Текст книги "Расслабься. Гениальное исследование о том, как вовремя взятая пауза в разы увеличивает ваши результаты"

Бесспорно, достижения в области обработки данных, совершенства датчиков, объёма хранения данных и качества программного обеспечения жизненно важны. Но они никогда не достигли бы такой степени важности без революции в области соединений. Речь идёт о ёмкости и скорости Всемирной сети, включающей в себя как наземные, так и подводные оптоволоконные кабели и различные беспроводные системы, являющиеся основой Интернета, а также мобильную телефонию. За последние двадцать лет прогресс в этой области также двигался в темпе, близком к закону Мура.

В 2013 году я посетил город Чаттанугу, штат Теннесси, прозванный «Гиг-городом» после того, как там был установлен самый быстрый на тот момент интернет-сервис в Америке – сверхскоростная оптоволоконная сеть, передающая данные со скоростью один гигабит в секунду. Это примерно в тридцать раз превышает среднюю скорость Интернета в обычном городе США. Согласно отчёту в «Нью-Йорк Таймс» от 3 февраля 2014 года, «загрузка двухчасового фильма высокой чёткости в Чаттануге заняла всего 33 секунды по сравнению с 25 минутами при средней скорости широкополосного соединения в остальных частях страны». Когда я был в этом городе, там как раз обсуждали выступление необычного дуэта, с применением технологии видеоконференций со сверхнизкой задержкой. Чем меньше задержка, тем незаметнее паузы, даже если два человека разговаривают друг с другом, находясь в разных городах. Благодаря новой сети в Чаттануге задержка была настолько низкой, что человеческое ухо не могло её уловить. Для демонстрации этого эффекта Боун Бернетт, лауреат премии «Грэмми», исполнил «The Wild Side of Life» с Чаком Мидом, основателем группы BR549, для аудитории в 4000 человек. Только Бернетт исполнял свою партию в студии Лос-Анджелеса, а Мид – на сцене в Чаттануге. Как писал сайт Chattanoogan.com, трансконтинентальный дуэт стал возможен, потому что задержка новой оптоволоконной сети Чаттануги составляла 67 миллисекунд – иными словами, аудио– и видеосигналы прошли 2100 миль от Чаттануги до Лос-Анджелеса за четверть секунды – так быстро, что человеческое ухо не смогло уловить небольшую задержку передачи звука.

– Такой дуэт стал возможным благодаря серии ускоряющихся прорывов в технологиях, в частности в науке об оптоволоконной связи, произошедших за несколько последних лет, – объяснил феномен Фил Баксбаум, профессор естествознания на физическом факультете Стэнфордского университета. Баксбаум специализируется на лазерной науке (именно она лежит в основе оптической связи) и в своё время был президентом Оптического общества. В начале карьеры, в 1980-х годах, он работал в Bell Labs. В те дни использовали команду под названием «пинг», чтобы выяснить, «проснулся» ли компьютер, с которым они хотели общаться в другой части здания Bell Labs. Пинг отправлял электронное сообщение, оно отражалось от другого компьютера и отвечало, находится ли компьютер в спящем режиме или готов к двусторонней беседе. Каждый пинг занимал определенное время, требовавшееся электрическому импульсу, чтобы пройти по проводам туда и обратно.

– Я не использовал пинг уже более десяти лет, – признался мне Баксбаум за завтраком в сентябре 2015 года. – Но ради забавы на днях сел за компьютер у себя дома в Менло-Парке и пинговал кучу компьютеров по всему миру. Просто чтобы увидеть, как быстро пинг может пройти туда и обратно… Я пинговал компьютеры в Анн-Арборе, штат Мичиган, в Имперском колледже Лондона, в Институте Вейцмана в Израиле и в университете Аделаиды в Австралии. Это удивительно – скорость оказалась чуть более половины скорости света!

Что составляет, добавлю от себя, 200 миллионов метров в секунду.

Таким образом, импульс шёл от нажатия клавиши на компьютере Баксбаума в его локальный оптоволоконный кабель, затем в наземный и подводный кабели и после этого в компьютер, находящийся на другом краю Земли. И всё это на скорости, лишь вполовину уступающей скорости света.

– Мы уже достигли половины скорости, которую нам позволяют законы физики. Попытки ускорять процесс и дальше уменьшают результативность каждого нового решения, – констатировал Баксбаум. – За двадцать лет мы прошли путь от «возможно, неплохой идеи» до результата, близкого к ограничению законами физики. С помощью пинга я узнал, как близко к границам дозволенного законами физики мы подобрались, что поразительно. Настоящая революция…

Революция произошла, по словам профессора, благодаря всё тому же закону Мура, который неуклонно ускоряет скорость передачи данных и голоса по волоконно-оптическим кабелям:

– И скорость, с которой мы можем передавать данные по подводным кабелям, продолжает расти.

В изложении Баксбаума краткая версия истории ускорения выглядит примерно так: мы начали посылать голос и данные на цифровой радиочастоте по коаксиальному кабелю, сделанному в основном из медного провода. Тот самый кабель, который кабельная или телефонная компания когда-то привела в ваш дом и в коробку на телевизоре. Тот же коаксиальный кабель использовали для передачи голоса и данных под океаном во все концы земного шара.

А затем учёные в таких местах, как Bell Labs и Stanford, начали пробовать для передачи голоса и данных лазеры. Информацию посылали в виде световых импульсов через оптические волокна – длинные, тонкие и гибкие стеклянные трубки. Начиная с конца 1980-х и начала 1990-х годов новая технология превратилась в стандарт. Первые оптоволоконные кабели были сделаны из цепочек соединённых кабелей, и многие из них в таком виде дожили до сегодняшнего дня. Пройдя определённое расстояние, сигнал ослабевает. Чтобы продолжить путь, он должен попасть в блок усилителя, где будет превращён из света в электронный сигнал, усилен, затем преобразован обратно в свет – и отправлен дальше.

Со временем отрасль открыла новые способы использования химикатов и сращивания оптоволоконных кабелей для увеличения пропускной способности и передачи светового сигнала, который никогда не ослабеет.

– То был гигантский прорыв, – вспоминал Баксбаум. – По мере внутреннего улучшения материалов отрасль смогла избавиться от блоков электронного усилителя и проложить непрерывные, сквозные оптоволоконные кабели от Америки до Гавайев, от Китая до Африки и от Лос-Анджелеса до Чаттануги.

Прорыв обернулся ещё более нелинейным ростом. В том числе возможностью потоковой передачи фильмов прямо в вашу квартиру. Та революция породила широкополосный Интернет.

– Как только исчезла необходимость разбивать лазерный сигнал ради его усиления, скорость передачи данных вышла за рамки свойств и ограничений электричества и стала опираться исключительно на свойства света, – объясняет Фил Баксбаум и заключает: —Так что мы, ребята из лазерных технологий, действительно можем создавать классные вещи.

Тем временем исследователи находили всё новые и новые способы передачи дополнительной информации с помощью лазеров и стекла. В том числе так называемое мультиплексирование с временным разделением: включение и выключение света, или пульсация лазерного потока, для создания большей мощности. Кроме того, появились мультиплексирование с разделением по длине волны, использование различных цветов для одновременной передачи разных телефонных разговоров, а позже и комбинации всех факторов. Исследователи не остановились в своей работе по ускорению сигнала.

– История последних двадцати лет состоит из этапов, в которых мы продолжаем искать – и находим – более быстрые и качественные способы разделения различных свойств света для передачи максимального количества информации, – объясняет Баксбаум. – Скорость передачи по подводному кабелю сегодня составляет триллионы бит в секунду. Впрочем, – добавил профессор, – в какой-то момент вы всё же сталкиваетесь с законами физики. Однако предел ещё не достигнут.

В наше время компании экспериментируют не только со способами изменения импульса или цвета потока для создания большей информационной ёмкости, но и с новыми способами формирования света, которые способны доставлять более ста триллионов бит в секунду по оптоволоконным линиям.

– Мы приближаемся к тому, чтобы передавать едва ли не бесконечные объёмы информации при почти нулевых затратах: это и есть тот самый тип нелинейных ускорений, – утверждает Фил Баксбаум.

Хотя большинство людей сейчас используют новую мощь главным образом для потокового просмотра фильмов, ускорение начинает влиять на все сферы нашей жизни. Сегодня в пять часов утра я заказал книгу в Amazon – и уже вечером мне её доставят…

Как бы ни были мощны оптоволоконные наземные и морские кабели, они – лишь часть отрасли подключения. Чтобы полностью раскрыть революционные возможности в области мобильной связи, необходимо увеличить скорость и охват беспроводных сетей.

К этому приложили руку многие игроки, начиная с AT&T, сделавшей ставку на технологии, о которых тогда мало кто знал. Это произошло в 2006 году, когда главный операционный директор компании и будущий генеральный директор Рэндалл Стивенсон заключил негромкую сделку со Стивом Джобсом, сделав AT&T эксклюзивным поставщиком услуг связи для iPhone в США. Стивенсон знал: соглашение потребует увеличения пропускной способности сетей AT&T, но не представлял себе и половины масштабов. Тем временем iPhone набирал популярность, а потребность в увеличении пропускной способности возросла настолько, что в AT&T столкнулись с огромной проблемой. В итоге пришлось увеличить пропускную способность практически за одну ночь, используя ту же базовую линию и беспроводную инфраструктуру, которой они располагали. Иначе каждый, кто купил iPhone, начал бы сталкиваться с пропущенными вызовами из-за перегрузки Сети. На кону была репутация не только AT&T, Стив Джобс впоследствии тоже не купался бы в славе, если бы его инновационный телефон продолжал пропускать звонки.

Чтобы справиться с проблемой, Рэндалл Стивенсон обратился к директору по стратегии Джону Доновану, а Донован, в свою очередь, привлек Криша Прабху – нынешнего президента AT&T Labs.

Доновану есть что вспомнить.

– Был 2006 год, и Apple вела переговоры о контрактах на обслуживание iPhone. Никто не сталкивался с подобными устройствами прежде. Тем не менее мы решили сделать ставку на Стива Джобса. Когда телефон впервые поступил в продажу в 2007-м, в нём были только приложения Apple, и он работал в сети 2G. По нынешним меркам очень маленькая пропускная способность, но её было достаточно, потому что люди скачивали лишь несколько официальных приложений, которые поставлялись с телефоном.

Но затем Джобс, вняв совету венчурного инвестора Джона Доерра, решил открыть iPhone для разработчиков по всему миру.

«Привет, AT&T! Теперь ты меня слышишь?»

– Когда в 2008–2009 годах начал функционировать магазин приложений, вместе с ним начал расти спрос на передачу данных, – вспоминает Донован, – а у нас был эксклюзивный контракт на обеспечение пропускной способности, однако никто не ожидал роста потребностей такого масштаба.

Спрос просто взорвался. За считаные годы он вырос на сто тысяч процентов. Для сравнения представьте, к примеру, что через мост «Золотые ворота» пустили на 100 000 % больше автомобильного трафика.

– Итак, – продолжает Донован, – мы столкнулись с проблемой. У нас было устройство, о котором вчера никто не знал, а сегодня оно уже нужно всем и каждому. И проблема пропускной способности выросла пропорционально: от размеров муравья – до настоящего слона.

Стивенсон настоял, чтобы AT&T предлагала услуги неограниченной передачи данных, текстовых и голосовых сообщений. Европейцы пошли другим путем, ограничив трафик связи, и это был плохой ход. Отступление под натиском спроса на новейшие технологии загоняло их в тупик, когда они сталкивались с операторами, способными предложить безлимитные тарифы. Короче говоря, Стивенсон оказался прав, но у AT&T выявилась ещё одна проблема: как расширить пропускную способность без моментального – и значительного – расширения инфраструктуры, что было физически невозможно.

– По мнению Рэндалла, никогда нельзя мешать спросу, – говорит Донован. – Просто примите рост спроса как факт. Примите, но, тем не менее, выясните, как можно быстро удовлетворить этот спрос, прежде чем какой-то новый бренд мобильной связи погибнет из-за массовых пропущенных звонков, вызванных ограничениями пропускной способности.

Никто в компании этого не осознавал, но тот момент стал переломным для AT&T, и Стив Джобс внимательно следил за её действиями из своей штаб-квартиры Apple, ожидая следующего хода.

– Нам надо было работать сразу с некоторыми экспонентами, – вспоминает Донован. – И я знал, что не смогу достичь желаемого результата, полагаясь исключительно на закон Мура. Развернуть масштабное физическое решение – для этого потребуется слишком много времени. Необходимо было найти самый оперативный ответ – следовательно, оставалось взяться за софт. Мы первыми внедрили программную сеть. Подключили к делу всех, кого смогли привлечь к разработке кода, а затем обратились к нашим поставщикам «железа», сообщив им, что переходим к улучшению программного обеспечения.

Когда я попросил Криша Прабху рассказать о программных сетях, он начал с простого примера:

– Подумайте о калькуляторе в вашем телефоне. Эта программа создаёт виртуальный эффект аппаратного обеспечения – настольного калькулятора – с помощью кода. Или, скажем, фонарик в вашем iPhone – тут тоже программа, использующая базовое оборудование для создания виртуального фонарика.

А в Сети, как объяснил Прабху, это означает создание огромного количества новой ёмкости для передачи данных, как текстовых, так и голосовых. Причём используются одни и те же сетевые коммутаторы, провода, микросхемы и кабели, но их, все вместе, заставляют работать лучше и быстрее, виртуализируя операции с помощью той же современной магии: программного обеспечения. Лучший наглядный пример – вообразить телефонные провода в виде шоссе, а затем представить, что по нему движутся исключительно беспилотные машины с компьютерами «за рулём», и, следовательно, никто ни с кем не сталкивается. Если бы это было так, можно было бы уместить на трассе гораздо больше автомобилей, ведь они могли бы ехать со скоростью под сотню миль в час на расстоянии шести дюймов друг от друга.

Когда вы берёте электрическую энергию, проходящую через медный провод, оптоволоконный кабель или мобильный передатчик связи, и обрабатываете электронный сигнал с помощью кода, появляется намного больше способов для того, чтобы манипулировать энергией, создавая гораздо большую мощность за пределами традиционных ограничений и норм безопасности, встроенных в физическое оборудование.

И дальше Прабху продолжил аналогию:

– Как и в случае шоссе с беспилотными машинами, позволяющими заметно увеличить трафик, вы можете взять тот же медный провод, предназначенный для одновременной передачи двух голосовых телефонных звонков, и заставить его передавать восемь потоков видео, оптимизируя систему передачи данных. Ведь программу, в отличие от оборудования, можно быстро адаптировать и изменить. Итак, разделив аппаратные компоненты и заставив их действовать по-новому, мы превратили аппаратное обеспечение в товар. А затем создали базовую систему для маршрутизатора и назвали её ONOS – операционной системой для работы с открытыми сетями.

Теперь пользователи могли писать на ней свои программы для повышения производительности.

– Софт, – подвёл черту нашей беседе Джон Донован, – обладает мощью и гибкостью, которые превосходят всё, что может предложить физическая аппаратура. Поскольку программное обеспечение лучше, нежели оборудование, улавливает новую мудрость. Ведь что, по сути, мы сделали? Усилили закон Мура с помощью специально написанного кода. До того он рассматривался как волшебный ковёр-самолет, на котором все мы летели. А затем мы обнаружили, что программное обеспечение способно здорово увеличить его скорость.

Потребителей поразили скорость и интенсивность технологического прорыва в области связи и сетей. Тем временем революция продолжала движение, и кто-то должен был объединить все технологии в телефоне, чтобы их можно было просто носить в кармане. И сложно назвать кого-то более значимого для концентрации этих технологий в мобильном телефоне, чем Ирвин Джейкобс. В пантеоне великих новаторов, открывших эру Интернета – Билл Гейтс, Пол Аллен, Стив Джобс, Гордон Мур, Боб Нойс, Майкл Делл, Джефф Безос, Марк Андреессен, Энди Гроув, Винт Серф, Боб Кан, Ларри Пейдж, Сергей Брин и Марк Цукерберг, – оставьте несколько строк для Ирвина Джейкобса. Заодно добавьте Qualcomm в список значимых компаний, о которых, правда, вы вряд ли слышали.

Для мобильных телефонов Qualcomm – то же самое, что Intel и Microsoft, вместе взятые, для настольных компьютеров и ноутбуков. Qualcomm – ключевой изобретатель, разработчик и производитель микросхем и программного обеспечения для портативных смартфонов и планшетов. Чтобы оценить, насколько закон Мура продвинул технологии вперед, посетите музей Qualcomm в штаб-квартире в Сан-Диего и посмотрите на первый мобильный телефон, который даже и мобильным не назовешь: в 1988 году он представлял собой небольшой чемодан с трубкой.

Поскольку сегодня Qualcomm не продаёт свою продукцию потребителям и работает только с производителями телефонов и поставщиками услуг, мало кто знает о Джейкобсе и его роли в запуске мобильной телефонии. Между тем, эта история стоит короткой репризы.

Как Ирвин Джейкобс объяснил мне в интервью, когда мы сидели в кофейне в вестибюле штаб-квартиры Qualcomm, у него была и остаётся одна главная цель в жизни:

– Хочу, чтобы у каждого человека на планете был свой номер мобильного телефона.

Сейчас Джейкобсу восемьдесят два года. Но до сих пор он сохранил странное упрямство, замаскированное «дедушкиной» улыбкой и тёплым поведением. Упрямство, присущее великим новаторам, которых раньше принимали за сумасшедших: «Здравствуйте, очень приятно познакомиться! А теперь убирайтесь с дороги, пока я не сокрушил вас вместе с вашим бизнесом. Ах да, и хорошего дня!».

Сегодня мы забываем, что в 1980 году мысль о том, чтобы у каждого в руках мог быть телефон, да ещё и со своим личным номером, была, мягко говоря, необычной. И вряд ли её реализацию в обозримом будущем можно было назвать неизбежной.

Ирвин Джейкобс служил профессором инженерного дела в Массачусетском технологическом институте, где стал соавтором учебника по цифровой связи. В 1966 году его соблазнил прекрасный климат Сан-Диего, и он занял должность в Калифорнийском университете. А вскоре после переезда вместе с несколькими коллегами создал консалтинговую компанию по телекоммуникациям, которая называлась Linkabit. Компания открылась в 1968 году, но позднее Джейкобс её продал.

…В 1980-х бизнес мобильных телефонов только начинал развиваться. Первое поколение, телефоны 1G, были аналоговыми устройствами, принимавшими и передававшими сигнал по FM-радиоволнам. Каждая страна разрабатывала собственные стандарты, и в Европе, первоначальном лидере технологии, такое разнообразие затрудняло перемещение по континенту.

Следующее поколение телефонов – 2G – было основано на новом европейском стандарте для цифровых сотовых сетей, который назывался GSM (глобальная система для мобильных устройств) и использовал TDMA (многостанционный доступ с временным разделением) в качестве протокола связи. В 1987 году все европейские правительства ввели в действие общий стандарт GSM, который давал возможность пользователям не только перемещаться, но и совершать и принимать звонки в любой стране Западной Европы. Европейцы попытались склонить и весь остальной мир использовать этот стандарт, продвигаемый такими континентальными компаниями, как Ericsson и Nokia.

Примерно в то время, когда всё это происходило (точнее, в 1985-м), Джейкобс с коллегами основали телекоммуникационный стартап под названием Qualcomm. Одним из первых клиентов Qualcomm стала Hughes Aircraft, американская авиастроительная компания.

– Hughes Aircraft обратились к нам с проектом, – вспоминал Джейкобс. – Они подали в FCC предложение для системы мобильной спутниковой связи, а затем, придя к нам, в Qualcomm, спросили: можем ли мы предложить для проекта какие-либо технические улучшения?

Основываясь на предыдущих исследованиях, Джейкобс подумал, что так называемый протокол множественного доступа с кодовым разделением каналов, или CDMA, может стать технологическим шагом вперёд, поскольку способен значительно увеличить пропускную способность беспроводной сети. А следовательно, сделать мобильную телефонную связь доступной гораздо большему числу людей. То есть поддерживать число абонентов на один спутник больше, чем предписывается европейским протоколом TDMA. Однако в то время европейская GSM и её американские эквиваленты на основе TDMA находились в начальной фазе роста, поэтому почти каждый инвестор задавал Джейкобсу один и тот же вопрос: «Зачем нам нужна ещё одна беспроводная технология, когда GSM и TDMA выглядят достаточно эффективными?»

Как объяснил Джейкобс, и CDMA, и TDMA отправляли несколько звонков по одной радиоволне. CDMA, однако, могла к тому же использовать естественные паузы в разговоре, чтобы передавать больше звонков одновременно. Это называется «расширенным спектром», когда каждому вызову назначается код, который вначале разбрасывается по широкому частотному спектру, а затем восстанавливается на приёмной стороне. В данном случае применялось очень сложное программное кодирование, и оно позволяло нескольким абонентам одновременно занимать один и тот же спектр. Расширенный спектр уменьшал помехи, создаваемые разговорами с других сотовых станций.

С TDMA, напротив, каждый телефонный звонок занимал собственный слот, что ограничивало возможности масштабирования: в конечном итоге у оператора мобильной сети не хватило бы места, если позвонить в одно и то же время попытались бы слишком многие. Разумеется, любая сеть может испытывать перегрузки, но в стандарте TDMA для создания такой «пробки» понадобилось бы гораздо меньше абонентов.

Так что в целом стандарт CDMA обещал значительно более эффективное использование спектра – кстати, позже он станет поддерживать передачу широкополосных данных по беспроводным сетям. Короче говоря, если TDMA был очередной ступенью развития связи, то CDMA можно было назвать следующей лестницей. И Джейкобс догадывался, что рано или поздно это преимущество сыграет им на руку.

Ещё во времена Linkabit Джейкобс с коллегами работали с одной из трёх сетей, участвовавших в первой демонстрации Интернета в 1977 году. Поэтому могли предполагать, что когда-нибудь сотовые телефоны окажутся подключены к Интернету. Однако, когда Ирвин Джейкобс и Кляйн Гилхаузен предложили свой альтернативный стандарт связи, телефонная индустрия заявила, что их решение слишком сложное, дорогостоящее и сомнительное с точки зрения дополнительных возможностей. Кроме того, сколько людей в начале 1990-х верили, что вы сможете выйти в Интернет с мобильного телефона? В ту пору для счастья было достаточно просто стабильной связи. Тем временем Hughes забросила свой проект, позволив молодому стартапу Qualcomm сохранить за собой права на интеллектуальную собственность и патенты его технологий, разработанных для мобильной телефонии.

Откровенно говоря, для Hughes Aircraft это оказалось неудачным шагом – ведь Джейкобс не сдался.

– Итак, летом 1993-го мы выпустили временный стандарт CDMA, но не смогли убедить ни одного производителя телефонов сделать телефон с этим стандартом, – продолжал вспоминать Ирвин Джейкобс. – Мы сами создали микросхемы, программное обеспечение, телефоны и инфраструктуру стыковочных станций, потому что никто другой не смог бы этого сделать.

Тем не менее в сентябре 1995 года Джейкобс убедил-таки гонконгскую телефонную компанию Hutchison Telecom использовать новый стандарт и телефоны CDMA Qualcomm, сделав Qualcomm первым в мире крупным коммерческим оператором CDMA.

– До этого все весьма скептически относились к тому, что CDMA способен работать в коммерческих условиях, – заметил он. – Был октябрь 1995 года, а уже в 1996-м Южная Корея начала использовать наши телефоны, сделанные в Сан-Диего. Качество голосовой связи было лучше, число пропущенных звонков – меньше, и стандарт мог передавать как голосовые, так и иные данные в большем объёме, нежели TDMA.

Это стало началом борьбы между протоколами CDMA и TDMA. В то время 2G-телефонам была доступна передача разве что голосовых данных и небольших текстов, но популярность Интернета росла. Так что скоро операторы вместе с производителями признали необходимость эффективного беспроводного доступа в Интернет и предложили сотовую связь третьего поколения, или 3G, позволившую эффективно передавать большие объёмы данных и телефонии. Так началась глобальная война телефонных стандартов связи.

В конце концов Джейкобс победил, а европейский стандарт GSM/TDMA проиграл. Они проиграли, потому что их технология могла использовать лишь ограниченную часть спектра. CDMA же позволял передавать намного больше информации – и вскоре благодаря Интернету у нас появилось множество данных, которые нужно было передавать.

Сегодня мы не вспоминаем о той «войне», между тем она была весьма жёсткой. Изобретённый в США стандарт преобладал не только потому что был лучше, но и потому, что, в отличие от Европы, где стандарт вводили власти, в Америке правительство позволило выбирать стандарт рынку, и многие производители выбрали путь CDMA, предложенный Джейкобсом. Вероятно, вы пропустили большую часть этой борьбы, но сделанный выбор имел огромные последствия. Сегодня подавляющее большинство населения планеты получает доступ к Интернету посредством телефона, а не через компьютер. Причина же столь быстрой и эффективной революции, благодаря которой обеспечены доступные цены на связь, а смартфоны стали самой быстрорастущей технологической платформой в истории, вера Джейкобса в потенциал CDMA и будущую потребность эффективного доступа в Интернет и качественной передачи голосовых данных.

Конечно, можно сказать, что всё рано или поздно было бы придумано и кто-нибудь другой изобрёл свой СDMA в качестве основы мобильного Интернета. Возможно, и так. Но бесспорная заслуга Джейкобса в том, что эта революция прошла быстро и недорого. Вдумайтесь: кроме него, тогда больше никто не нашёл этого пути, и Европа развивала свои стандарты в другом направлении. Одним из побочных эффектов успеха Ирвина Джейкобса оказалось лидерство американских компаний в 3G и 4G. Между тем, после того, как его протокол и программы начали массово внедряться, Qualcomm прекратила заниматься производством телефонов и платформ передачи данных и сосредоточилась на микросхемах и программном обеспечении.

Сегодня люди во всем мире пользуются голосовой связью и эффективным доступом в Интернет, что, по мнению Джейкобса, «способствует образованию, экономическому росту, здравоохранению и эффективному управлению». Одной из ключевых причин победы Qualcomm он считает то, что «тогда люди думали лишь о ёмкости чипов, не принимая во внимание закон Мура, который позволял бы совершенствовать каждые два года и технологии, обеспечивая тем самым большую эффективность, которую можно было достичь с помощью CDMA». Хоккеисты говорят, что двигаться нужно не туда, где вы видите шайбу, а туда, куда она направляется. Qualcomm двигалась туда, куда «шайба» должна была попасть согласно закону Мура.

– Где-то в начале 2000-х, когда мы пытались выйти на рынки Индии и Китая, – вспомнил Джейкобс, – я сделал странное предсказание: однажды мы увидим стодолларовые телефоны. Сегодня в Индии телефоны стоят меньше тридцати долларов…

Изобретения семьи Джейкобсов на этом не закончились. В конце 1997 года Пол Джейкобс, впоследствии сменивший отца на посту генерального директора компании, проводил мозговой штурм. Как-то в Сан-Диего он пришел на совещание, взял в руки мобильный телефон Qualcomm и, положив рядом Palm Pilot[19]19
  Один из первых карманных персональных компьютеров, КПК.


[Закрыть], сказал своей команде: «Вот что мы собираемся сделать».

Идея заключалась в том, чтобы создать устройство, сочетающее в себе карманный персональный компьютер (в то время Palm Pilot представлял собой комбинацию календаря, факса, адресной книги и ежедневника, с возможностью ведения заметок и беспроводным веб-браузером для текста) с сотовым телефоном 3G. То есть вы вводите номер телефона в адресной книге Palm Pilot, нажимаете на контакт, – и мобильный телефон набирает его самостоятельно. Это устройство должно, конечно, выходить и в Интернет.

С этой идеей Джейкобс-младший обратился к Apple, чтобы узнать, есть ли у них заинтересованность в сотрудничестве с Qualcomm на базе Apple Newton – конкурента Palm.

Но встреча случилась как раз перед возвращением Стива Джобса, и в Apple отвергли предложение, что в конечном итоге погубило проект Apple Newton. Таким образом, Джейкобс оказался в офисе Palm, и вместе с Palm в 1998 году они создали первый смартфон – Qualcomm pdQ 1900. Другими словами, первый телефон, способный не только передавать голосовые и текстовые сообщения, но и использовать цифровое, беспроводное, широкополосное мобильное соединение и выход в Интернет. Телефон с сенсорным экраном и открытой операционной системой, запускающей загружаемые приложения. Позже Qualcomm открыла первый магазин приложений для мобильных телефонов под названием Brew (проданный компании Verizon в 2001 году).

Пол Джейкобс вспоминает точный момент, когда ощутил начало революции.

«Было Рождество 1998 года… Сидя на пляже в Мауи, я взял прототип pdQ 1900, который мне прислали, и набрал в поисковой системе AltaVista «Мауи суши». Я был подключен по беспроводной сети, используя Sprint. Первым появился адрес суши-ресторана на Мауи. Не помню его названия, но там были вкусные суши! И тогда я понял: телефон-КПК, подключённый к Сети, образ которого я себе представлял, изменит всё. Дни отключённых от Сети КПК закончились. Я просто взял и нашёл в Сети то, что меня интересовало и при этом не имело ничего общего с технологиями. Сегодня это кажется очевидным, но в ту пору то был новый опыт – сидя на пляже в Мауи, просто взять и найти вкусные суши неподалеку».

Пол Джейкобс гордо заявляет: «Мы совершили революцию смартфонов». Но потом быстро добавляет, что они опередили своё время – и отстали от него. Первое созданное ими устройство было довольно неуклюжим, и у него не было простого пользовательского интерфейса и красивого дизайна, каким мог похвастать Apple iPhone Стива Джобса в 2007 году. Да и появилось оно ещё до того, как пропускная способность Интернета стала пригодна для всего на свете. Так что в Qualcomm вновь вернулись к разработке внутреннего наполнения смартфона, на чём и сосредоточились. Qualcomm использует программные и аппаратные технологии для более плотной упаковки и сжатия битов, и Джейкобс считает, что технология будет и дальше улучшаться, возможно, в тысячу раз – до того, как достигнет своего предела.