Текст книги "Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи"

Тюдоры считали желудок подобным котлу, согреваемому всем остальным телом. Хорошее пищеварение было залогом крепкого здоровья – а также плодовитости, что было особо важно для короля. Если мужчина съедал полезную пищу в правильном порядке, то в процессе пищеварения у него образовывалась сперма. Женщины же получали возможность вырабатывать достаточно крови, чтобы питать утробу и семя, посаженное в ней. Ветрогонные продукты, например бобовые, могли раздуть мужской пенис в самый необходимый момент. Кроме того, самые питательные продукты – красное мясо, сахар и вино – считались эффективным средством возбуждения сексуального аппетита.

Теория пищеварения оказывала прямое влияние на порядок подачи блюд во время придворных трапез. Порядок этот сохраняется и по сей день. Врачи Генриха рекомендовали начинать трапезу с продуктов, нуждающихся в максимальном расщеплении, то есть с говядины, гороха и овсянки, – все эти продукты были основой супов. Супы считались идеальным блюдом для формирования «сока» на дне котла, в котором будут «вариться» все остальные продукты. Хлеб был хорошим вторым блюдом, поскольку он обладал силой и подготавливал желудок к восприятию следующих блюд.

Затем подавали мясное блюдо, причем мясо отварное подавалось перед запеченным, поскольку его было сложнее переварить. Тюдоры потребляли мяса больше, чем мы с вами сегодня, а короли получали его еще больше. Во время одной трапезы король и его свита съели 720 жаворонков, 240 голубей, по 192 куропатки, ржанки и чирка, 132 каплуна, 84 курицы, 56 цапель, 40 овец, 34 фазана, 24 павлина, 20 аистов, 12 свиней, 8 телят, 7 лебедей и 7 быков. Генрих лично устраивал «мясной день» каждую неделю «с Пасхи до дня святого Михаила [29 сентября]», когда все его придворные должны были есть мясо[181]181
  Hurren, T.E., «Cultures of the Body, Medical Regimen, and Physic at the Tudor Court», in Betteridge, T. and Lipscomb, S. (eds), Henry VIII and the Court: Art, Politics and Performance (Farnham, 2013), p. 67.


[Закрыть]. Преобладание мяса в питании Генриха и многих его придворных приводило к тому, что они регулярно получали от 4500 до 5000 калорий в день – гораздо больше, чем считается здоровым и полезным сегодня.

После мясного блюда устраивалась пауза. Обедающие пили эль или вино. Тем самым они заливали котел, заполненный плотной пищей. Тюдоровский эль был гораздо слаще и гуще, чем современное пиво, и содержание алкоголя в нем было ниже. Король и его гости пили вино, которое иногда разводили водой. Чистую воду пили редко, поскольку она часто не отличалась чистотой и могла вызвать болезни. Трезвенникам при тюдоровском дворе делать было нечего.

Затем подавали салат, фрукты или холодные блюда. Тюдоры потребляли меньше фруктов, чем мы сегодня, потому что были ограничены временами года. Так, клубника и вишня были доступны для всех слоев общества – но лишь несколько недель в году. Завозить фрукты могли позволить себе только король и самые богатые аристократы. Перевозка занимала много времени, так что единственными фруктами, доступными для импорта, были апельсины и лимоны. Большую часть сезонных фруктов заготавливали для употребления в другие времена года. Но Генрих VIII всячески способствовал выращиванию более экзотических растений в Англии. Королевский садовник Ричард Харрис отправился в Нидерланды и Францию, чтобы привезти оттуда саженцы разных фруктовых деревьев, которые он пытался культивировать в специальном плодовом питомнике в Кенте. Благодаря этому «дорогостоящему и редкому предприятию» Генрих и его придворные могли наслаждаться самыми сладкими вишнями, самыми сочными яблоками и самыми соблазнительными персиками и абрикосами[182]182
  Sim, Food and Feast in Tudor England, pp. 121–2.


[Закрыть].

Овощи подавали в виде «салатов». В них соединяли овощи отварные и свежие – лук, лук-шалот, редис, отварную морковь, пастернак, турнепс, капусту, латук и огурцы. Для цвета и вкуса в салаты добавляли травы и цветы – например, фиалки и примулы. Приправляли салаты уксусом, маслом и сахаром. Как и многие другие блюда, салаты были очень декоративны. Овощам придавали разную форму и добавляли чисто декоративные компоненты. Такие советы мы находим в поваренной книге начала XVII века[183]183
  Markham, G., The English Housewife (London, 1615). Cited in Sim, Food & Feast in Tudor England, p. 12.


[Закрыть].

В заключение трапезы подавались сыры. Считалось, что сыр закрывает желудок и запечатывает в нем все остальные продукты. Учитывая огромное множество разнообразных блюд, поданных королю и его семье, неудивительно, что многие покидали стол нетронутыми. «Нетронутое мясо» отдавали личным слугам. Все остатки разбирались соответственно иерархии. Продукты, которых не пожелал никто, отдавали беднякам, которые вечно толпились у ворот дворца. Кроме остатков от трапез, те, кто работал при дворе, получали множество «льгот» в дополнение к своему жалованью. Например, мужчины, работавшие в варочном отделении кухни, могли получить обрезки от запеченного мяса и корейки, а также жир, остающийся на дне котлов после варки говядины[184]184
  Sim, Food and Feast in Tudor England, p. 37.


[Закрыть].

Король и самые высокопоставленные придворные тратили огромные деньги на еду. Мирные переговоры между Генрихом VIII и его французским соперником, Франциском I, в 1520 году получили название «Поля золотой парчи». Переговоры продолжались восемнадцать дней, и все это время устраивались пиры и увеселения. За это время на питание английского короля, королевы и их свиты была потрачена астрономическая сумма 7409 фунтов (2,8 миллиона по сегодняшним меркам). Из них 440 фунтов (167 тысяч) было потрачено на одни лишь специи. Поставщик морской рыбы получил деньги за 9100 камбал, 7836 мерлуз, 5554 палтуса, 2800 лангустов, 1890 макрелей, 700 угрей, 388 трески, 300 лещей, 48 кефалей, 30 тюрбо, 21 окуня, 11 пикш, 5 солнечников, 4 форели, 3 крабов, 2 лососей, 1 осетра, 1 лобстера и 1 дельфина. В обычные дни, когда кухня обслуживала полный двор, количество могло быть намного больше. В среднем, питание двора обходилось более чем в шесть миллионов фунтов[185]185
  Weir, Henry VIII, p. 68.


[Закрыть].

Даже в обычный день готовка для короля и его двора превращалась в поистине гаргантюанское предприятие. Поварам нужно было приготовить не менее шестисот порций два раза в день. Неудивительно, что в Хэмптон-Корте кухни занимали третью часть площадей дворцового комплекса. Они сохранились и по сей день и являются лучшим образцом тюдоровских кухонь в мире. На кухнях Генриха VIII работало около двухсот человек, и каждый из них целыми днями чистил, резал, разделывал, варил, запекал и украшал многочисленные блюда, которые подавали королю и его придворным каждый день.

Главным на королевской кухне был королевский хранитель. Образованный и надежный человек хранил ключи от кладовых и отвечал за выдачу продуктов на кухню. Он внимательно следил за каждым компонентом – от драгоценных специй до скромного лука – и тщательно записывал расход в особые книги. Затем он представлял эти книги Гофмаршальской конторе – группе людей, отвечавших за повседневное функционирование королевского двора.

Следующим в кухонной иерархии был главный повар. Как и современный шеф, он руководил приготовлением блюд, но сам готовил только самые сложные и эффектные. Черной работой – очисткой и нарезкой овощей и приготовлением мяса – занимались молодые повара. При тюдоровском дворе было три главных повара: один руководил кухней главного двора, а два других занимались кухнями короля и королевы.

Одной из самых тяжелых работ на королевской кухне было вращение вертелов. Этим людям приходилось часами вращать тяжелые вертела с огромными кусками мяса над гигантскими очагами. Из дымоходов тянуло холодом, от очагов шел жар, и те, кто вращал вертела, страдали одновременно и от жары, и от холода. Эта работа была настолько тяжелой, что ее механизировали одной из первых. Уже в 1536 году мы встречаем упоминание о вертельной собаке на кухне. Этих собак обучали бегать внутри небольшого колеса, которое через систему блоков вращало вертел.

Хранение припасов и свежих продуктов до появления холодильников и морозильников было непростой задачей. В бочках хранили не только вино и пиво, но и продукты – соленую рыбу, оливки и сухофрукты. Более дорогую еду, например конфеты и сладости, хранили в деревянных ящиках. Есть упоминания о том, что в таких ящиках хранили и мармелад. Фрукты и овощи лежали в плетеных корзинах, в которых их доставляли на кухню. Скоропортящиеся продукты, например джемы и пресервы, хранили в плотно закрытых керамических горшках – галипотах. Большие керамические горшки использовали для хранения сливочного масла. Одним из самых эффективных методов сохранения свежести мяса был следующий: мясо заворачивали в толстый слой теста и запекали. Так свежими и влажными в течение нескольких дней сохранялись оленина, кабанина, бекон, мясо лебедя и дельфина. Другое мясо коптили, а затем подвешивали на балках, чтобы до него не могли добраться собаки, кошки и черви. Морскую рыбу заворачивали в водоросли, а других рыб держали живыми до самой последней минуты. В большинстве королевских дворцов для этой цели имелись специальные водоемы.

В Хэмптон-Корте имелась разветвленная сеть кладовок для сухих, влажных и мясных продуктов. Все кладовки выходили на внутренний двор, и попасть в них можно было через единственную дверь. Дверь всегда была заперта во избежание воровства. Во дворце имелось три подвала – два под Большим залом и один под караульным помещением. В винном погребе имелся «дом пития», где напитки дегустировали перед подачей на стол. Генрих и его двор за год выпивали до 300 бочек вина, и большая его часть хранилась в Хэмптон-Корте. В большом подвале хранились сотни бочек эля – самого популярного при дворе напитка. Каждый год двор потреблял около 600 тысяч галлонов эля. Лучшие вина и эль, естественно, предназначались для короля и королевы и хранились в личном подвале.

Хотя свежая вода во многих домах была редкостью, при королевском дворе существовала сложная система водопровода. В Хэмптон-Корте, к примеру, свежую воду перекачивали по разным акведукам в Кумбе-Хилл, находившийся в четырех милях от дворца, а оттуда – по акведукам, построенным прямо на Темзе. Система была впечатляющей, но небезопасной, поскольку воду легче было отравить по дороге. Чтобы этого не произошло, резервуары делали очень надежными, с толстыми стенами и двойными дверями с надежными запорами. Вокруг резервуаров высаживали настоящие заросли терна и чертополоха[186]186
  Эти здания были построены настолько прочно, что сохранились и по сей день на окраине Нью-Молдена в Саррее.


[Закрыть]. Земли, на которых располагались резервуары, принадлежали королю.

Воду поставляли не только на кухни, но и в королевские ванные, покои придворных и другие службы. Вода из хранилищ питала фонтаны, заполняла рвы и рыбные пруды, а также использовалась для смыва отходов «Большого дома облегчений». Чтобы эта замечательная система работала эффективно, Генрих нанял человека, который периодически чистил все раковины и трубы в королевских дворцах. Другие работники занимались очисткой рвов.

На кухне Генриха VIII старались поддерживать высокие гигиенические стандарты. После каждой трапезы все кастрюли, сковородки, тарелки, стаканы и вертела тщательно мыли и чистили для повторного использования. Большие чайники наполняли водой и ставили на огонь. В воду добавляли щелок, получаемый из древесной золы. Особо стойкие пятна оттирали тонким песком, доставляемым из Кале.

Один из ведущих кулинаров того времени, Эндрю Борд, советовал: «Самое главное – сохранять в чистоте маслодельню, погреб, кухню, кладовые и все остальные помещения»[187]187
  Borde, The Fyrst Boke of the Introduction of Knowledge.


[Закрыть]. Когда кардинал Вулси узнал, что некоторые посудомойки исполняют свои обязанности «обнаженными или в неподобающей одежде» (по-видимому, это было связано с сильной жарой и духотой, царящей на кухне), он пришел в ужас. Хранителю кухни немедленно были выданы деньги для покупки «достойной и целой одежды» для этих работников, чтобы «избежать в доме короля разложения и нечистоты, которые и увеличивают опасность заражения и очень неприятны и отвратительны». Кроме того, строго запрещалось «писать» в кухонные очаги[188]188
  Weir, Henry VIII, p. 55.


[Закрыть].

Но несмотря на все усилия Вулси и его помощников, королевские кухни нельзя было считать образцом чистоты и порядка. Удушающий жар от печей и очагов и постоянные соприкосновения тел делали атмосферу тяжелой и грязной. Один из инспекторов отмечал, что те, кто вращают вертела, никак не могут «не пользоваться собственным жиром, чтобы защититься от брызг и искр»[189]189
  Weir, Henry VIII, p. 55.


[Закрыть]. На кухне всегда было полно собак, кошек и крыс, которых не пугали специальные свистки и колокольчики.

Монах Александр Барклай, который побывал при дворе в начале правления Генриха, был поражен свободой нравов, царящей на нижних этажах. Проведя некоторое время среди королевских слуг, он счел их ленивыми и распущенными. Когда ему пришлось ночевать рядом с ними, он пришел в ужас:

 
Великая скорбь терпеть их крики,
Одни пердят, другие веселятся, а третьи храпят и ревут;
Одни кричат, другие бормочут, а третьи валятся спать мертвецки пьяными,
Одни бранятся, другие скандалят, наевшись до отвала;
Кто-то плюется, кто-то писает, и никто не сидит спокойно.
И не успокаиваются они до полуночи,
А потом начинаются ссоры за постель[190]190
  Barclay, A., The Ship of Fools (1509).


[Закрыть].
 

Хотя Генрих любил хорошо поесть, он не стремился к перееданию, особенно в начале своего правления, когда ему больше хотелось охотиться, сражаться на турнирах, играть в теннис или заниматься другими активными видами отдыха. Когда король обедал в личных покоях, на это уходило намного меньше времени, чем на формальные придворные пиры, которые могли длиться несколько часов. Описывая свою первую (краткую) аудиенцию у короля за обедом в сентябре 1529 года, посол Священной Римской империи Юстас Шапуи замечал, что Генрих торопился закончить трапезу, чтобы побыстрее вернуться к соколиной охоте.

Несмотря на всю свою юную силу, Генрих в часы уединения любил и более спокойные занятия. Известный своим благочестием, он проводил много времени за молитвой. Венецианский посол Себастьян Джустиниан посетил двор в 1519 году. Он сообщал, что молодой английский король был «очень религиозным»: «он посещает три мессы каждый день, когда охотится, и пять во все другие дни»[191]191
  Hayward and Ward (eds), The Inventory of King Henry VIII, Vol. II, p. 297.


[Закрыть]. Благочестие объединяло Генриха с его супругой, Екатериной. Две мессы он каждый день посещал в ее личной часовне.

В личных покоях короля имелась собственная молельня, где он мог молиться в любое время. Это помещение располагалось между спальней и приемным залом. Король мог преклонить колени перед «столом» или кафедрой. За перегородкой находилось чуть большее помещение, где располагался алтарь и мог стоять духовник. Личные часовни были гораздо меньше и скромнее, чем «праздничные» или «большие», где королевская семья была отделена от остальных молящихся придворных. В таких часовнях король и королева могли прослушать мессу, иногда в сопровождении важных гостей, например, прибывших ко двору послов. Большие капеллы были богато отделаны, с красивыми полами и потолками, роскошной обстановкой и витражами с изображениями королевских гербов и эмблем. Такие капеллы обеспечивали относительную приватность, что позволяло спокойно обсуждать там конфиденциальные вопросы прямо во время службы.

Король чаще молился в уединении, чем публично, но по воскресеньям он присутствовал на мессе в главной капелле. Также он появлялся там в дни больших религиозных праздников – в Рождество, на Пасху или Сретение. В самые важные дни король одевался в пурпур. Крещение считалось настолько значительным праздником, что в этот день король появлялся в короне. Хотя позже Генрих провел радикальную реформу религиозных обрядов в своем королевстве, он был довольно консервативным и продолжал следовать строгому порядку церемоний всех основных служб. Например, на Пасху он проползал по капелле на коленях, чтобы поклониться кресту. Он сохранил традицию исцеления золотухи и благословлял припадочных. Считалось, что королевское прикосновение исцеляет эпилепсию и избавляет от болей в мышцах. Обе церемонии должны были ощутимо доказывать божественную природу королевской власти.

Генрих с юности любил учиться. Ко времени восшествия на престол он уже был очень начитанным человеком. В его личной библиотеке хранились античные и теологические тексты со всего мира. Он всегда брал книги с собой, переезжая из дворца во дворец. Однажды в его багаже лежало четыре книги на французском языке, три на английском, религиозный трактат, «Библия, снабженная рисунками» и «одно изображение распятия в футляре». Генрих очень интересовался топографией. В описи его личного имущества числится «карта мира на пергаменте». Кроме того, там встречается такая запись: «вышитый мешочек с настольными фигурками из кости» – возможно, это миниатюрные шахматы[192]192
  Hayward and Ward (eds), The Inventory of King Henry VIII, Vol. II, p. 103.


[Закрыть].

Король часто принимал ванну в личных покоях. Трудно определить, насколько часто это случалось, но ведущие врачи того времени не советовали регулярно мыться в горячей воде, поскольку она открывает поры и способствует возникновению смертельных болезней, таких как чума, потница и оспа. В трактате «Это зеркало, или Стекло здоровья» Томас Мультон давал такой совет: «Не пользуйся ваннами или печами; не потей чрезмерно, ибо это открывает поры тела мужчины и впускает ядовитый воздух, который заражает кровь»[193]193
  Moulton, Т., This is the Myrrour or Glasse of Helth (London, c.1539).


[Закрыть]. Для утреннего умывания рук и лица следовало пользоваться холодной водой. Точно так же следовало мыть руки перед трапезой и после нее, чтобы смыть всю грязь.

Даже если Генрих мылся нечасто, ванны его были, естественно, роскошными. В Ричмонде и Уайтхолле у Генриха были парные бани. Фрагменты этих бань все еще сохранились в археологических отделах Хэмптон-Корта. Ванны были прямоугольными и заглубленными в пол. Придворным приходилось пользоваться переносными ваннами, которые приносили прямо в их комнаты и устанавливали перед каминами.

В процессе омовения королю помогали его джентльмены. Он погружался в воду не обнаженным, но в льняной рубашке или сорочке. В книгах королевского двора отмечено, что у него имелась специальная одежда для ванны, в том числе свободные халаты и шапочки[194]194
  Lynn, Tudor Fashion.


[Закрыть].

Иногда под льняные простыни, выстилавшие королевскую ванну, подкладывали горячие камни с добавлением корицы, кумина, мяты или лакрицы, что делало пар ароматным. Травы были очень важны, поскольку считалось, что сквозь поры может проникнуть как неблагоприятный, так и благоприятный воздух. Считалось, что розмарин стимулирует мозг и улучшает память. Вот почему Томас Мор сажал розмарин под окном своего кабинета. Розмарин использовался во всех важных церковных службах: во время бракосочетания он напоминал невесте о ее обетах, во время крещения служил гарантией того, что крестные родители сдержат обещания, данные крестнику, на похоронных службах помогал людям вспомнить умершего. Лаванда оказывала успокаивающее и охлаждающее действие. Пучки лаванды часто подвешивали над постелью или перекладывали постельное белье мешочками с сухой травой. Днем большой популярностью пользовался майоран – считалось, что он способствует «веселому» состоянию духа.

Королевские особы и придворные предпочитали мыться водой с цветочным ароматом, а не мылом. Мыло делали из сала или китового жира и поташа. Такое мыло было слишком грубым и обладало неприятным запахом, поэтому им пользовались преимущественно низшие классы. Но запах тела нужно было чем-то отбивать, поэтому большой популярностью пользовались духи. В трактате о здоровье и гигиене того времени давался такой совет: «Полезно давить и натирать кожу лепестками роз»[195]195
  Classen, Howes and Synnott, Aroma, p. 71.


[Закрыть]. Духи готовили из эфирных масел, и ими пользовались, чтобы придать телу и помещению максимально приятный запах. В начале тюдоровского периода такую роскошь могли позволить себе только представители высшей элиты. Генрих VIII и его придворные регулярно пользовались розовым маслом – во-первых, для аромата, а во-вторых, потому что роза была символом династии Тюдоров. Розовое масло, нанесенное прямо на кожу, издавало такой сильный аромат, что его считали афродизиаком. Еще одним популярным средством избавления от неприятных запахов являлся помандер – небольшой декоративный контейнер с отверстиями, куда помещали душистые травы, ароматизированные шарики и пряности. Такими контейнерами пользовались и мужчины и женщины. После ванны короля растирали льняной тканью и смазывали ароматизированными маслами.

Существует много мифов, связанных с личной гигиеной в тюдоровские времена. Считается, что подавляющее большинство людей – от короля до самого бедного его подданного – мылись настолько редко, что от них исходила ужасная вонь. Это справедливо лишь отчасти. Личная гигиена и чистота были очень важны для монархов из династии Тюдоров и их придворных. Чтобы поддерживать свою репутацию, человек должен был пахнуть приятно, а это означало, что с запахом тела нужно было бороться. Не обращать на него внимания было нельзя. Это не только отличало аристократов от бедных классов, но еще и делало придворную жизнь более приятной – ведь там собирались сотни людей. Кроме того, приятные запахи производили хорошее впечатление на гостей, особенно на тех, кто прибывал из государств-соперников.

Из-за опасностей мытья люди больше внимания уделяли чистоте своей одежды, чем чистоте тела. Нижнее белье регулярно меняли и стирали, поскольку это считалось полезным для здоровья. Из шерсти, шелка и кожи шили верхнюю одежду, поскольку стирать их было сложно. Одежду, которая непосредственно контактировала с кожей, старались шить из льна, обладавшего хорошей впитывающей способностью. Лен впитывал пот, жир и грязь тела. Из льна шили рубашки, сорочки, панталоны, чулки, воротники, манжеты, чепцы и шапочки. Королевские слуги регулярно меняли эти предметы одежды, а использованные отправляли в стирку. То, что белье впитывало запах тела, подтверждается Шекспиром в пьесе «Виндзорские насмешницы». Фальстаф прячется в корзине для стирки: «Они обложили меня грязными рубашками и юбками, носками, чулками, засаленными салфетками… никогда еще ноздрей благородного джентльмена не оскорбляло такое ужасное сочетание невыносимых запахов!»[196]196
  Шекспир, «Виндзорские насмешницы», акт III, сцена V.


[Закрыть] Чем богаче был человек, тем чаще он менял нижнее белье в течение дня. Считалось, что это очень благотворно влияет на здоровье.

У обычных людей было два-три комплекта льняного белья, но у членов королевской семьи рубашки насчитывались десятками, и они меняли их по несколько раз в день. У самых высокопоставленных придворных также имелся солидный запас белья, и они меняли его хотя бы раз в день. В среднем каждый придворный имел с собой запас белья на неделю.

Верхнюю одежду придворных никогда не стирали, поскольку она была сделана из натуральных тканей с использованием натуральных красителей. Кроме того, пышные украшения не выдержали бы погружения в воду и энергичной стирки. Запах, чистота и насекомые являли собой серьезную проблему – особенно для одежды из тяжелых материалов, шерсти и меха. Меха были очень популярны – и из практических, и из эстетических соображений. Они хорошо согревали в холодных королевских дворцах. Закон о роскоши, принятый в 1532 году, постановлял, что соболей носить могут только члены королевской семьи, но и они, и высокопоставленные придворные с удовольствием носили мех горностая и кролика. Использовали также мех белок, ягнят и даже волчьи шкуры. Генрих VIII всегда носил на коже кусочек меха, чтобы отпугивать паразитов[197]197
  Taylor, J., In Praise of Cleane Linen (1624).


[Закрыть].

Тюдоры поддерживали верхнюю одежду в чистоте разными способами. В гардеробе, где хранилась одежда, развешивали шелковые мешочки с сухими душистыми растениями и травами – например, розовыми лепестками или лавандой. Духи придавали верхней одежде приятный запах. Королевский аптекарь снабжал гардероб нужными ароматами, «чтобы мантии, дублеты, простыни и рубашки короля имели приятный запах»[198]198
  Lynn, Tudor Fashion.


[Закрыть]. Слуги гардероба должны были регулярно проверять королевские одеяния, чтобы они не отсырели, не заплесневели, чтобы их не повредили мыши и моль. Йомен одеяний регулярно топил в кладовых камин, чтобы просушить одежду и предотвратить развитие плесени.

Единственным способом чистки верхней одежды были щетки, но удалить пятна с их помощью было невозможно. Опытные королевские прачки выводили пятна специальными средствами. Они пользовались щелоком и кислым лимонным соком, бычьей желчью, абсорбирующей фуллеровой глиной, спиртом и яичным белком[199]199
  Lynn, Tudor Fashion.


[Закрыть]. Когда мантии, дублеты и другая верхняя одежда приобретала слишком уж неприятный запах и покрывалась пятнами, королевский портной менял подкладку. Это называлось «освежением».

Поддерживать чистоту аксессуаров было ничуть не легче. Кожаные перчатки защищали руки от грязи во время верховой езды и других занятий на природе. Но если они пачкались (а такое неизбежно случалось), то отчистить их было очень трудно. Перчатки короля и высокопоставленных придворных шили из лайки и украшали вышивкой или драгоценностями. В руководствах того времени описывалась сложнейшая процедура поддержания перчаток в достойном состоянии. Их следовало смазывать жасминовым маслом и серой амброй (воском), а затем чистить с небольшим количеством мальвазии и натирать кипарисовым маслом, помадой или кедровым маслом. Затем перчатки ароматизировали шариками корицы, гвоздики, мускатного ореха, лимонного масла и цибетина или водой с цветками апельсина и мускусной розы[200]200
  Lynn, Tudor Fashion.


[Закрыть]. Столь высоко ценимые предметы одежды подчеркивали статус человека, поскольку только самые богатые члены общества могли позволить себе поддерживать их в должном состоянии.

Короля и его свиту постоянно сопровождали целые легионы прачек и швей, которые стирали, разбирали и чинили белье королевского двора. Когда страной правил король, роль женщин при дворе была весьма ограниченной. Королевские прачки были единственными постоянными членами королевского двора. Учитывая, что они непосредственно занимались нижним бельем монарха, прачками становились только самые достойные и заслуживающие доверия женщины.

История сохранила имена лишь нескольких из них. Чаще всего упоминается прачка Генриха VIII Анна Харрис. В ряде придворных правил ее обязанности описаны очень точно: «Упомянутая Анна [Харрис] каждую неделю должна стирать 7 длинных одежд для завтрака, 7 коротких, 8 полотенец, 3 дюжины салфеток и все, что потребуется; и она должна доставлять такое количество… какое потребуется его королевскому величеству». Анна должна была также «обеспечивать столько душистого порошка, душистых трав и других душистых вещей, сколько потребуется для ароматизации указанного белья»[201]201
  «Ordinances for the Household made at Eltham in the XVII year of King Henry VIII in 1526», in Collection of Ordinances and Regulations, p. 215; Lynn, Tudor Fashion. Анну щедро наградили за ее службу, в 1546 году она получила виноградник и мельницу в Вестминстере.


[Закрыть].

Чаще всего королевские прачки передвигались по двору, стараясь быть как можно более незаметными. Аккуратно сложенные стопки белья они передавали помощникам короля и высокопоставленных придворных. Тщательность их работы поразительна. Все белое белье кипятили, чтобы оно было абсолютно белым. Выстиранное белье гладили небольшими утюгами, которые позволяли аккуратно разгладить все складки. Прачки имели также «фартуки», мешочек для золы и оловянную емкость, в которой крахмалили белье.

Чаще всего стирка проходила на улице, где было достаточно воды и места, чтобы разложить белье для просушки. Летом солнце естественным образом отбеливало белье. Зимой белье развешивали над жаровнями. В результате практически никаких археологических свидетельств не сохранилось, а это означает, что во дворце подобной работой не занимались. Хотя стирка белья придворных происходила вдали от дворца, но на небольшом отдалении, поскольку белье приходилось носить из дворца и обратно в корзинах. Королевское белье и белье высокопоставленных придворных стирали и гладили отдельно – возможно, даже в самом дворце. Это делалось из соображений безопасности. В книгах двора сохранились расписки, полученные за деревянные ванны, «установленные а галерее [дворца Уайтхолл], чтобы стирать в них одежду короля»[202]202
  Lynn, Tudor Fashion.


[Закрыть].

Показателем масштабов стирки в королевском дворце является норма выработки одной из прачек, стиравшей столовое белье. Она отвечала за четыре скатерти, пятьдесят шесть салфеток для завтрака, двадцать восемь полотенец для рук и двенадцать дюжин салфеток, и каждую неделю ей приходилось стирать четверть этого количества. Она доставляла белье «сержанту или йомену королевской стражи», чтобы король постоянно был обеспечен достаточным количеством чистого столового белья. Та же прачка стирала и нижнее белье короля, хотя детали этой работы в книгах не отражены[203]203
  Lynn, Tudor Fashion.


[Закрыть].

Как это ни странно, но практика стирки одежды вместо мытья была достаточно эффективной. Лен прекрасно очищал кожу, и при условии, что белье стиралось регулярно, люди не страдали от неприятного запаха[204]204
  Я бесконечно признательна Рут Гудмен, которая глубоко изучила эту тему: она даже испробовала такой метод сохранения чистоты на себе – с удивительно хорошими результатами. How To Be a Tudor (London, 2015), pp. 17–27.


[Закрыть]. Лен был настолько эффективен для гигиены и здоровья, что люди часто просто обтирались этой тканью каждое утро. Уважаемый ученый и дипломат сэр Томас Элиот советовал своим читателям «обтирать тело грубой льняной тканью, сначала осторожно и легко, а потом все сильнее и сильнее, пока плоть не покраснеет и не набухнет»[205]205
  Elyot, Т., The Castel of Helth (London, 1534).


[Закрыть]. Такой ритуал (предшественник отшелушивания) считался полезным для выведения вредных веществ из тела. Вредные вещества впитывались в ткань, которую затем тщательно стирали для последующего обтирания.

Большинству придворных приходилось пользоваться общими туалетами – например, «Большим домом облегчения» в Хэмптон-Корте, где насчитывалось двадцать восемь сидений. У Генриха в каждом дворце имелся собственный стул для туалета. «Палаты стула» в Гринвиче и Хэмптон-Корте были украшены картинами и книжными полками, чтобы король не скучал в те долгие часы, которые проводил здесь.

Чтобы обеспечить королю комфорт и подчеркнуть его величие даже в самом приватном помещении, для Генриха было сделано несколько роскошных туалетов. Выполненные из олова, они были украшены вышитым бархатом, набиты лебединым пухом и обиты золочеными гвоздями. Когда Генрих переезжал из дворца во дворец, столь же роскошные туалеты устраивались в каждом доме, где он останавливался. Ими пользовался только король. Это подчеркивало его статус и обеспечивало абсолютную приватность деликатного процесса. Это подчеркивало и статус хранителя королевского стула, поскольку он был единственным, кому было дозволено присутствовать при столь интимном процессе.

Когда король покидал личные покои – после ванны, стула, сна или отдыха – помощники всегда оставались на страже. Король часто отсутствовал целый день, особенно в молодости, когда его увлекала охота. Слуги личных покоев коротали время, играя в карты и кости, но даже такое время «отдыха» подчинялось строгим придворным правилам. Эти люди должны были «находиться вместе и не болтать о таких вещах, которые могли быть сделаны или сказаны, когда король находился в покоях». Им не позволялось сплетничать о том, чем занимался их царственный хозяин. «Они не должны любопытствовать, где находится король или куда он идет, не говорить о занятиях короля, рано или поздно он ложится спать и обо всем, что делает его величество»[206]206
  Collection of Ordinances and Regulations, p. 156.


[Закрыть].

С приближением вечера слуги начинали готовиться к церемонии отхода короля ко сну. Эта процедура была не менее сложной, чем утренняя. Когда король поднимался, его кровать разбирали и проветривали целый день. Готовили ее ко сну не менее десяти слуг личных покоев. Грум доставал чистое белье, подушки и одеяла из гардероба постели. Затем он вставал в изножье постели, держа факел, а восемь йоменов личных покоев и гардероба застилали постель, стоя по четверо с каждой стороны. Один из джентльменов проверял постель, не скрылся ли в ней убийца: он наблюдал, как йомен протыкает кинжалом нижний соломенный матрас. Нужно было убедиться в том, что меч короля подвешен так, что до него можно дотянуться с постели. Под рукой у короля должна была находиться и секира на случай ночного нападения.