Текст книги "Господа Игры, том 1"

В центре круглого зала на тридцатисантиметровом возвышении из черного вулканического стекла стоял резной, словно вырастающий из него, столб с подставкой для книги, напоминающий гипертрофированный пюпитр. Постамент и пол возле него были залиты полупрозрачным белым с серебристыми отблесками свечением. Внутри него, как в молоке тумана, лежал плотный жгут толщиной метра в полтора, несколько раз тугой спиралью обвитый вокруг кафедры. Внутри жгута переплетались и перетекали друг в друга магические потоки. Тайра никогда раньше не видела ничего подобного. Ей захотелось подойти и рассмотреть это поближе, но стоило ей колыхнуться в сторону кафедры, как серебристо-белый жгут ожил и начал неторопливо раскручивать свою спираль.

…Такими Тайра всегда представляла себе драконов из китайской мифологии… Он был неуловимо гибким и пластичным, как водный поток, его полупрозрачная чешуя переливалась хрустальными бликами, а сила, которая исходила от него, заставляла трепетать сердце. У дракона были удивительные очи: глубокие, как омут, и холодные, как замерзшая вода. Они завораживали, его сила отражалась в них колотым льдом, закручивалась водоворотом и завлекала с собой на дно. В его взгляде не было ни капли удивления, сожаления или желания боя, только холодное спокойствие, как у сэра ′т Хоофта, и абсолютная уверенность в себе, как у Сэла. Тайра не могла ошибиться. Его магию Тайра не спутала бы больше ни с чем: она уже была с ней знакома по убитому мужчине из Майнца и системе заклятий, наложенных на Мэл. Поединок за лабораторию старой башни Торфиорда обещал быть жестким.

Она чуть сдвинулась дракону навстречу, он предупредительно застыл и сверкнул своими ледяными очами. Тайра замерла на полувзлете, выждала две секунды, пока ледяной огонь в очах дракона не погас, и снова направилась к нему. Дракон метнулся быстрее молнии – Тайра не успела заметить, когда началось и когда закончилось его движение, – и дважды взял ее в кольцо своего переливающегося снежными оттенками тела. Он поднял морду до середины ее облака из золотой листвы и чуть приоткрыл пасть, демонстрируя сверкающие горным хрусталем клыки. Длинные белые усы его шевельнулись, и он снова застыл.

Это была интересная и опасная игра. Тайра поняла, что заинтересовала дракона, и теперь, чтобы заслужить его уважение, ей во что бы то ни стало надо было подобраться к кафедре. Она чуть шелохнулась, позолота блестками посыпалась с листвы, и, пока он наблюдал за золотым сиянием, Тайра рухнула вниз, сквозь оба его кольца до самого пола.

Дракон бросился за ней, нырнув в кольца сквозь себя, Тайра метнулась к стене и заложила вираж, но дракон не отставал. Сотней глаз она видела его сверкающую снегом морду рядом со своей листвой. Она взмыла под потолок и рассыпалась отдельными листьями по всему пространству башни, но он со скоростью света бросался от стены к стене, сгоняя листья в одну кучу, и вскоре Тайра снова оказалась зажата его кольцами, которые теперь были плотнее и уже, и прорваться сквозь них предыдущим способом было уже невозможно.

Дракон снова сверкнул льдом на дне очей и вытянулся в спираль. Тайра наблюдала, как переливается его чешуя, и чувствовала исходящий от него холод. Цвет ее листьев начал тускнеть, золото постепенно превращалось в патину, патина – в желтую гуашь с кровавыми разводами, и ей захотелось закрыть глаза и заснуть. Она медленно начала осыпаться, как осыпается клен, сраженный ранними заморозками, сначала теряя один лист, потом другой, а потом два и три одновременно. Тайра отрешенно наблюдала за тем, как ее желто-красные листья плавно движутся к каменному полу… а потом, скинув наваждение, резко собрала оставшиеся в тугой комок и ударила по дракону расходящейся огненной волной.

Он не успел уйти от удара. Магия обожгла его бока, Тайра почувствовала пронзившую его боль и вырвалась из его колец. Он отлетел к стене, сжался в пружину и бросился на нее. Тайра снова рассыпалась листопадом, но он поднырнул снизу, обдавая холодом каждый ее листок, и это было дыхание смерти. Тайра постепенно теряла листья, и вот от сотни их уже осталось восемьдесят два. Она на мгновение замерла, не позволяя листве в свободном падении коснуться его тела, и стрелой взлетела под купол. Дракон кругами плавал в середине лаборатории, не сводя с нее своих умопомрачительных глаз.

Тайра растеклась по потолку, оценивая ситуацию. Дракон перекрыл ей путь к кафедре, к отступлению, к выходу отсюда. Он был серьезно ранен, его сверкающие бока сочились белым туманом, но, пока он был в сознании, вырваться ей было не суждено. Тайра золотой паутиной висела над ним, с удивлением понимая, как много сил отнимало противостояние с этим волшебным существом. Он перенастраивал магические системы, возвращая Тайре откаты от ее заклинаний, и ей, компенсируя урон, приходилось открываться все больше и больше. Дракон, хоть и с трудом, но выдерживал ее магию. У него, несомненно, было гораздо больше опыта, и Тайра со своей силой проигрывала его умениям.

Она закрутила листву против часовой стрелки, формируя из нее золотое веретено, дракон сузил круги и снова открыл пасть, на этот раз демонстрируя все свои сверкающие хрусталем зубы. Они бросились навстречу друг другу одновременно, Тайра понимала, что от столкновения не уйти, и в последний момент они разошлись ровно настолько, чтобы не столкнуться лбами. Дракон молниеносно обвился вокруг ее веретена, и Тайра оказалась в полной его власти. Она увидела, как зеленоватое свечение лаборатории постепенно гаснет, и вскоре их поглотила полнейшая тьма: трейсер вышел в настоящие тени и прихватил ее с собой.

Он размотал свою спираль так же быстро, как и свил, отпрыгнул в сторону и затаился в ожидании. Тайра взвилась золотым вихрем, крутанулась вокруг вертикальной оси и, превратив каждый листок в пятипалую смерть, веером кинулась к нему. Дракон увернулся, но Тайра в последний момент изменила плоскость направления удара, и тридцать листьев впились в его сверкающую спину, прорезая его тело насквозь. Дракон выгнулся дугой и резко провалился во тьму теней, на несколько секунд потеряв сознание от боли, оставляя за собой след молочно-белого, сверкающего ледяными искрами, тумана. Тайра видела, как тускнеют его сказочные очи, и на секунду ей стало страшно: убийство Трейсера Ишанкара в ее планы по захвату старой башни не входило. Дракон, превозмогая боль, взлетел обратно к ней, взмахнул хвостом, выравнивая свой полет, и рассек ее облако листвы крест-накрест прямо посередине.

Не надо было его жалеть… Он словно разрубил на четыре части ее тело и воткнул в оголенное мясо миллионы ледяных игл. Тайра изо всех старалась удержаться в сознании, но он не дал ей опомниться и, свернувшись в замысловатый узел, молниеносно раскрылся, посылая в нее одну за одной волны заклятий, о которых Тайра только слышала от сэра хет Хоофта.

Тайра превратила листву в зеркала и отбилась, дробя магию на мелкие составляющие. Заклинания исказились и осколками стекла разлетелись от нее во тьму, Тайра, следуя за ними, рассыпалась по сторонам, образуя вокруг дракона кольцо, и отразила от себя искаженные заклятья обратно в него. Дракон пытался уйти, но осколки все равно ранили его длинное тело. Тайра кружилась, образуя вокруг него сферу, играя все больше искажающимися заклинаниями в пинг-понг, но игра давалась ей нелегко. Откаты пробивали ее защитный барьер, и у нее не было времени, чтобы просчитать последствия и подкорректировать защиту. Дракон был настолько быстр, что успевал уворачиваться, даже будучи еле живым, и Тайре требовались все силы, чтобы держать его под контролем. Он умудрялся ранить ее, по одному разбивая ее зеркала, и с каждым его прикосновением Тайру пронзала боль, а тени вспыхивали изумрудными искрами.

Тайра не следила за временем. Поединок с драконом, начавшийся как танго, превратился в бой не на жизнь, а на смерть. Дракон отнимал у нее слишком много сил, и Тайра чувствовала, как неотвратимо подбирается к ней постэффект: заклятия такой силы в таком сочетании она не использовала еще никогда. Тайра собрала все свои оставшиеся зеркала в одно и зависла в пустоте. Очи дракона сверкнули ледяным крошевом, и он приготовился к броску. Тайра понимала, что он вложит в него остатки всех своих сил, так же как и она. Затяжной бой вымотал их обоих. Пора было заканчивать.

Они кинулись навстречу одновременно, столкнулись и породили торнадо; их закрутило, зашвыряло из стороны в сторону, дракон снова обвился вокруг нее, она больше не могла держать образы зеркал и стала листвой. Ее оголенная, скрытая кленовыми листьями душа разрывалась от боли, тьма вокруг пульсировала зеленым, и больше не хотелось никакой схватки, никакой лаборатории, никакой старой башни… Откат приходил за откатом, и Тайра не успевала гасить их все. Дракон еще плотнее обвил ее своим телом, защищая от оставшихся заклятий. Они кувыркались в темноте, и, когда магическая буря наконец стихла, их накрыла оглушительная тишина.

Тайра держалась на грани сознания, цепляясь за единственное реальное в окружающей тьме существо – своего врага и спасителя, который медленно падал, сверкая рваными ранами на снежно-белых боках и не сводя с нее взгляд. Он плавно опустился на что-то, что было тут вместо земли, сначала хвостом, потом изуродованным, обожженным магией телом, а потом и мордой, и Тайра поразилась тому, что он еще жив. Он не был некромантом и, после того, что она в него посылала, давно должен был быть мертв, но он держался, не давая ей возможности увидеть, как закроются его удивительные очи с магическими водоворотами на дне. Внезапно Тайра испытала к нему неведомую ранее нежность. Красно-золотым листопадом она бережно опустилась на него сверху, накрыла его израненную спину, последними магическими силами залечивая какие-то из его ран, и сухими листьями опала рядом с ним. Она больше не могла держать облик листвы и обернулась собой.

Дракон поближе подвинул морду и почти коснулся ее руки. Они лежали рядом, и Тайра медленно тонула в его глазах, наслаждаясь долгожданным покоем и исходившей от дракона прохладой. Сверху падал снег, настоящий, пушистый, совсем не магический, он накрывал дракона, засыпал черную землю, Тайра видела красоту и идеальную форму каждой, пролетающей мимо ее лица снежинки, будто дракон специально давал ей возможность рассмотреть совершенство снега.

– Красивые были листья, – произнес Змей низким бархатным голосом, и ей показалось, что он чуть улыбнулся уголком губ. – Никогда не видел больше пяти элементов в этом заклятье.

– В каком заклятье? – не поняла Тайра.

– «Пять лепестков». Это высшая магия, и дается она единицам.

– А «Пять лепестков» – это разве не Камасутра для некромантов? – Тайра припомнила слова Мориса и рассказы однокурсников.

– Такое применение тоже возможно, но нет, это не Камасутра.

– У меня в любом случае нет допуска. Не знаю, что это.

Дракон фыркнул, почти по-человечески усмехнулся и тут же сжал зубы, стараясь не показать ей своей боли. Это было бессмысленно, Тайра чувствовала ее, как любой некромант, а еще по-некромантски наслаждалась ей, и от этого было стыдно.

– Не уходи, пожалуйста, – шепотом попросила она. – Я испугалась, когда ты упал. Я не хотела тебя убивать.

– Хотела бы убить – дралась бы в полную силу и некромантией.

– И зачем мне убивать Трейсера Ишанкара?

– За доступ в лабораторию, например, – предположил он.

– Ни одна лаборатория не стоит твоей жизни.

– Тогда почему ты не отступила?

– А ты почему не отступил?

Дракон медленно моргнул и не ответил.

– Поверить не могу, что ты настоящий, – Тайра слабо улыбнулась. – Я так давно хотела тебя увидеть…

– Давно? – он снова фыркнул. – Я ждал позволения посмотреть на тебя не один год.

– Сэр ′т Хоофт тебе не разрешал?

– У тебя суровый Наставник, – Змей сказал это с уважением.

– Почему он нас до сих пор не познакомил?

– Он не жалует трейсеров. Он уверен, что мы хуже некромантов.

– А вы хуже?

– Точно не лучше, – и он по-драконьи улыбнулся, чуть приподняв верхнюю губу над сверкающими клыками.

– Почему все зовут тебя Змеем? Ты ведь дракон.

– Долгая история. Как-нибудь потом… Сейчас нет сил.

– У тебя все-таки есть усы…

– Как положено дракону.

– Но не змею.

– Ах, вот в чем дело, – он усмехнулся. – После эль-Хасы ты всех удивила вопросами про мои усы, даже меня. Никак не мог понять, что с ними не так.

Тайра не могла оторваться от его волшебных очей, ей казалось, что в них отражается вечность, и эту вечность она хотела бы провести с ним. Это наваждение было сродни последнему сну замерзающего в снегах путника, наконец-то принявшего свою скорую кончину и напоследок рассмотревшего гармонию снежных кристаллов.

– Что? – с легким шипением спросил дракон. – Опять со мной что-то не то?

– Почему ты меня защищаешь?

– Разве сегодня я тебя защищал?

– Раз здесь все еще нет некромантов и трейсеров Лиги, выходит, что защищал.

– Защищать Некромантов Ишанкара – это мой Долг. Сэр ′т Хоофт и сэр Бергер сказали, что я должен тебя беречь. Я выполняю приказ.

Такой ответ Тайру почему-то расстроил.

– Ты мне нравишься, – угадав ее мысли, добавил дракон. – Даже мертвая. Даже без тела. Даже в виде сотни кленовых листьев. Я защищал бы тебя и без приказа.

А вот это было приятно. Очень приятно. Тайра хотела погладить его по носу, но вовремя одернула руку. Даже сквозь зеленый маркер Снежный Змей казался ей белым, хотя чешуя его сверкала зелеными искрами.

– Больше не ходи в старую башню, – попросил Змей. – Ты гораздо сильнее. Она не выдержит, да и я вторую стычку с тобой навряд ли переживу. Не приходи сюда, Кхасси.

– Больше не приду.

– Хорошо, – он медленно моргнул, принимая ее обещание. – Я не вижу твоего трека. Скажи, где ты оставила тело, я доставлю тебя к нему.

Тайра какое-то время молча смотрела на него, запоминая порядок чешуи на морде, сверкающие горным хрусталем рога, белоснежную гриву и безумно красивые волшебные глаза, а потом сообщила ему координаты.

– Мы еще встретимся? – спросила она.

– Не сомневайся. Я бы хотел. Но давай не так, как сегодня. Давай без боя.

– Уговорил. Давай без боя.

– Тогда до свидания, – бархатно отозвался дракон, и в следующий миг по глазам резанул ослепительный отраженный от норвежского снега белый свет.

Тайра еле доплелась до скамейки и уселась на нее, даже не счистив снег. Большие резные снежинки белыми оренбургскими узорами медленно оседали на черной плащевке пуховика. Надо было слить кровь еще вчера, но она подумала, что в очередной раз попробует переждать, пересилить себя и даст возможность организму самому справиться с перебором магии, но сейчас понимала, что это решение было глупым. Голова временами начинала кружиться, во рту чувствовался привкус крови, и от этой смеси железа и соли слегка подташнивало. Тайра не могла сказать, какая на самом деле вокруг температура: ее то знобило, то бросало в жар. Сэр хет Хоофт точно не погладит ее по головке, когда узнает, что она перебрала дозу в три раза раньше, чем они рассчитывали, а особенно он не обрадуется, узнав, как именно она это сделала.

Боевая магия больше не казалась ей примитивной. В исполнении Снежного Змея она была почти такой же убойной, как и ее некромантия. Тайра только потом осознала, что, если бы Змей дрался с ней как трейсер, используя свою специфическую магию вместо боевой, она сейчас могла бы быть окончательно мертва. Да-а-а… Хоть они со Змеем и получили отсрочку, но ненадолго. Сэр ′т Хоофт убьет их обоих, как только узнает об их знакомстве. Гнев Наставника пугал Тайру куда сильнее, чем окончательная смерть.

Мимо по засыпанной снегом дорожке в обычной своей воинской манере маршировала Ави. Она увидела Тайру еще издалека, и Тайра поняла, что Ави удивилась: видимо, вид у нее был отменно неважный. Ави отклонилась от маршрута и плюхнулась рядом, положив на колени свой темно-синий рюкзак. Она некоторое время критически оглядывала Тайру, а потом спросила:

– Ты и правда дура?

– Иногда, – не стала отпираться Тайра.

– Сунулась-таки в старую башню?

– Откуда ты знаешь про старую башню?

– Книжки читаю, как и ты, – зло ответила Ави.

– А откуда ты знаешь, что я туда совалась?

– Наблюдаю я за тобой. Ты странная.

Тайра не ответила.

– Слушай, я не знаю и знать не хочу, что ты там забыла, в конце концов, недаром же тебя к Тану на моделирование понесло, да еще и с третьим курсом, может, у тебя садо-мазо наклонности, но в старую башню никто не вошел и не войдет, пока Гу не даст разрешения, – тихо, по секрету, придвинувшись к Тайре почти вплотную, произнесла Ави.

– Эту башню держит не Гудрун, – так же тихо и по секрету поделилась Тайра. – Гу и сотой доли того, что там наворочено, сделать не сможет!

– На то и расчет, – Ави довольно улыбнулась. – С тех пор как Торфиорд закрыл набор на некромантию, лабораторию запечатали. Когда Первым проректором стала Гудрун Свенсон, она постаралась сделать так, чтобы никто никогда туда не попал.

– Почему?

– Потому что Гу считает некромантию богопротивным делом, так же как и большинство ныне живущих магов. Для боевой магии достаточно тех лабораторий, какие действуют. Старая башня рассчитана на некросов, но так как своих некромантов тут больше нет, то и чужим тут делать нечего.

– А почему набор закрыли?

– Точно не скажу, – призналась Ави. – Говорят, это во время Второй мировой еще было, а подробностей я не знаю.

– Понятно, – Тайра перевела взгляд с Ави на голые сейчас дубы, чтобы падающие снежинки не провоцировали головокружение.

– Ты вообще как выжила после старой башни? – наконец поразилась Ави. – Выглядишь отвратительно.

– Спасибо, ты всегда только приятные вещи говоришь, – съехидничала Тайра. – У меня голова кружится, а еще меня тошнит.

– Может, ты беременна? – Ави прищурилась. – А то я вижу, как Мендоза за тобой глазами стреляет, – мало ли что там у вас.

Ави нервно хихикнула и тут же кашлянула в кулак. Тайра уже знала, что это следовало воспринимать как извинение.

– Пойдем в аудиторию, четыре минуты до звонка.

Они поднялись и медленно двинулись в сторону своего корпуса. Ави безжалостно топтала снег своими неизменными «Доктор Мартенс» зимнего образца и кивала головой в такт играющей в наушниках музыке. Когда они разделись и спрятали верхнюю одежду в Арсеналы, Ави снова кашлянула в кулак.

– Слушай, аль′Кхасса, я тебя давно хотела спросить… Ты кто по национальности?

– Это ты наконец-то решила прощения попросить за момент знакомства?

– А я смотрю, чувствуешь ты себя не так отвратительно, как выглядишь! – огрызнулась Ави.

– Русская я. Только не говори никому.

– А почему аль′Кхасса? Саламандра? Почему на шанкари?

– Так получилось. Ты ведь тоже своим нормальным именем не зовешься.

Ави не ответила, и остаток пути до аудитории они шли молча. То, что Ави заметит стилизацию имени под арабский, Тайра не сомневалась с тех пор, как узнала, что она говорит на десяти языках. Было интересно, задавала ли она такие же вопросы кому-нибудь еще… Навряд ли, конечно. Ави ни с кем не общалась. Но теперь Тайра была уверена, что раз Ави докопалась до шанкари, то рано или поздно докопается и до Ишанкара. Хорошо это или плохо, с больной головой оценить было невозможно, и Тайра решила оставить эти размышления на потом.

Ави вошла в дверь первой и застыла на месте, так что Тайра наступила ей на пятки. Тайра аккуратно, чтобы не провоцировать головокружение, повернула голову и осмотрела класс. Все парты, убранные Гудрун еще в начале сентября, стояли на своих местах.

Ави пожала плечами, прошлась до парты, которую до появления Тайры она считала своей и которую они два месяца вынуждены были делить, с размаху скинула с плеча на столешницу свой рюкзак, потом повернулась к Тайре и как бы между делом произнесла:

– Если хочешь, можешь сесть со мной.

Тайра беззвучно засмеялась и отодвинула соседний стул.

– И можешь звать меня Ави, – старательно не глядя в ее сторону, добавила она.

Йен вышел на порог Башни и раскрыл зонт. На улице хлестал дождь, тяжелые капли кругами расходились по поверхности луж. Йен поплотнее запахнул пальто и направился к Библиотеке. Рабочий день уже давно закончился, но он никак не мог разделаться с дневными обязанностями: завтрашний вечер у него должен был быть свободен для Ученицы.

Он шел по садовым дорожкам, обходя особенно глубокие лужи и перепрыгивая через потоки воды. Все нормальные люди в Ишанкаре предпочитали находиться в помещении, и только его, господина Секретаря и господина Старшего Финансиста нелегкая носила по улице.

Йен уже собрался свернуть, когда в вечерних сумерках разглядел одинокую фигуру, стоящую на поверхности небольшого пруда. Маг остановился, немного помедлил и свернул на газон. Через три шага брюки намокли, а к ботинкам прилепился желтый опавший лист. ′Т Хоофт подошел вплотную к пруду, к самой кромке воды.

Мужчина посреди пруда заметил его еще издалека и, когда маг достиг берега, поклонился по всем правилам Церемониала. Йен прижал руку к груди и кивнул. Мужчина шел по воде, как если бы это была твердая поверхность, по крайней мере, Йен не заметил разницы в его походке, когда он ступил на землю и они отошли на некоторое расстояние от берега. ′Т Хоофт предложил ему место под своим зонтом, но мужчина усмехнулся и покачал головой. Он был абсолютно сухим. Дождь падал на его плечи и отросшие темно-каштановые волосы и пропадал всуе.

– Тебе нельзя находиться здесь без причины, – напомнил ′т Хоофт. – Что ты здесь делаешь?

– Толком объяснить не могу, сэр. Ностальгия.

– У тебя? По Ишанкару? – маг приподнял бровь. – Я думал, ностальгия по Ишанкару – это не твое.

– Вы ошиблись, сэр, – спокойно возразил мужчина.

– Так что ты здесь делаешь, Змей? – повторил вопрос хет Хоофт.

Трейсер некоторое время думал, словно выбирая ответ из возможного множества, а потом решился и взглянул магу в лицо.

– Я встретил противника, который мне не по силам, – сообщил он. – Я могу остановить его только ценой своей жизни. Ценой наших жизней, если мне сильно повезет.

– Это нормально, – чуть улыбнулся Йен. – Когда-нибудь все встречают того, кто им не по силам. Это стимул двигаться дальше, чтобы в битве был один победитель и один проигравший. Таков закон гармонии боя. А тебе пришлось драться?

– Разве я не выгляжу как побитая собака?

– Ты сам это сказал, – хет Хоофт усмехнулся. – Я старался быть корректным.

– На самом деле я еле выжил, сэр, поэтому можно забыть о корректности.

– Выглядишь ты и правда ужасно, – признал Йен. – Будто тебя месяц трепали всей Шайорэ, и это меня настораживает, потому как я не знаю ни одного человека, который был бы тебе не по силам.

– Думаю, знаете, – Змей многозначительно посмотрел ′т Хоофту в глаза.

Йен не ответил, старательно раздумывая и не сводя с собеседника взгляд. Когда он наконец сделал выводы и собирался произнести их вслух, Змей остановил его жестом.

– Разрешите, я скажу, сэр? – он чуть наклонил голову, как бы извиняясь за то, что ему пришлось перебить мага, и его очи сверкнули колотым льдом. – Если вы надумаете применить силу, то я возьму на себя смелость посоветовать вам или подрезать кое-кому язык, или вбить кое-кому осиновый кол в сердце. Можно сочетать одно с другим, больших потерь при этом мы не понесем. Это если вы решите найти действительно виноватых.

– Заступаешься за мою Ученицу? – недовольно спросил ′т Хоофт.

– Я справедлив, – возразил Трейсер.

– Справедливо будет, если она сначала получит ремня, а потом отправится на неделю в Зиндан за то, что полезла в старую башню, забыв об осторожности и здравом смысле, а еще за то, что чуть не прибила единственного Трейсера Ишанкара.

– Я тоже не был особо дружелюбным.

– Ты был на службе.

– Но теперь мы с Кхасси в равном положении, сэр хет Хоофт, и свое получили сполна. Этого достаточно.

– Я подумаю, – уклончиво ответил Йен.

– Дело ваше, сэр, – согласился Змей. – Но у меня было право высказать свое мнение.

– Но право решать, что мне делать с моей Ученицей, остается за мной.

Трейсер кивнул и отвернулся в сторону. Спорить с магом было бесполезно: он все равно посадит Тайру в Зиндан согласно собственным некромантским представлениям о справедливости, которых Змей совершенно не разделял.

– Так зачем ты все-таки приходил? – в третий раз спросил Йен.

– Хотел увидеть Кхасси не через тени и не в тенях. Живой. Хотел поговорить. Извиниться. Ей от меня досталось не меньше, чем мне от нее.

– Увидишь, – пообещал ′т Хоофт. – И поговорить сможешь, но в свое время.

– Значит, вы все еще против нашего знакомства.

– Вы уже познакомились, как я понял. А вот насчет вашего общения я еще раз подумаю, но ничего не обещаю.

– Ну тогда хоть цветы ей от меня передайте в качестве извинений. Это вы мне пообещать можете, сэр?

Йен усмехнулся и протянул руку, в которую Змей вложил пышный букет резко пахнущих дождем и осенью мелких желтых японских хризантем.

– И вкусы ее уже изучил? – задал риторический вопрос ′т Хоофт.

– Изучил. И тюльпаны уже заняты, как я видел.

– Не наглей, – предупредил Йен, – а то так и будешь из теней наблюдать, как ей цветы дарят.

Змей грустно усмехнулся и согнулся в безупречном поклоне, показывая, что больше ему сказать нечего. Йен спрятал букет в Арсенал, развернулся и зашагал к Библиотеке прямо по газону.

Трейсер некоторое время смотрел ему вслед, потом поддел носком ботинка мокрый коричневый кленовый лист и растворился в наступающей темноте.