Текст книги "Жажда наслаждений"

Глава 18

Он подобрался к кровати, схватив ее за ноги и положив их на свои плечи.

В комнате было темно. Она ощущала лишь его возбуждение от того, что он намеревался сделать.

Он поднял ее еще выше, так что она касалась кровати лишь плечами, выставив ему напоказ свое обнаженное тело. Он притянул ее еще выше, чтобы иметь возможность коснуться языком ее половых губ. И еще выше, чтобы погрузить свой жезл внутрь ее лона.

Он проникал все глубже, разведывая своим любопытным языком ее таинственные глубины, постигая саму ее суть. Он вынул из нее жемчужину и заменил ее своим языком.

Истинное наслаждение доставлял ей горячий, дрожащий язык, вонзающийся между ее ног и сосущий ее клитор и губы.

Он не собирался останавливаться. Она запустила пальцы в его волосы, впилась ими в его плечи. Она изгибалась, ища его язык. Она хотела почувствовать его еще глубже, еще плотнее.

Еще… еще… и еще… Она надела себя на его язык. Соси меня… еще… Ее тело на мгновение напряглось и затем, подобно стреле, выстрелило к небесам и плавно опустилось на землю.

Он медленно опустил ее дрожащее тело на кровать и прижал к себе. Она до сих пор находилась во власти ощущений, окутывающих ее мягкими волнами удовольствия.

Такое удовольствие. Такой бурный ответ на его ласки.

Только когда она полностью пришла в себя, он взял ее, мягко вводя свой пылающий стержень в ее податливое лоно.

И отдавалась она ему в последний раз.

Он искал себе жену и не мог позволить себе во время поисков продолжать овладевать Элизабет. Значит, в последний раз.

В последний раз он прижал ее к своему телу.

Она ухватилась за него, сердцем чувствуя, что такое блаженство больше не повторится. После того как он будет окружен бабочками, она уже не сможет быть с ним, больше не будет невыразимого наслаждения, которое он ей дарил.

Боже, как она будет жить дальше?

Вечеринка должна состояться сегодня вечером. С бешено бьющимся сердцем она почувствовала, как он уходит. Этим ранним утром Элизабет было совсем одиноко.

Она поежилась, но не от холода. За дверью уже раздавалась возня слуг.

Что-то изменилось.

И когда она наконец огляделась вокруг, она заметила, что ожерелье пропало.

Мужчины бывают разными. Ушедший мужчина пробудил в ней женщину, любовь к своему телу, умение доставлять и получать необъяснимое наслаждение.

Черт бы побрал Питера за то, что он подкинул ей мысль опорочить Николаса, чтобы она стала наследницей.

…Им не обязательно быть наследницами…

Нет, они должны быть просто милыми и непорочными дочерьми провинциальных сквайров. И способными к размножению.

Она почувствовала ярость, которой не знала раньше. Зачем Николас так с ней поступил, когда они вроде бы прекрасно ладили?

Хотя что она знала о Николасе и о его мотивах?

Она знала о нем только одно, всего одну вещь, и настало время воспользоваться своим знанием. Николас передал ее Питеру. Теперь она не имела никакого права голоса.

Мужчины бывают разными. Возможно, он отложил все, что связано с Элизабет, в один из уголков своей памяти. Небольшое развлечение графа Шенстоуна, пока он осваивался на новом месте и решал, когда стоит приступить к поискам жены.

Черт, черт, черт – Николас в постели с другой женщиной проделывает все, что проделывал с ней…

– Вот мы все и собрались, – воодушевленно сказал отец Элизабет, когда они встретились за завтраком.

– А где Николас? – поинтересовался Питер. – Его никогда нет там, где он должен быть.

– Он хотел убедиться, что дорога сюда хорошо освещена, – сказала Минна. – Я так думаю, он поставит вдоль нее нескольких слуг с фонарями.

– Какой заботливый хозяин, – проговорил Питер, накладывая себе филе сельди. – Сегодня мы поведаем всем одну историю.

– Что за историю? – язвительным тоном спросил Виктор.

– Историю о человеке, который является ниоткуда, заявляет права на крупное имение и, подобно сказочному принцу, ищет себе невесту среди простого люда, чтобы продолжить свой род. Вышибает слезу, не так ли?

– Но ведь, – начал отец Элизабет, – все было признано законным. В личности Николаса не было никаких сомнений. Мы больше ничего не можем сделать.

«Можем попытаться сделать еще кое-что, – подумала Элизабет. – Но еще рано, еще рано».

– Мы могли бы убить его, – сказал Питер. – И таким образом навсегда избавиться от всех проблем.

– Ты шутишь, – сказал Виктор. Последовала затянувшаяся пауза, затем Питер произнес:

– Я шучу. Я всего лишь забочусь об Элизабет и о ее будущем, когда Николас найдет себе жену.

– Послушай, – резко оборвала его Элизабет, стремясь предупредить их бесконечные рассуждения, – что произойдет, то произойдет. Процедура поисков жены займет не один день. Он не выкинет нас отсюда. Он предупредит нас заранее и даст время на необходимые приготовления к отъезду. И тогда мы покинем Шенстоун.

– Однако, – уклончиво проговорил Питер, – у нас еще есть кое-какая надежда.

– Еще есть, – сказала Элизабет, умалчивая о том, что Николас уже покончил с ней.

– Отлично. Тогда еще не все потеряно.

Нет, все только начиналось. Сразу после завтрака приготовления к вечеринке пошли полным ходом.

Был заново осмотрен и протерт каждый предмет мебели. Ковры были выбиты и подметены целой бригадой слуг.

В гостиной установили помост для музыкантов, вдоль стен поставили стулья и диваны, а небольшие столики расставили по всему залу для отдыха гостей.

Все было закончено к полудню, когда в дом внесли огромные охапки цветов.

По просьбе Николаса за всем процессом наблюдала лично Элизабет. Стол в гостиной украсили вазы с цветами, выгодно оттенявшие позолоченную отделку мебели и изысканную скатерть цвета слоновой кости. Высокие вазы стояли в художественном беспорядке по всей комнате.

В холле гостей встречала большая цветочная композиция.

Позади каждого столового прибора, в канделябрах на стенах, везде, где только можно, красовались небольшие букетики, наполняющие нежным ароматом каждую комнату в доме.

В четыре пополудни слуги начали носить наверх в спальни горячую воду, чтобы обитатели могли принять ванну.

Снаружи дома люди подметали дорожки и аллеи.

В пять часов в столовую внесли тщательно отмытый фарфор и расставили его на буфете, разложили серебряные приборы возле каждой тарелки, салфетки сложили и вставили в богато украшенные кольца, во всех залах расставили свечи.

«Очень скоро, – подумала Элизабет, – я буду знать, что мне делать».

И вдруг она обнаружила, что смежная дверь между ее спальней и комнатой Николаса была заперта, видимо, в знак его отречения, и она растерялась, ей сначала захотелось плакать, но она пересилила себя.

Она почувствовала, будто превратилась в камень.

Совершенно автоматически она облачилась в сизое краповое платье, отделанное черным бархатом, манжеты, вырез и подол которого были украшены нитями черного бисера.

На сегодня с нее достаточно. Недолго думая, она заколола волосы в свободный узел и вставила в него черный гребень.

Глядя на свое отражение в зеркале, она решила, что выглядит как образцовая скорбящая вдова, совершенно не готовая к приему гостей.

И уж конечно, не готовая к общению с Николасом.

Однако общаться все-таки придется.

Без десяти шесть она спустилась вниз. Без пяти шесть слуги зажгли свечи и подали блюда на стол.

В шесть все собрались внизу у входа, включая Николаса. В приглушенном свете люстры он выглядел таким высоким, сильным и могущественным, что Элизабет не знала, как она выдержит прием гостей.

Она предполагала, что, соглашаясь на любовную связь с ним, ее душа останется незатронутой.

Питер повернулся к ней, взял ее за руку и обнадеживающе улыбнулся.

Именно он был тем, кого она хотела и кого любила.

Было ли так на самом деле? Она отошла за его спину.

– Рад, что ты сменила черный цвет одежды, – прошептал он.

– Мы все так изысканно выглядим, – проговорила Минна, смахивая пылинку со своего черного платья.

В шесть пятнадцать послышался звон кареты, остановившейся у входа.

Лакей объявил Пэкстонов-Уитби, которые высокомерно прошествовали в вестибюль, и вечеринка началась.

В гостиной собралось порядка пятидесяти – семидесяти пяти человек. На фоне приглушенного гула голосов слышались звуки струнного квартета. Официанты сновали между гостями, предлагая им шампанское и вино.

Повсюду можно было видеть претенденток на роль жены: невинная милашка Селена Тайпен, Урсула Сэмвик с горящим и хитрым взглядом, тощая Фиби Пэкстон-Уитби с лошадиным лицом, спокойная и изящная Элинор Рейнсфорд.

Помимо них, порхало еще с полдюжины девушек, ничем не выделявшихся из толпы. Их можно было проигнорировать. Но только не Урсулу Сэмвик, которая уже имела опыт общения с мужским полом. Она знала, что делать с глазами и как двигать телом, чтобы привлечь внимание мужчин.

Даже Питер не устоял перед ней, но Элизабет не хотела ни о чем думать и знать.

Она продвигалась сквозь толпу, принимая запоздалые соболезнования и теплые приветствия. Представляла Николаса гостям. Провела некоторое время в компании викария Бристоу и его жены. Взяла себе бокал вина. Знакомилась с теми, с кем раньше не встречалась.

Краем глаза она заметила, как ее отец оживленно беседует с несколькими джентльменами. Для нее – недоброе предзнаменование. Фредерик постоянно охотился за богатыми инвесторами, пытаясь выжать отовсюду хоть какие-нибудь деньги.

– Отец, милый… – Она взяла его под руку. – Мне нужно с тобой поговорить.

– Э-ли-за-бет… – запротестовал он, когда она отвела его в сторону. – Ты только что сорвала намечавшуюся сделку. Отличные партнеры – наши соседи. Я бы никогда не подумал…

– И не думай. Ты не будешь обманывать собственных соседей.

Фредерик расправил плечи.

– Я предлагаю им солидный инвестиционный проект.

– Колосс на глиняных ногах. Хотя бы сегодня, отец, постарайся держать руки у себя в карманах и позволь нам насладиться вечеринкой.

– Но здесь же можно разбогатеть.

– Я запру тебя, клянусь.

– Что случилось? Фредерик снова плохо себя ведет? – К ним подошел Питер, держа под руку Урсулу. – А где Николас? Согласно своим обязанностям, представляю вам мою знакомую. Урсула, это Элизабет Мейси и ее отец. Элизабет, Фредерик: Урсула Сэмвик.

– Польщена, – произнесла она звучным голосом. – А теперь, Питер, прошу тебя…

Питер откланялся и оставил их одних.

– Ну! – сказал Фредерик.

– Один взгляд, одно представление Николасу, и она вонзит свои когти в него так глубоко, как только сможет, – угрюмо проговорила Элизабет.

– Посмотрим. Возможно, он возжелает ее с первого взгляда. И что тогда?

Элизабет все-таки держалась за тонкую ниточку надежды, подброшенную Питером, которая состояла в том, что Николасу понадобится какое-то время, чтобы найти себе пару. Установить с ней отношения. Справиться с трудностями, которые неизменно встанут у него на пути.

Но вот появилась Урсула. Чувственная и соблазнительная Урсула с темными мерцающими глазами.

Урсула соблазнит его. Он возжелает ее немедленно, целиком и полностью. Он женится на ней.

От этой мысли ей стало дурно. Так дурно, что она повернулась в противоположную сторону от места, где Николас и Урсула обменивались приветствиями. Она чувствовала даже отсюда их взаимное влечение и сексуальную ауру вокруг них.

Отвернувшись, Элизабет тут же столкнулась с Питером.

– Все еще хуже, чем мы могли предполагать, – поведал он. – Стоило ей разок на него взглянуть, как она вспыхнула, как спичка. Она совсем не производит впечатления невинной девушки.

– Не хочу ни о чем слышать. Мне с самого начала не понравилась идея женитьбы.

– Не падай духом, Элизабет. Ты одна из самых красивых присутствующих женщин. Прекрасная и трагичная. Продолжай общаться, разговаривать со всеми и разузнай как можно больше об этой пташке. Мы должны пресечь их альянс на корню.

– Хорошо.

Не хорошо. То, что происходило сейчас, козни ее отца… предшествующие события. Она годилась разве только в пациентки дома для умалишенных.

Гонг возвестил о том, что обед накрыт. Николас, ведя под руку Урсулу, окруженный другими бабочками, показывал дорогу в столовую. Элизабет с отцом замыкали шествие.

– Прожорливые хищницы, – проворчал отец Элизабет. – Взгляни на них – будто они голодали всю предыдущую жизнь.

– Возьми свою тарелку, отец. Ты так же голоден, как и все они. Даже сильнее, если на то пошло.

– Ты никогда не упустишь возможности указать мне на мои недостатки. Что ты за дочь такая?

Ей не хотелось разговаривать с ним. Она оставила его, взяла себе кусочек тоста, немного картофеля и присоединилась за столом к Питеру.

Она идеально ему подходила. Он не мог и придумать более идеальной подруги, чем Урсула с горячими большими глазами, которая повисла на нем, внемля каждому слову.

Он не мог смотреть на горестное лицо Элизабет. Нужно закончить начатое, да так, чтобы ни у кого не возникло сомнения в истинности его желаний.

Урсула была именно такой женщиной, на которую бы запал любой мужчина, желающий иметь наследника. Она была охотницей, желающей взять от жизни все.

Вот если бы он попытался кого-нибудь убедить в том, что ему понравилась Фиби Пэкстон-Уитби с лошадиным лицом или невзрачная Селена Тайпен…

Но судьба подарила ему Урсулу, которая как нельзя лучше подходила, для того, чтобы убедить всех в его серьезных намерениях.

Он обратил все свое внимание на Урсулу, крепко сжимая ее ладонь сгибом локтя и подводя ее к столу, где они заняли соседние места.

Он улыбался, когда она произносила нечто веселое. Он наклонялся в ее сторону, когда она шептала ему на ухо. При разговоре он накрывал ее ладонь своей. Он просил слуг передать ей понравившееся блюдо.

В течение всего вечера он отчаянно флиртовал направо и налево, давая пищу многим пересудам и врагу, который выжидал идеального момента. Они уже перешли к разговору о самой Урсуле, когда гости покончили с десертом и небольшими группками стали снова собираться в гостиной.

Великолепный персидский ковер уже убрали с пола. Музыканты – пианист, скрипачи и виолончелист – были наготове, поэтому с первыми вошедшими в зал гостями заиграли популярную мелодию, вскоре перешедшую в вальс.

Николас вытянул руки. Урсула с удовольствием пришла в его объятия, и они закружились в танце.

«Только не смотри на Элизабет… Не смотри…»

Еще один день, может быть, неделя – и все закончится. Навсегда и бесповоротно, а его враг будет побежден раз и навсегда.

Нельзя бросать на Элизабет даже один взгляд, нельзя смотреть на ее прекрасное усталое лицо, на котором отражался переживаемый ею стресс.

Нельзя…

Он улыбнулся Урсуле, которой не нужно было даже такого поощрения, чтобы еще плотнее прильнуть к нему.

Милая, идеально подходящая ему Урсула.

Все равно Элизабет пока еще не могла танцевать.

Нет, Элизабет танцевала – на кончике его языка и вокруг его тела. Никто никогда не двигался в его объятиях, как Элизабет.

Скоро… Скоро…

Николас кружился с Урсулой в окружении других танцующих пар, радуясь, что вечеринка удалась на славу.

Но еще нужно потанцевать с Селеной, с Фиби и с Элинор. С теми, кто не умеет двигаться так, как Урсула.

Покончив с танцами, он прошелся сквозь толпу, поговорил с викарием и с Бакстерами, которых поблагодарил за приглашение на охоту. Высказал признательность Минне, старающейся помочь в меру своих сил. Вынес предупреждение Фредерику, который продолжал затевать темные делишки.

Виктор угрюмо сидел у выхода из гостиной, понемногу напиваясь. Николас подошел к Питеру, бдительно сопровождающему Элизабет.

– Прекрасная вечеринка, – вынужден был признать Питер. – И прекрасная задумка. Прибыли все, кому были разосланы приглашения. Тебя нужно поздравить с отличной способностью получать отклики от незнакомых людей.

– Да, – язвительно проговорила Элизабет. – Николасу очень хорошо удается получать отклики от незнакомых людей.

– Ну ладно, ладно, – проворчал Николас. – Скажите, что вы думаете об Урсуле?

– Колдунья, – ответил Питер.

– Ведьма, – заявила Элизабет.

– Прекрасно, – сказал Николас и удалился.

– Боже правый, он повержен, – проговорил Питер. – Что же нам теперь делать, черт возьми?

– Убить его, – предложил подошедший к ним отец Элизабет. – Разве мы уже недостаточно об этом говорили?

– Мы не будем принимать такие крайние меры, – сказал Питер, внося немного здравого смысла в разговор. – Он всего лишь с ней потанцевал. Он же не предложил ей выйти за него замуж.

– Пока еще нет, – проговорил Фредерик. – Должен же быть какой-нибудь способ остановить его. Он обратил на нее слишком пристальное внимание, чтобы мы не отреагировали. Элизабет, что ты делаешь, чтобы улучшить наше положение?

Умираю, подумала она, а вслух произнесла:

– Я сделала все, что смогла.

«Только не использовала письма Дороти. Грустные, туманные письма Дороти. Но еще рано, еще рано…» – пронеслось в голове.

– Судя по всему, наш план не сработал, – состроив гримасу, проговорил Питер. – Теперь, когда Урсула наложила на него руку, он и думать забыл про Элизабет.

– Интересно знать, насколько далеко ты с ним продвинулась? – спросил Фредерик. – Очевидно, недостаточно далеко.

Она в упор посмотрела на них.

– Вы слышите, что вы говорите? Вы притворяетесь, что заботитесь обо мне, о моем благополучии. Питер…

– Мы просто пытаемся помочь, Элизабет.

Она попалась во все их ловушки, чтобы оградить себя от упреков и как можно дольше оставаться в постели Николаса.

Как оказалось легко найти ей замену. Она взглянула на Николаса, который в дальнем конце зала танцевал с Урсулой кадриль.

Он нашел себе потенциальную самку, Элизабет было достаточно видеть их танец.

Она не собиралась оставаться здесь до отъезда всех гостей.

Некоторые из них уже собрались внизу, вызывали свои кареты, разъезжаясь по домам.

Николас пришел проводить их к каретам, которые стояли у ступенек.

Уезжать собрались три семьи, по три или четыре человека в каждой. Пожелав Николасу удачи и всех благ, двенадцать человек начали спускаться по лестнице, выражая признательность за хорошую вечеринку.

Они неторопливо переговаривались, договариваясь увидеться завтра в церкви и строя планы на грядущую неделю. Спускаясь, они легко касались друг друга локтями.

Смеялись. Жали друг другу руки. Вдруг – толчок, нет, неверный шаг… Неожиданно, совершенно необъяснимым образом Николас закувыркался вниз по ступеням.

Ниже и ниже, не за что ухватиться, невозможно остановиться. За ним спешили четверо гостей, пытаясь остановить его падение.

– Господи…

– Он в порядке?

– Не ранен?

Сквозь туман боли до него начал доходить гул голосов.

– Позовите доктора Пембла, – закричал кто-то.

Врач поспешил к ним.

– Боже, Николас…

– Да… – Ему с трудом удавалось говорить.

– Не разговаривай. Позовите слуг. Кто собирался домой, могут ехать – и побыстрее. Остальные – помогите мне.

– Господи, Николас, – склонился над ним Виктор.

– Враги, – прошептал тот.

– Да, я знаю.

Затем Виктора оттеснили, чтобы поднять Николаса.

Его положили на кушетку в кабинете и сказали всем гостям покинуть комнату.

Остались только врач, Элизабет, Урсула и Виктор.

– Меня кто-то толкнул, – с трудом проговорил Николас.

Урсула упала перед ним на колени и схватила за руку.

– Кто? – потребовал Виктор.

– Там было слишком много народу.

– Уберите девчонку отсюда, – раздраженно сказал доктор Пембл. – Человек страдает. Николас, твои травмы могли повториться.

– Только не голова, – прошептал он. – Не…

– Боже, Николас, такое несчастье, когда я только тебя нашла, – простонала Урсула.

– Шшш! Элизабет, уведи ее.

Элизабет собралась с духом и дотронулась до плеча Урсулы. Затем взяла ее за руку, помогла подняться и отвела в библиотеку, которая находилась напротив.

– Боже мой, – заплакала Урсула, опускаясь в кресло, – он умрет? Он не должен умереть, Элизабет. Он такой чудесный. Я даже не знала, что он есть.

– Теперь ты знаешь, – сухо проговорила Элизабет. – Так что вытри слезы. Он поправится. Уверена, с ним все будет в порядке.

– Элизабет?

– Виктор. Ты можешь побыть с мисс Урсулой, пока она не успокоится?

Он взглянул на ее напряженное лицо.

– Все, что нужно, Элизабет. Кто мог такое с ним сделать?

– Должно быть, он просто оступился, – сказал Питер, входя в комнату. – На тех ступеньках была целая дюжина людей. Удивительно, что больше никто не упал.

– Питер! – вскричала Урсула.

– Я позабочусь о тебе, – проговорил Питер. – Думаю, ее нужно проводить домой.

– Я никуда не уйду, пока не буду знать, что с Николасом все в порядке.

– Тогда мы подождем. Элизабет? Она кивнула.

– Я вернусь в кабинет, узнать, что сказал врач. – Ей не терпелось покинуть комнату, где двое мужчин любезничали с манерной Урсулой.

– Доктор? – Она закрыла за собой дверь. – Что вы думаете?

– Я думаю, что он еще раз крайне неудачно упал. Что вообще здесь происходит, Элизабет?

– Не знаю. Наверное, снова несчастный случай.

– Он утверждает, что его кто-то толкнул. У него сильный ушиб ребер, вновь подвернута раненая нога и повреждена спина. Постель и только постель. Настойка опия и ничего более. Грудь я ему перевязал. Я знаю, что через пару дней он опять встанет.

– Ах, вы знаете?.. – хрипло отозвался Николас.

– Дорогой мой, вам необходимо оставаться в кровати по меньшей мере в течение нескольких дней. У вас была прекрасная вечеринка, Николас, но падения нужно прекратить.

– Вы правы – опять прохрипел Николас.

– Он может ходить? – Элизабет была очень расстроена.

– Не уверен. Через час я попытаюсь отвести его наверх, – сказал доктор.

– Мы сами справимся, – отозвалась Элизабет.

– Отлично. Вы знаете, где меня искать. – Доктор удалился.

Элизабет проводила его, затем вернулась к Николасу. Ей причиняло страдания смотреть на его лицо, перекошенное болью.

– Николас? – позвала она его.

– Урсула все еще здесь? – спросил он.

– Да, она здесь, я приведу ее, – сказала Элизабет, внутренне содрогаясь. Урсула была такой молодой, свежей, идеально подходящей для женитьбы. Она не могла пересилить себя и войти к Николасу вместе с ней. Поэтому она оставила ее у дверей кабинета.

Ночь Николас провел на кушетке в кабинете, ожидая следующего удара своего врага.

Враг рядом, и он готов на любой риск.

Ведь с женитьбой Николаса все изменится.

Кому из них было совершенно необходимо предотвратить любые перемены?

Элизабет, Элизабет и еще раз Элизабет.

Черт.

Элизабет.

Все остальные имели к происходящему второстепенное отношение. Все упиралось в Элизабет.

Он потер глаза рукой. Элизабет.

У него не оставалось другого выбора, кроме как продолжить исполнение своего плана.

– Кто бы мог предусмотреть такое осложнение? – произнес за завтраком отец Элизабет. За столом сидели только они вдвоем, и Джайлс позаботился, чтобы Николасу отнесли поднос с едой.

Он не желал никого видеть.

– Ты имеешь в виду несчастный случай или Урсулу? – саркастически спросила Элизабет.

– И то и другое, в особенности ее. Джайлс сказал, что она собиралась приехать сегодня утром. А когда Николас поправится, он продолжит свои ухаживания.

– Откуда тебе все известно?

– У меня свои источники, – высокопарно ответил он. – Я один беспокоюсь за дальнейшее развитие событий.

– Он был очарован ею, – пробормотала Элизабет. – Как только он поправится, он примется за свое. Однако меня беспокоит только несчастный случай.

– Не делай из мухи слона, Элизабет. На тех ступеньках собралось слишком много народа. Вот и все. Естественно, он завоевал всеобщую симпатию, Урсула буквально молится на него. Из трагедии он сделал нечто совершенно иное.

Значит, теперь оставался лишь вопрос времени. Соседи приняли его в свое общество.

Она уже ничего не могла противопоставить.

Кроме… писем Дороти…

Еще рано, еще рано…

Она поднялась к Николасу, чтобы принести ему чай, и обнаружила его сидящим в кровати с напряженным выражением лица.

– Не возражаешь?.. – Он протянул ей письмо.

– Тебе нужно отдохнуть, – спокойно сказала она.

– Когда мне отдыхать? – спросил он тоном, вынудившим ее взглянуть на конверт.

«Доставить Урсуле». У нее похолодели руки. Еще рано… Еще рано…

В полдень приехала Урсула. Она взлетела по ступенькам Шенстоуна, будто уже была его хозяйкой. Смерила Элизабет взглядом, будто та была единственным предметом, чем Урсула еще не владела.

– Где Николас? – требовательным тоном спросила она, протягивая Джайлсу свою шаль.

– Все еще в кабинете, – сдержанно ответила Элизабет. – Но гостей принимать может. Ты помнишь дорогу?

– Я все помню, – отрезала Урсула и устремилась по коридору к кабинету.

Такая колючая, что можно уколоться, подумала Элизабет. Уверена, что способна заполучить все, что пожелает.

Даже Николаса.

И если Николас действительно желал Урсулу, Элизабет пора собирать вещи.

Но остались еще письма Дороти…

Еще рано, еще рано…

– Элизабет…

– Что тебе, отец?

– Мне пришла в голову поистине потрясающая идея.

– Сомневаюсь. До сих пор у тебя ни разу не было ни одной хорошей идеи.

– Та девчонка сейчас у него, не так ли? Она начала свою кампанию.

Элизабет кивнула:

– Она ему нужна.

Отец отмел ее утверждение:

– Николас сам не знает, что ему нужно. Он знает только, что ему нужен наследник.

– Прекрасно, отец. Он уже говорил о своем желании.

– А что ему для его осуществления нужно?

– Жена, черт побери.

– Элизабет, подумай. Ему нужен наследник и нужна жена, женщина, любая женщина. Милая моя девочка, а теперь – моя гениальная идея: такой любой женщиной можешь быть и ты.