Текст книги "Демон из Стеклянной Башни"

И только тут женщина спохватилась. Она отступила в сторону, давая комиссару войти внутрь. Чувство напряжения, овладевшее Майком, отступило, и комиссар смело прошел в квартиру Милтонов. Обстановка здесь ему была уже хорошо знакома. Он быстро огляделся по сторонам. Ему показалось, что с ночи в квартире ничего не изменилось. Или это ему только кажется? Да нет, вроде бы то же самое – тот же лоск современных технологий, та же светлая гостиная, и та же самая комнатка Сары Милтон, где комиссар проводил ее допрос. Только стало почище. Видимо, после отъезда полиции здесь все тщательно прибрали и, как следует, вымыли.

Но Майка не интересовал интерьер и убранство в квартире. Он искал следы и улики, указывавшие на то, что тело Теодора Милтона все еще находится здесь. Бегло окинув пару комнат, доступных для первичного визуального осмотра, Майк решил пойти в атаку, попробовав уговорить миссис Милтон, разрешить ему досконально осмотреть квартиру без судебного разрешения.

– Миссис Милтон… Прошу Вас простить меня за бестактность, – Майк оглядывался по сторонам, выискивая в квартире присутствие посторонних лиц. Его просьба не была полностью незаконной, поскольку закон и судебные прецеденты позволяли полицейским досматривать дома и автомобили граждан с их согласия и без судебного решения. Но это исключение касалось только досмотра вещей, принадлежащих подозреваемым или обвиняемым по уголовным делам. В данном же случае речь шла о досмотре квартиры, принадлежащей семье потерпевшего, что уже шло в противоречие с действующим уголовным законом. Именно поэтому комиссар был крайне деликатен со своей просьбой. Он не был готов идти до конца и намеревался, в случае, если хозяйка квартиры воспротивиться разрешить досмотр, сразу же свернуть все свои попытки.

– Еще раз прошу вас извинить меня, но… Как бы помягче выразиться… С вашего позволения, миссис Милтон…

Женщина смотрела на него своими припухшими красными глазами и до конца не понимала, чего же хочет комиссар. Сначала он спрашивал Сару, теперь мнется, как девочка перед первой брачной ночью, и сам, наверное, до конца не понимает, о чем хочет попросить. Впрочем, вдове было все равно, она вообще плохо слышала Майка и еще меньше вникала в суть его слов. Все ее сознание было наполнено болью утраты близкого человека и горечью перенесенного сегодняшней ночью события.

Наконец, почти полностью удостоверившись в отсутствии в квартире посторонних, Майк приступил к изложению сути своей просьбы.

– В общем, миссис Милтон, я бы хотел, с вашего разрешения, конечно же, осмотреть квартиру – выдохнул Стэмп и почувствовал облегчение, словно бы выполнил какую-то тяжелую физическую работу.

– Но ночью полицейские уже досматривали квартиру! – искренне удивилась женщина.

– Да, я знаю. Но они искали совсем другое. Не то, что мне нужно сейчас. Еще раз прошу прощения.

– А вы что будете искать? – тихо задала единственный логичный в таком случае вопрос миссис Милтон.

Майк ожидал этого вопроса, но все же думал, что раздавленная горем женщина не заметит подвоха и разрешит ему осмотр. Но на всякий случай у него был заготовлен ответ на этот щекотливый вопрос. Ведь открыто ответить на вопрос значит автоматически бросить тень на всю семью Милтонов, заподозрив их во лжи. Кроме того, если он ничего здесь не найдет, он причинит бедной вдове еще большие страдания. Поэтому, тяжело вздохнув, Майк принялся рассказывать миссис Милтон свою дутую байку. Благо ему на помощь неожиданно пришел Филипп Милтон, рассказавший ему о мистических пристрастиях Теодора Милтона.

– Понимаете ли, миссис Милтон, сегодня ночью при первом осмотре полицейские действовали строго по инструкции, предписывающей им постараться найти на месте преступления зацепки, позволяющие выйти на след предполагаемых преступников. Они действовали, что называется, вслепую, не имея ни малейшего представления о том, что нужно искать. Теперь же, четко построив несколько версий совершения преступления и определив основную, мы знаем, что искать. Поэтому я и прошу Вашего разрешения на осмотр квартиры. Мы, конечно, можем получить судебное решение, позволяющее и без вашего согласия осмотреть квартиру, но мы сможем сделать это только послезавтра, в понедельник. А между тем, время поджимает, а вероятность качественного расследования любого преступления уменьшается с каждым потерянным днем. Как говориться куй железо, пока горячо. А выражаясь нашей терминологией – раскрывай преступление по горячим следам.

Миссис Милтон внимательно выслушивала объяснения комиссара и это его весьма удивило. Он вообще думал, что она оборвет всю его ахинею на полуслове и согласится дать ему разрешение на осмотр квартиры. Однако, вопреки его ожиданиям, вдова до конца дослушала ответ Майка и по-прежнему раздумывала над тем, дать или не давать полицейскому разрешения. Стэмп очень смутился. Ему было неудобно и за корявую версию своей просьбы, и за свои нелепые подозрения Виктории Милтон во лжи. Он даже отвернулся, чтобы не видеть тусклых бездонных глаз вдовы.

Она же продолжала смотреть на комиссара, ожидая, видимо, продолжения его объяснений. И Майку ничего не оставалось, как довести свою историю до конца.

– Миссис Милтон, у нас появились подозрения, что к преступлению могут быть причастны некие сектантские структуры. Особенно если учесть, что в последнее время покойный Теодор Милтон был поглощен изучением возможности вечной жизни и жизни после смерти…

Майк не договорил до конца. Глаза женщины вдруг расширились, на лице пошли красные пятна. Да и выражение лица утратило былую меланхоличность и отпечаток бесконечного горя.

– Кто, кто Вам это сказал!!! – сначала шепотом, а потом и в голос, закричала Виктория Милтон. – Кто посмел нести эту чушь? Какая вечная жизнь, какая загробная жизнь! Вы о чем, комиссар? Тео был искренне верующим человеком, добропорядочным христианином, регулярно, в отличие от некоторых, посещавшим костел.

Майк стушевался. Он чуть ли не в первый раз за последние несколько лет не знал, что ответить. Он просто стоял, тупо смотрел на внезапно взбесившуюся вдову и единственное, что он мог делать, так это открывать и закрывать рот, как рыба, выброшенная рыбаком на сушу.

– Простите меня, миссис Милтон. Я не хотел обидеть ни вас, ни вашего покойного мужа. Просто сейчас это – основная версия.

Про то, что основной версией на настоящий момент является версия о причастности к совершению преступления ее сына, Филиппа Милтона, Майк рассказать тоже не мог, по чисто гуманным соображениям. Поэтому он решил свернуть свои активные действия по получению разрешения на осмотр квартиры, как и планировал до этого.

– Хорошо, хорошо, миссис Милтон. Давайте забудем об этом. Версия все равно рабочая и если она не подтвердится, тогда и не о чем будет спорить.

Он вполне искренне пожал плечами. Однако, вдова и не думала прекращать свой спор.

– А-а-а, это, наверное, Филипп. Филипп вам рассказал об этом? Да о чем он только думает. Как может. Бросать тень на своего покойного отца. Не верьте ему комиссар, не верьте. Просто у них с Тео были натянутые отношения. Может быть, поэтому Филипп сейчас и клевещет на отца, зная, что никто не сможет проверить его показания.

Майк пожалел о своей просьбе. Надо было либо оставить свою затею об осмотре квартиры Милтонов, раз уж вовремя не смогли, либо дождаться весомых аргументов и, получив судебный акт, явиться сюда во всеоружии.

– Успокойтесь, успокойтесь, пожалуйста, миссис Милтон. Раз уж вам так не приятна эта тема, тогда закончим с ней. И это вовсе не Филипп рассказал нам. У нас есть и свои источники информации. – солгал Майк, пытаясь прекратить спор с женщиной.

Она, по-видимому, как следует выпустив пар, тоже вознамерилась прекратить ссору с полицией.

– Извините меня, сэр, просто не сдержалась. Напряжение последних дней, а особенно, последней ночи меня совсем выбило из колеи – по щеке миссис Милтон прокатилась слезинка, совсем маленькая и едва заметная. Женщина несколько дней кряду проплакала и неудивительно, что сейчас она плакала почти без слез.

Однако, Майк заметил скупую женскую слезу. Что-то внутри него щелкнуло, екнуло, надломилось. Почти бесследно куда-то ушло и желание осматривать квартиру Милтонов, и даже допрашивать Сару Милтон. Ему до собственной боли в костях стало жалко бедную вдову. Перед ним стояла не просто смертельно уставшая женщина, сгорбленная, неестественно худосочная и с лицом, чрезмерно, не по возрасту, испещренным глубокими морщинами. Перед ним стояла мать девушки, которую полюбил Майк и с которой хотел бы прожить до конца своих дней. И он не выдержал. Плюнув на все правила и предрассудки, комиссар подошел вплотную к миссис Милтон и тепло, по-отечески, обнял ее и сразу же почувствовал легкие вздрагивания. Женщина дала волю своим эмоциям, до этого надежно запрятанным глубоко в себе, чтобы не казаться постороннему человеку, коим и являлся комиссар юстиции Стэмп, какой-то расхлябанной нюней.

Майк постарался отойти из прихожей вместе с плачущей женщиной поближе к софе, стоящей в гостиной, чтобы усадить ее. Ему это удалось, хотя и не с первой попытки. В конце концов, они оба добрались до софы и также оба сели.

Вдоволь дав своим эмоциям выйти наружу, Виктория Милтон успокоилась, отодвинулась от комиссара почти на другой конец дивана, неизвестно откуда взявшимся платочком вытерла лицо и постаралась вернуть себе уверенный вид. Комиссар и вдова Теодора Милтона некоторое время просидели в полной тишине, и как только Майк окончательно принял решение покинуть квартиру, так и не получив согласия от хозяйки на ее осмотр, миссис Милтон произнесла, снова одними только губами как и тогда, когда Стэмп пришел сюда.

– Хорошо, мистер Стэмп, вы можете осмотреть дом. Но только я хотела бы понаблюдать за этим.

Майк был крайне удивлен изменением решения миссис Милтон. Во истину говорят, любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь!

– Конечно, конечно, миссис Милтон. Я сам хотел вам предложить сделать это. Ведь ничего противозаконного я не собираюсь здесь делать. Просто поискать некоторые улики и все.

С этими словами Майк принялся сначала визуально, а затем и на ощупь, изучать содержимое гостиной. Он осмотрел каждый закоулок большой комнаты, заглянул в каждый ящичек, не говоря уже о паре огромных неповоротливых шкафов, стоящих вдоль правой и левой от входной двери в гостиную стен. Ничего.

Затем немногочисленная комиссия из двух человек переместилась в смежную с гостиной комнату, комнату Сары, в которой комиссар допрашивал девушку сегодняшней ночью. Все здесь было знакомо Майку и незнакомо ему одновременно. Во время допроса мисс Милтон он практически не обращал внимания на интерьер в комнате, целиком сосредоточившись на самой девушке, да на своей застенчивости. Сейчас же Стэмп по достоинству оценил внутреннее убранство небольшой и довольной уютной комнатки. Светло-розовые тона были выдержаны во всех деталях, начиная от цвета обоев и заканчивая маленькими шкатулочками, статуэтками и другой мелочевкой. Даже ноутбук, аккуратно стоявший на прикроватном столике, был розоватого оттенка. В общем, Майку понравилось, с каким вкусом была обставлена комната молодой Милтон. Тем не менее, Майк, с трудом пересилив себя, приступил к осмотру и этого помещения. Но делал это он с каким-то особенным трепетом, ощущая каждой своей клеточкой присутствие Сары в комнате. Ее вещи, ее запахи, да и сам дух девушки буквально витал в воздухе и сбивал комиссара с толка. Он откровенно не верил, что здесь может быть хоть что-то, что указывало бы на причастность мисс Милтон к совершению преступления. Тем не менее, комиссар провел в этой самой комнате максимальное количество времени, по большей части наслаждаясь простым присутствием здесь. В памяти снова замелькал образ молодой искусительницы, отчего у него кружилась голова.

Наконец, черед дошел и до комнаты, где жили сам Теодор Милтон, и где до последней ночи находилось его тело, и его жена, Виктория. На удивление Майка, комната оказалась достаточно большой, что-то среднее между гостиной и комнатой Сары. Ее отделка тоже была выдержана в одном тоне. Только тон тот был хмурым, почти черным, с незначительным присутствием серых оттенков. Правда, нельзя было назвать убранство мрачным. Отнюдь. Дизайнерами комнаты была аккуратно проведена граница, за которой и начинались те самые мрачность и уныние. Но ни в чем, ни в одной детали, они даже близко не доходили до этой черты, не то, чтобы перейти эту границу, оставляя зрителям гармонию четко выдержанного стиля и возможности «спокойно» дышать, не задыхаясь от чрезмерного давления черного цвета. Пожалуй, мрачности здешнему колориту придавал лишь факт произошедшего здесь события. Дух смерти, как и до этого в комнате Сары Милтон присутствовал дух самой девушки, буквально витал в воздухе, насквозь пропитывая его скорбью и болью утраты.

И здесь Майк досконально, шаг за шагом исследовал, под чутким присмотром Виктории Милтон, каждый сантиметр, каждую пядь комнаты, заглядывая во все дверцы и шкафчики и даже под мебель как и в двух других. И каждый раз, имеющий довольно увесистое телосложение, комиссар поднимался с колен, охая и ахая, а иной раз даже краснея.

Но ни осмотр этой комнаты, ни кухни, ни ванной комнаты, не дали комиссару ни малейшей зацепки, способной помочь в расследовании преступления. Как и ожидал сам Майк.

Наконец, удостоверившись, что здесь он ничего не найдет, Майк спохватился и решил-таки выяснить, где же сейчас находится дочь Виктории – Сара.

– Миссис Милтон, вы сказали, и я в этом только что убедился сам, что вашей дочери нет дома. А вы случайно не знаете, где она может сейчас находиться?

Вдова озадаченно посмотрела на комиссара. Затем, взяв себя в руки, удивленно, словно бы сам Стэмп должен был догадаться, ответила.

– Она на работе.

– Но ведь сегодня же выходной день – также удивился Майк. Он ожидал чего угодно, какого угодно ответа – что девушка ушла с подругами в ночной клуб на всю ночь, в ресторан, а может быть, в фитнесс зал, ведь девушка была в прекрасной физической форме. На худой конец, он даже ожидал, что мать ответит – Сара сейчас где-то развлекается со своим Джеффри Блэром, от одного упоминания о котором у Майка волосы на голове вставали дыбом. Мало ли какие причуды у богатых людей. Но такого ответа он не ожидал. Ведь «РОБОЛЕНД и Ко» не полиция, где можно торчать и денно, и нощно, потому как у преступников тоже нет выходных. Но в конторе, занимающейся производством домашней компьютерной техники и домашних роботов, обязательно должны быть выходные дни, не менее двух.

– Не знаю, мистер Стэмп. Сказала, что у нее там куча не решенных вопросов, которые, по ее словам, надо доделать до понедельника. И упорхнула как бабочка.

Женщина развела руками, всем своим видом говоря посетителю, что она бессильна что-либо изменить.

Майк ничего не ответил. Он, попрощавшись с миссис Милтон, целеустремленно прошел к выходу из квартиры. Прямо около двери он остановился, повернулся еще раз к Виктории Милтон, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумал, и молча вышел в подъезд, плотно затворив за собой дверь.

Итак, сейчас Сара Милтон, свидетельница по настоящему делу находилась на работе. Майк хотел прямиком отправиться туда, чтобы допросить девушку. Но внутренний голос, а проще говоря, сыскное чутье, основанное на многолетнем опыте оперативной работы, подсказывало ему, что с этим нужно немного подождать и обдумать все как следует.

Майк решил поступить следующим образом. Сначала съездить в участок, попробовать там нарыть информацию об этой робототехнической компании, по возможности как можно больше. Все то же самое чутье пыталось достучаться до сознания комиссара и буквально кричало, что именно здесь кроется некая загадка, разгадка к которой может помочь в расследовании преступления.

Мощный и резвый «кадиллак», с приятным урчанием доставил Стэмпа до участка за каких-то пятнадцать минут. Начинало смеркаться, и морозец усилился, сковав многочисленные лужи на дорогах и тротуаре в свои крепкие объятия. По пути со стоянки до входного крыльца участка Майк два раза поскользнулся и один раз чуть-чуть не упал, но все же устоял на ногах.

Внутри помещения царил полумрак и было еще более безлюднее, чем с утра. Большая часть полицейских, выполнив все свои неотложные дела, отправились по домам, в объятия домочадцев. Остались лишь дежурные полицейские, скучавшие за своими столиками за стеклянной перегородкой, да малая кучка настоящих фанатиков своего дела, которые всё время торчали на работе. Кто от того, что дома его никто не ждал, ну а кто, действительно, испытывал настоящую радость от проделанной работы. Камера задержаний сейчас была практически пуста – вчерашние хулиганы и возмутители городского спокойствия проспались как следует, получили свои законные наказания, как правило, различных размеров штрафы, и тоже отправились по домам. В камере осталась лишь парочка городских бродяг, да и то, чтобы не выгонять их на улицу, где ночью, по прогнозам синоптиков, должны были ударить сильные мартовские морозы, дабы уберечь бедолаг от верной смерти.

Проходя к себе, Майк взглянул сквозь стеклянную перегородку, кивнул сидевшим там полицейским, один из которых от неожиданности вскочил, едва не опрокинув стул, и козырнул комиссару двумя пальцами к наспех надетой им фуражке.

Поначалу Майк хотел пройти прямо к себе в кабинет, но, неожиданно, свернул и направился в кабинет инспекторов. Просто так, хотел посмотреть, не пришел ли кто из инспекторов, а если повезет, и получить добытую ими информацию. Возможно, она могла бы пригодиться при допросе Сары Милтон. И не ошибся. Здесь он застал инспектора юстиции первого класса Винстона, сидевшего за своим рабочим столом, и колдовавшим над своим компьютером, пытаясь довести до конца дело «о домашних роботах».

Джек явно обрадовался, когда на пороге появился Стэмп. Инспектор даже вскочил со стула.

– Привет, Джек, – коротко поприветствовал своего подчиненного Майк. – Ты давно здесь?

– Здравствуйте, сэр. Нет, не очень.

– Раздобыл что-нибудь в Центре?

– Да, в общем-то, ничего, что бы помогло нам.

И Винстон вкратце рассказал Майку обо всем, что приключилось с ним в городском Центре Скорби, не упустив при этом упомянуть об увиденной им там процедуре нейтрализации какого-то бедолаги, а также о назойливом мексиканце Хавьере Энрике, не дававшему ему покоя пока он ждал Роберта Хильштейна, того самого специалиста, выезжавшего на труп Теодора Милтона. Доложил он и о том, что специалист Центра Хильштейн очень смущался, когда отвечал на вопросы инспектора и о том, что по его виду было понятно, что он чего недоговаривает, а может быть просто не знает сам истинную причину смерти Милтона. Джек также не забыл рассказать комиссару, причем во всех красках, о таинственной незнакомке, досаждавшей старшему медицинскому специалисту в момент, когда тот пришел на работу.

– И что же, старший медицинский специалист Городского Центра Скорби, эксперт высокой квалификации, вот так запросто применил силу и вытолкал женщину? – не сразу поверил Майк.

– Вот и меня удивило такое его поведение. Поначалу я тоже не поверил своим глазам.

Джек был весьма взбудоражен, докладывая об этом событии.

– А чего требовала-то незнакомка? – поинтересовался Майк, мотая полученную информацию на ус. Кроме того, сейчас комиссар как раз снова принялся теребить свои усики.

– Я точно не понял. Кричала что-то про отца, про неправильную, а может и неточную диагностику при лечении ее отца, который потом все же скончался.

– Отца?!! – охнул Майк. – Очень интересно. Да, кстати, а что, специалистам Центра разве разрешается лечить живых людей. Насколько я помню Федеральныс законом это прямо запрещено.

– Точно. Я тоже задал этому самому Хильштейну тот же самый вопрос. Он начал нести какую-то ахинею про то, что зарплата, дескать, маленькая, на жизнь не хватает, вот они и не от хорошей жизни шабашат потихоньку. Принимают клиентов в частном порядке, диагностируют их и выписывают через своих знакомых врачей рецепты. Да и вообще, все это нелегально и надо бы там пошерстить, да и накрыть всю шайку-лейку.

– Ты прав, Джек, надо бы как следует там поработать. Но только не сейчас. Сейчас меня интересует расследование исчезновения тела Милтона. Так ты говоришь, что этот самый, как его…

– Хильштейн – уточнил Винстон.

– Да, Хильштейн. Так вот, ты говоришь, что этот самый Хильштейн недавно лечил какого-то мужчину, который впоследствии скончался. И сейчас его дочь требует от специалиста объяснений по этому поводу.

– Насколько я понял – да.

В мозгу Стэмпа что-то щелкнуло, словно включили какой-то внутренний тумблер. В голове стало проясняться.

– Опиши мне, пожалуйста, эту незнакомку – Майк и не собирался отставать от своего подчиненного, обладавшего такими ценными знаниями.

– Ну, блондинка с длинными волосами, довольно высокая, красивая, правда, на любителя. Да, вот. Отличительная черта – очень плавные движения, если не сказать медлительные.

«Действительно. Откуда инспектор, никогда не видевший молодой Милтон, мог знать, что это она. Вот так да. Неожиданный поворот».

И все же Майк решил проверить свою догадку. Никаких фотографий Сары у него под рукой не было, и он решил воспользоваться компьютером самого Винстона.

– Джек, у тебя компьютер включен?

– Да – ответил Джек, не сразу сообразив, чего от него хочет комиссар.

– Открой наш архив и найди там Сару Милтон.

Глаза Винстона округлились. Он был в общем, парнем неглупым, и сразу же догадался, что хочет показать ему Стэмп.

Инспектор принялся быстро стучать по клавишам, вводя в машину исходные данные о Саре Милтон.

В пылу азарта Майк хотел было присесть на краешек стола Винстона, но вовремя спохватился. Негоже комиссару юстиции, без пяти минут окружному шерифу, проявлять перед своими подчиненными такое бескультурье, пережиток времени. И он, взял стул от соседнего рабочего места, пододвинул его поближе к Винстону и сел.

Как раз в это самое время на мониторе компьютера Джека возникла карточка из полицейского архива с почти полными данными на Сару Милтон, девушку, которую так полюбил Майк.

– Это же она – воскликнул Винстон, указывая пальцем на монитор. – Та самая незнакомка из Центра Скорби.

– Ты в этом полностью уверен? – упавшим голосом спросил Стэмп, хотя был на сто процентов уверен в этом сам. Все сходилось до запятой, до последнего винтика.

– Полностью – тут же, без заминки, ответил инспектор и уставился во все глаза на комиссара, ожидая от него продолжения. – Я несколько раз видел ее, когда она заходила в кабинет и спрашивала о Хильштейне. Узнавала, когда тот придет.

Майк еще интенсивнее затеребил свои усики-щетки, тщательно продумывая свои дальнейшие действия.

«Хорошо, что я зашел сюда до допроса молодой особы».

– Значит, они все-таки обращались за медицинской помощью к специалистам. Но почему не в клинику… – как бы про себя, но вслух, рассуждал комиссар. А потом задал тот же вопрос Винстону.

– Я думаю – твердо ответил Джек, – Что все дело в том, что в подобного рода центры абы кого не принимают. Вы же сами помните, как сгоняли в них самых достойных эскулапов. Поэтому Милтоны и решили, что лучше, чем медицинский специалист Центра Скорби, им доктора не найти.

– Действительно – промычал Майк, теребя уже всю нижнюю челюсть. – Ты прав. А Хильштейн случайно не обмолвился, по какому поводу отец этой самой незнакомки обратился к нему за помощью.

– Сказал, что таинственная незнакомка, вернее сказать, Сара Милтон, как мы теперь знаем, обратилась к нему за помощью и просила вылечить ее отца. Ему вдруг, в одночасье, стало совсем плохо. Болели все внутренности, все суставы. Были сделаны всевозможные анализы и еще какие-то процедуры, но все оказалось в порядке. Никаких видимых изменений в организме обнаружено не было. Не знаю так ли это. Во всяком случае, Хильштейн именно так мне все это и преподнес.

– И вот, этот самый бедняга, не получив квалифицированной помощи, попросту умер. А этот Хильштейн не сказал, когда они к нему обратились?

– Нет, не сказал. А сам я спрашивать не стал – Винстон покраснел, чувствуя свою недоработку, но тут же попытался найти этому объяснение. – Речь ведь тогда не шла о Теодоре Милтоне. Я просто вел обычную беседу любопытного человека…

– Да не объясняй, Джек, не надо. Я и так тебя хорошо понимаю. А вот теперь у нас складывается очень интересная ситуация – Майк заерзал на стуле, в предвкушении чего-то нового, необычного.

– Человек, который лечил Теодора Милтона еще при его жизни, и человек, прибывший в дом Милтонов, чтобы дать предварительное заключение о причинах смерти того, одно и то же лицо – некий Роберт Хильштейн – резюмировал Майк.

– И, кроме того, сам же Хильштейн тебе сказал, что Теодор Милтон умер от инфаркта. А при жизни он сам же так и не смог правильно диагностировать заболевание старшего Милтона. Интересно.

Винстон даже присвистнул от неожиданного поворота событий – вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

– И что все это значит? – удивился Джек, глядя на комиссара, как ученик на умудренного сединой учителя.

Но, спохватившись, парировал логически выверенную версию комиссара.

– Ну, Хильштейн прямо не подтвердил, что причиной смерти Милтона был инфаркт. Он лишь сослался на диагноз некоего Мартинелли – семейного доктора Милтонов, с которым сам Хильштейн имел честь беседовать лично. Может быть, Линда побольше там накопает.

Майк, собственно, и сам не знал, что бы все это могло значить. Но что он знал теперь точно, так это то, что и Сара Милтон, и этот самый Роберт Хильштейн каким-то образом тесно связаны друг с другом. И связь эта была Майку непонятной и загадочной. Но в руках комиссара появился мощный козырь, который он сможет применить в любое удобное для него самого время.

Но сделав этот вывод, Стэмп не получил привычного удовлетворения, подобного тому, какое он получал всякий раз, когда вот такие вот козыри попадали ему в руки. В такие моменты комиссар был настоящим хозяином положения и вершителем чужих судеб.

Но не в этот раз. Сейчас в деле была замешана молодая особа, совсем ему небезразличная, если не сказать больше. Однако, роль ее в этом деле по-прежнему до конца ему не была ясна. Но от этого Майку легче не становилось. Ведь в любой момент могло оказаться, что именно она и является главным фигурантом по делу об исчезновении трупа ее отца – Теодора Милтона. С каждой секундой настроение комиссара ухудшалось, по мере того, как он осознавал всю серьезность сложившейся ситуации.

Наконец, Майк нарушил длительное молчание (все это время Джек Винстон, как послушный ученик, смотрел в упор на комиссара).

– Ладно, Джек. Надо бы все это переварить, хорошенечко осмыслить, а уже потом делать далеко идущие выводы, чтобы, не дай бог, не попасть впросак. А тебе спасибо за информацию, очень, надо сказать, полезная и занимательная информация.

Майк, вставая со своего стула и устанавливая его на место, по-дружески, похлопал Винстона по могучему плечу. Затем, не оборачиваясь, с хмурым бледным лицом от нахлынувших эмоций и тяжелых дум вышел из кабинета инспекторов и пошел к себе копаться на компьютере в полицейском архиве и в Интернете в поисках всей имеющейся информации о компании «РОБОЛЕНД и Ко».

…

Запустив свой суперкомпьютер и поудобнее расположившись в своем мягком кожаном кресле, Стэмп запустил сразу и программу полицейского архива, и браузер Интернета. Для начала он перешерстил все внутренности архива, но, к сожалению, нарыл немного, по большей части, только официальные данные. В каком году создана компания, кто ее учредители и владельцы, какую деятельность ведет, каков годовой оборот компании в долларах и в натуре, куда, в какие страны экспортирует свои изделия. Правда, из этих же данных он узнал, что Джеффри Блэр начал руководить «РОБОЛЕНДОМ» совсем недавно, меньше двух лет. До этого он руководил одним из подразделений Гугл, занимающихся разработкой кибернетических организмов для медицинских целей. В Интернете информации было, как ни странно, намного больше. Из имеющихся в социальных сетях данных можно было даже составить персональный список сотрудников компании и даже с фотографиями. Не уступал своим подчиненным и сам директор «РОБОЛЕНДА». К тому же именно его анкета была самой большой из анкет всех сотрудников.

Майк внимательно рассмотрел фотографии Джеффри Блэра и тот ему сильно не понравился. Типичный среднестатистический американец с типично голливудской внешностью, за яркой обложкой которого скрывалась скудненькая серенькая натурушка. Да, безусловно, вывеска была, как и полагалось директору крупной компании, эффектной – немного длиннолицый черноглазый брюнет с правильными чертами лица и волевым подбородком. По его едва смуглому цвету кожи было заметно, что в предках у него имелись жители Южной Европы. А легкий налет жгуче-черной небритости и белоснежная улыбка довершали образ некоего ловеласа и плейбоя со Среднего Запада. Но все же чувствовалось в нем, а может быть, Майку это просто казалось, что за его белозубой и неестественно открытой улыбкой, сверкающей на каждом его снимке, коих было в Интернете немало, скрывалась какая-то, еле уловимая, червоточинка, нет-нет, да и проскакивающая в хитрых прищуренных глазенках этого слащавого типчика. Майк, немного посмотрев на фотографии и трезво оценив своего соперника, не стал заострять на нем особого внимания, решив сосредоточиться на изучении деятельности собственно самой компании «РОБОЛЕНД и Ко». Здесь были всевозможные новости о жизни компании, ее контрагентах, с кем компания заключала контракты и их цена. Кто-то даже не поленился и постарался посчитать рентабельность производства «РОБОЛЕНДОМ» своих роботов. В общем, почти вся жизнь компании была на виду. Здесь же Майк нашел снимки и видео со всевозможных выставок, презентаций и еще каких-то «дней открытых дверей», на которых компания демонстрировала всем желающим свои последние достижения в области компьютерных технологий и робототехники, такие как современные сверх маленькие и супербыстрые процессоры для нейронных компьютеров, процессоры для мобильных устройств в невероятной скоростью быстродействия и огромной памятью, разных размеров и назначений 3D-принтеры, летательные беспилотники – квадро-, сиксто-, окто– и даже декакоптеры, роботы-уборщики и роботы-помощники, а также различного рода компьютеризированные системы: управления домом типа «Домовой» и охранные системы типа «Внутренний Страж 1» и «Антиугон 4». В Интернете имелись статьи и без фоток. Одна из таких статей на каком-то «желтоватом» Интернет-портале сообщала о том, что «РОБОЛЕНД и Ко» вплотную занялась разработкой собственных киборгов для медицинских целей.