Текст книги "Реальная угроза"

– Вы допустили, чтобы это произошло, сэр. – Райан попытался взглянуть ему прямо в глаза, президент заколебался и через мгновение отвёл взгляд. – Боже мой, сэр, как вы могли?

– Народ требует, чтобы мы положили конец контрабандному ввозу наркотиков.

– Примите соответствующие меры, именно то, что вы пытались сделать, но поступайте в соответствии с законом.

– Так не получится.

– Почему вы так считаете? – спросил Райан. – Разве американский народ когда-нибудь возражал против использования силы для защиты своих интересов?

– Но меры, к которым нам пришлось прибегнуть, нельзя огласить.

– В этом случае, сэр, вам нужно было всего лишь обратиться в конгресс с соответствующим извещением по закрытым каналам. Вы получаете предварительное одобрение, приступаете к проведению операции, и политические аспекты не обязательно должны быть связаны с её исходом. А вот нарушив закон, сэр, вы превратили проблему национальной безопасности в политическую.

– Райан, вы умный, знающий человек, отличный специалист, однако ведёте себя наивно.

Джек не был таким уж наивным.

– Чего вы ждёте от меня, сэр?

– Насколько важно посвящать конгресс во все подробности?

– Вы хотите, чтобы я ради вас солгал конгрессу, сэр? Господин президент, вы назвали меня наивным. Два дня назад у меня на руках умер человек, сержант ВВС. Он оставил семерых детей. Скажите мне, сэр, если я отказываюсь пойти на то, чтобы это отягощало мою совесть, значит, моё поведение является наивным?

– Вы не имеете права так говорить со мной.

– Поверьте, сэр, это не доставляет мне никакого удовольствия. Но лгать ради вас я отказываюсь.

– Однако вы пошли на то, чтобы скрыть имена тех, кто...

– Кто выполнял ваши распоряжения, считая их законными? Да, господин президент, на это я готов пойти.

– Что тогда случится со страной, Джек?

– Я согласен с вами, что ещё один скандал не принесёт ей пользы, но это политический вопрос. По этому поводу вам следует поговорить с другими. Моя задача заключается в том, чтобы обеспечивать правительство информацией и выполнять определённые поручения исполнительной власти. Я представляю собой инструмент политики. Такую же роль играли те, кто умер за свою страну, и они имеют право надеяться, что их жизни окажутся более ценными для правительства, которому они служили. Это были люди, господин президент, главным образом молодые парни, и они согласились выполнить поставленное перед ними задание потому, что их страна – вы, сэр, – считала это важным. Они не знали, что в Вашингтоне есть враги. Они не подозревали об этом, и многие из них поэтому погибли. Сэр, когда люди надевают на себя военную форму, от них требуется дать клятву, заявить, что они будут верно и преданно служить своей стране. Разве где-то не написано, что и страна обязана отвечать им тем же? Такое случилось не в первый раз, но раньше я не имел к происшедшему отношения, а теперь я отказываюсь лгать, сэр, ради того, чтобы защитить вас или кого-либо другого.

– Я не знал этого, Джек. Честное слово, не знал.

– Господин президент, по моему мнению, вы – достойный человек. Тогда растолкуйте мне, сэр, разве ваше объяснение снимает с вас ответственность? – Джек замолчал, и тишина была ответом на его вопрос. – Вы хотите встретиться с конгрессменами, прежде чем я поставлю их в известность о происшедшем?

– Да. Вы не могли бы подождать в приёмной, пока я беседую с ними?

– До свиданья, господин президент.

Джек провёл час, не находя себе места, дожидаясь, пока Трент и Феллоуз выйдут из Овального кабинета. Они поехали с ним в Лэнгли молча, не разговаривая в машине, и все трое вошли в кабинет директора Центрального разведывательного управления.

– Судья, – произнёс Трент, – это может оказаться самой значительной службой, которую вы сослужите стране.

– При создавшихся обстоятельствах... – судья Мур сделал паузу, – разве я мог поступить иначе?

– Вы могли оставить их там на произвол судьбы, и они все погибли бы, или могли предупредить противную сторону, что мы приступаем к их спасению, – заметил Джек. – В этом случае меня бы не было здесь сейчас. За это, судья, я в долгу перед вами. Вы могли не принимать никаких мер, чтобы опровергнуть обман.

– И жить после этого в мире с самим собой? – На лице судьи Мура появилась странная улыбка, и он покачал головой.

– Итак, как обстоит дело с операциями? – спросил Райан. Он не знал, о чём шёл разговор в Овальном кабинете, и заставил себя не заниматься догадками.

– Их не было, – ответил Феллоуз. – В соответствии с правилом о проведении тайных операций вы сделали то, что надлежало сделать, – согласен, это случилось с опозданием, но нас всё-таки поставили в известность. Нам не нужен новый скандал, и, судя по тому, как развиваются события, ситуация постепенно успокоится. С политической точки зрения аргументация не слишком убедительная, зато с юридической она, непоколебима.

– Самое невероятное заключается в том, что операция почти увенчалась успехом, – заметил Трент. – Ваш «Кэйпер» был прекрасной идеей, и я надеюсь, что это будет продолжаться.

– Будет. Вся операция оказалась успешной, – впервые заговорил Риттер. Действительно успешной. Нам удалось начать борьбу за власть внутри картеля, в которой приняли участие его главари. Убийство Эскобедо поставило последнюю точку – впрочем, нет, если борьба продолжится. После гибели ряда главарей наркобизнеса не исключено, что колумбийцы сумеют действовать против картеля более успешно. Нам необходима такая возможность. Мы не можем допустить, чтобы нас лишили её.

– Согласен, – кивнул Джек. – Такая возможность нам действительно необходима, но нельзя превращать её в государственную политику, черт побери!

– Джек, скажи мне, что правильно, а что – нет, – попросил судья Мур. – Сегодня ты вроде как эксперт по этому вопросу, – добавил он без особой иронии.

– Мы живём в стране, которая считается демократической. Мы обязаны информировать народ или, по крайней мере, информировать их. – Джек сделал жест в сторону конгрессменов. – Когда правительство принимает решение ликвидировать людей, угрожающих его интересам или интересам его граждан, не обязательно прибегать к убийствам. По крайней мере, не всегда. Я не уверен, где следует провести разграничительную черту, но это и не входит в мои обязанности. Другие люди должны сообщить нам об этом.

– Ну что ж, придёт январь, и такие проблемы будут решать другие, – заметил судья Мур. – Значит, все согласны? Все заканчивается здесь, верно? Обойдёмся без политического футбола?

Трудно представить двух людей, которые по своим политическим взглядам больше отличались бы друг от друга, чем «голубых кровей» уроженец Новой Англии и замкнутый мормон из Аризоны, но оба кивнули в знак согласия.

– Никаких игр по этой проблеме, – сказал Трент.

– Это причинит вред стране, – поддержал его Феллоуз.

– И то, что мы только что сделали... – прошептал Джек. – Что бы это ни значило...

– Вы здесь ни при чём, – заметил Трент. – Мы все, остальные, занимались этим.

– Отлично, – фыркнул Джек. – К тому же меня здесь скоро не будет.

– Вы так считаете? – поинтересовался Феллоуз.

– Не совсем так, доктор Райан. Нам неизвестно, кого собирается назначить на пост директора новый президент, скорее всего политика, который ему нравится.

– Я знаком со списком кандидатов, – произнёс Трент.

– Однако меня в этом списке нет, можете не сомневаться. Он не любит меня, – пояснил Райан.

– Ему совершенно необязательно любить вас, и он не собирается назначать вас директором ЦРУ. Однако вы останетесь в Лэнгли, – сообщил ему Трент. Скорее всего, на посту заместителя директора, подумал конгрессмен.

– Посмотрим, – пожал плечами Феллоуз. – Что, если в ноябре все обернётся по-другому? Фаулер может ещё потерпеть неудачу.

– Можешь положиться на меня, Сэм, – ответил Трент. – Если такое случится, то случится и это.

– Впрочем, есть ещё и дикая карта, – напомнил им Риттер.

– Я уже обсуждал эту проблему с Биллом Шоу, – сказал судья Мур. – Странное дело. Оказывается, он нарушил всего один закон – это незаконный въезд в страну.

Все полученные им данные не являются секретными. Поразительно, правда?

Райан покачал головой и уехал с работы пораньше. У него была назначена встреча с юристом, который скоро займётся созданием благотворительного фонда: целью этого фонда станет обеспечить образование семи детей, живущих во Флориде.

* * *

Лёгкие пехотинцы прошли через центр специальных операций в Форт-Макдилле.

Им сообщили, что операция закончилась успешно, взяли подписку о неразглашении, повысили в звании и направили для дальнейшего прохождения службы. Всех, кроме одного.

– Чавез?

– А-а, мистер Кларк.

– Хотите, пообедаем вместе?

– Здесь есть поблизости хороший мексиканский ресторан?

– Думаю, отыщем.

– По какому случаю торжество?

– Поговорим о найме на работу, – предложил Кларк. – Там, где я работаю, возникла вакансия. И платят больше, чем вы получаете сейчас. Впрочем, вам придётся пару лет потратить на обучение.

– Да я и сам задумывался об этом, – ответил Чавез. Он пришёл к выводу, что из него может получиться неплохой офицер. Если бы он командовал отделением вместо Рамиреса, может быть... а может быть, и нет. Но ему хотелось убедиться в этом.

– Ты нравишься мне, малыш. Хочу, чтобы ты работал со мной.

Чавез решил подумать над предложением. В худшем случае он бесплатно поужинает.

* * *

Капитана Бронко Уинтерса перевели в эскадрилью истребителей F-15 в Германию. Там он быстро выдвинулся и был назначен командиром эскадрильи. Теперь он стал более спокойным молодым человеком. Он изгнал демонов, преследовавших его после смерти матери. Уинтерс не станет вспоминать прошлое. Ему поручили задание, и он справился с ним.

После жаркого душного лета в Вашингтон пришла холодная унылая осень. Город политических деятелей опустел накануне выборов президента, которые в ноябре будут сопровождаться выборами всех членов конгресса и трети сенаторов, а также назначением сотен политиков на должности в исполнительной власти. В начале осени ФБР раскрыло несколько шпионских организаций кубинцев, но, как ни странно, это не получило политического резонанса. Если арест торговцев наркотиками является успехом полиции, разоблачение шпионской организации рассматривается как недостаток, потому что вообще не следовало допускать возникновения шпионской сети. Эта операция не принесла никакого политического эффекта, если не считать голосов кубинских эмигрантов, которые, можно сказать, и так уже были отданы Фаулеру, потому что он обещал «открыть диалог» с покинутой ими Кубой. После съезда своей партии, по опросам общественного мнения, президент снова вырвался вперёд, однако его предвыборная кампания велась без особого блеска, и он даже уволил двух своих главных политических советников. Но основным было то, что дул ветер перемен, и, несмотря на упорную борьбу за голоса, Дж. Роберт Фаулер сумел одержать верх, набрав их всего на два процента больше. Одни обозреватели считали это выражением воли народа, тогда как другие отнесли за счёт плохой предвыборной кампании обоих претендентов.

Когда всё закончилось, Райан решил, что второе ближе к истине.

Во всём городе и его окрестностях смещённые деятели готовились отправиться по домам или перебраться в юридические конторы, намереваясь остаться в столице.

Конгресс мало изменился, но он редко менялся. Райан оставался в своём кабинете, не зная, назначат ли его заместителем директора ЦРУ по разведке.

Говорить об этом было слишком рано. В одном он был уверен – президент все ещё оставался президентом и, будучи благородным человеком, несмотря на допущенные ошибки, ещё до ухода с этого поста объявит об амнистии тем, кто в ней нуждался. Это будет исполнено, и соответствующие записи появятся в книгах, но мало кто заметит это. После того как ситуация станет ясной для сотрудников Фаулера – этим займётся Трент, – предполагалось, что никто и не заметит.

* * *

В первую субботу после дня выборов Дэн Мюррей вместе с Мойрой Вулф поехал на базу ВВС Эндрюз. Там их ждал реактивный самолёт. Спустя чуть больше трех часов они совершили посадку на базе Гуантанамо. Пережиток испано-американской войны, база Гитмо, как её называли, осталась единственной военной базой США на коммунистической территории, являясь шипом в боку Кастро и досаждая ему ничуть не меньше, чем он сам раздражал своего могучего соседа по другую сторону Флоридского пролива.

Мойра работала в министерстве сельского хозяйства, где была секретарём у одного из кадровых руководителей министерства. Она немного похудела, но Мюррея это не беспокоило. Мойра совершала теперь длительные прогулки и, по мнению психиатра, быстро восстанавливала силы после полученной психической травмы. Она была последней из жертв, и Дэн надеялся, что предстоящая поездка поможет ей ещё больше.

* * *

Значит, сегодня наступил последний день, подумал Кортес. Он был удивлён и расстроен, но примирился с судьбой. Все поставив на карту, он надеялся сорвать огромный куш, однако вместо этого потерпел сокрушительное поражение. Кортес боялся того, что ему предстоит, но старался не показать этого, особенно перед американцами. Его посадили в автомобиль и подвезли к воротам. Впереди он заметил другой автомобиль, но не обратил на это особого внимания.

Вот он, этот высокий забор из колючей проволоки, охраняемый с одной стороны американскими морскими пехотинцами в своих многоцветных маскировочных комбинезонах, а с другой – кубинцами в обмундировании защитного цвета. Может быть, хотя и очень маловероятно, ему удастся убедить своих бывших коллег, что он ещё может сослужить им немалую службу. Автомобиль остановился в пятидесяти метрах от ворот. Сидящий слева капрал вытащил его из машины и снял наручники, по-видимому опасаясь, что Кортес унесёт их с собой на ту сторону, обогатив тем самым коммунистическое государство. Какая мелочная глупость, подумал Феликс.

– Пошли, Панчо, – приказал чернокожий капрал. – Пора домой.

У Кортеса больше не было наручников, и два морских пехотинца, схватив за руки, повели его к воротам, за которыми была его родная страна. Там, на другой стороне, он увидел двух кубинских офицеров, застывших на месте с бесстрастными – пока – лицами. Когда он подойдёт к ним, кубинцы, наверно, радостно обнимут его, что не имеет абсолютно никакого значения. В любом случае Кортес решил вести себя, как подобает мужчине. Он выпрямился и улыбнулся ожидающим его офицерам словно родственникам, встречающим у дверей аэропорта.

– Кортес, – послышался мужской голос. Два человека вышли из караульного помещения рядом с воротами. Мужчину он видел впервые, но женщина...

Феликс резко остановился, и морские пехотинцы, продолжавшие идти, едва не повалили его. Женщина стояла и смотрела на Кортеса пристальным взглядом. Она не произнесла ни единого слова, и Феликс тоже не знал, что сказать. Улыбка исчезла с его лица. Взгляд женских глаз заставил Кортеса сжаться. Он ведь не хотел причинить ей боль. Использовать её – да, но чтобы он...

– Пошли, Панчо. – Капрал толкнул его вперёд. Они стояли уже у самых ворот.

– Да, чуть не забыл, Панчо, это твоё. – Капрал сунул Кортесу за пояс видеокассету. – Добро пожаловать домой, ублюдок. – Последний толчок.

– Добро пожаловать домой, полковник, – обратился к нему старший из кубинцев. Он тепло обнял своего бывшего сослуживца и прошептал:

– Тебе придётся ответить за многое.

Однако прежде чем его увели, Феликс повернулся в последний раз, взглянул на Мойру, неподвижно стоящую рядом с незнакомым мужчиной, и ещё раз подумал о том, что молчание – самое красноречивое проявление страсти. Он не сомневался, что Мойра поняла бы это.