Текст книги "Демон из Стеклянной Башни"

Хотя и сладостен азарт,

По сразу двум идти дорогам,

Нельзя одной колодой карт,

Играть и с дьяволом, и с Богом!

И. Губерман

…

Скачущий по прикроватному столику в такт вибрации и сопровождаемый невыносимо писклявой металлической мелодией и хаотически мигающим дисплеем, смартфон, бесцеремонно разбудил Майка Стэмпа, темнокожего мужчину сорока шести лет от роду, довольно высокого, ростом шести футов и пяти дюймов, весьма упитанного, весом двести пятьдесят фунтов, и от природы очень кучерявого, чем привел его в неописуемое бешенство. Грубо схватив трубку, он гаркнул в микрофон.

– Стэмп на проводе – Майк мельком бросил взгляд на прикроватные часы. Стрелки показывали половину третьего ночи субботы.

«Опять не дадут хорошенько выспаться после смены да еще в выходной день, что точно предвещает веселые денечки» – пронеслось в голове мужчины.

На другом конце он услышал веселый голос Джо Харриса, молодого рыжего лейтенанта, дежурившего сегодняшней ночью в участке.

– Привет, Майк – он буквально давился смехом – ты не представляешь какое у нас тут происшествие…

Подавив очередной приступ безудержного смеха, Харрис продолжил.

– У нас тут… труп пропал… – Джо тщетно пытался скрыть свое вечно веселое настроение, подкрепленное сейчас таким забавным, на его взгляд, происшествием. Где-то рядом хихикала Моника, молоденькая девушка, работающая в участке аналитиком. Правда, Майк так и не мог до конца понять, зачем полицейскому участку в небольшом провинциальном городишке аналитик. Но начальству было видней.

– И что здесь смешного? – искренне удивился Стэмп, едва понимая спросонок смысл слов Харриса, и уж точно не видя в этом повода для насмешек. – И вообще, лейтенант Харрис, как вы разговариваете со старшим по званию! Завтра же напишу рапорт шефу полиции по поводу вашего поведения.

Майк недолюбливал этого рыжего недомерка с самого прихода того на службу. А еще больше его бесила фамильярность, с которой Харрис разговаривал с остальными полицейскими в участке, невзирая на возраст и должности. Исключение составлял лишь начальник полицейского участка, да и то, только когда отчитывал молодого полицейского за нерадивую службу. В остальное же время и он был мишенью для Харриса, но в отличие от Стэмпа, не придавал большого значения такой неуставной манере беседы, списывая ее на молодость и неопытность лейтенанта. Кроме того, Майк так не простил Харрису то обстоятельство, что молодой лейтенант увел у него прямо из-под носа Марию, работавшую в участке кинологом, на которую Стэмп имел большие виды с далеко идущими намерениями. Он долгое время обхаживал девушку, так и не решаясь сделать ей прямого предложения, всякий раз смущаясь при разговоре с ней. И вдруг, из ниоткуда появившийся лейтенантишка самым наглым образом охмурил девушку и, сделав свое грязное дело, также неожиданно бросил ее. История была темная. Марии после этого даже пришлось уйти со службы и переехать в другой штат.

– Да брось, Майк, – дружелюбно продолжил Харрис, – в чем проблема, мы же сейчас разговариваем по телефону, а не в участке.

– Тем не менее, разговариваем мы по служебной необходимости, иначе я просто бы продолжил мирно спать в своей уютной кровати, а не балаболил бы с такой невоспитанной выскочкой, как ты, – Майк был действительно очень рассержен и на Харриса, и на то обстоятельство, что теперь ему уже не посчастливится продолжить свой сладкий сон, так бестактно прерванный телефонным звонком. Вместо этого ему придется покинуть свою укромную холостяцкую берлогу, и отправится куда-то в ночь разыскивать пропавший труп какого-то бедолаги. Поэтому он всячески пытался выместить свою злобу на этом молодом лейтенанте.

После непродолжительной паузы, Стэмп решил направить разговор все же в деловое русло.

– Так что там с трупом? Доложи по форме, пожалуйста, – как можно мягче спросил Майк, намерившись поскорее закончить неприятный ему разговор.

Джо тоже перестал хихикать и уже серьезнее ответил.

– Звонила его жена, то есть я хотел сказать вдова усопшего. Сказала, что пропал труп ее мужа. Пропал совсем недавно, ночью. Кто его мог похитить, она не знает. Ужасно плакала в трубку и молила найти тело как можно скорее.

– Когда была назначена процедура нейтрализации? – спросил Майк.

– На послезавтрашний вечер – ответил Харрис, к которому начало возвращаться хорошее настроение.

– Кстати, коронеры уже выехали на место, – добавил лейтенант.

Напоследок Стэмп, выяснив у дежурного имя покойника и домашний адрес его жены, нажал кнопку отбоя на смартфоне.

Путь предстоял не близкий, почти на самой дальней окраине города, и перспектива ехать куда-то ночью не прельщала Майка, но служба есть служба и ничего не попишешь.

Он вяло стянул ноги с постели и огляделся вокруг в попытке отыскать в холостяцкой квартире свою форменную одежду. Стэмп никогда не отличался аккуратностью и разбрасывал вещи по дому везде, где придется даже во время брака, а уж после развода с Розалин, ситуация и вовсе стала невыносимой.

«Да, неплохо было бы нанять кого-нибудь для генеральной уборки в доме, да и вообще, надо найти, в конце концов, женщину и не заморачиваться больше по этому поводу» – подумал Майк, почесывая коротенькие щеткой усики, непременный предмет своей гордости, и, кряхтя, поднялся с постели.

Изрядно покопавшись в грязном белье по всему дому, Стэмп все же обнаружил свою весьма потрепанную одежду и натянул ее на себя, по ходу рукой разглаживая образовавшиеся на ней складки.

Умывшись, Майк целых пять минут простоял перед зеркалом в ванной, решая крайне простой вопрос – бриться или не бриться, попутно любуясь своими усиками, аккуратно постриженными и нелепо выглядящими на фоне трехдневной небритости. В конце концом, он решил, что и так хорошо выглядит для половины третьего утра, и, прихватив с собой ключи от машины и протерев рукавом свой нагрудный полицейский значок, вышел в колючую мартовскую ночь.

На улице было ужасно сыро и холодно. Майк, зябко поежившись, поднял воротник кожаного плаща и поглубже натянул на голову фетровую шляпу.

Неподалеку от дома его ждал припаркованный черный седан «кадиллак», некогда красивый и лоснящийся на солнце монстр, но доставшийся Стэмпу уже в весьма повидавшем виды состоянии. Тем не менее, Майк был доволен своим автомобилем и всегда, где было можно, не отказывал себе в удовольствии придавить педаль акселератора в пол и послушать музыку восьмицилиндрового трехсотсильного двигателя и ласкающий слух визг сжигаемой резины.

Запустив двигатель, Стэмп тут же включил обогреватель. Он не переставал чертыхаться и дышать на замерзшие руки, пока печка наконец-то не начала отдавать тепло прогретого мотора в салон.

Вопреки уставу, Майк не стал включать проблесковый маячок и сирену, чтобы не тревожить мирный сон городских работяг и их заботливых домохозяек. У них этот сон и так никогда не был долог. Вместо этого, он пустил свой дорожный корабль с крейсерской скоростью, дав тем самым самому себе время подумать над сложившейся ситуацией, а она была действительно запутанной.

«Никогда еще до сегодняшнего дня, точнее ночи, никто в нашем в городе не воровал тела мертвых людей. Да и зачем они вообще нужны? Может быть, в Вурджвилле появилась банда трансплантологов, промышляющих незаконным изъятием человеческих органов и переправляющих их в другие города и страны? Вряд ли! Для этого необходимо наличие у злоумышленников медицинских дипломов и, какого-никакого, опыта работы по специальности».

Но насколько мог вспомнить Стэмп, в городе за последнее время не появилось ни одного приезжего с медицинским образованием. По крайней мере, в этом он был полностью уверен, поскольку в обязанности комиссара юстиции входила проверка данных каждого вновь прибывшего в Вурджвилль, от мала до велика. Единственным квалифицированным врачом в городе, который смог бы промышлять этим мерзким занятием, был патологоанатом местной больницы – Крис Монтье. Да еще, может быть, его предшественник Джон Ватерсон. Но тот в последнее время, говорят, совсем расклеился, все больше хандрит и много пьет. А трясущиеся руки для трансплантолога во время операции – это уж ни в какие ворота не лезет, все испортит и никто не получит ни копейки. Да и не был он никогда замечен в темных делишках. Но может быть в этом замешаны врачи из местной вурджвилльской больницы? Не исключено. Но уж слишком все это не стыкуется с описанием преступления.

«Да. Про трансплантологов это слишком, но как рабочая версия может сгодиться. А может быть сатанисты. Развелось в последнее время много разных отморозков, впадающих из крайности в крайность, то им Иисус, то Аллах, а то и вовсе сам Сатана. Надо бы тоже проверить».

Между тем, Майк катил по тихим улицам ночного города, мимо многочисленных небольших дощатых домиков простых трудяг, мимо нечастых особняков, располагавшихся в основном в центре города, где жила вся верхушка мусороперерабатывающего завода и представители местной власти, мимо трехэтажных кирпичных домов, где проживало большинство приезжих рабочих, трудившихся на том самом заводе. Кое-где в окнах трехэтажек горел свет, и Майк мог отчетливо видеть тусклые фигуры их обитателей.

«Разросся Вурджвилль, разросся. Еще каких-то двадцать лет назад, это была захудалая деревенька на Среднем Западе, где каждый житель, если и не доводился другим жителям дальним родственником, то уж, по крайней мере, водил с ними дружбу».

Майк прекрасно помнил эти золотые годы, когда работы было немного, а друзей и девушек хоть отбавляй.

«После постройки нового завода по переработке отходов, привозимых со всех концов не только штата, но и всей страны, ситуация в корне изменилась. Новые люди, в основном авантюристы, искатели новых впечатлений заполонили городишко. Были среди них и вполне законопослушные граждане, перебиравшиеся в Вурджвилль, чтобы хоть немного заработать себе на жизнь. Вырастали все новые и новые дома, объединяясь в кварталы и целые районы. Тоже новые, совсем незнакомые… чужие».

Мысли Стэмпа вновь вернулись к задачке с исчезновением трупа, которую перед ним поставила сама жизнь.

«Кстати, кто он, этот пропавший труп, кем он был при жизни? Харрис сказал, что он тоже из приезжих. Значит, спрашивать, где он работал не имеет смысла – ведь почти все приезжие работают на мусороперерабатывающем заводе. Какая у него семья, чем занимаются они. Этот вопрос тоже бы надо было прояснить».

Майк машинально достал из полупустой пачки папиросу и закурил. Окно он открывать не стал, вспомнив какой ужасный холод снаружи. Майк курил самодельные папиросы из трубочного табака, которые покупал у потомков эмигрантов из бывшего СССР. Они быстренько наладили здесь свое производство. Майк курил давно, но так и не смог никак привыкнуть к этим новомодным сигаретам с угольным мундштуком, которые продавались в магазинах. Выросший на настоящем табаке, комиссар не выносил сладковатого привкуса новых сигарет и предпочитал им альтернативные, более жесткие, виды курительных принадлежностей. Поначалу он курил сигары и трубки, но в последнее время пристрастился к более дешевым папиросам, изготавливаемым в основном кустарным способом на небольших частных фабриках.

«Так, что дальше? А может быть, просто кто-то очень глупо пошутил, и уже завтра все станет на свои места? Может быть, может быть… Но если это и была шутка, то крайне идиотская и несмешная. Нет, вряд ли это можно рассматривать как рабочую версию!»

И вот она, Восточная тридцать первая улица и нужный Майку трехэтажный дом под номером восемь. Стэмп аккуратно припарковал машину возле дома, около которого уже толпилась оперативная бригада. Были здесь и коронеры, без конца снующие туда-сюда и фотографирующие все вокруг, и младшие офицеры полиции, нервно курящие в сторонке и отпускающие неуместные шуточки в духе Джо Харриса, и откуда-то взявшиеся пронырливые журналисты, нагло пристающие ко всем присутствующим с целью заполучить заветную сенсацию, и небольшая кучка полуночных зевак, вечных спутников любых происшествий, припрыгивающих на морозе и дыханием согревая заледеневшие ладошки.

Майк бегло поздоровался с полицейскими, перекинулся несколькими словами с коронерами в надежде нащупать хоть какую-то зацепку, но не получив никаких новых сведений, вошел в здание. В подъезде, как и во всех недорогих домах массовой постройки, стоял жуткий отвратительный запах затхлости, перемешанный с запахом чего-то прокисшего и экскрементов домашних животных.

Квартира пострадавших находилась на втором этаже, поэтому Стэмп не стал пользоваться лифтом, а неспешно преодолел четыре лестничных пролета, продолжая размышлять об особенностях настоящего дела и фыркать от острых неприятных запахов, наполнявших подъезд.

Вопреки ожиданиям Майка, обстановка в трехкомнатной квартире (Майк хорошо знал расположения квартир в подобного рода трехэтажках, построенных для рабочих мусороперерабатывающего завода) резко отличалась от серого пропахшего подъезда. Светлые крашеные обои, узорная лепнина на потолке, дорогой дубовый паркет, прекрасная современная удобная мебель и бытовая техника говорили о хорошем достатке хозяев дома. Было заметно, что в доме уже побывала опергруппа. Весь пол был в грязных отпечатках чужих сапог, атмосфера в помещении была полна всевозможных резко противоположных запахов. Сейчас в квартире оставались только дежурный врач, приводивший женщину средних лет, видимо жену пострадавшего, в чувство и молодой коронер, опрашивавший молоденькую белокурую девушку. Майк окинул квартиру взглядом, но нигде не обнаружил Ричарда Редлиффа, своего подчиненного и напарника по совместительству – молодого человека двадцати трех лет, недавнего выпускника полицейской академии Лос-Анжелеса, назначенного в напарники Стэмпу вопреки воле последнего, но со временем крепко сдружившегося со своим патроном, невысокого роста около пяти футов шести дюймов, щуплого телосложения – ста пятидесяти фунтов веса, очень сметливого и при этом чрезвычайно близорукого, носившего небольшие очки без оправы.

«А ведь Харрис, наверняка, известил и его, несмотря на то, что дежурным на сегодняшнюю ночь назначен я» – промелькнуло в голове Стэмпа. «Тогда где же, черт подери, этот сопливый очкарик?».

Майк вовсе не злился на подчиненного. Такое отношение к своему напарнику было, своего рода, игрой. В душе же он очень симпатизировал молодому человеку, а временами был весьма обязан ему за его, не по годам, развитую логику и профессиональное чутье. Но только не мог же большой, умудренный жизненным опытом офицер полиции показать свое истинное отношение к молодому человеку, едва закончившему полицейскую академию. Сам же Редлифф хорошо понимал своего шефа, принимал правила его игры и временами даже подыгрывал ему.

Так и не обнаружив своего подчиненного рядом, Майк решил начать допрос потерпевших. Ему ужасно не нравилось это занятие, он вообще не любил «мокрых» дел, поэтому и был так расстроен отсутствием Редлиффа, которому он и хотел поручить это неблагодарное дело. И только одно обстоятельство успокаивало Майка – здесь не произошло убийства, женщина уже до этого потеряла своего мужа, поэтому, как очень надеялся Стэмп, будет более спокойной, чем обычно бывают люди в подобной ситуации.

Но Майк не стал рисковать и перед тем, как провести допросы, все же поинтересовался у доктора, все ли хорошо с пострадавшей и сможет ли она дать показания. Во время этого короткого разговора с доктором Майк то и дело бросал взгляд на молоденькую барышню, сидевшую в углу просторной комнаты в весьма соблазнительной позе, закинув ногу на ногу, и продолжавшую беседовать с полицейским. Он неожиданно поймал себя на мысли, что девушка сейчас всецело завладела его вниманием и ему это ужасно не понравилось. Большим усилием воли Майк отвел глаза от красивой блондинки и вернулся к работе. Врач достаточно объективно оценил психическое состояние обеих пострадавших и разрешил начать допросы с дочери пострадавшего, той самой белокурой мисс, чему сам Стэмп был чертовски не рад. Майк в очередной раз за сегодняшнее утро вспомнил Редлиффа и еще больше опечалился его отсутствием в этой самой квартире. А еще он очень пожалел, что не побрился перед уходом из дома. Но работа есть работа и, тяжело вздохнув и потеребив свои подстриженные усики, комиссар юстиции вразвалочку направился к парочке в углу комнаты.

– Прошу прощения, Вик, – обратился он к коронеру, – я украду у тебя твою очаровательную собеседницу, – тут Майк широко улыбнулся, пытаясь придать своему лицу самое дружелюбное выражение, – если Вы не возражаете.

Последние слова были адресованы уже самой девушке и она, тоже весьма дружелюбно улыбнувшись Майку, поднялась со своего белоснежного кресла и жестом пригласила его за собой. Стэмп подчинился молодой хозяйке и послушно последовал за ней. Походка молодой мисс была еще более выразительной, чем ее внешность. Грациозно дефилируя, девушка первой вошла в соседнюю комнату.

Эта комната оказалась намного меньше гостиной, но весьма уютной и располагающей к душевной беседе.

– Присаживайтесь, господин офицер, – любезно предложила девушка, указывая Стэмпу на одно из двух кремовых кресел. Сама же она присела на второе. Ее движения были настолько плавны и грациозны, что Майк любовался каждым из них, пытаясь подробно запомнить, словно больше никогда их не увидит.

После недолгого оцепенения, Майк собрал волю в кулак и сделал как можно более серьезное выражение лица, настроив свои мысли на деловой лад. Он попытался представить перед собой обычного среднестатистического свидетеля, которых за свою долгую карьеру в полиции он опрашивал пачками, и провести допрос как обычно, монотонно задавая заученные вопросы, в пол-уха выслушивая и записывая ответы в протокол.

– Представьтесь… пожалуйста, – начал Майк, запинаясь.

Только сейчас он внимательно взглянул в лицо молодой девушки. Выражение ее лица резко дисгармонировало с ее грациозными движениями и легкой походкой. Глаза были заплаканы, вокруг них нарисовались огромные припухлости, кончик носа покраснел, губки были плотно сжаты. Видимо, девушка с трудом сдерживала свои эмоции. Испуг ясно читался в глубине ее больших серых глаз. Девушка очень часто мигала. Но при всем при этом она была обворожительна и прекрасна. Правильные черты лица, большие выразительные глаза с венчавшими их черными изогнутыми бровями, узкий прямой носик и пухлый небольшой рот позволяли девушке с легкостью претендовать в споре за место на обложке самых изысканных модных журналов. А густые белокурые волосы, волной ниспадавшие на плечи, гармонично дополняли картину.

– Сара Т. Милтон, – ответила хозяйка.

– Ваш возраст и отношение к потерпевшему, – тут Майк осекся, ведь было ясно как божий день, что девушка приходилась дочерью покойнику, раз так остро реагировала на этот необычный для Вурджвилля инцидент. Но, несмотря на всю глупость заданного вопроса, Сара ответила.

– Мне двадцать девять лет, я дочь Теодора Милтона, человека, тело которого было похищено этой ночью, – девушка говорила уверенно, словно приняв вызов, брошенный Майком своим вопросом.

– Извините меня, пожалуйста, но почему вы говорите, что тело было похищено. Ведь насколько я осведомлен, никаких признаков похищения в доме не найдено. Или у вас есть основания предполагать, что тело вашего отца было украдено кем-то, и вы догадываетесь кем?

– Я так полагаю, что сам папа не мог покинуть стены дома, поэтому труп… – Сара не выдержала, и слезы градом покатились по ее щекам. Но девушка, все же, не дала воли нахлынувшим эмоциям. Белоснежным платком промокнув слезы и проглотив подкативший ком в горле, она продолжила. – Поэтому труп кто-то вынес.

– Хорошо – перехватил эстафету Стэмп, дав девушке время, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. – Если вы считаете, что тело вашего отца похищено, то может быть, вы знаете, кто бы это мог сделать и самое главное – зачем?

Майк пристально взглянул прямо в глаза Саре, пытаясь там найти интересующую его информацию. Кстати, иногда это помогало. Но не сейчас. В глазах девушки кроме горя, страха и отчаяния трудно было что-то прочитать.

– Нет… Я не знаю кто бы это мог сделать – ответила Сара.

– Но, может быть, догадываетесь? – не унимался Майк, продолжая пристально смотреть на девушку.

Во время этого разговора Стэмп чувствовал себя очень неловко, постоянно думая о своем внешнем виде, будто глядя на себя со стороны. Он то и дело поправлял свой помятый галстук, почему-то съехавший на бок, пытался разгладить расстегнутый служебный китель (свой кожаный плащ и шляпу он оставил в холле). А еще, несмотря на деловой настрой, Майк был ужасно смущен, общаясь с этой обворожительной белокурой барышней. Он ощущал, что очень сильно потеет и это его еще больше смущало.

«Где же этот чертов Редлифф?» – все чаще и чаще Майк начал вспоминать о своем молодом напарнике и теперь по-настоящему начинал на него злиться. «Небось, спит сейчас как сурок, пока я мотаюсь по морозному городу в поисках пропавшего мертвеца».

Тем не менее, надо было продолжать допрос, хотя Стэмп нутром чувствовал, что ничего не выпытает у дочери покойного. Впрочем, он не питал никаких иллюзий и насчет жены. Но порядок есть порядок.

– Нет, не догадываюсь – ответила Сара на последний вопрос Майка.

Стэмп тяжело вздохнул, чувствуя пустую трату времени, да и еще эта проклятая неловкость. Но он все же продолжил.

– Когда вы обнаружили пропажу тела вашего отца?

– Около часа ночи – ответила девушка, – я пошла на кухню, чтобы попить воды и, проходя мимо папиной комнаты, мельком заглянув в нее, увидела, что кровать, на которой он лежал, пуста. Сначала я не поверила своим глазам, но все хорошенько осмотрев в комнате, поняла, что его нигде нет, и разбудила маму. А потом мы сразу же позвонили в полицию.

– А вы случайно не знаете, были ли у вашего отца враги или просто недруги?

– Думаю, нет. Ведь мы совсем недавно переехали в Вурджвилль и вряд ли он смог за столь короткий срок нажить себе недругов и тем более врагов.

– А откуда вы приехали и какова причина переезда?

– Из Пенсильвании, из Нью-Бетлехема. Переехали около трех лет назад. Причина…. – тут девушка замялась и несколько секунд сидела молча, уставившись прямо перед собой. – Причину я не могу сказать, потому что не знаю. Просто так решили родители, и мы с братом повиновались их решению.

Майк, конечно же, не поверил девушке и постарался покопаться в этом поглубже.

– Но вы же на тот момент были уже совершеннолетними, так почему вы так легко согласились на переезд. Наверняка, там у вас остались друзья, знакомые, воздыхатели, наконец?

– А кто вам сказал, что мы легко согласились? Мы с Филиппом до последнего дня отпирались и надеялись, что все изменится.

В последние минуты разговора Сара Милтон постоянно теребила свой носовой платок, то и дело прикладывая его к своему симпатичному личику и промакивая остатки высохших слез.

– А кто такой Филипп? – спросил Майк, выловив в словах девушки самую суть.

– Филипп – мой брат – бесцветным голосом ответила Сара Милтон.

– Брат живет с вами? Я имею в виду здесь, в этом доме? И где он сейчас? – не унимался комиссар.

– Он на работе. Он работает на мусороперерабатывающем заводе и сейчас он в ночной смене. А вообще, он живет отдельно от нас, снимает квартиру на Северной сорок второй улице, в доме номер двадцать пять – девушка понемногу снова обрела уверенность в себе, и теперь ее голос звучал немного мягче, а интонации стали гораздо спокойнее, хотя она и продолжила теребить свой носовой платок.

– А сколько лет вашему брату? – это оказался новый неожиданный поворот, дававший почву для размышлений.

– Двадцать три года.

– Ну, так что же, мисс Милтон, заставило вас с братом так слепо повиноваться решению ваших родителей? – Майк не унимался, пытаясь буквально вытянуть хоть одну зацепочку, способную дать ключ к раскрытию этого интересного и необычного для захолустья Среднего Запада дела.

Девушка ничего не ответила, только уставилась на него невидящим взором, и Стэмп понял, что сейчас ему не удастся узнать ответа на интересующий его вопрос. Он решил сменить тему разговора и, наконец, закончить допрос, а про себя отметил этот необычный факт сокрытия пострадавшей причины переезда из другого города, ответ на который он надеялся выяснить в ближайшее время.

– Работаете ли вы в настоящее время и, если да, то где и в какой должности?

– Да, в настоящее время я работаю помощником руководителя в сфере деловых отношений в компании «РОБОЛЕНД и Ко», предприятии по производству бытовых электроприборов и домашних роботов.

Майк старательно заносил все свои вопросы и получаемые ответы в протокол, которые в полиции, несмотря на весь технологический прогресс, заполнялись по-прежнему вручную.

– Простите, пожалуйста, за бестактность, но каково семейное положение ваше и вашего брата?

Во время разговора Майк внимательно наблюдал за обстановкой в другой комнате, где находилась миссис Милтон. Она сама по-прежнему сидела на софе, полуприкрыв глаза. Видимо, врач вколол ей что-то успокаивающее, и теперь препарат начал свое действие. Несколько раз в комнату приходили коронеры. Что-то фотографировали, записывали в свои блокноты. Один раз сюда заходил уже знакомый Стэмпу доктор, поинтересовался самочувствием у миссис Милтон и ушел. Больше в квартиру никто не заходил.

– Ничего страшного, ведь вы на службе и должны задавать все вопросы, которые могут вам помочь – девушка застенчиво отвела глаза в сторону. – Я не замужем и брат тоже не женат.

– Но, наверняка, у вас ухажеры-то есть? – Майк постарался задать вопрос как можно деликатнее, даже выдавив из себя залихватскую улыбочку. Работа в этом направлении тоже могла дать результат, и не стоило этим пренебрегать.

Как и следовало ожидать, вопрос очень смутил молодую особу. Она не сразу ответила, видимо, хорошенько обдумывая свой ответ и возможные неприятные перспективы для человека или людей, которых назовет.

– Понимаете, инспектор…

– Стэмп – уточнил Майк, – комиссар юстиции.

– Понимаете, господин комиссар, я не могу назвать имени моего ухажера по многим причинам…

– Назовите хотя бы одну из них, – Майк буквально клещами пытался вытянуть у Сары Милтон информацию о приятеле девушки.

– Ну, одна из них – это то, что я не совсем уверена в том, что он в настоящий момент действительно является моим ухажером. Так сложилась жизнь…

– Как же так! – удивился Стэмп. – Тогда вам и скрывать-то нечего. Просто назовите его имя и фамилию.

– Не могу – ответила Сара, как отрезала. Майк понял, что и здесь придется попотеть, чтобы выяснить имя человека, с которым встречается девушка, и начинать придется с ее работы. Давить на мисс Милтон нельзя, ведь она сейчас находится в статусе потерпевшей, а не подозреваемой. Да, если говорить честно, Майк и не хотел на нее давить. Затем он снова решил сменить тему разговора.

– Хорошо, мисс Милтон. Поговорим о вашем отце. Сколько ему было лет.

– Пятьдесят три года.

– Вы знаете причину его смерти? – задал вопрос комиссар Стэмп.

– Нет, господин комиссар. Церемония нейтрализации была назначена только на вечер понедельника. Но догадываюсь. У него еще с молодости было плохое сердце, а в последнее время он совсем сдал. Поэтому я думаю, что это был инфаркт или инсульт. По крайней мере, его лечащий врач, которого мы вызвали сразу же, как только папе стало плохо, нам на это намекал.

Майк тяжело вздохнул.

«Хоть что-то удалось выяснить, да и то недостоверно».

За все время разговора с Сарой Милтон чувство неловкости у Майка не только не проходило, но и нарастало. Теперь он почувствовал, что ужасно вспотел. Пот градом катился по лицу и шее. К тому же Стэмп не переставал непрерывно видеть себя со стороны. Теперь он уже принялся разглаживать и свои брюки, и выглядывающую из-под кителя рубашку. Чувство раздражения и злости к отсутствующему Редлиффу, на которого он так сегодня рассчитывал, нарастало как снежный ком.

Едва закончив неловко прошедший опрос мисс Милтон, и дав ей расписаться в протоколе, комиссар Стэмп с удивлением обнаружил, что в квартире, прямо посреди гостиной, стоял, деловито раздвинув ноги, сам Ричард Редлифф собственной персоной.

«Вот бездельник – зло подумал Майк. – Явился к шапочному разбору. Где его черти носили?!»

Редлифф стоял лицом к комнате, где сейчас находились комиссар Стэмп и мисс Милтон, и внимательно их рассматривал, то и дело, указательным пальцем правой руки поправляя очки на переносице.

Выйдя из небольшой комнаты, где проходил опрос молодой хозяйки, Майк прямиком направился к вновь прибывшему напарнику. Несмотря на всю накопившуюся на Редлиффа злобу, комиссар приветливо протянул ему свою большую лапищу для приветствия и заключил молодого офицера в крепкие объятия при рукопожатии. Сара Милтон тоже покинула комнату вслед за комиссаром юстиции и тут же присоединилась на софу к матери, чтобы психологически поддержать женщину, недавно потерявшую мужа. Тем не менее, девушка продолжала искоса разглядывать мужчин в центре зала.

– Господин комиссар… – чеканя каждое слово, начал было Редлифф, но Майк жестом остановил своего молодого напарника и отвел его в сторону. Стэмп знал, что перед окружающими Редлифф всегда был крайне почтителен и вежлив с ним, а это Майка не только смущало, но и буквально выводило из себя. Поэтому он старался общаться с молодым напарником на служебные темы исключительно в неформальной обстановке, когда тот мог спокойно выложить все факты, добавляя при этом собственные умозаключения, надо сказать, иногда весьма ценные.

Немного отойдя в сторону, чтобы слова напарников не были слышны двум достопочтенным дамам, внимательно наблюдавшим за действиями полицейских, Редлифф продолжил.

– … Майк, спешу тебе доложить, что я уже проверил все записи с видеокамер, расположенных по периметру дома и пяти соседних домах – Редлифф буквально тараторил, выдавая информацию. И только тут комиссар юстиции Стэмп понял, что в то самое время, когда он желчно рассуждал по поводу отсутствия напарника на месте происшествия и злился на него, тот уже вовсю работал, собирая первичные сведения. Майку стало ужасно стыдно за свой недавний гнев.

– Тише, Дик, тише – предостерег Стэмп своего подчиненного – нас могут услышать, а это сейчас не лучший попутчик для успешного расследования такого запутанного дела, мой юный друг.

Майк по-отечески приобнял Редлиффа, шепнув ему при этом на ухо.

– У меня уже накопилась парочка вопросов, которые надо бы выяснить в самое ближайшее время.

В это самое время они неспешно вышли в коридор, где и продолжили свой разговор вполголоса.