Текст книги "Демон из Стеклянной Башни"

«Интересно – отметил про себя комиссар. – А что же у них в таком случае является коммерческой тайной, если все наружу?». Однако, не стал придавать этому значения, решив, что это их проблема, а не его.

Был у «РОБОЛЕНДА» и свой сайт, как и полагалось уважающей себя компании двадцать первого века, чтобы развиваться и продвигать свою продукцию. Оформление сайта компании было на уровне (всё же здесь работали специалисты-компьютерщики высокого класса). Яркий, красочный сайт с большим количеством научной информации, фотографий и видео, рассказывающей о деятельности и продукции фирмы.

Майк бегло пробежался по содержимому всего сайта, не особо вчитываясь в содержание статей и рекламных проспектов. Единственным местом на сайте, на котором комиссар по-настоящему задержался, был раздел о кибернетических органах взамен утраченных, которые планировала разрабатывать компания «РОБОЛЕНД и Ко». Да и то, информация была весьма скудная и по большей части очень размытая, без конкретизации сроков начала производства кибернетических органов и их возможностей. Единственным, что на сайте узнал Майк, было какое-то странное слово «ВИРУС», то и дело встречающееся на сайте. Оказалось, что это название целого направления компании по производству самых быстрых и самых эффективных программ по борьбе с компьютерными вирусами.

Познакомившись поближе с деятельностью робототехнической компании, в которой работала пока еще одна из главных свидетельниц по расследуемому делу Сара Милтон, и, почерпнув для себя большой объем информации о выпускаемой компанией продукции, Майк был полностью готов к опросу самой мисс Милтон.

Поначалу комиссар хотел сразу же поехать в «РОБОЛЕНД и Ко», но подумав, что за все то время, что он потратил до этого и с учетом времени на путь до компании девушка уже могла оттуда попросту уехать, он решил все же сперва позвонить ей на мобильный и договориться о встрече.

К сожалению, номера телефона девушки сегодняшней ночью он не взял, растерялся, постеснялся, испугался отказа. В общем, как ни крути, а заветных цифр он не знал и судорожно принялся вспоминать, где бы ему можно было достать номер ее телефона. Можно было, конечно, поискать в полицейском архиве, тем более что он прямо сейчас в нем и находился. Но сложность ситуации заключалась в том, что телефон, которым она пользуется в настоящее время, мог быть зарегистрирован на другого человека – например, на того же Джеффри Блэра. При упоминании последнего, Майк снова представил, как этот слащавый типец своими грязными руками тискает молодую особу и его в который раз за день покорежило.

Поэтому комиссар решил не терять драгоценного времени и пошел в кабинет инспекторов. Там он хотел найти папку Редлиффа по делу об исчезновении трупа Милтона со всеми документами, в том числе и протоколом допроса Сары (ведь он же сам об этом сказал утром).

В кабинете инспекторов уже никого не было. Видимо, Винстон решил, что его миссия была полностью исполненной, и с чувством выполненного долга ушел домой. Сам Майк тоже так считал, поэтому он всецело поддержал решение Джека.

Папку с заветным делом он обнаружил в столе у Дика. Папка была еще очень тонкой (фотографии с места преступления коронеры передать не успели, своих заключений эксперты пока не подготовили), были здесь лишь распечатка с перечислением рабочих версий да, собственно, пара-тройка протоколов опроса свидетелей. Тех самых, Виктории и Сары Милтон. Стэмп тут же нашел необходимую ему информацию с номером телефона мисс Милтон, записал его в свой смартфон и убрал папку снова в стол.

На звонок Сара ответила не сразу. До этого Майк терпеливо выслушал тоскливые гудки.

– Да – пропела девушка своим бархатным контральто. – Кто это?

– Здравствуйте, мисс Милтон, – смущаясь, ответил Майк. – Это комиссар Стэмп. Помните меня? Я расследую дело о похищении тела вашего отца. Мне необходимо с вами поговорить, а ваша матушка сказала, что вы сейчас на работе. Могу я подъехать?

Сара мялась и всячески старалась помедлить с ответом. Наконец, она ответила.

– Да, господин комиссар, я вас помню… Вы… Можете подъехать прямо сейчас. Я планирую еще какое-то время пробыть на работе. Очень много дел накопилось. Да и вообще, просто не хочется сейчас быть дома. Это, конечно, нечестно, скажите вы и будете абсолютно правы. Ведь мама тоже страдает, ей тоже плохо, но она же никуда не уходит, испивая всю чашу сполна. Скажу вам откровенно – я не мама. Я вообще, очень слабая девушка. Впрочем, считайте как хотите. Это ваше личное дело. Но вы мне не помешаете и не нарушите моих планов. Так что жду!

– Хорошо, мисс Милтон. Тогда, думаю, через двадцать минут я буду на месте.

Майк нажал кнопку отбоя на смартфоне и тыльной стороной ладони вытер пот со лба. Эти пару минут телефонного разговора дались комиссару нелегко. Сердце буквально выпрыгивало из груди, а в висках стучала кровь, отсчитывая пульс мужчины. Он и не думал обвинять Сару в чем бы то ни было. Для него это была красивая, умная и… любимая девушка, у которой могли быть и свои слабости.

Тем не менее, превозмогая собственную слабость и, неожиданно откуда-то взявшуюся головную боль, комиссар вышел из полицейского участка, козырнув возле входной двери дежурившему за бронестеклом полицейскому – сержанту Хейлу.

Трехсотсильный табун лошадей, запрятанный под невероятных размеров капотом «кадиллака», пришпоривая автоматическую коробку, домчал Майка до огромного здания компании «РОБОЛЕНД и Ко» гораздо быстрее, чем он планировал – всего за десять минут. Правда, для этого комиссару пришлось все же воспользоваться своим спецсигналом. К счастью, время было не позднее, и совесть Майка была в этом отношении чиста, потому как он не тревожил ни чей сон.

Тридцатиэтажное здание «РОБОЛЕНДА», располагавшееся в респектабельном районе почти в центре города, выглядело весьма внушительно. Выполненное из огромных стеклянных монолитов, затемненных во избежание пагубного влияния солнечного света, он представлял собой параллелепипед, который по какому-то таинственному мановению волшебной палочки архитектора, немного закрутили по вертикальной оси так, что сейчас он напоминал по форме рог горного барана. Каждый этаж этого стеклянного гиганта напоминал собой одно из колец ручной гранаты типа «лимонка». Венчал всю эту конструкцию серебряный купол крыши, на котором примостилась трехмерная скульптура эмблемы компании – макет микрочипа, на который были приделаны две стилизованные латинские буквы «R» и L», переплетенные между собой в странный узор. Эмблема, подсвеченная десятком голубых софитов с купола, медленно крутилась по часовой стрелке.

В некоторых окнах здания уже горел свет, причем несколько первых этажей здания были и вовсе освещены целиком.

Увиденное произвело на Майка ни с чем несравнимое впечатление. Он и раньше видел это здание, но никогда не выяснял, что в нем находится. Только сегодня, сидя за монитором своего компьютера в поисках информации о компании «РОБОЛЕНД и Ко», он узнал адрес компании и понял, где располагается это здание.

Помещение компьютерной фирмы было окружено высоким кирпичным забором, а на выезде стоял шлагбаум и небольшой пост охраны. Подъехав к шлагбауму вплотную, Майку в очередной раз за сегодня пришлось объясняться с охраной и предъявлять им свой полицейский жетон.

Наконец, все защитные кордоны были пройдены, и комиссар попал в просторный холл здания «РОБОЛЕНДА».

Здесь его встретил сотрудник компании, сидевший за стойкой охраны, располагавшейся на противоположной от входной двери стороне холла. Завидев входящего мужчину в длинной кожаном плаще и фетровой шляпе, молодой человек покинул свой пост и направился ему навстречу, растянувшись в широкой, но не искренней, холодной, улыбке. Одет секьюрити-секретарь был весьма стильно – в светло-серый шерстяной костюм-тройка, почти идеально сидевший на хозяине, в ярко-алый галстук, выглядывавший из-под жилетки, и в лакированные штиблеты.

– Добрый вечер, сэр, – приветственно прошелестел неприятно высоким фальцетом сотрудник «РОБОЛЕНДА». – Чем могу быть полезен?

Майк на ходу достал из внутреннего кармана кителя свой полицейский жетон и сухо ткнул им прямо в лицо только что подошедшему секьюрити-секретарю. Тот, от неожиданности, оторопел и простоял так несколько секунд, видимо, тщательно раздумывая над тем, по какому поводу к ним завалилась полиция.

Майк не дал щеголю-охраннику опомниться.

– Мне нужна мисс Милтон. Где ее кабинет?

– На…На двадцать пятом этаже – немного промямлив, ответил щеголь, стоя перед Майком по стойке смирно. – Кабинет номер двести пятьдесят шесть.

– Где тут лифт? – строго спросил комиссар.

Молодой человек указал Майку нужное направление, и комиссар тут же пошел в указанную сторону, не обращая внимания на протесты щеголя.

Огромный бесшумный и плавный лифт, почти весь, кроме пола, выполненный из зеркал, быстро доставил своего пассажира на двадцать пятый этаж и также бесшумно раскрыл свои широченные двери.

Кабинет номер 256 Майк нашел довольно легко. Он находился по левой стороне коридора направо от лифта. Это было единственное помещение в довольно темном коридоре (часть светодиодных лампочек, видимо, в целях экономии были выключены), дверь которого была настежь раскрыта, и оттуда бил яркий электрический свет.

Мягко ступая по плотному с высоким ворсом ковру коридора, сотканному из современных полимерных материалов, Майк уже через несколько секунд после выхода из лифта стоял в дверном проёме кабинета номер двести пятьдесят шесть.

Сара Милтон, элегантно одетая в черную юбку-карандаш из кожзама чуть выше колен и просторную белую блузку с длинными рукавами, не скрывавшую, тем не менее, стройности ее фигуры, стояла спиной к двери возле своего столика и с усердием копошилась в бумагах.

Майк немного постоял в дверях, искренне любуясь грацией молодой особы, тщательно перебиравшей документацию, вдыхая дурманящий аромат ее дорогих духов.

Девушка, по-видимому, обладала не дюжей природной интуицией, потому что уже через несколько секунд резко оглянулась и охнула от неожиданности.

Майк тут же устремился внутрь кабинета, плотно прикрывая за собой входную дверь с магнитным замком.

– Не бойтесь, мисс Милтон. Это я – комиссар юстиции Стэмп. Я опрашивал вас сегодня ночью. Помните? – голос Майка дрогнул, предательски выдавая все внутренне напряжение, владевшее сейчас им.

– Ой! Простите меня, господин комиссар, – ответила Сара. – Я просто не ожидала, что вы так быстро приедете. А никого другого я не жду.

Майк отметил про себя этот факт. Значит, этого чертова Блэра в здании не было или он просто не собирался сюда заходить.

– Ничего страшного, мисс, – выдавил из себя Стэмп, чувствуя, как ощущение ночной неловкости предательски проникает в него, буквально в каждую его клеточку, он начал потеть. – Вы, надеюсь, не слишком заняты и сможете ответить на мои вопросы.

– Конечно, мистер Стэмп. Просто накопилось тут… – девушка безадресно махнула рукой в сторону кипы бумаг на столе.

– Хорошо, мисс Милтон, – сказал Майк, оглядывая просторный светлый кабинет с видом на ту часть Вурджвилля, где находились современные здания различных коммерческих структур, муниципальные учреждения и отдельно стоящие частные коттеджи вурджвилльских богатеев, в поисках свободных стульев. Майк отметил про себя, что непрезентабельные дома простых работяг, как, впрочем, и другие здания, относящиеся к городской клоаке, располагались по другую сторону здания, чтобы своим уродливым видом не нарушать душевного равновесия высшего руководства «РОБОЛЕНДА» и не отвлекать его от высших материй.

– Мы могли бы присесть где-нибудь?

– Сэр, прошу Вас – Сара Милтон отодвинула от стола увесистый стул с высокой спинкой, сделанный из массива дерева в духе конструктивизма и обитое высококачественной телячьей кожей, и предложила Майку занять его.

Сама же девушка неторопливо прошла за стол (комиссар с наслаждением любовался этим, чувствуя, как начинают трястись поджилки) и села в кожаное кресло напротив собеседника. От недавнего испуга не осталось и следа. Поистине, Сара имела прямо-таки мужское самообладание.

– Итак, мистер Стэмп, слушаю Вас внимательно – несмотря на деловую манеру ведения беседы, девушка по-прежнему оставалась женственной и крайне притягательной.

– Мисс Милтон, за сегодняшний день, прошедший с момента нашей последней встречи, у следствия накопились кое-какие вопросы, ответить на которые можете только вы.

Майк медлил и внимательно смотрел на девушку, разыгрывая перед свидетельницей заученную, въевшуюся буквально под корку, сцену обычного допроса любого свидетеля. Но получалось это у него сегодня плохо. Наверное, потому, что играл он без энтузиазма, неискренне. Основной задачей такой мизансцены было как можно сильнее запугать человека, вселить чувство тревоги, лишить его воли и времени как следует обдумывать свои ответы, и, тем самым, выудить из него как можно больше полезной информации. Сейчас же, и Майк сам это отчетливо понимал, у него это не получалось. Ну, не мог он, искренне заинтересовавшись девушкой, давить на нее морально.

«Проклятый слизняк – в горячках про себя подумал Майк. – Не можешь выполнить простую работу как следует. Да какой из тебя шериф? Грош тебе цена в базарный день!»

Но все же продолжил опрос. Сара по-прежнему сидела неподвижно напротив него, глазами изучая собеседника. Майку на миг показалось, что девушка улыбается, но тут же спохватился, поняв, что ошибся. Эффект «Моны Лизы», когда на лице девушки, из-за особенностей строения губ, смотрящий видит некое подобие улыбки и ошибается с определением истинного ее настроения, сыграл с комиссаром злую шутку. Поддавшись этому ложному ощущению, Майк на мгновение растерялся, потратив крупицы драгоценного времени, необходимого для психологической обработки свидетеля, на нелепое сопоставление образа утрешней девушки с печальным заплаканным лицом и сидящей сейчас перед ним бизнес-леди со слегка надменный выражением лица. Наконец, поняв, что он ошибся и что девушка вовсе не смеется, Майк продолжил беседу. Но момент внезапности был безвозвратно им утерян, и теперь ему только и оставалось, что догонять вышедшую из повиновения ситуацию, всегда, тем не менее, оставаясь на шаг позади.

Да и ожидаемого эффекта комиссар произвести уже не мог, поскольку сам чувствовал себя учеником, сидящим перед экзаменующим его строгим учителем. Майк ощутил, как две струйки пота предательски стекли по вискам на щеки. Сердце бешено колотилось и, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Он попытался, как и ночью отвлечься от образа свидетельницы и, представив что перед ним сидит обычная заурядная девушка, коих немало представало перед его взором, задать молодой леди все интересующие его вопросы.

– Вы позволите? – спросил Майк, вставая из-за стола и снимая свой кожаный плащ и шляпу и бросая их прямо на стол около себя. В кабинете было ужасно жарко. Или комиссару просто так показалось!

«Черт! Ничего не могу поделать с собой. Как мальчишка!» – внутренне выругался Майк, снимая плащ и усаживаясь на стул. Но вслух же произнес, всеми силами пытаясь взять себя в руки и извлекая заметно дрожащими руками из внутреннего кармана своего кителя (который он успел все же отутюжить) маленькую карточку.

– Мисс Милтон, не могли бы вы мне ответить на такой вопрос – откуда в личных вещах вашего покойного отца, которые его коллеги по работе собрали для родственников, взялась визитная карточка вашей фирмы «РОБОЛЕНД и Ко»? – Майк решил начать опрос свидетеля со своего главного вопроса, приведшего его сюда, в современный храм науки и технической мысли.

Комиссар постарался, насколько ему это позволяла его сила воли, присмотреться к девушке отстраненно, как бы со стороны, чтобы уловить малейшие колебания в настроении собеседницы. И тут он не ошибся. Несмотря на кажущееся спокойствие девушки, ее изящные брови-крылья чаек дернулись, предательски выдав в своей хозяйке объявшее ее волнение. Несколько секунд Сара сидела молча, вероятно, тщательно обдумывая свой ответ.

– Это я ему дала – выдохнула мисс Милтон, стараясь держать себя как можно развязнее.

– Зачем? – задал комиссар резонный вопрос. – Зачем учетчику на мусороперерабатывающем комбинате визитка робототехнической компании?

– Да просто так – сразу, без раздумий, ответила девушка. – Папа долгое время спрашивал меня, чем занимается наша фирма, всегда подозревая, что за вполне респектабельной вывеской фирмы кроются какие-то темные делишки. Вот поэтому я ему, в шутку, в общем-то, и дала нашу визитку. А он ее понес на работу, наверное, чтобы похвалиться перед коллегами. Скажите, а вы и вправду думаете, что визитка «РОБОЛЕНДА», лежащая в сумке на папиной работе, сможет вывести вас на след похитителей? Или вы просто хотите удовлетворить своё любопытство? – в словах Сары звучал прямой вызов, и Майк отчетливо понял, что безнадежно опоздал, замешкавшись в самом начале допроса.

– Нет, мисс Милтон, это вовсе не мое праздное любопытство – как можно спокойнее парировал комиссар, все же держась из последних сил, борясь с обуревавшими его внутренними переживаниями. – Сейчас мы расследуем весьма сложное и запутанное дело о совершении тяжкого преступления. Нами рассматриваются всевозможные версии, поэтому любая зацепка, любые нестыковки с обычным ходом вещей могут вывести нас на след преступника или преступников. Надеюсь, я ясно излагаю свои мысли?

– Вполне – согласилась Сара, тем не менее, не совсем удовлетворенная ответом комиссара. – Я в свою очередь, тоже надеюсь, что дала исчерпывающий ответ на ваш вопрос.

– Вполне – повторил ответ Сары Майк и засмеялся, надеясь разрядить напряженность, возникшую между ним и молодой Милтон, а также снять этим свое внутренне волнение и унять дрожь во всем теле. Получилось это у него отчасти. Смех вышел неискренним, каким-то натянутым. Девушка поняла это тоже и не стала подыгрывать комиссару, поставив того в еще более сложное эмоциональное положение.

Вдоволь насмеявшись, вернее сказать, принудительно выдавив из себя остатки былого настроения, Майк, тем не менее, отметил про себя, что его невинный вопрос, заданный им наугад, на авось, по-настоящему напугал и шокировал молодую особу. Ответила на него она явно неискренне, на ходу придумав неуклюжий ответ. Сейчас Стэмп понял, что ему ужасно повезло, и он случайным образом зацепил одну из ниточек, ведущих к раскрытию преступления.

Еще несколько минут собеседники провели в полной тишине, глубоко задумавшись каждый над своим и прислушиваясь к своему внутреннему «я». Стэмпа продолжал мучить внутренний дискомфорт, вызванным присутствием Сары Милтон. Его тело полностью покрылось испариной, руки, которые он убрал под стол на колени, предательски тряслись. Он смотрел на девушку с восхищением, с содроганием, как, наверное, смотрели первобытные люди на свою главную Богиню земли и плодородия. Но, несмотря на это, другая часть его мозга продолжала интенсивно работать, пытаясь раскрутить клубок, в который была вплетена найденная им ниточка. О чем думала Сара, комиссар не знал, но был полностью уверен, что в голове у нее мысли кружились вокруг той же самой пресловутой визитки, так неожиданно попавшейся на пути комиссара.

Наконец, Майк нарушил молчание. На память ему пришли слова Филиппа о том, что в последнее время Теодор Милтон с головой увлекся мистикой, оккультизмом и проблемой вечной жизни, поэтому решил прояснить и этот вопрос.

– Сегодня днем я допрашивал вашего брата – Филиппа. В ходе нашей беседы он обмолвился, будто ваш покойный отец на закате своей жизни плотно подсел на всякого рода мистические науки, оккультизм. По его словам, Теодор Милтон хотел жить вечно и готов был на все, чтобы достичь своей цели. Что вы можете сказать по этому поводу?

Сара молчала. В глазах девушки, сквозь пелену ее обаяния, комиссар четко увидел внутреннюю борьбу. И борьба эта была серьезная. Видимо, откровенный ответ на этот простой вопрос мог бы повлечь за собой настоящую лавину новых неудобных для нее вопросов. В конце концов, молодая Милтон ответила, выдавливая из себя каждое слово. Так неприятно было ей говорить правду.

«Значит, брат не звонил сестре и не сказал ей о своем разговоре со мной. Или он просто не успел? Непохоже, ведь с момента нашего с ним разговора прошло немало времени. Видимо, близкие по крови люди действительно давно и серьезно не ладят между собой» – подумал Майк.

– Да… Действительно, папа с недавних пор буквально заболел темой вечной жизни. Начал посещать всевозможные кружки, часами сидел в Интернете в поисках информации по этой теме… Чуть было не попал в какую-то секту. Мы с мамой еле-еле вытащили его оттуда… Затем он начал пачками скупать всякого рода амулеты, куклы Вуду, таинственные браслеты с магическими действиями, тратя на это последние семейные деньги. Это было поистине тяжело для всех нас, его семьи…

Девушка замолчала, переводя сбившееся за время ее монолога дыхание. Майк тоже молчал, отдав в беседе женщине право инициативы. Так они просидели почти пять минут. Опрос носил явно рваный характер и только потому, что девушка перед ответом на каждый вопрос комиссара тщательно обдумывала свой ответ.

– В общем, это был ужасный период в жизни нашей семьи – снова заговорила Сара. – Слава богу, в последние недели наметился перелом. Наши с мамой усилия не пропали даром. Общими усилиями нам удалось убедить папу свернуть эту затею…

– А как вы думаете, господин комиссар, может быть, это все устроили сектанты – глаза Сары широко расширились. Видимо, эта мысль только сейчас пришла ей в голову.

Майк про себя усмехнулся, отметив, что полиция работает оперативнее, чем соображают люди, имеющие гораздо больше информации, чем правоохранительные органы.

– Мы тоже не исключаем такой возможности, мисс Милтон – деликатно ответил Стэмп на эмоциональный вопрос девушки. – И что намного важнее, работаем над этой версией, как над основной.

Майк намеренно соврал Саре при ответе на ее вопрос, чтобы успокоить свидетельницу, усыпить ее бдительность и, наконец, отвлечь от действительно центральной версии в расследовании данного преступления. Только в таком случае Майк мог бы рассчитывать на максимально откровенные ответы на свои вопросы.

И действительно, слова комиссара произвели действенный эффект. Молодая Милтон прямо у него на глазах заметно расслабилась, напряжение внутри девушки ослабло и это в первую очередь отразилось на ее осанке – плечи провисли, приняв обычную для нее позу. Острые черты на лице заметно разгладились, брови, еще несколько секунд назад тревожно вскинутые вверх, опустились, на глазах проступили едва заметные слезинки.

Майк добился своего. Напряжение, возникшее между ними в самом начале их беседы, от которого сам воздух в кабинете был наэлектризован, заметно ослабло, что было на руку комиссару. Он решил не терять времени и, что называется, принялся ковать железо пока горячо.

– Мой следующий вопрос касается лично вас, мисс Милтон, – комиссар уставился на Сару.

Девушка встрепенулась, вышла из состояния всестороннего оцепенения и тоже посмотрела в лицо Майку.

– Так вот, на один из моих вопросов Филипп ответил. Весьма эмоционально, в красках. Но, честно признаюсь, я немного в сомнениях по поводу достоверности полученного от него ответа. Поэтому хотел бы задать вам точно такой же вопрос. – Майк крутил в руках свое перо для письма, доставшееся ему по наследству от отца и изготовленное еще в конце двадцатого века. Он и сам не заметил, как достал ценную для него вещь из кармана и принялся ею крутить.

– Это, в общем-то, связано с предыдущим моим вопросом и является простой формальностью. На одной из видеозаписей с камер наружного наблюдения, которые мы нашли, запечатлены вы, мисс Милтон, несколько раз входящей и выходящей из дома ваших родителей – потом Майк вспомнил, что сама девушка тоже живет в этом же доме и поспешно добавил, – Ну, и соответственно, вашего дома. И в том, и в другом случае в руках у вас были сумки. Причем выносили вы из дома гораздо более тяжелые сумки, чем вносили обратно – Майк продолжал внимательно наблюдать за своей собеседницей.

– Мой вопрос заключается в следующем – что вы выносили из дома? – Стэмп по-прежнему с любопытством наблюдал за девушкой, пытаясь отыскать в глубине ее сознания какие-то потаенные нотки, способные вывести их на след преступников.

Вопрос был настолько коротким и хлестким, как удар бичом, что Сара оторопела, снова предавшись каким-то своим размышлениям, как будто бы только что и не было этой эмоциональной развязки. Словно комиссар и свидетельница продолжали свою смертельную схватку.

– Да, мистер Стэмп. Вопрос действительно связан с вашим предыдущим. Просто меня напугала ваша прямолинейность. Извините меня, пожалуйста.

Сара придала своему лицу как можно более невинное выражение и ответила на вопрос комиссара.

– Мама попросила меня вынести папины вещи. Ну те, о которых я вам только что рассказала – оккультные и мистические предметы… После папиной кончины мама спрятала всё это с глаз долой. Она считала их виновными в папиной смерти. А в тот самый день, вернее сказать утро, она попросила выбросить весь этот хлам на помойку. Я так и поступила. Отнесла мешки подальше от дома и выбросила. Мне и самой было не по себе от всех этих штучек, поэтому я и отволокла их подальше от дома. Не то, чтобы я была такой суеверной, но все же, от греха подальше.

Майк и не думал осуждать молодую особу. Не исключено, что, случись такое с ним, он поступил бы точно также. Важно было одно – ответы Филиппа и Сары Милтон на этот вопрос совпадали в точности. И если брат не звонил сестре и не проинструктировал ее на этот счет, а этого, как ранее убедился сам Майк, то значит это правда.

«Уже хорошо. Хоть в чем-то появилась ясность».

И в тот самый момент, когда Майк хотел было задать свидетельнице очередной вопрос, его смартфон в кармане брюк завибрировал и уныло запищал.

Комиссар вальяжно достал гаждет и взглянул на дисплей. Звонил Редлифф. Майк решил, что их с ним разговор не касается посторонних ушей, даже таких прекрасных, как у этой молодой особы, и, извинившись перед Сарой, вышел из кабинета, плотно притворив за собой дверь.

– Стэмп на проводе. Слушаю тебя, Дик, – в привычной для себя манере протянул Майк. – Что-то случилось?

– Возможно – уклончиво ответил напарник. – Ты сегодня звонил мне насчет одного типа, который посещал дом Милтонов вчера вечером. Так вот, по твоему поручению я слетал в технический отдел, кое-как с грехом пополам уговорил экспертов сделать для меня его точный портрет. После этого я выяснил, что мужчина не живет в этом доме. То есть это был гость. Но самое странное было дальше. Мы вместе с ребятами из техотдела позвонили в охранный центр, ответственный за видеонаблюдение за домом номер восемь по Восточной тридцать первой улице и попросили их прислать к нам в участок записи, на которых были бы запечатлены события, последовавшие за нашим приездом и отъездом. Я хотел выяснить, когда гость ушел. Ты не поверишь, Майк. Мы прокрутили всю пленку до настоящего момента, но этот тип так и не появился на записях. Гость не выходил из дома вообще!

Майк не разделял азарта своего подчиненного-напарника.

– Может быть, он до сих пор в доме. Тогда понятно, почему его нет на записях.

Редлифф воодушевленно продолжил.

– Сначала я тоже так подумал и первое, что предпринял, это обзвонил всех жильцов в подъезде и поинтересовался, не гостит ли у них сейчас кто-либо. Но все жильцы опровергли факт того, что у них в квартирах кто-либо из посторонних в настоящее время проживает. Я думаю, Майк, мы нашли преступника!

– А может быть, по каким-то одним им известным причинам кто-то из них просто сказал вам неправду?

– Я тоже предвидел такой поворот событий и отправил по адресу констеблей. Они только что мне звонили. Сказали, что прошлись по всем квартирам, сами все внимательно обследовали, но мужчину со снимка нигде не обнаружили.

– Дик, ты не выяснил, что это за тип? Как зовут, где живет, чем занимается?

– Пытался, но в нашем полицейском архиве нет никаких данных об этом человеке. Вероятно, приезжий. Завтра схожу в городской архив и узнаю кто это. Я говорю тебе, Майк, мы нашли похитителя! Ошибки быть не может. На записях его нет. Из дома он не выходил, но и в доме его тоже нет. Значит, он все-таки из подъезда вышел, но когда? Единственное время, когда он мог бы это сделать, так это в момент похищения, когда записи на всех камерах наблюдения были стерты.

– Ты думаешь, Дик, что он в одиночку справился с телом бедного Милтона?

– Нет, не думаю. Надо искать его сообщников. Я тоже уверен, что действовала целая банда. Сработали оперативно, без улик, ничего не скажешь. Но это дело техники. Майк, этого подозрительного типа надо объявлять в розыск. А уж он выведет нас на своих подельников. А заодно и скажет, кто был заказчиком этого чудовищного преступления и кто соответственно получил материальную выгоду.

– Ты сначала выясни все данные этого типа, а там уж и объявим его в федеральный розыск – комиссар помедлил. – Знаешь, Дик, я все больше склоняюсь к версии Винстона, которую он высказал сегодня на совещании. Ну, помнишь, про мистический след в данном деле, про сатанистов и сектантов.

– И почему же? – удивился слегка расстроенный тем, что его версия идет коту под хвост, Редлифф.

– Да есть некоторые сомнения… В последнее время старик Милтон с головой увлекся всякого рода мистификацией, научной фантастикой и прочей дребеденью. И с каждым новым допросом, проведенным мной, они во мне только растут… Скажу одно, я не очень-то верю в нашу с тобой основную версию о причастности сына Теодора Милтона к совершению преступления. Сегодня днем я разговаривал с самим Филиппом. Неприятный человек, надо признать. Но вряд ли он является похитителем тела Милтона-старшего или заказчиком этого преступления. Да, он не любил своего отца. Но у него на это были свои веские основания. Да, у них плохие отношения с сестрой, это мягко говоря. Но он невероятно любит свою мать, просто фанатично, и относится к ней с благоговением. Именно поэтому я считаю, что он не способен сделать ей чего-то дурного. А выкрасть труп мужа – это был бы тяжелый удар по сознанию безутешной вдовы. Ты так не считаешь?

– Наверное… ты… прав – после некоторого молчания выдавил из себя, окончательно расстроенный полным крахом ЕГО основной версии преступления. Именно ЕГО, без пяти минут комиссара юстиции и начальника отдела уголовного преследования. А какой-то там Винстон, особо не рассчитывающий и уж, тем более, не способный, на блестящую карьеру в полиции, оказался прав, выдвинув какую-то нелепую, да что там, смешную версию. Это обстоятельство еще больнее задело младшего инспектора юстиции, чем то, что его собственная версия была разделана под орех.