Текст книги "ВПК СССР"

К 1941 г. радиолокацией в СССР занимались в Ленинградском физико-техническом институте, НИИ-9, НИИ ВВС, НИИСКА и НИИ радиопромышленности. Успели сделать немного, но это все-таки лучше, чем ничего.

А тем временем на Западе в ходе начавшейся Второй мировой войны не просто применяли локаторы, а уже придумывали средства борьбы с ними, проводили первые электронные «бои». Один из первых таких случаев зафиксирован в феврале 1942 г., когда под прикрытием средств радиоэлектронной борьбы немцы выводили из французского порта Брест в пролив Ла-Манш крейсеры «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Ойген». Они смогли ввести в заблуждение английские РЛС. Англичане спохватились не сразу, хоть и обладали лучшими по тем временам радарами.

Совет по радиолокации

Летом 1943 г. произошло событие, в Советском Союзе известное мало, зато имевшее последствия, затронувшие множество отраслей науки, техники, а также политику. Перед самым началом Курской битвы 4 июля вышло постановление о Совете по радиолокации. Организовали его, конечно, по военному времени при Государственном комитете обороны. Совет народных комиссаров теперь подчинялся не только ЦК, но прежде всего ГКО.

Подготовка постановления заняла месяца три. Без ЦК ВКП(б), его отдела электропромышленности обойтись не смогли: протолкнуть нужное решение возможно было именно так, через ЦК партии. Напрасно у нас многие считают, что все делалось по инициативе и по приказу Сталина! Инициатором постановления о радиолокации был Наркомат электропромышленности. Недооценка радиолокации и вообще неразвитая радиопромышленность стоили нам дорого. Только когда по ленд-лизу англичане начали поставлять нам радиолокационные станции орудийной наводки GL-MkII для зенитных орудий метрового диапазона (сами англичане уже пользовались станциями дециметровыми), которые мы тут же решили скопировать и начать выпускать на своих заводах, «партия и правительство» обратили внимание на радиолокацию и вообще на радиотехнику. Во всяком случае, фактически так совпало!

Сталина пришлось убеждать специально. И сделал это Аксель Иванович Берг, в то время профессор Военно-морской академии, эвакуированной в Самарканд. Для отдела электропромышленности ЦК ВКП(б) и Наркомата электропромышленности шаг был достаточно опасный: А. И. Берг сидел и был выпущен на свободу в мае 1940 г. И хоть был он допущен к профессорской должности, риск был серьезный: сталинская система плохо переносила бывших зэков. Однако Аксель Иванович Берг обладал уникальным даром убеждения. Он долго рассказывал Сталину о радиолокации. Сталин ругался, оттого что мало понимал суть дела. А затем состоялось совещание, на котором Берг вновь рассказывал о радиолокации. И тут Сталин, ходивший до этого молча, по привычке покуривая трубку, вдруг сказал:

– А по-моему, товарищ Берг прав.

Акселя Ивановича Сталин не обидел. В вышедшем в июле 1943 г. постановлении Берг стал вторым лицом Совета по радиолокации после Маленкова.

Главным делом Совета по радиолокации была организация работы по изучению и применению принципов радиолокации в военном деле, разработке новых надежных радиолокаторов для применения их в военно-морском флоте и в авиации, а также в других видах и родах вооруженных сил. Совет по радиолокации возглавил Г. М. Маленков. В него вошли по большей части военные и ученые: Сергей Николаевич Архипов, инженер-капитан первого ранга, начальник радиолокационной разведки ВМФ; Аксель Иванович Берг, инженер-контр-адмирал, профессор Военно-морской академии; Александр Евгеньевич Голованов, генерал-полковник, командующий дальней авиацией; Алексей Федорович Горохов, генерал-майор, командующий зенитной артиллерией; Сергей Алексеевич Данилин, начальник отдела радиолокации ВВС; Иван Григорьевич Кабанов, нарком электропромышленности; Валерий Дмитриевич Калмыков, директор радиолокационного НИИ-10 (с 1942 г.); Юрий Борисович Кобзарев, старший научный сотрудник ЛФТИ; Д. С. Стогов, инженер-полковник, сотрудник УПВО Наркомата обороны; Василий Петрович Терентьев, начальник 4-го главка НК судостроительной промышленности; Георгий Александрович Угер, военный авиационный инженер, крупный специалист в области авиационного приборостроения; Алексей Иванович Шахурин, нарком авиационной промышленности; Александр Николаевич Щукин, полковник, профессор военно-морской академии.

Совет по радиолокации должен был начать с улучшения качества и увеличения выпуска уже существующих установок обнаружения, опознавания самолетов противника и наведения на них истребителей для ПВО. Еще до войны начали выпускать РУС-2 «Редут», мобильную станцию. Теперь кроме «Редута» осваивалось производство таких систем, как «Пегматит-3», «Редут» с высотной приставкой, станций орудийной наводки СОН-2 для зенитных дивизионов ПВО, радиолокаторов «Гнейс-2» для двухмоторных самолетов (Пе-2, 1942 г.), средства опознавания самолетов и кораблей СЧ. И конечно же надо было разрабатывать и налаживать серийное производство более совершенных локаторов для ПВО, ВВС, ВМФ, артиллерии. Одной из задач специального комитета по радиолокации было внедрение радиолокационных стрельбовых станций.

По вышеназванному постановлению для развития радиолокации в стране предполагалось создать проектно-конструкторское бюро по радиолокации во главе с Н. Л. Поповым, Всесоюзный НИИ радиолокации, Электровакуумный институт. Поскольку шла война, строить новые заводы было накладно, и за Наркоматом электропромышленности закреплялись уже имеющиеся заводы № 465, 747, 498, 208 и 830. Причем 465-й завод уже наладил производство СОН-2а.

Позаботились также о рабочих кадрах для нарождающейся новой отрасли: Главное управление трудовых резервов обязали открыть пятнадцать ремесленных училищ на 10 тысяч человек специально для обеспечения квалифицированной рабочей силой заводов и организаций радиолокационной промышленности.

Председателем Совета по радиолокации был назначен Г. М. Маленков. Но в сущности, учитывая занятость Георгия Максимилиановича государственными делами (он был членом ГКО и курировал авиационную промышленность), большую часть работы в Совете по радиолокации выполнял инженер-контр-адмирал Аксель Иванович Берг. Он же исполнял в полной мере обязанности заместителя наркома электротехнической промышленности по радиолокации.

Совет по радиолокации вначале состоял из трех отделов. Научный отдел возглавил Юрий Борисович Кобзарев, вызванный из эвакуации из Казани. Во главе военного отдела встал полковник Георгий Александрович Угер. Начальником промышленного отдела Совета по радиолокации был назначен Александр Иванович Шокин. Потом организовали еще один отдел, научно-технический, заведовать которым поставили сына всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина, Валериана Михайловича Калинина.

Почти вся вторая половина 1943 г. у Совета по радиолокации ушла на поиск решений и их согласование в ГКО. Нужно было найти средства и силы для организации научной и производственной базы.

Совету по радиолокации не были приданы ни финансы, ни особые полномочия. Однако тот факт, что он был организован при ГКО, давал силу распоряжениям Совета, и они выполнялись беспрекословно. Законы военного времени были суровы!

Значимость и грандиозность научных и промышленных работ в области радиолокации можно понять по такому примеру. США официально потратили на Манхэттенский урановый проект 2,5 миллиарда долларов, а на радиолокацию – 3 миллиарда!

В первую очередь заводы и институты стали организовывать в Москве. Некоторые заводы к началу войны здесь уже были. Они выпускали приборы для Военно-морского флота. А. И. Шокин, начальник промышленного отдела Совета по радиолокации, хорошо знал эти предприятия, так как до войны работал в Наркомате судостроительной промышленности главным инженером его 4-го главка, курировал эти приборостроительные заводы. На территории эвакуированного завода № 251 открыли 703-й завод Наркомсудпрома (ныне завод «Салют»). Его первым директором стал Сергей Михайлович Владимирский.

С 1942 г. перешел на выпуск радиолокационного оборудования московский завод № 339 (бывший 230-й). В условиях войны заводчане смогли освоить выпуск сложнейшей по тем временам техники для ПВО РЛС «Пегматит», систему опознавания для самолетов «свой – чужой» СЧ-3, а также локатор «Гнейс-2», который можно было поставить на самолет, пусть не на истребитель, а на бомбардировщик Пе-2.

«Гнейс-2» начали применять на фронте еще осенью 1942 г. в боях под Москвой, зимой 1943 г. отслеживали транспортные самолеты немцев, перевозивших грузы для окруженной под Сталинградом группировки. Станция использовалась в 26-м гвардейском истребительном авиаполку во 2-м гвардейском авиакорпусе ПВО на Ленинградском фронте, специализировавшихся на ночных полетах.

Пе-2 имел характерную особенность сваливания на крыло во время посадки, что делало его опасным при применении ночью. Да и маловата оказалась пешка: в ней не оказалось места для оператора РЛС. Поэтому, когда начались поставки из США легкого бомбардировщика А-20 «Бостон», было решено ставить на них «Гнейс-2». Самолеты пригоняли на аэродром авиазавода № 81 в Монино, где на них ставили радиолокационное оборудование и дополнительный бензобак в бомбоотсеке. А-20 ощеривался антеннами, и за характерную внешность самолеты с РЛС получили название «ерши». Этими самолетами вооружили 56-ю авиадивизию истребителей дальнего действия. Дивизия выполняла боевые задачи с мая 1944 г. и до конца войны.

С НИИ было сложнее. Многие специалисты разъехались по стране в эвакуацию, кто-то был в армии. Поэтому нужных специалистов специально отзывали для работы в новых институтах.

Одним из первых НИИ, организованных по постановлению о радиолокации, был НИИ-160. Решено было приспособить для этого института здания бывшей ткацкой фабрики во Фрязине. Директором института назначили Сергея Аркадьевича Векшинского. Проектно-конструкторское бюро во главе с Н. Л. Поповым стало составной частью этого института. НИИ-160 занимался эктровакуумными приборами, то бишь радиолампами – диодами, триодами, ну и конечно уж специальными лампами для локаторов, магнетронами и клистронами. Эта работа не обходилась без создания новых материалов, чем в НИИ-160 занимались весьма успешно. С. А. Векшинский получил потом за это Сталинскую премию. После войны работа по созданию новых материалов и технологий была продолжена: в конце 1940-х гг. под руководством А. В. Красилова здесь проводились работы по транзисторам.

Головным НИИ при Совете по радиолокации стал НИИ-108. В Москве под этот институт заняли бывшую Промышленную академию имени Сталина. Первым директором НИИ-108 стал П. З. Стась. Специалистов для него искали по всей стране. Академика, физика В. А. Фока вызвали из Елабуги, где он находился в эвакуации вместе с другими учеными Ленинградского университета, членов-корреспондентов Академии наук Б. А. Введенского и М. А. Леонтовича срочно вызвали из Казани.

Одной из первых работ института было создание аппаратуры РД, примененной в боевых действиях советской авиации под Бреслау. Автором разработки станции шумовых помех, работающих против радаров противника, был будущий генеральный конструктор систем ПВО А. А. Расплетин. В дальнейшем институт специализировался на создании средств радиоэлектронной борьбы.

В годы войны в 108-м институте работали инженеры и ученые, ставшие затем знаменитыми своими открытиями и изобретениями: будущий генеральный конструктор радиолокационных систем А. А. Расплетин, изобретатель первой советской ЭВМ Б. И. Рамеев, основоположник советской радиофизической школы М. А. Леонтович.

НИИ-20 складывался постепенно. Опытный радиозавод № 465 был организован еще зимой 1942 г. в Москве на территории бывшего авиазавода № 305. Завод эвакуировали так, что территория была голой – ни телефонных и электрических линий, ни тебе станков. В корпусах зияли оконные проемы – заводчане даже рамы сняли! Директором завода назначили Форштера Авраама Азиковича, главным инженером Михаила Львовича Слиозберга. Тем не менее к началу 1943 г. завод № 465 уже готовился к выпуску основной продукции, станций орудийной наводки СОН-2.

В составе 465-го завода были организованы несколько лабораторий, сведенных в КБ. В них проводились исследования, разработка и испытания аппаратуры. Поэтому 465-й называли завод-институт. Кадры для него привезли из Новосибирска, доставили из осажденного Ленинграда по Дороге жизни, искали и находили на фронте. В 1945 г. КБ переименовали в ЦКБ-20, завод же был придан ЦКБ как опытное производство. Через год его переименовали в НИИ-20.

Занимались в ЦКБ-20, а затем в НИИ-20 не только радиолокацией. Здесь были специалисты-радиотехники, а также разработчики радионавигационных систем и систем радиоуправления. В институте работали Михаил Сергеевич Рязанский, Евгений Богуславский и многие другие ученые и инженеры, ставшие впоследствии известными конструкторами систем управления ракетами, как зенитными, так и баллистическими. Группу инженеров, занимавшихся радиолокацией, радионавигацией, радиотехникой, в 1946 г. перевели в НИИ-885, где тогда начали создавать системы управления баллистическими ракетами.

При Совете по радиолокации в октябре 1944 г. организовали ЦКБ-17. Главным занятием его сотрудников было создание авиационных радиолокационных приборов. И – изучение радиолокационного оборудования, получаемого по ленд-лизу, а также со сбитых немецких самолетов. Так что, когда в марте 1945 г. вышло «Постановление о разоружении Германии и репарациях», специалисты ЦКБ-17 были посланы в Германию для поиска и вывоза радиолокационного оборудования самолетов.

В дальнейшем ЦКБ-17 переименовали в НИИ-17, а затем в Московский НИИ приборостроения. Первые бортовые локаторы, как уже было сказано, размещались на бомбардировщиках. А вот первым истребителем, куда смогли наконец втиснуть БРЛС, был МиГ-15. Теперь НИИ-17 называется концерном радиостроения «Вега».

Организация и объединение научных и производственных усилий для создания новой техники не были советским изобретением. Первыми это сделали американцы в 1940 г., когда создали Национальный научно-исследовательский комитет по вопросам обороны. Этот комитет наряду с урановой проблемой решал и вопросы радиолокации. Радиолокация для американцев была даже предпочтительнее, так как сулила быстрый реальный результат. Однако все-таки без помощи англичан, поднаторевших в радиолокации в воздушной битве за Англию в 1940 г., они обойтись не смогли.

К концу войны заводы смогли выпустить радиолокационных станций РУС-1 44 экземпляра, РУС-2 (двухантенная) 12, РУС-2 (одноантенная, автомобильная) 132, РУС-2 (одноантенная, разборная) 463, артиллерийская СОН-2 от 124, самолетные РЛС «Гнейс-2» и «Гнейс-2М» 231 (сведения на 1.12.1944 г.), самолетные РЛС «Гнейс-5» и «Гнейс-5М» 24 экземпляра (Лобанов М. М. Развитие советской радиолокационной техники. С. 143).

Совет по радиолокации был подвергнут реорганизации в июне 1946 г. ГКО, при котором он был организован, прекратил свое существование сразу после окончания Второй мировой войны, 4 сентября 1945 г. Однако Совет продолжал работать: в него поступали сведения о радиолокации из разгромленной Германии и от научно-технической разведки НКВД – МГБ.

Раз реорганизация, значит, новое название: Спецкомитет № 3. Просуществовал он до 1949 г., когда был упразднен и его функции поделили между собой Министерство обороны и различные министерства военной промышленности. Г. М. Маленков не вошел в состав комитета. В феврале 1946 г. он попал под пресс сталинской машины. Сталин был недоволен качеством выпускаемых самолетов и тем, что после войны обнаружилось отставание в освоении реактивной техники. Делу «авиаторов» дали ход. Нарком авиапрома А. И. Шахурин и командующий ВВС А. А. Новиков получили тюремные сроки, а по поводу Маленкова постановили, что достаточно будет выгнать его из Секретариата ЦК ВКП (б), что и сделали 4 мая 1946 г. Через две недели решили дать ему новую нагрузку, назначив председателем Спецкомитета № 2 по реактивной (ракетной) технике, так как первым был Комитет по урану и атомной бомбе. Поэтому, когда реорганизовывали Совет по радиолокации в Спецкомитет, радиолокации достался третий номер. И новый председатель – Максим Захарович Сабуров, заместитель председателя Госплана СССР. Заместителем председателя комитета остался по-прежнему Аксель Иванович Берг. Ему, собственно, и карты были даны в руки. Берг, однако, запросил помощника, второго заместителя председателя. Таковым, вровень с Акселем Ивановичем, был назначен Александр Иванович Шокин, будущий министр электронной промышленности СССР.

Радиолокационная трехлетка

Собственно, реорганизация была затеяна для того, чтобы осуществить трехлетний план по развитию радиолокации. Реализовывали его три года в 1946–1948 гг. В первую очередь нужны были заводы радиокомпонентов и радиозаводы. Промышленность, нацеленная в годы войны на военное производство, нуждалась в переводе на мирные рельсы, то есть в конверсии. «Ненужных» заводов было много. А зачем строить, когда можно использовать прежние заводы? Так и сделали, просто переоборудовав их и переучив при надобности контингент. Все равно большая часть средств была уже отдана атомщикам и ракетчикам. Так радиолокаторщикам достался московский завод № 382 «Точизмеритель» (теперь ОАО «Плутон»), до войны выпускавший ртутные градусники. На заводе организовали Особое конструкторское бюро, градусники подвинули, стали выпускать специальные излучающие лампы, являющиеся «сердцем» радиолокатора, магнетроны и «лампы бегущей волны». Долгое время заводом руководил Игорь Алексеевич Живописцев.

Электроламповый заводик в Запрудне Московской области тоже был передан в Спецкомитет по радиолокации. Народ на заводе в 1920-30-х гг. перешел с выпуска стекол для керосиновых ламп на выпуск «лампочки Ильича». Хоть какое-то вакуумное производство на заводе присутствовало, а Спецкомитету нужны были производственные площади, и годилось все!

В 1949 г. перешел от выпуска оптических прицелов к выпуску радиолокационной техники завод № 297 в Йошкар-Оле. Начали с СОН-4 «Луч», станции орудийной наводки, ПУАЗО (пункт управления артиллерийским зенитным огнем) и радиолокационного комплекса орудийной наводки 1РЛ-35 «Ваза», а продолжали серийным выпуском ЗРК «Круг».

Излучающую электронную аппаратуру дополняют пассивные компоненты электронных приборов. Для изготовления конденсаторов, резисторов, тиристоров нужны были новые материалы, а с ними у нас были ну очень большие трудности. Нужны были специалисты. И нужны были изыскания в этой области. Среди первопроходцев в области материаловедения для советской электроники оказалось много ученых, работавших в вузах. В 1946 г. в Ленинградском электротехническом институте была образована одна из первых кафедр микроэлектроники. Ее основатель профессор Николай Петрович Богородицкий. В 1942 г. он получил за работу в области изоляционных материалов свою первую Сталинскую премию. Следующую ему дали за создание учебника «Электротехнические материалы» в 1950 г. Учебник переиздавали семь раз у нас и девять раз «у них», и не только на китайском. Его перевели на английский и испанский, не говоря уже о других языках. Наверное, европейских. Учебник был о диэлектриках и полупроводниках, и по нему учились те, кто потом разрабатывал транзисторы и интегральные схемы. В 1952 г. Богородицкий получил еще одну Сталинскую премию за исследования высокочастотной нелинейной керамики и ультрафарфора. Исследование было выполнено совместно с учеными из НИИ Гириконд. Вузовская наука бок о бок работала с прикладной. Это было веление времени и необходимость: у НИИ не было высококлассных специалистов, а в учебных заведениях отсутствовала лабораторная база.

В Ленинграде после войны был образован целый куст учреждений, занимавшихся радиолокацией.

Одним из достижений радиолокационной трехлетки можно считать появление у нас в стране зенитных снарядов с бесконтактными взрывателями. Снарядов с радиовзрывателями у нас в стране не выпускали до конца войны, а американцы их делали тысячами, так как до войны делали слуховые аппараты с миниатюрными радиолампами, о чем у нас и не помышляли. С 1943 г. американская армия зенитные снаряды с радиовзрывателями применяла уже массово. У нас о них узнали от Ю. Розенберга, передавшего в 1944 г. готовый радиовзрыватель резиденту советской разведки. Устройство было простым: после выстрела от перегрузок сминалась ампула с электролитом внутри крохотного аккумулятора. Появившийся ток включал миниатюрный радиолокатор, излучающий и принимающий радиоволны. Если на пути снаряда была цель, то электронное устройство включало детонатор. Ровно там, где осколки снаряда на 100 % разят цель. Простенько и сердито. Однако наши специалисты только головой покачали – не было у нас тогда радиокомпонентов, чтоб повторить такое…

К концу 1940-х гг. радиовзрыватель у нас все-таки сделали. Для снаряда 100-го калибра. Зенитная пушка такого же калибра у нас появилась в 1948 г. Припозднились мы, однако, и с пушкой, и с радиовзрывателем… А англичане только и спасались от Фау-1 и Фау-2 снарядами с радиовзрывателями. Эффективность стрельбы зенитчиков повысилась с 20 до 80 %. Немцы почти сразу прекратили запуски крылатых малоскоростных Фау-1, да и Фау-2 английские зенитчики тоже научились сбивать! Американцам снаряды с радиовзрывателями помогали сбивать японских камикадзе, пикировавших на их авианосцы.

Еще одно достижение можно записать на счет радиолокационной трехлетки. Впервые в стране была создана система слепой посадки ОСП-48, потом СП-50 «Материк». В первую очередь ее применили на военных аэродромах: наша авиация постепенно становилась всепогодной.

Спецкомитет № 3 был ликвидирован 12 октября 1949 г. Радиолокационная трехлетка большей частью была выполнена, появились кадры инженеров и ученых, радиолокационное оборудование разрабатывали, проектировали и производили на десятке заводов. Свою задачу комитет выполнил. Заводы, институты, лаборатории и конструкторские бюро перешли к различным военно-промышленным министерствам.