Текст книги "Тайная поклонница"

Глава восьмая

Хэлли припарковала грузовик на подъездной дорожке Джулиана с бешено колотящимся, как у зайца, сердцем. Вот и он, делает зарядку на переднем дворе. Вдумчивые медленные движения, при виде которых она бессознательно наклонила вправо голову. Вау. Она никогда раньше не видела таких шорт. Они были серыми. Свободные спортивные брюки из материала, заканчивающиеся чуть выше колена, со свисающими на промежность завязками. Должно быть, поэтому ее взгляд постоянно притягивался именно туда. Помимо прочих мест. Такими мышцами бедер он мог бы колоть грецкие орехи. А ягодицами – выжимать виноград. В конце концов, они же на винограднике!

– Тебя следовало бы арестовать, – пробормотала Хэлли, заставляя себя закрыть глаза.

Прошел целый день с тех пор, как она видела его в последний раз, и – хорошая новость – ее до сих пор не арестовали. Что со стороны Джулиана было великодушно, если предположить, что он вообще нашел письмо. Но в том-то и дело, что она понятия не имела, нашел или нет. И как королева избегания, предпочла бы об этом не знать. Скрываться всю оставшуюся жизнь было намного проще.

Почему он здесь, снаружи? Она подгадала свое прибытие к концу его пробежки, надеясь, что сможет заняться посадками, пока он будет в душе, и снова улизнуть, прежде чем он узнает, что она приезжала. Теперь он наблюдал за ней через ветровое стекло, приподняв безукоризненную бровь. Потому что понял, что это она написала письмо, и решил, что она милая и жалкая, как щеночек? Потому что не мог поверить, что она набралась дерзости явиться после такого унизительного проявления пьяной привязанности? Или вчера утром ветер из Напы был на ее стороне, и письмо уже на полпути в Мексику?

Веди себя естественно.

Перестань улыбаться, как будто ты только что получила налоговую декларацию.

Ты все еще машешь рукой. Уже примерно пятнадцать секунд.

В ее защиту можно было сказать, что Джулиан вспотел – и это вскружило бы голову даже монахине. Белая футболка промокла ткань прилипла к груди. В свете палящего солнца она могла видеть сквозь белый хлопок черные волосы на груди и рельеф мышц, которые они украшали. Боже всемогущий, целибат ей больше не помогал. Совсем. Вожделеющая девственница – вот кем она стала.

Она больше не могла откладывать выход из грузовика навстречу судьбе. Собаки сегодня были в собачьей гостинице, так что она даже не могла использовать их в качестве отвлекающего фактора. Несколько его слов, и она узнает, нашел он и прочитал письмо или нет, верно? Может быть, он даже привык к тому, что женщины выражают ему свое восхищение, и в этом нет ничего особенного. Они могли бы посмеяться над этим! А потом она поехала бы домой, свернулась в клубочек и умерла.

Хэлли на трясущихся ногах вышла из грузовика, опустила задний бортик.

– Помощь нужна? – окликнул он.

Он имеет в виду помощь психиатрическую? Если так, значит, он прочел ее признание.

Хэлли оглянулась через плечо и увидела, что он приближается к ней со своей обычной властной грацией и непроницаемым выражением лица. Даже в ее нервном состоянии каждый шаг, который этот мужчина делал в ее направлении, поворачивал винтик в разных местах. Глубоко, глубоко в животе. Между ног. Чуть выше впадинки между ключицами. Было ли ее страдание заметно невооруженным глазом? Кажется, нет, поскольку он подходил все ближе вместо того, чтобы вызвать «Скорую помощь».

Как только она останется наедине со своим телефоном, она погуглит: «Насколько возбуждает сексуальное возбуждение?» Результаты поиска должны быть интересными.

– Привет, Джулиан, – пропела она. Слишком громко.

– Привет, Хэлли, – серьезно откликнулся Джулиан, внимательно изучая ее.

Прикидывает, не она ли – его тайная поклонница? Или, может быть, уже догадался? Кто его знает, подписалась ли она под письмом своим настоящим именем.

– Что ты сегодня сажаешь?

О, о, сладостное облегчение. Ветер унес письмо прочь. Либо так, либо он слишком великодушен.

Эти два варианта были единственными. Очевидно, теперь она его не интересовала, благодаря этому неуклюжему признанию. Этот мужчина откликнется только на утонченный романтичный подход. Если коллега познакомит его с молодой специалисткой на торжественном приеме. Что-то в этом духе, а не поток страсти, нацарапанный на листке, вырванном из блокнота на пружинке. И это прекрасно, потому что они договорились быть друзьями, верно? Да. Друзьями. Так что храни Господь ветер в Напе.

– Твоя мама попросила добавить цвета, так что я выбрала фланелевый куст[21]21
  Фланелевый куст – кустарник, произрастающий в различных средах обитания на юго-западе Северной Америки. Цветы насыщенно-желтые, иногда с оранжевыми, медными или красноватыми краями.


[Закрыть], – сообщила Хэлли. – Это вон те растения с желтыми цветами в кузове грузовика. А завтра я собираюсь вернуться с каким-нибудь бородатым пенстемоном[22]22
  Бородатый пенстемон – полукустарники родом из Центральной и Северной Америки. Отличается пышным цветением. Внутренняя сторона цветков окрашена в белый цвет, а наружная поверхность – в яркий алый.


[Закрыть].

– Это будет непрерывный, долгосрочный проект, – коротко кивнул Джулиан. – Понимаю.

– Да. – От того, как напряглись уголки его рта, у нее сердце ушло в пятки. – Я знаю, что ты работаешь. Постараюсь не шуметь.

Он снова кивнул. Ветер закружился вокруг них, бросил локон ей на губы, и тут Джулиан удивил Хэлли, потянувшись за ним. Она затаила дыхание, легкие почти болезненно сжались, но он остановился, в последнюю секунду отдернул руку и с тихим проклятием сунул ее в карман.

– И что нам с тобой делать?

Дыши, пока не потеряла сознание.

– Со мной?

– Да. – Это слово так долго висело в воздухе, что она могла поклясться, что видит очертания этих двух букв. Д-А. – Ты для меня… еще более разрушительна, чем собаки, – сказал он так тихо, что она почти его не услышала, – Хэлли.

Поскрипывающий, шершавый звук ее имени прозвучал так, словно кончики пальцев скользнули вниз по ее груди. Он что, признается в том, что его влечет к ней? Вот так, вслух? От этого и от того, как он едва не коснулся одного из ее локонов, ей грозила опасность потерять сознание от потрясения и счастья.

– Я ничего не могу с этим поделать. Прости, – прошептала она. – Но я не жалею, что провела прошлый вечер, смотря «Марсианское время». Ты в самом деле веришь, что правительство скрывает в Нью-Мексико целую внеземную колонию?

– Ни во что подобное я не верю, – пробормотал он, наклоняясь ближе. Так близко, что у нее закружилась голова. – Я же говорил, они слишком вольно обошлись с монтажом.

– Тем не менее ты определенно в списке наблюдения, – выдохнула она.

Он издал какое-то мычание.

– Это заставило тебя улыбнуться? Просмотр документального фильма?

Как может человек быть настолько привлекательным?

– Так сильно, что у меня потом лицо болело.

На щеке профессора истории дрогнул мускул. Правая рука согнулась, прижавшись к боку. А затем он заставил себя отстраниться, прерывая интимность их разговора. Так резко, что она чуть не пошатнулась от его внезапного отсутствия.

– Хорошо. – Джулиан оглянулся на дом и после нескольких секунд молчания продолжил: – Я прошу прощения за свое настроение. Моя сестра Натали стала моей новой соседкой. Возможно, мне лучше снять офисное помещение в городе.

Хэлли проглотила разочарование.

– Возможно.

Его внимание скользнуло к ее губам и ниже, от чего у нее застучало в висках. Пьяная или нет, она была готова подписаться под каждым словом своего письма. Ее влечение к Джулиану Восу стало вдвое сильнее, чем раньше, когда он был всего лишь воспоминанием. Двухмерным человеком в Интернете. А потом он взял и устроил первоклассный розыгрыш и спас ее от Твидового Придурка. Теперь она не могла перестать задаваться вопросом, что еще он скрывает в глубинах своей души.

Она хотела знать.

К сожалению, он считал ее присутствие разрушительным.

Где была ложь? Отвлекала ли она его в сексуальном плане? Если так, то он явно не хотел, чтобы его отвлекали. Или, может быть… искушали.

Господи, стать искушением для Джулиана Воса. Она выбросила бы весь свой список дел ради этого.

Если бы удосужилась его создать.

Возможно ли, что она действительно соблазняет его? То, как он продолжал рассматривать различные части ее тела, кажется, застряв на области чуть выше колен, заставило ее подумать, что ответ утвердительный. Если только это обременительное вожделение не играет с ней злую шутку. Вполне возможно. В последнее время она находила углы своей садовой мотыги все более и более привлекательными.

Даже кокетливыми.

Однако садовый инструмент никогда не смог бы заставить сердце так биться. Как оно билось, когда он вступился за нее на месте ее – совершенно оправданно – НЕРАСКРЫТОГО преступления.

Если она расстроится, то и я расстроюсь.

Хэлли поймала себя на том, что в самые неподходящие моменты смотрит в пространство, повторяя эти слова. Задаваясь вопросом, в самом ли деле он имел в виду то, что сказал, или просто старался как можно быстрее разрядить обстановку. Ее пугало то, как сильно она желала первого. Желала, чтобы такой хороший, честный и отважный мужчина заботился о ее чувствах. Не хотел, чтобы их задели.

Она ждала, что Джулиан уйдет, вернется в дом – и он, казалось, был готов уйти в любую секунду, но так и не сделал ни шага. Просто продолжал изучать ее, как будто она была загадкой.

– Итак… – Хэлли кашлянула. – Визит Натали не был запланирован?

Он усмехнулся, скрестив запястья за спиной.

– Нет. Боже упаси, чтобы у кого-нибудь был план.

Ох. Она определенно не влекла его в сексуальном плане.

– Эй, посмотри на меня, – с решительной жизнерадостностью сказала она. – Перед тем как приступишь к своим фанатичным писательским сессиям.

Его глаза слегка сузились.

– Ты это спланировала?

– Э-э… нет. – Значит, она придала этому слишком большое значение. Эх. – Мой день просто начался… раньше, чем обычно. Белка на заднем дворе устроила на рассвете скандал, и я подумала, что, раз уж проснулась, можно кое-что посадить.

– А если, – сказал он характерным профессорским тоном, – без вмешательства белки…

– Я была бы здесь к обеду. – Она приподняла один из самых больших кустов, улучив момент, чтобы понюхать желтый цветок. – По крайней мере, между полуднем и семью.

– Ты представляешь угрозу. – Джулиан взял куст из ее рук, кивнул в сторону остальных, как бы говоря: «я могу взять еще один». – Нет, Натали явилась как гром среди ясного неба. Мы не знали, что она приедет из Нью-Йорка. – Когда он оглянулся на дом, по обе стороны от его губ залегли складки. – Похоже, она и сама не знала, что приедет.

– Она не сказала, почему?

– Перерыв в работе. Больше никаких подробностей.

Хэлли спрятала улыбку, но он заметил ее и вопросительно поднял бровь.

– Тебя это гложет? – спросила она. – Неопределенность?

– Твоя улыбка говорит о том, что ты сама ответила на свой вопрос. – Его взгляд снова опустился к ее губам, но на этот раз задержался там в два раза дольше. – С другой стороны, ты всегда улыбаешься.

Он заметил ее улыбку?

– Если только не планирую кражу сыра, – затаив дыхание, ответила Хэлли.

– Да, разве что в этом случае, – тихо сказал он, сдвинув брови. – Этот человек больше к тебе не подходил?

Его опасный – почти покровительственный? – тон заставил ее впиться ногтями в ладони. В некотором смысле он взял на себя ответственность за нее. Как за кого-то, за кем нужно присматривать. Потому что это было так похоже на Джулиана Воса, не так ли? Всеобщий герой. Лучший среди мужчин.

– Нет. Я его не видела.

– Хорошо.

Безуспешно пытаясь не волноваться, Хэлли взяла другой куст, и они бок о бок двинулись к переднему двору, их тени потянулись по траве, подчеркивая разницу в росте. Чувство товарищества, возникшее от того, что они с Джулианом вместе несут растения, заставило кровь Хэлли забурлить. Господи боже, ей было так плохо. На долю секунды она даже ощутила укол сожаления, что он не увидит письмо. Бог свидетель, у нее никогда не хватило бы смелости сказать ему эти слова лично.

– М-м-м. – Она сглотнула. – Твоя мама, должно быть, в восторге от того, что оба ее ребенка дома.

Невеселый смех.

– Думаю, лучше сказать, что это сложный вопрос.

– Мне кое-что известно о сложных отношениях с матерями.

Ее походка слегка сбилась. Она только что упомянула свою мать? Вслух? Может быть, потому, что она так долго вела односторонние цифровые разговоры с лицом Джулиана на Ютьюбе, она забыла, что сейчас это реальность? А может быть, разговаривать с ним лично оказалось на удивление легче, чем когда она фантазировала о том, как они едут на лошадях по окутанному туманом винограднику. Какова бы ни была причина, Хэлли произнесла эти слова. Они были сказаны. И она, конечно, не ожидала, что он с таким пристальным вниманием повернется к ней. Как будто она шокировала его чем-то бо́льшим, чем поддразниванием или светской беседой о цветах.

– Откуда ты знаешь? – спросил Джулиан, опуская куст. Он взял ее куст и тоже поставил на землю. – Твоя мать живет на острове Святой Елены?

– Она здесь выросла. Окончила среднюю школу, а потом сбежала в Лос-Анджелес. Вот где я была… – Ее лицо вспыхнуло и определенно покраснело, а он наблюдал за происходящим с легкой, зачарованной улыбкой. – Я была зачата там. Вероятно. Больше никаких подробностей.

– Неопределенность, – произнес он, повторяя ее предыдущие слова.

– Да, – со вздохом подтвердила она. – Мама пыталась сама меня воспитывать. Мы приезжали сюда время от времени, когда ей нужно было подзарядиться. Или оставались достаточно долго, чтобы смягчить мою бабушку и занять у нее немного денег. Потом мы снова отправлялись в путь. Но к тому времени, когда я поступила в среднюю школу, она наконец признала, что мне лучше здесь. Я все еще встречаюсь с ней каждые пару лет. И я люблю ее. – Хэлли хотела было потереть горло, чтобы избавиться от неприятного ощущения, но не хотела, чтобы он по-своему истолковал этот жест. Или списал его на накопившуюся в жизни боль. – Но это сложно.

Джулиан что-то проворчал.

– Почему у меня такое чувство, что ты дала мне краткий пересказ?

– Может быть, и так. А может, и нет. – Хэлли попыталась улыбнуться, но улыбка вышла неуверенной. – Неопределенность, – почти шепотом добавила она.

Джулиан смотрел на нее так долго, чтобы она поежилась.

– Что? – наконец подтолкнула она.

Он пошевелился, запустив длинные пальцы в волосы, все еще взмокшие и растрепанные ветром после пробежки.

– Я подумал, что для того, чтобы обмен был равноценным, может быть, мне следует рассказать тебе версию с краткими примечаниями о том, почему семья Вос или то, что от нее осталось в Напе, такая непростая.

– Что тебя останавливает?

Озадаченный взгляд скользнул по ее лицу, волосам.

– Тот факт, что я окончательно потерял счет времени. А я этого не делаю. Очевидно, ни с кем, кроме тебя.

Хэлли понятия не имела, что ответить. Могла только стоять и смаковать информацию о том, что заставила этого мужчину забыть о самой важной составляющей его мира. И что это может быть либо великим событием, либо буквально худшим из возможных.

– Это побуждает меня задуматься, как надолго ты могла бы заставить меня… – Он прикусил нижнюю губу, казалось, завороженный пульсом на ее шее. – Потерять счет времени.

Ее пульс ускорился, как у спортивного автомобиля на открытой дороге.

– Понятия не имею, – пробормотала она.

Джулиан шагнул к ней, на его щеке напрягся мускул.

– Часы, Хэлли? Дни? – Грубый звук вырвался из его горла, когда он поднял руку, чтобы провести пальцем сверху вниз по ее шее. – Недели.

Мне просто наброситься на него сейчас? Какова альтернатива? На самом деле у нее бедра дрожали под его натиском. Этот изучающий взгляд. Глубокий, разочарованный тон. Не успела она окончательно убедить себя, что они говорят об одном и том же – о сексе, верно? – как позади нее с виноградника донесся крик. Они обернулись, наблюдая, как несколько макушек двигаются по горизонтальным рядам, собираясь в одном месте.

Она снова повернулась к Джулиану и обнаружила, что он хмурится, его грудь поднимается и опускается намного быстрее, чем обычно.

– Похоже, у них проблемы, – хрипло сказал Джулиан, прочищая горло. После этого он, казалось, заколебался, его длинные пальцы сжались. – Я должен посмотреть, не нужна ли им помощь.

Ничего не произошло. Он не пошевелился. Крики продолжались. Хэлли стряхнула с себя давнюю потребность познакомиться поближе с очевидным изменением в рельефе спортивных шорт, которое меняло правила игры. Он колеблется, стоит ли заходить в собственный семейный виноградник? Почему?

– Я могу пойти с тобой. – Она предложила это, сама не зная, почему. Просто это казалось правильным поступком.

Он встретился с ней долгим взглядом и склонил голову.

– Спасибо.

* * *

Когда Хэлли и Джулиан приблизились к группе мужчин – и одной женщине – среди виноградных лоз, все головы повернулись в их сторону. Разговор на несколько секунд прервался.

– Мистер Вос, – выпалил один из мужчин, загар на его щеках потемнел. – Простите. Мы слишком шумели?

– Вовсе нет, Мануэль, – быстро отозвался Джулиан, одарив его ободряющей улыбкой.

Снова воцарилась тишина. Так надолго, что Хэлли подняла глаза на Джулиана и обнаружила, что он обхватил ладонью нижнюю челюсть, а взгляд его блуждает по рядам винограда. – Просто мне показалось, как будто что-то не так. Могу я чем-нибудь помочь?

Мануэль, казалось, пришел в ужас от предложения Джулиана.

– О нет. Нет, у нас все под контролем.

– Гребнеотделитель[23]23
  Гребнеотделитель – установка, которая отделяет ягоды от гребней и позволяет получить качественное вино.


[Закрыть] снова сломался, – вставила женщина, бросив на Мануэля раздраженный взгляд. – Это чертова штука каждую неделю ломается. Мануэль закрыл лицо руками. – Что? Так и есть!

– А Коринн об этом знает? – нахмурился Джулиан.

– Да. – Мануэль явно пытался увильнуть от прямого ответа. – Я могу починить гребнеотделитель, но у нас и так не хватает персонала. Мы не можем потерять здесь еще одного человека. Этот виноград нужно снять сегодня, иначе мы не уложимся в график.

– У Коринн и так стресс, – сказала женщина, доставая из кармана носовой платок и вытирая со лба пот. – Нам не нужна еще одна задержка.

– У моей матери стресс, – натянуто произнес Джулиан. – Вот это новость.

Точно так же, как вчера, когда она сообщила Джулиану о медленном упадке Виноградника Воса, Хэлли поняла, что для него это действительно новость. Его держали в полном неведении. Почему?

– Я могу отозвать из летней школы своего сына… – начал Мануэль.

– Нет, не нужно, – вмешался Джулиан. – Я соберу виноград. Просто покажи мне, с чего начать. – Долгое время никто не двигался. Джулиан подтолкнул Мануэля, который явно был управляющим виноградником. – Мануэль?

– Э-э… конечно. Спасибо, сэр. – Он заметался, спешно замахал руками в сторону одного из мужчин. – Чего ты ждешь? Принеси мистеру Восу ведро.

– И мне тоже, – автоматически подхватила Хэлли, пожав плечами в ответ на оценивающий взгляд Джулиана. – Я все равно собиралась весь день прокопаться в земле, верно?

Его внимание скользнуло вниз, к ее коленям.

– Думаю, ты имеешь в виду – каждый день.

– Осторожно, – предупредила она. – Или я стащу твой виноград.

Мануэль кашлянул. Женщина рассмеялась.

Было так заманчиво продолжать весь день смотреть в глаза Джулиану, особенно сейчас, когда они заискрились этим неуловимым юмором, но Мануэль жестом пригласил их следовать за ним, и они пошли, углубляясь на несколько ярдов в виноградные лозы.

– Вот тут мы остановились, – сказал Мануэль, указывая на участок, где ягоды были наполовину собраны. – Спасибо. К тому времени, как поступит виноград, мы запустим гребнеотделитель.

– Не благодари, – сказал Джулиан, присаживаясь на корточки перед виноградными лозами. Мгновение он задумчиво смотрел на них, затем снова перевел взгляд на Мануэля. – Может, попозже встретимся, и ты мне расскажешь, что еще на винограднике требует внимания.

Мануэль кивнул, с облегчением слегка расслабив плечи.

– Мистер Вос, это было бы здорово.

Управляющий ушел, и они принялись за работу, которую Хэлли сделала бы гораздо быстрее, если бы рядом с ней не стоял на коленях небритый Джулиан Вос в пропотевшей одежде. Его длинные, невероятные пальцы обхватывали гроздь за гроздью и дергали. Господи, неужели она испытывала это влечение по любому поводу?

Спрячь свои садовые инструменты.

– Качество этого винограда не такое, как должно быть. Он перезрел, – сказал Джулиан, снимая гроздь винограда с лозы и протягивая ее Хэлли. – Видишь недостаток созревания в тростнике? Ему не дали дышать.

Его профессорский голос на открытом воздухе звучал совсем иначе, не так, как из динамиков ее ноутбука.

– Эй, я просто пью вино, – пробормотала она, облизывая губы. – И не в курсе интимных подробностей.

У него хватило наглости ухмыльнуться ей, добавляя виноградную гроздь в свое ведерко.

– Ты – из тех профессоров, что делают тестовый обзор, который в конечном итоге не попадает в настоящий тест, верно?

Его пристальный взгляд метнулся к ней, с чем-то близким к удивленному веселью.

– Нужно изучить весь объем материала.

– Так я и думала, – протянула она, стараясь не показать, насколько покраснела и стала чувствительной ее кожа от его внимания. – Классическая «Своя игра», движение энтузиастов.

Джулиан усмехнулся, и Хэлли не могла не восхититься тем, насколько по-другому он выглядел в этой обстановке. Сначала он был напряжен, но чем дольше они вместе двигались по ряду, срывая виноград, тем больше расслаблялся.

– Чем ты занималась после средней школы? – спросил он.

– Осталась здесь. Училась в колледже Долины Напа. К тому времени бабушка уже сделала меня совладелицей «Цветов Бекки», так что мне нужно было оставаться поблизости.

Он хмыкнул.

– А у вас в школе были такие профессора, как я?

– Я сомневаюсь, что есть такие профессора, как ты. Но обычно я могла сказать в первый же день семестра, какие занятия буду прогуливать.

– В самом деле? И как ты это определяла?

Хэлли присела на корточки.

– Загадочные комментарии о том, что «мы готовимся». Или «понимание всего объема материала курса». Я сразу понимала, что на экзамене они попытаются нас обмануть. А также то, что они, скорее всего, в свободное время были садистами.

Его смех оказался таким неожиданным, что у Хэлли отвисла челюсть.

Она никогда раньше не слышала, чтобы он смеялся – не так. Не таким богатым, звучным и глубоким смехом. Похоже, он и сам испугался, потому что кашлянул и поспешно сосредоточился на виноградной лозе.

– Можно с уверенностью сказать, что мой класс ты бы бросила.

Она поерзала рядом с ним на коленях, все еще погруженная в звуки его смеха.

– Может быть.

Ну да, держи карман шире. Она бы сидела на центральной парте в первом ряду.

– Скорее всего, я бы отчислил тебя после десятого опоздания.

Теперь настала ее очередь ухмыляться.

– На самом деле мне удалось прийти на большинство занятий вовремя, ну, за некоторыми исключениями. Тогда это было… проще. Моя бабушка не была строгой, но она скрещивала руки на груди и выглядела такой суровой, когда я заводила будильник. Я делала над собой усилие, потому что не могла ее разочаровать.

Остальная часть объяснения повисла между ними в воздухе.

У нее исчез смысл приходить вовремя, потому что ей больше некого было разочаровывать.

Некого, кроме самой себя.

Эта мысль заставила ее нахмуриться.

– Мне тоже становится легче, когда я составляю расписание, – сказал он. – Она бы мне понравилась.

– А что происходит, когда ты не записываешь свои планы? – спросила она, с удивлением отметив, как его пальцы замирают в воздухе, а линия подбородка становится какой-то хрупкой. – Ты все равно придерживаешься их, как обычно? Или то, что ты не видишь их на бумаге, полностью выбивает тебя из колеи?

– Ну, в моем расписании сегодня определенно не было сбора винограда, но у меня, кажется, все в порядке.

Одним плавным движением они сдвинулись вправо и продолжили работу. Действие получилось настолько слаженным, что они удивленно переглянулись, но так и не оторвались от процесса сбора винограда.

– Расписание для меня жизненно важно, – продолжил он мгновение спустя. – Но такое отклонение не сбивает с толку. Скорее, это происходит, когда что-то… выходит за рамки моего контроля, когда я не… сохраняю курс.

– Я надеюсь, речь не идет о твоей проблеме с контролем ярости, пока мы одни посреди этого виноградника.

– Контроль ярости, – усмехнулся он. – Не совсем так. Это скорее нервный припадок. За которым следует полная его противоположность. Я просто выключаюсь. Когда-то со мной это случилось в тот момент, когда семья больше всего нуждалась во мне.

Панические атаки. Вот к чему клонит Джулиан. И то, что он не называл их прямо, говорило о многом. Был ли он просто раздражен чем-то, что считал слабостью, или отрицал эти приступы?

– Должно быть, именно поэтому на тебя так сильно повлиял нервный срыв коллеги, – заметила Хэлли и тут же забеспокоилась, что переступила черту, но ничего не смогла с собой поделать. Не тогда, когда они находились вот так бок о бок, скрытые от остального мира шестифутовыми виноградными лозами, а ей так сильно хотелось узнать, как работает разум мужчины, которым она уже так давно очарована. Он оказался совсем не таким, как она ожидала, но его недостатки ее вовсе не разочаровали. Благодаря им она стала меньше стесняться. Чувствовать себя… менее одинокой со своими собственными недостатками.

– Да, наверное, поэтому, – наконец согласился Джулиан. И в тот момент, когда она подумала, что тема закрыта, продолжил, хотя слова, казалось, подбирал с трудом: – У моего отца голова бы взорвалась, если бы он узнал, что я прикоснулся к этому винограду, – пробормотал он. – Он не хочет, чтобы я и близко подходил к работе винодельни. Из-за того, что я тебе только что сказал.

Ей потребовалось целых десять секунд, чтобы понять, что он имел в виду.

– Из-за… нервозности?

Вместо ответа он громко откашлялся.

– Джулиан… – Она уронила руки на согнутые бедра. – Это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала в своей жизни.

– Ты меня не видела. В ту ночь. Во время пожара. И что было потом. – Он вытер плечом капельку пота с лица, на мгновение замолчав. – Отец вправе просить меня держаться на расстоянии. Сегодня утром сломался гребнеотделитель, завтра будет утерян груз, и разъяренный торговец уйдет. Это не для человека с моим темпераментом, и он правильно сделал, указав мне на это.

– Что случилось в ночь пожара?

– Хэлли, я предпочел бы об этом не говорить.

Она подавила разочарование.

– Прекрасно. Ты не обязан мне рассказывать. Но, послушай, ты прекрасно справился со сломанным гребнеотделителем. Решил эту проблему так же эффективно, как и все остальное. – Ладно, это прозвучало так, как будто она уделяет ему слишком много внимания. Что-то вроде тайной поклонницы? – Или, по крайней мере, ты мне таким кажешься. Решительным. Вдумчивым. – Она проглотила дикую дрожь в горле. – Даже героическим.

К счастью, он, кажется, не уловил нотки обморочного восхищения в ее голосе. Вместо этого между его бровями залегла морщинка.

– Я думаю, что матери может понадобиться помощь. Если и понадобится, она не станет о ней просить. – Он сорвал виноградную гроздь, изучая ее, как она могла предположить, опытным взглядом. – Но отец…

– Его здесь нет. – Она подтолкнула к нему ведро.

– Верно.

Он внимательно посмотрел на Хэлли. И продолжал смотреть, пока она не почувствовала, что краснеет. Он казался почти удивленным, что избавление от беспокойства не было пустой тратой времени.

Тишина слишком затянулась, и Хэлли стала искать способ заполнить ее.

– Знаешь, а это забавно. Мы оба скованы родительскими ожиданиями, но справляемся с ними совершенно по-разному. Ты планируешь все с точностью до минуты. Самый пик взрослой ответственности. В то время как я…

– Ты – что? – подтолкнул он, пристально наблюдая за ней.

Хэлли открыла рот, чтобы предложить объяснение, но оно будто застряло поперек горла.

– Я, м-м-м… – Она кашлянула в тыльную сторону запястья. – Ну, я думаю, в отличие от тебя, я немного склонна к саморазрушению, верно? Я стала гораздо спокойнее из-за Ребекки. Благодаря ей. Не пойми меня неправильно, я никогда не была организованной. Никогда в жизни у меня не было планировщика. Но в последнее время я думаю, что, возможно, я намеренно ввязываюсь в неприятности.

Повисла пауза.

– Зачем?

– Чтобы не останавливаться и не задумываться о том… – Кто я сейчас. Без Ребекки. Какая версия меня – настоящая. – Какие бусы мне надеть, – смеясь, выдохнула она, указывая на эклектичную коллекцию у себя на шее.

Не было никаких шансов, что он купился на то, что она легкомысленно отнеслась к их разговору, но, к счастью, он просто изучал ее тихим, проницательным взглядом вместо того, чтобы подталкивать к подробностям. Хэлли не смогла бы о них рассказать, даже если бы захотела. Не сейчас, когда все эти тревожные откровения были еще так свежи у нее в памяти. – Думаю, нам лучше закончить, – пробормотала она. – У меня на сегодня еще несколько встреч, на которые я подумываю успеть.

– Вот как. Уже начинаешь с чистого листа, – тихо сказал он. В глазах Джулиана мелькнул юмор – и что-то еще. Что-то, из-за чего его веки отяжелели, а внимание переключилось на ее губы. Ямочку на горле. Грудь. Обычно это ее обижало. За исключением тех случаев, когда именно этот, очень собранный мужчина смотрел на нее неподобающим образом, как будто ничего не смог бы поделать даже ради спасения собственной жизни. В этом случае она совершенно не чувствовала себя оскорбленной.

Если она наклонится на несколько дюймов влево, они бы… Могли бы? Поцеловаться?

Разве они не собирались поцеловаться, когда их прервали? Или ей это показалось?

Несмотря на печальное отсутствие партнеров для поцелуев на протяжении всей жизни, Хэлли могла сказать, что он обдумывал это. Очень. Пристально. Они перестали притворяться, что собирают виноград, и он облизнул губы. Черт возьми. Это просто бредовый сон, верно?

У нее в голове было столько фильмов с этим мужчиной в главной роли!

– Если я о чем и сожалею, то о том, что собственноручно не участвовал в изготовлении вина на этом винограднике… – Он наклонился, глубоко и тяжело дыша ей в волосы. – Поэтому я не смогу видеть, как ты пьешь бокал вина «Вос», и знать, что у тебя на языке – результат моих усилий.

О господи. О господи. Каждый дюйм ее кожи покрылся мурашками, кровь стала горячей и густой. Определенно, это не сон. Она не могла придумать ни единой фразы, чтобы спасти свою жизнь.

– Я имею в виду… – Ее голос дрогнул. – Мы могли бы притвориться.

– Как друзья, верно, Хэлли? – Его губы коснулись ее уха. – Это ты мне предлагаешь?

– Да. Технически.

– Подруга, которую я по ночам представляю в лифчике в горошек. Такая подруга?

Вау. Новое любимое нижнее белье.

Сосредоточься. Не поддавайся на уговоры. Была причина, по которой она предложила ему дружбу, верно? Да.

– Тебе нужны контроль и пунктуальность.

Его зубы сомкнулись на ее ухе, слегка прикусили и лизнули это место, заставив ее застонать, а пальцы так и чесались потереть через футболку чувствительные соски.

– А я – воплощение беспорядка.