Текст книги "Господа Игры, том 1"

– За мной охота, – нехотя призналась Тайра.

– Ну это не новости. За тобой теперь все будут охотиться.

– Я этого не хочу, сэр.

– Давай-ка я расскажу тебе одну притчу, – монах хитро улыбнулся. – Жил как-то в Арденских лесах король-Олень. Когда-то он спас колдуна из деревушки неподалеку, и тот в благодарность сделал его рога и копыта золотыми. Но вот незадача! Пока Олень был просто оленем, он жил себе спокойно в своем лесу и все окрестные охотники его не беспокоили, так как уважали его и боялись его силы, но, как только его рога стали из чистого золота, за ним началась охота. Его травили все кому не лень, и даже собаки, казалось, хотели получить по куску золота на бляшки на ошейниках. И тогда Олень пришел к колдуну и сказал: «Сделай мои рога снова нормальными, я хочу покоя», и колдун сделал. Олень вернулся в лес и всю осень жил как раньше. Но вот настала зима, везде выпал снег, и копыта Оленя, до того замазанные осенней грязью, стали чистыми, и охотники снова увидели блеск золота, и снова началась охота. И тогда Олень опять пошел в деревушку к колдуну просить его вернуть себе нормальные копыта, как у всех оленей, но к тому моменту колдун умер от какой-то болезни, и некому было помочь Оленю. И тогда Олень пришел к кузнецу и просил его сделать что-нибудь со своими копытами, но, как ни старался добрый кузнец, волшебное золото все равно блестело на оленьих ногах. И тогда Олень попросил кузнеца отрубить себе копыта. Кузнец предупреждал Оленя, что тогда тот не сможет встать, истечет кровью и умрет, но король-Олень был непреклонен. И вот, когда он лежал на снегу и умирал, истекая кровью, он вспомнил, как бегал по этим лесам и никто, даже самые быстрые гончие, не мог его догнать… И тогда Олень заплакал, и последней его мыслью была мысль о том, скольких охотников и их собак он смог бы забрать с собой на тот свет… Если бы его, конечно, когда-нибудь все же догнали.

Сэр Котца замолчал, а Тайре стало необычайно грустно.

– Ну так и что ты там про охоту? – бодро спросил сэр Котца.

– Кто-то знает, что сэр Бергер отослал меня в Торфиорд, но не знает, кто именно из девушек я, – отодвинув печаль подальше, ответила Тайра. – Со мной вместе перевелись еще пять человек, три из них девчонки, две одного со мной возраста. Мы на разных факультетах. Меня пытаются вычислить.

– И как, успешно?

– Не знаю, сэр. Если бы знать, кто, тогда можно было бы говорить точно.

– Не понял, прости старого дурака, – сэр Котца почесал лысый череп. – Разве правильность вычислений зависит от марки калькулятора?

– Если человек, который натравил на меня некроса, обладает хотя бы сотой долей логического мышления сэра ′т Хоофта, – попыталась объяснить Тайра, – то он меня уже вычислил. У Ксандера Дарнелла кроме меня в Торфиорде знакомых студенток нет. То, что он принял вызов вместо меня, как раз и свидетельствует о том, что я некромантесса.

– А что за вызов?

– Моей подруге…

Сэр Котца удивленно посмотрел на Тайру.

– Ну да, сэр, подруге, я так и сказала.

– Это та, с которой ты подралась в первый же день?

– Она самая. Ей остановили сердце. Заклинание простое, не особо красивое, но суть не в этом. Если следовать логике партии, то вернуть ее должна была я, но вместо меня это сделал Ксандер.

– А ты уверена, что твою подругу выбрали специально?

– Нет, сэр, не уверена. Это мог быть кто угодно другой, но никто из моей группы, кроме Ави, не любит торчать на двадцатиградусном морозе, так что она оказалась самой удачной мишенью.

– А если же заказчик не обладает логическим мышлением, то, надо полагать, будет вторая попытка? – предположил сэр Котца.

– Вполне возможно, – вздохнула Тайра.

– Если ты хочешь узнать мое мнение, то любой наемник должен предоставить явные доказательства выполненной работы, поэтому то, что Александр Дарнелл прикрыл тебя – это лишь косвенное доказательство, и оно не годится. До тех пор, пока ты не проявишь себя сама, твоим подругам житья не будет, – и он засмеялся. – Хорошо сказал, однако!

Тайра против воли улыбнулась.

– И что мне делать, сэр?

– Давай расскажу еще одну притчу, – предложил монах. – А то тут все такие умные, знают всяких историй в сто раз больше меня, некому и рассказать… Так вот, раз уж мы говорим об охоте… Один раджа однажды прослышал о том, что в его владениях поселилась птица, парящая выше облаков, с опереньем, подобным солнцу. Он вызвал своих охотников и приказал поймать эту птицу. Многие охотники приходили к радже с добычей, но никто не принес ему желанной птицы, и ни разу ни охотник, ни его добыча не покинули дворца. Всем им отрубали головы. И вот однажды к радже на балкон опустилась та самая волшебная птица, что парила выше облаков, с опереньем, подобным солнцу… И сказала: «Многих моих сородичей истребил ты, жестокий раджа, многие люди погибли ни за что, и вот я устала смотреть на твои дела, и вот я здесь». Обрадовался раджа, что наконец-то увидел волшебную птицу, и подошел, предлагая ей свою руку. Птица вспорхнула ему на руку, покрасовалась, распуская перья и хвост, а потом внезапно вырвала у раджи правый глаз и улетела!

Сэр Котца махнул рукой в ту сторону, в которую, вероятно, и улетела птица с глазом раджи. Тайра задумчиво молчала. Сэр Котца рассмеялся, наклонился вперед и погладил ее по голове.

– Такая же, как Йен! – радостно сказал он. – Я помог тебе хоть немного?

– Еще как, сэр.

– В любом случае, я полагаю, ты и сама пришла к такому же решению, но теперь, если Йен и Горан припрут тебя к стенке за раскрытое инкогнито, ты сможешь смело сказать, что это я тебя на это подбил! – и он снова радостно заскрипел.

– Я и не собиралась сваливать ответственность на вас, сэр.

– Знаю, знаю! Но и Йена, и Горана надо постоянно держать в тонусе, иначе они потеряют свои бойцовские качества.

Тайра улыбнулась и согласно кивнула.

– Ну а новости все же у тебя есть? – хитро прищурился сэр Котца.

– А что вы считаете новостями, сэр?

– Что можно считать новостью в жизни девушки, которой только недавно исполнилось девятнадцать? Любовь, конечно!

– Да-а-а, вот это была бы новость, – саркастично протянула Тайра.

– Горан мне рассказал, как ты отшила одного юношу в Ишанкаре, который позвал тебя на свидание.

– Не припомню, чтобы я кого-то отшивала, – Тайра задумалась, – особенно в Ишанкаре. И на свидание меня никто из Ишанкара не звал… Все наши парни наверняка думают, что предложить мне встречаться – то же самое, что предложить встречаться сэру хет Хоофту.

– Горан говорит, ты так и сказала! – сэр Котца засмеялся. – Что у тебя уже есть парень, и это Йен хет Хоофт!

Тайра некоторое время наблюдала за его весельем, припоминая, когда же это она отказалась пойти на свидание с кем-то из Ишанкара. Может, Горан иными словами пересказал сэру Котце историю с ее отказом пойти с ним на ужин… Так это когда было… Почти в прошлой жизни и не по ее вине… А Горан, оказывается, об этом все еще помнил…

– Ты так и не ответила на мой вопрос, – не отставал старый монах. – Ну так и? В Торфиорде-то пока никто не знает, что ты ходишь на свидания только в паре с хет Хоофтом или только к хет Хоофту!

– Ладно, сэр, признаюсь. Один парень предложил мне встретиться.

– И что ты ответила?

– Что подумаю.

Сэр Котца некоторое время сосредоточенно молчал, и даже его солнечная улыбка куда-то исчезла.

– Это правильно, – наконец сказал он. – Правильно, что ты ему отказала.

– Я еще не успела отказать, – удивилась Тайра. – Да мне бы и не очень хотелось.

– Моя мама всегда говорила моей сестре: «Настоящий мужчина не тот, кто предлагает пойти, а тот, кто берет за руку и ведет».

Тайра вспомнила, что бабушка говорила что-то подобное, только она никак не могла вынуть со дна памяти слова, в которые была облечена эта же мысль. А еще Тайра подумала о Горане, и прежняя печаль снова выглянула из приоткрытой дверцы.

– А если он не может взять за руку и повести? – спросила она.

Сэр Котца выждал несколько секунд, размышляя, а потом все же сказал:

– «Не может» и «не должен» – разные вещи.

Тайра почувствовала, как задрожал от ее напряжения воздух.

– И давно вы знаете, сэр?

– О ваших Узах? Давно.

– И вы не сказали сэру ′т Хоофту…

– Я могу сказать, – произнес сэр Котца, – но ведь я не должен. Не так ли?

Тайра опустила голову.

– Что ж, стоит признать, вы с Гораном плотно сидите у Сэла на крючке, – он погладил ее по плечу. – Но надо бороться. Рыба, которая борется, оставляет рыбаку пустой крючок, а иногда не оставляет и крючка.

– Любовь – это ужасно, сэр Котца, – тихо сказала Тайра. – Ничего хуже со мной в жизни еще не было.

Старый монах заскрипел от удовольствия.

– Ты смешная, Кхасси! Любовь – это прекрасно, если она настоящая, а не то, чем связаны вы с Гораном.

– Ави говорит, любовь – это самое страшное оружие.

– Согласен с Ави. Но даже самое страшное оружие создано не только для того, чтобы убивать. Защищать – его основная задача. Хочешь еще одну историю?

Тайра кивнула.

– Жила-была одна молодая девушка. И так ее любил один повелитель, что объявил ее своей суженой и надел ей на руку золотой браслет в знак того, что будет она, когда вырастет, принадлежать ему. И как только девушка ни старалась снять тот браслет! Ничего не получалось. Браслет был заклят самыми сильными колдунами, и его не брала ни магия, ни инструмент ювелира, ни кузнечные клещи. Вскоре повелитель умер, а браслет так и остался на ее руке. И никто не брал ее в жены, потому что все боялись, что повелитель вернется за своей нареченной даже с того света. Но однажды в девушку влюбился неплохой, в общем-то, парень из соседнего квартала, и пришел к ней, и взял ее за руку, но даже он со всей своей любовью не смог снять с нее браслет. И тогда он пошел к ювелиру и заказал ему браслет из серебра, и, когда он был готов, надел его девушке на руку. И что ты думаешь? Серебро мало того, что скрыло под собой золотой браслет, так еще и охладило его огненный жар!

Он замолчал, а Тайра снова опустила глаза.

– Не грусти, – сэр Котца снова погладил ее по плечу. – И знаешь, что я тебе скажу?

Она помотала головой, потому что в горле застрял комок.

– Бог есть! – торжественно провозгласил старый монах. – Иди с богом!

Ави полулежала на больничной койке, подтянув одеяло почти до подбородка, и с недовольством смотрела на Тайру, которая ставила в стакан – вазы в суровом лазарете Торфиорда предусмотрены не были – букетик купленных в цветочном магазине тоненьких синих цветочков, очень похожих на пролески.

Ави выделили целую палату. Ее это не огорчало – жила она тоже одна. Тайра никогда не спрашивала, почему у нее нет соседки, во-первых, потому что догадывалась, что с Ави с ее взрывным характером и железными кулаками просто никто не смог бы ужиться, а во-вторых, потому что боялась, что самой придется признаться, что и ее ишанкарская, рассчитанная на двоих, комната теперь принадлежит ей одной.

– Ну ты как? – спросила она, присев на табурет возле кровати.

– А ты не видишь? – Ави дополнительно выругалась на родном языке.

– Выглядишь просто отлично для человека, который пережил клиническую смерть.

– Это не клиническая смерть, – с абсолютной уверенностью заявила Ави, и Тайра не стала возражать: знала, что она права. – И вообще, мало ли как я выгляжу, меня это вообще не волнует. Важно то, как я себя чувствую.

– Я тебя об этом и спросила.

– Плохо я себя чувствую. Сердце болит, чего никогда не было. Поглубже вдохнешь – все тело разваливается. До туалета дохожу – уже одышка, будто мне девяносто три, как тете Саре… Еще с медсестрами постоянно приходится воевать: они мне вставать не позволяют, не пускают в туалет, утку предлагают! Это же кошмар! А самое плохое, что дышать тяжело.

– Ничего, привыкнешь.

– К чему? Умирать, что ли?

Тайра поняла, что сболтнула лишнее.

– Я хотела сказать, скоро все будет нормально. Так всегда бывает, я читала.

– Читала она, – пробурчала Ави, попыталась сделать глубокий вдох, но поморщилась от боли. – Воды нальешь?

– Я тебе говорила, что ты иногда похожа на Гу? – спросила Тайра, наполняя кружку и передавая ей. Кружка у Ави была сувенирная, разрисованная тронхеймскими троллями в зимних свитерах и шарфах. – Та тоже не может по-человечески о чем-нибудь попросить. Все время или приказывает, или ругает.

– Я к зависимости не привыкла!

– Тогда слушай парамедиков. Быстрее поправишься и не будешь ни от кого зависеть.

– Я уже жалею, что завтра на тренировке не смогу тебя отлупить!

– Хотела сказать – поучить меня драться?

– Что хотела, то и сказала!

– Как мне помнится, ты меня еще ни разу не победила.

– Сама поражаюсь, – недовольно отозвалась Ави. – Но помечтать-то я могу!

– Ну мечтай на здоровье.

– Ну а что там с Мендозой? – она сделала три глотка и поставила кружку на тумбочку.

– Я с ним не виделась. Они же на полевом выходе.

– Расскажешь потом.

– С чего бы? – Тайра приподняла бровь, чтобы позлить подругу.

– Нет, а я, по-твоему, должна тут валяться одна, без новостей?

– Да ладно, расскажу, – улыбнулась Тайра. – Пойду я. А ты спи. Это лучшее лекарство.

– По себе знаешь? – с недоверием, но совершенно серьезно спросила Ави.

Тайра кивнула и прикрыла за собой дверь.

На улице было минус двадцать, Тайра неторопливо удалялась от лазарета, в очередной раз, как Ави, пытаясь научиться наслаждаться снегом и морозом, но и эта попытка была неудачной. Все мысли были только о том, как поскорее попасть в тепло и выпить горячего чая. Или глинтвейна… Морис иногда таким баловал. До обеда с Гиваршем у нее было еще около сорока минут. Появляться в Ишанкаре раньше не хотелось: несмотря на существенное количество несделанных практических, лезть под землю в лабораторию и прозекторскую настроения не было. При безделье совесть замучила бы в момент, а так прогулка была какой-никакой причиной для промедления.

Закари она увидела еще издалека: не разглядеть такую тушу было просто невозможно. Он, прихрамывая, шел ей навстречу, как и она, срезая угол по газону, по протоптанной в снегу узкой тропинке, направляясь прямо в лазарет. Значит, группа Мендозы вернулась-таки обратно, и ей предстоит что-нибудь ответить Карлосу в самое ближайшее время… Тайра решила подумать еще один день, главное, не столкнуться с ним сейчас. Внезапно раннее возвращение в Ишанкар показалось ей не лишенным смысла.

Избежать лобового столкновения с громилой Заком было нереально. Тропинка была слишком узкой, на газоне снега было по колено. Тайра набрала в грудь побольше воздуха и чуть ускорила шаг, предполагая миновать Зака как можно быстрее. Она сосредоточилась на движении, но с каждым шагом мир все больше замедлялся, как было всегда, когда рядом появлялся какой-нибудь некромант.

Тайра не сбавляла шаг. До Закари оставалось метров десять, когда Тайра отчетливо увидела на главной дорожке за его спиной мужчину лет тридцати в коротком сером пальто. Европеец… С нижних широт… Только полный отморозок наденет пальто в Норвегии в это время. Шел к лазарету… Значит, уже спросил у ее одногруппников, где можно в это время найти Тайру аль′Кхассу… Знал, что она навещает Ави. Мужчина, увидев ее, остановился, Тайра сделала еще пару шагов, быстро открыла портал и вышла из него уже за спиной у Зака, в одном шаге от некроманта. Она с чувством взмахнула ресницами, открывая его взору свои зеленые глаза, и улыбнулась хищной улыбкой Сэла.

– Не меня ищешь?

Шанкари звучал превосходно: холодно, остро и четко, Тайра сама удивилась, куда делась вся его певучесть и нежность. Она резко выкинула руку, толкнув некроманта в грудь. Мужчина пошатнулся, но устоял на ногах. Ее рука словно примерзла к его пальто, он опустил голову, не веря своим глазам, и они оба увидели, как стекаются в центр ее ладони полупрозрачные радужные волны. Его защита трескалась, распадалась маленькими кусочками, как битое автомобильное стекло. Мужчина сделал шаг назад, пытаясь уйти в портал, но его душа оказалась намертво привязана к ее руке, и он, не желая так глупо умирать, шагнул обратно. Он попытался атаковать, и Тайра дала ему эту возможность, не защищаясь и не противясь его атакам: они просто растворялись в оплетающих ее магических потоках, не причиняя ей никакого вреда. Тайра не торопилась. Радужные волны под ее ладонью меняли цвета, постепенно становясь зелеными, черными и фиолетовыми. Тайра с наслаждением вытягивала из мага его жизненную силу. Воздух вокруг звенел от совершенно неземного холода, и она чувствовала, как влага ее глаз превращается в стекло.

Она то отпускала, то задерживала поток, играя его энергией и не тратя ни капли своей. В какой-то момент, когда он осознал, что живым ему не уйти, Тайра почувствовала его страх и усилила его до критической отметки. Она не давала его разуму отключиться, то останавливая, то запуская его сердце и заставляя его запоминать свои зеленые глаза до мельчайших прожилок радужки. Когда жестокая забава показалась ей достаточной, она сделала шаг, приблизив свое лицо вплотную к его, и четко, все еще на шанкари, произнесла:

– Я Тайра аль′Кхасса, Ученица сэра Йена хет Хоофта, Некромантесса Ишанкара. Передай это своему хозяину.

Потом отстранилась от него, наблюдая, как тускнеет его взор, и кожей руки ощущая, как холодеет его тело, и, когда холод стал невыносимым и начал отдавать миром мертвых, со всей силы послала ему в грудь магический удар, выбрасывая его из жизни и из этого мира на Мост Нижних Галерей.

Вернется, если сможет. Он-то уж точно не второгодка.

Она быстро надела темные очки, благо ими тут пользовались все, защищаясь от отраженного снегом солнечного света, и повернулась к наблюдавшему за ней издалека Заку.

– Что? – с вызовом спросила она.

– Не думаю, что у тебя столько поклонников, аль′Кхасса, что их можно выставлять за шиворот, – подавляя страх и непонимание, с кривой усмешкой сказал Зак.

– У тебя поклонниц вообще нет, – огрызнулась Тайра и, повернувшись к нему спиной, быстро зашагала к институтским воротам.

Хорошо, что Закари не был знаком с некромантией. Пусть думает, что она выкинула неудачливого ухажера восвояси. Хорошо, что все вышло именно так. Сказочная птица улетела с глазом раджи. Олень затоптал гончую золотыми копытами… Надо привыкнуть… Ко всему можно привыкнуть. Убивать – технично и без сожаления – тоже.

…Тайра резко толкнула дверь в кабинет Мориса, быстро скинула очки, пуховик и сапоги и с ногами забралась в большое кресло возле камина. Ее трясло, и по ее зеленым глазам Морис понял, что не от холода. Он поднялся из-за письменного стола, подошел и замер перед ней, как вышколенный камердинер.

– Можешь сделать еще теплее? – спросила она, указав на огонь.

Гиварш молча подкинул в камин дров, налил в бокал красного вина, вложил его в ее ледяные пальцы, и, когда она сделала пару глотков, отошел в угол, где, незаметная для посторонних глаз, стояла фигурка Богоматери. Он зажег пахнущую воском и ладаном свечку, склонил голову и перекрестился.

Санитарный день в библиотеке объявили не вовремя. Тайра рассчитывала на спокойный вечер с книжками за своим столом под раскидистой китайской розой, а теперь шла по вечернему полупустому институту, прикидывая, где бы присесть, чтобы сделать домашнюю работу. В принципе, ее можно было и не делать… Сходить потом на отработки… Главное, что все, что задал ей Наставник, было уже сделано. Попробовала бы она не выполнить его задания… Специально ради нее сэр ′т Хоофт о такой форме занятий, как отработки, напрочь забыл. Он не ругался, просто задавал в три раза больше. Тайру это злило, но поделать она ничего не могла: методы воспитания у сэра ′т Хоофта были своеобразные, не хуже, чем у Гудрун.

У Мэл в гостях была Хельги. Она что-то готовила, какую-то выпечку, раскатывала тесто и пританцовывала посреди кухни под свое любимое кантри, так что единственный доступный Тайре для занятий стол был засыпан мукой. Мэл шуршала листами студенческих работ, сидя на диване в зале, и с довольным мстительным видом черкала в них красной ручкой. В общем, дома обстановка была не учебная.

Можно было пойти в любую свободную аудиторию – руководство оставляло несколько незапертыми для тех студентов, которые не хотели готовить домашнюю в одиночестве по своим комнатам. В основном там были ботаники, которых любой соседских шорох сбивал с мыслей, или боевые маги со старших курсов, которым требовался коллективный разум, чтобы победить задачи Тана. Ботаники уже примелькались, а старшекурсников Тайра не запоминала.

Она прошлась до самого конца коридора, открыла высокую створку двери, вошла в «ботанический» класс, сделала шаг и застыла на месте.

На первой парте сидела Шейла, обвив своими великолепными длинным ногами бедра стоящего перед ней Карлоса, который целовал ее так страстно, будто их разлука длилась год, не меньше.

Тайра пулей вылетела из кабинета и остановилась только в дальнем углу парка. Ей казалось, что она пробежала это расстояние на норму ГТО. Вроде бы она чуть не сбила с ног полковника Картера и еще каких-то девчонок…

Тайра чувствовала, как пылают ее щеки. Ей было стыдно, словно она намеренно подсмотрела интимную сцену из чужой жизни. Она не собиралась ничего говорить Карлосу, надеясь, что он был достаточно занят поцелуями, чтобы ее не заметить, она предпочла бы замять эту ситуацию, будто ничего не было, но надежда на такой исход была крайне невелика. Шейла разглядела ее очень хорошо, особенно смущение и растерянность на ее лице, и уже завтра весь Торфиорд будет знать о том, что в этом неявном соперничестве за Мендозу Шейла вышла победительницей.

Странный, однако, способ выбрал Карлос для того, чтобы прервать отношения с дамой. Может, это должен был быть тот самый последний раз перед расставанием, о котором рассказывали девчонки, уже имеющие опыт в любовных делах? Тайре было обидно, но почти не больно: кроме как поговорить в понедельник, они с Карлосом ничего друг другу не обещали, поэтому его вечернее свидание с Шейлой даже нельзя было считать обманом, и все равно Тайра радовалась, что так и не дала ему своего согласия на прогулку. Натренированная сэром ′т Хоофтом осторожность взяла верх и в этом деле.

Да-а-а… Так провалить первое ответственное задание господина Ректора было непростительно. Тайра пробиралась сквозь снег до кампуса и посмеивалась сама над собой. Переключиться… Переключатель, по всей видимости, в этот раз не сработал.

Хельги пила чай, рассматривая свой неизменный National Geographic, Мэл читала новостную французскую газету и даже не подняла головы, когда открылась и закрылась входная дверь, хотя Тайрины шаги слухом бессмертной уловила еще от подъезда. Хельги, приглашая присоединиться, подозвала ее рукой, Тайра подсела к столу, налила себе полную чашку чая и решила не нарушать философского молчания. Грушевый пирог и посыпанные сахаром витушки пахли совершенно невероятно.

– Хочешь, я поставлю тебе диагноз? – спросила Мэл, не отрываясь от чтения.

– Валяй, – не стала сопротивляться Тайра.

– Мендоза, – уверенно сказала Мэл, выглянув из-за газетного листа.

– Звучит и правда как название болезни, – Хельги закрыла свой журнал, положила на тарелку кусок пирога и подвинула к Тайре.

– Это не болезнь, это уже эпидемия, – Тайра ухмыльнулась.

– Самоирония – это у вас семейное? – поинтересовалась Мэл, намекая на Горана.

– Семейное, – засмеялась Тайра, думая об Ишанкаре.

Мэл отложила газету в сторону и уставилась на нее.

– Влюбилась?

– Боже упаси, – открестилась Тайра. – Хотя, сказать честно, обидно увидеть его с Шейлой после того, как он пообещал окончательно с ней расстаться. Он ведь меня даже на свидание позвал.

– Я думала, ты умнее, – презрительно заметила Мэл.

– А я умнее. Я и не согласилась.

– Ну тогда чего обижаться?

– Не знаю. Самолюбие задето. Первый опыт и неудачный.

– Первый опыт всегда неудачный, – утешила ее Хельги. – Не переживай так. На тебя и другие парни внимание обращают. Наверное…

– Конечно, – Тайра никак не могла избавиться от улыбки. – Просто табуном следом ходят.

– И все только затем, чтобы Тана списать, – пояснила Мэл. – В любом случае, я рада, что ты не присоединишься к табуну, который ходит за Мендозой. А вообще странно, – может, ты думала, что ты какая-нибудь особенная, что он забудет всех своих почитательниц и сосредоточится на тебе? Ты самая обыкновенная девица, каких вокруг полно!

Тайра поняла, что Мелинэ хотела сделать ей больно, осадить и вернуть с небес на землю, но ее слова словно подарили Тайре крылья. Она несколько секунд смотрела на Мэл, а потом легко и счастливо рассмеялась.

– Я же говорю, она странная, – сказал Мэл, повернувшись к Хельги.

– Ну раз все в порядке, может, выпьем? – радостно предложила Хельги и отодвинула от себя полупустую кружку.

Пока Хельги открывала бутылку и разливала вино по бокалам, Тайра с улыбкой жевала теплый еще пирог. Первый раз за последние пару лет она наконец-то была не Некромантессой Ишанкара, а самой обыкновенной девчонкой.

Кайо, лениво развалившись в кресле, вертел в руках фотографию своего окончательно и бесповоротно мертвого некроманта. Его поза была показной, и, хотя она не могла обмануть Сайхо, для других, если бы кто-то пожелал войти в его кабинет, он выглядел бы, как ему казалось, абсолютно спокойным, безразличным и уверенным в себе. Смерть некроманта не должна была вывести его из равновесия, в конце концов, некросы и боевые маги всегда были расходным материалом, но после того, что показала ему Сайхо, призвав дух покойного и выведав у него информацию, Кайо стало страшно. Девчонка была не просто некромантессой, она была богиней смерти. Так легко проделывать то, на что выпускникам Дрездена требовалась немалая подготовка… Оставалось только догадываться, на что был способен хет Хоофт, если его недоучка показывала такие трюки.

Сайхо сидела на диване спиной к окну и синей бархатной тряпочкой меланхолично полировала одну из своих мелких коряг, чем еще больше раздражала Кайо.

– Так и будешь молчать? – спросил он, чтобы нарушить тишину.

– А что ты хочешь от меня услышать? – Сайхо ни на миг не оторвалась от своего занятия. – Ты угробил одного из своих лучших Техников, хотя я предлагала тебе отправить какую-нибудь посредственность.

– У меня нет посредственностей, – резко возразил Кайо.

– Хорошо, что не послал Истинного.

– И ты думаешь, ведьма клюнула бы на кого-нибудь послабее?

– Я говорю лишь о втором разе, – пряча раздражение, пояснила Сайхо. – И с первого раза было понятно, кто именно твоя заветная ишанкарская нечисть. Второй раз был лишним. Некромантессу не возьмет и весь боевой Дрезден, а ты отправил против нее одного человека. Невероятная глупость.

– Глупостью было бы послать к ней на убой нескольких человек. Он пошел один, потому что ему выпал жребий. К тому же, кто мог предположить, что он не сможет вернуться? Некросов, кажется, обучают возвращаться с Нижних Галерей.

Больше оправдаться было нечем. Кайо пожевал губу и отбросил фотографию на стол. Он некоторое время пытался обнаружить в себе сочувствие к погибшему некроманту или сожаление по поводу его смерти, но внутри находил только черную пустоту и затаившийся страх. Приручить такую нечисть ему было не по силам. Если кто и мог с ней справиться, то только проклятый хет Хоофт.

– Я не понимаю, я не понимаю, как Ишанкар их находит?! – наконец взорвался он. – Как можно найти среди миллионов людей единственную некромантессу?!

– Это как раз легко, надо лишь хорошо искать.

– Девчонка монстр, – выдохнул Кайо. – Но мы все еще не знаем, как она выглядит. Ее образ не считывается.

– Ты можешь пойти в Торфиорд и посмотреть на нее сам, в чем проблема? Ты точно знаешь ее имя, она ведь сама представилась… хозяину, – и Сайхо засмеялась своим алтайским смехом грозовых небес.

– И что мы, по-твоему, должны теперь делать?

Кайо не хотел задавать ей этот вопрос, расписываться в своей зависимости, но тот вылетел изо рта быстрее, чем он успел додумать эту мысль.

– Ждать, Кайо.

– Ждать чего? Пока ′т Хоофт вырастит из аль′Кхассы Некромантессу Ишанкара и к ней будет вообще не подступиться?

– Ждать подходящего момента, – она на секунду оторвалась от блестящей палочки и подняла на него взгляд. – А до этого ′т Хоофт и его Ученица еще не раз дадут нам бой, так что потерь нам не избежать, – она вдруг погрустнела и вернулась к свои чурбачкам и синей бархатной тряпочке.

– Пора вспоминать правила Дар Элайя, – констатировал Кайо.

Ван Хинкес шел по коридору, стараясь не столкнуться со встречным потоком старшекурсников, вывалившим из лекционной аудитории. С тех пор как он окончил институт, прошло уже почти три года, но в альма-матер его никогда не тянуло. Он появлялся здесь, только когда его вызывала Гу, и каждый раз старался поскорее убраться восвояси. Годы обучения не оставили у него особо приятных воспоминаний.

Он наметанным глазом отмечал в толпе особенно красивых девушек и шел мимо, с удовольствием ощущая их горячие взгляды, скользящие по его широкой спине, подтянутой заднице и мощным бицепсам, скрытым под лигийской формой с вышитой на рукаве серебристой омегой. Сегодня на девиц как-то не тянуло. Когда вызывала Гу, вообще ни на что не тянуло.

Айгер поднялся на второй этаж. Здесь было тише и меньше людей попадалось на пути. Он вывернул из-за угла на финишную прямую коридора, ведущего к кабинету Гудрун, и молниеносным броском спрятался обратно за угол. Он не мог ошибиться. Он осторожно выглянул из-за угла.

Аль′Кхасса шла по коридору прямо ему в руки, перекинув через плечо большую студенческую сумку, не замечая ничего вокруг. Айгер на мгновение прикрыл глаза, надеясь, что ведьма ему померещилась, но она стала еще на два шага ближе и еще более реальной. Ван Хинкес прислонился к стене, стараясь слиться с ней полностью, и приготовился к броску.

Когда она шагнула из-за угла, он оказался у нее за спиной, схватил, зажимая ее горло локтевым сгибом своей могучей руки и ладонью другой закрывая ей рот.

– Не дергайся, нечисть, – сказал он ей на ухо. – И не ори. Не будешь?

Тайра кивнула по мере отпущенной ей Айгером возможности. Он разжал руки, и она выскользнула из его тисков, но Айгер загородил ей дорогу, заставив прижаться спиной к стене, наклонился почти к ее лицу и тихо спросил:

– Ты какого черта тут делаешь, ведьма?

– Учусь я здесь, – Тайра осторожно потрогала горло.

– Учишься? – не поверил ван Хинкес. – Чему ты тут можешь учиться?

– Криптографии и семиотике.

– Крипто… Чему? – он выругался, не сумев повторить за ней слово. – Твои там совсем с ума посходили? Или ′т Хоофт помер, что некому им мозги вправить?

– Живой он, – сдавленным шепотом сказала Тайра. – И с остальными тоже все в порядке.

– Тебя из Ишанкара поперли?

– Нет!

– Тогда какого черта, не понимаю, ты тут делаешь?