Текст книги "Телохранитель для невесты"

Ему страстно хотелось одного – провести вечность в этой постели и любоваться этой женщиной. Любоваться ее лицом, ее телом. Ведь только когда она спала, он мог позволить себе подобную роскошь – не стесняясь смотреть на нее. Потому что в остальное время он чувствовал себя таким неловким, таким беспомощным. Ему казалось, будто она умеет читать его мысли, будто способна заглянуть ему прямо в душу. Ему было стыдно признаться самому себе, какие чувства таятся в глубине его сердца.

И вот сейчас, глядя на нее, он понимал, что нет смысла кривить душой; уйди она, его мир рухнет в одночасье. Но значит ли это, что он ее любит? Трудный вопрос.

Впрочем, одно Сэм знал наверняка: он никак не предвидел, да и не желал такого поворота событий.

Прошлой ночью он наблюдал за ней, как она трудилась среди обломков, и не мог не восхититься ею. Более того, вчера он увидел ее с другой стороны – ту Нину, которую до сих пор не знал. Сильную, мужественную, полную сострадания к людям.

В такую легко влюбиться. Вот только не совершит ли тем самым он роковую ошибку?

Через месяц – пусть даже через год – она прозреет. Поймет, что никакой он не герой, а заурядный парень с жестяной бляхой на форме, который просто делает свою работу так, как умеет. Она же будет трудиться в больнице, бок о бок с такими везунчиками, как Роберт Бледсоу. С обладателями университетских дипломов и особняков в престижных кварталах с роскошным видом на океан. Сколько времени пройдет, прежде чем ей надоест обыкновенный коп, которого угораздило влюбиться в нее?

Сэм сел на край кровати и взъерошил волосы, словно надеялся тем самым стряхнуть с себя остатки сна. Увы, это не помогло, вчерашняя усталость по-прежнему давала о себе знать. Чтобы снова прийти в форму, ему срочно требовалась чашка крепкого кофе и хороший завтрак. Сегодня предстоит сделать немало – уточнить кое-какие детали, отработать возможные версии.

Неожиданно он ощутил легкое прикосновение ее пальцев к своей голой спине. И моментально работа отошла на второй план.

Он обернулся, и их взгляды встретились. Нина смотрела на него сонными глазами, в уголках губ играла довольная улыбка.

– Который час? – прошептала она.

– Почти три.

– Это мы так долго спали?

– Значит, так было нужно, и тебе и мне. Нам обоим требовался отдых. А охранять дом я поставил Пресслера.

– Ты хочешь сказать, что бедняга целый день промаялся на улице?

– Я договорился с ним накануне, прежде чем он ушел с дежурства. Я знал, что обязательно привезу тебя к себе.

Нина раскрыла для него объятия. Перед этим призывным жестом было невозможно устоять. Издав не то рык, не то стон, Сэм сдался: снова лег с ней рядом и впился поцелуем в губы. Его тело тотчас отреагировало на этот поцелуй, впрочем, и ее тоже. Они сильнее сжали друг друга в объятиях. Сил остановиться не было, значит, не было и пути назад. Ему страстно хотелось ее, хотелось ощутить себя внутри ее, пусть даже в последний раз. Если она не может принадлежать ему до конца его дней, он насладится ею хотя бы сейчас. Он навсегда запомнит ее лицо, ее улыбку, ее стоны, когда он погружается в нее, погружается сильно и глубоко.

Они оба получали наслаждение. И оба ответно дарили его.

Но, даже достигнув пика блаженства, даже в момент наивысшего наслаждения он подумал: этого недостаточно. Этого никогда не будет достаточно. Ведь ему нужно не только ее тело, ему требовалась ее душа.

Временно утолив потребности тела, он тем не менее ощущал внутреннюю неудовлетворенность и даже апатию. То есть испытывал совсем не то, что по идее должен ощущать завзятый холостяк после очередной любовной победы. Более того, в душе он был даже зол на себя за то, что допустил повторение ситуации. За то, что позволил этой женщине взять верх над всем остальным в его жизни.

Она лежала рядом с ним, улыбаясь и проникая все глубже и глубже в его жизнь.

Его первая реакция была – отпрянуть, встать с постели, скрыться от нее в ванной. Что он и сделал. Когда же он вышел из душа, пахнущий мылом и еще не до конца высохший, Нина уже сидела на краю кровати и с легким недоумением наблюдала за ним.

– Мне нужно вернуться на работу, – произнес Сэм, вытаскивая из ящика чистую рубашку. – Я приглашу Пресслера в дом, чтобы он составил тебе компанию.

– Взрыв уже прогремел, так что Спектер наверняка успел скрыться и, вполне вероятно, находится за тысячу миль от нас.

– Все равно я бы не стал ослаблять бдительность.

– Я не единственная, кто видел его лицо. Есть и другие, например билетеры в театре. Они тоже могли бы его опознать.

– Один из них ударился головой о тротуар и до сих пор лежит в реанимации без сознания. Другие же не могут прийти к согласию о том, какого цвета у Спектера глаза. Как видишь, пользы от билетеров никакой.

– И все-таки есть и другие свидетели, кроме меня, и Спектер это прекрасно знает. – Нина на минуту задумалась. – Думаю, это развязывает руки нам обоим.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что я могу прекратить беспокоиться о том, что он по-прежнему за мной охотится. Тебе же больше нет необходимости ограждать меня от посягательств на мою жизнь. Ты можешь заниматься другими, куда более важными делами.

– Но ведь это часть моей работы.

– Это я уже слышала. – Нина приподняла подбородок, и он заметил, как в ее глазах блеснули слезы. – Боже, как бы мне хотелось, чтобы это было нечто большее!

– Нина, прошу тебя. Этим ты только вредишь и себе, и мне.

Она печально склонила голову. Видеть ее такой – обиженной, подавленной, несчастной – было выше его сил. Сэм опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.

– Ты же знаешь, что ты мне не безразлична.

Нина негромко усмехнулась:

– А разве я сомневаюсь? Это же очевидная вещь для нас обоих.

– А еще я считаю, что ты удивительная женщина. И если меня когда-нибудь скорая доставит в реанимацию, надеюсь, что первую помощь мне окажешь ты.

– Но?

– Но… – Сэм вздохнул. – Я просто не вижу для нас совместного будущего. По крайней мере в долгосрочной перспективе.

Нина вновь поникла, и он почувствовал, как она борется с собой. Да, он сделал ей больно, и ненавидел себя за это, ненавидел собственную трусость. Ибо что это такое, как не трусость? Разве он не смалодушничал, отказавшись поверить в то, что они могут быть вместе? Фактически же он отказывался поверить в нее.

Впрочем, в одном Сэм был уверен на все сто: второй такой женщины в его жизни не будет.

Он поднялся на ноги. Нина даже не пошевелилась – продолжала сидеть, тупо глядя в пол.

– Пойми, дело не в тебе, – произнес он. – Дело во мне. Просто со мной много лет назад произошла одна нехорошая история. И она дает мне основания быть уверенным в том, что наши с тобой отношения не продлятся долго. Потому что это искусственная ситуация. Напуганная женщина и полицейский, который пытается ее защитить. Из этого могут получиться только несбыточные мечты.

– Прошу тебя, не нужно читать мне лекций по психологии! Я не желаю слышать о переносе чувств.

– И все же тебе придется меня выслушать. И понять. Потому что последствия важны для нас обоих. Важно и то, что ты чувствуешь по отношению ко мне и что я испытываю по отношению к тебе. Да, я стараюсь защитить тебя, оградить от возможной опасности. Причем делаю это даже не задумываясь, на автопилоте. – Сэм вздохнул, и этот вздох был полон отчаяния.

«Слишком поздно, – подумал он. – Мы оба испытываем чувства, которых не должны испытывать. Стрелки часов невозможно повернуть вспять».

– Ты сказал, что с тобой произошла одна нехорошая история. Давно, много лет назад, – негромко произнесла Нина. – Речь идет о другой женщине?

Сэм кивнул.

– У тебя была такая же ситуация? Напуганная женщина и полицейский, который пытался ее защитить?

И вновь кивок.

– Понятно, – едва слышно прошептала Нина, как будто с отвращением к самой себе, и поникла головой. – Значит, я вляпалась в то же самое дерьмо.

– Мы оба.

– И кто же кого бросил в тот раз?

– Это был один-единственный раз. Не считая тебя. – Сэм отвернулся и принялся расхаживать по комнате. – Тогда я был желторотым юнцом, новичком. Скажи, какой из человека полицейский в двадцать два года? Мне было поручено охранять женщину, за которой следил какой-то гнусный тип. Ей было под сорок, но она утверждала, что ей всего двадцать восемь. Неудивительно, что я на нее запал. Странно то, что она ответила мне взаимностью. По крайней мере, так было до тех пор, пока опасность не миновала. А потом она решила, что я ей не пара. И в принципе она была права. – Сэм остановился и посмотрел на Нину. – Мне кажется, это и есть то, что называют реальностью. Нечто такое, что снимает с нас всю наносную шелуху, обнажая нашу истинную сущность. В моем случае это то, что я просто коп-трудоголик. Как правило, честный, поумнее одних, поглупее других. Короче говоря, никакой я не герой. И когда она наконец это поняла, то развернулась и сделала мне ручкой. Я же остался, кем был, – печальным желторотым новичком, лишь слегка умудренным опытом.

– И ты считаешь, что сейчас повторяется та же самая история?

– А разве может быть иначе? Пойми, Нина, ты заслуживаешь большего. Гораздо большего, чем тебе могу дать я.

Нина покачала головой:

– То, чего мне хочется, Сэм, не имеет ничего общего с тем, что способен мне дать мужчина.

– Подумай о Роберте. О том, что ты могла бы иметь, если бы была с ним.

– Роберт – наглядный тому пример! У него было все. Все, кроме одной-единственной вещи, того, чего мне хочется на самом деле.

– И чего тебе хочется, Нина?

– Любви. Верности. – Она посмотрела ему в глаза. – Честности.

То, что он увидел в ее глазах, потрясло его до глубины души. Он сам мечтал дать ей все это, но в то же время страшился своих грез.

– Тебе сейчас кажется, будто этого достаточно, – возразил он. – Кто знает, вдруг вскоре ты обнаружишь, что на самом деле тебе нужно нечто большее.

– Это гораздо больше, чем я когда-либо могла ждать от Роберта, – сказала она вслух, а ее взгляд добавил: «Гораздо больше, чем я когда-либо могла ждать от тебя».

Сэм не стал ее переубеждать. Вместо этого он решительно направился к двери.

– Мне нужно поговорить с Пресслером, – пояснил он. – Хочу попросить его, чтобы он охранял тебя сегодня весь день.

– В этом нет необходимости.

– Нина, тебе нельзя оставаться одной.

– А разве я буду одна? – Она смерила его пристальным взглядом. – В конце концов, я могу вернуться к отцу. В его доме установлена хитроумная сигнализация. Не говоря уже о собаках. Мы ведь, кажется, выяснили: Даниэла не подкладывала никаких бомб. Так что в их доме я буду в безопасности, – сказала Нина и обвела взглядом комнату. – В любом случае здесь мне оставаться нельзя. Это все-таки не мой дом.

– Ну и что? Можешь находиться у меня столько, сколько захочешь.

– Нет. – Она посмотрела ему в глаза. – Не вижу смысла, поскольку нам обоим понятна беспочвенность такого рода отношений.

Сэм не стал спорить с Ниной и тотчас понял по ее лицу, что от этого ей стало еще тягостнее на душе.

– Хорошо, я отвезу тебя к отцу, – произнес он и, повернувшись, вышел из комнаты. Что еще ему оставалось делать?

Видеть немой упрек в ее глазах было выше его сил.

Глава 12

– Похоже, теперь мы знаем, за кем охотится преступник, – доложил Сэм. – Это наш окружной прокурор, Лиддел.

– Ты уверен? – Куперсмит вопросительно посмотрел на него и Джиллиса через стол конференц-зала.

– Все сходится. Мы обнаружили место, куда была подложена бомба. Третий ряд партера, в самом центре, напротив середины сцены. Места на вчерашний концерт были зарезервированы несколько недель назад. Я прошелся по списку тех, кто сидел в этом ряду. Так вот, центральные места были заказаны на имя Лиддела и его супруги. Не выведи мы их из зала, они бы наверняка погибли при взрыве.

– А кто еще сидел в этом ряду?

– Через шесть стульев от них сидел судья Долтон, – ответил Сэм. – Велика вероятность того, что и он тоже был бы убит или, по крайней мере, получил бы серьезные увечья.

– А кто другие люди?

– Мы проверили всех. Профессор права из Калифорнии, приехал читать лекции в местном университете. Несколько родственников судьи Долтона. Пара мелких судебных клерков. Впрочем, мы сомневаемся, что эти люди представляли интерес для наемного убийцы. Кстати, вас, надеюсь, заинтересует последний отчет Эрни Такеды. Он позвонил мне сегодня прямо из лаборатории. Снова динамит производства фирмы «Дюпон». Точно такой же детонаторный шнур, точно такая же зеленая изолента.

– Спектер, – произнес Куперсмит и, откинувшись на спинку кресла, устало вздохнул. Впрочем, устал не только он один, устали все. Потому что все до единого трудились ночь напролет и если и успели вздремнуть, то лишь пару часов, чтобы затем вновь вернуться к работе. Сейчас на часах было пять часов вечера, а значит, недалеко и новая бессонная ночь. – Боже, да он помешался на мести.

– Похоже на то, а вот везения ему явно не хватает, – буркнул Джиллис. – Те, в кого он метил, остались в живых. Лиддел. Судья Долтон. Нина Кормье. Я бы сказал, что легендарный Винсент Спектер должен к этому моменту от досады биться головой об стенку.

– Думаю, у него есть на то причины, – согласился Сэм. – Теперь его репутация под вопросом, если не разрушена окончательно. После такого фиаско ему нечего надеяться на новые контракты. Тот, у кого есть деньги, найдет себе профессионала получше.

– А разве мы знаем, на кого он работал?

Сэм и Джиллис переглянулись.

– Нетрудно предположить, – ответил приятель Сэма.

– Билли Бинфорд?

Сэм кивнул:

– Суд над Снежным человеком состоится через месяц. А Лиддел упорно отказывается идти на любые уступки. Поговаривают, что процесс над Бинфордом нужен ему в качестве трамплина для прыжка в большую политику. Полагаю, наш Бинфорд в курсе того, что ему светит долгий срок, и потому хотел бы вывести Лиддела из дела. Причем навсегда.

– Если бы Сэм не вывел публику из театра, – добавил Джиллис, – мы потеряли бы половину наших прокуроров. Что затормозило бы работу судов на много месяцев. В такой ситуации адвокаты Бинфорда наверняка бы добились, чтобы его выпустили под залог.

– А мы можем это доказать? У нас имеются неопровержимые улики?

– Пока нет. Адвокат Бинфорда, Альберт Дарьен, утверждает, что ему ничего не известно. От него мы никаких признаний не добьемся. Сейчас технический отдел изучает тюремные видеозаписи внутреннего наблюдения, в частности те, которые зафиксировали посетителей Бинфорда. Возможно, нам удастся опознать посредника.

– Вы считаете, что это может быть кто-то другой, кроме его адвоката?

– Мы не исключаем такой возможности. И как только мы его опознаем, это выведет нас на Спектера.

В половине шестого совещание завершилось, и Сэм направился к кофейному автомату в надежде на то, что порция кофеина поможет ему продержаться ближайшие восемь часов. Он едва успел поднести к губам пластиковый стаканчик, когда в здание управления полиции вошел Норм Лиддел. При виде синяков и царапин на его лице Сэм испытал легкий приступ злорадства. Хотя прокурор получил лишь символические травмы, вчера вечером он громче всех кричал, что ему требуется медицинская помощь. В конце концов его собственная супруга, у которой была сломана рука, не выдержала и одернула его – мол, такое поведение не подобает мужчине.

И вот теперь окружной прокурор был вынужден демонстрировать подчиненным синяки и царапины. Сэм подумал, что вид у Лиддела какой-то побитый – в прямом и переносном смысле.

– Добрый день, Наварро, – произнес прокурор еле слышно.

– Добрый день.

– Я… – Лиддел прочистил горло и обвел взглядом вестибюль, как будто хотел удостовериться, что их никто не подслушивает. На его счастье, вокруг было пусто.

– Как ваша жена? – вежливо поинтересовался Сэм.

– Прекрасно. Какое-то время ей придется походить в гипсе. К счастью, это закрытый перелом.

– Вчера вечером она держалась молодцом, особенно если учесть ее травму, – заметил Сэм, а про себя добавил: «В отличие от тебя».

– У моей жены железная выдержка, – был вынужден признать Лиддел. – Кстати, именно по этой причине я бы хотел поговорить с вами.

– Вот как?

– Послушайте, Наварро, вчера вечером… мне кажется, я набросился на вас зря. Но с другой стороны, откуда мне было знать, что в театре заложена бомба.

Сэм слушал его молча – не хотел прерывать столь приятный его взору и уху спектакль.

– Поэтому, когда я вчера обругал вас из-за того, что вы потребовали освободить здание, мне следовало догадаться, что у вас наверняка имеются веские основания. Но, черт побери, Наварро, тогда мои глаза видели лишь одно: всю эту жуткую неразбериху и давку. Я подумал, что вы зря напугали людей и… – Лиддел на мгновение умолк, тщательно подбирая слова. – В общем, приношу свои извинения.

– Что ж, ваши извинения приняты.

Лиддел с видимым облегчением кивнул.

– Теперь вы можете сказать своей супруге, что ваша совесть чиста.

Сэму было достаточно одного взгляда на лицо окружного прокурора, чтобы понять: его догадка верна. Идея извиниться за вчерашнее принадлежала миссис Лиддел с ее железной выдержкой. Сэм невольно улыбнулся, глядя, как Лиддел развернулся и деревянной походкой направился к кабинету Куперсмита. Да, похоже, в семье окружного прокурора юбку носит отнюдь не его супруга.

– Эй, Сэм! – окликнул его Джиллис. Он уже шагал в его сторону, натягивая на ходу куртку. – Пошли!

– Куда?

– Ребята просят, чтобы мы с тобой взглянули на тюремные видеозаписи. У Снежного человека пару дней назад был неизвестный посетитель.

Сэм тотчас ощутил прилив адреналина.

– Спектер?

– Нет. Какая-то женщина.

– Вот эта блондинка, – произнес детектив Кули.

Сэм и Джиллис подались к телеэкрану, устремив взоры на черно-белое изображение женщины. Лицо ее разглядеть быть невозможно, его постоянно загораживали другие посетители на переднем плане, однако увиденного было достаточно, чтобы убедиться: это действительно блондинка, в возрасте от двадцати до сорока, с фигурой танцовщицы.

– Хорошо, остановите здесь, – велел Кули видеотехнику. – В этом кадре она хорошо видна.

На какой-то миг, мелькнув вежду двумя другими посетителями, женщина оказалась лицом к камере. В деловом костюме, юбке с жакетом, с «дипломатом» в руках. Судя по внешнему виду – адвокат или что-то в этом роде. Но кое-какие детали не вписывались в этот образ.

Во-первых, обувь. Поскольку камера была наклонена вниз, то в кадр попала правая нога в кокетливой босоножке на шпильке, щиколотка перехвачена тонким ремешком.

– На таких шпильках в суд не ходят, – заметил Сэм.

– Ну, разве только кому-то хочется приятно пощекотать нервы судье, – пошутил Джиллис. – Кстати, обрати внимание на косметику.

Эта была вторая деталь, которая плохо вписывалась в образ. Женщина была накрашена так, как адвокаты никогда не красятся, по крайней мере те, с кем довелось встречаться Сэму. Ресницы явно наклеенные. Тени на веках напоминают чешую тропической рыбы. Яркая помада наложена густым слоем.

– Ну и красотка! На моей улице таких не увидишь, – заметил Джиллис.

– Кстати, а кто значится в журнале регистрации посетителей?

Кули посмотрел на листок бумаги:

– Она подписалась как Мэрилин Дюкофф. Указана также цель визита: консультация с Бинфордом в рамках отношений адвокат – клиент.

Джиллис расхохотался:

– Если она адвокат, то я завтра же иду поступать на юридический факультет!

– И в какой же адвокатской конторе работает эта пташка? – поинтересовался Сэм.

– «Фрик и Дарьен».

– Врет?

Кули покачал головой:

– В списке их персонала такой нет, даже среди помощников и мелких клерков. Но… – Он подался вперед. На его физиономии играла хитрющая улыбка. – Кажется, мы знаем, где она работала.

– И где же?

– В стрип-клубе «Стоп-Лайт».

Джиллис посмотрел на Сэма так, словно хотел сказать: «Что я тебе говорил!»

Объяснений не требовалось. Про это заведение и его знаменитое стриптиз-шоу им было известно все.

– Не мешай, сейчас попробую угадать, – сказал Сэм. – Она там танцует.

– Попал в самую точку.

– Ты уверен, что речь идет о той же самой Мэрилин Дюкофф?

– На все сто, – ответил Кули. – Посмотри, все посетители обязаны при входе в тюрьму показать удостоверение личности. Она назвалась именно этим именем, а в подтверждение предъявила водительские права. Мы проверили, и вот ее фото. – С этими словами Кули протянул Сэму и Джиллису фотографию.

– Да, это она, – согласился Джиллис.

– Из чего вытекает, что мы говорим об одной и той же Мэрилин Дюкофф, – сделал вывод Кули. – По-моему, эта пташка не стала утруждать себя изготовлением фальшивых документов и заявилась в тюрьму под своим собственным именем. Единственное, где она солгала, – это насчет своей профессии.

– Которая явно не имеет ничего общего с законностью и правопорядком, – добавил Джиллис.

– Молодцы, хорошо поработали, – похвалил Сэм Кули.

– К сожалению, – произнес младший детектив, – нам до сих пор не удалось установить местонахождение этой женщины. Мы знаем, что она работала в клубе, но две недели назад уволилась. Мы отправили нашего человека по указанному на водительских правах адресу. Дверь нам никто не открыл. Телефон тоже отключен. – Кули на миг задумался. – По-моему, было бы разумно выдать ордер на обыск.

– Тогда выдавайте. – Сэм поднялся из-за стола и посмотрел на Джиллиса. – Встретимся в машине через десять минут.

– Едем к блондинке?

– А у тебя есть предложение получше?

Джиллис оглянулся на видеозапись – на стройные ноги в босоножках на высокой шпильке.

– Разве может быть что-нибудь лучше этого? – Он рассмеялся. – Вряд ли.

* * *

Полицейские ищейки подобрались к нему почти вплотную, и это внушало тревогу.

Спрятавшись в дверном проеме многоэтажного здания, Спектер наблюдал, как полицейские вышли из бывшего дома Мэрилин. Сам он побывал там всего несколько минут назад, хотел убедиться, что его подружка не оставила никаких намеков на свое нынешнее местонахождение. Надо сказать, ему крупно повезло – он успел улизнуть оттуда за считаные минуты до того, как в дом нагрянул Наварро.

Полицейские пробыли внутри почти час. Свою работу они делали хорошо, но он все равно их перехитрил. После взрыва в театре он в срочном порядке переселил Мэрилин в другой дом, на противоположном конце города, потому что понимал: после взрыва в театре его замыслы станут очевидны. Как и то, что легавые наверняка заинтересуются Мэрилин. Ему не пришлось ее долго упрашивать.

К сожалению, свою полезность она уже почти исчерпала, и теперь самое время от нее избавиться. Но сначала она выполнит еще одно его поручение.

Спектер напрягся. Из входной двери показалась хорошо знакомая ему фигура – Сэм Наварро. Этот чертов легавый стал для него олицетворением всех неудач и позорных провалов, которые буквально преследовали его последнее время. Наварро – мозг номер один этого расследования. Это благодаря его догадке Лиддел остался жив.

Нет результата, значит, нет и денег. В некотором смысле Наварро его ограбил, причем на приличную сумму.

Спектер стоял, наблюдая за тем, как полицейские о чем-то совещаются у входа в дом. Их было пятеро, трое в штатском и двое в форме. Но он видел лишь одного из них, Наварро, и его душила бессильная злоба. Между ними шла своеобразная война умов и упрямства. За все годы своей «работы» Спектер ни разу не встречал столь хитрого и проницательного противника.

В принципе сейчас самое разумное – под шумок улизнуть из города и какое-то время переждать в безопасном месте как можно дальше отсюда. Например, в Майами или Новом Орлеане. Увы, его репутации был нанесен непоправимый урон, и вряд ли можно надеяться, что в Майами для него найдется работа. Внутренний голос подсказывал ему, что Наварро не остановится, пока не найдет его. Куда бы он ни уехал, этот упертый коп все равно отправится по его следам.

Так что, прежде чем свалить отсюда, неплохо было бы с ним расквитаться. Нет, он не уедет отсюда, пока не отплатит этому Наварро – так или иначе.

Трое легавых в штатском сели в машину и укатили прочь. А спустя минуту их примеру последовали и те, что в форме. В квартире Мэрилин они ничего не нашли – он сделал все для того, чтобы они ушли с пустыми руками.

«Попробуй загони меня в угол, Наварро, – подумал Спектер. – Или же я сделаю это первым».

Чувствуя, что у него затекли ноги, Спектер выпрямился во весь рост, вышел на улицу и, обогнув здание, направился к припаркованной за углом машине.

Наварро. Сейчас его забота номер один – Сэм Наварро. С этим типом нужно покончить, раз и навсегда. План у него есть, отличный план. Правда, в очередной раз ему потребуется помощь Мэрилин. Всего один телефонный звонок – вот и все. И он больше не будет нуждаться в ее услугах.

Никогда.

Обед был отменный. А вот компания за столом – какая-то невеселая.

Даниэла, в переливающемся зеленом трико и юбке c запахом, уныло ковырялась в салате, не обращая внимания на блюдо с диким рисом и жареной уткой. С мужем она не разговаривала, а тот, в свою очередь, не пытался заговорить с ней. Нина же чувствовала себя слишком скованно и поэтому тоже предпочитала хранить молчание.

В результате полицейских допросов всплыл роман между Даниэлой и Робертом. И хотя Нина не собиралась прощать Даниэле это предательство, по крайней мере, она заставила себя не показывать своих истинных чувств.

В отличие от отца. Тот все еще пребывал в шоке от этого открытия. Его драгоценная женушка, потрясающая красавица блондинка на тридцать лет его младше, не удовольствовалась тем, что вышла замуж за его кошелек. Вдобавок к деньгам ей потребовался молодой любовник. Дожив до седин, Джордж Кормье так и не понял, как следует выбирать жену, чтобы не ошибиться.

«Похоже, дело идет к разводу, четвертому в его жизни», – подумала Нина. Она посмотрела на отца, затем на Даниэлу. Нет, конечно, отца она любила, но все-таки не могла избавиться от чувства, что эти двое друг друга стоят. Причем в самом худшем смысле.

Даниэла опустила вилку.

– Если вы не против, – сказала она, – я, пожалуй, оставлю вас. Аппетита у меня нет, и я бы предпочла сходить в кино.

– А как же я? – вспыхнул Джордж Кормье. – Знаю, я всего лишь твой муж, но провести пару вечеров с таким старым занудой, как я, для тебя не слишком обременительно. Особенно если учесть все те бонусы, которые ты получаешь взамен. Или как?

– Бонусы?! Бонусы?! – Объятая гневом, Даниэла вскочила из-за стола. – Да никакие деньги в мире не способны компенсировать то, что я замужем за таким старым козлом, как ты!

– Так я козел?

– Да-да, старый козел! Ты не ослышался, именно так, старый. – Даниэла вытянула шею над столом. – Причем старый во всех отношениях.

Джордж тоже вскочил со стула:

– Послушай, ты, стерва!

– Давай-давай, можешь облить меня помоями. Но не волнуйся. На каждое твое оскорбление в мой адрес у меня найдется ответ.

И, мотнув головой, она гордо вскинула подбородок и, громко стуча каблуками, вышла из столовой.

Джордж Кормье растерянно посмотрел ей вслед, после чего медленно опустился на стул.

– Боже мой, – прошептал он, – о чем я думал, когда женился на ней?

Ты вообще ни о чем не думал, едва не сорвалось с языка Нины. Она прикоснулась к руке отца.

– Знаешь, папа, похоже, мы оба – ни ты, ни я – не умеем выбирать себе супругов. Как ты считаешь?

Джордж посмотрел на дочь. В глазах его читалось страдание.

– Я искренне надеюсь, дочка, что ты не унаследовала моего невезения.

Какое-то время они сидели молча. Никто так и не притронулся к ужину. В соседней комнате заиграла музыка, запульсировал быстрый и четкий ритм аэробики. Даниэла вновь отдалась своему любимому занятию, в надежде, что физические нагрузки позволят ей выпустить эмоциональный пар, а заодно сделают еще более совершенным ее и без того сильное и гибкое тело. Ничего, ей хватит ума развестись так, чтобы в кармане остался миллион долларов. Ведь она этого достойна.

Нина со вздохом откинулась на спинку стула:

– Не буду гадать, что это – невезение или недостаток характера, но, по-моему, у некоторых людей на роду написано быть одинокими.

– Только не у тебя, дорогая моя. Тебе нужно в кого-то влюбиться. Потому что ты по натуре влюбчивая, ласковая. А ласковых, скажу я тебе, любят.

Нина печально усмехнулась, но ничего не сказала, а про себя подумала: «Ну да, сначала поиграют, а потом бросят».

И вновь она поймала себя на том, что ей интересно знать, что делает в эти минуты Сэм Наварро. Чем заняты его мысли? Нет, конечно, вряд ли он думает о ней. Ведь он полицейский, и работа для него – на первом месте.

И все же, когда раздался телефонный звонок, она не сумела подавить в сердце надежду, что это звонит именно он. Чувствуя, как колотится в груди сердце, она сидела за столом и слушала, как в соседней комнате Даниэла взяла телефонную трубку и теперь с кем-то разговаривает.

Но уже в следующую минуту Даниэла показалась в дверях и сказала:

– Это тебя, Нина, из больницы. Говорят, что никак не могли до тебя дозвониться.

Расстроенная до глубины души, Нина все же поднялась, чтобы ответить на звонок.

– Алло?

– Привет, это Глэдис Пауэр, старшая дежурная ночной смены. Извини, что беспокоим тебя, этот номер нам дала твоя мать. У нас сегодня несколько человек ушли на больничный, и мы решили спросить тебя, не смогла бы ты сегодня подежурить в отделении неотложной помощи?

– В ночную смену?

– Да, там срочно требуется помощь.

Нина бросила взгляд в сторону комнаты Даниэлы. Оттуда по-прежнему доносилась музыка, причем даже громче, чем раньше. Да, пожалуй, ей лучше отсюда уйти, чтобы не стать свидетелем очередной супружеской ссоры.

– Хорошо, я выйду, – сказала она в телефонную трубку.

– Встретимся в одиннадцать.

– В одиннадцать? – Нина нахмурилась. Ночная смена обычно начиналась в полночь. – То есть я должна прийти на час раньше?

– Если сможешь. Потому что вечером нам тоже не хватает персонала.

– Хорошо, в одиннадцать, значит, в одиннадцать. – Она нажала на кнопку отбоя и облегченно вздохнула. Ей, можно сказать, крупно повезло, что ее вызвали на дежурство. Восемь часов ночных бдений, и кто знает, возможно, она сумеет стряхнуть с себя овладевшее ею уныние.

И, самое главное, сумеет выбросить из головы Сэма Наварро.

* * *

Мэрилин повесила трубку.

– Она сказала, что приедет.

Спектер довольно кивнул:

– Ты молодчина.

– Еще бы! – И Мэрилин одарила его довольной улыбкой, которая говорила: «Ради тебя я готова на что угодно».

– Надеюсь, в ее голосе не было подозрительных ноток? – на всякий случай уточнил Спектер.

– Нет, говорю тебе, она обязательно приедет. Ровно в одиннадцать, как ты и хотел.

Мэрилин откинула голову назад и хищно облизала губы.

– А теперь я получу то, чего мне хочется?

– И чего же тебе хочется? – улыбнулся он.

– Сам знаешь. – Мэрилин подошла к нему вплотную и, расстегнув пряжку на брюках, скользнула внутрь рукой. Винсент невольно втянул в себя воздух. Ее прикосновение было чертовски приятно – умелое прикосновение женщины, которая отлично знает, как завести мужчину. О да, он прекрасно знал, чего она ждет от него.