Текст книги "Господа Игры, том 1"

– Я, между прочим, нормальный человек, – напомнил он. – И мне тоже было восемнадцать, хотя сейчас самому сложно в это поверить.

– Вы так давно знакомы?

– Я же говорю – сам не верю. Гу мне нравилась тем, что всегда была не такой, как все девушки. Она грубовата, как большинство лигийцев, но на самом деле она очень ранимая. Я, хотя всегда ее побаивался, все же несколько раз приглашал ее на свидания, а вот поцеловать так и не решился. Что ты так на меня смотришь?

– Вы рассказываете такие подробности, сэр…

– Подробностей я тебе не рассказываю, потому что их не было, – ′т Хоофт веселился от души. – Я же говорю: мне не хватило смелости. И слава богу, а то еще неизвестно, был бы я сейчас жив или нет. Мечом Гудрун владеет не хуже, чем языками.

– Вы меня иногда шокируете, сэр, – призналась Тайра. – Я, конечно, не отказываю вам во всех человеческих слабостях, ну вы понимаете, но уж очень неожиданно вы выдаете информацию, о которой сами запретили мне спрашивать. И раз уж на то пошло, сэр, я единственный человек во всем Ишанкаре, который знает про вас меньше всех, хотя я провожу с вами больше времени, чем все остальные.

– Это проблема?

– Иногда. Сейчас вот я не знаю, как себя вести. Я понимаю, что мне должно быть не так уж и важно, скольких девушек вы не решились поцеловать…

– …а скольких решился… – Йен никак не мог избавиться от улыбки.

– …но, во-первых, я ревную, а во-вторых, мне хочется знать чуть больше, чем вы мне позволяете… Да хватит надо мной смеяться, сэр!

– Ты – моя Ученица, имею право. А если без шуток, то у меня в жизни было много моментов, о которых я не хотел бы вспоминать, и не потому, что мне за них стыдно, хотя есть и такое, а потому, что они пропали впустую. Я рассказываю тебе то, что считаю важным для себя. Если вытащить из моей жизни все самое важное и собрать вместе, то после моей жены ты окажешься единственным человеком, который может сказать, что знает меня настоящего.

– Значит, насчет госпожи Гу – это важно?

– Это забавно, – поправил ′т Хоофт. – Сколько лет прошло, а мне все еще весело. Так что мы там о нашей с Ректором партии?

Тайра вздохнула.

– Если бы я не знала, что это партия, я бы сказала, что вы меня подставили.

– А мы тебя и подставили.

– Я не в обиде, сэр, потому что понимаю, что все должно было выглядеть натурально. Профессор Тан мне не поверил, потому что я ошибалась намеренно. Если бы я намеренно пыталась провести госпожу Гу, у нас и вовсе ничего бы не получилось, а так мои проколы были естественными.

– И в чем ты прокололась?

– Во-первых, я пришла в Торфиорд в платье. Не в юбке, не в джинсах, как все обычные студентки, а в платье! Какие нормальные девчонки сейчас носят платья? Я шла по институтскому парку и чувствовала, как на меня все смотрят!

– Не преувеличивай. Смотрели на тебя потому, что ты новенькая. Свои-то уже примелькались.

– Но госпожа Гу тоже обратила внимание на то, что я в платье!

– Кхасси, в Торфиорде кое-кто думает, что и я хожу в платье, – сообщил ′т Хоофт, – но меня это нисколько не волнует.

– Вы ходите в платье? Но это же бред!

– Такой же, как говорить с муравьями или носить воду решетом, а вот это в ишанкарской истории как раз проверенные факты, – спокойно возразил маг. – Они думают, что я все еще не в себе после некоторых печальных событий. Я, конечно, был не в себе, но до платья дело не дошло, хотя мое церемониальное траурное одеяние при большом желании можно и за платье принять, поэтому, когда Гу узнает, что ты моя Ученица, она поймет этот намек с платьем. Ладно, допустим, это для нее первый маячок. Что еще?

– Ректор знал, что в этот день в Торфиорде переводные экзамены. Думаю, без госпожи Айзекс тут не обошлось.

– Не обошлось, согласен. Мы с Бергером в области организации учебного процесса полные нули.

– Он знал, что оставит меня там одну, знал, что я буду сдавать комплекс! И ничего не сказал!

– Иначе все выглядело бы неестественно, ты же сама это признаешь.

– Все равно обидно. Я не совсем глупая, я вообще не глупая, чтобы не делиться со мной такими вещами! Я по-настоящему перепугалась!

Хет Хоофт вздохнул.

– Что еще? – спокойно спросил он.

Тайра поняла, что сочувствия не дождется.

– Когда мы шли до аудитории, я по привычке держалась слева и на шаг позади и заметила это только на полпути.

– Прекрасно, – одобрительно кивнул Йен. – Гу точно знает, где относительно Ректора место ишанкарского Некроманта.

– Я не села, когда она предложила сесть сэру Бергеру.

– Она может подумать, что ты не села, потому что тебе она этого не предлагала.

– Мне не разрешал садиться господин Ректор!

– Но Гу не знает, что Горан и Джо Бергер – один и тот же человек.

– Горан чуть себя не выдал!

– Раскрыть свое инкогнито – это его право, но ты ведь знаешь, что он всегда ходит по лезвию. Это его стиль. Он Господин Игры и лучший иллюзионист из всех, которых я имел честь знать, так что он спокойно может быть и Гораном, и Ректором Ишанкара одновременно.

– Я разговаривала с ним на «вы».

– Это нормально для девушки, которая узнала своего отца в сознательном возрасте. Тут тоже все чисто.

Тайра несколько секунд молчала, а потом решилась:

– Сэр, вы ведь специально даете госпоже Гу наводки, которые она пока не понимает? Вы надеетесь, что она сложит их вместе?

– Я надеюсь, что к тому моменту, когда она выяснит, что ты – Некромантесса Ишанкара, она не будет паниковать, потому что подсознательно уже давно будет знать, что ты – моя Ученица, а нам важно, чтобы Гу сделала верные выводы.

– Вы все равно недоговариваете относительно Лиги. Вы словно хотите, чтобы я с ними подружилась, а я не понимаю, зачем мне это надо. Не достаточно ли Хартии и нейтралитета?

– Нет, не достаточно.

– Сэр, – Тайра попыталась зайти с другой стороны, – я сделала вид, что согласилась со всем, что мне говорил господин Ректор. Я знаю, что он говорил правду, но я знаю, что это не вся правда. Чего я не знаю о Лиге?

– Ты не знаешь многого, но сейчас тебе некоторые вещи знать рано, иначе нарушится баланс сил. Чтобы тебе не было обидно и чтобы ты не тратила время попусту, скажу, что и я тоже узнал некоторые подробности о Лиге только под конец своего обучения. И это правильно. И закроем эту тему.

– Как прикажете, сэр, – пришлось согласиться Тайре.

Она какое-то время наблюдала за узорами, в которые складываются чаинки на дне чашки, если их пошевелить ложечкой, а потом все же спросила:

– Что теперь будет?

– Теперь будет трудно, – честно ответил маг, – но бояться не надо. Нас двое, я буду тебе помогать. Ишанкар, конечно, для тебя будет на первом месте, но с твоей базой в Торфиорде тебе придется не сильно напрягаться, разве что формальности учебы потребуют много времени.

– Вы так уверены, что я туда поступлю?

– Видишь ли, – Йен с удовольствием облизал крем с ложечки, – Горан – не самый простой человек в магическом мире. Гудрун он интересен. Горан никогда ничего не просил, а тут приходит к ней в ситуации, когда дело труба, и смеется при этом. Он ведь не удержался от пары дурацких шуток?

– Не удержался, – Тайра ухмыльнулась.

– Гу заглотнула наживку, и, что самое интересное, она это понимает. И понимает, что это понимает Горан и что он рассчитывал на это, когда шел просить у нее помощи. Теперь Гу, которая также знает, что Горан – Господин Игры, будет стараться его переиграть, так что мы должны быть готовы к нестандартным ходам.

– Госпожа Айзекс сказала, что госпожа Гудрун не играет в Дар Элайя.

– Ей придется сыграть против Горана, он бросил ей вызов.

– А еще она сказала, что они не разговаривали больше двадцати лет.

– Я думаю, этот период близок к завершению.

– Почему, сэр?

– Потому что для них обеих будет глупо совершить такую же ошибку, как и много лет назад. Я думаю, с того момента они обе значительно поумнели.

– Полагаю, спрашивать, в чем именно состояла эта ошибка, не имеет смысла: все равно не расскажете.

– Правильно полагаешь, – улыбнулся Йен. – Это не моя жизнь, извини.

– Ну и как с вами можно нормально общаться? – задала риторический вопрос Тайра.

– Никак. Сам поражаюсь, как у тебя это получается, – и маг снова засмеялся.

Гудрун курила уже третью подряд, но не чувствовала ни вкуса сигареты, ни запаха дыма. Она постукивала уголком плотного конверта, в который запечатала ответ для Горана, по своему столу и старательно пыталась сообразить, где же Горан ее обошел.

Гу никогда не играла в Дар Элайя, более того, вероятность оказаться одной из фигур в этой странной ишанкарской игре приводила ее в бешенство. Гу не была мастером интриг, в Лиге все было гораздо проще, хотя способность просчитывать ходы наперед была немаловажна и там, но сравниться с ишанкарцами в их шахматах было под силу только самим ишанкарцам.

Ночь прошла в размышлениях, из головы все никак не шли слова профессора Тана. Вот еще один человек, понять которого Гудрун было не суждено… Чертов китаец всегда улыбался и противоречил сам себе. Гу видела, как он впился взглядом в аль′Кхассу и как его недоверие постепенно сменялось изумлением, приправленным хитрой улыбкой, превращавшей его узкие глаза в едва различимые щелочки.

Девчонка была хороша. Гудрун неплохо разбиралась в боевой магии, но сотворить половину из того, что аль′Кхасса проделывала без малейшего напряжения, была не в силах. В какой-то момент она даже подумала, что Горан соврал ей, сказав, что девчонка окончила лишь первый курс. С другой стороны, сам Горан тоже был весьма талантлив, и, если бы не начал пить сразу после окончания Ишанкара, глядишь, ишанкарским Ректором сейчас был бы он, а не никому не известный Джо Бергер. Аль′Кхасса вполне могла унаследовать свои способности от отца. Она знала боевую магию лучше торфиордских второкурсников, и Гу понимала, что ей самое место на третьем, но во всем этом было одно большое но. Не будь аль′Кхасса дочерью Горана, Гу не испытывала бы ни малейших сомнений, признала бы девчонку талантливым магом и отправила на третий курс, но профессор Тан словно чувствовал то же самое, что и Гудрун, и потому еще больше укрепил ее в сомнениях.

Аль′Кхасса абсолютно контролировала свою магию. Она не сделала ни единого лишнего движения, ни на каплю не увеличила поток. Она открывалась ровно настолько, насколько было нужно. Сложно было поверить, что с таким контролем она могла нечаянно кого-то убить, но тут ни Горан, ни аль′Кхасса не врали: они просто недоговаривали, как это было принято у ишанкарцев. На мгновение Гу допустила мысль, что аль′Кхассу выгнали из Ишанкара, но, во-первых, тогда у девчонки была бы академсправка – Айзекс обязательно выдала бы ей документ, во-вторых, Гу казалось, что Ишанкар не стал бы выгонять за случайное убийство: одни их безумные шахматы, в которых на кону были человеческие жизни, стоили гораздо большего наказания, и в-третьих, Горан сам сказал, что на Боевую магию девчонку в Ишанкар не возьмут, значит, уже пытался ее туда пристроить. М-да… Все это было более, чем странно.

Гудрун затушила бычок. Профессор Тан был единственным членом комиссии, который сказал нет.

… – Почему нет? – строго спросила Гу, когда они с профессором остались наедине.

Ради этого вопроса она даже пришла к нему в кабинет. Он ждал ее, он предвидел, что Гудрун захочет объяснений, и теперь как древний, с пооблезшей чешуей, но блестящим разумом, дракон взирал на нее из глубины своего обложенного книгами кресла.

– Потому что нет, – ответил он. – Внятно объяснить не могу, но коль уж госпожа проректор спросили, могу ответить, как я это все вижу.

– Потрудитесь, – Гу уселась в кресло напротив и пожалела, что не захватила сигареты. Курить хотелось ужасно. Если бы кто-то с утра сказал ей, что она проведет четыре часа без никотина, Гудрун рассмеялась бы тому человеку прямо в лицо.

– Девушка знает боевую магию очень хорошо, но не потому, что она боевой маг. Она кто угодно другой, но не боевой маг.

– Это еще почему?

– Боевые маги по большей части Техники. У них есть отработанные заготовки. Они, конечно, могут создавать новые заклинания, но для этого им требуется время. А что делает ваша девушка? Она творец, она Истинная, она колдует в реальном времени. Одновременно делает расчет и строит боевой комплекс. Комплекс, госпожа проректор! Кто из наших первокурсников может одновременно считать и создавать боевой комплекс?

Гудрун не нашла что возразить.

– Это во-первых. Это поразительно. Во-вторых, такую степень самоконтроля я не видел еще ни у кого. Помните, я попросил ее остановиться? Она не просто остановилась. Она остановила систему. Система просто зависла на половине такта. Если бы она бросила ее, система бы развалилась и нас бы накрыло откатом, но ваша девушка первым делом замкнула систему, и замкнула на себя! А это значит, она была абсолютно уверена, что отката не будет и что на ней ничего не скажется. Как, скажите, первокурсник может такое просчитать? Боевой маг просто трансформировал бы систему, потому что все боевые маги знают, что система недоделанных заклятий – это в семидесяти процентах летальный исход. Ваша девушка не боевой маг. Она слишком хорошо и быстро просчитывает последствия.

Тан причмокнул и покачал головой.

– Ну а еще? – потребовала Гудрун.

– Не хмурьтесь так, госпожа проректор, – Тан захихикал. – Еще она специально делала ошибки. Может, ей удалось провести всех остальных, но опять же, не ошибаться в сложных расчетах и заваливать какие-то трехкомпонентные системки… Я на этом собаку съел, хоть и не кореец, в этом меня не обманешь.

Гу промолчала. Она тоже заметила, что аль′Кхасса ошибается на пустом месте.

– Еще поражает то, что она готова к любым изменениям, – уже задумчиво продолжил Тан. – Я вводил в задачи новые условия, новые компоненты, но ваша девушка воспринимала это так, как будто для нее это обычное дело. Подумаешь, условие задачи меняется каждые десять секунд… Или у нее крепкие нервы, или у нее большой опыт. Сколько ей, говорите, лет?

Гудрун словно выплыла из тумана. Она так и не спросила Горана, сколько аль′Кхассе лет! Это было большим упущением.

– Зато в психотехниках она явно отстает от наших первогодок, и это тоже поразительно. Мне показалось, что с некоторыми вещами она вообще не знакома, но при таких знаниях боевки и моделирования это невозможно. На боевой магии это одна из основных дисциплин. Она знает какие-то разделы на высший балл, а какие-то поверхностно. Это странно.

– Я тоже знаю какие-то разделы отлично, а в каких-то плаваю. Что странного?

– Она знает слишком тонкие вещи, госпожа проректор, и не знает элементарного. Вот это странно. Можно предположить, что она вообще никогда не работала на начальном уровне, но это, как вы сами понимаете, тоже невозможно.

Гудрун вздохнула и исподлобья взглянула на Тана.

– И каков ваш вердикт, господин профессор?

– Хоть я в меньшинстве, я против того, чтобы принимать Тайру аль′Кхассу на Боевую магию. Она не боевой маг. Может, ее учил Горан, тогда это многое бы объяснило, по крайней мере, эти странные скачки, перегибы и некое отсутствие системы. Но она не боевой маг. Я решительно против. Но…

Он замолчал и выжидающе посмотрел на Гу.

– Что – но? – раздраженно спросила она.

– Но я буду рад видеть ее на своих парах. С третьим курсом. Это как раз ее уровень. Не пропадать же такому таланту.

И Тан снова захихикал…

Гудрун понимала, что Горан подкинул ей непростую задачу. Задачу, которая имела все шансы стать проблемой. Она еще несколько раз стукнула уголком конверта по столу и вызвала секретаршу.

Когда девушка просочилась в кабинет, Гудрун передала ей конверт. Он был абсолютно белым, без единой надписи.

– Передашь Горану. Срочно. Ищи его где хочешь, Эрна. Я на тебя надеюсь. Доложишь, как выполнишь. Свободна.

Когда дверь за Эрной бесшумно закрылась, Гудрун достала из пачки последнюю сигарету и затянулась.

Девушка была похожа на раритетную фарфоровую куклу. У нее были золотые локоны, голубые глаза, чуть прикрытые длинными густыми ресницами, легкий румянец на щеках и едва приоткрытые влажные губы, за которыми угадывались идеально белые зубки. Девушка танцевала: красиво, легко, самозабвенно, чуть касаясь ногами пола, почти порхая над ним. Светлое шифоновое платье оплетало ее стан, а когда она приподнимала руки, обнажало белые тонкие запястья с голубыми ниточками вен. Когда девушка замирала перед тем, как сделать очередное плавное движение, было видно, как опускается и поднимается ее аккуратная маленькая грудь. Девушка была совершенно гармонична, и Макс не мог отвести взгляд, наслаждаясь ее танцем и совершенно забыв о том, что она была мертва уже неделю.

Когда отпущенное ей время вышло, Тайра заставила девушку лечь на холодный железный стол, вытянуть руки вдоль тела и смежить веки.

На некоторое время настала полная тишина, прерываемая лишь шорохом ручки, которой Тайра что-то писала в карте препарата. Макс наблюдал за ней, краем глаза следя за мертвой девушкой, одновременно надеясь и боясь, что сейчас она снова встанет и продолжит свой чарующий танец.

Девушка менялась. Макс знал, что Тайре не нравились резкие перемены, она отпускала заклинания медленно, заново привыкая к стандартному виду препарата. Он увидел, как постепенно исчез с ее щек румянец, лицо побелело и приобрело желтоватый оттенок, золотые локоны потускнели и стали напоминать парик, губы высохли и посинели. Макс почувствовал внутреннюю дрожь, какая всегда пробирала его в присутствии трупов, и его передернуло от алогичного глубинного страха. Он подошел к Тайре и взглянул на заполняемую ею карту через ее плечо.

– Это просто кошмар какой-то, – сказал он, замечая, что все еще продолжает морщиться от страха и отвращения.

– Я тебе говорила, чтобы ты не смотрел, – не отрываясь от письма, ответила Тайра. – Мне тоже это удовольствия не доставляет. Аутопсия куда лучше.

– Лучше копаться в препарате? Во внутренностях?

– Да. Потому что это нормально. Препарат должен лежать спокойно. Ненормально, когда он встает и начинает танцевать посреди мертвятника. Только у меня задание – заставить препарат следовать своей памяти тела. Я и не знала, что девушка при жизни танцевала.

– Это сложно? Заставить мертвого двигаться?

– Это легко. Ты же сам двигаешься и знаешь физику движений. Знаешь все энергетические каналы, куда силу направлять… Сложно запустить внутренние процессы, чтобы препарат был как живой. Иллюзией тут не обойдешься.

– И что самое сложное в этом? – продолжал пытать ее Макс.

– Взгляд. У живого человека в глазах не одно чувство или эмоция, а целый набор, и ты должен все это отразить, заставить препарат чувствовать. Когда я училась с глазами работать, они мне год по ночам снились. Я в холодном поту просыпалась от их взглядов, – Тайра вздохнула, и Макс увидел, как ей неприятны эти воспоминания. – Ты смотрел в глаза ушедшим? А ты должен смотреть, чтобы сделать эти глаза живыми. Вот что ужасно, а не мертвая танцовщица.

– И зачем ′т Хоофт заставляет тебя это делать?

– Странный вопрос, – Тайра закрыла карту и отложила ее на угол стола. – Я должна это уметь, я же некрос.

– Но он же понимает, как тебе это неприятно?

– Его, мой лорд, поверь, это тоже не радует, – скривилась Тайра. – Любому нормальному человеку не по себе, если препарат встает и начинает двигаться и говорить.

– Ты можешь заставить его говорить? Это, наверное, проще, чем заставить меня замолчать в иные моменты, – он усмехнулся, и Тайра улыбнулась ему в ответ. – Ты будешь меня навещать? – внезапно сменив тему, спросил Макс.

– В смысле?

– Ну, ты теперь сваливаешь в Торхильдфиорд, – печально констатировал он. – Мне Ректор наказал за тобой присматривать, у Хат-Хас же научно-исследовательский центр в Му-и-Ране, это там недалеко. Та же Норвегия.

– Очаровательно. Меня еще не приняли, а Ректор уже указания раздает.

– Ты не ответила, – напомнил Макс.

– Мне сложно представить, как это все будет. Полдня там, полдня здесь, по вечерам порция сэра хет Хоофта, по выходным – живодерня Гюнтера. Еще и разница в часовых поясах… Я боюсь, мой лорд.

– Я тоже. Боюсь, что ты повернешься со своей учебой, у некромантесс вообще крыша едет легко, если верить книгам. Кто тогда станет со мной общаться?

– Я и стану, зато представь, как тебе будет интересно.

– Нашла над чем шутить, – упрекнул ее Макс. – Я за тебя беспокоюсь. Ректор думает, что ты принадлежишь ему, и поэтому вытворяет с тобой необъяснимые с моей точки зрения вещи. ′Т Хоофт уверен, что ты его собственность… «Моя Ученица, имею право», – правдоподобно передразнил его Макс. – Сатрап!

Тайра улыбнулась.

– А ты, мой лорд, небось считаешь, что я принадлежу тебе?

– Конечно! Ты же Хат-Хас.

– Вы все неправы, если вы на самом деле так думаете, – сказала Тайра. – Я никому не принадлежу. Я сама по себе, а с вами меня связывают долг и добрые чувства.

– Любовь? – с надеждой спросил Макс.

– Любовь, – мрачно ответила Тайра и опять вспомнила о Горане, как бывало всякий раз, когда она слышала это слово.

– Хорошо бы, если бы так, – Макс грустно улыбнулся. – Но истинное положение дел таково, что ты в полной собственности хет Хоофта и в абсолютной власти господина Ректора, а вот про нас с тобой и добрые чувства, это, пожалуй, правда.

Он, как цыганка-картежница, пересмотрел все биокарты и вернул их на место. Тайра вслед за ним разложила пасьянс так, как ей было надо, оставив сверху нужный документ.

– А почему они всегда одеты?

– Твой сатрап так распорядился еще в самом начале, как тебя к мертвякам подпустил. О нравственности твоей заботится, что ли, а может, голову твою бережет, не знаю я… Ну вскрываешь-то ты их раздетыми.

– Я не об этом, – покачала головой Тайра.

– А о чем? О том, что они все нормальные? Без всяких там ужасных повреждений? Девочки с кудряшками и мужчины с благородной проседью? Об этом, да?

Тайра кивнула.

– Подожди еще. Будут тебе и рваные раны, и головы вперемешку с остальными частями тела, и полуразложившиеся тела, – пообещал Макс. – Тебе лет всего ничего, к этому привыкни. Все остальное от тебя все равно не уйдет, такая уж у тебя судьба. Не только с высшими планами работать, надо и в анатомичке попариться.

– Мне все это не нравится, – тихо сказала Тайра, и Макс подумал, что она может расплакаться.

– Успокойся, – он хотел погладить ее по спине, но вовремя остановил руку, памятуя о ее зеленых глазах. – Хет Хоофт мудрый дядька, хоть и сатрап. Он все делает правильно. Просто верь ему и береги мозги. Помню я, как мы с тобой в Эвиане в морг пришли, так что я, может, поэтому иногда с тобой сижу, чтобы тебе совсем страшно не было. Я с тобой побуду, сколько тебе еще будет надо.

– А больше сегодня не надо. Я закончила.

– Так торопишься от меня избавиться? Погоди немного. Задержись. Я вообще-то, хотел тебе кое-что сказать, – тоном заговорщика начал Макс. – Только сатрапу своему пока не говори. Обещаешь?

– Э-э-э… – скрывать что-то от Наставника Тайра не умела. – Если только пока не говорить…

Макс пододвинул поближе крутящийся стул, взгромоздился на него и, приготовившись сообщить тайные сведения, наклонился к Тайре, словно их могли подслушать.

– В Торфиорде раньше была башня, ее снесли в очередной магической заварушке где-то веке в восемнадцатом. В башне была лаборатория, на нижнем этаже. Под землей, короче. Так вот эта лаборатория была специально создана под сильную магию. Она изолирована и выдерживает некру. Когда в Торфиорде были некроманты, там они и колдовали, а когда некросы там закончились, лабораторию закрыли.

– А почему там некросы закончились? – не поняла Тайра.

– Это долгая история. В целом все из-за тех же магических разборок. Это неважно. Важно, что лаборатория сохранилась нетронутой. В Торфиорде есть административный корпус, вроде нашей Цитадели, он построен как раз над ней. Как в лабораторию войти, я не знаю, вероятно, у кого-то есть ключ. Я подозреваю, что у той же Гудрун, если она вообще его не уничтожила, чтобы он никому не достался. Смысл вот в чем. Если ты додумаешься, как туда влезть, проблемы с практическими у тебя отпадут. Не придется лишний раз соваться в Ишанкар и рисковать, так что подумай об этом.

– А почему я не должна говорить об этом сэру хет Хоофту?

– Не знаю. Задницей чую, что не надо ему об этом пока рассказывать.

– Ладно, я подумаю.

– Подумай. И о старой башне, и о том, что твоему сатрапу совершенно необязательно знать все твои секреты, – Макс многозначительно подмигнул и ушел за санитарами.

…В дверях Тайра столкнулась с Джимми.

– А я тебя везде ищу, – сказал Секретарь. – На вот, тебе Ректор передал.

Тайра взяла из его рук абсолютно новый, без единой надписи, но уже распечатанный конверт и вынула из него кусок плотной бумаги, на которой строгим резким почерком, похожим на нанесенные ножом вертикальные порезы, было написано: «Пришлешь аль′Кхассу одну завтра в полдень».

Тайра еще раз перечитала карточку и засунула ее обратно в конверт.

– А Ректор что-нибудь еще сказал?

– Ага, – кивнул Джимми. – Координаты Торхильдфиорда сказал. Запишешь или уже и так знаешь?

Тайра поняла, что игра продолжается и ни сэр Бергер, ни Гудрун Свенсон не собираются ни уступать друг другу, ни сдаваться без боя.

– Может, по мороженому? – предложила она, пока у нее еще была такая возможность.

– Можно даже по два, – с радостью согласился Джимми.

В джинсах Тайра чувствовала себя частью Торфиорда: в этот раз никто не оборачивался ей вслед. Она помнила, где надо свернуть, чтобы попасть именно на ту лестницу и в тот коридор, который и приведет ее к кабинету Гудрун: маршрут, каким всего однажды вел ее Горан, врезался в память, словно она всегда знала этот путь, и от этого становилось жутко, будто в ней просыпалась чужая память.

Тоненькая большеглазая секретарша Гудрун все так же пряталась за столом, и, когда Тайра вошла, она приветливо и несколько нервно улыбнулась, легко, как и в тот раз, вспорхнула со своего места и скрылась за дверью начальницы.

Тайра ожидала увидеть Гудрун у окна, но она сидела в своем кресле с высокой спинкой и была похожа на императрицу, только вместо скипетра в ее руке была длинная тонкая сигарета.

– Ты не опаздываешь, – сказала Гудрун.

– Добрый день, мэм.

– Не знаю, не знаю, – она смерила Тайру оценивающим взглядом. – У меня вот не слишком. Горан с тобой?

– Нет, мэм, вы же сказали, чтобы я пришла одна.

– Я думала, ему наплевать на то, что я сказала. Впрочем, если бы он сюда явился, я все равно выставила бы его за дверь. Я хочу поговорить с тобой, Горана с меня достаточно.

Гудрун сделала пару затяжек, выпустила дым в потолок и затушила сигарету. Она успела докурить лишь до половины.

– Сколько тебе лет? – строго спросила она.

– Восемнадцать, мэм.

– И Горан, зная наши правила, говорил со мной о втором курсе!

Тайра промолчала, не услышав прямого вопроса.

– Ты выглядишь старше, чем на восемнадцать, – Гудрун продолжала рассматривать ее, как поддельный музейный экспонат. – Я дала бы тебе двадцать, а судя по тому, что ты показывала на экзамене, и все двадцать два. Поэтому еще раз спрашиваю, сколько тебе лет?

– Восемнадцать, мэм.

– А Горану?

– Тридцать шесть.

– И где же вы меня кидаете? – она задала этот вопрос скорее себе, чем ей, и Тайра поняла, что еще чуть-чуть – и не сможет сдержать улыбки. – Ты допустила несколько ошибок, хотя могла их и не делать. Ты специально запорола несколько задач, – Гудрун словно зачитывала ей приговор. – Думаешь, мы тут идиоты?

– Нет, мэм, я так не думаю.

– Тогда зачем?

– Не хотела выглядеть слишком умной.

– А ты слишком умная?

– Бывает, – призналась Тайра, – но я стараюсь держать это в секрете.

– Вы с Гораном, наверное, только в таком духе и общаетесь… Так ты боевой маг?

– Нет, мэм. У меня нет диплома. Я окончила только первый курс.

Гудрун задумалась, а Тайра поняла, что только что ей удалось избежать большой проблемы. Если, конечно, Гудрун не задаст тот же вопрос другими словами.

– Скажи мне, аль′Кхасса, почему Ректор Ишанкара до сих пор не заявил о себе открыто?

– Я думаю, мэм, он полагает, что на данный момент у магического сообщества достаточно других поводов злословить и потешаться над Ишанкаром, кроме его персоны.

– Ты думаешь о том, о чем Ректор Ишанкара может лишь предполагать?

– Это просто оборот речи, мэм. Английский мне не родной, но я стараюсь говорить правильно.

– Можешь не пояснять мне про обороты речи, – резко ответила Гудрун. – А ты, я смотрю, лояльна к Ишанкару так же, как и Горан. Именно поэтому его в Торфиорде не особо-то любят.

– Горана или Ишанкар, мэм?

Тайра понимала, что должна была промолчать, но ехидная фраза вылетела быстрее, чем она успела сжать губы. Сердце почти остановилось.

Гудрун усмехнулась.

– Ты мне нравишься, аль′Кхасса, несмотря ни на что, – сказала она. – Такая же колючая, как и Горан. Умная и ни черта не боишься. Я только не могу понять, с чего бы это! – ее голос вновь стал холодным и металлическим. – Ты честолюбива и самоуверенна, хотя подавляешь это в себе дисциплиной и контролем, и я опять не понимаю зачем. Горан своего честолюбия никогда не скрывал.

– Мне не кажется, что он честолюбив, мэм.

– Ты не знала его в молодости.

– И слава богу.

– Почему – слава богу? – Гудрун заинтересовалась.

– Хоть детство у меня прошло без всего этого безумия про магию и Ишанкар. Есть что вспомнить из нормальной жизни.

Гудрун засмеялась. Тайра не могла даже предположить, что она умеет смеяться, но ее смех был искренним, и Тайра попыталась представить, как Гудрун смеялась в восемнадцать, ведь не просто же так сэр ′т Хоофт приглашал ее на свидания.

– Радует, что ты в своем уме, – резюмировала она. – Кого ты убила?

– Я не хочу отвечать на этот вопрос, мэм, – Тайра моментально стала серьезной.

– Ты испытываешь вину?

– Да.

– А ты виновата?

– Я считаю, что да.

– Значит, другие считают, что нет, – сделала вывод Гудрун.

– Мне все равно, что считают другие, – ответила Тайра, и Гудрун поняла, что девчонка может быть довольно резкой.

– Я ведь все равно узнаю. Рано или поздно.

– Это ваше право, мэм. Но это моя личная жизнь, и я воспользуюсь своим правом не посвящать в нее посторонних, – разговор получался похожим на синусоиду.

– Я заметила, как ты смотрела на мои книги в тот раз. Ты знаешь древние языки?

– Да, мэм.

– Учила сама или с помощью магии?

– И так и так.

– А современные?

– Некоторые сама, остальные с магией. Учить просто так времени не хватает, а считываю я легко.

– Это я заметила. А мысли читаешь?

– Нет, мэм. Не дано.

– Это хорошо. Ты знаешь, что способность считывать языки проявляется у одного мага на сотню?

– Нет, мэм, – честно призналась Тайра.

– Ну так я тебе сообщаю.

Гудрун открыла ящик стола, вынула оттуда еще один конверт и протянула его Тайре.

– Отдашь отцу. Свободна.

Тайра еле удержалась, чтобы не прижать руку к сердцу и не поклониться, как требовал того Церемониал. Гудрун эту заминку заметила, но промолчала, вытянула из пачки очередную сигарету и с ухмылкой подкурила.