Текст книги "Слово президента"

У меня не было возражений, Барри. Я служил обществу в течение длительного времени, так что мысль о том, что теперь смогу играть со своими внуками и, может быть, читать лекции, показалась мне привлекательной. Вот почему я принял предложение Роджера в интересах… в общем, для блага страны.

Дело, однако, заключается в том, что я не успел подать прошение об отставке.

– О'кей, – произнёс обозреватель и поднял руки, словно намереваясь поймать летящий к нему бейсбольный мяч. – Мне представляется, что нам следует детально обсудить этот вопрос. Что же произошло в действительности?

– Барри, я поехал в Государственный департамент. Дело в том, что в соответствии с Конституцией нашей страны в случае отставки президента или вице-президента прошение об отставке вручается государственному секретарю. Я встретился с государственным секретарём Хансоном в неофициальной обстановке, чтобы обсудить эту проблему. Вообще-то у меня было готово письмо, но оказалось, что в нём указана не правильная формулировка, и Бретт предложил мне составить прошение об отставке в надлежащей форме. Поэтому я вернулся обратно, полагая, что составлю новый текст и представлю его государственному секретарю на следующий день.

Никто из нас не мог предвидеть того, что произошло тем вечером. Как и все вы, я был потрясён трагическими событиями. Многие мои друзья, с которыми я работал на протяжении ряда лет, погибли в результате этого жестокого и подлого преступления. Но я так и не успел подать прошение об отставке с поста вице-президента. – Келти опустил взгляд и сжал губы, прежде чем продолжить. – Барри, я был готов выполнить обещание. Я дал слово президенту Дарлингу и считал долгом чести сдержать данное мною слово, несмотря ни на что.

Однако теперь я не могу сделать этого, никак не могу. Позволь мне объяснить почему.

Я знаю Джека Райана десять лет. Это благородный и мужественный человек, он честно, служил нашей стране, но, к сожалению, Райан не способен спасти страну от постигшего её кризиса. Это подтверждается тем, что он сказал вчера вечером, пытаясь обратиться к американскому народу. Каким образом сможет наше правительство успешно работать при создавшихся обстоятельствах без опытных, знающих людей, способных занять должности, ставшие вакантными?

– Но ведь он президент – разве не так? – спросил Барри, едва веря тому, что говорит сам и что слышит.

– Барри, он даже не знает, как должным образом провести расследование. Посмотри, что он сказал вчера вечером об авиакатастрофе. Ведь едва минула неделя, а он утверждает, что уже знает все обстоятельства происшедшего. Да разве можно поверить этому? – печально спросил Келти. – Кто руководил этим расследованием? Кто принимал в нём участие? Перед кем они отчитывались? И виновные найдены уже через неделю – одну неделю? Да разве может американский народ поверить в это? Когда убили президента Кеннеди, расследование велось несколько месяцев, и руководил им судья Верховного суда. Ты можешь спросить почему? Да потому, что мы должны быть уверенными в результатах, вот почему.

– Извините, господин вице-президент, но вы не ответили на мой вопрос.

– Барри, Райан никогда не был вице-президентом, потому что я не уходил в отставку. Должность вице-президента не оставалась вакантной, а в соответствии с Конституцией в стране может быть только один вице-президент. Он даже не принёс клятву, которую обязан принести, чтобы занять эту должность.

– Но…

– Ты считаешь, что мне так хочется этого? Но у меня нет выбора. Как мы сможем восстановить Конгресс и исполнительную власть, если этим будут заниматься дилетанты? Вчера вечером мистер Райан обратился к губернаторам штатов, чтобы они прислали ему людей, не имеющих опыта в управлении страной. Да разве могут разработать законы люди, не имеющие представления о том, как это делается?

Барри, никогда раньше мне не приходилось совершать политического самоубийства. У меня возникает впечатление, что я – один из тех сенаторов, которые решали вопрос об импичменте Эндрю Джонсона[36]36
  Эндрю Джонсон (1808-1875) занимал должность вице-президента США при президенте А. Линкольне, а после его смерти стал 17-м президентом. Он единственный президент США, который подвергся процессу импичмента, однако для его осуждения не хватило одного голоса.


[Закрыть]. Я смотрю в вырытую у меня под ногами политическую могилу, но, несмотря ни на что, благо Америки для меня важнее. Я вынужден сделать такой шаг. – Объектив камеры показал лицо Келти крупным планом, и все увидели на нём глубокое страдание. В глазах Келти сверкали слезы, а в голосе звучали нотки бескорыстного патриотизма.

– Он всегда отлично смотрелся на экране, – заметил ван Дамм.

– Мне трудно поверить в то, что это происходит на самом деле, – пробормотал Райан.

– Будет лучше, если поверишь, – сказал Арни. – Мистер Мартин? Нам хотелось бы услышать совет профессионального юриста.

– Прежде всего пошлите людей в Государственный департамент и пусть они обыщут кабинет госсекретаря.

– ФБР? – спросил ван Дамм.

– Да, – кивнул Мартин. – Они ничего там не найдут, но начать нужно с этого. Далее, проверьте записи телефонных звонков и сделанные заметки. Затем мы начнём опрашивать людей. Вот здесь мы столкнёмся с проблемой. Госсекретарь Хансон и его жена мертвы, то же относится, разумеется, и к президенту Дарлингу и его жене. Это те люди, которые лучше всего знали о действительных фактах происшедшего. Полагаю, нам удастся найти очень мало прямых доказательств, и чуть больше косвенных, которые имеют отношение к делу.

– Роджер сказал мне… – начал Райан, но Мартин тут же прервал его.

– Слухи, информация из вторых рук. Вы говорите мне, что кто-то сказал вам, что ему было сказано кем-то, – ни один суд не примет это во внимание.

– Продолжайте, – сказал Арни.

– Сэр, по сути дела не существует конституционного закона или статуса на этот счёт.

– И у нас нет Верховного суда, который мог бы принять решение, – напомнил Райан. Наступила многозначительная пауза, и снова послышался голос Райана:

– Что, если он говорит правду?

– Господин президент, правду ли говорит мистер Келти или нет, к делу в общем-то не относится, – ответил Мартин. – Если мы не сможем доказать, что он лжёт – а это маловероятно, – его версия звучит достаточно убедительно. Между прочим, к вопросу о Верховном суде. Если у вас появится новый Сенат и вы проведёте через него кандидатуры новых членов Верховного суда, все судьи будут вынуждены отказаться от участия в обсуждении, потому что их выбрали вы. Таким образом, скорее всего юридического решения этого вопроса не существует.

– Но если закон по этому вопросу отсутствует? – спросил Райан. То президент ли я? – подумал он.

– Вот именно. В этом вся прелесть проблемы, – негромко произнёс Мартин, продолжая напряжённо думать. – Итак, президент или вице-президент перестаёт исполнять свои обязанности, как только подаёт прошение об отставке. Отставка начинает действовать в тот момент, когда лицо, занимающее должность, передаёт документ с просьбой об отставке – достаточно письма – соответствующему официальному лицу. Но человек, принявший документ, мёртв, и мы, вне всякого сомнения, обнаружим, что письмо отсутствует. Государственный секретарь Хансон позвонил, по-видимому, президенту и сообщил ему об отставке…

– Да, позвонил, – подтвердил ван Дамм.

– ..но президент Дарлинг тоже мёртв. Его заявление имело бы доказательную ценность, но теперь этого не произойдёт. Таким образом, мы вернулись к тому, с чего начали. – Мартину не нравилось, что ему приходится говорить, да и к тому же одновременно думать о юридических проблемах. Ситуация походила на шахматную доску без квадратов, с беспорядочно расставленными фигурами – Но.

– Журнал с записями о поступивших телефонных звонках будет доказательством того, что звонок был. Отлично. Государственный секретарь Хансон мог сказать президенту, что прошение об отставке было не правильно сформулировано и завтра Келти привезёт ему исправленный вариант. Все это политика, а не юриспруденция. Пока Дарлинг был президентом, Келти приходилось уйти в отставку, потому что…

– … ему угрожало расследование о сексуальных домогательствах, – кивнул Арни, который начал понимать, куда клонит Мартин – Совершенно верно. Он даже упомянул об этом в своём телевизионном выступлении и очень ловко нейтрализовал эту щекотливую проблему, правда?

– Значит, нам приходится начинать с самого начала, – заметил Райан.

– Да, господин президент.

При этих словах на лице Райана появилась кривая улыбка.

– Приятно слышать, что кто-то всё-таки верит в то, что я – президент.

* * *

Инспектор О'Дей и ещё три агента из центрального управления ФБР остановили свой автомобиль у входа в здание Государственного департамента. Когда к ним подошёл охранник в форме, О'Дей просто показал ему своё удостоверение сотрудника ФБР и не останавливаясь вошёл внутрь. У поста службы безопасности он снова остановился и сделал то же самое.

– Передайте своему начальнику, чтобы он встретил меня на седьмом этаже через минуту, – бросил он охраннику. – Мне наплевать, чем он занимается. Скажите ему, чтобы все бросил и немедленно поднялся на седьмой этаж. – Затем он с остальными агентами направился к лифту.

– Послушай, Патрик, какого черта…

Остальные три агента были выбраны более или менее наугад из числа сотрудников Управления внутренней безопасности ФБР. Это был отдел, который занимался расследованием поведения агентов ФБР. Все трое были опытными следователями в ранге инспекторов. Их задача заключалась в том, чтобы не допустить проникновения коррупции в ряды ФБР. Один из них даже принимал участие в расследовании деятельности бывшего директора. Закон Управления внутренней безопасности состоял в том, чтобы уважать только закон, ничего кроме закона и, как ни удивительно, в отличие от подобных организаций в городской полиции управление пользовалось уважением оперативников.

Охранник позвонил из вестибюля на пост седьмого этажа. Этим утром дежурным был Джордж Армитидж, поскольку произошла смена дежурств по сравнению с прошлой неделей.

– ФБР, – произнёс О'Дей, как только открылась дверь лифта. – Где кабинет государственного секретаря?

– Вот сюда, сэр. – Армитидж повёл их по коридору.

– Кто пользуется его кабинетом?

– Мы готовим кабинет для мистера Адлера. Только что вынесли вещи мистера Хансона и…

– Таким образом, в кабинете побывало множество людей? Входили и выходили?

– Да, сэр.

О'Дей не надеялся, что работа исследовательской группы принесёт какую-нибудь пользу, но это придётся сделать в любом случае. Раз ему поручили расследование, оно будет вестись строго по всем правилам, особенно вот это.

– Так вот, нам нужно поговорить со всеми, кто побывали в кабинете с того момента, когда государственный секретарь Хансон вышел из него. Со всеми до единого, секретарями, уборщицами – всеми.

– Обслуживающий персонал начнёт приезжать на работу примерно через полчаса.

– Хорошо. А теперь отоприте дверь.

Армитидж достал ключи, отпер дверь в комнату секретарей и затем через пару дверей провёл агентов ФБР в кабинет. Войдя в кабинет, агенты остановились и осмотрелись по сторонам. Затем один из них встал у двери, ведущей в коридор.

– Спасибо, мистер Армитидж, – сказал О'Дей, прочитав имя охранника на его нагрудной планке. – Начиная с данного момента, мы рассматриваем кабинет как место преступления. Никто не входит в него и не выходит без нашего разрешения. Далее, нам нужна комната, в которой мы будем беседовать с людьми. Попрошу вас составить список всех, кто, по вашему мнению, побывал в кабинете. Если можете, укажите день и час.

– Это могут сделать секретари.

– Нам понадобится и ваш список. – О'Дей раздражённо посмотрел вдоль коридора. – Мы попросили начальника охраны Государственного департамента подойти сюда. Как вы думаете, где он?

– Обычно он приезжает около восьми часов.

– Вы не могли бы позвонить ему? Он нужен нам как можно быстрее.

– Будет исполнено, сэр. – Армитидж не мог понять, что происходит. Сегодня утром он не видел телевизионных новостей и пока не знал, что случилось. Как бы то ни было, все это мало интересовало его. Ему исполнилось пятьдесят пять, и после тридцати двух лет государственной службы он хотел только выполнить свою работу и уйти на пенсию.

* * *

– Это ты правильно поступил, Дэн, – сказал Мартин в телефонную трубку. Теперь они перешли в Овальный кабинет. – Будем поддерживать связь. – Адвокат положил трубку и повернулся.

– Мюррей послал в Госдеп одного из своих инспекторов по особым поручениям Пэта О'Дея. Отличный специалист по улаживанию конфликтов. С ним три сотрудника управления внутренней безопасности, – Мартин объяснил, что это за управление, – ещё один умный шаг. Эти парни не интересуются политикой. Сделав это, Мюррей попросил, чтобы его больше не привлекали к этому делу.

– Почему? – спросил Джек.

– Вы назначили его исполняющим обязанности директора ФБР. Да и я тоже не хотел бы заниматься этим делом. Вам нужен человек, которого можно поставить во главе расследования. Он должен быть опытным, не замешанным ни во что и не имеющим отношения к политике. Лучше всего назначить судью. – Мартин задумался. – Кого-то вроде главного судьи апелляционного окружного суда. Среди них немало отличных юристов.

– Можете предложить кого-нибудь? – спросил Арни.

– Вам лучше спросить об этом у кого-нибудь другого, а не у меня. Я хочу ещё раз подчеркнуть, что расследование должно вестись так, чтобы к нему нельзя было предъявить ни малейших претензий во всех отношениях. Господа, сейчас мы говорим о Конституции Соединённых Штатов Америки. – Мартин замолчал. Пожалуй, следует объяснить ситуацию предельно ясно. – Конституция для меня что-то вроде Библии, понимаете? Для вас тоже, я не сомневаюсь в этом, но я начал государственную службу как агент ФБР. Занимался главным образом вопросами охраны гражданских прав, работал с теми парнями на Юге, что ходят в простынях[37]37
  Речь идёт о членах ку-клукс-клана, которые носят длинные белые балахоны, американцы в насмешку называют их «простынями»


[Закрыть]. Проблема гражданских прав исключительно важна, я понял это, когда смотрел на тела тех, кто погибли там, пытаясь защитить гражданские права людей, которых они даже не знали. Затем я ушёл из ФБР, стал адвокатом, занимался частной практикой, но, думаю, в душе всегда оставался полицейским, и потому вернулся обратно. В Министерстве юстиции занимался расследованием шпионажа, а сейчас мне только что поручили управление уголовного розыска. Для меня это очень важно. Поступать нужно в строгом соответствии с законом.

– Мы тоже стремимся к этому, – согласился Райан. – Но сначала хотелось бы узнать как.

Мартин недовольно фыркнул.

– Черт меня побери, если я знаю это. По крайней мере относительно содержания этой проблемы. Внешне оно должно казаться безупречным, в этом можно не сомневаться. Это невозможно, но вам все равно нужно попытаться. Во всяком случае, в том, что касается её юридической стороны. А вот с политическими аспектами вам нужно разобраться самому.

– О'кей. А замечания Келти по поводу расследования авиакатастрофы?

– Вот это разозлило меня, господин президент, – улыбнулся Мартин. – Не люблю, когда мне говорят, как нужно вести расследование. Если бы Сато остался в живых, я уже сегодня передал бы его дело в суд, и это не вызвало бы никакого удивления. То, что сказал Келти относительно расследования убийства Кеннеди, было с его стороны просто неискренним и ловким манёвром. Подобное следствие ведётся тщательно и в точном соответствии с правилами, не надо превращать его в политический цирк. Всю жизнь я занимался расследованием преступлений. В данном случае всё было очень просто – масштаб преступления огромен, но само по себе оно просто, в нём нет ничего сложного. Практически следствие закончено. Больше всего нам помогла канадская полиция. Они работали безупречно, представили нам массу неопровержимых доказательств – время, место, отпечатки пальцев, допросили людей, летевших на авиалайнере из Японии. Что касается японской полиции – Боже, они готовы вывернуться наизнанку, так разозлил их этот акт камикадзе. Они допросили всех участников заговора, оставшихся в живых. Ни вы, ни я не интересуемся методами их допросов. Нас не касается, как соблюдают законы в Японии. Я готов поддержать каждое слово, сказанное вами вчера по поводу авиакатастрофы, готов представить на рассмотрение общественности все известные нам факты.

– Так и сделайте это сегодня же вечером, – сказал ему ван Дамм. – Я позабочусь о том, чтобы ваши показания были напечатаны в газетах.

– Хорошо, сэр.

– Значит, вы не можете принять участие в деле Келти? – спросил Джек.

– Нет, сэр. Расследование этого дела должно вестись людьми, в честности и беспристрастности которых не может быть ни малейших сомнений.

– Но вы согласны давать мне советы по этому вопросу? – продолжал настаивать Райан. – Мне могут понадобиться юридические консультации.

– Непременно понадобятся, господин президент. Я готов оказать такую помощь.

– Знаете, Мартин, в конце этого…

Райан прервал главу своей администрации ещё до того, как адвокат успел отреагировать на это замечание.

– Нет, Арни, ни в коем случае. Я не буду играть в такие игры, черт побери! Мистер Мартин, мне нравится ваша интуиция. Мы будем действовать абсолютно беспристрастно. Расследованием будут заниматься профессионалы, и мы положимся именно на их профессионализм. Мне чертовски надоели специальные прокуроры, специальное то, специальное се. Если мы не можем доверить людям исправно заниматься своей работой, тогда какого черта они делают там?

– Джек, ты наивен, – шевельнулся в своём кресле Арни.

– Вот и отлично, Арни. У нас было правительство, в которое входили люди, ставшие политически зрелыми ещё до того, как я родился, и посмотри, куда все это нас завело? – Райан встал и принялся расхаживать по кабинету. Это было прерогативой президента, лишь он один мог позволить себе это. – Я устал от таких манёвров. Скажи, куда делась честность, Арни? Что случилось, если люди больше не говорят правду? Все это превратилось здесь в гребаную игру, и цель этой игры заключается не в том, чтобы поступать правильно, а в том, чтобы сохранить свою должность. Так не должно быть! Черт меня побери, если я буду стремиться к тому, чтобы увековечить эту игру, которую ненавижу. – Джек повернулся к Мартину. – Расскажите мне про тот случай на юге, расследованием которого занималось ФБР.

Мартин недоуменно моргнул, не понимая, почему возник этот вопрос, но тем не менее рассказал всю историю.

– Знаете, об этом даже сняли не слишком удачный кинофильм. Местные клаккеры убили нескольких борцов за гражданские права. Два клаккера оказались местными полицейскими, и потому дело едва не замяли. Тогда ФБР было привлечено к расследованию на основании законов о торговле между штатами и нарушения гражданских прав. Дэн Мюррей и я тогда едва только окончили академию ФБР. Я служил в Буффалло, а он в Филадельфии. Была собрана оперативная группа, которая работала там под руководством Большого Джо Фитцджералда. Он был одним из инспекторов по особым поручениям у Гувера. Я оказался там, когда были обнаружены тела убитых борцов за гражданские права. Страшное зрелище, – произнёс Мартин, вспоминая трупы молодых людей и ужасный запах. – Эти парни всего лишь хотели помочь людям зарегистрироваться и затем принять участие в голосовании. За это их убили, а местная полиция даже пальцем не шевельнула, чтобы помочь им. Может показаться забавным, но, когда ты видишь такое, ситуация перестаёт быть абстрактной. Это не документ, и не отвлечённый анализ, и не бланк, который нужно заполнить. Когда вы смотрите на мёртвые тела, пролежавшие две недели в земле, всё становится чертовски реальным. Эти ублюдки-клаккеры нарушили закон и убили своих соотечественников, которые занимались тем, против чего Конституция не просто не возражает – нет, она чётко говорит, что это правильно. Так что мы арестовали мерзавцев, и после суда все отправились за решётку.

– Почему вы занимались тем делом так настойчиво, мистер Мартин? – спросил Джек.

Ответ был именно таким, какого он ожидал:

– Потому что я принёс клятву верности Конституции, господин президент. Вот почему.

– Я тоже принёс такую клятву, мистер Мартин, – произнёс Райан. И он знал, что это не какая-нибудь игра.

* * *

Радиосигналы были какими-то двусмысленными. Вооружённые силы Ирака вели радиопереговоры на сотнях частот, главным образом в метровых и дециметровых диапазонах. Хотя радиообмен и был необычайно интенсивным, темы переговоров были самыми обычными. Поступали тысячи радиограмм, до полусотни в каждый данный момент, и у станции прослушивания «След бури» просто не было достаточно переводчиков, чтобы следить за всеми, хотя именно это ей и следовало делать. Командные каналы радиосвязи высших военачальников были хорошо известны, но по ним шли шифрованные переговоры. Это означало, что компьютеры в управлении дешифровки изо всех сил старались найти смысл в том, что напоминало атмосферные помехи. К счастью, Ирак покидало множество перебежчиков, они не только прихватывали с собой шифровальную технику, но и сообщали информацию о ежедневных частотах. За все это они получали щедрое вознаграждение от саудовцев.

Теперь радиосвязью пользовались больше, чем обычно. Высшие чины иракских вооружённых сил, судя по всему, сейчас меньше опасались электронных перехватов, чем тех, кто могут подслушивать переговоры, ведущиеся по телефонным линиям. Это простое обстоятельство говорило старшим дежурным офицерам о многом, и уже сейчас они готовили документ, который перешлют на самый верх, директору ЦРУ, а затем тот передаст его президенту.

Станция радиоперехвата «След бури» ничем не отличалась от большинства таких же станций. Огромная многовибраторная антенна, прозванная из-за своей круглой формы «слоновьей клеткой», обнаруживала и улавливала радиосигналы, тогда как хлыстовые антенны выполняли остальные задачи. Станция радиоперехвата была поспешно сооружена при подготовке к операции «Буря в пустыне» для сбора тактической информации, которой снабжали союзные войска, затем её усовершенствовали и расширили, поскольку интерес Запада к событиям в регионе не уменьшился. Кувейтцы финансировали работу такой же станции, которую назвали «Пальмой», и в качестве вознаграждения получали значительную часть собранной информации.

– Вот ещё три, – произнёс оператор на второй станции, считывая сведения с экрана. – Три высокопоставленных генерала направляются к ипподрому. Что-то слишком рано, чтобы делать ставки на лошадей, как вы думаете?

– Может быть, там у них встреча? – спросила лейтенант. Это была военная станция, и оператор, сержант с пятнадцатилетним опытом службы на станциях радиоперехвата, знал куда больше о своей работе, чем его новый начальник. По крайней мере лейтенант была достаточно умной и умела задавать вопросы.

– Похоже на это, мэм.

– Но почему на ипподроме?

– Он расположен в центре города, вдали от правительственных зданий. Если вы собираетесь встретиться с приятелем, вряд ли будете делать это дома, верно? – Изображение на экране изменилось. – О'кей, вот ещё один. Командующий ВВС тоже там – вернее, был там, уехал, наверно. Судя по анализу транспорта, встреча закончилась примерно час назад. Жаль, что мы не можем расшифровывать их переговоры быстрее…

– Содержание?

– Всего лишь куда отправляться и когда. Ничего существенного, мэм, ни слова о причине их встречи.

– Когда похороны, сержант?

– На закате.

* * *

– Слушаю. – Райан снял телефонную трубку. Он уже научился распознавать важность звонка по тому, на какой линии загорается лампочка. На этот раз звонили из отдела связи.

– Это майор Кэнон, сэр. Поступают сведения из Саудовской Аравии. Спецслужбы пытаются разобраться в полученных данных. Мне приказали предупредить вас об этом.

– Спасибо. – Райан положил трубку. – Знаете, было бы хорошо, если бы события случались поочерёдно. В Ираке что-то происходит, но пока неизвестно, что именно, – сообщил он своим гостям. – Придётся уделить этому больше внимания. Что ещё мне следует сделать сейчас?

– Выделите агентов Секретной службы для охраны вице-президента Келти, – посоветовал Мартин. – Тем более что он всё равно имеет право на такую охрану в соответствии с законом как бывший вице-президент – по-моему, в течение шести месяцев? – спросил адвокат у Прайс.

– Совершенно верно.

Мартин задумался.

– Вы не обсуждали этот вопрос раньше?

– Нет, сэр, – покачала головой Прайс.

– Очень жаль, – пробормотал Мартин.