Текст книги "Демон из Стеклянной Башни"

При этом Майк скорчил жуткую гримасу, будто бы ему только что вкололи самый больной в мире укол, который ко всему прочему вовсе и не помог избавиться от болезни.

Линда Саммервуд, «приободренная» напутственными словами комиссара, медленно встала со своего стула, ни жива, ни мертва. При этом она умудрилась опрокинуть довольно увесистый стол (никто так и не понял как у нее это получилось), обронив с него канцелярские принадлежности, тут же разлетевшиеся по всем углам в кабинете. Пучок волос у нее на макушке, нелепо нанизанный на длинную спицу, лихо подпрыгивал и трясся в такт движениям Линды и придавал ей еще более нелепый вид, когда она попыталась собрать рассыпавшиеся вещи и поднять тяжелый стол. Вовремя опомнившись, что от нее сейчас требуется не это, Линда косо застыла в смешной позе, что-то будто бы по стойке смирно только в полусогнутом положении.

«Что может выдать это подобие человека? – гневно думал Майк. – Да еще этот дурацкий пучок на голове. Вечно накрасится как чучело. Никогда она не сможет стать хорошим инспектором и уж тем более, у нее отсутствуют какие бы то ни было перспективы для продвижения по карьерной лестнице. Ну что ее здесь держит? Да и чьей-то женой стать перспектива туманная».

Линда стояла в этой неестественной позе и тупо смотрела на комиссара как крыса на удава перед его кормлением. У нее в голове роились тысячи, миллионы мыслей по поводу всего на свете, кроме выдвижения стоящей рабочей версии по делу о похищении трупа Милтона. Она честно силилась, напрягалась (и это было хорошо заметно по ее лицу), пытаясь прямо на ходу придумать хоть что-нибудь, какую-нибудь зачуханную идейку, чтобы не быть проглоченной этим ужасным удавом. Но, несмотря на все эти нечеловеческие усилия, ничего кроме «а как была накрашена Сара Милтон сегодня утром?», «а красива ли она?», «а чем сейчас занимается Филипп Милтон?» и так далее и тому подобное, не приходило ей на ум. Линда пыталась отогнать все эти мысли разом, чтобы освободить место для работы, но это получалось у нее слабо. Ведь сразу же освобожденное место занимали другие, не менее никчемные мысли, вроде «а как я сейчас выгляжу?», «сегодня нужно еще сделать пробежку», «опять эта ненормальная Сьюзи увела у меня парня», «что бы такого-эдакого приготовить вечером на ужин?». Но у нее начисто отсутствовали идеи по делу. Единственное, что Линда смогла выдавить из себя, было.

– Ну…. Это… Я думаю… Честно признаюсь…

Все эти слова сопровождались всевозможной мимикой, сопряженной с гримасой отчаяния, ведь Саммервуд так и смогла выдать даже тех версий, которые лежали на поверхности. Она сама это ясно понимала, но как ни старалась, не могла ничего с этим поделать.

Стэмп честно дал ей три минуты чтобы начать свой монолог, которые протянулись, казалось, целую вечность. Собравшиеся уже начинали потихоньку подтрунивать девушку, нашептывая ей самые разные абсурдные версии, типа «труп похитили инопланетяне», «тело растворили в растворе серной кислоты» и тому подобное. Никто не отказал себе в этом удовольствии. По столам пробежали смешки. Наконец, Майк решился покончить с этими бессмысленными муками Саммервуд, чтобы самому поскорее завершить затянувшееся совещание.

– Мы поняли тебя, Линда. Присаживайся – и, обращаясь к подчиненным, продолжил. – Трудно, трудно младшему инспектору Саммервуд. Просто она очень устала. Видимо, устала вчера на какой-нибудь очередной вечеринке в своем клубе для неугомонных дрыгоногов и всевозможных нюхальщиков.

С обиженным лицом, но по сути своей, наконец, освобожденная от страшной экзекуции, Линда на ватных ногах бухнулась в свое кресло. Подоспевшие Редлифф и Винстон подняли стол, а Ван Гистон и Йенс, только-только отправившийся от прошедшего испытания, быстренько подобрали рассыпавшиеся по кабинету со стола канцелярские товары. В общем, в скором времени стол Саммервуд приобрел вид, который имел несколько минут назад. Несмотря на все насмешки и подтрунивания со стороны коллег, ребята ценили Линду как верного товарища, не слишком смышлёного, конечно, но своего, закадычного друга.

– Итак, все успокоились. Продолжим совещание. Давай, Джек, вещай.

Винстон мягким молниеносным движением поднялся со своего кресла и застыл в позе уверенного в себе человека, скрестив руки на груди.

– Господин комиссар, я по-прежнему настаиваю на версии об инсценировке похищения трупа Милтона…

Майк неспешным движением прервал его на полуслове.

– Я же тебе обещал, что мы обязательно с этим разберемся. А теперь прошу тебя высказаться по существу дела.

– Хорошо, хорошо, комиссар, попробую высказать свое мнение по поводу настоящего дела. Попробую абстрагироваться от своей основной версии…

Джек ненадолго замолчал, видимо, обдумывая свою рабочую версию, взвешивая все «за» и «против», доводя мысль до логического завершения. Думал он несколько минут, почесывая правой рукой свой волевой подбородок. Наконец, зычно выдохнув, он продолжил.

– Тогда я думаю, что есть два возможных варианта: либо это сатанисты или лица с другой нетрадиционной вероисповедальной ориентацией. К тому же скоро день весеннего равноденствия. А в этот день как раз у них отмечаются всевозможные праздники – Остара там, Комоедица, Навруз и другие языческие и сатанинские празднования. Ну, а если это все-таки не они, тогда можно рассмотреть еще одну версию.

«Интересно трактует – про себя отметил Майк. – С обоснованием. Обыкновенную, тривиальную версию, вон под каким соусом, подает, да еще с какой эрудицией».

– Это, так сказать, преступление может оказаться чьей-то дурной шуткой. Но, тогда тут тоже все будет крутиться вокруг домашних Милтона. Эта версия тесно перекликается с нашей основной версией, поэтому их проверку можно будет проводить параллельно. У меня все – выдохнул Винстон.

– У собравшихся будут вопросы к докладчику? – томно спросил Стэмп, привычно обводя подчиненных пристальным взглядом и разглаживая свои усики.

Оказалось, что вопросов к докладчику ни у кого не возникло, тогда Майк поблагодарил Винстона и сам взял слово.

– Теперь наступило время подытожить все рабочие версии, прозвучавшие здесь.

Подходила самая ответственная часть совещания, самая, так сказать, важная его составляющая – распределение обязанностей между подчиненными по отработке всех версий, озвученных на совещании. Майк всегда не любил эту часть, потому что среди его подчиненных всегда находился человек, не довольный доставшимся ему поручением. Тогда он начинал ныть, постоянно и, как всегда некстати, путаться у него под ногами (интересно, почему именно после получения не интересующего его задания подчиненный чаще других начинал попадаться на глаза комиссару), причитая, молясь и даже требуя дать ему новое, более интересное или менее опасное (бывало и такое) поручение. Но жизнь есть жизнь, и как бы ни было неприятно ему назначать поручения, сейчас пришло время заняться именно этим. В последние несколько минут, уже окончательно очертив круг всех возможных версий, Майк крутил в голове вопрос, кому какое поручение дать. Конечно, в отношении Редлиффа и самого себя он уже точно знал, какие задания они с ним будут выполнять. Оставалось только распределить поручения между оставшимися сотрудниками отдела уголовного преследования: Ван Гистоном, Винстоном, Йенсом и Саммервуд. Обычно, Стэмп распределял задания между подчиненными по версиям, которые те выдвигали. А если версий наскребалось меньше, чем сотрудников, то Майк делил несколько поручений по одной версии на двух-трех полицейских для экономии времени. Сейчас же все было по-другому. Майка задела за живое перепалка Ван Гистона и Редлиффа. Особенно ему не понравился тон старшего инспектора, с которым он позволил себе критиковать версию Редлиффа, ехидный взгляд, которым он смотрел не только на Дика, но и на него – комиссара юстиции Майка Стэмпа. Сама по себе перепалка ничего плохого собой не представляла. Даже, наоборот, любая критика раскрывала все слабые и сильные стороны версий, выдвигаемых инспекторами. Но только не сегодня и только не со стороны Ван Гистона. Здесь и сейчас он перегнул палку и за это должен понести заслуженное наказание. Теперь Майку надлежало сначала определить круг возможных поручений, которые придется распределять, а затем найти какую-нибудь самую неприятную, а может быть, и опасную работенку и отдать ее зарвавшемуся Ван Гистону.

Майк сложил ладони в замок на столе, положив свою записную книжку прямо перед собой. В нее в течение всего совещания он записывал все прозвучавшие версии.

– Основной версией по настоящему делу я считаю версию младшего инспектора Редлиффа о заинтересованности родственников Милтона в пропаже трупа (он намеренно не связал себя с этой версией, чтобы не нагнетать и так взрывоопасную обстановку в отделе) и каким-то образом причастных к совершению преступления.

Майк не отрывал глаз от своего раскрытого блокнота, целенаправленно сосредоточившись именно на этом клочке бумаги. Но он буквально кожей чувствовал, как злопыхают его подчиненные. И все их внимание сейчас сосредоточено на Редлиффе (любимчике комиссара!). Стэмпу было ужасно жаль Дика, неплохого по сути своей сыщика, дотошного инспектора, готового день и ночь пахать на ниве уголовного сыска, да и просто хорошего человека. Но поделать сейчас он ничего не мог. Редлиффу самому было необходимо пройти этот нелегкий путь, чтобы закалить свой характер на пути к должности комиссара, человека, способного выстоять при любом натиске со стороны любых сил и отстоять при этом свою правоту.

– … Вторая версия – монотонно продолжал бубнить Майк – Версия старшего инспектора Ван Гистона о причастности к преступлению трансплантологов либо других специалистов, специализирующихся в области использования человеческого материала. Третья версия – Йенса – о том, что преступление могли совершить контрабандисты, воспользовавшиеся телом Теодора Милтона еще при его жизни, для доставки в Вурджвилль каких-то запрещенных предметов, но не получившие от него по независящим от них причинам свой товар. И наконец, четвертая версия – Джека Винстона – о совершении преступления сатанистами или другими членами оккультных сект. От младшего инспектора Саммервуд мы так и не дождались хоть сколь-нибудь связных слов.

В кабинете вновь раздался взрыв смеха, обстановка немного разрядилась.

– Конечно, разве инспектору Саммервуд есть хоть какое-нибудь дело до исчезновения трупа какого-то там Теодора Милтона – Майк пристально разглядывал Линду, стараясь просверлить в ней дырку насквозь.

– У нее есть дела поважнее. Хотелось бы узнать о них поподробнее. Но, наверное, этого нам не удастся никогда. Не доросли мы до уровня Саммервуд. Верно я говорю, Саммервуд? – комиссар обратился к Линде, не ожидая, впрочем, ответа на поставленный вопрос.

Девушка полыхала от стыда. Проглотив язык и закрыв лицо руками, она тихо плакала, как и всегда, когда комиссар ловил ее на какой-нибудь оплошности. Пучок на голове весело подпрыгивал в такт ее всхлипываниям, что делало ситуацию трагикомичной. Сейчас она была не в силах что-то вымолвить. Но все собравшиеся с удовольствием посмеялись над издевательствами Стэмпа в адрес своей коллеги, не придавая, правда, при этом, в общем-то, слишком большого значения конкретным его словам.

После того, как шум и гомон в кабинете поутих, а обстановка вошла в более-менее рабочее русло, Майк продолжил.

– Так вот, раз уж я остановился на Саммервуд, то первое поручение будет адресовано именно ей.

Девушка к этому моменту понемногу пришла в себя, прекратила плакать, тщательно отдулась на ресницы и протерла руками глаза, размазав при этом и так не слишком хорошо наложенный макияж. Теперь же к этому горе-мэйкапу подмешивались еще черные разводы под глазами и потеки по щекам. Тем не менее, Линда, надо отдать ей должное, держалась просто стоически. У нее под рукой уже лежал ее ежедневник и шариковая ручка, а сама девушка, как прилежная школьница, была полностью сосредоточена и готова записывать суть адресованного ей поручения, а также вопросы, необходимые выяснить при его выполнении.

– Сегодня мы уже решили, что необходимо выяснить причину смерти Теодора Милтона. Поэтому, Саммервуд, тебе прямо сегодня нужно нанести визит лечащему врачу Милтонов и посетить городскую поликлинику при муниципальной больнице. При этом надо, по возможности максимально, установить возможные причины, повлекшие смерть Милтона, а также собрать всю имеющуюся информацию о состоянии его здоровья.

«Никчемная баба! Но хоть здесь-то, надеюсь, не слишком оплошает» – подумал Майк. Сам он, конечно же, вообще не мог себе представить, как можно опростоволоситься в таком легком деле. Но жизнь показала, что Саммервуд способна облажаться и не на таких простецких заданиях. Одного только допроса Гарсиа ему хватило с головой. На этого закоренелого мошенника были собраны все доказательства его вины. А Саммервуд ухитрилась и тут наляпать. Она допросила его с таким «пристрастием», что по итогам этого допроса весь участок, да что там участок, вся городская мэрия должна была объявить негодяю благодарность за раскрытие в обманутых им жертвах их губительной тяги к самообману, а также вручить «Золотую медаль Конгресса США» за его самоотверженность и альтруизм при выполнении своих подвигов. После этого Майк стал очень тщательно взвешивать поручаемые Линде задания, пытаясь заранее предвидеть все возможные подводные камни, способные свести к нулю старания Саммервуд, и устранить их еще до появления путем подробного инструктажа. О поручении Линде в дальнейшем проведения допросов с тех пор, само собой, не могло быть и речи. Вот и сейчас Майк решил выдать младшему инспектору подробный инструктаж, ведь, несмотря на личную к ней неприязнь, деловой интерес, который комиссар всегда ставил во главу угла, не должен был пострадать ни на йоту.

– Ты поняла, Саммервуд. Всю информацию, касающуюся здоровья и причин смерти Милтона необходимо выяснить сегодня же. Абсолютно все. Сначала посети лечащего врача их семьи. Разузнай поподробнее, чем болел потерпевший, как часто обращался к нему. Да, вообще, как часто все Милтоны к нему обращались. Его дочь говорила о больном сердце Милтона, поэтому проясни и этот вопрос. Все документы, которые сможет дать доктор, скопируй или сфотографируй, на худой конец.

Линда старательно записывала наставления комиссара, ловко орудуя по бумаге шариковой ручкой, и аккуратно делила их все по номерам в столбик. От недавнего унылого настроения девушки почти не осталось и следа. Она вся была поглощена работой и только размазанная по щекам тушь напоминала о прошедшем инциденте. Линда хорошо помнила обо всех своих былых промахах и просчетах, поэтому теперь всячески пыталась встать на путь исправления, чтобы вновь заслужить уважение комиссара Стэмпа.

– Теперь, Саммервуд, насчет клиники. Там выясни два вопроса: как часто проходил Теодор Милтон обследования и получал ли он клиническое лечение в муниципальной больнице – продолжал Майк свои наставления. – И там тоже копируй все документы. У меня к тебе все, Линда.

Майк впервые за вечер назвал младшего инспектора Саммервуд по имени. Это было для всех собравшихся хорошим сигналом – значит, комиссар был полностью поглощен работой (только в этом состоянии он забывал обо всех своих неприятностях и личных неприязнях). Своих подчиненных на службе он привык называть по имени и в охватившем его в подобных ситуациях экстазе уже не замечал, когда и Линду тоже начинал называть по имени.

– Теперь вот что. Дик, – обратился Майк к Редлиффу. В его голосе собравшиеся сразу же услышали те мягкие нотки, которыми он практически всегда разговаривал с Диком. И вновь волна шушуканья и негодования прокатилась по кабинету. – В своем докладе ты уже упомянул, что необходимо выяснить обо всем имуществе Милтона, оставшегося после его смерти, в том числе и о денежных средствах на счетах в банке. Это и будет твоим заданием. Кроме того, свяжись с Нью-Бетлехемом. Попробуй разузнать у местных сыщиков причины, заставившие семью Милтонов покинуть насиженное место без видимых к тому оснований и перебраться в Вурджвилль. Может быть им известно, может, ходили какие-нибудь слухи про это. Заодно разведай у них, может быть они в курсе того, с кем встречался Теодор Милтон в свой последний приезд в Нью-Бетлехем. Может быть, что-то попало в объективы камер, и они могли бы с нами поделиться этой информацией.

– Хорошо, сэр, – охотно откликнулся Редлифф, который при посторонних называл Майка исключительно по должности и с уважением. – Будет исполнено.

– Николас. Сегодня тебе придется заняться архивами, нашими и городскими. Прежде всего, разыщи все возможные файлы и документы, касающиеся прибытия, проживания и деятельности трансплантологов, патологоанатомов и других специалистов, в сферу деятельности которых может входить работа с биоматериалами, в Вурджвилле за последние десять лет. Запиши имена, адреса проживания в городе или адреса выбытия (если они уже покинули город, а также, если они просто приезжали к кому-то в гости либо по служебной необходимости), а также профессию, направление деятельности. Попробуй все это хоть как-то систематизировать.

Итак, троих я уже озадачил. Теперь оставались только Ван Гистон и Винстон и два поручения – оба не самые приятные, а одно из них еще и потенциально опасное. Но Майк уже выбрал из них самое гнусное и неприятное, которое хотел всучить именно Ван Гистону не только в наказание за недостойное поведение последнего. Некоторое время, еще в самом начале своей полицейской карьеры, Ван Гистон был ответственным по контролю над деятельностью тайных обществ и сект Вурджвилля. Комиссар также совершенно точно знал, что старший инспектор юстиции не порвал всех своих старых связей и имел надежную агентуру в закрытых организациях. Кроме того, Майк был почти уверен, что и сам Рубен знает, какое задание ему достанется, поэтому-то и старается всеми путями и способами перевести все на инсценировку исчезновения трупа Милтона.

Некоторое время прошло в кабинете в полнейшей тишине. Было даже слышно как за окном весело журчит весенняя капель, а под потолком копошатся и жужжат сонные после зимы мухи. И только Йенс по-прежнему пытался, перекинувшись всем телом через свой стол, что-то втолковать сидевшему позади него за своим столиком Винстону, который всячески отмахивался от него как от надоедливого комара.

Наконец, Майк, выждав театральную паузу, обратился к Винстону.

– Джек, тебе достанется самое неприятное задание, от результатов которого будет многое зависеть. Тебе предстоит посетить городской Центр Скорби и выяснить там как можно больше о возможной причине смерти Теодора Милтона. Насколько я понимаю, их специалист предварительно посещал квартиру потерпевших и может с большой долей вероятности назвать нам причину кончины Милтона.

Винстон хмыкнул носом, не очень-то обрадовавшись только что услышанному поручению. По сути своей Джек был отважным полицейским, способным самоотверженно бросится на преступника и в трудную минуту помочь любому нуждающемуся без колебаний. Он уже неоднократно доказывал это. Стоит вспомнить хотя бы эпизод с тем, как Винстон, в одиночку, обезвредил вооруженного и особо опасного убийцу, на которого Джек наткнулся случайно, повторно зайдя к очередному свидетелю, чтобы уточнить его показания. Оказалось, что этот свидетель несколько недель укрывал преступника у себя дома. Так вот, Винстон не спасовал в такой опасной для жизни ситуации. Он опередил противника, ценой собственного ранения обезоружил его и вызвал наряд полиции. К тому же он еще и арестовал того самого горе-свидетеля, в дом которого он пришел. Долго потом Джек в больничке провалялся. Или вот еще ситуация. Как-то раз Джек, проезжая по федеральному шоссе (а ехал он, между прочим, на свадьбу родной сестры), стал свидетелем ужасной аварии, в которой участвовало сразу несколько машин, с множеством пострадавших. Одна из машин, которой особенно не повезло, была просто обезображена до неузнаваемости, внутри кто-то дико стонал, кричал, взывал о помощи. Изуродованная махина дымилась, а языки пламени уже начали пробиваться из-под капота. Еще чуть-чуть и произойдет взрыв. Остановившиеся водители, ставшие невольными свидетелями катастрофы, вместо того, чтобы броситься на помощь пострадавшим, просто стояли и глазели во все со стороны. Некоторые даже снимали происходящее на свои телефоны. И никто, никто не помог пострадавшим. Хорошо еще хватило ума позвонить в службу спасения. Винстон, одним из последних остановившихся водителей, даже не стал дожидаться, пока машина полностью остановиться. Буквально на ходу выскочив из нее, он бросился к искореженной груде металла. За пару мгновений до прогремевшего взрыва, Джек успел вытащить последнего, самого крохотного пассажира машины, и даже успел прикрыть его своей спиной. Мальчик, к счастью, не пострадал, а вот сам Винстон изрядно подпалил себе шкуру и опять-таки угодил в госпиталь. И что самое страшное было для него в этой ситуации, так это то, что он не попал на свадьбу сестренки. Так вот, Джек никогда и никого не боялся, но он органически не переваривал нудной работы. А поручение, которое он только что получил от комиссара, было самым настоящим нудняком и тягомотиной. Да к тому же, как решил сам Винстон, дело это было вообще бесполезным и ненужным. Но и жаловаться на судьбу было тоже не в его характере, поэтому он похмыкал-похмыкал, потер кончик носа пальцем, но промолчал. В отличие от многословного Йенса, который снова начал что-то говорить ему прямо в ухо. И только тут окружающим стал понятен смысл его слов. Он жаловался Винстону на свою судьбу, наделившую его сегодня самым скучным и пыльным заданием на всем белом свете.

«Итак, очередь дошла и до Ван Гистона» – подумал Майк.

– Рубен, тебе, как самому опытному и ответственному сотруднику отдела, имеющему связи в определенных кругах (ты и сам знаешь, о каких кругах идет речь) остается отработка версии о сатанистах и других оккультных маньяках. Собери самую полную и подробную информацию обо всех подобных сектах в Вурджвилле, наведи справки, подними свою агентуру. Может быть, кто-то что-то слышал, может быть, даже видел или знает. Ну, в общем, не мне тебя учить. Ты сам хорошо знаешь, что делать.

Майк, конечно же, хорошо понимал, что не ошибся и дал-таки провинившемуся Ван Гистону самое гнусное и, возможно, самое опасное задание из всех и был очень доволен тем, что опыт, полученный последним задолго до сегодняшнего дня, позволял беззастенчиво отрядить старшего инспектора юстиции на это опасное задание.

С чувством выполненного долга Майк внимательно оглядел собравшихся в кабинете сотрудников, ожидая от них вопросы или какие-нибудь предложения. Не дождавшись ничего, кроме шепотного речитатива Йенса в ухо Винстону, комиссар подвел черту совещанию.

– Я так понимаю, что все поручения всем понятны и по ним нет никаких вопросов. Тогда считаю совещание оконченным, и прошу всех присутствующих приступить к выполнению полученных заданий.

С этими словами Майк тяжело поднялся с кресла Редлиффа, тем самым освободив тому его рабочее место, и неспешной походкой начальника направился к выходу, чеканя каждый шаг по кафельному полу.

После совещания Стэмп вернулся в свой кабинет, чтобы дать себе возможность немного подумать над этой серьезной задачкой и как следует обмозговать свои дальнейшие действия, которые ему необходимо будет выполнить сегодня.

Кабинет комиссара резко контрастировал с общим кабинетом инспекторов. В отличие от него, это было маленькое помещеньице, с крохотным окошечком посредине длинной стены, которое, впрочем, Майк всегда держал скрытым темными жалюзи. Поэтому здесь редко гостил солнечный свет, уступая свое место холодному дневному свету люминесцентных ламп. Кабинет был аскетично обставлен. Стэмп вообще не любил излишеств. Никаких плакатов, никаких настенных дисплеев, кроме одного, обязательного для полицейского участка противопожарного и антитеррористического монитора. Стол, за которым в рабочее время сидел Майк, стоял вдоль противоположной от входной двери стены. Он был выполнен в современном стиле, как и кресло, в котором восседал комиссар (так было положено для всех начальников подразделений в участке). На столе располагался ультраплоский монитор современного нейронного компьютера с повышенным объемом памяти, которые также полагались исключительно руководству участка. Майк не понимал для чего ему такой наимощнейший компьютер с нереальным размером памяти в 1000 Экзабайт!, если он проводит за ним не больше часа за весь рабочий день. И, если и включает машину, то только для того, чтобы раздобыть немного информации о каком-нибудь очередном негодяе. А для этого хватило бы и нескольких Гигабайт оперативной памяти.

Впрочем, несмотря на отсутствие лишних вещей, порядка в рабочем кабинете Майка не было, как и у него дома за тем лишь исключением, что в кабинете отсутствовало такое большое количество бытовых предметов. Но беспорядок нашел для себя применение. Он царил среди вороха всевозможных деловых бумаг, что не могло не выводить из себя комиссара, но поделать с этим он ничего не мог, как ни старался. Сколько раз Майк давал себе зарок выбрать, наконец, денек-другой, спокойно сесть, разобрать все бумаги, отсортировать их в зависимости от назначения и срока хранения. Лишние документы, уже не нужные, но с не истекшим сроком хранения, сдать в архив, а остальные либо выбросить за ненадобностью, либо сдать в камеру хранения документов. Но каждый раз он находил очередной предлог для того, чтобы не исполнять задуманного. То он ужасно устал, потому что целый день гонялся за очередным преступником, то его отвлекало какое-нибудь «особо важное» собрание у руководства, то еще находился добрый десяток причин, позволявших увильнуть от разбора деловой корреспонденции. Накануне днем Майк даже дал зарок миссис Вегер, уборщице в полицейском участке, что наведет порядок на своем рабочем столе. Но ни вчера, ни, тем более, сегодня он этого сделать не мог.

Тяжело усевшись в свое кресло, Майк сразу же откинулся на спинку и закрыл глаза. Он думал. В его голове вертелось множество мыслей, так или иначе связанных с этим загадочным, нелогичным с любой точки зрения делом. Несмотря на то, что они с Диком выстроили более-менее стройную, выверенную с точки зрения имеющихся улик (а вернее сказать с их отсутствием) рабочую версию о причастности к исчезновению трупа близких родственников, Майк никак не мог представить себе Филиппа Милтона (хотя он никогда и не видел Филиппа вживую, его воображение смело рисовало ему картинку высокого худосочного паренька, сутулого, длинноволосого, и обязательно с потухшим взглядом), тащащего на себе тело своего покойного отца. А тем более он не мог себе представить в роли злоумышленников ни Сару Милтон, ни Викторию Милтон. Ну никак не вязался внешний вид этих хрупких женщин с физической силой, которой надо было бы обладать для совершения подобного преступления. Хотя, возможно у них были сообщники. Конечно, если в деле замешаны родственники Теодора Милтона, то без соучастников здесь не обошлось. А если в деле фигурируют люди, кровно не заинтересованные в исходе дела, надо начинать расследование именно с их поиска и допроса.

Майк машинально достал из кармана форменных брюк флэшку, которую ему утором передал Дик. Повертел ее в руках, внимательно изучил все надписи на ней. Затем небрежно бросил магнитный носитель на стол. Несмотря на то, что комиссар всецело доверял Дику, ему стало ужасно интересно, что же действительно содержится на записях с наружных камер наблюдения, смонтированных на фасадах домов на Восточной тридцать первой улице. Майк развернулся к компьютеру, чтобы запустить машину. Как бы между прочим он бросил взгляд на плоский монитор, стоящий на столе, а вернее сказать, на маленькую эмблемку в его левом верхнем углу.

«Где-то я уже видел подобное изображение» – подумал Майк и нажал кнопку на системном блоке машины.

«Вспомнить бы где» – не унимался Стэмп, пока на голубом мониторе бегали циферки, иконки и прочие программистские заклинания перед приведением вычислительного аппарата в боевую готовность.

«Точно! Вспомнил!»

Майк достал из внутреннего кармана кителя визитку, найденную им сегодня утром в недрах спортивной сумки на мусороперерабатывающем заводе. Он внимательно осмотрел визитку, изучил все надписи и картинки на ней. Действительно, компьютер, стоявший на рабочем столе комиссара, был разработан компанией «РОБОЛЕНД и Ко» и собран в Вурджвилле. Никогда до этого самого дня комиссар даже не задумывался над тем, откуда родом его могучий чудо-компьютер. Да ему это, собственно говоря, было и неинтересно.

Майк довольно хмыкнул над таким удачным совпадением и воткнул флэшку в специально предназначенное отверстие в системном блоке.

После запуска программы по воспроизведению видеофайлов на мониторе Майк увидел знакомые очертания ночных домов Восточной тридцать первой улицы, правда, слегка в непривычном виде – сверху вниз и слегка сбоку. Это была видеозапись с камеры, расположенной на доме номер восемь, где проживает семья Милтонов. В поле зрения камеры, располагавшейся слева от двери, как раз попадала входная дверь первого подъезда, в котором и жила семья Милтонов. Редлифф взял запись за весь день, предшествовавший совершению преступления, вплоть до двух часов ночи, когда опергруппа прибыла на место. Стэмп не стал просматривать всю пленку. Пролистав запись до нужного ему времени, он остановил прокрутку и принялся внимательно разглядывать содержимое файла.

На мониторе ничего особенного не происходило – полуоблупившийся фасад здания, входная дверь, изображенная как бы с боку. Несколько раз дверь подъезда открывалась и оттуда, то вываливалась группа подвыпивших мужчин, одетых в потрепанную и засаленную одежду, висящих друг у друга на плечах, то выпорхнула молодая счастливая парочка, тесно прижимающаяся друг к другу, то выползала какая-нибудь очередная старушенция, неся трясущимися руками корм для бездомных собак и кошек. А то наоборот, кто-то входил в подъезд. Вот какой-то мужчина, постоянно озирающийся по сторонам, осторожно остановился возле двери, очередной раз посмотрел направо и налево, сморкнулся пальцами и нажал на кнопку домофона. В руке у него был какой-то увесистый и объемный полиэтиленовый пакет. А вот женщина ведет под руки мужчину, не способного даже толком держаться на ногах, не то, чтобы идти самостоятельно. Вероятно, жена вела своего мужа, хорошенько отметившего с друзьями окончание рабочей недели и не рассчитавшего нормы выпитого. Парочка еле вползла в дверь. При этом мужчина, судя по клубам пара, густо валившим у него изо рта, что-то весело горланил (благо запись велась без звука), старался любым способом зацепиться за какой-нибудь предмет, чтобы только не попасть в беспощадное нутро подъезда. Женщине потребовалось немалых усилий для того, чтобы, наконец-таки, впихнуть своего благоверного в открытую дверь. Или вот уже компания из трех женщин, одетых неряшливо, если не сказать облезло, шатаясь, ввалилась в подъезд. Видимо, это были работницы того же комбината, тоже праздновавшие окончание рабочей недели. После закрытия питейного заведения, кто-то из них, а может быть и сама хозяйка квартиры, предложил продолжить праздник дома. И дамы, весьма грузные, мрачные, но уж очень довольные собой и сегодняшней выпивкой отправились в дом номер восемь продолжать поглощать горячительные напитки.