Текст книги "Не ходи ва-банк в раю. Том I"

– Не знаю, честно говорю. Но ты могла спасти его, ведь ты не дьявол?

– И унизила его б навеки вечные! Не важно, кто я, важно кем он считал меня, прося о помощи. Герои плюют врагу в лицо! Уж сатане тем более. Надеюсь, ты понял.

Паренёк молчал. Инанна продолжила:

– С деньгами забери и перстень. Это тот самый, украденный швейцаром у своей же матери и дарёный им убитой девочке. Зароешь его на могиле Эльзы. Минимум на метр, под погребальным камнем. С душою матери швейцара я всё согласовала. Она прокляла его, за смерть Эльзы. Дождь замаскирует всё вслед за тобой. Где захоронена она, найдёшь без всякого труда, ноги сами приведут.

Затем вновь остановила его:

– И могилу приведи в порядок. Убирай с молитвами, я их услышу. Ведь я не только здесь. Возможно, Бог услышит, если искренне молиться будешь за упокой её души. Теперь ступай.

Портье смотрел сосредоточенно на незнакомку, стараясь запомнить все её черты.

– Ступай же!

– Сейчас. Ведь не увижу больше Вас?

– Увидишь, но не в этом мире. Жаль, ничего не понял, – со вздохом произнесла Инанна.

Благодаря прозорливости администратора, тележка с ужином уже неслась по этажу. На всякий случай был подобран и букет всевозможных напитков.

Портье в задумчивости, ничего не наблюдая, вышел из двери. Очнувшись от дребезжания посуды на тележке, в великолепном пируэте избежал столкновения с ней. Сложив руки, вознёс хвалу Богу, что уцелел и он и ужин.

– Портвейн из долины Дору? – вопросительно спросил он, обращаясь к официанту.

– Конечно же, вековой выдержки. Меня ещё позавчера пробила мысль убедить директора приобрести его. Как ни странно, он внял моим словам! Как кстати! – самодовольно ответил официант.

Пройдя несколько шагов, швейцар засунул зажатый в потной, дрожащей руке перстень во внутренний карман, надёжно его застегнув. Тут же его разум захватили мысли: под каким предлогом сбежать с работы и как найти могилу. Вдруг понял, что уже не раз бывал на ней, а на последствия ухода с работы можно просто наплевать. Страх о возможной утрате драгоценности и неисполнения приказа разрывал сердце. Хотелось до Рождества освободиться от мысли о нависшей над ним угрозе.

Возрождение из призрака. Анна Сюдов

Завершив с портье и приняв тележку с ужином, Инанна осталась наедине сама с собой. Закрыла на защёлку дверь в номер.

Подошла к открытому окну. Под порывами ветра заговорила:

– Эйн, моей сестричке, пока не стоит знать, как в первородном страхе, в луже крови, умер Дэль. Таким он и предстанет перед Судом Всевышнего. Неведома Эйн и жизнь земная, которую я изъяла из памяти её, заменив на часть моей души. Для начала девочке необходимо сильной стать, а затем историю открою, да не одну. Всё, довольно, займусь другой богиней.

Отойдя от окна, Инанна остановилась у мраморного tua comoda. Открыла пузырёк с духами. Провела им под носом. Передёрнула плечами, выказывая тем самым, что аромат особо не впечатлил. Затем наклонилась ближе к зеркалу и задумчиво посмотрела на своё отражение в нём. Проронила:

– Человек… Здесь бытует мнение, что создан ты по божьему подобию? Кто право дал тебе так мыслить? Возносить себя вплоть до Небес. Любая тварь земная, да загляни к себе в глаза. Тебе дал разум Бог, душу чистую, а чем наполнил ты её и что творишь? Созидаешь подобно Богу? Или в клочья рвёшь заповеди Господа? Ну, подобен ль ты Властителю вся сущего? Если остатки совести в тебе сохранены, то потупившись, стыдливо отведёшь ты взгляд от отражения.

Проведя рукой по стеклу, продолжила:

– Посему у смертных так много суеверий касательно серебряных зеркал.

Всё, что ранее виделось в отражении, поплыло, показав бесконечные глубины тёмного пространства. Затем, приобретя контраст, вместо номера высветилась тёмная келья, напоминающая тюремный каземат средневекового замка.

Инанна шагнула сквозь стекло вперёд, пронзая все предметы перед собой. Очутившись в зазеркалье, увидела в дальнем углу кельи нечёткий силуэт пленницы в белой ночной рубашке, изрядно грязной и разодранной. Истощённая до предела женская фигура резко поднялась. Теперь можно было рассмотреть её сполна: серо-жёлтая кожа обтягивала скелет с иссохшими мышцами. Словно ожившая мумия, с остатками редких прямых прядей на голом черепе, она развернула голову в сторону богини. На Инанну смотрели пустые глазницы. Отсутствие носа, губ, ровные ряды зубов, торчащие прямо из челюстей, вызывали ужас.

Инанна слащаво, явно демонстрируя наигранность, заговорила:

– Ба-а-а! Всего лишь пять веков уединения! Бедняжку замуровали заживо! Как изменилась: истощала, иссохла вся, но зубы целы! Не будет на дантиста лишних трат. Иди ж сюда, милашка, но только молодой, нетронутой пороком, да и заточением!

Изображение исказилось, превращаясь в трёхмерный шар. Мгновение и он вплыл в комнату номера. Началась плавная трансформация в живой образ. Инанна из кельи последовала за сгустком энергии в гостиную, пространство за ней сомкнулось.

Перед богиней стояла прелестная молодая особа

Через несколько секунд перед богиней уже стояла прелестная молодая особа в костюме для верховой езды конца эпохи великих реформ. Пышные золотые локоны беспорядочно ниспадали на высокую, упругую грудь наездницы, её ровные плечи, изящно изогнутую спину.

Дама резко крутнулась, осматривая комнату. Тем самым продемонстрировала великолепную гордую осанку, которую подчёркивала узкая талия и крепкие, казалось, стальные ягодицы. Маленький ротик с пышными губками, вздёрнутый носик и восточный загар придавали ей милый, в то же время капризный и своенравный вид. Об этом свидетельствовал и насмешливый

взгляд ярких синих больших глаз. Уверенно и профессионально зажатый в руке хлыст говорил в то же время, что это миловидное создание запросто даст отпор каждому, кто посмеет дерзнуть пошлостью.

– Анна, присядь на диван, – повелела Инанна.

Молодая госпожа, без слов, покорно исполнила просьбу богини. Аккуратно разместившись, в лучших манерах держа позу, проронила:

– Я освобождена? Но кем? Как понимаю, моя душа была под властью дьявола. Ты из его команды?

– Нет, не так. Тебя не приняли, да и не примут ни Бог, ни сатана, – спокойно возразила Инанна. – Даже ад противится тебе!

– И кто же ты? – выпалила Анна.

– Из неотложной службы. Откликнулась на вопль твоего сознания. Представляю некое чистилище. Оно и есть, и нет. От церкви всё зависит: католики трактуют так, а православные не так. Без тройки рюмок шнапса не понять. Однако, не будем рассуждать о догмах, настало время по оказанию тебе психиатрических услуг, – зло рассмеялась Инанна.

– Меня уже ничем не разочаровать, да и не исцелить. Душа пропала. И без неё мне больше нечего терять, – с ненавистью, чеканя слоги, ответила Анна.

– О нет! Пропала? Её у тебя никогда и не бывало. Ты такой вот самородок. Но не зарекайся. Душу я в тебя уже вложила. Напрокат и ненадолго. И ты, зверёк небесный, сыграешь роль свою в одной игре. Всего лишь роль.

– Поясни, ничего не понимаю!

– Ты здесь не для моих уроков! – возразила Инанна.

– Хоть ответь, почему и в ад дорога мне закрыта?

– Ты ведь, по своей природе, прозябала существом бездушным. Душа лишь у людей, а в аду сжигают души.

Анна перебила, вскричав:

– Душа была! Я помню всё с рождения! И что я, не человек? Да и добро несла я людям.

Инанна усмехнулась, остановила словоблудие воскресшей:

– Добро несла, пока не сбежала от отца! А до рождения кем была? В прежних жизнях, коих нет у смертных. Об этом узнаешь после, в конце игры!

– Так кто же я?

– Сказала, после! А сейчас ответь по делам последней жизни! Будучи любовницей курфюрста Бранденбургского, сколь душ отправила в загробный мир? – резко спросила Инанна.

– Не считала. Десяток, может больше, – остепенившись, задумчиво протянула Анна.

Затем резко развернувшись к Инанне, скороговоркой запричитала:

– Но ведь за дело их травила… Они пытались обольстить его! Иоахим – свеча, я – пламя, вместе мы пылали и дарили свет. А эта похотливая к богатствам моль летела на сияние моей любви. Моей! Чтоб до дыр жрать и жрать её!

С этим криком её свежие, влажные губки задрожали. Сменив вопль на шёпот, продолжила:

– Одна из бабочек сгорела, другая – хлором взаперти дышала долго. Да и иные… Но ведь они… Все до единой, приняв впервые приглашение в дворец, не осмотревшись даже в нём, тут же проявляли невиданную наглость. Какие взгляды они дарили моему владыке! Какие знаки подавали! Твари! Но не предполагали, что их за это настигнет смертельный рок. Не мною посланный, судьбой.

Анна умолкла, пытаясь уловить настроения Инанны. Ничего не увидев в выражении лица богини, повторила попытку убедить её в своей невиновности:

– Курфюрсту я родила двоих детей! А дамы из окруженья были так глупы и дерзки! Посчитали, что князь объелся мной, насытился моими формами! Значит, они и вправду моль, а не люди вовсе! После кончины первой, второй, иные могли б встревожиться и найти другой очаг! Зажечь его! Ведь дворец – гнездо разврата! Так нет, осыпая рожи мелом, считали, что в силах им задуть очаг моей пылающей любви. Мой факел залить своей отвратной похотью!

Инанна усмехнулась. Заговорила:

– Jungfrau, о, как невинно, свежо и поэтично взялась ты за партию своей защиты.

Затем подошла к Анне, взяла её за подбородок, развернула лицо к себе и, заглянув в сверкающие глазки, зло констатировала:

– Всего лишь моль? Да как изобретательно ты её губила. Ни единого повтора! Ну, и если моль, то и совести мук ноль! И как я поняла, курфюрст – фитиль, ты – воск. А я, вот, скульптор. Сначала разомну тебя в своих руках, затем, надеюсь, вылеплю что надо. Но пока продолжим разговор.

Инанна резким движением отшвырнула от себя милое личико Анны. Заговорила:

– Скажи, сколь свеч зажгла? С сынком курфюрста, с Георгом, ты пылала посильнее, чем с князем? Спала с двумя, и оба были так довольны. Скажи, папаша, правда, вовсе был не в курсе? Иль он тебя и под сына подложил? А наследный принц, лаская нежно ножки шлюхи, забыл о том, как мать страдала? Она-то, всё знала, но молчала.

Инанна нависла над белокурой бестией и продолжила:

– А вот когда его папаша официально провозгласил тебя своей? При живой-то мамочке! Сынок вскипел, не подавая виду. Ведь мать отец вознаградил позором на публике дешёвой. И сын стал ждать отца кончины, чтоб выместить всё зло за осмеяние сей царственной семейки. Расправа над тобой смыслом жизни стала для него.

– Она сама неверна была курфюрсту. Свернула спину в своём охотничьем домишке, гуляя там с придворными мужами! – пискнула Анна.

– Не так. Упала со скалы. Ты распустила слух об её неверности. Прилично заплатила, чтобы он разнёсся по дворцу. Уж мне-то и не знать! – с презрением в голосе возразила Инанна. – А мать толкнул бандит, тобою нанятый. Его ведь не нашли? Курфюрст не пожелал скандала: половица в домишке надломилась.

– Да не нанимала! Да, а с юнцом я продолжала спать! Ведь он – скотина. Мстила, развращая.

– И что сынок испытывал во время близости с тобой, о чём он думал? Его все мысли у меня! О них не буду – это скверно! Одно лишь верно – он тебя желал! Желал и ненавидел. Сознание его от этого разрывалось на куски. А после смерти папеньки, не в состоянии порвать с тобой и учинить расправу лично, тайно отдал тебя под суд. Прошептал советнику: «Пусть я останусь в стороне». По решению суда тебя всего лишь надлежало выселить с его земель. Реально же прислужники, воссевшего на трон наследника, тайно заточили тебя навеки в замке. О келье даже сам вновь испечённый князь не знал. Тем самым, двор в мщении обрубил концы!

– Такого от него и их я не ждала, бросила Анна, тут же надув щёчки, сомкнув губки.

Чуть помолчав, Анна продолжила:

– Там, в Шпандау, умирая долгие два года, я сошла с ума и хохотала. Представляла, как он стонет ежедневно от безутешной ломки, от желаний его плоти, жаждущей меня. Тебе ведь должно быть ведомо, какие картины в сознании своём рисовал тот похотливый извращенец?

Анна встала, возбуждённо заходила по комнате. Сцепила пальцы, сжав их добела:

– Лекари Георга предписали мне «милую» диету, даря тем самым анорексию! Смерть меня любя брала в свои объятия. Она была ленива и нежна. Два года, целых два, с ней соседствовала я, вела беседы, пока не иссохла до костей. Затем она ушла, оставив высохшее тело и смотрящую на это душу! А душа куда-то делась…

– Мерзкое создание! Не душа, а лишь твоё сознание! И оно не покинуло мумию твою! А вот соседствуя со смертью, ты смогла её разжалобить! В результате, она не прикончила тебя, оставив призрак! В ту ночь, став приведением, ты завертела всем двором, доводя придворных до безумия. Вспомни вояжи в их спальни! До сих пор ты ничего так и не поняла.

– Предъяви ещё вчерашнее! Они сами бросились из башни на камни мостовой! Эти две бесполые, отпетые. Под видео, для пополнения кошелька, решившие заснять обряд совращения призрака. Да вся новая Европа – Садом! Гоморра! Не велика потеря в этих странных людях, здесь извращенцы через одного! А вот их падение с башни? Просмотр – двадцать три миллиона! Каков у них посмертный рейтинг! Как я его им подняла! Прости же, Боже, двух покойниц.

– Мерзкая убийца себе подобных. Пройдёшь чрез ад, но на Земле. Контракт уже в твоём сознании.

– Ну, нет. Всё же проясни, кто ты? В контракте – Инанна! Это что?

– Не что, а кто? И это я. Без вопросов подпиши контракт! – бросила богиня.

– Нет, торг так не пойдёт, отправь обратно! – надменно ответила Анна.

Инанна со вздохом развернулась и подошла к открытому окну. Опёршись руками на подоконник, стала рассматривать веселящихся, нарядных прохожих. Зло усмехнулась. Затем посмотрела в небо и с усмешкой проговорила:

– Как надоело мне с ней возиться.

– Что? – не расслышав, переспросила Анна.

Инанна развернулась. Равнодушно бросила:

– Что? Характер скверный у меня. Вот что. И торг не выношу. И что ещё? Ненавижу чьих-то оправданий. Ведь они, по сути, те же обвинения, но уже в мой адрес. Мол, не ты, а я не знаю что-то, иль не учла, иль не так сужу, как надо бы. И перечить мне? Кто может сметь? Разве, только сам Господь!

Вслед за этими словами её взгляд остекленел. В мгновение ока всё исчезло в непроглядной тьме и безмолвии. Холод сковал тело Анны. Миллионы ледяных игл пронзили мозг, плоть.

– Ни в рай, ни в ад и ни назад, где кости тлеют в келье! Забвение в кипящей плоти, которую на время я тебе ссудила! – шипя, продолжила Инанна. – В твоих костях так много кальция! Вгоню-ка атомы его в димеры77
  Димеры – сложные молекулы, в данном случае атомные пары кальция.


[Закрыть], чтоб электроны на ядра пали! О, каков бриллиант на шее! Подарок от курфюрста. Перед заточением за щекою прятала? Превращу его в графен. Укроет тонкой пеленой он те димеры!

Но Анна уже не слышала её. Электроны плоти её ринулись на ядра в атомном коллапсе. Родилась антиматерия, пространство пронизали потоки позитронов.

Богиня поглощала мощнейший энергетический коктейль, не допуская гибель мира.

Вспыхнул свет. Инанна посмотрела на лёгкое облако энергии, витающее над старинным паркетом: на то, что осталось от возлюбленной бранденбургских курфюрстов.

Махнула веером и взглянула в зеркало над туалетным столиком. Там вновь маячил истощённый призрак.

– До тебя дошла разница меж нами? – снисходительно спросила Инанна. – Иди сюда.

Анна, с ужасом в глазах и со страшной гримасой на лице, упала на колени. Обняв ноги Инанны, зашептала:

– Не губи!

– Подписывай контракт, быть может, далее получишь шанс. И не унижайся. Срам!

– Подписала, подписала! – выкрикнула Анна.

– Не оступись! – ледяным тоном промолвила Инанна. – Слушай.

Вновь преобразившись, Анна красовалась перед богиней. Спесь сгинула. Не помня полно, что произошло, сохранив лишь фантомы чувства дикой боли, она испытывала перед Инанной жуткий страх.

– Ты готова? – спросила Инанна более спокойным голосом.

Анна запричитала:

– Я пять столетий призраком витала. И по контракту опять всё сначала? Страшен мне возврат в те времена.

– Так не к курфюрсту же! – бросила богиня. – В старый Лиссабон. К инквизитору Энрике. И что за страх? Я буду рядом, да и в тебе порой. Ещё вопросы?

– Когда умру?

– Не буду лгать. Сегодня.

– Как? Воскреснув, тут же умереть? И миссия?

Инанна усмехнулась и спокойно пояснила:

– Сейчас уйдёшь в глубины прошлого. Я поменяла там твою судьбу. Никаких оков и заточения. И жизнь Андреаса, твоего отца я изменила, он не руководит ружейной мастерской курфюрста, а отныне – рыцарь. Теперь имеет замок и владеет землями обширными с крестьянами. Есть и мануфактура. Он, как воин, тебя учил сражаться. От тренировок, травм ты не раз страдала. Поняла?

– Угу.

Инанна продолжила:

– Андреас, с членами союза, помог курфюрсту забрать у его же брата власть над спорными владениями. Иоахим вознаградил за это твоего отца. Отец, заручившись поддержкой князя, отправил тебя «взглянуть на мир».

– Куда? Я не выезжала!

Анна усмехнулась и продолжила:

– Я устрою. По третье сентября тысяча пятисот сорокового года будешь путешествовать. Для тебя – во всех красотах Китай и Гоа, побережье Африки. Третьего сентября, на последнем запоздавшем корабле армады, дойдёшь до Лиссабона. Первое знакомство с Великим инквизитором Энрике – на Дворцовой площади.

– Была с курфюрстом, а сейчас подложишь меня под изверга? Сдурела? – взвизгнула Анна.

Инанна расхохоталась и продолжила:

– Пока он девственник и обет безбрачия лежит на нём. Грех примет на себя, но не с тобой. Ты лишь пощекочешь ему там нервы. Я помогу, породнюсь на время сознанием своим с твоим. Роль в другом. Там поможешь уйти от инквизитора некоему Иосифу, лекарю из Королевского госпиталя. Я вас сведу. А уж, что касаемо твоей личной жизни, то это – без меня.

После короткой паузы продолжила:

– И так. В твоём распоряжении пятьсот лет разных жизней до сегодняшнего дня. Из раза в раз тебя будет настигать смертельный час. С каждой смертью тут же возродишься вновь младенцем, но помня всё предшествующее! В том и есть твоё отличие от всех живущих. И этот дар тебе преподношу за исполнение контракта. Затем, сегодня, по прошествии пяти веков, верну тебе то, что мной у тебя отнято: открою, кто ты есть. Но срок существования на Земле я для тебя предопределила этим часом! Хотя, может и изменю, по воле Бога.

Внезапно раздался стук. Под взглядом Инанны щёлкнул замок, на пороге отворившейся двери показалась стройная, с тонкими нежными чертами лица дама в деловом тёмно-синем костюме. Её лик и пышный, светлый, золотистый волос завораживал.

Войдя, приблизилась к Инанне. Спокойно, не приветствуя, проговорила:

– Полагаю, у меня есть время посетить имение?

– Без вопросов, до полуночи, – спокойно ответила Инанна.

Женщина развернулась к Анне и пристально всмотрелась в её лицо. Захотела что-то ей сказать. Инанна окриком предостерегла:

– Посмей мне только. И магма ада для этой молодой покажется прохладой, в сравнении с тем, что сделаю.

Дама усмехнулась. Повернулась к Инанне, заговорила:

– Тогда не стану времени терять, я – в поместье, на могилу Альфрамо.

– Не торопись, разговор продолжим без этой молодой. И у меня ещё есть дело, жди, – ответила Инанна.

– Тогда я отдохну с дороги, пока ты её отправишь сквозь века, – проговорила дама и, молча развернувшись, ретировалась в спальню. Безмолвно легла на ложе, скрестив руки на груди.

Кровь отхлынула от лица Анны. С придыханием спросила:

– Кто она?

– Кто она? Не узнаешь себя, прошедшую чрез пять столетий? Так отправляйся в путь! Через мгновение ты очнёшься в каюте корабля шестнадцатого века. Умойся там и выходи на палубу. Причал так близок. До встречи. На пристани вселюсь в тебя, – проговорила Инанна.

С исчезновением Анны, Инанна достала лёгкую накидку. Усмехнулась, подумав:

«Приходится грешить. Вот, изъяла нагло шубку у француза, готовую к всемирному показу на плечиках вновь испечённой мисс Вселенной. Но спросите вы у Бога, кто всё-таки Вселенная? Я, иль та?»

Выйдя из номера, спустилась в холл гостиницы. Там работала группа криминалистов. Комиссар просматривал содержимое телефона покойного.

Увидев боковым зрением идущую на выход Инанну, выкрикнул ей вдогонку просьбу задержаться.

Та, не обращая внимания на возгласы комиссара, вышла на улицу. Тут же растворилась в сумерках.

Озадаченный страж закона, выскочивший вслед за ней, не найдя её взглядом, вернулся на место происшествия.

– Удивительно исчезла! Растворилась. Займись розыском! – приказал он одному из инспекторов.

Двух других направил на осмотр номера.

Спустя время, капитан, осмотревший апартаменты Инанны, нёсся к комиссару, выкрикивая на ходу:

– Там другая женщина. Скорей всего – мертва!

Комиссар с криминалистами ринулись наверх.

Тем временем Инанна уже находилась на площади Россиу. Снег, припорошив прозрачным покрывалом уложенную под морские волны плитку, сгладил контраст её разводов. Ветерок, подняв лёгкую позёмку, создал эффект прибоя.

Паря над этими искусственными волнами, Инанна направилась к театру Святой Марии, на месте которого, в прежние века, до пожара, располагался зловещий дворец Эстауш с резиденцией инквизитора-мора. Остановившись, произнесла:

– Энрике… Я следую к тебе, на пять веков назад. Жди ужаса, тиран. Подготовлю почву для вашей встречи с Анной, уберегу её от твоих клещей.