Электронная библиотека » Татьяна Труфанова » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Почти подруги"


  • Текст добавлен: 21 апреля 2022, 20:12


Автор книги: Татьяна Труфанова


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 4

Каждый день в Москве придумываются тысячи историй. И этот день не был исключением. Корреспондент еженедельника «Скандалы» писал почти правдивый материал о полутораметровых крысах, захвативших здание Совета Федерации (вероятно, они пробрались туда по тоннелям секретного метро). Популярнейший блогер Настя Малинка, почесывая волосатое пузо, кропал еще один пост о буднях столичной стриптизерши от первого лица. Пятеро русских поклонников «Спартака» и пятеро дагестанцев с обостренным чувством чести, задержанные за драку, с жаром доказывали в отделении полиции, что тихо шли мимо и никого не трогали, когда противная сторона облила их помойной бранью, толкнула, пихнула, дала в зубы и стала пинать ногами, и ничего не оставалось, как только защищаться.

Пятиклассник Егор сочинял сказку о веселом фиолетовом бобре, влюбившемся в личинку майского жука. Копирайтерша всеядного рекламного агентства ссутулилась перед компьютером, уставившись в никуда, пока в ее покрытой серыми дредами голове зарождалась фантасмагория о тотальной победе над простудой препарата «Неболин» (на деле побеждавшего болезнь силой плацебо). Маститый сценарист Азарский по дороге на интервью ощутил непреодолимое желание развернуть машину и поехать обратно домой; «за» было острое чувство «остобрындело!», «против» – то, что об интервью его в последние годы просили нечасто. Он затормозил у троллейбусной остановки, набрал журналистку и с ходу соорудил для нее весомое объяснение: застрял на даче под Яхромой, полетела подвеска, великодушно просит извинить. Было ли, не было? И не такое бывает.

Придуманное входило в жизнь на равных правах с фактом, и через час этих двух братьев было уже не различить. Один-единственный миг поворачивался разными гранями к дюжине зрителей и превращался в дюжину разных историй. Где реальность, где ее отражения – уже не различить, и это естественно: между выдуманным и случившимся налажены постоянные пути сообщения, а по ним перетекает живая кровь, одна на двоих. Прислушайся к ее ходу: бум, бум, бум!

Только Слава Саврасов, как ни напрягал уши, не мог услышать ни единой завалящейся побасенки, истории, были, чуши, гили или повестишки. «Жили-были…» – пытался он начать, но дальше никаких слов не возникало, только голова начинала гудеть, как звонкий пустой колокол.

В данный момент Славик находился на «Мосфильме», куда приехал за своей начальницей. В киногородке жизнь не то чтобы кипела, но скорее текла своим чередом. По обсаженным липами, кленами и тополями дорожкам бодрой трусцой бежали продюсеры и продюсерши, вальяжно шествовали операторы молодые и заслуженные, споро перебирали ногами курьеры и костюмерши, шаркая подошвами, лениво тащились осветители, выписывали круги возле пепельниц-урн рабочие в пыльных джинсах и неспешно, с каждым шагом, наполненным глубочайшими мыслями, шли режиссеры. Опытный человек по одной только походке мог бы определить род занятий прохожего на «Мосфильме». Славик после года службы у Жуковой считал себя опытным. Ожидая хозяйку, сначала он развлекался наблюдениями за киношниками, затем опустил стекло джипа, припаркованного на задах одного из павильонов, и стал соревноваться с самим собой на дальность плевка.

– А был бы это олимпийский вид спорта… – задумался он после очередного рекорда.

Мысль ускользнула, и он решил проветриться и выбрался из джипа. Ботинки с кривовато улыбающимися крокодилами пустились в путешествие по асфальтовым тропам.

– Жили-были… однажды в студеную зимнюю пору… – бормотал себе под нос Славик, – жили-были… Человек-паук, Бэтмен и Гарри Поттер. Полетели они однажды спасать мир… и столкнулись в воздухе. Гермиона, Рон Уизли и Дамблдор тоже полетели спасать мир – и тоже столкнулись. Тогда мир побежал спасать Халк, но споткнулся, упал и умер. И так далее. А когда все супергерои кончились, люди посмотрели: да оно и так нормуль, с пивком потянет. Зачем спасать?.. М-да. Чего-то не хватает в этом сценарии…

В голубом небе невысоко висело солнце, посылая Саврасову доброжелательные флюиды. Славик петлял по территории «Мосфильма», иногда присаживаясь на лавочку или отвлекаясь на созерцание форм какой-нибудь особенно фигуристой актрисы.

– Женщина. Нужна женщина… Значит, жили-были Человек-паук, Бэтмен и Гарри Поттер. Все они были влюблены в Женщину-кошку. А она гуляла сама по себе – между этими дураками. Особенно от нее доставалось Гарри Поттеру. Эй ты, говорит, от горшка два вершка, начнешь бриться – приходи. Он: да я уже два года как бреюсь! Она: это в каком же месте? А он: слезай с «Вискаса», подруга, многовато дури в него кладут. А она такая: чувак, да ты не понял, на кого метлу поднял!.. Так поцапаются и разойдутся. Но однажды…

Тут Славик спохватился, что надо записывать все идеи. Он чувствовал такой мощный прилив вдохновения, что этим приливом из головы немедленно выносилось то, что придумалось минуту назад. Новые идеи и слова вытесняли старые безвозвратно. Он нашел в мобильном функцию диктофона и включил устройство на запись.

– Остросюжетности не хватает. Маньяка здесь не хватает! Да. Жили-были Человек-паук, Бэтмен и Гарри Поттер. И было у каждого по бабушке. Но появился в городе маньяк, который убивал старушек. И чует Бэтмен: бабушка его под ударом. У него прямо сердце не на месте. А маньяк свирепствует, город в панике. Старушки за кефиром боятся выйти. Хорошо тем, которые с детьми, с внуками живут – можно внука послать: сгоняй за кефиром, гречки там прикупи, докторской. Или дедулю послать. А если нет дедули? Мужики-то живут мало, лет на десять меньше, чем бабы… И вот выходит бабушка Бэтмена, совершенно одинокая седовласая старушка, выходит она вечером из дома за кефиром, ковыляет с палочкой… А Бэтмен как раз улетел шпионить за Женщиной-кошкой, умотавшей на свидание с Человеком-пауком. Висит он за окном на двадцатом этаже, подсматривает, скрипит зубами, ревнует… И вдруг!

Славика практически осенила какая-то ослепительно ловкая идея, что могло случиться вдруг, но тут его телефон пронзительно затрезвонил – и идея, увы, канула в непроглядный туман подсознания, как сон, который забывается через секунду после пробуждения. Он ругнулся и нажал на кнопку.

Заполошная Варвара, секретарша Жуковой, сообщила ему, что начальница выходит и чтоб Славик сейчас же подкатил к подъезду.

Саврасов вырубил телефон и гепардовыми прыжками понесся по кинотерритории к оставленному джипу. Катерина ждать не любила и в гневе была страшна.

Через сорок секунд, едва не побив рекорд в беге на короткую дистанцию, он нырнул за руль джипа и стартанул с места, салютовав фонтанчиками гравия. И все же опоздал. Заметная фигура Жуковой в карминовом коротком плаще шаталась, как колокольный язык, между двумя колоннами входа в главное съемочное здание.

– Черепаховый суп по тебе плачет, Саврасов! – сказала начальница.

Тот заизвинялся, делая жалостные глазки, и был прощен. Катерина устроилась на этот раз на заднем сиденье и сказала, что нужно еще подождать Варвару. Через минуту из подъезда вывалилась секретарша, нагруженная ноутбуком, сумкой и еще какой-то папкой с бумагами.

Варя Нижегородцева была тощей девицей, измученной университетским образованием. Пару-тройку лет назад она окончила МГУ или еще что-то столь же престижное – только для того, чтобы оказаться в ассистентках у Жуковой. Славик такого расклада решительно не понимал! Пять лет портить зрение, зубрить, зевать на занудных лекциях с риском вывиха челюсти – ладно бы еще ради чистой и сытой работы в банке или в юридической фирме. Но зачем в секретарши? Впрочем, по бледной как макаронина Варваре было заметно, что жизненной хватки у нее нет никакой.

– Прибавь ходу! – крикнула Жукова ассистентке.

Та, едва не уронив ноутбук, загрузилась в машину, попутно стукнувшись головой и охнув.

– Когда я тебя уволю, Варвара, – медово сказала продюсерша, – ты всегда найдешь работу в цирке. Белым клоуном.

Бессловесная Варвара только кротко моргала русыми ресницами.

Славик тронулся, подумав, что вести надо поаккуратней: Катерина не в духе. Продюсерша потребовала у помощницы какую-то новую смету, Варька зашуршала бумагами – и увы, нужной среди них не оказалось. Она начала лепетать: «ой, ты не говорила, ах, я не знала», но Жукова эти отговорки быстро пресекла: говорила, предупреждала, а если Варвара с ватой в ушах ходит, так пора ее вынуть уже! Секретарша полезла в компьютер, но и там не обнаружилось необходимого файла. Катерина вскипела.

– Включай, …, свой наномозг! У меня терпение на пределе! Я ишачу по пятнадцать часов в сутки, все ездят на мне, …, как на танке! За что, …, я тебе плачу? Тебе только протирание штанов поручать!.. – клокотала она, перемежая подцензурные слова матом.

Секретарша съежилась в углу, хлюпая и пища: «извини, извини». Выпустив последний залп, Жукова гневно отвернулась к окну.

Через пару минут молчания Славик увидел в зеркале заднего вида, что начальница, слава тебе господи, перестала злиться, даже улыбнулась раз, глядя за стекло. «Правду говорят, нельзя все в себе держать, – подумал Славик. – Наорала, выговорилась – и легче стало. Отходчивая она баба, Катерина…» А Варвара промокала глаза да хлюпала покрасневшим носом, стараясь делать это потише. Саврасов отчасти сочувствовал ей: когда Жукова впадала в ярость – он на себе это испытал однажды, – то ее криком из головы вышибало все мысли, как ударной волной от снаряда, а сердце падало в пятки. То ли в голосе у нее были особенные вибрации, то ли слова она умела подбирать особые – но до поджилок пробирало в любом случае. Варя начала работать на Жукову примерно тогда же, что и Славик, и первые полгода начальница с секретаршей жили душа в душу. Но растяпа Нижегородцева не сумела сохранить доброе расположение Катерины, и в последние месяцы ей регулярно доставалось на орехи.

Варя осушила нос и отважилась заговорить:

– Белоглазов прислал новый график, если хочешь посмотреть…

– Не сейчас, – отрезала Жукова.

И снова поехали в тишине, как в катафалке. Славик с удовольствием включил бы радио, но при Катерине было нельзя: не любит (диджеи ее бесят, реклама достает). Только тишина сейчас была до того противная, густая, хоть ломтями ее режь. Что-то там происходило у них на заднем сиденье. Вроде сидели две бабы смирно, не смотрели друг на друга, но Саврасову показалось: вот-вот кинутся друг на друга и горла перегрызут.

– У тебя сценарий Азарского с собой? – спросила Жукова.

Помощница снова полезла за ноутбуком. Открывая файл, она с резиновой улыбкой сказала:

– Хоть чем-то я могу гордиться! Случайно ведь услышала, что Азарский сценарий заканчивает… Не выйди я тогда покурить, не трепался бы рядом ассистент Распашного с какой-то девчонкой – и всё…

– Ага, конец света, боже ж мой! Подумаешь, ты мне рассказала про сценарий. Пфф! Без тебя я бы узнала на день позже. Все равно узнала бы, у меня в кино знакомых – как собак.

Помощница дернула ртом, обиделась.

– Ах, извини! Я тебя лишила славы? Купи лаврушки, сплети венок.

Варвара издала несколько сбивчивых хмыканий, словно собиралась сказать что-то, но передумывала, затем выговорила с уязвленным смешком:

– Ты, конечно, узнала бы, но разве не важно, когда? Мало ли, кто-то опередил бы. Сценарий блестящий, он бы не залежа…

– Блестящий? Не тебе судить, – перебила Катерина.

– Нет, все же… все же я не профан, – упрямо забормотала Варвара. – Хоть в сценарном деле я разбираюсь!

– С чего вдруг, деточка? – удивилась Жукова. – Ах да, ты ведь написала три сценария! Припоминаю…

Славик насторожил уши: он и не знал, что прямо здесь, у него под носом, свила гнездо конкурентка. Нижегородцева между тем тоскливо молчала, но Катерина не собиралась спускать ей попытку бунта.

– А знаешь ли ты, Варя, что мой чудо-водитель тоже начал писать сценарий? Да. Славик, ты же начал? – нежно спросила продюсерша.

– Процесс пошел, контора пишет! – отозвался Саврасов.

– Так-то. Я ожидаю, это будет нечто феерическое. Проберет до печенок!

– Забавно, – вяло сказала Варя. – Пишут все, кто может и не может…

– О да! Причем я видела кое-какие наметки у Славика, – не смущаясь, соврала Катерина, – и знаешь, это будет поинтересней твоих экзерсисов! Бледных, вымученных…

– Вымученных, – эхом повторила Нижегородская.

– Меньше зауми, люди это не любят.

Варвара неожиданно взвилась:

– А ведь когда-то ты второй мой сценарий хвалила! И как хвалила!

Катерина утомленно приложила руку ко лбу.

– Каюсь, пережала! Добрыми намерениями, как известно… Я тебя просто подбадривала.

– А-а, вот как, ага, – закивала самой себе помощница. – Но в каждой лести – доля правды, разве нет? Разве нет?

Нижегородцева так разнервничалась, что Славику стало жаль ее. Сказано тебе: способностей ноль! Ну и утрись, бедняга, и успокойся уже. Займись общественно полезным делом или детей рожай! Жизнь-то не кончена.

Правота Славика подтверждалась, стоило лишь взглянуть вокруг: по умытой дневным дождем столице ехали и шли тысячи людей, вполне довольных собой и миром. Руки, ноги и торсы автомобилистов наполняла радость, которую дает только чуткое послушание машины и скорость. Пешеходные старушенции грелись и щурились на осеннее солнце. Деды расправляли плечи. Девушки важно несли свою ежеутренне изобретаемую красоту. Тощий дошкольник фехтовал на пластиковом мече с невидимым джедаем. У кого из них был талант? Дай бог у десятка! И разве это мешало им? Чего нет – то мешать не может. Бери с них пример, Варвара!

Жукова, помолчав, все же ответила помощнице:

– Я тебе сделаю доброе дело, Варя. Скажу грубо и честно, как солдат на исповеди. Твои писания – гуано. А твой потолок – сценарий капустника для Мухосранск-ТВ. Увы, увы.

Варя, побледнев, издала сиплое квохтание, хватая ртом воздух, да никак не в силах схватить.

– Не могу больше! – закричала она. – Ты анчар, ты меня отравила! Все соки высосала! Я не могу больше, я не могу рядом с тобой ни минуты! Слава, стой! – она стукнула по Славиному подголовнику. – Высади меня!

– Чего? – удивился Славик.

Он оглянулся на начальницу за разрешением. Та, уставившись на ассистентку изумленно и презрительно, махнула Славке рукой: «Давай».

Они неслись по Кутузовскому проспекту в потоке машин, прибавлявших ходу, пока можно, пока не начался час пробок и продвижение ползком. Славик в два приема перестроился в крайний правый ряд и затормозил.

Варя дернула дверь, выбралась на проезжую часть. Что-то грохнуло.

– Ноутбук не твой, побережней, – сказала Жукова.

Варя швырнула ноут на сиденье, хлопнула дверцей и, вместо того чтобы обойти машину и выйти на тротуар, побежала через проспект. В движении автомобилей был пробел, но все же так шастать было против правил.

– Истеричка! – крикнула ей вслед Жукова.

– Вобще отстой! – поддержал Славик. – Есть же зебра, иди на свою зебру – нет! Из-за таких, блин, все аварии!

Варя между тем остановилась на двойной сплошной, пережидая поток машин на другой стороне. Она сжимала перед грудью сумку, подергиваясь, как нервный бегун на старте, и вдруг рванула вперед.

Это было делом секунды. Только что она стояла на двойной сплошной – и вот уже превратилась в куклу, подброшенную над дорогой красным внедорожником на второй полосе. Славик, будто получивший удар под дых, окаменел с разинутым ртом. Он видел, как нечто маленькое, светло-синее описало высокую дугу и шлепнулось на тротуар на противоположной стороне проспекта, прямо под ноги шествовавшей мимо тучной старухе, которая немедленно завизжала. Ее визг слился с визгом тормозов, с криками, с истошными гудками машин.

– Вот глупость! – прошептала сзади Жукова.

Славик, не особенно понимая, что он делает, открыл дверь и высунулся из машины, затем вышел. Красный внедорожник затормозил метров через двадцать после столкновения, его владелец сидел, уронив голову на руль.

Тело упало на разделительную полосу между вторым и третьим рядами. В основном машины объезжали его, сбавляя скорость, но некоторые остановились.

Славик заметил, что ноги Вари, лежавшей ничком, босые. Одна синяя туфля валялась неподалеку, а другая, как он понял теперь, и была тем предметом, отлетевшим на тротуар.

– Не жилец, – произнес Саврасов.

Останавливая машины растопыренной пятерней (ехали они небыстро, видели: случилось что-то), Славик побежал к месту происшествия. На тротуаре уже скопились люди, кто-то по мобильному орал: «Скорая»? Тут женщину сшибли!..» Двое выбрались из машин, подошли к телу и стояли, потерянно перетаптываясь, кто-то из окна автомобиля крикнул: «Надо проверить, жива ли!»

У Славика зазвонил телефон в кармане. Автоматически он поднес трубку к уху.

– Она жива? Да говори скорей, она жива? – дрогнувшим голосом спросила Жукова.

Славик посмотрел на тело, замершее в изломанной, неправильной позе.

– Вряд ли.

– Останься, скажешь полиции, кто она, что ты ее вез с «Мосфильма» в офис.

Славик оглянулся: их машина была пуста, Жукова ушла оттуда.

– Скажешь, что высадил меня у Кутузовской, возле торгового центра. Ясно? – продолжала начальница. Голос у нее был неровный, похоже, она говорила на ходу, чуть ли не на бегу.

– Хорошо.

– Я вышла раньше, понял? А дальше ты ехал в офис, и тут она попросила высадить.

– Хорошо, – тупо повторил Славик.

– Я просто не хочу, чтобы мое имя где-то трепали, – торопливо говорила Жукова. – Славик, ты всё понял? Не подведи меня! Понял?

– Хорошо, – кивнул Саврасов. – Да-да!

Он словно только-только начал отходить от заморозки.

– Я позже позвоню, – бросила Катерина и отключилась.

Глава 5

Кажется, будто она в третьем павильоне провела уже месяц. А на самом деле Аля работала здесь пятый день. В фанерной декорации, изображавшей подпольную операционную, – черт-те что: простреленная простыня свисает с каталки, на полу лужицы крови, брошенные зажимы и ленты бинтов. В это безобразие вползает запах харчо и жареных котлет – обед для съемочной группы! В углу вечно темного громадного павильона звенят крышками кастрюль две тетки, резво накладывают в пластиковые тарелки первое и второе, к ним выстроилась змеей очередь, а сверху льет на всех белый июньский свет луна софита. В общей очереди – актеры и реквизиторы, водители и гримеры. Аля, уже с харчами, смотрит со стороны на своих почти-коллег, милых, милых.

– Будь другом, сбегай к реквизиторам за стреляными гильзами, – рядом остановился Володька, щетинистый администратор.

– Угмщас, – промычала Альбина, дожевывая свою котлету и отставив тарелку.

– Не спеши так на амбразуру, – он устроился со своим харчо рядом.

Она здесь была младшим помощником за все, универсальным подай-принеси. Дело в том, что Татьяна Углова (худая, со взъерошенной стрижкой сорокалетняя дама с закатанными, как для столярных работ, рукавами рубашки) в конце прослушивания сказала ей только: «Спасибо». Даже не добавила неизменное: «Мы вам позвоним». Хотя Аля знала, что не облажалась. В сцене, где некая девушка Маша спорила со своим возлюбленным, было что играть, и Аля вывела на сцену весь свой спектр реакций: нежно касалась струн, отделяла паузу перкуссией, поднимала жалобную флейту, переходила в секунду от изумления к гневу, к смущению добавляла проглядывающую подкладку гордости… И все это – пиано и пианиссимо, не пережимая – не для зрителей из пятнадцатого ряда, а для того, кто совсем рядом, по ту сторону экрана с крупным планом. Аля знала, что была хороша, но в итоге ей даже позвонить не обещали.

Заколдованный круг. Что ты ни делай, хоть до звезды допрыгни, в итоге вернешься к той же съемной комнате на краю Москвы, к подносам в пиццерии. Кусая губы, чтоб не реветь, Свирская вышла с кастинга. Было уже почти десять вечера. Мало на что надеясь, она добрела до третьего павильона (используя последний шанс, пока у нее действует пропуск на «Мосфильм»). Там уже закончили съемки, сворачивались. Альбина спросила у белесого продюсера насчет работы. Ей повезло – им нужен был еще один помощник на площадке. Работа всего на пять дней, до конца съемок, и деньги за это копеечные, и ради такого счастья придется скоропостижно уволиться из кафе, где добывался хоть какой кусок хлеба. Аля покачалась секунду на нетвердых ногах и сказала продюсеру: «С удовольствием!»

– Кстати, я говорила, что я актриса? – спросила Альбина администратора.

– Было дело, – не прекращая жевать, отозвался Володька.

– Если вдруг услышишь о кастинге на главную роль, или не главную, да вообще хоть куда, вспомни про меня.

– Порно предлагать?

– Тьфу на тебя.

– Все понял, Альбин. Ты когда гильзы принесешь, сгоняй еще во второй корпус, там на третьем этаже, комната триста семнадцать, Эдуард Семенович…

Аля сгоняла к реквизиторам за гильзами, затем во второй корпус за протиркой для линз. («Между прочим, я актриса, – заявила она грузному Эдуарду Семеновичу. – У вас знакомых в кастинге нет ли?» А что? Вдруг повезло бы.) Когда Аля возвращалась, то подошла к третьему павильону одновременно с энергично шагавшей Жуковой. Главную продюсершу Аля видела второй раз, та не появлялась на площадке после памятного для Свирской дня, и сейчас Аля ощутила некоторый трепет. А вдруг Жукова как-то узнает, что Аля воспользовалась ее именем, чтобы попасть на кастинг?.. Нет, вряд ли.

Катерина Великая двигалась, как корабль на полной скорости, по Альбине равнодушно скользнула взглядом. Та пристроилась в фарватере. Жаль, что Жукова сегодня приехала без своей помощницы, Варвары. С ней Аля с радостью поговорила бы, и не только про кастинги.

Снаружи было начало дня, а в павильоне – неизменная полночь. Недалеко от входа блондин-продюсер, помаргивая белесыми ресницами, вполголоса обсуждал что-то с тощим, как сухая ветка, оператором.

– О! Тебя-то мне и надо, голубчик, – подхватила Жукова блондина под руку. – Поболтаем в стороне…

Аля, не торопясь за новым поручением, обвела взглядом бродящих под софитом-луной киношников. Милые, вы хоть понимаете свое везение? Вот вы переговариваетесь, щелкаете тумблерами, окликаете друг друга, висите на мобильных, канючите и требуете, перетаскиваете треноги и ящики, скрежещете чем-то о бетонный пол – и все это вместе создает рабочий гул волшебной фабрики. Вы – внутри волшебства, а я зацепилась за дверь, и меня скоро выкинут. Сегодня – конец съемок. Конец. А Углова сказала только: «Спасибо». Хоть в Ярославль возвращайся…

– Посторонись, – потеснили Алю.

Двое рабочих стали разбирать вчерашнюю декорацию, ломоть темного бара с как бы кирпичными стенами. Рядом реквизиторы расставляли финальные «точки над i» в декорации сегодняшней – женской квартире.

«Последний день», – произнесла она тихо, перекатывая во рту горечь звуков. Ей почему-то вспомнился другой последний день – у моря.

К морю Аля ездила один-единственный раз в жизни, давно – когда ей было семь лет. И лучше б не ездила. Отдохнула с мамой на курорте, называется… Лучше б не отдыхали!

Хотя само море она полюбила. Соленый вкус на растопыренных пальцах, кувыркание в налетевшей волне, темно-серые мальки, которые снуют на мелководье, найденный куриный бог, пятки, облепленные песком и ракушечной крошкой, липкие красные леденцы на палочке, зной, глухая тень от зонта, завывания разносчиков кукурузы, тающего мороженого, резаных арбузов. Пена, утекающая из-под ног, утренние протяжные облака над спокойным, светло-шелковым морем… Море-море-море. Любовь без рассуждений. Только показалась бирюзовая полоска – и сразу толчок в сердце: люблю. А может быть, это голос крови, голос ее отца, пропавшего в далекой, почти мифической Аргентине, сгинувшего под плавящим солнцем или в порту с названием вроде Консепсьон или Санта-Мария-де-ла-Крус.

– Эй! – ей махал из угла павильона белесый продюсер.

Он попросил сгонять за его ноутбуком, забытым у костюмеров. Когда Аля вернулась, белесый и Жукова устроились в креслах и беседовали.

– …Ты уж постарайся, – говорила Катерина Великая своим сипловатым голосом, – сам понимаешь, голубчик, многое зависит…

Тот почему-то морщился, но молчал.

– Детка, скажи Наташе, пусть сварит мне кофе, – обратилась Жукова к Але.

Наташей оказалась дородная буфетчица. Проигнорировав растворимый «Нескафе», она впервые на Алиной памяти извлекла откуда-то сияющую медную турку, засыпала, точно отмерив, кофе и сахар, долила воды ровно на две трети и торжественно водрузила сосуд на заляпанную электроплитку.

– Я знаю, как она любит. Катерина говорит, у меня кофе лучше, чем в Париже!

«Забавно, – подумала Аля, хрустя печеньем, – Катерина – такая большая шишка, а помнит, как зовут буфетчицу. Я вот не помнила».

– И мне можно такого же, как в Париже? – влез Володька-администратор.

– Варю только по спецзаказу, – отрезала Наташа.

Администратор скорчил физиономию и переключился на Алю:

– Отдыхаешь? А я тебя озадачу…

– Ой, нет! Я тут для Жуковой, я уже все, занята.

– Вопрос снят, – поднял руки он.

Пока Володька наливал себе томатный сок, Аля, бросив взгляд за спину, сказала вполголоса:

– Интересная дама эта Катерина.

– Великая? А то.

– Она продюсера зовет «голубчик»! Политес в мармеладе.

– Как же, политес! Ты сама не вздумай Голуба так назвать. Взбесится.

У Альбины зазвенел телефон, она отошла в сторону.

– Привет! – это был Юра, он же черноголовый Рекс. – Как насчет завтра вечером?

– Сложный вопрос…

Завтра она будет безработна и свободна, как птица, но! Рекс? В один из дней Аля сунулась снова в тот павильон, где снимался Руманов. Р.Р. там уже не было и декорация стояла другая, а волнение от близости звезды еще давало о себе знать – как дымный шлейф от костра, уже скрывшегося за окном едущего вагона. От Юры шлейфа не было.

– Молчишь… Видимо, ты решаешь, не отказаться ли от приема у королевы. Облегчу выбор: завтра мы пойдем на концерт и там… будет кое-кто, кого ты знаешь.

– Кто же это?

– Увидишь. Кое-кто из ВГИКа.

Перед Алей промелькнуло воспоминание: быстрый высокий голос, белые кроссовки на длинных ногах, большущие, как у куклы, голубые глаза.

– Вы поступали вместе, – добавил Юра.

– Хм, кажется, я знаю…

Она забыла про Юру через секунду, но зато погрузилась в воспоминания о съемках с Румановым, которые она наблюдала. Полгода назад, весной, была неделя – незадолго до школьной премьеры «Ромео и Джульетты», после разрыва с бойфрендом – когда Аля смотрела фильмы Руманова по две штуки в день. Бойфренд (Аля-то думала: «любовь моя») приревновал ее к напарнику-Ромео. Сказал: или я, или премьера. Исход был предсказуем… Затосковав, Аля ушла в кинозапой и главным героем ее сна наяву стал Руманов. Он менялся от фильма к фильму, он не мог наскучить, и он всегда был рядом. Стоило найти в Сети фильм, кликнуть, перемотать на нужное место – и Руманов обнимал (почти Альбину) и шептал нужные слова. Тыц – и вот он, любимый по требованию.

– Я подумаю, Юр, я перезвоню тебе, – заторопилась Аля. – Пока.

Буфетчица вернула ее к реальности, вручив тонкую фарфоровую чашку, источавшую пар. Через минуту Аля поставила кофе на столик перед Жуковой. Голуб поднялся из кресла, заканчивая разговор с начальницей:

– Будь спокойна, мы такой материал вчера отсняли – бомба! – он повернулся и подмигнул Альбине: – Правда ведь?

– Чистая правда, – кивнула Альбина. – Говорю как актриса!

Вчера отсняли фантастичную и довольно банальную сцену – штурм бандитами-оборотнями операционной. Главного героя играл боксер Уланов, подавшийся в телезвезды, и его актерские данные Алю не впечатляли от слова «совсем». Но какое это имело значение, когда ей удалось упомянуть при двух продюсерах, что сама она – актриса!

– Охренительно, – усмехнулась Жукова. – Слушай, актриса, ты английский чуток знаешь?

– Yes, madam.

– На, возьми мой планшет, найди у меня в почте бронирование отеля «Даймонд Атолл» на Мальдивах, мне нужно…

Аля внимала инструкциям, а Жукова загружала ее организацией своей ближайшей поездки. Следующий час Свирская провела, склонившись над планшетом. Когда она вернула гаджет продюсерше и сообщила, что задание выполнено, Катерина посмотрела на нее уже более благосклонно.

– Я так понимаю, у тебя сейчас короткая пауза между съемками? Да, девушка-актриса?

– Ну да, пауза. Немножко затянулась, – беззаботно рассмеялась Аля. – Если у вас есть роль, то я…

– А где ты играла?

– На сцене, Шекспира, – сказала Аля с достоинством. – У меня была главная роль в пьесе.

– Надо же.

Продюсерша смотрела ровно, как большая кошка, но Аля знала: надо только зацепить. Мигом на язык прыгнули слова ее роли.

– О ночь любви, – нежно начала Аля, поводя рукой, —

 
раскинь свой темный полог,
Чтоб укрывающиеся могли
Тайком переглянуться и Ромео
Вошел ко мне неслышим и незрим.
 

Краем глаза она замечала, что на нее обернулись осветители, работавшие рядом, кто-то еще остановился и поднял руку, будто собирается прервать ее. Но это было не важно, важен был только гипнотический контакт с глазами ее главного зрителя – Катерины Великой.

 
Ведь любящие видят все при свете
Волненьем загорающихся лиц.
Любовь и ночь живут чутьем…[1]1
  Шекспир, Ромео и Джульетта. Перевод Б. Пастернака.


[Закрыть]

 

– Очень неплохо! – прервала ее Катерина.

– Да? – затрепетала Аля.

– Сейчас ролей нет, но я буду иметь тебя в виду, – хрипловато произнесла Жукова («буду иметь в виду… иметь в виду» – эхом отозвались эти слова в голове Свирской). – Как тебя зовут, кстати? Окей, Аля, я сегодня без ассистентки, давай-ка я арендую тебя на ближайшие часы…

Через минуту у Али в руках оказался второй телефон Жуковой, и она дозванивалась до химчистки (когда можно забрать?), затем до водителя (выезжай по адресу), а затем… она уже не отходила дальше, чем на двадцать метров, от кресла продюсерши, нарезая вокруг нее круги по орбите: безостановочно кому-то дозванивалась, принимала звонки и сообщала, что Катерина занята, либо – если звонивший попадал в особый список из одиннадцати фамилий – несла трубку Жуковой, которая неспешно откладывала дымящуюся сигарету на край пепельницы. Аля слушала голосовую почту, искала в телефоне расписание встреч и так далее – в общем, неожиданно для себя она превратилась в секретаршу генерального продюсера. Наблюдать за съемками не осталось времени, где-то на краю поля зрения, в расфокусе, по-прежнему двигались и говорили актеры, нервно приплясывал встрепанный режиссер – но лишь в расфокусе. «На что я трачу здесь последние часы!» – жаловалась себе под нос Альбина. От декорации доносились вопли режиссера, обращенные к боксеру-звезде: «Давай, мужик! Покажи нам, что у тебя в душе – магма! Что она, йоптыть, клокочет!»

А когда Аля дозвонилась до ассистента самого режиссера Распашного (боже – Распашного! да она его фильмы чуть ли не с младенчества знает!) и договорилась о встрече живого классика с Жуковой на завтра (после вереницы па с ассистентом: «в час?.. нет, в четыре она не может… в одиннадцать?.. а что, если в шесть тридцать?») – о, Распашный! – она ощутила, что оказалась на кухне настоящего кино класса А.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации