Текст книги "Против течения"

11
Взаперти

Тоннель выходил из холма всего в нескольких ярдах от одного из лагерей захватчиков. В проеме отверстия, подсвеченная луной и дрожащим светом костров, стояла самая большая и уродливая ящерица, какую Абеке только видела в жизни.

Крупнее человека, она имела хвост, как у крокодила, и толстые мощные лапы с угрожающего вида когтями. Раздвоенный язык выскальзывал из ее рта, почти касаясь земли, и тут же исчезал. Чешуйчатая черно-коричневая шкура, усеянная ярко-зелеными пятнами, свисала морщинистыми складками, словно не по размеру большой халат. Ящерица уставилась на девочку зловещими черными глазами, будто раздумывая, съесть ли ее в один укус или в два.

На краткий миг у Абеке зародилась робкая надежда на то, что, возможно, удастся ускользнуть от варана, прокрасться мимо лагеря захватчиков и уплыть с острова так, чтобы никто их не заметил.

А потом рослая, мускулистая женщина с темными волосами до колен встала за ящерицей и увидела их. Ее глаза ликующе сузились.

– Зеленые Мантии! – взревела она. – Убей их, Пелеке!

Варан бросился на Абеке гораздо быстрее, чем любая рептилия такого размера смогла бы это сделать. Абеке сняла лук из-за спины, но прежде, чем она успела установить стрелу на тетиву, мимо проскочила Ураза и запрыгнула на спину ящерицы. Пелеке крутанулась и попыталась вонзить свои заостренные зубы в лапу леопарда, но Ураза, вызывающе зарычав, полоснула ее когтями по носу, оставляя дорожку из крови на плоской и уродливой морде.

– Не позволяйте ей укусить! – закричала Калани. – Укус варана ядовит!

Абеке ощутила вспышку паники. Лук уже был натянут, но ящерица извивалась так быстро, что Ураза почти превратилась в черно-золотое пятно. Не было возможности попасть в Пелеке без риска задеть леопарда. Девочка беспомощно наблюдала, как пара шипящих, брызгающих слюной зверей выкатилась из входа в пещеру наружу, на покрытую листьями землю.

Тем временем женщина с длинными волосами вытащила из рукавов два ножа со зловеще изогнутыми лезвиями. Отступив назад, она громким криком призвала помощь. Абеке услышала звяканье мечей, когда воины у костра вскочили на ноги. Сейчас они окружат вход в пещеру, и тогда она, Конор и Калани окажутся в ловушке.

– Держи! – громко крикнул Конор, хватая Абеке за руку и что-то в нее вкладывая.

Абеке взглянула вниз и увидела Священного слона. Она накинула шнурок на шею и почувствовала, как талисман ударился о грудь.

Ураза мгновенно втрое увеличилась в размере. Варан был минимум десять футов в длину и весил около двухсот фунтов. Но сейчас он выглядел, как садовая ящерка под лапами домашней кошки – невероятно большой кошки, сказать по правде. Ураза зарычала и обрушила лапу на шею ящера, вонзая когти в толстую шкуру и прижимая его к земле.

Варан судорожно задергался, но Абеке наконец прицелилась и прикончила его метким выстрелом.

– Бежим! – завопил Конор.

Они выскочили из пещеры и, свернув в сторону от костра, помчались вниз по склону холма в противоположном направлении. За спиной Абеке слышала рычание Уразы, которая ударами лап отбрасывала захватчиков, как клубки пряжи. Девочка чувствовала, как мощь леопарда наполняет ее тело, когда она обегала упавшие ветки и перепрыгивала через замшелые валуны. Ощутив запах моря и соли, Абеке свернула в ту сторону, откуда он доносился, хотя и чуяла инстинктивный страх Уразы по мере приближения к воде.

Они вылетели из зарослей на песчаный берег: Абеке, за ней Бригган и Конор с огромной раковиной, потом Калани.

– Сюда! – закричала Калани, направляясь в сторону бухты среди скал, где они на берегу спрятали каноэ.

Абеке оглянулась, восстанавливая дыхание, и увидела, как сильно колышутся верхушки деревьев: гигантская Ураза неслась по склону по их следам. Девочка слышала лязг и крики преследовавших ее захватчиков.

– Ну же, Ураза! – закричала она. Уже не было необходимости осторожничать и скрываться. Им нужно бежать, и оставалось надеяться, что у них получится покинуть остров, полный захватчиков и их чудовищных зверей.

Гигантский леопард выпрыгнул на берег и сердито взвыл, когда песок брызнул ему в нос и попал на усы. Абеке развернулась, намереваясь бежать, но Ураза снова завыла и придержала ее мантию передней лапой.

Абеке догадалась, что пытался сказать дух зверя, и, хотя они никогда прежде такого не делали, каким-то образом поняла, как забираться вверх по лапе Уразы и где усаживаться у нее между лопаток. Она склонилась вперед, погрузила лицо и руки в густую шерсть леопарда и вцепилась в нее изо всех сил; почувствовав это, Ураза понеслась вдоль берега.

Однажды, когда ей было лет семь, Абеке ехала верхом на верблюде. Она помнила, что было неудобно, высоко и страшно, что верблюд угрожающе покачивался во время ходьбы, и что Соама расхохоталась, когда младшая сестра закричала, просясь обратно на землю.

Нынешний полет не имел ничего общего с той ездой.

Это была воплощенная стремительность, упругая мощь и всепоглощающий восторг, и если бы их не преследовала орда кровожадных врагов, Абеке была бы счастлива мчаться на спине Уразы вечно.

Она нагнулась и позвала друзей, когда Ураза пробегала мимо.

– Эй, залезайте! – Абеке вытянула одну руку.

– Вы успеете скорее без нас! – закричала в ответ Калани. – Бегите вперед и приготовьте лодку! Мы сразу побежим за вами!

Абеке поняла, что это разумно, им нужно добраться до лодки прежде, чем ее обнаружат захватчики. Она вновь обняла руками шею леопарда, и они пронеслись мимо Конора и Калани и первыми достигли берега небольшой бухты, где была спрятана лодка.

Так что Абеке первой увидела, что их тщательно устроенное укрытие из камней и веток разобрано, а каноэ пропало.

А на месте лодки стояли двенадцать вооруженных захватчиков.

– Нет! – закричала Абеке, машинально дергая шерсть Уразы. Леопард резко остановился и зарычал так, что задрожали деревья. А потом припал к земле, словно готовился напасть.

– Ураза, подожди! – закричала Абеке. – Возвращайся к Конору и Калани. Это ловушка!

Леопард снова рыкнул, но попятился. Захватчики уже бежали к ним, вытаскивая из колчанов стрелы и вынимая из ножен метательные ножи.

Стиснув холку Уразы коленями, Абеке приготовилась стрелять из лука. Как только Ураза развернулась и понеслась обратно на берег, Абеке обратилась лицом к преследователям и принялась выпускать стрелу за стрелой в гущу врагов. Она увидела, как жуткого вида дикий кабан покатился кубарем с пронзительным визгом. Еще одна стрела вонзилась в плечо бородача, и тот рухнул на колени.

Над головой раздался клекот, и Абеке взглянула вверх как раз вовремя, чтобы подстрелить нападавшую чайку до того, как та обрушилась ей на голову. Девочка промахнулась, но чайка закричала на нее и отлетела дальше. Абеке подумала, не та ли это чайка, которая пыталась украсть талисман у Конора на корабле. Аспидный слон бился о ключицу – заманчивая цель для всякого амбициозного захватчика.

Преследователи спрятались, чтобы собраться с духом, за каменную стену, а Ураза добежала до Конора, Бриггана и Калани.

– Каноэ больше нет, – выдохнула Абеке, сползая со спины леопарда.

Конор побелел.

– И как мы отсюда выберемся? Украдем одну из их лодок? Захватчики об этом подумали, – ответил он самому себе. – Они будут поджидать нас, где бы эти лодки ни находились.

– У меня есть идея получше, – заметила Калани. – Если вы не против помокнуть и одолжить мне это.

Она указала на талисман.

– О, – произнес с сомнением Конор. – Э… ты считаешь, это выход? Я… ну, не лучший в мире пловец.

– Тебе и не нужно им быть, – сказала Калани. – Катоа и я позаботимся о вас.

– Это наш спасительный шанс, – согласилась Абеке. Она сняла с шеи талисман, и Ураза уменьшилась до ее обычного, уже не кажущегося угрожающим размера. Потом девочка отдала Аспидного слона Калани, и та, почтительно его приняв, направилась прямиком в океан.

Конор и Абеке вытянули руки; Бригган и Ураза исчезли, и почти в тот же миг появился дельфин Калани. Только теперь он был гораздо, гораздо крупнее, чем когда они его видели первый раз.

Абеке с тревогой смотрела на гладкую, упругую кожу дельфина. На ней не было шерсти. Калани-то не привыкать, но как им с Конором удержаться?

Дельфин поймал ее взгляд и улыбнулся. По крайней мере, выглядело это как улыбка ободрения, говорившая: «Эй, не волнуйся, все выйдет отлично». Он хлопнул по воде хвостом, и их всех обдало брызгами.

– Давайте, – качнула головой Калани.

Абеке услышала вопли на берегу. Захватчики разгадали их план. Времени на сомнения не осталось.

Она поспешила в воду, помогая себе руками, словно веслами, по мере того, как увеличивалась глубина. Конор, поднимая брызги, следовал за ней продолжая сжимать под мышкой черную раковину.

Калани уже сидела на спине Катоа, она потянулась и помогла Абеке взобраться и устроиться позади нее. Дельфин показался скользким и прохладным под руками, Абеке кое-как села прямо.

– Просто хватайся за меня! – подсказала Калани. Абеке обхватила руками талию девушки, пока та втаскивала Конора на спину дельфина и усаживала перед собой. Мальчик обмотал мантию вокруг раковины, закрыл глаза и припал к Катоа с гримасой ужаса на лице.

Абеке задержала дыхание, когда огромный дельфин погрузился в волны. В носу и глотке саднило от попадающей в них соленой воды, когда Катоа нырял, а потом выныривал на поверхность. Конор судорожно кашлял и отплевывался. Абеке держалась за Калани что было мочи.

Сперва ей было страшно, но потом она привыкла к тому, что спина дельфина между коленей опускается и поднимается, и волны захлестывают их всех каждый раз, когда Катоа ныряет. Это даже становилось увлекательным, как прыжки через облака. Абеке глубоко вздохнула, избавляясь от внутреннего напряжения. Когда обернулась, желая посмотреть назад, она увидела быстро отдаляющийся Солнечный остров. Даже если захватчики побежали к лодкам, чтобы броситься в погоню, было ясно: они их ни за что не догонят.

Благодаря Катоа и Калани им с Конором удалось раздобыть черную раковину и благополучно сбежать.

Теперь оставалось надеяться, что Мейлин и Роллану тоже повезло – и что все вместе они смогут вызвать Кингрэя и наконец доплыть до Мулопа.

12
Другой сон

Мейлин стояла на развалинах моста в опустошенном саду, глядя на высохшие пруды внизу. Бледно-оранжевые и белые раздувшиеся тела некогда красивых рыб виднелись среди гниющей массы водорослей.

Повсюду вокруг деревья и цветковые растения погибли, их безжизненные мокрые ветки поникли, сломались или уныло распластались по земле.

Весь сад походил на утопленника, словно цунами прокатилось по нему, уничтожая все на пути, и затем унеслось обратно в океан.

«Сад дедушки Чжао».

Она все равно узнала его, даже в таком состоянии. Она могла вообразить крики дедушки и бабушки при виде погибшего сада, после всей кропотливой работы, которую они проделали здесь за долгие годы. Они были бы в ярости – минут пять. А потом засучили бы рукава и принялись все восстанавливать.

Мейлин отставила в сторону зонтик, который держала в руках, нагнулась и начала вытаскивать из щелей в дощатом настиле моста водоросли и бросать их вниз, в пруд.

– Не стоит, Маленький Тигренок.

Вскочив, Мейлин резко обернулась.

Ее отец шагнул на мост, печально глядя на сад.

– Я любил это место. Любил, когда был ребенком, и любил приводить сюда и тебя, маленькую. – Адресованная ей грустная улыбка. – Одно из немногих мест, где у тебя была возможность поиграть. Тебе пришлось вырасти так быстро, Мейлин.

– Папа… – Мейлин задохнулась. Он выглядел… здоровым, сильным, могущественным. Живым.

Что-то шевельнулось в кустах позади него. Мейлин напряглась и потянулась за зонтиком – но зонтик исчез. На его месте было копье, с угрожающе острым и блестящим наконечником.

А потом Джи вышла из зарослей и огляделась, медленно моргая. Ее серебряные глаза встретились с глазами Мейлин, и панда, мягко ступая, прошла на мост. Отец Мейлин оглядел ее, когда она его миновала.

– Страшная ошибка, – пробормотал он.

– Нет, – возразила Мейлин. – Я тоже так считала, пока… мы созданы друг для друга.

Джи встала на задние лапы, а передними оперлась на расколотые перила моста. Черная шерсть вокруг глаз делала их еще больше и печальнее.

– Надеюсь, ты об этом не забудешь, Мейлин, – сказала она бархатным голосом.

От дурного предчувствия мурашки побежали по коже Мейлин. Стая ворон сорвалась с одного из мертвых деревьев и полетела сквозь серые облака, дико каркая.

– Пошла вон! – внезапно крикнул ее отец.

Мейлин подпрыгнула, испугавшись злобы в его голосе. Он шагнул к ней и с яростью посмотрел ей в глаза.

– Вон! – крикнул он снова. – Ты мне не дочь!

Мейлин отступила, едва не провалившись в дыру на месте выпавших досок настила.

– Я – твоя дочь! – тоже закричала она. – Папа, что случилось?

Кровь закапала из его рта, пузырясь на губах. К своему ужасу, Мейлин увидела, как множество кровавых пятен расползаются у него на груди, пропитывая халат.

– Никогда не следовало тебя слушать! – прошипел он.

– Прости, – произнесла Мейлин дрожащим голосом. – Папа, пожалуйста.

Но он оттолкнул ее протянутые руки и отвернулся. На его спине она заметила другие кровоточащие раны, многие из них размером и формой соответствовали зубам гигантского крокодила.

– Не дотрагивайся до меня! – прорычал он. – Ты мне не дочь.

Пошел дождь – холодный, моросящий, отупляющий дождь, который, видимо, олицетворял во сне отчаяние.

– Джи, – умоляюще сказала Мейлин, повернувшись к своему духу зверя. – Что с ним не так? Почему он злится? – Она спрятала лицо в ладонях. – Потому что погиб из-за меня, да?

– Мейлин. – Панда подошла ближе и прижалась к ней теплым боком. – Прости себя. Сейчас, и за прошлое, и за будущее.

– Не могу, – прошептала девочка сквозь слезы.

– Грядет худшее, – мягко предупредила Джи.

– Хуже потери отца и захвата всего Цонга? – проговорила Мейлин.

Генерал Тенг прохромал мимо, схватившись за бок и задерживая дыхание каждые несколько минут. Единственное, чего она хотела – побежать следом, чтобы он сжал ее в объятиях, как раньше, в детстве.

Но ярость в его взгляде… Она не могла снова ее перенести.

– Худшее, – пробормотала Джи. – Ох, Мейлин, я не могу тебе сказать, но ты должна знать, что…

Ее голос затих, в то время как леденящий ветер начал бушевать в саду.

– Так что же? – переспросила Мейлин. – Что произойдет?

Джи подалась вперед, словно пытаясь продолжить, но ветер, дождь и стук мертвых ветвей заглушали ее голос. Мейлин нагнулась и прижала ладони к щекам Джи, оказавшись с ней нос к носу. Но по-прежнему не слышала ничего из слов панды. Какую бы весть та ни хотела передать, она оставалась тайной.

В серебряных зрачках Джи Мейлин видела только собственное отражение: девочка, у которой нет ни отца, ни дома, девочка, которая никому не доверяет. Девочка, которая должна спасти Эрдас с одной лишь пандой.

Мейлин закрыла глаза и уткнулась головой в мягкую черно-белую шерсть Джи.

Когда девочка разомкнула веки, Джи исчезла, а сама она находилась в каноэ, качающемся на волнах. Небо было лавандовым – цвета любимого кимоно из шелка ее служанки Куши, солнце зашло, и несколько звездочек только-только начали сиять в небе. Ее ноги болели, а в руки, казалось, вонзили множество маленьких игл. Она поняла, что, засыпая, уткнулась лбом в татуировку духа зверя.

Она села, растирая предплечья; Роллан оглянулся на нее, укладывая весло в лодку.

– Рад, что ты немного поспала, – сказал он. – Похоже, тебе это было необходимо.

Мейлин не ответила. Она бы предпочла бодрствовать неделю, если бы смогла избежать этого сна.

А теперь он будет преследовать ее вечно: залитое кровью лицо отца, кричащего «Вон!» и «Не моя дочь!» – в окружении обломков ее детства.

Она обняла руками ноги и прикрыла глаза, твердо намереваясь не плакать.

Это просто сон.

Разве что… в последний раз, когда она говорила с Джи во сне, панда ей помогла очнуться и обнаружить, что она бродит во сне под дождем по крыше Башни Рассвета.

Так что же означал сон?

Что ужасного может произойти?

Что Джи пыталась ей сообщить?

13
Кингрэй

Кинжальный мыс оказался вытянутым и узким, оканчивавшимся цепочкой острых камней полуостровом, который вонзался в море, словно нож. Это была самая северная точка самого южного острова из состава Ста островов, и местами прохладное голубое море было таким спокойным, а отражения облаков такими чистыми, что любому, пожелавшему здесь нырнуть, показалось бы, будто он летит сквозь небо.

Конечно же, Роллан не собирался ничего такого делать.

Он был здравомыслящим человеком, который предпочтет оставаться на суше так долго, как только возможно. В отличие от других, которым явно нравилось плыть по океану верхом на гигантских дельфинах.

Прищурив глаза, он посмотрел на Конора и Абеке, приближающихся к берегу вместе с Калани на ее дельфине, и пришел к другому заключению. Конору, судя по его виду, заплыв точно оказался не по душе.

Между тем обнаружился повод для радости: пока Конор соскальзывал со спины дельфина в море и с помощью спутниц двигался к мысу, Роллан успел заметить в его руках черную раковину.

– Им удалось, – сообщил он Мейлин. Уперев руки в бедра, та стояла на самом остром камне в конце мыса и смотрела вдаль, на волны, а ветер трепал ее собранные в конский хвост длинные темные волосы.

– Естественно, удалось, – сказала она, не поворачивая головы.

– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя проблемы с доверием? – поинтересовался Роллан.

Мейлин лишь фыркнула.

Ленори была на берегу, рядом с каноэ, которое она привела, и пеплом от ставшего табу каноэ – его пришлось сжечь. Она ждала, пока Абеке, Конор и Калани шли, пошатываясь, преодолевая сопротивление волн. Они были слишком далеко, но Роллан увидел, как Ленори прошла им навстречу и сказала что-то Калани. Молодая королева отступила на шаг и сделала движение руками в сторону Кинжального мыса. В сторону Роллана и Мейлин.

И Тарика, стоявшего позади мальчика. Тарик положил ладонь на плечо Роллана.

– Она отвращает зло, – объяснил он просто.

– Здорово, – проговорил Роллан. – Мы всего-то побывали на проклятом острове и вдруг стали злом?

– Ты ощутил, что это за место, – продолжал Тарик. – И ты знаешь, что дело не в обычном суеверии; они правы, что боятся острова. Нельзя взваливать на Калани груз табу. Она должна заботиться о целом племени. И ей лучше побыть вдали от нас.

Роллан вновь задрал голову, желая полюбоваться Эссикс, которая парила кругами высоко в небе. Он просто знал, что никогда не захочет снова побывать на Острове ночных теней. И если бы можно было забыть о том кошмаре, когда он глядел в злобные глаза Ково, это тоже было бы здорово.

– Прощай, – услышал он шепот Мейлин.

Он проследил за ее взглядом: Калани и ее дельфин, уже принявший нормальные размеры, уплывали прочь. И задумался о том, способна ли молодая королева защитить своих людей, когда столько захватчиков так близко.

Конор выразил словами эту его мысль, неловко перебираясь через высокие камни по направлению к ним. Роллан расслышал, как он спрашивает у Ленори: «Но разве захватчикам неизвестно, что именно она нам помогла? Вдруг они ее покарают?»

«Калани мудрая и сильная королева, – уверяла его Ленори. – Она сможет защищать их, насколько ей хватит сил». Заключения мысли так и не последовало, но додумал его сам: «Лучший способ помочь ей – остановить Пожирателя раз и навсегда».

Роллан протянул руку, чтобы помочь забраться на соседний камень Конору.

Выразив благодарность улыбкой, тот сказал:

– Так понимаю, вы, ребята, теперь тронуты духом тьмы или типа того.

– Не шути, – пригрозил Роллан. – Я могу случайно прикончить тебя, когда ты будешь спать.

Улыбка Конора увяла, и Роллан осознал, что это не так уж и смешно, ведь в их команде есть предатель, который однажды может так и сделать.

– Извини, – добавил он. – Шутка. Э… так как там на Солнечном острове?

– Страшновато, – признался Конор. – Но Абеке и Ураза были великолепны.

– А сам он нашел раковину, – заметила Абеке, и они обменялись улыбками.

«Если бы я мог сказать, что и у нас с Мейлин был связующий опыт, – подумал Роллан. – Но это больше было похоже на разобщающий…» Потом, который раз, он вспомнил, как переплелись их с Мейлин пальцы, как ее узкие, крепкие плечи опирались на его руку. Он не мог с уверенностью сказать, были они тогда близки друг другу или далеки друг от друга больше, чем сейчас. Вряд ли она произнесла более пяти слов с тех пор, как они покинули Остров ночных теней, не помогли даже его попытки откровенно глупого подшучивания, рассчитанного на то, чтобы вызвать ее ответные поддразнивания.

Словно отозвавшись на его мысль, Мейлин развернулась и пошла по камням к ним, сохраняя равновесие и прыгая так же грациозно, как дикая кошка.

Абеке нахмурилась, всматриваясь в ее лицо.

– С тобой все в порядке? – поинтересовалась она.

– А что, должно быть иначе? – огрызнулась Мейлин.

– Ты просто… ну, выглядишь… словно увидела привидение, или… словно привидение отрубило тебе руку или вроде того. Так что я подумала… если чем-то хочешь поделиться…

«А вот это пугающе близко», – подумал Роллан. Ему вспомнились чьи-то слова о том, что потерять духа зверя хуже, чем лишиться руки или ноги. Он снова запрокинул голову, желая убедиться, что Эссикс по-прежнему парит у него над головой.

Мейлин метнула в Абеке испепеляющий взгляд.

– У меня нет надобности чем-то своим делиться с тобой, – проговорила она. – И ни с кем другим из вас. – Мейлин со злобой в глазах оглядела Тарика, Конора, Ленори и Роллана. – Никто не хочет об этом говорить, но все мы знаем, что среди нас предатель. Один из нас помогает врагу. Кто-то из нас сообщает ему о нашем местонахождении – а значит, этот некто привел захватчиков к нам в Цонг. Кто бы ни был предателем… – Она взглянула на Абеке в упор. – Он именно тот человек, который убил моего отца.

– Мейлин… – тихо произнес Тарик.

Абеке выглядела так, будто ее ударили ножом.

– Так что – нет, мне не хочется доверительно беседовать о наших чувствах, – продолжала Мейлин. – Я хочу позвать этого Кингрэя, встретиться с Коралловым осьминогом и завершить это глупое путешествие до того, как захватчики снова к нам подберутся. – Она выхватила белую раковину из рук Роллана и, глядя на Конора, дважды щелкнула пальцами: – Готов?

– Э… – Конор неуверенно повертел черную раковину, наконец поднес ее к губам и кивнул.

Мейлин глубоко вдохнула, и они вместе выдули долгий, резонирующий, раскатистый звук, взлетевший над волнами. Тон черной раковины оказался выше тона белой, но, слившись, они прозвучали как жуткая музыка. Она ворвалась в уши Роллана и, казалось, еще долго витала над океаном после того, как Конор и Мейлин опустили раковины.

Некоторое время ничего не происходило.

– Не получилось? – нетерпеливо спросила Мейлин у Ленори. – Мы что-то не так сделали?

Ленори развела руками с тем безмятежным выражением лица, какое, как догадывался Роллан, особенно раздражало Мейлин.

Но прежде чем они успели поспорить, Роллан заметил странную рябь – как будто одна волна изменила направление и пошла наперерез другим, катившим, как обычно, к берегу.

– Там! – закричал он, указывая.

Нечто явно к ним приближалось.

– Это Кингрэй? – подала голос Абеке.

– Думаю, да, – сказал Роллан. – Если только там не куча очень увеличившихся скатов вокруг чего-то еще.

Он шутил, но на самом деле сплющенное, покрытое складками существо, приближавшееся к ним, вызывало у него настоящий мандраж. Плавники Кингрэя колыхались, как флаги на ветру. У него не было ничего похожего на голову или конечности. Странные черные глаза смотрели на них с плоской поверхности, а хребет переходил в длинный, тонкий, похожий на кнут, хвост с острым кончиком.

И определение «громадный» для Кингрэя явно не совсем подходило. Он был массивным, как большой серый плот. Хотя и слово «серый» не подходило для его описания: он имел какой-то иной окрас, что-то между темно-зеленым, фиолетовым и песочным с вкраплениями буро-красного и россыпями коричневого. Не нормальный цвет.

И не нормальное животное.

Кингрэй замедлился и остановился перед ними, держась у поверхности воды.

Словно ковер, ожидающий, когда на него взойдут.

– Он большой… Он странный… Я даже не… – Роллан запутался в полупредложениях. Ни одна его частичка, даже крошечная, даже спрятавшаяся в дальнем уголке, не желала оказаться на спине самого необычного в мире ската.

– Нам действительно нужно на нем плыть? – спросил у Тарика Конор.

– На нем не за что держаться, – заметил Роллан.

– И недостаточно места для нас шестерых, – прибавила Мейлин. – Только для четверых. – Он шагнула вперед. – Что ж, я здесь не останусь. – Она присела и поставила одну ногу на спину Кингрэя. Тот даже не пошевелился, и она перенесла весь вес тела на опорную ногу и ступила на него второй ногой.

Кингрэй погрузился всего на несколько дюймов, продолжая безмятежно шевелить плавниками.

– Не хуже, чем на каменноспинном ките в окружении акул, – заключила Мейлин, и Роллану показалось, что он заметил обычные дерзкие искорки в ее глазах. – Но, разумеется, Роллан, если тебе слишком страшно ехать на огромном скате – всегда можешь остаться…

– Мне не страшно, – запротестовал он. – Я просто подумал, что будет более разумно, скажем, взять лодку и поплыть вслед за Кингрэем туда, куда он двинется.

Все посмотрели на ската в ожидании реакции. Ничего. Он все так же покачивался на воде. Роллан понял, что начинает ценить то, что его дух зверя – ястреб. Если кто-то установит связь со скатом, как он узнает, о чем думает зверь? По крайней мере, Эссикс могла использовать клюв, и когти, и пронзительный голос для того, чтобы ясно выражать свои эмоции.

– Думаю, что лодка отстанет от Кингрэя, – рассудила Абеке. – Ты видел, как быстро он плывет. Это, видимо, часть условия: раз только Кингрэю известно, как добраться до Мулопа, – только ограниченное число людей может посетить его таким способом за один раз.

Ленори кивнула:

– В этом есть смысл. Он любит уединение.

Роллан проглотил смешок. Год назад, бегая наперегонки по улочкам Конкорбы, питаясь объедками и споря с бывшими дружками о кличках, он даже не предполагал услышать когда-либо слова «он любит уединение», произнесенные с такой серьезностью.

– Это должны быть мы вчетвером, – сказал Конор. – Четверо Павших – вот кого Мулоп хочет видеть. – Он повернулся к Тарику. – Подготовьте корабль и китов к отплытию. Мы принесем талисман.

– Нет, – решительно сказал Тарик. – Я не могу отправить всех вас в океан – в безбрежный открытый океан, к любому из ста островов, – не представляя, куда вы направляетесь и безопасно ли там. Какой наставник так поступит? Доверит вас огромному скату, не имея способа разыскать, если вдруг не вернетесь? Если что-то случится с одним из Четверых Павших… с одним из вас… произойдет что-то – я не смогу…

Он замолчал, тряхнув головой. Наступила минута странной тишины. Никто из них никогда не видел Тарика таким встревоженным.

– Ох, Тарик, – сочувственно сказала Ленори. – Ты начинаешь говорить, как взволнованный родитель. Понимаю, ты заботишься о них – мы оба заботимся. Но они не обычные дети, и в данном случае они правы. Мулоп хочет видеть Четверых Павших.

– Что ж, он сможет повидать трех из них и меня, – твердо сказал Тарик.

– Неужели? – с вызовом произнесла Мейлин. – И кого из нас ты оставишь здесь?

Тарик посмотрел на каждого из них по очереди, и печаль отразилась на его лице с глубокими морщинами. Роллан прекрасно понял, что на самом деле имела в виду Мейлин, какой вопрос остался не заданным. «Кого ты считаешь предателем? Кому из нас ты меньше доверяешь?»

Путешествуя с Тариком, за все это время Роллан изучил его достаточно и знал: он никогда не ответит на этот вопрос. Избранный, кто бы он ни был, станет отбросом, а Тарик прежде всего заступник, чтобы поступить так, даже если сам он кого-то подозревает.

– Мы будем осторожны, Тарик, – пообещал Конор. – Это единственный способ получить талисман.

– Согласна, – кивнула Ленори. Она откинула назад полы своей мантии и прижала ладони к вискам, закрыв глаза, словно пыталась вспомнить свои сны. – Прости, Тарик, но в каждом из моих видений я видела Четверых Павших – Джи, Уразу, Бриггана, Эссикс. Боюсь, если кто-то из них не появится, Мулоп может отказаться нам помогать. Разве мы можем рисковать потерять его талисман?

– А что, лучше рисковать потерять Абеке, или Мейлин, или Роллана, или Конора? – сказал Тарик, повышая голос. – Или их всех сразу? Иногда… иногда я думаю, не был ли прав Барлоу, Ленори. Мы требуем от них, таких юных, так много. Обычные или нет, но они дети.

Роллан припомнил Барлоу, когда-то одного из Зеленых Мантий, который разорвал свою клятву: они его встретили во время первого путешествия через горы Амайи. Барлоу не нравилось, что Зеленые Мантии вербовали детей, и он высказал это Тарику.

Неужели Тарик все это время тоже из-за этого переживал?

– Мулоп не так опасен, как Кабаро или Динеш, – настаивала Ленори. – Он дружески отнесся к нашему делу, и нужно постараться, чтобы его отношение не изменилось.

– Кроме того, – заметил Роллан, – предатель не сможет выдать нас в этот раз, так как никому из нас не известно, куда мы поплывем. Верно? В этом преимущество секретного места – плохие ребята тоже его не отыщут. – Он слегка толкнул Тарика в руку.

Последовала неловкая пауза, словно остальные тоже тревожились из-за предателя, но не хотели это обсуждать.

Абеке кивнула.

– Все в самом деле в порядке, Тарик. Ты хорошо нас обучил. Мы можем позаботиться друг о друге, и мы скоро вернемся.

Тарик ожесточенно потер свое лицо.

– Я чувствую, что это нехорошо. Не умею провидеть, но я побывал во многих битвах и знаю это чувство – когда что-то идет неправильно. И Люмио беспокоится. Неужели никто из вас не чувствует? Боюсь, случится нечто ужасное.

– Это просто твоя тревога говорит, – сказала Мейлин, нетерпеливо переступая ногами. Она коснулась татуировки, которой стала Джи, и прикусила губу.

– Да уж, звучит похоже на то, как я себя чувствую все время, – попробовал пошутить Роллан. Никогда он не видел Тарика таким взволнованным. Обычно тот был хладнокровен и собран – стена спокойствия, даже когда все шло плохо. Если даже непроницаемый Тарик проявил беспокойство, может, им бы тоже следовало?

– Верь в нас, – сказал с улыбкой Конор. Он подал руку Тарику для рукопожатия.

Старший член команды Зеленых Мантий все еще выглядел грустным и сомневающимся. Он медленно пожал руку мальчику со словами:

– Обещайте, что будете осторожны. Обещайте, что вернетесь.

– Конечно, – кивнул Конор.

– Мы обещаем, – добавила Абеке, и Роллан с Мейлин тоже кивнули.

Тарик вздохнул и отпустил руку Конора.

– Вот Гранитный баран. – Он протянул талисман Роллану. – Надеюсь, поможет.