Текст книги "Бизнес-ланч для Серого Волка"

– Нет, а ведь надо было бы…

Зинаида Михайловна достала из кармана темной куртки помятую пачку сигарет и затянулась.

– Не надо! Такая зараза. Потом не отстанет.

Она присела на скамейку.

Ася, честно говоря, удивилась, что Зинаида Михайловна с такой вредной привычкой дожила до столь почтенных лет. Она посмотрела на небо, на высокий бетонный забор. С ним Зинаида Михайловна не обманула.

Аксинью посетили грустные мысли: «Дождусь ли я этого их главного врача? Поверит ли он мне? Действительно, несу всякий бред. Санта Клаусы, ожившие памятники, похороны заживо. Может, я и вправду тронулась? Оттого, что мой любовник меня обманул? От несчастной любви? Да не так уж я и любила его, как оказалось».

Аксинья присела на скамейку рядом с Зинаидой Михайловной и прижалась к ней.

– Несмотря на холод, не хочу назад на эту страшную кровать.

– Посидим еще.

Ася посмотрела на бетонную стену и поняла, что сейчас потеряет сознание. Потому что изображение поплыло у нее перед глазами. То есть стена медленно отъехала назад, явив взгляду зияющий проем.

– Господи, что это?! – ужаснулась она.

Зинаида Михайловна прищурилась:

– Батюшки, обвалилась… Целая плита рухнула.

– Так это мне не привиделось? – обрадовалась Ася.

В темном проеме от рухнувшей плиты поднялось легкое облачко пыли, а затем появилась мужская фигура. И тут надежды Аси на свое выздоровление рухнули. В мужчине она узнала совершенное лицо и высокую фигуру Никиты. Того самого, от которого она так поспешно бежала из Москвы.

– Санта Клаус, мать твою! – выдохнула она.

– Асечка, не надо в каждом мужчине видеть Санта Клауса, – прокашлялась Зинаида Михайловна. – Особенно при Адаме Львовиче. Эка тебя на Новый год как замкнуло! – Старушка встала с лавочки, притушила окурок и звонко закричала: – Ты чего это делаешь, ирод?! Нашел, куда залезть! В сумасшедший дом! И лекарств у нас нет, наркоманы проклятые! Ишь чего удумал! Забор свалил! Ну-ка уноси ноги, а то тебя сейчас наши санитары так оприходуют, что мало не покажется!

Аксинья только диву давалась храбрости этой древней старушки. Но даже к вору, как она решила, Зинаида Михайловна подходила с добротой, предлагала ему убраться по-хорошему.

Но Никита словно не видел никого на своем пути.

– Аксинья! Я так рад! Я за тобой! Господи, что я пережил! Я приходил днем и все понял. Меня не пустили даже поговорить с тобой! Это – клоака провинции! Полное беззаконие! Я вернулся ночью, чтобы вывести тебя отсюда! Я тебя вывезу и спасу!

Ася смотрела в его красивые глаза и не могла понять, то есть поверить, в реальность происходящего.

– Ты как здесь? Откуда?!

– Сейчас некогда объяснять. Позже! Сейчас бежим со мной!

Аксинья перевела взгляд на Зинаиду Михайловну и поразилась кардинальным переменам, происшедшим с той за короткое время.

Бабуля побледнела, закрыла рот рукой и беззвучно заплакала, а затем повалилась на Никиту:

– Никиточка, дорогой ты мой, сынок! Я же тебя сразу не узнала!

Никита обнял старушку:

– Зинаида Михайловна, вы?! Здравствуйте! Извините, и я вас не узнал. Долго жить будете! Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить!

– Вы знакомы? – удивилась Аксинья.

– Как же… Как же… Это же Никита. Муж Кристинки моей… Бывший муж… Мой сыночек…

И тут изображение и вправду поплыло перед глазами Аси. Она и предположить не могла, что этот улыбчивый парень, который представлялся ей коварным обольстителем, оказался человеком, который в жизни столько всего перенес. Выясняется, что это его дом, его трагичная любовь к Кристине и его жена несколько лет пребывает в сумасшедшем доме.

Она пошатнулась, но Никита поддержал ее:

– Идем!

«Я ведь с ним на край света готова!» – ужаснулась Ася и кивнула, что означало: «Идем».

– Действительно, уносите отсюда ноги! – вытерла слезы Зинаида Михайловна. – Хоть вы спасетесь. Я присматривала за ней, Никита, пока тебя не было. Хорошая девочка, очень хорошая…

– Зинаида Михайловна, а вы как?

– Да я здесь, милок… здесь…

– Юле не лучше?

– Да все так же, все так же… Я здесь спрячусь, и не узнают!

– Зинаида Михайловна, я не знал, что здесь творится, но я вернулся, я…

– Никита, дорогой ты мой, я же не пациентка клиники. Я сама к тебе приду, ты же вернулся в свой дом с Кристиной. Я навещу тебя там, – стала подталкивать их к образовавшемуся проему тетя Зина.

Никита подхватил Аксинью под руку и потащил на выход. Зинаида Михайловна перекрестила их вслед.

Ася повисла на его плече:

– Нас догонят, нас вернут.

– Я не дам! Не переживай! Не имеют права. Ты убила кого?

– Нет.

– Ты опасна для общества?

– Нет.

– Тогда в чем дело? – стрельнул он на нее своими темными глазами.

– Как же я рада, что ты за мной пришел. Но как ты здесь оказался? Ты же оставался в Москве!!

– Я расскажу тебе обо всем обязательно! Только уедем отсюда.

– Как ты повалил плиту?

– Вручную, – рассмеялся Никита. – Подогнал КамАЗ, заплатил шоферу, зацепили плиту и…

– А где КамАЗ?

– Умотал, как на гонках в Дакаре, прямо с волочащимися сзади тросами. Боялся, что засекут.

– Зинаида Михайловна сказала, что на ночь там фактически никто не остается, а санитары пьют…

– Все равно, давай быстрее запрыгивай на железного коня, и погнали.

– «Железного коня»? – Взгляд Аси остановился на припаркованном мотоцикле. – Нет!

– Да!

– Сначала снегоход, затем мотоцикл… А в нормальных машинах тебе слабо ездить?

– Езжу, езжу, но на этом коне мне тебя легче похищать будет.

– Это так романтично. В телогрейке, пропахшей табаком, из психушки с ветерком!

Глава 13

Аксинья вошла в комнату, куда ее проводила секретарша с большой грудью и большими амбициями.

– Прими ванну, – сказал Никита.

– Я совсем грязная? – покраснела Ася.

– Да я не об этом! Согрейся! Приди в себя!

– Я сначала хочу узнать у тебя, что ты тут делаешь?

– Иди в ванную! – скомандовал Никита.

А она только сейчас заметила, что под глазами у него пролегли темные круги. Возможно, что он устал, переволновался, да еще сказывалось недавнее ранение с кровопотерей.

Аксинья подчинилась и погрузила измученное физически, да и морально, тело в ванну с теплой водой и пышной пеной. Сейчас она вдруг почувствовала себя очень счастливой и защищенной. Это состояние благодушия и гармонии тут же нарушилось, когда в ванную вошел Никита с подносом еды.

От возмущения Аксинья не сразу даже сообразила, что надо кричать и ругаться. Она сжалась в комок, подтянув ноги к груди, и поблагодарила себя за многолетнюю привычку принимать ванну с густой пеной. Никита же совсем не смущался, он присел на край ванны и сунул поднос буквально в физиономию Асе.

– Перекуси! Я так зверски проголодался! – При этом он еще что-то смачно жевал.

– Вы, ты… Совсем обнаглел? Ты что себе позволяешь? Я же моюсь!

– Ты не моешься, а отдыхаешь. А у меня словесное недержание. Я жажду разговора с тобою. Да не бойся, в ванну не полезу…

– Еще бы!

– Да тут и пена… ничего не видно.

– А ты повнимательнее посмотри! – огрызнулась Аксинья.

– А ты – злючка!

– А ты – нахал!

– А ты выпей шампанского и расслабься.

– «Вдову Клико»? – самым ехидным голосом на свете спросила Ася.

– Оно самое. – Никита совсем не пытался рассмотреть то, что скрывается под пеной. Но почему-то Асе показалось, что вода в ванне стала горячее. – Ты откуда знала, что я принесу?

– А мне об этом сообщила твоя любовница. – Аксинью от смущения в качестве защитной реакции потянуло на дерзость и хамство. – Твоя секретарша! Красивая девушка, и я так понимаю, у тебя большой штат секретарш. Ты всех своих любовниц поишь таким дорогим шампанским?

– Я сам его люблю, – несколько стушевался Никита.

И тут Ася сделала то, что сама от себя не ожидала. Она резко встала во весь рост, вылезла из ванны, завернулась в большое полотенце и обернулась к Никите, испепеляя его уничтожающим взглядом.

– Так вот! Я – не твоя любовница! И я люблю соленую текилу с лимоном! И никогда не пополню штат твоих секретарш! – И она вышла из ванной, громко хлопнув дверью.

Аксинья, выдохнув воздух уже в комнате, уселась на диван, закинув ногу на ногу и нетерпеливо шлепая тапкой по пятке.

Никита пришел через несколько минут.

– Принимал холодный душ! Шутка! Не сердись на меня, я не хотел тебя обидеть. – Он поставил поднос на столик рядом с диваном. – В следующий раз приду с текилой.

– А следующего раза не будет. Я тебя не позову!

– Могу поверить! Ты рванула от меня, словно черт от ладана.

– Я поехала работать, не знала, что к тебе… Как это получилось?

– Я очень давно знаю Наума Тихоновича. Именно он разглядел в молодом парнишке талант, поверил в меня. Эту же уверенность и в меня вселил. Я считаю, что именно он помог мне стать известным художником. Я считаю его другом.

Аксинья схватила с подноса аппетитный кусок жареной курицы и вонзила в него зубы.

– Не ты ли художник Шумской-Купцов? Все совпало. Ты написал известное полотно после трагедии, произошедшей с твоей женой? Сейчас я уже знаю, что этот дом ты подарил некоей Кристине и что с ней позже произошел несчастный случай. Извини.

– Тебе это рассказал Наум Тихонович?

– О тебе я узнала от него. А о трагичной судьбе девушки знает весь город.

– Я приехал к Науму в гости, будучи проездом в Москве. Мы вспомнили прошлое, я заговорил о своей первой любви. О том, что давно не был в Ессентуках, и о том, что, наверное, тамошний дом в полном запустении. Наум сказал, что у него много ребят, с помощью которых я всегда смогу все восстановить. Были бы деньги. А этого добра у меня хватает. Я попросил лучшего дизайнера, желательно женщину, она сделает так, как понравилось бы Кристине. Я всерьез загорелся идеей поднять дом.

– И?..

– И на следующий день Наум Тихонович позвонил мне и сказал, что я могу познакомиться со своим декоратором, а также одобрить или отклонить ее кандидатуру. Он сказал, что на Новый год ты едешь к своей маме в приют. Я решил, что хорошо бы нам там и познакомиться. В качестве кого я мог в том месте оказаться? В качестве спонсора под Новый год. Я снял деньги из банка и поехал. Остальное ты знаешь.

– Так это был розыгрыш, то есть подстава? Все разыграно? – ужаснулась Аксинья.

– Я хотел познакомиться в неформальной обстановке.

– Оценить мои внешние данные? Судя по твоей секретарше, девушки должны были проходить жесткие требования и иметь особые параметры. Что ж, со мной такая незадача, Санта Клаус? Ведь не те формы, не тот возраст… А в яму нас засадили тоже для сближения работодателя и работника? Так сказать, проверка в экстремальных условиях…

– Что ты, Ася?! Как ты могла такое подумать? Это было реальное нападение, реальные преступники. Я этого не ждал, не предвидел.

– Ну и что дальше?

– Ты понравилась мне умом, честностью, открытостью и порядочностью.

– Ты все это отметил там… в помойке? – ехидно спросила она.

– Я умею разбираться в людях. Я их чувствую очень хорошо. Да и женщин у меня было предостаточно, скрывать не буду. Да, я разглядел, что ты порядочна и что с тобой можно иметь дело. А та заварушка, что с нами произошла, лишь доказала, что ты – очень цельный и надежный человек.

– И ты полностью доверяешь мне восстановить дом твоей любимой?

– Полностью… А когда ты внезапно ушла, я хотел узнать у Наума Тихоновича, где тебя найти. И он с большой радостью сообщил мне, что именно ты взяла мой заказ. Я поехал сюда, объясниться с тобой…

– И тут узнаешь, что я в психушке и твой выбор был не идеален? – усмехнулась она, кивая, чтобы Никита разлил шампанское.

– Я думал только о том, чтобы достать тебя оттуда, и это – правда.

– А я даже не знаю, как это получилось, – пожала плечами Ася. – Я плохо себя чувствовала. Я приехала в заброшенный дом, увидела там пьянку, красавицу секретаршу, которая тоже не знала, что делать. А вдобавок еще моего работодателя, которого совсем не ожидала здесь увидеть и который был совершенно невменяем. Мне не спалось, я вышла на улицу, то есть в сад. Там мне показалось, что ожила статуя. Не смотри так! Я стояла у сломанной статуи мальчика-горниста…

– Я знаю, когда ты упала, то ударилась головой о сломанный горн.

– Только теперь понятно, почему у меня в голове так звенит и гудит. Виною тому – горн! – рассмеялась Аксинья.

– Тебя нашли утром. Думали, что мертвая. Холодная, с шишкой на голове. Вызвали врачей. Они привели тебя в чувство, ты и сообщила, что тебя испугал и разговаривал с тобой памятник.

– А врачи у нас что, все – идиоты?! Прямо так буквально все и воспринимают?! Да, может, это какая-нибудь женщина была? В белом вся… А у меня вдаль не очень хорошее зрение. Она же говорила со мной! Памятники и статуи не говорят!

– А что она говорила?

– Тебе серьезно интересно? – хрустела слабосоленым огурчиком Аксинья и испытывала истинное наслаждение. – Да бред какой-то… Кого-то я должна вырыть, что-то доказать…

– Да, – почесал затылок Никита. – Ты и потом просила не зарывать тебя живьем. Мне кажется, это был просто бред. После удара по голове.

– Плохо ты оцениваешь мою голову. Она хоть и блондинистая, но крепкая. А статуя-женщина мне привиделась еще до удара головой. Это я уже потом оступилась и упала.

– Разберемся, – разлил остатки шампанского Никита.

– Ты здесь сначала разберись! Что тут творится?

– Сам виноват… бросил недвижимость на произвол судьбы!

– Вот это точно!

– Жил за границей, где у меня тоже много недвижимости, но там система совсем другая. Если частная собственность – то это табу! Комар носа не подточит, муха не пролетит. А здесь…

– А здесь – опа! И «Три пескаря»! – прервала его Аксинья.

– Это точно! – улыбнулся Никита, и Ася сразу же нахмурилась.

Она пугалась собственной реакции на его улыбку. Та выглядела настолько располагающей и красивой, что он мог бы больше ничего не делать, чтобы довести Асю до умопомрачения, а Никита был к тому же красив и умен. А про ощущение надежности, которое от него исходило, даже и говорить не приходилось.

«А я ведь опять совершаю ту же ошибку», – подумала Ася.

– Что? – спросил у нее Никита.

– Что? – переспросила она.

– Ты сказала что-то об ошибке.

– Я сказала это вслух? – удивилась она.

– Еще как…

– Я к тому, что же ты такой умный, а ошибся со своей второй женой? – выкрутилась Аксинья.

– Яркая личность, красивая женщина… К тому же очень сексуальна. Некоторую ее непоследовательность и страстность я списывал на то, что она была художницей, творческой личностью. Я посчитал, что у нас будет много общего… А потом у нее начались нескончаемые истерики, нервные приступы, доходящие до бреда и галлюцинаций… Она стала опасной для окружающих людей, для себя… Как я позже выяснил, в ее роду через поколение рождались женщины с маниакально-депрессивным психозом, причем в тяжелой форме. Последние годы у Аллы периодов просветления вообще не было.

– Я сочувствую тебе, – отвела глаза Аксинья.

– Спасибо. Надеюсь, что мне еще повезет. Я бы хотел детей…

– Я искренне тебе этого желаю. А сейчас я бы хотела отдохнуть.

– Я понял, – встал Никита. – Спокойной ночи.

Ася отметила про себя, что поднос с грязной посудой он унес с собой.

Глава 14

– Раз, два, три… Четыре овечки… Сто овечек… Триста овечек… Что за чушь? Кто сказал, что это может помочь? Какие у него глаза… Интересно, это только я замечаю? О чем я, глупая? Он нравится всем. А губы? А улыбка? Эта нескончаемая харизма… Нет, что я делаю? Если я думаю о нем, то сон у меня вообще не идет.

Аксинья села на кровати и вздохнула. Почему-то в голову лезли не очень приятные мысли.

«А вдруг Никита сейчас развлекается со своей секретаршей? Конечно, а что ему еще делать? Она при нем… Мне что-то дышать трудно становится. Я даже думать об этом не могу. Вот какая мне разница? Да пусть делает, что хочет…»

Ася поняла, что ей всю ночь предстоит мучиться. Не было книг, не было компьютера…

«Завтра же попрошу Никиту дать мне Интернет. Я загнусь в этой глуши без всего».

Она еще раз кинула взгляд в окно. Во дворе их дома стояли какие-то люди. Ася всмотрелась, и сердце ее заколотилось с удвоенной силой. Она узнала санитаров из психушки. А третья фигура принадлежала мужчине в милицейской форме. В глазах Аси потемнело.

– Это за мной! Господи, что делать?

Мужчины что-то обсуждали, и один из них посмотрел на дом, указывая рукой на ее окно.

Ася только и успела, что присесть и поползти по-пластунски от окна, на ходу подбирая свои вещи и судорожно напяливая их на себя.

«Я умру, но не вернусь туда! Где Никита? Какая же я дура, что не узнала, где он спит! И плевать, что с секретаршей. Он обещал вытянуть меня из этого дерьма».

Ася поднялась на ноги только у входной двери. Она сделала несколько шагов по направлению к лестнице, но услышала мужские голоса уже в здании. Ася рванула назад, закрыла дверь на задвижку и метнулась к окну, сама себе напоминая агента 007.

Во дворе уже никого не было, значит, именно те санитары с милиционером поднимались на ее этаж. И, продолжая следовать этим отчаянным фильмам-боевикам, Ася открыла окно. Скрыться из своего номера она могла только отсюда, что Аксинья и сделала. На дрожащих ногах она вылезла наружу и, цепляясь за все выступы в стене, пошла по парапету к водосточной трубе.

«Что я делаю? Я с ума сошла! Нет, я пойду вперед! Как же я боюсь этих санитаров. Они схватят меня, вколют эту гадость и привяжут к койке, а то и сильнее поиздеваются! Нет, лучше смерть! Где же Никита?»

Аксинья доползла до водосточной трубы и вцепилась в нее холодными руками. Спуститься, как она себе это представляла, по трубе не получилось. Здесь кино про шпионов Аксинью подвело, и она рухнула вниз со страшной силой, словно на скоростном лифте, только без ловушек и амортизаторов.

На земле, за секунду оценив, что конечности целы, Аксинья подняла глаза и увидела в открытом окне ее комнаты какое-то движение.

«Они уже там!» Эта мысль придала ей сил, и она, вскочив на ноги, рванула от этого дома прочь, что есть мочи. Куда? Ася не знала. Только не в сад, а на улицу. Прочь, и как можно дальше. Она слышала стук своих ног, стук своего сердца и пульсацию сосудов.

«Куда я бегу? Что мне делать? В милицию? А вдруг они меня сдадут в психушку? Здесь какая-то круговая порука. Тем более, они пришли с милиционером, так что в милиции мне делать точно нечего. Мне бы на вокзал, да рвануть бы отсюда подальше, но денег нет… Придется где-нибудь переждать, найти Никиту, взять деньги, свои вещи и уехать. Неудачного дизайнера он нашел для дома своей печальной любви».

Ася бежала по улице, спиной ощущая какую-то тревогу, а когда она оглянулась и заметила милицейскую машину в конце улицы, ее накрыла волна паники.

Ася нырнула в первый же проулок и снова свернула направо. И еще раз направо, пока не уткнулась носом прямо в ограду кладбища.

«Здесь и спрячусь… Кто будет искать меня ночью на кладбище?» – пришла шальная мысль в голову Аси, и она, недолго думая, перелезла через ограду и оказалась прямо на чьей-то могиле.

– Извините! – вслух произнесла Ася и тут же была ослеплена фарами.

Все-таки машина передвигалась намного быстрее Аксиньи. А возглас: «Вот она!» вогнал состояние ее нервной системы в шок. И Ася понеслась по кладбищу, словно лошадь в скачке с препятствиями. Ужас от того, что за ней по пятам несутся санитары и милиционеры, наверняка покрывая ее отборным матом, придал ей энергии и силы.

Аксинья неслась вперед, поскальзываясь и обдирая бока об ограды. Ей казалось, что даже лица на памятниках покойников вытягиваются от удивления. Все время хотелось просить у них прощения за то, что нарушила их вечный покой. Но уж очень не хотелось в психушку. Когда силы фактически покинули Аксинью, она остановилась и прижалась к одному из памятников.

«Всё! Не могу больше! Никогда не думала, что попаду в такую ситуацию! Я – уважаемый дизайнер, далеко уже не восемнадцати лет, веду себя, действительно, как сбежавший преступник».

Ася села на землю, чтобы хоть немного прийти в себя, прислонившись спиной к ограде. Кладбищенская тишина таила в себе множество посторонних звуков. И Аксинье очень не понравился подозрительный хруст, словно кто-то шел неподалеку.

Она подняла глаза и остолбенела. Прямо перед ней, метрах в трех, стояла среднего роста девушка в светлой одежде, с распущенными волосами и совершенно бледным лицом. Еще больше пугало, что руки у нее были по локоть в грязи или земле. А мысль о том, что она очень похожа на тот «оживший» памятник, вообще вогнала Аксинью в шок.

– О нет! – выдохнула она вслух. – Только не сейчас! Почему у меня начинаются галлюцинации тогда, когда за мной гонятся санитары? Прямо как специально! Что же это такое?

Тут до слуха Аксиньи донеслись крики:

– Ты ее видишь?!. Я тоже нет! Ищи! Здесь негде укрыться! Осматривай каждую могилу, ее нельзя упустить, она опасна! Куда она побежала?! Черт! Кладбище очень большое, и ни черта не видно… А ты не уверен, что она именно здесь? Ночью и одна на кладбище? Какая нормальная девушка так бы поступила?.. Ты не забывай, что она ненормальная!.. Нет, она не успела бы пробежать насквозь! Она где-то здесь.

«Мне конец, здесь меня и закопают. Квартирантом в какой-нибудь могиле», – подумала Ася, усиленно хлопая ресницами, чтобы избавиться от видения.

Но девушка в светлом не исчезала. Мало того, она стала подавать какие-то знаки, словно маня́ Асю куда-то. Та сопротивлялась недолго, выбор был невелик, и Аксинья пошла за девушкой, из двух зол выбирая меньшее.

Девушка в светлом шла очень быстро, фактически не касаясь земли, словно плыла. Но, поскольку снег под ее ногами похрустывал, она не была привидением. Просто девушка очень хорошо ориентировалась на местности.

«А уж что она тут делает руками в земле на кладбище, я даже знать не хочу, – думала Аксинья, стараясь не отстать от весьма проворной девицы. – Главное, что она меня уводит прочь от моих преследователей».

Ася разглядела, что на девушке был длинный светлый халат и светлая куртка, а на ногах мелькала какая-то удобная обувь без каблуков. Что и создавало впечатление, будто она скользит.

– Простите, а куда мы идем? – все-таки не выдержала Ася, но девушка даже головы не повернула.

Она подошла к какому-то очень высокому красивому склепу и по ступенькам быстро спустилась вниз. И сразу же резко ушла под землю. Ася последовала за ней, поняв, что к разговорам спасительница не склонна.

Оказавшись у металлической ажурной двери, девушка достала из ворота булавку и с сосредоточенным видом начала ковыряться в замке.

Ася оказалась очень близко к ней, так что слышала ее дыхание, и смогла хорошо разглядеть загадочную незнакомку. Девушке было лет двадцать – двадцать три, или, по крайней мере, она на столько выглядела. Косметики на лице не наблюдалось. Кожа ее была очень бледна, словно светилась изнутри. Ася успела еще отметить ее длинные ресницы и высунутый от напряжения язык.

Замок поддался, и они вдвоем нырнули внутрь чьего-то склепа. Девушка таким же образом закрыла за ними дверь.

Ася оглянулась и увидела два каменных гроба, установленных на каменные резные постаменты. Такие же гробницы она видела раньше в католических костелах.

– Ты кто? – спросила она у девушки, но та приложила палец к губам, что означало «тише!».

Ася замолчала и прильнула лбом к решетке. Между могилами, памятниками и оградами бродили три мужские фигуры. Они были так близко, что Аксинья могла рассмотреть каждую морщинку у них на лицах.

– Где она? – басил один из санитаров. – Где-то здесь мелькала…

– Как сквозь землю! – откликнулся второй.

– Ага! Особенно актуально это выражение на кладбище… Мертвяки кругом.

– Еще скажи, что ты боишься. Девку ловить надо!

– Да где ее взять?

– Хозяин будет недоволен.

– А я тебе говорю, что без помощи этой бабки она сбежать не могла!

– Хочешь сказать, что Зинаида Михайловна проломила бетонную плиту своими старушечьими руками?

– У нее были сообщники! Надо бы вытрясти душу из этой старушонки! Она никогда мне не нравилась!

– Борис не даст. Она и так скоро скопытится. Нельзя мараться и наводить на себя подозрение.

Голоса стали глуше, и фигуры постепенно исчезли из поля зрения Аси.

Девушка в светлом гневно топнула ногой.

– Ушли, – выдохнула Аксинья, и ее странная попутчица открыла дверь склепа, сделав широкий жест рукой, как бы приглашая Асю на выход, причем на все четыре стороны.

– А ты? – обратилась к ней Аксинья, предварительно поблагодарив.

– У меня здесь дело, – наконец-то произнесла первую фразу девушка.

– Какое?

– Мое… мне никто не поможет, мне никто не верит… Никто не поможет… – как-то странно говорила девушка.

– Я поверю. Чем я могу помочь?

Девушка молча повернулась к Аксинье спиной и, снова так же ловко лавируя между могилами, побежала по кладбищу. Ася старалась от нее не отставать.

Девушка привела ее к полуразрытой могиле и закричала раненой кошкой. В могиле копошился мужчина. Она, недолго думая, кинулась к нему на спину, вцепившись в него руками и ногами, а также ногтями и зубами. Мужчина от неожиданности вскрикнул и начал, как мог, отбиваться от девушки.

Аксинья оторопела, а затем, узнав мужчину, удивилась еще больше.

– Никита?!

– Ася?! – Он наконец-то скинул девицу с себя и прижал ее к могиле, скрутив ей руки за спиной.

– Что ты тут делаешь?! – Одновременно задали они друг другу один и тот же вопрос.

Он посмотрел на пленницу и моментально отпустил ее, словно обжигаясь.

– Юля?

– Ты ее знаешь?

– Это Юля – сестра моей первой жены.

Девушка поднялась с земли и вдруг кинулась к нему на грудь, обливаясь слезами. Все ее поступки вызывали у Аси изумление.

«Да она же сумасшедшая! – сообразила, наконец, Аксинья. – Зинаида Михайловна ухаживает за ней. Конечно, она ее отпускает погулять по ночам! Свою Юлечку! Черт побери! Она и в прошлый раз напугала меня до смерти, и в эту ночь бродит по кладбищу».

– Она больная, – осторожно сказала Ася.

– Я знаю. Юля страдает аутизмом. Я не видел ее давно.

– А зря! Похоже, что ей нужна была помощь. Но она тебя узнала.

– Юля, успокойся, – гладил ее по плечам и спине Никита. – Она так выросла.

Почему-то в глазах Аси мелькнули слезы, она отвела взгляд и уставилась на могильную плиту.

«Кристина Анатольевна… Годы жизни…»

– О господи! – Изображение поплыло перед глазами Аксиньи. – Это же могила…

– Да, ее, – кивнул Никита.

– Да вы – семейка Адамс! Ты ее отрывал, что ли? Что ты тут делал?! – взорвалась Аксинья, подумав в то же время, что оказалась не права, полагая, будто Никита пошел кувыркаться со своей секретаршей. Но, может быть, лучше бы именно этим он сейчас и занимался? Одно дело, если мужчина развлекается с любовницей, и совсем другое дело, когда он ночью в одиночестве роется в могиле своей бывшей жены.

– Я прилетел сюда совсем недавно и был занят тем, что пытался сначала по-хорошему, а потом по-плохому вызволить тебя из психлечебницы.

– Я знаю, но это не объясняет…

– Подожди, выслушай. Сегодня вечером ты меня настроила совсем не на тот лад, при котором спокойно спят. Этот дом, воспоминания… Я вспомнил, что еще не был на могиле Кристины. Все равно не спал. Знал, что это рядом. Не хотел дожидаться утра и пошел сюда.

– А зачем ты рыл могилу?

– Да с чего ты взяла, что я ее рыл?! Я ее зарывал! Я вообще в шоке! Прихожу сюда, даже в темноте быстро ее нашел, а она разрыта, и следы совсем свежие. Вот я и стал формировать холмик.

Рыдания Юли на его груди стали еще горестнее.

– А ты что тут делаешь? – вполне резонно спросил Асю Никита.

Та несколько расслабилась:

– А я уносила ноги из твоего гостеприимного дома, вылезла из окна…

– Кто тебя так напугал?

– Мне тоже не спалось. Увидела из окна санитаров знакомых и милиционера с ними. Я сразу поняла, что это за мной. Вот и рванула.

– На кладбище?

– Случайно сюда попала, а тут встретила эту девушку, как теперь известно, Юлю. Она снова напугала меня. Кстати, тогда в саду у твоего дома именно ее я и приняла за ожившую статую. Юля явно имеет привычку бродить ночами по дорогим ее сердцу местам. А днем она лежит в лечебнице. Зинаида Михайловна за ней присматривает. Кстати, Юля спасла меня от преследователей! Мы укрылись в каком-то склепе, а потом Юля сказала, что ей тоже нужна помощь, и привела меня сюда. А руки-то у нее в грязи и в земле. Ой! – закрыла рот руками Аксинья. – Я не…

– Юленька, что ты тут делала? – оторвал ее от своей груди Никита. – Скажи мне! Я твой друг.

Но девушка мотала головой и закрывала лицо руками.

– Вот так компания! Все в сборе? – раздался грубый голос за их спинами.

Аксинья оглянулась и чуть снова не упала, приложившись о могильную плиту головой. Двое санитаров и милиционер, оказывается, еще не ушли с кладбища, да и явно услышали их голоса.

– Мы ищем нашу пациентку, а тут еще и вторая наша пациентка! Какая удача! – потер здоровенные ладони один из санитаров.

– Вы не имеете права меня трогать! Это просто криминал какой-то! Что вам нужно?! – закричала Аксинья.

– А это мы потом тебе объясним, – надвигался на них санитар.

Аксинье снова, уже в который раз за последние дни, стало реально страшно. В голове даже мелькнула мысль о том, что лучше умереть, чем вернуться и быть привязанной к кровати.

Никита вышел вперед:

– Не смейте нам угрожать и не смейте трогать этих женщин.

– Парень, ты псих? – осадил его санитар. – Они обе наши пациентки.

– Я не ваша пациентка! – выкрикнула Ася.

– Парень, уноси отсюда ноги, мы тебя отпустим, – продолжил санитар.

– Я никуда не уйду. Может, и меня заберете в психушку?

– Может, и тебя заберем. А еще и мозги вправим.

Тут вперед выступил милиционер.

– Я, между прочим, законный представитель власти, – обратился он к Никите. – И я вправе задержать вас за сопротивление.

– А мне все равно! Девушек вы не получите! – не сдавался Никита.

– Да что с ним разговаривать?! Я его уничтожу! – ринулся в бой один из санитаров, явно переоценив свои возможности.

Никита с невероятной для его фигуры и кажущейся расслабленности в позе яростно набросился на противника и несколькими ударами сбил его с ног. Второй санитар кинулся на помощь товарищу и смог повалить Никиту на землю, вцепившись руками ему в горло. Но Никита выворачивался, словно змей, сотрясая тело противника тяжелыми ударами коленок по туловищу. Санитар застонал, отпустил Никиту и скорчился от боли.

Остановил Никиту только выстрел в воздух из пистолета.

– Первый предупредительный я уже сделал, – грозно заявил милиционер. – Вторым пристрелю, как собаку!

Юля все это время кричала, закрыв лицо руками, что наводило на Аксинью еще больший ужас.

Никита поднялся на ноги, тяжело дыша:

– Только попробуй! Ты еще не знаешь, с кем связался.

– В отделении узнаю! – побагровел милиционер. – Не хотите по-хорошему, разберемся по-плохому.