Текст книги "Змеиная гора"

На огромном макете местности, где с большой тщательностью были смоделированы прилегающие территории, леса, рощи, селения и сама крепость, мы отмечали цветными фигурками стоянки вражеских войск. Этот Тимохин макет я доработал более детально, с максимальной точностью и качеством, для того чтобы в планировании операций все события были видны не на плоскости, а именно в трехмерном восприятии, дабы исключить возможность нелепых ошибок. Все что на плоскости кажется простым, в трехмерной модели претерпевает значительные поправки и изменения.

– Стало быть, надо нам ударить по лучникам, – заключил Мартын, всматриваясь в макет, насупив брови.

– Ты плохо слушаешь, Мартын, – ответил я спокойно. – Олай только что сказал, что лучники прикрывали пехоту и стенобитные орудия. Стало быть, уничтожать надо именно пехоту. Сами лучники на стены не полезут, если только у них лошади не обучены карабкаться по лестницам.

– Со стороны реки они не подойдут, – продолжил Олай, не обращая внимания на наши с Мартыном короткие перепалки. – Лед слишком тонкий, а если и вдарят морозы, то он окрепнет еще не скоро.

– Лед не проблема, даже если встанет крепко, – согласился я. – Малый требушет развернут и пристрелен именно так, чтобы разрушать лед как раз возле пристани. Если и саму пристань заденет, тоже не беда, это дело поправимое.

– Идти станут в лоб, если решатся на штурм в ближайшее время, на главные ворота. Больше подступиться им неоткуда. Мне доложили, что прошли переправу дальние тылы, те, что на прошлой неделе пополняли припасы в Рязани.

– Они готовятся к мощной, пробивной атаке, которая может затянуться на несколько дней непрерывных боев. Они хорошо осведомлены о крепости моих стен, поэтому на скорый успех пока не рассчитывают. Их разведчики не даром хлеб едят. Но непрерывную атаку мы им просто не позволим. Уже первый эшелон пехоты придется уничтожить максимально. Повторюсь еще раз, чтобы потом не было никаких отговорок. Строго выполнять приказы! Не принимать поспешных решений. От последовательности действий зависит исход любой атаки. Численное превосходство на стороне орды, но мы в хорошо защищенной крепости и на более высокой позиции. У нас мощное вооружение, так что просто числом нас не взять. Но помните, что и на старуху бывает проруха! Выполнять приказы строго и незамедлительно!

6

Стекла, которые я изготавливал в своих мастерских, были не достаточного качества для того, чтобы делать из них оптические линзы.

Тем более что я не очень хорошо разбирался в оптике, а в моем неизменном справочнике советов на эту тему не было вовсе. Хотя нет, не вовсе: в этой великой и спасительной для меня книге были рецепты приготовления паст для полировки стекол. Отличие лишь в том, что в качестве стекол я использовал большие куски горного хрусталя, которые мне с такой охотой привозили купцы и торговцы. Я со счета сбился, восстанавливая в памяти, сколько великолепных заготовок было испорчено. Расколол или неверно отшлифовал. Уму непостижимо, в какую цену в конечном счете мне обошлась единственная подзорная труба, которую я не выпускал из рук последние дни, особенно в то самое время, когда уже со стен башни невооруженным взглядом были видны все прибавляющиеся костры подступающей многотысячной армии. Я искренне надеялся, что орда пришлет послов. После взятия Рязани она может попытаться навязать нам отступные. Разумеется, куда более грабительские, чем они предлагали в первый раз, но все же не вступать в конфликт и продолжить свой исторический, неповторимый по своим масштабам западный поход. Но послы так и не появились. Сильно обиделись, наверное. Арбалетчики на стенах то и дело поднимали шум, отстреливая лазутчиков и шпионов, но пока дело ограничивалось лишь ложными тревогами. Мои войска были на взводе, но самообладания не теряли. Поддерживать дисциплину в натасканном и тренированном войске оказалось не сложно, достаточно было самому раз или два на дню пройтись по постам и лично поговорить с караульными, вселяя в них уверенность и спокойствие собственным примером.

Я нарочно старался сделать так, чтобы семьи моих стрелков и ополченцев не чувствовали осадного положения. В крепости продолжалась торговля и обычная хозяйственная работа. Цеха хоть и перешли в режим экономии, тем не менее выдавали продукцию из тех материалов, что не считались стратегическими. Топлива было запасено на несколько лет, так что обеспечивать жизнедеятельность крепости становились целыми семьями. Работала пекарня, молочный цех, пивоварня, спиртовой завод. Выделывались заготовленные еще с осени шкуры, прялись шерсть и лен, конопля и крапива. Все работало в особом режиме, но ни на минуту не прекращало заданного ритма. Мужчин, ушедших в ряды ополчения, сейчас заменяли женщины, которые, надо сказать, очень неплохо справлялись с мужскими обязанностями. У меня, как и в армии XXI века, были люди, имеющие «железную» бронь по призыву. Кузнецы и плотники, оружейники и подготовленные мной лекари только приняли на себя еще большую нагрузку. Избавленные от тягот военной службы, они все же работали на общее дело, имея такой же паек, как и все, кто взял в руки оружие. Остальные подтянули пояса: часть пайков некоторых бюджетных, в современном смысле этого слова, служб перевели на сокращенный рацион.

Я не знал, сколько продлится осада, так что провизию, сколько бы ее ни было, придется экономить.

Первая разведка боем произошла двадцатого января. Немногочисленное пехотное формирование общим числом около тысячи человек действительно, как и говорил Олай, идущее под прикрытием конных и пеших лучников, двинулось в атаку, волоча с собой осадные, приставные лестницы и неуклюжую, громоздкую стенобитную машину. В накатывающих сумерках они надеялись на максимально близкое расстояние подтащить осадные приспособления, чтобы потом использовать в более стремительной и напористой атаке. Этот ход я расценил не иначе, как готовность орды одержать быструю победу.

Первым засуетился молодой князь Александр. Облачившись в боевые доспехи, он погнал своих ратников, вооруженных луками и стрелами, на стены. Осаждающая подходы разношерстная пехота двигалась очень медленно. Снег был рыхлый и глубокий, приходилось продираться сквозь переметы, проваливаясь в рыхлое месиво по самую грудь. Еще не скоро наступающие войска примнут снег, превращая его в непроходимый гололед, случись ударить хоть небольшим заморозкам. С высоты дозорной башни я мог отчетливо видеть, что среди наступающих есть и пленные. Не удивительно – у них очень небольшой выбор. Либо умереть от рук ордынских палачей, либо просто полечь в бою от стрел своих же земляков. Так или иначе, они выбор сделали, поэтому я без промедления отдал приказ открыть огонь. Стрелкам дано было приказание не пускать стрелы абы куда, а бить только прицельно, пусть и в ущерб скорости. Киевским ратникам, устроившим настоящий тир из подвижных мишеней, больше нравился сам процесс, чем результат. Тертые, опытные, прошедшие, по всему видно, не одну схватку, они просто и без эмоций расстреливали наступающих, явно не ведя счет. Мои арбалетчики им значительно проигрывали в скорости, но невозмутимо продолжали выцеливать очередную жертву и били наверняка. Прикрывающие атаку лучники в скором времени поняли, что не могут осуществить эффективной поддержки, и противник спешно отозвал войска, поредевшие примерно на четверть. Предстоящая ночь станет серьезным испытанием, если обозленный неудачей противник бросит на штурм основные силы.

Пока мы действовали так, как действовал бы любой другой город или крепость, оказавшись на пути наступающей орды. Оборонялись традиционно – что под руку попадет, то и летело в сторону противника. Летели обычные стрелы, копья, камни, а не магические заклинания или вычурные проклятия. Хотя вру. Проклятия были. Их изрыгал Наум, споткнувшись второпях о верхнюю ступеньку лестницы, ведущей на стену. И все бы ничего. Да только, зацепившись, Наум, облаченный в тяжелые доспехи, с грохотом врезался в стену, прямиком в узкую бойницу. Где благополучно и застрял. Несмотря на серьезность положения, хохот стоял такой, что наверняка угнетающе подействовал на штурмующих ордынцев. Так что разведка боем провалилась, не выявив никаких магических воздействий злобного колдуна Коваря, но гомерический хохот со стен крепости изрядно озадачил противника.

К трем часам ночи оправдались мои предположения насчет ночной атаки. Я на месте ордынцев поступил бы именно так: устроил бы ночную вылазку, заранее, днем, присмотрев все подходы. Хлюпая ногами в раскисшей снежной каше, не способные удержать храп и ржание возбужденных лошадей, подбирающиеся к стенам отряды сразу выдали себя. Появления на стенах мощных осветительных приборов они никак не могли предположить. На стенах вспыхнули три десятка сипло гудящих светильников с отражателями, озаривших все пространство вокруг ярким оранжевым светом. Режим светомаскировки в самой крепости исполнялся неукоснительно. А тут такое зарево! Вся крадущаяся по распутице, сопящая от усилий человеческая масса замерла в недоумении, чтобы через мгновенье взреветь тысячами глоток, бросаясь на отчаянный штурм. Резкие щелчки арбалетов слились в непрерывную трескотню, осыпая ряды наступающих стальными иглами стрел. Словно дождем прибитая трава, валились тела. Проплешин в, казалось, нескончаемом потоке штурмующих становилось все больше, и уже не так быстро они затягивались подходящими из глубины силами. Почти не целясь, выхватывая из-за плеч подаваемые им целой свитой заряжающих вновь снаряженные арбалеты, стрелки непрерывно поддерживали бешеный темп, не боясь промахнуться. Стиснутые плотными рядами ордынцы не могли укрыться от убийственного дождя даже щитами, насквозь прошиваемые тяжелыми стрелами. Не обошлось без наших потерь в этой атаке. Избегая лобового света прожекторов, прикрывающие пехоту лучники сместились на фланги, откуда смогли стрелять более уверенно и точно. Среди моих стрелков оказалось трое раненых и один убитый. Киевские ратники потеряли шестерых убитыми и с десяток ранеными. А нечего было пижонить! Это вам не тир, тут мишень и ответить может. Александр им уже навешал оплеух, балбесам. Ордынцы потеряли несоизмеримо больше народу. Хотя в атаку шли уже более опытные воины. Подбирая по пути щиты павших, они соорудили из них более надежное прикрытие от арбалетных стрел. Удерживая над головами своеобразную крышу из нескольких слоев щитов, они резким броском, волоча длинные лестницы, преодолевали опасное пространство. И почти достигли стен крепости, когда сверху полетели тяжелые бревна, сведя их усилия на нет. Разбив в щепки все лестницы, бревна скатились вниз и, подавив немало народу, исчезли из виду. Штурм провалился. Больше попыток приблизиться к стенам в эту ночь ордынцы не предпринимали.

Утром, подводя итоги ночной обороны, мы пришли к выводу, что наши потери ничтожны и несущественны, в то самое время, как ордынская пехота понесла куда более значительный ущерб. Более четырех сотен погибших и бог знает сколько раненых. Убито две-три сотни лошадей, и это только в разведке боем. Знаменитая формула: на одного обороняющегося в укрытии должно приходится как минимум трое нападающих – сейчас действовала безотказно. Враг убедился в нашей решимости оборонять крепость. Значит, в дело вступят основные силы могучей орды. Средства обороны крепости они разведали и теперь подтащат на ударные позиции свои метательные машины. Погонят, волна за волной, пешие войска, прикрываясь толстыми щитами и ураганом стрел, а достигнув стен, с ходу начнут штурмовать. Все как обычно: зажгут город, сомнут массой войск оборону; потом, естественно, грабеж и кровожадное торжество… Ага! Щас! Раскатали губу!

Мои воины отдохнули, были спокойны и полны сил. Ночная смена ушла в казармы отсыпаться. Я сам успел неплохо поспать, потому что во время еще одной незначительной вылазки, уже утром при солнечном свете, меня будить не стали и по наработанной схеме отбили атаку даже скорее, чем посыльный успел спуститься со стен с донесением.

Разглядывая стан врага в свою нехитрую оптику, я с удовлетворением выяснил, что большая часть расположившихся под моими стенами войск за ночь переместилась как раз в зону поражения больших требушетов. Ракетные установки накроют даже их тылы, так что оставлю их на десерт. Это не могло не радовать, но сразу применять все секретное оружие я не торопился. Первым делом мы поступим так, как ожидают от нас ордынцы. Они до последнего момента не должны знать, какие еще сюрпризы мы им приготовили.

Яркий диск солнца поднимался в безоблачное небо, а воздух все сильнее звенел от крепнущего мороза. Сквозь прозрачный и чистый воздух были отлично видны перемещения людских масс в стане врага. Скрывать им было нечего, наоборот, они всячески демонстрировали, как их много, совершая все маневры у нас на глазах.

Я напряженно вглядывался в передвижение многотысячной армии, действующей сейчас как единый организм. Прошедшие не один десяток битв и сражений, эти воины не могли себе позволить бездарных потерь. Пустые, безрезультатные вылазки еще сильней снижали и без того низкий боевой дух. Их манило только предвкушение богатой добычи. Моя разведка вызнала, что прибывшее с севера пятитысячное пополнение весьма рьяных и напористых вояк разнесло слух о том, что моя крепость полна золота и богатств. Что я, злобный, но немощный колдун, собирал по окрестностям самых красивых девушек и самых сильных рабов. Что обороняют мои стены лишь невольники и ведомые злыми духами вооруженные крестьяне. Видимо, поэтому перед выстроившимся фронтом войска, отплясывали несколько десятков шаманов, собравшихся возле одного большого костра. Они камлали и били в бубны, выкрикивали что-то неразборчивое, и так велик был соблазн накрыть их всех одним единственным залпом, но я сдержался. И дело вовсе не в том, что я рассекречу свой дальнобойный арсенал. Мне вдруг показалось, что шаманы имеют большое влияние на полководцев и тысячников, которые сейчас готовятся идти в атаку. Настанет момент, и, возможно, эти же самые шаманы сочтут меня таким могучим колдуном, что будут просто вынуждены посоветовать своим вождям отказаться от войны со мной. Хотя, с другой стороны, прибив их, я лишу тех же полководцев моральной поддержки, что тоже неплохо. Все равно.

Под ритмичный бой барабанов и дикие боевые выкрики началась, наверное, самая серьезная атака, какую только знала эта крепость. По направлению главных ворот, над которыми уже раскачивались сверкающие на солнце бронзовые змеи, двигалось целое море человеческих тел, закованных в броню, ощетинившихся копьями и прикрытых щитами. Их было несколько тысяч. Три, быть может, даже четыре тысячи пехотинцев первой шеренгой, вслед за которыми лучники, также прикрытые щитами и броней. Дойдя до половины поля, они сбили строй и подхватили уцелевшие лестницы и приступы, которые остались после вчерашних ночных атак. Огромная стенобитная машина натужно сорвалась с места и рывками двинулась к воротам.

В гостином дворе моей крепости все замерло в ожидании. Те, кто стоял на стенах, надежно укрылись под дубовыми навесами, я наблюдал за атакой, стоя под прикрытием кольчужной занавески на одной из бойниц командной башни.

Лучники ордынцев стреляли редко, после отрывистой и гортанной команды пуская стрелы навесной траекторией, не видя цели. Что ж, в паузах между атаками мальчишки соберут эти стрелы, и они полетят обратно в нападающих. Но пока мои стрелки ждали. Я намеревался подпустить атакующих максимально близко, вплоть до того момента, когда они начнут приставлять к стенам лестницы. Только тогда моя оборона будет эффективной, а вот лучники прикрытия будут вынуждены брать прицел выше, стараясь не попасть по своим.

– Первую шеренгу бойниц готовь! – скомандовал я, занеся руку вверх для отмашки. Приказ передался по цепочке солдат, притаившихся в укрытии, вспыхнули сразу сотни запальных фитилей. Одно движение рукой – и в стенах откроются небольшие отверстия, сквозь которые в толпу наступающих упадут сорокакилограммовые бомбы, начиненные осколками и горчичной пастой. Заряд в бомбах небольшой, так что, упав на землю, они еще какое-то время полежат, сбивая врага с толку, и только потом рванут, сметая все на своем пути. С дальних флангов будет не видно, что именно произошло возле стен, а тех, кто станет свидетелем этой бомбардировки, останется немного.

Серия взрывов прозвучала почти синхронно. Сразу за взрывами последовала волна тыловой атаки. В гуще наступающих войск смятение: прямо из-под ног отшатнувшихся ордынцев полезли вверх гигантские грибы стальных башен. Дело в том, что сами стены крепости – это далеко не первая цепь обороны. Примерно метров на триста вперед, под землей, тянулись врытые глубоко тоннели, в конце которых, поднимались винтовыми домкратами стрелковые турели, защищенные стенами, сделанными из толстого листового железа. Ни одно из орудий этого времени не способно пробить мощную броню вынесенных далеко вперед за линию обороны цепь управляемых дзотов. Внутри турелей стояли веерные арбалеты, разработанные мной именно для этой линии обороны. Сложная система рычагов и пусковых установок, обслуживаемая пятью стрелками. Арбалеты стреляли непрерывно. Делая залп, опускались по направляющим вниз, а на место выстрелившего орудия вставало точно такое же, но заряженное. Этот смертоносный конвейер выпускал одновременно двадцать стрел с каждой турели, которые разлетались хоть и не очень прицельно, но широким углом нанося коварный удар в спины атакующих. Выстрел! Стрелок отталкивает от себя тяжелое орудие, и на его место тут же встает другое, в то время как отработанное тут же взводят и заряжают, подготавливая к новому выстрелу, пуская по кругу.

Возле стен рвутся осколочные бомбы, начиненные едкой субстанцией, наносящей ужасные, болезненные раны, позади, выкашивая ряды противника, звонко щелкают, словно пулеметы, смертоносные машины, недосягаемые и коварные. Вот вам, гости мои, и первый сюрприз! По моей команде все мгновенно прекращается. Турели закапываются обратно в землю, стрелки на стенах гасят фитили. Все замолкают, и только вопли и стоны доносятся снизу. Я Коварь! Я злой и беспощадный колдун. По мановению моей руки, по моей злой воле бронзовые змеи у ворот нагибаются до самой земли, выплевывая в растерянную толпу смертоносное огненное дыхание. В довесок к этому вниз со стен летят кувшины со смесью спирта, бензина и растворенного в этом коктейле воска. Пылающие фигуры мечутся в отчаянных усилиях спастись, сея панику и поджигая остальных. Сальные одежды кочевников вспыхивают мгновенно, как хорошие факелы. Словно адово чистилище разверзлось под нами. Некоторые из моих впечатлительных стрелков даже затыкают уши, чтобы не слышать истошных воплей несчастных, угасающих под стенами крепости. Я даже не прошу сотников произвести подсчет потерь среди атакующих. А павших у стен ордынцев гораздо больше тысячи. Черт возьми, и это только в первый день! Что же они еще придумают? Поведут на меня кавалерию? К счастью, выбор средств у них невелик. Продолжат тупо штурмовать стены – понесут куда более значительные потери. Они еще не знают, что расположили основную часть войск как раз в зоне поражения моих ракетных установок. Пусть расслабятся. Пусть думают, что я не могу достать их с такой дистанции. Оставлю этот козырь на крайний случай.

Вопли и крики в основном стане противников были слышны даже со стен крепости. Верхушка самодовольных ханов и полководцев явно недовольна первыми результатами тотального штурма. Они наверняка еще не поняли, что произошло, не смогли принять всю логику событий. Единственное, в чем они пока уверены, так это в том, что достойно дать отпор мы можем только в непосредственной близости от стен. Тем более после того, как свое соло отыграли огромные огнедышащие змеи, висящие по обе стороны главных ворот. Видимо, всю вину за провал атаки возложили именно на них. Мифические существа – не просто бутафория, а действенное оружие, с которым придется либо считаться как с серьезной угрозой, либо устранить, не жалея сил.

– Внизу много раненых, некоторые сильно обожжены! – доложил Наум, войдя в командную башню. – Что прикажешь с ними делать, мастер?

– Если за ними придут, позвольте забрать, не препятствуйте. Будут отступать, в спину не стреляйте. А так будьте настороже и ни в коем случае не пытайтесь добивать. Теперь все в руках судьбы.

Выслушав мой приказ, Наум отправился по рядам передавать указания, а Мартын только недовольно хмыкнул, насупившись. Зная его буйный характер, могу предположить, как бы он поступил.

– Это только начало, Мартын. Последуют еще атаки. Их будет много, и настанет момент, когда у нас каждая стрела будет на счету, а эти недобитки не доживут и до конца дня. Пусть стонут и кричат, вселяя страх в соплеменников. Аукнулись им сожженные деревни и города русские. Злость свою копи на тех, кто еще целехонек! – махнул я рукой в сторону улепетывающих кочевников. – Не следующей, так через одну, они пойдут атакой конными лучниками и постараются разделиться, зайти с флангов. Мы не можем себе позволить распылять стрелков по стенам, их у нас не так уж и много, так что иди вниз к артиллеристам и прикажи заряжать «великанов». Пусть наведут все орудия на самую дальнюю отметку и ждут моего сигнала.

Злорадно ухмыльнувшись – заранее предвкушая эффект от пальбы, Мартын поспешно сорвался с лавки и слетел вниз по лестнице. Откуда-то сверху мягко, по-кошачьи спрыгнул Чен. Вплотную приблизился к кольчужной занавеске и посмотрел вниз. На лице китайца не дрогнул ни один мускул, и я так и не смог понять, какие чувства испытывал мой самозваный телохранитель, глядя, как корчатся в мучениях наши враги.

Больше в этот день ордынцы атак не предпринимали. Видимо, взяли короткий тайм-аут, чтобы перегруппировать силы и собраться с мыслями, проводя анализ всех ошибок, которые они успели допустить. Да уж, ребята, это вам не степные просторы. Сколько лет пройдет, прежде чем вы научитесь как следует штурмовать нормальные, хорошо вооруженные и защищенные крепости. Не могу себе даже представить, что сейчас творится у них в головах, но одно ясно наверняка: будет большой совет и коварный план. Ханы смекнули, что ломиться на стены – такое же бесполезное занятие, как ругаться матом, ожидая, что мы сдадимся.

Они подтащат баллисты, онагры, катапульты и прочие осадные орудия, чтобы разнести крепость вдребезги. Вопрос в другом: сколько таких орудий они действительно могут выставить против каменных стен и что они будут делать, когда я смету их чуть ли не одним-единственным залпом? Такой расклад начинает мне все больше напоминать игру в «дурака», когда остаешься один на один с веером поднятых карт и тупо молотишь наугад всем, что только под руку попадается. И в моем веере больше козырей, чем у многочисленной… пока еще кочевой армии.

Орда. Сплоченное дисциплиной, жестокостью и жаждой наживы войско – вот уж кто ведет войну обстоятельно и без сантиментов. Я допустил оплошность – позволил собрать мертвых и раненых с поля битвы прямо у себя под стенами. Наивно полагая, что вслед за этим последует хоть и короткая, но все же пауза в боевых действиях, хотя бы на тот период, пока они совершат все похоронные обряды. Куда там! Мало того что они приволокли из тылов метательные орудия, ничуть не уступающие по мощности моим требушетам, так они еще и устроили акт глумления над собственными же жмуриками. Собирая воедино успевшие окоченеть бренные тела людей и животных, они стали разводить костры, ставить огромные чаны, чтобы вытапливать жир, как объяснили мне разведчики. Я чуть дара речи не лишился, узнав подробности этой нехитрой процедуры. И уже не было сомнений в том, как они применят такое сырье. Вытопленный жир соберут в кувшины, зарядят в катапульты, запалят и швырнут в нашу сторону, стараясь перекинуть эти отвратительные, я бы сказал даже оскорбительные, снаряды через стену. Вот ублюдки!

Средний вес снарядов для моих метательных орудий варьировал от трех до пяти килограммов. Рычаг самих орудий составлял примерно десять с половиной метров. Пять кило – немного, чтобы нанести серьезный урон войску, но только в том случае, если снаряд не является по сути огромной противопехотной миной. Большие требушеты были способны швырнуть такой вес на расстояние до трехсот сорока метров. Этого было достаточно, чтобы не пустить к стенам ударные силы противника, их катапульты не могли похвастаться такой дальнобойностью. Так что все те меры устрашения, что они применили сейчас на наших глазах, не смогли нанести серьезного вреда боевому духу моей осажденной крепости. Мало того, я был рад, что под стенами больше не валяются груды изувеченных, окоченевших тел. Мне, наверное, следовало ожидать такого спектакля. Ордынцы пойдут на что угодно, лишь бы продемонстрировать свою решимость в стремлении заполучить лакомый кусочек любой ценой. Они не церемонятся с ранеными, добивая их. Раненый солдат – это балласт, который такая мобильная армия таскать за собой и лечить не может. Когда в дело пойдет мой пороховой арсенал, ракетные установки, раненых будет больше, чем они могут себе представить. Что же? Всех станут добивать?

Собственные катапульты ордынское войско собирало неспешно, я бы даже сказал неуверенно, хотя вокруг суетилась стайка китайских «спецов». Несколько раз пристреливали, проверяли на прочность. Около двадцати метательных орудий они приготовили на безопасном, как им казалось расстоянии, в тот самый момент, когда во всем стане опять ударили огромные барабаны и взметнулись вверх флаги и штандарты, в современном понимании этого слова, салютуя о готовности каждого из родов. Я не очень вдавался в подробности того, что означают те или иные символы, чаще выложенные в виде загадочных фигур на кончиках длинных шестов, мне было достаточно взглянуть на перестроения и маневры, чтобы понять суть происходящего.

Через подземный ход прибыли диверсанты, выполнившие свою задачу. Буквально просочились в крепость по тайным тропам и проходам разведчики, поднялись по сброшенной со стен у реки веревочной лестнице. Уже пятый или шестой раз мне говорят о том, что фактически осадой руководят прибывшие совсем недавно командиры пятитысячного свежего подкрепления. Эти люди в униформе стали серьезной проблемой. Без них голодные и потрепанные тысячи западной армии были не так напористы и проворны. Этот легион притащил много припасов и трофеев из Рязани. Вселив, тем самым, некоторую энергию и уверенность в действия, осаждающей Змеегорку многотысячной ватаги.

– На их месте, – предположил я, как бы говоря сам с собой, – чтобы максимально приблизить катапульты, я бы пустил вперед конных лучников. Снег уже достаточно утоптан и тверд, чтобы кавалерия не увязла. Они смогут пройти узкой шеренгой по левому флангу, нанести стремительный удар и мгновенно отступить, стараясь избежать потерь. В это же самое время подтянули бы катапульты.

– Если катапульты встанут у самых стен, они будут как на ладони! – заключил Олай, всматриваясь в неровную шеренгу войск ордынцев через оптику подзорной трубы.

– Они делают укрытия для пехоты из больших деревянных щитов. Стрелами такие не пробить. Пожар внутри крепости мне совершенно не нужен, так что придется использовать дальнобойные требушеты, прежде чем они сдвинут хоть одну катапульту с места. А как стемнеет, я устрою им маленький сюрприз.

– Уже пятый день осады, батюшка! – заныл Мартын, сбрасывая с плеч овчинный тулуп. – Пора бы уже жахнуть!

– Я тоже не намерен ждать, покуда вся эта свора помрет от старости возле моих стен. Чем быстрее мы с ними разделаемся, тем лучше! Готовь требушеты, осколочные ядра и зажигательные бомбы в соотношении три к одному. Дай приказ стрелкам: готовиться к ночной атаке и, собирайте команды и арсенал для танков!

– Открыть ворота? Как же так, батюшка! Это ж!.. – осекся Мартын.

Это Наум, подоспевший с верхней площадки смотровой башни, мимоходом влепил брату увесистый подзатыльник, как бы напоминая, чтоб знал свое место. Пристыженный Мартын только крякнул, потирая ушиб, тут же вскочил, спрыгнул с настила и помчался вниз, раздавая на ходу указания артиллеристам, давно ожидающим своей очереди.

Под щиты, выставленные перед катапультами, собирались тысячи пехотинцев. Прикрываясь иллюзорной защитой из наспех сколоченных и связанных толстых веток, ордынцы собирались толкать катапульты на исходные позиции. Готовилась и кавалерия, устраивая неспешные разъезды в середине строя. Все их действия казались очень слаженными и организованными. Их не смущал тот факт, что я находился в более выгодной позиции, хорошо укрепленный и подготовленный. Враг не собирался сдаваться или отступать, стягивая внушительные силы, видимо, для окончательного, победного штурма.

У меня было всего три мощных дальнобойных требушета, и все три сразу, после того как получили приказ, потратили не больше пяти минут, чтобы дать поправки на дистанцию и зарядку.

– Три больших осколочных! – скомандовал я и отобрал у Олая подзорную трубу, которую старый охотник отдал мне весьма неохотно. – Стрелять без команды, по готовности.

Можно было строить сколько угодно версий насчет того, как ордынцы собирались продвигать катапульты к моим стенам, но что бы они ни придумали, я все равно расстроил все их планы превентивным ударом. С зажженными запальными огнями три огромных пятикилограммовых снаряда устремились во вражеские ряды. Уже наученные сторониться всего, что только вылетает с моих стен, монголы бросились врассыпную, но все равно не успели. Начиненные стеклом и гранитным щебнем снаряды жахнули так, что воздух завибрировал от свиста шрапнели и оглушительного грохота. Облако смертоносных осколков накрывало солдат, скашивая, словно острой косой, тонкие сочные стебли. Догнавшие следом осколочные заряды, зажигательные бомбы подсветили фланги, по которым ударили дальнобойные баллисты с высоких башен. Вторая доза, еще залп осколочных, теперь с поправкой на более дальние ряды. Второй партией пошли заряды поскромней – всего трехкилограммовые. Интервал между выстрелами все меньше и меньше. Требушеты бьют поочередно, создавая эффект непрерывной стрельбы, и это при том, что артиллеристы успевают следить за знаками корректировщика с башен и делать поправки. Длинные рычаги метательных орудий, со свистом разрезая воздух, отправляют вдаль смертоносные бомбы, сея еще больший ужас. До этого момента ордынцы и предположить не могли, что орудия крепости способны накрыть их дальние фланги. Вот ведь будет сюрприз, когда они поймут, что и тылы для меня тоже вполне досягаемы.