Текст книги "КГБ во Франции"

Чистка коллаборационистов также способствовала проникновению коммунистов на государственную службу и в сферу промышленников. Благодаря захваченным ФТП в освобожденных городах архивам оккупационных властей ФКП получила компрометирующие досье. Некоторые из них она уничтожила, но сохранила дела на тех, кто был связан с врагом. Благодаря этому каналу были проделаны важные операции по манипуляции делами определенных лиц.

Ветеран гражданской войны в Испании Роже Коду вышел из компартии в 1956 году. В своих воспоминаниях (Roger Caudou. Le Cabochard. Maspero, 1982) он рассказал, при каких обстоятельствах ему стало известно об одной из таких манипуляций. В ведомстве Шарля Тийона, министра авиации с октября 1944 по ноябрь 1945 года, Коду занимался социальными вопросами на авиазаводах и из-за этого чуть не лишился места.

В то время должность президента-директора Национального общества самолетостроения юго-востока, очень живо интересовавшую коммунистов, занимал Андре Депре. Он был членом ФКП и имел безукоризненное прошлое участника Сопротивления. Состоял в ФФИ в звании полковника. Прекрасное прикрытие. Но оно рухнуло в тот день, когда Коду по чистой случайности узнал, что Депре был осведомителем гестапо. Началом его конца стала фотография Депре в форме полковника рядом с Шарлем Тийоном, помещенная на первой полосе "Юманите". От многих членов компартии в министерство поступили предупреждения об истинном прошлом президента-директора. Коду, которому поручили провести конфиденциальное расследование, без труда установил, что Депре был членом Французской народной партии (ФНП) Жака Дорио и одним из создателей АКСП – антикоммунистической полицейской службы Виши. По этому вопросу он составил отчет с неопровержимыми доказательствами для партийных органов и для министерства авиации. Несколько дней спустя ему сообщили, что Шарль Тийон собирается его уволить и, более того, требует исключения из партии. Прежние товарищи Коду сразу же от него отвернулись. Его вызвал министр; от него потребовали выступить с самокритикой перед собравшимися сотрудниками. Его объявили троцкистом, получившим задание дезорганизовать работу авиапромышленности и скомпрометировать министерство. Коду, заклейменный партией, которой он отдал всю свою молодость, увидел было, как рушится весь его мир.

К счастью для него, дело разрешилось так же быстро, как и завязалось. Однажды в воскресенье, когда он в кабинете приводил в порядок свои дела, в министерство поступило конфиденциальное письмо от руководства партии. Осведомитель в УОТ предупреждал ФКП, что полиция собирается завести дело на Депре по обвинению в коллаборационизме. Тийону предписывалось принять срочные меры и избавиться от этого президента-директора, ставшего вдруг таким неудобным. Что он и сделал в течение суток. Одновременно великодушный министр простил своему честному сотруднику его служебное рвение. Роже Коду восстановили во всех его званиях, но отныне он потерял священный огонь.

Пьеру Гюэ и Александру Володину (обоих не привлекли к суду, и в том и в другом случае речь идет о псевдонимах) повезло больше, чем якобы полковнику ФФИ. И тот и другой были коллаборационистами во время войны и продолжали свою карьеру благодаря тому, что ФКП "отмыла" их за некоторые услуги.

УОТ заинтересовалось Пьером Гюэ в 70-х годах. Занимая высокое положение, он только что назначил подозрительную личность на "ответственную" для национальной безопасности должность. Этого человека, работавшего в службе "Б" во время войны (в службе разведки ФТП), выдворили из полиции в конце 40-х годов за связи с ФКП и СССР. Контрразведка решила провести расследование, чтобы разобраться в причинах этого странного продвижения. Полицейские раскрыли невероятную историю.

Согласно официальной биографии, зафиксированной в сборнике "Кто есть кто", Пьер Гюэ – офицер Почетного легиона и кавалер военного креста за кампанию 1939-1945 годов, что свидетельствует о его храбром поведении во время оккупации. Кроме того, он попал в плен к немцам и бьш награжден медалью за побег, который он совершил из поезда, увозившего его в Германию.

Факты, которые УОТ удалось установить в его родных краях, никак не увязывались с таким героическим прошлым. Руководители местного Сопротивления хорошо его помнили. Он считался опасным коллаборационистом. Работая в аппарате интендантской службы полиции крупной префектуры на юго-западе страны, Пьер Гюэ поддерживал тесные и дружеские связи с двумя офицерами гестапо – Швейцером и Штуббе. Группа Сопротивления "Вира" даже получила из Лондона приказ убить его. В архивах БСРА (голлистской разведслужбы во время войны) полицейские нашли его фамилию в списках подозрительных лиц с пометкой: "явный коллаборационист". В СРК Пьер Гюэ также проходил как "активный коллаборационист". Наконец, полковник Пасси в одной из своих книг упоминал о нем как о человеке гестапо.

Кто перечеркнул это неудобное прошлое? Какая рука, какая организация сделала из Гюэ заслуженного участника Сопротивления? Характеристики на него относятся еще к 1953 году. Их подписали два человека. В первой утверждалось, что он бьш членом организации Сопротивления "Тайандье-Моранж". Никто из ветеранов этой организации не помнил о нем. Вторая характеристика написана человеком, которого Гюэ как раз и назначил на "ответственную" должность. Все становится ясным. Примерно 20 лет спустя он оплатил по долгам. Отношения его "благодетеля" с ФКП дают основания считать, что он действовал по приказу. Короче говоря, своим прошлым участника Сопротивления Пьер Гюэ обязан коммунистам, составившим его добротное личное дело, включая и эпизод побега из поезда. Цель операции: создать ему необходимый ореол для облегчения карьеры в административном аппарате. Служба национальной безопасности, органы префектуры, министерство внутренних дел – Гюэ быстро поднимался по служебной лестнице и в конце концов оказался на очень интересном посту, в особенности для тех, кто держал его в руках.

С результатами расследования было ознакомлено высшее руководство страны. Против ожидания он не понес никакого наказания. Его просто лишили доступа к "оборонным секретам", который имели только надежные высокопоставленные должностные лица. Как масону ему оказала поддержку его ложа, весьма влиятельная в политическом мире, приложив усилия, чтобы его подлинная биография была забыта.

Дело Александра Володина сложнее. Он родился в начале века в России в семье царского чиновника и приехал во Францию после первой мировой войны. Закончив высшее учебное заведение в Париже, он в 30-х годах получил французское гражданство и поступил на работу в секретариат тогдашнего министра авиации Марселя Дэа. После мобилизации в 1939 году он оказался в Виши в окружении Лаваля и Дэа и активно сотрудничал с немецкими секретными службами. После освобождения Франции он был задержан военной контрразведкой, затем вызволен офицером ГСУ, состоявшим в компартии, который устроил его в разведслужбу. Он находился там на довольствии больше года, пока полковник Пасси не навел порядок в хозяйстве. Впоследствии он служил в министерстве снабжения, затем в Институте атомной энергии, наконец, занимал административную должность на крупном предприятии. Володин поддерживал прекрасные отношения с Антуаном Пинэ, когда тот был председателем Совета Министров (1953), и часто приглашался на завтраки в Матиньон.

Сблизившись затем с голлистскими кругами, он начал усердно посещать кулуары власти после возвращения генерала де Голля к руководству государством в 1958 году. Именно поэтому им заинтересовалась контрразведка. Человек со странным прошлым. УОТ обнаружило старое дело, заведенное Службой общей безопасности, из которого явствовало, что в 1941 году он вступил в Народное объединение Марселя Дэа (членский билет N 421824), не прекращая тесных связей с СССР, в контакт с агентом которого он вошел еще в 1936 году.

В Виши Володин часто встречался с Александром Богомоловым – поверенным в делах СССР при режиме Петена. Причем это не мешало ему сотрудничать с немецкими секретными службами. После освобождения страны все тот же Богомолов, которого оставили послом Советского Союза во Франции, часто обращался к нему для получения различного рода сведений. В 1946 году советские службы считали его лучшим источником информации о закулисных сторонах французской политики. Два года спустя Служба общей безопасности установила, что с ним работает некто Годунов – первый секретарь посольства, представитель Коминформа во Франции. Володин поддерживал также связь с руководителем Советского Информбюро во Франции Алексеевым.

Когда эти факты стали известны УОТ, прошло больше 10 лет и истек срок давности. Судебное преследование было уже невозможным. В 1958 году казалось, что Володин "образумился". По результатам же расследования, проведенного Службой общей безопасности в конце 49-х годов, не было выдвинуто никакого обвинения. А ведь в то время Володин был активным советским агентом. В записке Службы общей безопасности утверждалось, что он тогда был связан с высшими руководителями компартии. Это, возможно, и объясняет, почему его так и не потревожили.

Жан Жером и компания

Пришлось ждать 27 мая 1983 года, чтобы самый таинственный человек Французской коммунистической партии предстал наконец перед публикой, хотя и не раскрыв при этом своей истинной роли. В тот день Жан Жером, представлявший свою книгу «Доля людей» (Jean Jerome. La part des hommes. Edition Acropole, 1983) перед телеобъективами передачи «Апостроф», явно скромничал. Он показывал себя простым членом ФКП, заурядным винтиком коммунистической машины. С улыбкой па лице и приветливым видом он с ловкостью профессионала двойной игры отражал атаки своих оппонентов.

На самом же деле Жан Жером, настоящее имя которого Мишель Фентюк, на протяжении почти 40 лет оставался ключевой фигурой в подпольном аппарате ФКП, распоряжаясь одновременно финансами партии и продвижением "кадров". Благодаря тесным связям с Москвой его партийная деятельность, по существу, увязывалась с целями, преследуемыми Советским Союзом во Франции. Вместе с ним мы вступаем в особо секретный мир взаимоотношений ФКП и СССР, в том числе в деликатную область шпионажа.

Мы видели, что во время оккупации Жан Жером поручил Жоржу Бофису создание радиосети для облегчения связи коммунистического Сопротивления с Москвой. В то время он был "министром финансов" ФТП, эту же должность он сохранил за собой в ФКП после освобождения Франции. Опыт в данной области он приобрел в Испании, где ему как агенту Коминтерна было поручено обеспечивать материальную поддержку Интернациональным бригадам. Кроме того, Жан Жером, по-видимому, с самого начала своей партийной карьеры имел тесные связи с советской разведкой. Вскоре после приезда во Францию в 1929 году (родом из Польши, он сначала обосновался в Бельгии, перевалочном пункте Коминтерна, пока его оттуда не выдворили) Жером в Париже вступил в контакт с Реденсом, занимавшим высокий пост в НКВД. С этого момента история его жизни удивительным образом напоминает жизнь одного из самых известных советских шпионов – Леопольда Треппера, руководившего во время войны "Красной капеллой". Вплоть до 1945 года их судьбы во многом сходятся.

Жером и Треппер приехали во Францию в один и тот же год. Из мемуаров последнего (Leopold Trepper. Le Grand Jeu. Albin Michel, 1975) известно, что будущий шеф "Красной капеллы" прошел впоследствии в Москве специальные курсы в советской военной разведке. Автобиография же Жана Жерома содержит любопытные "пробелы" после периода, когда он занимался поставками оружия Интернациональным бригадам. Можно предположить, что в 1938-1939 годах он был на учебе в советской столице.

Несмотря на то что с середины 30-х годов он состоял на учете во французской полиции как активист компартии, Жерому вскоре после объявления войны удалось поступить на работу на оружейную фабрику, осуществлявшую поставки французской армии. В это же время Леопольд Треппер развернул во Франции свою разведывательную сеть, работавшую на Красную Армию. Была ли между ними связь? Поставлял ли Жером информацию Трепперу? Вопросы, на которые даже сегодня нельзя дать ответ.

Весной 1941 года оба они различными путями предупредили Москву о неминуемом нападении Германии. Треппер использовал подпольные радиопередатчики. Жером направил послание через Жака Дюкло. Руководитель "Красной капеллы" получил информацию от барона Василия Максимовича – русского эмигранта, связанного с немецкими офицерами в Париже. Источник информации Жана Жерома неизвестен. Эта деталь имеет значение: идет ли речь о том же Максимовиче или о другом осведомителе, в любом случае это доказывает как минимум, что у Жерома были связи с лицами, близкими к германскому штабу верховного командования и имевшими возможность быть в курсе тайных планов Гитлера.

Для прикрытия разведывательной деятельности Треппер в конце 1941 года создал в Париже торговое общество "Симекс". В задачу этой фирмы входило сотрудничество с нацистской организацией Тодта (строившей "Атлантический вал") и одновременно проникновение в нее для получения сведений о немецкой обороне. Жером со своей стороны стал финансистом коммунистического Сопротивления, начавшего активные действия после разрыва советско-германского договора. Так и остается невыясненным, как он получал деньги для обеспечения деятельности многочисленных групп ФТП.

Жана Жерома арестовали в апреле 1943 года по обвинению в "использовании фальшивых документов", он провел 16 месяцев в тюрьмах "Санте" и "Турель" без всяких для себя последствий. Его выпустили на свободу в августе 1944 года после освобождения Парижа.

"То, что я вышел живым из этой авантюры, граничило с чудом, ведь я не пользовался расположением какого-либо святого, во всяком случае, насколько мне известно", – писал он в своих воспоминаниях, не вдаваясь в другие подробности. Как могло произойти, что члена подпольного аппарата ФКП, выходца из Польши, кроме всего прочего еврея, не допрашивали, не пытали и не депортировали?

Без сомнения, у него была мощная поддержка, раз ему удалось избежать роковой участи. Эту поддержку, видимо, следует искать в лице Иосифа Иоановича, человека необычайной судьбы, о котором столько писали газеты после войны, старьевщика, ставшего миллиардером благодаря сотрудничеству с нацистами.

Изначально у сотрудника Коминтерна Жана Жерома и примитивного мошенника Иосифа Иоановича не могло быть ничего общего. Тем не менее, судя по всему, они были связаны еще до войны. Надо ли этому удивляться, если известно, что "старьевщик-миллиардер", умерший в Париже в 1965 году, тоже работал на международное коммунистическое движение?

Иосиф Иоанович родился в 1905 году в Кишиневе (Бессарабия) и считался русским евреем, во всяком случае до присоединения этого края к Румынии в 1920 году. Приехав во Францию в 1925 году, он выдал себя за румына. По легенде, свои первые франки он заработал, разгребая мусорные ящики. Затем, пользуясь своим нюхом в делах, он не замедлил стать богатым, занимаясь восстановлением всякого рода вещей (то есть старьевкой). Когда началась война, он уже был миллионером. За крупную взятку власти в Виши закрыли глаза на его еврейское происхождение, и он занялся продажей металлов нацистам. Заодно он стал осведомителем абвера и гестапо. В 1943 году, почувствовав, куда подул ветер, Иоанович начал снабжать деньгами Сопротивление, в частности подпольную организацию "Честь и полиция". Он поставлял ей и оружие, не прекращая сотрудничать с гестапо. Поскольку он стал двойным агентом, трудно сказать, на кого он действительно работал – на Сопротивление или на оккупантов. Как бы там ни было, после освобождения страны он миллиардер. Многие деятели (в том числе будущий министр Эдгар Пизани) засвидетельствовали, что он боролся с нацистами. Имея большие связи в полиции, он в течение многих лет пользовался полной безнаказанностью, даже когда против него было возбуждено дело за экономическое сотрудничество с врагом. После многочисленных и неожиданных поворотов, которые смаковала пресса, его в конце концов судили, приговорили к тюремному заключению, затем сослали под надзор в Лозер. В конце жизни Иоанович пытался укрыться в Израиле. Он умер во Франции, почти разорившись.

Эта судьба необычна уже сама по себе, но за ней скрывалась другая жизнь – служба Коминтерну, – что и объясняет его связи с Жаном Жеромом. По сведениям коммунистов, участвовавших в гражданской войне в Испании в составе Интернациональных бригад, именно в то время они начали работать вместе, поставляя республиканцам металл, что вполне соответствовало роду занятий торговца металлоломом Иоановича. Впрочем, в начале войны этот спекулянт уже был в прекрасных отношениях с советскими агентами. 15 апреля 1941 года он стал гражданином СССР и получил документы у советского поверенного в делах при режиме Виши Александра Богомолова. Советский гражданин, еврей Иоанович продолжал тем не менее сотрудничать с оккупантами даже после разрыва пакта Гитлера-Сталина. На деле он был не двойным, а тройным агентом: одновременно работал на нацистов, на Сопротивление и на Москву. Вполне вероятно, что именно благодаря сотрудничеству с немцами он пополнял кассу Жана Жерома – "министра финансов" коммунистического Сопротивления.

Когда последнего арестовали в апреле 1943 года, Иосиф Иоанович, по-видимому, предпринял меры, чтобы помочь своему "клиенту". И бьш в этом не одинок.

По логике, после выхода на свободу в 1944 году Жан Жером должен был выглядеть крайне подозрительно. Почему же его пощадили нацисты? Москва с полным правом могла задаться вопросами относительно его поведения в тюрьме. Многих агентов Коминтерна после войны ликвидировали за гораздо меньшие прегрешения. Леопольда Треппера, например, в 1947 году приговорили в СССР к 15 годам "изоляции" (после смерти Сталина его реабилитировали). Жерома же, напротив, восстановили во всех должностях, и вплоть до 70-х годов он продолжал играть кардинальную роль в деятельности Коммунистического Интернационала во Франции. Этому необычному доверию Москвы можно дать только одно объяснение: помощь, которой он пользовался во время заключения, была санкционирована Советским Союзом. Следовательно, человек или люди, спасшие его от трагической участи, тоже работали на СССР. Именно к этому выводу подводит Огюст Лекер в своей статье в журнале "Эст э Уэст" (июль 1985 года). "Жан Жером никогда не делал тайны из своих связей с СССР, – писал человек, который во время оккупации был секретарем подпольной организации компартии. – Тщательно продуманные меры по прикрытию его работы облегчали задачу. После освобождения Франции мы ознакомились с рапортом полиции о его аресте и заключении (рапорт был передан в советское посольство). Против него не могло быть выдвинуто никаких обвинений. Помощь, которой он пользовался, сочли непредосудителъной (выделено автором).

"Непредосудительная помощь"? Во время войны Жан Жером получал приказы непосредственно из Москвы через "советскую колонию", подпольно обосновавшуюся во Франции. В этой "колонии", которая состояла из нелегалов, живших по фальшивым документам, были агенты, по всей видимости двойные, имевшие выход на нацистское руководство в столице. С некоторыми из них Жером был связан, что доказывают переданные им весной 1941 года сведения о нападении на СССР. После его ареста эти лица вмешались, чтобы оказать ему помощь. В глазах Москвы они не могли быть подозрительными. Таким образом, их помощь сочли непредосудительной. То же относилось к Иоановичу – одновременно осведомителю гестапо и Коминтерна.

Жерома освободили из тюрьмы 19 августа 1944 года. ФКП занялась перекройкой прошлого по его мерке. Все упростилось тем, что партии удалось заполучить из префектуры полиции его дело (об аресте и заключении). Это подтвердил Огюст Лекер: "Дела спецбригад исчезли. Первая часть была похищена скомпрометировавшими себя полицейскими. Вторая – сотрудником Робера Балланже, который в багажнике привез в резиденцию партии шесть толстых картонок с делами, в том числе дело Жана Жерома".

Обелив его, оставалось только создать легенду образцового участника движения Сопротивления. При том влиянии, которым пользовалась партия после освобождения страны, это было детской игрой. Его произвели в майоры ФФИ и в дополнение наградили военным крестом с двумя благодарностями в приказе (что обычно свидетельствовало о храбром поведении в бою). Нет слов, если учитывать, что он никогда не принимал участия в боевых действиях.

К несчастью для него, в старом шкафу префектуры полиции нашли постановление 1931 года о его высылке как агента Коминтерна. Несмотря на эти (новые) боевые заслуги в Сопротивлении, Жером, оставаясь поляком, подвергался опасности высылки. Следовало по возможности быстрее дать ему французское гражданство, главным образом для того, чтобы он мог продолжать выполнять те задачи во Франции, которые перед ним ставила Москва. ФКП выправила положение. Прежде всего она приняла меры, чтобы отменить постановление о высылке. Это было сделано в феврале 1945 года не без помощи Андре Блюмеля, в то время заведующего секретариатом министра внутренних дел. По профессии адвокат, член СФИО, Андре Блюмель впоследствии раскрылся как активный попутчик ФКП. Он стал членом руководства общества "Франция-СССР", в муниципальный совет Парижа его избрали по спискам лиц, сочувствовавших коммунистам. Устранив непосредственную опасность, партия использовала все свое влияние в правительстве, чтобы добиться для Жерома французского гражданства. Он его получил 5 марта 1947 года, за два месяца до вывода министровкоммунистов из правительства. Теперь наконец у него появилась возможность в полной мере проявить свои таланты.

"Во время войны Жан Жером стал крупным функционером международного аппарата, – считает Филипп Робриё, включенный после войны в руководящий состав ФКП и, следовательно, отчитывавшийся только перед Центром (Москвой). – Если эта гипотеза верна, вполне возможно, что о своих делах он ставил в известность только двух людей во Франции (вероятно, одного независимо от другого): Мориса Тореза – по вопросам, касающимся политики, и Жака Дюкло – обо всем, что относится к сотрудничеству с советскими разведслужбами" (Philippe Robrieux. Histoire interieure du parti comuniste, tome 4. Fayard, 1984).

Став одновременно сильным человеком и серым кардиналом партии, Жером до 70-х годов контролировал ее финансовый и подпольный аппараты. Даже сегодня трудно оценить размах его тайпой деятельности. Единственные имеющиеся в распоряжении данные исходят от бывших коммунистов, в тот или иной момент оказавшихся рядом с замкнутыми сферами, в которых он вращался.

К этим людям относится Роже Панкен, в начале 50-х годов работавший в личном секретариате Жака Дюкло и занимавшийся вопросами кадров и безопасности. В этом качестве он часто бывал в дипломатических представительствах социалистических стран. Там он видел Жана Жерома, на равных обсуждавшего с послами или специальными представителями отправку по ту или другую сторону "железного занавеса" руководящих кадров партии (или офицеров разведки?).

Роже Коду, после войны работавший – по рекомендации ФКП – в польской фрахтовой компании "Ботранс", также столкнулся с его некоторыми сомнительными делами в отношении восточноевропейских стран: фальшивые накладные, отправка бывшего в употреблении оборудования по цене нового и т.д. Такими окольными путями пополнялась партийная касса за счет социалистических стран. В качестве компенсации "министр финансов" добывал им стратегические материалы под самым носом у КОКОМ – органа, контролирующего западный экспорт в Восточную Европу. Он создал сеть фирм по импорту-экспорту ("Берим", "Сифаль", "Сорис" и др.), часть которых активно работает до настоящего времени.

Однако этой коммерческой сети бьшо недостаточно для финансирования громадного партийного аппарата. С начала 50-х годов ФКП начала переживать финансовые трудности. После вывода министров из правительства для удовлетворения своих потребностей она могла рассчитывать только на общественные источники, и, хотя она заявляла о миллионе членов партии (цифра, вероятно, завышена), членских взносов не хватало для работы огромного аппарата. Кроме того, снизился тираж коммунистической прессы: например, "Юманите" с 500 тысяч экземпляров в 1947 году до 190 тысяч в 1952 году. Руководство было вынуждено сделать выбор. Оно решило продать один из самых замечательных образцов своей коммерческой деятельности – символ революционного прошлого партии – компанию "Франс-навигасьон".

"Франс-навигасьон", созданная в 1937 году с помощью Коммерческого банка Северной Европы (советского банка, основанного в Париже в 1924 году), первоначально предназначалась для помощи испанским республиканцам. Ее корабли (у компании их бьшо около 80) служили, в частности, для перевозок оружия, которые по приказу Коминтерна курировал Жан Жером. После оккупации корабли конфисковали, и большая их часть была потоплена во время войны. После освобождения Франции в качестве возмещения военных убытков ФКП добилась правительственных дотаций для восстановления флота. "Франс-навигасьон" включили в руководимый Жеромом коммерческий аппарат партии.

Когда Управлению по охране территории стало известно о намерении компартии продать корабли для пополнения кассы, оно напрямую связалось с возможными покупателями, чтобы помешать сделке. И все же продажа "Франс-навигасьон" принесла ФКП круглую сумму в три миллиарда франков. Сделка в конце концов состоялась при посредничестве человека, которым долгое время интересовались УОТ и СРК, причем обе службы были убеждены, что он работает на СССР. Тем не менее французские службы так по-настоящему и не побеспокоили эту таинственную личность с неясным прошлым, многочисленными связями и знакомствами в политических кругах.

Одним из самых странных было дело Альбера Игуэна. То, чем он занимался в ФКП, во многих отношениях напоминает роль Жана Жерома. Но если за действиями последнего хоть как-то можно проследить благодаря свидетельствам бывших членов партии, то Игуэн оставался за кулисами, ступенька за ступенькой поднимаясь по общественной лестнице и сделав образцовую карьеру, что позволило ему общаться с грандами финансового и политического мира и стать их протеже.

В 1952 году Альбер Игуэн вошел в административный совет "Франс-навигасьон". Несколько месяцев спустя он купил контрольный пакет акций. После того как 23 января 1953 года его назначили президентом компании, он приступил к ее ликвидации, продавая корабли поштучно и тем самым обходя наложенное службами безопасности негласное эмбарго. Обладая ярко выраженной деловой хваткой, он впоследствии взял под контроль Парижское банковское общество, затем Северный консорциум и приобрел акции в страховых и таксистских компаниях и в обществе по продаже недвижимости. В 1955 году он стал миллиардером.

В это время его и арестовало УОТ. Впервые он слегка вышел из тени. Его имя появилось на первых страницах газет. Речь шла о шпионаже, затем об использовании чужих документов. Два года спустя органы правосудия оправдали его. Альбер Игуэн вновь занялся делами, но в контрразведке досье на него не закрыли. Публика о нем больше ничего не слышала. У полицейских службы безопасности тем не менее оставалась уверенность, что он был большим человеком в международном коммунистическом аппарате.

Попытаемся разобраться.

Альбер Игуэн (его настоящее имя – Хаим Давид Яллер) в молодости был известен под разными фамилиями. Он родился в Трагуле-Фрумофе в Румынии 3 февраля 1915 года и приехал во Францию в 1933 году. Два года спустя он поступил в специальную школу общественных наук. В 1937 году прошел обучение на курсах технических служб префектуры Сены. В том же году Игуэн вроде бы совершил путешествие на корабле компании "Франс-навигасьон" ("Гильвинек") в составе советской миссии в Испании. 24 декабря 1938 года под именем Яллера получил французское гражданство. Был мобилизован и оставался в армии до 6 августа 1940 года. Демобилизовался в звании сержанта. До этого момента его биография кристально чиста. Затем следы теряются.

Яллер исчез на два года. Он объявился в Тунисе в инженерной роте в звании прапорщика. Теперь его звали Даниэль Жалле, который родился 10 февраля 1915 года в Волькеринкове на севере Франции. Почему он сменил фамилию? Это покрыто тайной. Любопытно отметить, что с этого времени его жизнь получает совсем иную ориентацию. Ему удалось добиться перевода в военно-воздушные силы и войти в окружение Фернана Гренье, который в то время был представителем ФКП при генерале де Голле в Алжире. Гренье, тесно связанный с СССР, был в апреле 1944 года назначен комиссаром по делам авиации в созданном генералом Французском комитете национального освобождения. Хаим Давид Яллер, он же Жалле, стал сотрудником секретариата Гренье. Вместе с ним он вошел в освобожденный Париж и в сентябре 1944 года был назначен на службу в министерство авиации под начало Шарля Тийона. При бывшем руководителе ФТП он оставался до вывода коммунистов из правительства (Тийон последовательно занимал посты министра авиации, вооружений, восстановления и градостроительства).

Ни у кого нет ясного представления о делах Яллера-Жалле в те времена. По словам Пьера Дэкса, работавшего секретарем Шарля Тийона, о своей деятельности он, как и все коммунисты из окружения Фернана Гренье в Алжире, в большей степени отчитывался перед СССР, чем перед ФКП. Роже Коду, также работавший в секретариате Тийона, вспоминал, что Яллер-Жалле, занимавшийся техническими службами, разъезжал по военно-воздушным базам всей Франции. Исходя из этого, возможны всякие предположения…

В октябре 1945 года наш деятель снова сменил личину. Он заявил, что Жалле – его подпольная кличка в Сопротивлении, что на самом деле его зовут Альбер Игуэн и что он родился в 1917 году на французском теплоходе "Латуш Тревиль" по пути в Буэнос-Айрес. Он утверждал, что отец его неизвестен и что он взял фамилию матери. Тот факт, что Даниэль Жалле и Альбер Игуэн – одно и то же лицо, подтвердили под присягой три человека: армейский капитан (член ФКП), секретарь федерации металлистов ВКТ и бывший член ФТП. Он оформил документы на новую фамилию при помощи высокопоставленного чиновника министерства восстановления (руководимого Франсуа Бийю) и журналиста-коммуниста, которые пришли с ним в качестве свидетелей в префектуру.