Электронная библиотека » Том Роббинс » » онлайн чтение - страница 13

Текст книги "Натюрморт с дятлом"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 00:45


Автор книги: Том Роббинс


Жанр: Современная проза


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +
57

Минареты, храмы, оазис, пирамиды и даже верблюд отсеялись фильтром ее зрения, словно их и не было вовсе. Взгляд принцессы по многолетней выучке сразу же остановился на буквах. Надпись, которую производитель сигарет по закону обязан был разместить на левой боковой стороне пачки, гласила:

Внимание! Министерство здравоохранения предупреждает:

курение опасно для вашего здоровья.

…гарнитура шрифта, синие чернила на белом фоне – белом, как кожа вокруг голубых глаз Ли-Шери, белом, как когда-то ковер в библиотеке.

В воображении принцессы поплыли зловещие бугры опухолей; нежно-розовые легкие превращались в обугленные головешки; отталкивающего вида вздутия, сочащиеся кровью и выпускающие бесформенные споры, как грибы, вырастали на лужайке здоровых тканей; артерии скручивались, точно завитки опаленных огнем орхидей; сгустки крови, похожие на гнилые помидоры или мозги мертвых мартышек, закупоривали сосуды, и каждый сгусток испускал тоненькие струйки дыма – признаки пожара, который потухнет только вместе со смертью организма.

Ли-Шери крякнула от отвращения. «Блин, – сказала она, повторяя вторую мантру Дятла. – Бернард говорит, что взаперти сигарета – все равно что друг. С такими друзьями, пожалуй, не надо и врагов».

Для принцессы было загадкой, почему люди курят, но ответ на этот вопрос мы найдем очень легко, если посмотрим на глубокий стык природы и культуры, который образуется, когда человек заимствует элементы естественного мира и помещает их в собственный организм.

Три из четырех элементов доступны всем живым существам, тогда как огонь – эксклюзивный подарок людям. Курение – это процесс самого тесного объединения человека с огнем, не вызывающий немедленных фатальных последствий. Каждый, у кого в зубах сигарета, олицетворяет собой Прометея, похитившего огонь у богов и доставившего его на землю. Мы курим, чтобы укротить энергию солнца, умиротворить пламя преисподней, отождествить себя с Божьей искрой, впитать внутреннюю силу вулканов. Нам нужен не табак, но огонь. Затягиваясь сигаретой, мы исполняем своеобразный танец огня – ритуал столь же древний, как молния.

Означает ли это, что заядлые курильщики – религиозные фанатики? Признайте, что некоторая аналогия существует. Легкие курильщика – нагая девственница, сожженная на жертвенном костре.

58

За неимением другой литературы Ли-Шери постепенно прочла весь текст на пачке: «Кэмел: Лучший выбор. Смесь турецких и отечественных сортов табака; Качество: высшее; Произведено: Табачная компания Р. Дж. Рейнольдса, Уинстон-Сэйлем, Сев. Каролина, 27102, США. 20 сигарет с фильтром класса А»; и знаменитая надпись, украсившая заднюю поверхность пачки еще в 1913 году, когда была выпущена первая партия сигарет «Кэмел» (предположительно в год последнего контакта аргонианцев с рыжеволосыми землянами): «Не ищите в пачке премиальных бонусов и призовых купонов, так как стоимость табака в сигаретах марки «Кэмел» не допускает их использования».

Принцесса попыталась сосчитать все «и» в этом предложении, но столкнулась с той же трудностью, которую испытали многие читатели надписи на пачке «Кэмела»: точно посчитать буквы «и» с первого раза не удавалось почти никому. Вглядевшись в верблюда, Ли-Шери рассмотрела в очертаниях его фигуры скрытые контуры женщины и льва. Принцесса на цыпочках приблизилась к окну, поднесла пачку к свету, проникавшему через единственную незакрашенную полоску, и увидела, что слово «ВЫБОР» читается на стекле так же, как на пачке, а не переворачивается наоборот в зеркальном отражении. Это могло бы натолкнуть ее на мысль, что пачка «Кэмела» пересекает пространственную границу, линию раздела между материей и антиматерией, но значимость этого факта как-то сразу не дошла до принцессы. Для нее это было лишь очередной комнатной игрой, такой же, как поиск других верблюдов на пачке (еще два прячутся за пирамидами).

Ли-Шери спросила себя, читал ли Бернард надпись на своей пачке сигарет, решила, что – да, читал, и тотчас почувствовала, как он стал ближе к ней, подобно тому, как ежедневное чтение Библии поддерживало незримую связь между прекрасными дамами и отправившимися в крестовый поход рыцарями.

Просыпаясь по утрам и перед тем, как лечь спать, принцесса читала надписи на пачке, а иногда делала это и днем. Скупые фразы действовали на нее успокаивающе. Они были простыми и честными и не вызывали головокружения в отличие от формулировок на упаковках других продуктов – например, овсяных хлопьев «Привет».

На правом боку коробки «Привета», пестревшей многочисленными и порой тавтологическими заверениями, было написано:

«Если вас не устроило качество и/или исполнение хлопьев «Привет» в этой коробке, укажите свое имя, адрес, суть претензии, уплаченную цену хлопьев и вместе с целым верхом от коробки отправьте по адресу: Дженерал Миллз Инк., а/я 200-1, Миннеаполис, Миннесота, 55460. Ваши деньги будут вам возвращены».

Мало того что в этих словах явно чувствуется оправдательный тон, некая тень сомнения, а упоминание денег способно испортить аппетит, но вдобавок к этому текст оставляет читателя в недоумении, что же имеется в виду под «исполнением» хлопьев «Привет».

Они сегодня не в голосе? Или плохо справляются с управлением на поворотах? А может, у них слишком быстро происходит семяизвержение? Их координация ослабела с возрастом или это просто сезонный спад? Смеются ли наперекор судьбе убитые горем или доведенные до нервного истощения хлопья, веря, что шоу должно продолжаться?

Одно мы можем сказать точно: глядя на эту надпись, хочется со всех ног побежать в кладовку, схватить с полки коробку «Привета», открыть верх (очень аккуратно, чтобы не повредить, ведь если придется отправлять его по почте, он должен оставаться целым), обеими руками надорвать внутренний пакет из вощеной бумаги, перевернуть его вверх тормашками, вытряхнуть небольшое количество жителей страны под названием «Привет» в тарелку, быстренько залить их молоком (считается, что в сухом виде они ничего не «исполняют»), посыпать сахаром, а затем, низко склонившись над тарелкой, внимательно следить, как крошечные, румяные, невесомые овсяные хрустики разнообразной формы, текстуры и оттенков начинают погружаться в молоко с растворенными в нем гранулами сахара, как они намокают, размягчаются и слегка набухают, впитывая влагу. Все это время вы можете думать о тороидной форме – форме циклонов, вихрей, водоворотов, о конфигурации объекта, одновременно и самодостаточного, и непостижимым образом отделенного от себя; вы мысленно вообразите себе кольца, сияющие ореолы, спасательные круги, непрерывный жизненный цикл, вакуум как центр вселенной, а еще лучше, отверстия человеческого тела – все, на что вдохновит вас коллекция этих съедобных колечек; но глядя, как сладкое молоко заполняет дырочки в их середине и они раскисают, теряя четкость контуров, вы, несмотря ни на что, продолжаете испытывать и оценивать критическим взором сей продукт, постоянно задаваясь вопросом: не хуже ли хлопья «Привет» пшеничных хлопьев с пивом? Сгодятся ли они для смеси с пометом летучих мышей в час борьбы? Возьмет ли их в свое шоу Эд Салливан?[66]66
  Салливан (Sullivan) Эд (1902–1974) – ведущий популярного американского телешоу в 1950-х – начале 1960-х гг.


[Закрыть]
Включит ли их в состав своей команды Кнут Рокне?[67]67
  Рокне (Rockne) Кнут Кеннет (1888–1931) – знаменитый игрок и тренер по американскому футболу.


[Закрыть]
И вообще, что и насколько хорошо исполняют эти маленькие засранцы?


В такие минуты становится понятно, что имел в виду человек, сказавший, что готов пройти целую милю ради одной сигареты «Кэмел».

59

Ли-Шери начала сверять время по Хулиетте. Если старушка приносила обед, значит, был полдень, если ужин – шесть часов вечера. Когда Хулиетта выносила горшок, было либо восемь утра, либо восемь вечера – судите сами, имело ли это для принцессы значение. Если Хулиетта вела ее на помывку в ванную комнату на третьем этаже (Макс и Тилли ею почти не пользовались), Ли-Шери знала, что наступила суббота и миновала еще одна неделя. Через девяносто ванн и девяносто намыливаний устрицы Бернарда выпустят на поруки. Хулиетта была часами и календарем принцессы. Время для Ли-Шери имело облик костлявой старухи с расширенными зрачками.

Пространство же определялось для нее не столько стенами мансарды, сколько пачкой «Кэмела». Пачка «Кэмела» представляла собой геометрическое тело в форме параллелепипеда 2 3/4 дюймов в высоту, 2 1/8 дюймов в ширину и 3/4 дюйма в глубину. Представьте себе, как взор принцессы скользит по каждой морщинке на целлофановой обертке; представьте себе напряженный взгляд Ли-Шери, ее глаза, похожие на двух золотых рыбок в банке, где не хватает воды.

Как сторонницу защиты окружающей среды ее, по идее, должен был бы скорее заинтересовать ночной горшок: он не только служил благородной, экологически чистой цели, но и своей округлой формой – столь же биоморфичной, как женская грудь, дыня или луна, – полностью гармонировал с природой. И все-таки именно пачка «Кэмела», вся из сплошных углов и прямых линий (формального эквивалента рационального сознания), рожденная на чертежной доске вдали от озерных камышей, предназначенная своими контурами защитить нас от всего непостоянного, то бишь необъяснимого, да, именно пачка «Кэмела» со своей логической и синтетической геометрией наполняла жизнью воздух в келье добровольной затворницы.

По утрам, примерно за пятнадцать минут до выноса горшка Хулиеттой, Ли-Шери просыпалась на своей койке и неизменно видела перед собой пачку сигарет, затаившуюся, словно зверек. Иногда лачка лежала на резиновом матрасе возле не знающей подушки головы Ли-Шери, будто жемчужина, выкатившаяся из ее уха. Один или два раза принцесса из озорства положила ее в пушистое гнездышко на лобке. Что за диковинная птица отложила это яйцо?

Ли-Шери целыми часами подбрасывала и ловила пачку в воздухе. Она достигла такого мастерства, что могла поймать ее за спиной, из-за плеча, зубами или не открывая глаз.

Порой она вспоминала свои старые чирлидерские номера и включала их в упражнения с пачкой «Кэмела», но чаще всего Ли-Шери просто сидела и держала пачку в руках, вглядываясь в ее экзотические пейзажи. Принцесса заселяла ее, колонизировала и получала уроки выживания. Пересекая пустыню, Ли-Шери научилась правильно заворачиваться в бурнус, как это делали местные жители. Рыжие ведь так легко обгорают. Она узнала, из каких камней можно выжать воду, научилась ценить особенную реальность миражей.

Однажды ей послышался стук дятла, но как она ни старалась, ни одного дупла в стволах пальм так и не нашла. Путешествуя и пешком, и на спине верблюда, Ли-Шери не поднимала глаз. Она искала спички. Она искала на песке следы черных сандалий.

60

Обеды, ужины и ванны сменяли друг друга. Горшок наполнялся и опорожнялся. Весна медленно перешла в лето. К концу июня воздух в мансарде стал таким спертым, что если бы не прохладный ветерок из оазиса, принцесса бы наверняка задохнулась.

Ли-Шери сидела в тени у прозрачного родника и играла со своей любимой пачкой «Кэмела». Дни напролет она подбрасывала и ловила, подбрасывала и ловила ее, а старые зеленые жабы пялились на нее из воды вуайеристским взглядом, способным поглотить красоту и навеки заточить ее в своем плену. Эти выпученные глаза напомнили принцессе Абена Физеля – он ухаживал за ней с точно таким, же взглядом.

К роднику часто приходили кочевники. И мужчины, и женщины носили серебряные украшения ручной работы, мелодично звякавшие, будто кассовый аппарат в сладких грезах лавочника. Их старинные винтовки были длинными, как багры, а глиняные кувшины, которые они наполняли водой, восходили еще к тем временам, когда Иисус был всего лишь проблеском света в Великом Оке. К роднику приходили берберы, а бедуины приводили на водопой своих верблюдов. Приходили и шейхи – нефтяными скважинами они не владели, и сыновья их не учились в Оксфорде, но роскошь их нарядов заставила бы скрючиться от зависти любого шелковичного червя на Востоке. Шейхов окутывало такое густое облако духов, что принцесса порой закашливалась. Всем этим торговцам, разбойникам, танцовщицам, али-бабам и караванщикам она без устали задавала один и тот же вопрос – не встречался ли им на пути рыжеволосый бунтарь? – а они выпрашивали у нее сигареты.

«Я не могу распечатать пачку, – пыталась объяснить Ли-Шери. – Если я ее открою, все это исчезнет. Качество окружающей действительности зависит от того, насколько цельным остается внутреннее видение».

Они презрительно смотрели на нее, как смотрит всякий умный человек, которому хочется покурить, перекусить, выпить чашечку кофе, погладить теплый женский бок или послушать занимательную историю и которого вместо всего этого пичкают философскими рассуждениями.

61

В июле – как раз после того, как король Макс проиграл сорок долларов на игре «Все Звезды», а у Хулиетты закончился кокаин, – Ли-Шери поняла, что ее тело заключило приватное соглашение с луной. При минимуме усилий жизнь принцессы вошла в единый ритм с колесом лунного механизма.

Ночи в мансарде обычно были черны, как сосиски на жаровне пиромана. В этой части света, однако, полная луна вставала на востоке, и когда она светила ярче всего, ее лучик прокрадывался через незакрашенную полоску в окне и пронзал тело спящей принцессы.

К маю принцесса, подобно своим прародительницам, начала регулярно менструировать в новолуние, а в июле заметила, что овуляция у нее происходит с полнолунием, как у всякой здоровой женщины, чьи ночи не оскверняет искусственное освещение. Ли-Шери всегда могла определить, когда наступит момент овуляции, потому что ее вагинальная слизь становилась более вязкой и обильной, чем обычно. Ее железы смазывали колею для Сперм-Экспресса. Конечно, проверка на овуляцию была бы рискованной, так как заряженная яйцеклеткой вагина в порыве энтузиазма могла принять палец исследовательницы за пригодный к эксплуатации фаллос и попытаться затянуть его внутрь. Мужество, если не сказать – героизм, с которым принцесса сопротивлялась соблазну испытать себя, было достойно восхищения, но консистенция слизи неопровержимо доказывала, что Ли-Шери вполне успешно, хоть и без всякого умысла, начала применять на практике лунацепцию.

Узнай об этом Бернард, он как горячий сторонник лунацепции порадовался бы за принцессу, несмотря на очевидную иронию судьбы: теперь, когда месячные у Ли-Шери шли как по расписанию и она точно знала момент овуляции, когда она получила возможность зачать или избежать зачатия по собственному желанию, когда она, наконец, раз и навсегда решила проблему контрацепции, оказалось, что все ее достижения имеют чисто теоретическое значение и совершенно оторваны от практики. Маршрут Сперм-Экспресса не проходил через мансарду дома в Пьюджет-Саунд.

И все-таки принцессе было приятно, что теория Бернарда подтвердилась. Более того, мысль о внутренней гармонии со своими биологическими циклами и их связи с космическим ритмом стала приносить ей чувство покоя и удовлетворенности. Ее поражало, как это луна так глубоко действует на нее с расстояния в двести тридцать девять тысяч миль. На первый взгляд, преобладающее влияние принадлежит Земле, поскольку по размерам она в четыре раза больше Луны. Пойманная на аркан земной гравитации, Луна вращается вокруг Земли без каких бы то ни было шансов удрать. Тем не менее любой материалист, разбуди его хоть среди ночи, скажет вам: то, за что вы держитесь, в свою очередь держит вас. Земля тоже не в силах избежать влияния Луны. Луна дирижирует водным оркестром, стоит на страже беспокойного муравейника наших страстей. В пределах магнитного поля каждый объект оказывает воздействие на все остальные объекты. В конце концов, Луна – это всего лишь объект. Такой же, как золотой мячик. Или пачка сигарет.

Структура даже тех объектов, которые внешне кажутся наиболее плотными, на самом деле представляет собой непрочную связь частиц и волн. Различия и типы взаимодействия между объектами определяются видами помех, которые возникают при наложении частот. Применительно к нашему случаю это означало, что Ли-Шери оказывала влияние на пачку «Кэмела», а пачка – на нее. Естественно, это влияние было связано с физической природой пачки – ее размерами, массой, формой, химическим составом и прежде всего близостью к принцессе, – а вовсе не с украшавшей пачку яркой картинкой. С другой стороны, изобразительные символы также имеют свой вес и значимость, что наглядно демонстрирует нам история религии, и в то же самое время, когда Ли-Шери обнаружила свою непосредственную связь с пачкой «Кэмела» как с объектом (точно в такой же связи она находилась с луной, и точно в такой же связи вы, мои читатели, находитесь с этой книгой, даже если она до смерти вам наскучила), ей удалось раскрыть тайный смысл, заключенный в дизайне пачки, и расшифровать не что иное, как считавшееся давно утраченным послание от рыжеволосых обитателей Аргона.

Возможно, это следует признать самым важным открытием последней четверти двадцатого столетия. В то же время его можно рассматривать и как сальный волос в банке рыбных консервов – то, с чем неизбежно сталкивается всякий дотошный наблюдатель, стремящийся разглядеть каждую мелочь. Платон утверждал, что неизученная жизнь не стоит того, чтобы ее проживать. Царь Эдип не был в этом так уверен.

62

Пройдут недели, много недель, отмеченных калорийной пищей и субботними помывками, прежде чем принцесса Ли-Шери разглядит что-то аргонианское в предмете, рядом с которым проходит цвет ее юности. А покачто лето усердно исполняло свои обязанности. Ежевика разрасталась, чихуахуа часто и тяжело дышали, высунув языки, лопасти вентиляторов вращались по кругу, мансарда нагревалась донельзя. Так же сильно накалялась обстановка на родине Макса и Тилли, но короля с королевой сейчас гораздо больше беспокоило другое (это было ясно всем, кроме Чака, который среди прочего считал, что в мансарде у принцессы функционирует нелегальный радиопередатчик) – самый настоящий бунт разгорелся в стенах картонного дворца в Пьюджет-Саунд.

Хулиетта потребовала прибавки к жалованью. Точнее, она потребовала установить ей оклад, поскольку все семьдесят с хвостиком лет ее службы дому Фюрстенберг-Баркалона она работала за кров и стол и не получала ни гроша. Иногда на имя Хулиетты приходили небольшие суммы из-за границы, но этих денег старушке хватало лишь на то, чтобы изредка побаловать себя приятными мелочами – купить новое бикини или пару теннисных туфель, воскресным днем сгонять в порнокинотеатр или прокатиться на «русских горках». На кокаин этих денег было явно мало.

было явно мало.

Перуанский «снежок», которым была заполнена пластиковая лягушка (его дал Бернарду один знакомый бунтарь, чью жизнь Дятел когда-то спас), в розницу обошелся бы Хулиетте около десяти тысяч долларов, а она беспрерывно нюхала его целых четыре месяца. Теперь же, лишенная этого удовольствия, злая и напуганная, служанка требовала жалованья в размере пятидесяти долларов в неделю плюс возмещения суммы, причитающейся ей где-то с начала века.

– Фол! – вопил король Макс. Его длинное лошадиное лицо перекосилось от лба до подбородка. – Аут! – кричал он. – Крапленые карты! – Его сердечный клапан лязгал так, будто две игрушечные мыши занимались любовью в буфетном ящике, где хранятся ложки.

Пышные телеса королевы побледнели как мел.

– Ох-ох, макаронный бог, – запинаясь, выдавила Тилли. В дальнейшие объяснения она предпочла не вдаваться.

– И думать забудь об этих глупостях! – отрезал Макс.

– Как же, забуду – когда рак на горе свистнет! – отвечала Хулиетта, правда, в переводе ее ответ потерял некоторую долю эмоциональности. – За вами долг!

– Долг-долг, макаронный бог, – пробормотала Тилли. Конец ее речи потонул в дребезжании Максова клапана.

– Без денег работать не буду, – заявила престарелая служанка.

– Ты блефуешь! – не поверил ей король.

– Я объявляю забастовку, – сказала она.

– Ох-ох, макаронный бог, – собралась было подытожить Тилли, но увидела, что остальные и так поняли ее мысль.

63

До мансарды новость о забастовке еще не дошла, внизу же царило смятение. Дело обстояло даже хуже, чем тогда, когда Хулиетта укатила на Мауи: немытые тарелки горами высились в кухне, комки пыли, точно шары перекати-поля, гуляли по всем комнатам, грязное белье кисло в корзине, а качество еды упало до 1,8 пункта по шкале гурмана. Более того, в знак протеста Хулиетта маршировала туда-сюда по дворцу и его окрестностям голышом – на ней не было ничего, кроме рукавиц-прихваток. К счастью, раскинувшиеся на многие акры заросли ежевики скрывали ее от посторонних взглядов, и можно было не опасаться, что случайный прохожий увидит надпись на забастовочном плакате, составленную на таком замысловатом языке, по сравнению с которым сербскохорватский показался бы примитивнее тупо-кретинского. Тем не менее дефиле Хулиетты по крошечной части лужайки, еще не захваченной ежевикой, вызывало у августейшей четы крайне нервное возбуждение.

– После стольких лет Америка ее все-таки развратила, – недовольно бурчал Макс. Неизменная фраза его супруги едва ли нуждается в повторении.

На атмосфере мансарды происходящее почти не отразилось. Хулиетта по-прежнему обслуживала свою молодую хозяйку: с принцессой-то она не ссорилась. Напротив, имея в запасе излишек свободного времени, Хулиетта – в основном от скуки – взялась наносить незапланированные визиты в мансарду, отчего биологические часы Ли-Шери сбились напрочь. Как-то бастующая прислуга приволокла узнице любви кипу журналов, среди которых был номер «Аризонского детектива», по два номера «Авто и водителя» и «Плодов и тарантула», брошюра под названием «Свинина и трихинеллез», свежий выпуск «Ануса джентльмена», а также измочаленный номер журнала «Пипл» с фотографией принцессы на всю страницу. Ли-Шери была заснята в благословенном тропическом краю под пухлолистыми ветвями дерева коа, и ее необычайно прелестные округлые груди придавали невзрачной футболке с надписью «Спасите китов» прямо-таки топографическое великолепие. В мечтательном взгляде ее высочества сквозила идея о современной монархии Мю. Потребовалось пятнадцать раундов боя с соблазном приобщиться к литературе, прежде чем принцесса, твердо решившая не читать ничего, кроме текста на пачке «Кэмела», отослала прессу вместе с почтальоншей обратно вниз.

В другой день Хулиетта притащила в мансарду Прекрасного Принца вместе с террариумом и прочим добром. Старуха упрямо твердила, что жить без общения хоть с каким-нибудь живым существом вредно для здоровья. На этот раз принцесса уступила. Во-первых, она подозревала, что во всех вопросах, связанных с лягушками, Хулиетта обладает тайным знанием, и к ее совету стоит прислушаться. Во-вторых, Ли-Шери сделала логический вывод, что рядом с Бернардом скорее всего тоже есть какая-нибудь живая душа – муха, блоха, мышь, таракан, муравей, – хоть что-то, что согревает своим дыханием воздух в его камере, а потому, оставив Прекрасного Принца в мансарде, она не нарушит свою клятву во всем повторять образ жизни возлюбленного. Принцесса лишь настояла, чтобы Хулиетта следила за повседневными нуждами жабы так же, как в своей роли суррогатной тюремщицы она ухаживала за принцессой.

Если принцесса и не заметила, что в последнее время Хулиетта посещает мансарду, как говорится, au naturel,[68]68
  нагишом, в чем мать родила (фр.).


[Закрыть]
то это лишь из-за того, что сама не носила и нитки с тех пор, как установилась июньская жара. Когда же Ли-Шери наконец услышала о забастовке, это известие немало ее позабавило. Она прекрасно знала мнение своего отца о том, что в Америке все (за вероятным исключением центрового «Сиэтл суперсоникс» Джека Сик-мы) получают слишком много денег, и сочла, что редкие пинки под зад, подобные этому, пойдут ее царственному папеньке только на пользу. Тем не менее она ощутила резкий укол совести, вспомнив, что Бернард не очень-то верил в роль профсоюзов. Не то чтобы Дятел возражал против забастовок – он вообще одобрял все, что не давало жизни застаиваться и превращаться в болото, – но, по его убеждению, время, когда профсоюзы служили эффективным средством борьбы с пороками крупного бизнеса, давно миновало, а профсоюзы сами превратились в крупный бизнес и даже, пожалуй, превзошли его по остроте смрада, которым веяло от корыстных сделок и цветущего буйным цветом двурушничества. Синдром гавайских мангустов повторялся снова и снова. Кто должен контролировать тех, кто контролирует тех, кто занимает место наверху?

В то время как хаос на козлиных ногах скакал по кухонному линолеуму, в голове Ли-Шери созрели различные мысли о труде и управлении обществом. Вскоре, однако, они развеялись. Несмотря на акцию протеста, объявленную старой хрычовкой, и общество Прекрасного Принца, главным предметом внимания Ли-Шери оставалась пачка «Кэмела». Она увлекала принцессу в таинственную страну пирамид.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации