Текст книги "Лорд Адамс. Мистическая комедия"

Глава 3

Очнувшись, лорд обнаружил, что стоит на лестничной площадке у двери с номером «63». Очевидно, инстинкт самосохранения боялся покидать странный дом, рассудив, что это пусть призрачный, но всё же мостик в Британию.

Рядом с кнопкой звонка на стене была прикреплена фанерная дощечка с надписью: «Кузнецовы – 1 зв., Михалины – 2 зв., Британцев – 3 зв.».

Лорд нажал кнопку звонка один раз. Дверь открыла дама с причёской «ржавый барашек».

– Опять ключи забыл? – сердито спросила она. – И чего ты носишься, как малахольный? Я из-за тебя разлила тарато́р.

Лорд молча прошёл мимо неё и, зайдя в комнату, откуда недавно выскочил, растерянно осмотрелся. Какой убогий интерьер! Мебель старая, неказистая, лак местами облуплен, потёртости, царапины. У одной стены – книжный шкаф, сервант, а между ними – тумбочка с телевизором. Возле другой стены – двустворчатый шифоньер с зеркалом на дверце и рядом – буфет с застеклёнными дверками на верхнем шкафчике. Около двери – вешалка с полкой для головных уборов и тумбочка для обуви. Напротив двери, у окна – стол с двумя стульями. У четвёртой стены – раскладной диван и тумбочка с настольной лампой.

Подойдя к окну, лорд отвёл рукой тюлевую занавеску и посмотрел на улицу. Тот самый двор. Лорд перевёл взгляд на стоящий в углу подоконника старый радиоприёмник, из которого тихо лилась русская речь, и с отчаянием подумал: «Да что же, чёрт возьми, творится? Неужели этот бред происходит наяву?».

И вдруг у лорда возникло странное ощущение. Чем-то родным, хорошо знакомым повеяло на него и от этой допотопной мебели, и от радиоприёмника с телевизором, и от старого пиджака на спинке стула, и от потёртого портфеля, что лежал на сидении этого стула.

Открыв портфель, лорд высыпал содержимое на стол. Потёртый кошелёк из искусственной кожи, какие-то квитанции, пенсионное удостоверение и новенькая тёмно-красная книжечка с надписями по-русски. Лорд взял её в руки и обомлел. На обложке золотистыми буквами было начертано: вверху – СССР, внизу – ПАСПОРТ. А в середине – золотистый герб: серп и молот на фоне земного шара, вокруг – пшеничные колосья, обвитые лентой, и в верхней точке этой пшеничной окружности – пятиконечная звезда.

В голове ошеломлённого лорда одновременно грянули Кремлёвские куранты и Биг-Бен. Под бой дуэтом всемирно известных часов лорд Адамс дрожащими руками открыл паспорт. На первой странице было следующее:

ПАСПОРТ

ГРАЖДАНИНА

Союза Советских Социалистических Республик

Британцев

Фамилия

Иван

Имя

Адамович

Отчество

а внизу красными буквами – серия и номер.

На следующей странице были написаны дата и место рождения, национальность, кем выдан паспорт, а в нижнем левом углу – круглая печать.

Оказалось, что Иван Адамович Британцев, русский по национальности, родился 19 апреля 1915 года в городе Москве.

Рядом, на соседней странице, была фотография, сделанная недавно. Фото его, лорда Адамса, – никаких сомнений.

На странице «семейное положение» красовались два штампа: один – о регистрации брака, другой – о разводе. По свидетельству этих печатей женился Иван Адамович в 1948 году, развёлся в 1968.

Страничка с надписью «дети» пустовала.

На странице «место жительства» стоял штамп о прописке. Оказалось, что теперь Иван Адамович Британцев живёт в городе Переходинске Московской области, на той самой улице Дружбы народов, в доме номер семнадцать, в шестьдесят третьей квартире.

На предпоследней странице, вверху, мелким печатным шрифтом было начертано:

«ИЗВЛЕЧЕНИЕ

из Положения о паспортной системе в СССР,

утверждённого постановлением Совета Министров СССР

от 28 августа 1974 г.»

Стало понятно, почему у гражданина Британцева, 1915 года рождения, такой новенький паспорт – видимо, их меняли недавно.

«Господи, но при чём здесь я?» – подумал вконец измученный выкрутасами нереальности лорд Адамс… и превратился в Стоунхендж уже в третий раз. Окаменел, отупел, спасаясь от надвигающейся мысли из невесть откуда взявшегося параллельного сознания. Но защитные доспехи Стоунхенджа не помогли. Мысль – невероятная, фантастическая, бьющая наповал – разметала блокирующие сознание каменные глыбы и зазвучала-таки в мозгу лорда Адамса: «Иван Адамович Британцев – это я».

Лорд выронил паспорт и плюхнулся на стул. Тело английского пэра обмякло, а душа уплыла в безмолвие космической тьмы…

…Казалось, прошла вечность, прежде чем он обрёл способность мыслить, а следовательно, существовать в этой, пусть даже парадоксальной, реальности. И сразу понял, что у него теперь два сознания: одно – главное, то самое – аристократическое; а другое – дополнительное – параллельное сознание Ивана Адамовича Британцева. Вероятно, главное сознание с мужеством истинного аристократа защитило-таки свои законные нейронные владения от самозванца. А может быть, тот и не ставил перед собой захватнических целей. Так или иначе, но параллельное сознание притаилось у границы главного сознания, периодически подбрасывая на его территорию информацию и обрывки воспоминаний. Начав размышлять, лорд испытал новое потрясение – теперь он даже думал по-русски, причём так естественно и легко, словно уже полвека обитал в русскоговорящей среде и волей-неволей переключился на русский язык даже в мыслях.

Не пытаясь найти происходящему хоть какое-то разумное объяснение (облечь непостижимое в чопорный фрак логики – всё равно что заставить Стоунхендж сделать балетное па), лорд Адамс просто констатировал факты, попутно заглушая возникающие вопросы мистическими гипотезами.

Итак, он, английский аристократ Джон Эдгар Адамс, 1948 года рождения, необъяснимым образом очутился в Советском Союзе, причём не в качестве туриста, а в ипостаси коренного жителя – русского интеллигента Ивана Адамовича Британцева, 1915 года рождения. Если это параллельный мир, то почему произошёл такой временной сдвиг? Из 2009 года – в 1976? И там, и там ему шестьдесят один год. Какая-то перекосившаяся альтернативная реальность. А впрочем, кто сказал, что параллельные миры должны быть синхронными: день в день, год в год? Возможно, в масштабах вечности этот временной перекос в тридцать три года – всё равно что несколько секунд.

В общем, британский аристократ, член палаты лордов превратился в бедного русского интеллигента. Кем же он… Говорить в данном случае «я», подразумевая Ивана Адамовича Британцева, лорд Адамс не мог, лучше в третьем лице. И кем же он работал?

Из параллельного сознания выплыла смутная информация. Что-то насчёт директора музея – это уже перед пенсией. А раньше – преподаватель в техникуме. Ещё раньше – токарь на заводе; надо было зарабатывать рабочую биографию для поступления в институт.

Что касается личной жизни Ивана Адамовича Британцева, то здесь воспоминания были ещё туманней. Какие-то романы; брак без особой любви; потом без особой печали развод; снова романы; а в последние годы – стойкое холостяцкое одиночество.

Думая о личной жизни параллельного двойника, лорд вспомнил о своей жене. Бедная Мэри! Скоро выясниться, что он пропал без вести, и она, бедняжка, будет страдать. Но ещё больше лорду было жалко себя. Как ему, избалованному достатком, аристократу жить в чуждой реальности на пенсию простолюдина? А жить надо. И первым делом нужно поесть. Ведь он не ел почти сутки. Где тут дверь в кухню?

«Это же коммуналка, то есть коммунальная квартира. Здесь несколько хозяев, – подсказал двойник из параллельного сознания. – Кухня, ванная и туалет – общие».

Коммуналка?! Лорд слышал о таких квартирах, но даже представить не мог, что сам окажется в подобном жилище. Он почувствовал обиду на непонятную силу, которая забросила его сюда. Если уж кому-то понадобилось отправить его в Советский Союз, то разве нельзя было предоставить хотя бы отдельную квартиру?

Вздохнув, лорд поднял с пола паспорт и положил на стол. Потом надел пиджак, застегнул его на все пуговицы и вышел из комнаты.

Глава 4

В коммунальной кухне хлопотали две соседки, обе в халатах из ситца. Женщина с причёской «ржавый барашек» ложкой помешивала булькающее варево в кастрюле на плите. Другая соседка, с гладко причёсанными редкими волосами морковного цвета (пожалуй, целлофановый тюрбан шёл ей гораздо больше), сидя за круглым столом посередине комнаты, резала на разделочной доске овощи.

– Добрый день, – вежливо произнёс лорд Адамс.

Женщины кивнули, продолжая заниматься своим делом.

«Как же их зовут?» – подумал лорд.

Из параллельного сознания тут же появилась информация. //«Ржавый барашек» – это Кузнецова Ноябрина Петровна. Неформальный лидер коммуналки. Работает на заводе. Другая женщина – Михалина Лидия Кирилловна. Старейшина коммуналки. Уже двенадцать лет на пенсии». //

«Надо бы извиниться, за то что я её толкнул», – подумал лорд и вежливым тоном обратился к даме с причёской «ржавый барашек»:

– Ноябрина Петровна, извините меня. Я Вас нечаянно толкнул. Вы что-то разлили.

«Ржавый барашек» нахмурился:

– А чего ты меня Ноябриной обзываешь?

– Но это же Ваше имя… Разве не так?

– Ды не люблю я его, ты же знаешь. Зови меня просто Петровна. Или хоть Ноя.

«О, Господи! – мысленно воскликнул лорд Адамс. – Прямо Ноев ковчег! Боже, куда я попал!»

– И нечего мне выкать, – продолжала Петровна. – Мы же свои люди. К чему эти церемонии? Или ты на меня обиделся?

В первую секунду лорд не понял, что она имеет в виду, но потом вспомнил: у русских две формы обращения: на «ты» и на «вы». Родственники и близкие знакомые обычно обращаются друг к другу на «ты».

– Ну, ты нас вчера напугал, Адамыч, – сказала Петровна. – Я уж боялась, что ты копыта отбросишь.

Лорда покоробило от этих слов, но он оставил хамоватую реплику без ответа и молча оглядел кухню. В углу, возле раковины, неказистый холодильник марки «ЗИЛ». В другом углу, возле окна, – старая газовая плита. Вдоль стены напротив – три стола-тумбы, покрытые истёртой клеёнкой разных рисунков. Над каждым столом прикреплённые к стене шкафчики. В центре комнаты – круглый стол, накрытый новой блестящей клеёнкой.

Лорд Адамс был потрясён убогостью этого интерьера, а чопорный сноб, тот вообще забился в конвульсиях. Не растерялся лишь Иван Адамович Британцев, мигом снабдив лорда информацией, где его стол, шкаф и полка в холодильнике.

Беспардонно отодвинув застывшего в дверном проёме лорда, в кухню вошёл мужчина – тот самый, с простецкой внешностью. Двойник представил лорду этого «джентльмена»: «Степан Степанович Кузнецов – супруг Ноябрины Петровны».

– Адамыч, а чего ты утром орал, как резаный? – спросил мужчина. – Всех разбудил.

– Извините, Степан Степанович, – вежливо произнёс лорд.

Мужчина бросил на него удивлённый взгляд.

– Что ты, как на собрании? Или серчаешь на меня?

– А он сегодня со всеми такой, – объяснила Петровна. – И мне тоже выкал, да ещё Ноябриной обозвал. Видать, не в настроении.

Лорд опешил. Странные люди! Почему-то вежливость воспринимают как оскорбление. А как же с ними говорить? «По-простецки, – подсказал двойник. – На „ты“ и по отчеству, без аристократических церемоний. Рашен Смиты – люди простые, этикеты не для них».

Недоумение лорда – почему рашен Смиты? – через пару секунд было развеяно лингвистической догадкой. Кузнецов – это аналог, правда весьма приблизительный, английской фамилии Smith (Смит). Интересно, знают ли рашен (русские) Смиты о прозвище, которое дал им Иван Адамович Британцев? Ответа из параллельного сознания не последовало. А спросить об этом самих рашен Смитов лорд не решился.

Лорду захотелось поскорее уйти от этих странных людей. Только надо взять еду. В холодильнике, на полке Ивана Адамовича, стояла кастрюлька с кашей, тарелка с хвостом копчёной рыбины, маслёнка с кусочком масла. В шкафчике над столом нашёлся ржаной хлеб. Судя по съестным запасам, питался Иван Адамович скромно, однако лорду сейчас было не до излишеств – очень уж он проголодался. Захватив снедь, лорд удалился из кухни: по-английски, молча, не прощаясь.

Созерцая накрытый стол в комнате, лорд Адамс грустно усмехнулся. Почти традиционный британский завтрак: овсянка, тосты, копчёная рыба и даже мармелад. Правда, овсянка уже вчерашняя и холодная; «тосты» – два кусочка ржаного хлеба с маслом; и рыба не высший сорт, и мармелад, найденный в буфете, слегка засохший. Но, как говорят в Британии: hunger finds no fault with cookery66
  Голод стряпню не критикует (англ.).


[Закрыть]. Придётся есть то, что есть.

После завтрака лорд отнёс посуду в кухню – хорошо, что там уже никого не было. И после недолгих раздумий (мыть или не мыть? Конечно, лорду не пристало этим заниматься, но прислуги-то здесь нет) всё-таки вымыл посуду.

Выполнив обязанности посудомойки, лорд неожиданно сообразил, что он – впервые в жизни! – позавтракал, даже не умывшись. Какой конфуз! Он, который всегда так щепетильно относился к своей внешности, вёл себя, как неотёсанный простолюдин – набросился на еду, словно голодный волк, не потрудившись привести себя в порядок.

Из кухни лорд прямиком направился в другие места общего пользования.

Ванная и туалет вызвали у него такое отвращение, что в первое мгновенье лорд хотел наплевать на правила личной гигиены, только бы поскорей убраться отсюда. Справедливости ради надо признать, что здесь было относительно чисто, насколько может быть чисто в местах общего пользования. Но сантехника была такая старая, а от плитки на полу и на стенах (местами сколотой, в трещинах) веяло такой мрачностью подземелья, что лорд не сразу решился переступить порог этих омерзительных заведений. Но положение homo sapiens – человека разумного – обязывает и преодолевает даже брезгливость. Хорошо, что из параллельного сознания появилась информация, где чьи крючки, полотенца и туалетные принадлежности. Обратись лорд к соседям с вопросом: «Где моё мыло и полотенце?», те решили бы, что он окончательно спятил. Хотя… ещё неизвестно, кто на самом деле спятил – разве нормально использовать газетную бумагу вместо туалетной? Во всех трёх пластмассовых лотках, прикреплённых к стене в туалете, была нарезанная прямоугольниками газетная бумага; стержни для рулонов туалетной пустовали. А этот ребристый кусок металла в деревянной окантовке на решётке, что лежала поперёк ванной! Только после подсказки из параллельного сознания лорд понял, что это стиральная доска. О, Боже! Какие стиральные доски в век науки и техники! Ведь в семидесятых уже во всём мире были стиральные машины.

Лорду хотелось вымыться, но он не рискнул залезть в облезлую ванну. Точно также не рискнул умыться в старой раковине, заткнув отверстие пробкой, тем более что пробки нигде не было. И здесь почему-то был всего один кран, в отличие от Британии, где обычно два крана – для холодной воды и для горячей.

Сообразив, что этот кран – смеситель, лорд повернул оба вентиля, умылся под струёй тёплой воды и прополоскал рот. Затем вытер лицо полотенцем Ивана Адамовича и удалился в свои новые «апартаменты».

Глава 5

Что делать дальше??? Тяжёлый вопрос завис в сознании лорда Адамса, точно удушливый смог над городом. Оставаться в этой парадоксальной реальности невозможно – вернуться на родину тоже невозможно. Если даже обратиться в посольство Великобритании, как убедить соотечественников, что человек с паспортом на имя Ивана Адамовича Британцева – это английский аристократ, член палаты лордов Джон Эдгар Адамс? Да заикнись он только об этом, тут же британские дипломаты и представители власти СССР – в кои-то веки! – дружно придут к единому мнению. Если человек с паспортом гражданина СССР утверждает, что его родной дом – не Советский Союз, а Великобритания, – ясно, как божий день (а для неверующих коммунистов, как день, озарённый светочем грядущего коммунизма), что у этого русского товарища, именующего себя английским лордом, явно не все дома. Дальнейшее место жительства в этой парадоксальной реальности лорду Адамсу предоставят незамедлительно и бесплатно. Обменять «прелести» коммунального бытия на «комфорт» в сумасшедшем доме… – одна только мысль об этом повергает в панический ужас!

Но если даже случится невероятное: соотечественники поверят ему и помогут вернуться в Британию, – будет ли от этого лучше? Вряд ли у посольства Великобритании, так же как у любого другого посольства мира, есть тайные каналы, позволяющие переправить человека не просто в другую страну, но и в другое время. Значит, при самом благоприятном раскладе событий его вернут на родину в 1976 год. И что тогда? Он увидит себя, двадцативосьмилетнего? Или он будет один? Явится к своей невесте Мэри этаким бравым дедушкой? А дети? Ведь у молоденькой Мэри в 1976 году ещё нет ни сына, ни дочери. А у него, Джона Адамса, в шестьдесят один год, уже есть не только дети, но и внуки. Правда, они сейчас в 2009 году. Если Мэри всё-таки выйдет за него, дети, а за ними и внуки родятся уже во второй раз? Нет, это немыслимо. К тому же Мэри вряд ли поверит, что это он, и выйдет за него замуж. А значит, их детей и внуков на свете не будет? Нет-нет! Официально вернуться в Британию невозможно. От этого станет ещё хуже.

Остаётся лишь утешаться надеждой, что коварная мистическая сила, забросившая лорда Адамса в чужие и совершенно чуждые края, когда-нибудь отправит его обратно. О том, что этот парадоксальный, против собственной воли, визит в параллельную (наискосок) реальность – билет в один конец, лорд Адамс даже мысли не допускал.

А пока… надо набраться терпения и ждать. Придётся изображать из себя русского интеллигента – пенсионера Ивана Адамовича Британцева. Кстати – лорд посмотрел на книжный шкаф, – что-то у этого интеллигента книг маловато. А впрочем, где их держать в такой комнатушке?

Следующие полчаса лорд потратил на изучение имущества русского двойника. Почему-то не было никаких фотографий. Зато нашлись деньги. Хоть не придётся голодать. Сумма лорду ни о чём не говорила: 25 рублей в шкатулке, на полке серванта, и 26 рублей с мелочью – в потёртом бумажнике. С любопытством разглядывая советские купюры, лорд подумал: интересно, это много или мало? Выяснить это можно только одним способом – пройтись по магазинам. А заодно, подсказал голос практичного обывателя, надо купить продуктов. Съестных припасов у Ивана Адамовича раз-два и обчёлся, а кто знает, сколько ещё лорду Адамсу придётся обитать в парадоксальной реальности?

Но выйти в чуждый свет было страшно. Эта обшарпанная коммуналка – хотя и странный, не слишком уютный, но всё же островок безопасности. Какое бы скромное ни было у человека жильё, дома он всё-таки чувствует себя защищённым. Не зря же англичане говорят: my house is my castle77
  Мой дом – моя крепость (англ.).


[Закрыть].

Внезапно под сводами «коммунальной крепости» раздался грохот. Потом крики, топот и отборная брань. У лорда мелькнула мысль, что это разбойное нападение. А в следующий миг дверь распахнулась, и в комнату влетела испуганная Петровна. Следом за ней – разъярённый Степан Степанович. «Адамыч, спаси! Он меня прибьёт!» – вопила Петровна, укрываясь за лордом, как за щитом. Кулаки Степана Степановича, огибая корпус лорда, пытались дотянуться до супруги. Машинально блокируя удары – джентльмен не может позволить бить женщину (и неважно, что она не леди, а простолюдинка), – лорд Адамс пытался обуздать собственное смятение. Он был шокирован, потрясён, ошеломлён! Так оскорблять женщину! Даже если она неправа, недопустимо выливать на неё такой поток сквернословия и уж тем более непозволительно распускать руки.

Чопорный сноб, взирающий на происходящее из полуобморочных глубин, с ужасом пискнул: «Боже, куда я попал!» – и отключился. Но рыцарский дух истинного джентльмена устоял перед хамским натиском – лорд Адамс продолжал защищать даму от кулаков её супруга. Всё трио волчком крутилось посреди комнаты, а чуть погодя выкатилось в коридор. Заметив выглядывающую из кухни Лидию Кирилловну, лорд Адамс крикнул ей: «Звоните в полицию!», однако пенсионерка даже с места не сдвинулась.

Петровна, словно загнанная лиса на охоте, петляя, умчалась в свою комнату и заперлась на замок. Глядя, как Степан Степанович дубасит кулаками свою дверь, лорд пытался выудить из памяти двойника телефонный номер местной полиции… то есть у них говорят, милиции. И когда у границы параллельного сознания высветились цифры 02, рванулся к старому телефонному аппарату, висящему на стене в коридоре. Но едва он снял трубку с рычага, Лидия Кирилловна мигом отобрала её, водрузила обратно и проворчала: «Ещё милицию по таким пустякам беспокоить!».

Пустяки?! От изумления лорд Адамс потерял дар речи, не только русской, но и английской.

Внезапно дверь комнаты рашен Смитов распахнулась, и вылетевший оттуда чемодан врезался в грудь Степана Степановича. Прицельный удар усмирил скандалиста, припечатав его спиной к стене коридора. Обмякший буян сполз по стенке и застыл в полулежащем состоянии. А воинственная Немезида с причёской «ржавый барашек», стоя на пороге семейного гнёздышка, грозно вещала:

– Если ты, придурок, не успокоишься, я упеку тебя на пятнадцать суток! Ты у меня попляшешь с метлой!

Параллельное сознание тут же выдало информацию. //«Мелкое хулиганство – административный арест на 15 суток – и в наказание общественно-полезные работы: улицы подметать, работать на стройке разнорабочим и т.д.»//

– Так что, звонить в милицию? – растерянно спросил лорд.

Петровна вышла в коридор, уступая дорогу ползущему в комнату мужу, и ответила – не столько лорду, сколько своей законной половине.

– Не надо никуда звонить. Я и без милиции устрою ему пятнадцать суток! – пригрозила она и скрылась в своей комнате.

Лорд Адамс вышел из оцепенения и стал быстро собираться. Ему всё ещё было страшно выходить в чужой мир, но оставаться в этой, с позволения сказать, крепости не менее страшно. Кто знает, что ещё выкинут эти чокнутые рашен Смиты?

Покидая квартиру, лорд неожиданно сделал открытие, точнее, пришёл к философскому умозаключению: «Если мой дом – моя крепость, то коммунальная квартира – это крепость в осаде. Вечный бой, никакого покоя!»