Текст книги "Весы смерти"

* * *

Войдя в палатку, майор Кастелани отдал честь.

– По вашему приказанию прибыл, мой полковник.

Граф Альдо Белли, не отрывая глаз от большого, в человеческий рост, зеркала, коротко кивнул ему и вернулся к изучению собственного облика.

– Джино, – рявкнул он, – что это у меня на левом ботинке?!

Маленький сержант бросился на колени перед графом, подышал на ботинок и любовно начистил затуманившуюся поверхность собственным рукавом. Граф поднял глаза и увидел, что Кастелани по-прежнему стоит на пороге. Лицо у него было столь мрачное и обреченное, что граф почувствовал, как в нем опять закипает гнев.

– От вашего лица любое вино скиснет, Кастелани.

– Графу известно, что меня одолевают тяжелые мысли.

– Еще бы! – прогремел Белли. – С тех пор как я отдал приказ двигаться вперед, я не слышу от вас ничего, кроме нытья.

– Могу ли я еще раз отметить, что этот приказ находится в прямом…

– Не можете. Бенито Муссолини, сам дуче, оказал мне священное доверие. И я не вправе не оправдать это доверие!

– Но, полковник, наш противник…

– Вот еще! – В набрякших темных глазах вспыхнуло презрение. – Вот еще! Вы говорите – противник, я говорю – дикари, вы говорите – солдаты, я говорю – сброд!

– Как вам угодно, господин полковник, но броневик…

– Нет, Кастелани, нет! То был не броневик, а карета «скорой помощи». – Граф уже успел убедить себя в этом. – Я не позволю, чтобы удача выскользнула у меня из рук. Я отказываюсь причитать, как перепуганная старуха. Это не в моем характере, Кастелани, я человек действия, конкретного действия. Леопардом обрушиться на врага – вот мой характер! Время разговоров кончилось, Кастелани. Настало время действовать.

– Как угодно, господин полковник.

– Это не мне угодно, Кастелани. Так повелевает бог войны, а я, как человек военный, ослушаться его не могу.

Ответить на это было нечего, майор молча посторонился, и граф, вскинув подбородок, вышел из палатки твердым, величественным шагом.

Ударные силы Кастелани готовы были выступить уже на рассвете. Пятьдесят военных транспортных грузовиков составили длинную колонну, и большую часть ночи майор провел, обдумывая походный порядок.

В конце концов он решил оставить одну роту на укрепленных позициях возле Колодцев Халди под командованием молодого капитана из приближенных графа. Все остальные должны были быстро проследовать к ущелью, захватить подступы к нему и с боем прокладывать себе дорогу вверх, в горы.

В голове колонны Кастелани поставил пять грузовиков с пехотой, следом за ними – несколько пулеметных взводов, которые он мог ввести в бой за считанные минуты. За ними – еще двадцать грузовиков с пехотой – десять из них должны были замыкать колонну. Полевой артиллерией он решил командовать лично.

В случае если колонна попадет в настоящую передрягу, он надеялся, что пехота даст ему время, необходимое для того, чтобы развернуть минометы для боя. У Кастелани не было твердой уверенности, что под спасительным прикрытием этого оружия он сумеет вывести колонну в случае непредвиденной опасности, в которую ее ввергнет новообретенная храбрость графа и его хвастливое стремление к воинской славе. Да, он не был уверен в этом полностью.

Водители и солдаты расположились на земле возле грузовиков, они сняли каски, расстегнули мундиры и лежали, покуривая. Кастелани откинул голову назад, набрал в легкие воздуха и издал крик, который прогремел и, казалось, отразился эхом от высокого ясного неба пустыни; «Становись!»

Расположившиеся на отдых люди лихорадочно засуетились, они хватали оружие, приводили в порядок свою форму и строились в шеренги возле грузовиков.

– Дети мои, – заговорил Альдо Белли, прохаживаясь вдоль строя. – Храбрые мои сыновья…

Граф смотрел на них, но было ясно, что он не видит своих «храбрых сыновей» в криво застегнутых мундирах, с небритыми подбородками и торопливо затушенными сигаретами, торчавшими из-за уха чуть ли не у каждого. Он расчувствовался, зрение его затуманилось, воображение одело «детей» в кованые латы и шлемы с плюмажами из конского волоса.

– Жаждете ли вы крови? – спросил он и засмеялся звонким беспечным смехом, откинув назад голову. – Я предоставлю ее вам ведрами!.. Сегодня вы напьетесь ею досыта.

Те, кто слышал его слова, мрачно переглянулись. Абсолютное большинство предпочитало кьянти.

Граф остановился перед тщедушным пехотинцем, которому не было и двадцати. Из-под каски у него выбивались спутанные темные волосы.

– Сынок, – провозгласил граф, и юноша опустил голову и неловко усмехнулся, – сегодня мы сделаем из тебя настоящего воина!

Он обнял мальчишку, потом отстранил его на расстояние вытянутой руки и внимательно посмотрел ему в лицо.

– Италия отдает войне цвет нации, и самые молодые, и самые знатные – все кладут свои жизни на алтарь войны.

Скованная улыбка на лице паренька сменилась выражением настоящего испуга.

– Пой же, дитя мое, пой! – крикнул граф и сам затянул «Ла Джовинеццу» звучным баритоном.

Солдат неуверенно подхватил. Граф с песней зашагал вперед и с последним куплетом дошел до головы колонны. Он кивнул Кастелани – отдать приказ голосом не хватило дыхания, – и майор по-бычьи взревел:

– По машинам!

Солдаты-чернорубашечники суетливо кинулись к своим грузовикам и стали торопливо на них карабкаться.

«Роллс-ройс» стоял на почетном месте в голове колонны, Джузеппе сидел за рулем, а рядом с ним – Джино с камерой наготове.

Мотор тихо урчал, на широком заднем сиденье громоздилось личное имущество графа – спортивная винтовка, дробовик, пледы, корзинка с провизией, оплетенная соломой бутыль с вином, бинокль и парадный плащ.

Граф неторопливо, с достоинством поднялся в машину и уселся на мягком кожаном сиденье. Он посмотрел на Кастелани:

– Запомните, майор, суть моей стратегии заключается в быстроте и внезапности. Молниеносный и беспощадный удар, нанесенный стальной рукой в самое сердце врага!

Майор сидел рядом с водителем последнего грузовика в колонне, глотая пыль, поднятую сорока девятью идущими впереди машинами, жарился и потел в кабине, как в духовке, которую и представляла собою кабина. Он взглянул на часы.

– Матерь Божья, – проворчал он, – уже двенадцатый час. Нам надо двигаться быстрее, если мы…

Вдруг водитель выругался и резко затормозил. Машина еще не успела остановиться, как майор уже выскочил на подножку и мигом взобрался на крышу кабины.

– Что случилось? – крикнул он водителю остановившегося перед ними грузовика.

– Не знаю, господин майор, – ответил тот.

Остановилась вся колонна. Майор напрягся, ему показалось, что он слышит перестрелку – наверняка они попали в засаду. Водители и солдаты выпрыгивали из машин, обменивались недоуменными вопросами и пытались разглядеть, что там стряслось впереди.

Кастелани наводил бинокль на резкость и вдруг отчетливо услышал винтовочную стрельбу где-то в пустыне. Он уже хотел было отдать приказ разворачивать полевую артиллерию, когда в окуляры бинокля попал графский «роллс-ройс».

Лимузин мчался слева от колонны прямо по жесткой траве, над головой водителя граф держал дробовик. Кастелани увидел, как перед несущимся на сумасшедшей скорости «роллс-ройсом» вспорхнула стая больших коричневых птиц, быстро взмахивая широкими крыльями. Над двустволкой появились голубые пороховые дымки, две птицы упали, роняя коричневые перья, остальные улетели прочь, а «роллс-ройс» резко остановился, подняв облако пыли.

Затем Кастелани увидел, что Джино, маленький сержант, выпрыгнул из лимузина, кинулся подбирать подстреленную дичь и понес ее графу.

– Черт возьми! – громыхнул майор, глядя, как граф позирует перед камерой: он стоял в своем «роллс-ройсе», держа за ноги коричневых птиц, и горделиво улыбался.

В войске раса нарастали уныние и тревога. Весь день, почти с самого утра, изнывая от страшного зноя и томясь безысходной скукой, люди ждали.

Уже в десять часов утра разведчики донесли, что итальянцы выступили, и армия раса сразу же выдвинулась на заранее подготовленные позиции.

Гарет Суэйлз потратил несколько дней на то, чтобы, во-первых, найти наилучшие рубежи, которые позволили бы отразить первый удар итальянцев, и, во-вторых, внушить каждому всаднику недисциплинированной эфиопской кавалерии, как важно соблюдать во время засады строжайшую дисциплину и осторожность.

Для боя Гарет Суэйлз выбрал ровную местность между отрогами гор, куда выходило ущелье Сарди, – было ясно, что только здесь и произойдет бой с итальянцами.

Их следовало заманить к южному отрогу, на скалистых склонах которого установлены пулеметы «викерс» и где заканчивалось русло реки. Сейчас русло высохло, оно прорезало равнину на восемь километров в длину, а дальше исчезало. Однако оно было достаточно широким и глубоким, чтобы в нем укрылась вся конница харари и галла.

Всадники провели в ожидании целый день, сидя на корточках на белом, как сахар, речном песке рядом со своими оседланными лошадьми. Две враждующие группировки были дипломатично разъединены. Харари занимали позицию ближе к скалистому склону, так что пулеметы, тщательно замаскированные среди камней, находились слева от них. Галла под командованием своего геразмаха со шрамом расположились дальше по равнине, там, где сухое русло делало крутой поворот и под углом отходило к высохшему пастбищу.

Даже здесь русло было настолько глубоким, что в нем могли спрятаться полторы тысячи верховых. Вместе с тремя сотнями кавалерии раса они составляли великолепный боевой отряд, особенно если бросить его на ничего не подозревающего, ошеломленного внезапностью нападения противника. Настроение эфиопов, по натуре людей сангвинических, падало, поскольку им пришлось провести несколько часов в вынужденном бездействии, да еще под слепящим солнцем, лучи которого отражались от белого песка, как от зеркала. Лошади совершенно измучились от жары и недостатка воды, в то время как люди были готовы к сражению.

Используя естественный поворот русла, Гарет Суэйлз задумал поймать колонну итальянцев в ловушку. В трех километрах от излучины, где он сейчас и стоял на башне «Мисс Горбуньи», за небольшим холмом укрылся маленький отряд всадников, который и должен был послужить приманкой для противника. Они ждали там с раннего утра, когда разведчики донесли о первых приготовлениях в итальянском лагере. Как и все-остальные, они должны были находиться в полной боевой готовности, изнывать от скуки и страдать от жары. Гарет удивлялся только тому, что эти недисциплинированные, независимые и буйные горцы все еще остаются на месте. И, напротив, он совсем не удивился, если бы добрая половина из них к этому времени потеряла всякий интерес к происходящему и отправилась по домам.

Только Джейк Бартон был, казалось, доволен и занят. Гарет опустил бинокль и с раздражением посмотрел на единственную доступную обзору часть тела Джейка. Верхняя его половина полностью скрывалась в моторе «Свинки Присциллы», откуда торчали лишь его ноги и задница. Бесконечно повторяемые приглушенные такты «Тайгер Рэг» только усиливали раздражение Гарета.

– Ну, что там у тебя? – спросил он просто для того, чтобы хоть на минуту прервать свист.

Из-под капота показалась взъерошенная голова Джейка, одна щека была испачкана смазкой.

– Вроде бы нашел, – ответил он весело. – В карбюратор грязь попала. – И он стал вытирать руки ветошью, которую ему протянул Гарет. – А как поживают итальянцы?

– Боюсь, с ними-то у нас и выйдет загвоздка, старина, – тихо прошептал Гарет и еще раз поглядел в бинокль, проверяя свои наблюдения. Лицо его стало сосредоточенным и серьезным. – Должен признаться, я поставил на известную латинскую порывистость, хвастовство и фанфаронство и решил, что они покинут свои позиции, не бросив на них прощального взгляда.

Джейк подошел к его броневику и влез на башню. Два бронеавтомобиля стояли на самом дальнем конце излучины, неподалеку от того места, где сухое русло сливается с долиной. Здесь берега русла уже едва скрывали корпуса броневиков, но их башни несколько возвышались над уровнем земли. Замаскированные толстыми ветками деревьев, они были совсем незаметны и в то же время служили удобными наблюдательными пунктами для экипажей. Гарет протянул Джейку бинокль.

– Видно, мы нарвались на большого хитреца. Этот итальянский командир никуда не торопится. Катит себе в свое удовольствие. – Гарет обеспокоено покачал головой. – И мне это совсем не нравится.

– Он снова остановился, – сказал Джейк, глядя на далекое облако пыли, которое указывало на местонахождение колонны. Облако дрогнуло и начало медленно оседать.

– Бог ты мой! – простонал Гарет и схватился за бинокль. – Этот болван опять зачем-то остановился. Так и есть! Это уже в седьмой раз, и не поддается никакой логике. Разведчики ничего не могут выяснить. И не смогут. У меня отвратительное ощущение, что нам попался военный гений, современный Наполеон, и меня это чертовски раздражает.

Джейк улыбнулся и философски посоветовал:

– Единственное, что тебе сейчас может помочь, – это хорошая партия в джин. Смотри, вон рас ждет тебя не дождется.

Словно поняв, о чем идет речь, рас поднял глаза от ящика для боеприпасов, установленного в крохотном лоскутке тени, которую отбрасывал броневик. На крышке он разложил карты и пристально их разглядывал. Телохранители сбились в кучу за его спиной и выжидательно поглядывали на Гарета.

– Меня обложили со всех сторон, – простонал Гарет. – Уж и не знаю, который из старых придурков опаснее – этот или итальянский.

Он снова поднял бинокль к глазам и обвел весь горизонт. Нигде не было ни малейшего облачка пыли.

– Черт подери, что это он там задумал?!

* * *

Колонна действительно остановилась в седьмой раз по приказу графа Альдо Белли, но эта остановка, по сравнению с прочими, была самой короткой и действительно необходимой.

Надобность, и вправду, оказалась самой неотлагательной – пока переносной нужник графа торопливо выгружали с грузовика, на котором переправлялось его личное имущество, он нетерпеливо ерзал и елозил на сиденье «роллс-ройса», а денщик Джино старался успокоить его.

– А все вода из этих колодцев причиной, ваше сиятельство, – с умудренным видом приговаривал он.

Когда сооружение было установлено, причем на очень хорошем месте – с видом на горы, – вокруг натянули брезент, чтобы скрыть трон от любопытных глаз пяти сотен пехотинцев.

Работу закончили в самое время, вся колонна почтительно и выжидательно притихла, пока граф осторожно выбирался из автомобиля, а потом со скоростью, достойной олимпийской медали, рванул к одиноко стоявшему брезентовому сооружению и там исчез. Тишина и ожидание длились минут пятнадцать. Потом из легкой постройки послышался вопль графа:

– Врача сюда, скорее!

Пятьсот человек застыли, словно зрители в кинотеатре, ожидая, как развернутся события. Всякие домыслы и слухи с бешеной скоростью распространялись по колонне, пока наконец не достигли ушей майора Кастелани. Даже он, ни на секунду, впрочем, не усомнившись, все-таки до конца поверить не мог и отправился лично установить причину задержки.

Он прибыл к сооружению как раз в тот момент, когда граф и его медики, столпившись вокруг стульчака, горячо обсуждали его содержимое. Граф был бледен, но горд, как юная мать, чей младенец стал центром внимания. Он взглянул на Кастелани, и майор сделал шаг назад, ему показалось, будто граф собирается пригласить и его принять участие в обсуждении.

Он поспешно приветствовал свое начальство и отступил еще на шаг.

– Ваша светлость, приказания будут?

– Кастелани, я болен, – сказал граф и принял соответствующий вид: поник головой и ссутулился. Однако затем все же медленно расправил плечи и приподнял подбородок. Слабая, но мужественная улыбка показалась на его губах. – Все это не имеет значения. Мы наступаем, Кастелани. Вперед! Скажите людям, что я в полном порядке. Иначе, узнав о моей болезни, они упадут духом. Может начаться паника.

Кастелани снова отдал честь.

– Как прикажете, господин полковник.

– Помогите мне дойти до машины, Кастелани, – приказал он.

Кастелани нехотя взял его под руку, и граф повис на нем всей своей тяжестью. Таким образом они добрались до машины, граф при этом милостиво улыбался своим людям, а ближайшим из них даже помахал рукой.

– Бедные мои храбрецы, – бормотал он. – Они ничего не должны знать. В такой момент я не могу их покинуть.

– Что там у них, к черту, происходит? – раздраженно спросил Гарет, нетерпеливо поглядывая на Джейка, стоявшего по-прежнему на башне броневика.

– Ничего, – успокоил его Джейк. – Никакого шевеления.

– Мне это совершенно не нравится, – заметил Гарет мрачно.

Выражение его лица почти совсем не изменилось, когда рас, издав свой традиционный торжествующий вопль, начал выкладывать на ящик карты.

– И это мне совершенно не нравится, – повторил Гарет и поспешил открыть бумажник, пока старый рас не начал теребить его.

Пока рас тасовал и сдавал карты, Гарет продолжал беседу с Джейком.

– А как Вики? Что нас ждет с этой стороны?

– Ни звука, – заверил его Джейк:

–И это мне тоже не нравится. Слишком спокойно она приняла это. Я думал, она уже давно появится тут, хотя и приказал ей никуда не соваться.

– Она не появится, – твердо сказал Джейк и снова принялся осматривать через бинокль пустой горизонт.

– Хотел бы я быть в этом уверенным, – пробормотал Гарет, беря свои карты. – Я так и жду, что она с минуты на минуту подрулит сюда. Очень уж не похоже на нее – сидеть смирно в лагере, когда события разворачиваются в другом месте. Она всегда лезет в самое пекло.

– Верно, – кивнул Джейк. – Я понял это по ее глазам, когда она покорно согласилась остаться в ущелье. Вот я и решил сделать так, чтобы она никуда не могла поехать на «Мисс Попрыгунье». И вывернул свечу из распределителя зажигания.

Гарет наконец улыбнулся.

– Единственная хорошая новость за сегодня. У меня перед глазами так и стояла картина – Вики Камберуэлл с ходу врезается в гущу боя.

– Бедняги итальянцы, – сказал Джейк, и оба расхохотались.

– Иногда ты меня удивляешь. Известно ли тебе это? – сказал Гарет, доставая из нагрудного кармана сигару и протягивая ее Джейку. – Спасибо, что взял на себя мои хлопоты, – прибавил он. – Я очень ценю это.

Джейк откусил кончик сигары и насмешливо взглянул на Гарета, потом чиркнул спичкой о броню автомобиля и подержал ее в сложенных чашей ладонях, чтобы огонек разгорелся.

– Все они как не клейменные телята, пока кто-нибудь не поставит свое тавро. Это общее правило, старина, – ответил он и прикурил сигару.

А Вики в лагере раса отобрала пять рослых мужчин, дала каждому из них по серебряному шиллингу с Марией-Терезией, после чего довела их до последней стадии изнеможения. Один сменяя другого, они вертели ручку «Мисс Попрыгуньи», как бригада спятивших шарманщиков, а Вики подбадривала их окриками с водительского места. Ее лицо пылало от бешенства, глаза метали молнии.

После часа такого времяпрепровождения она убедилась: здесь имел место акт саботажа, чтобы убрать ее с дороги, и принялась методично проверять внутренние органы «Мисс Попрыгуньи». Она относилась к тому редкому разряду женщин, которым нравится знать, как и почему работают механизмы, и за свою жизнь успела изрядно помучить вопросами механиков, приятелей и инструкторов. Ей было мало завести машину и поехать. Она стала прекрасным водителем и пилотом и в процессе обучения приобрела четкое представление о том, как работает двигатель внутреннего сгорания.

– Ну что ж, мистер Бартон, сейчас мы выясним, что вы тут натворили, – пробормотала она мрачно. – Начнем с системы подачи топлива.

Она закатала рукава и обвязала голову шарфом. Пять дюжих помощников с благоговением наблюдали за тем, как она поднимает капот, а затем, отталкивая друг друга, кинулись к ней, чтобы все как следует разглядеть и подать хороший совет. Ей пришлось отгонять их чуть ли не силой, но зато потом она полностью погрузилась в свое занятие. Через полчаса работы она убедилась, что топливо свободно поступает в карбюратор и цилиндры, насос тоже в полном порядке.

– Хорошо, проверим проводку, – проворчала она себе под нос и сердито обернулась, почувствовав чью-то настойчивую руку на своей талии.

– Это еще что такое?!

Но увидев, кто именно ее потревожил, она обрадовалась.

– Сара! Как ты сюда попала?

И Вики обняла девушку.

– Сбежала, мисс Камберуэлл. В больнице было так скучно, что я велела людям моего отца привести мне коня, вылезла из окна и поскакала по ущелью.

– А как же твой приятель? Молодой доктор? – спросила Вики, не отпуская девушку и сама удивляясь, когда она успела так к ней привязаться.

– А-а, этот… – В голосе Сары послышалось откровенное презрение. – С ним-то самая скука и была. Доктор называется! Он совсем ничего не знает, мне пришлось самой его всему обучать. А чего же тут веселого?

– Но как твоя нога?

– Чепуха, почти зажила.

Сара пыталась скрыть свое состояние, но Вики видела, какая она усталая и измученная. Долгий, трудный спуск по ущелью, конечно же, был страшно утомителен. Вики повела ее посидеть в тени акации. Пока они шли, Сара тяжело припадала на раненую ногу.

– Я слышала, что будет сражение. Потому и приехала. Я слышала, итальянцы продвигаются сюда…

И при этом она озиралась с сияющим видом, словно сразу отбросив прочь недомогание и усталость.

– А где Джейк и Гарет? Где Грегориус? Мы с вами никак не должны пропустить сражение, мисс Камберуэлл.

– Вот этим-то я сейчас и занята. – Улыбка Вики погасла. – Они оставили нас в стороне.

– Что-о?

Глаза Сары зажглись воинственным огнем, когда же Вики ей рассказала, как они вывели ее из строя, то и яростью.

– Мужчины! Разве на них можно положиться? – вспылила Сара. – Если они не собираются тащить вас на закорках, значит, это еще что-то похуже…

Но мы им не позволим, правда, мисс Камберуэлл?

– Конечно, нет, – согласилась Вики, – ни в коем случае.

Рядом с Сарой не было никакой возможности работать, потому что девушка не имела ни малейшего понятия об устройстве двигателя, но зато горела любознательностью, и когда Вики потребовалось осмотреть магнето, вместо него она увидела затылок Сары. Наконец, в шестой раз оттолкнув ее локтем, Вики от полной безвыходности вдруг спросила:

– А ты знаешь, как стрелять из пулемета «викерс»?

– Я – горянка, – с гордостью заявила Сара, – я родилась с ружьем в руках и верхом на коне.

– Вот как, – прошептала Вики, а девушка заносчиво улыбнулась.

– Но из «викерса» ты когда-нибудь стреляла?

– Нет, – неохотно призналась Сара, но тут же загорелась. – Не беда, я быстро пойму, как он действует.

– Вот он! – указала Вики на толстый ствол, торчавший из башни. – Давай изучай!

Только когда Сара, по-прежнему щадя раненую ногу, взобралась на бортовой выступ броневика, Вики смогла вернуться к своему занятию. Примерно через полчаса она воскликнула:

– Он вытащил свечу! Ах, какая свинья! Тайком это сделал!

Из башни высунулась Сара.

– Гарет? – спросила она.

– Нет, – ответила Вики. – Джейк.

– От него я такого не ожидала.

Сара выбралась из броневика, чтобы Вики показала ей, в чем дело.

– Все они одинаковы, – буркнула Вики. – Куда он ее спрятал?

– Скорее всего, в собственный карман.

– И что же мы будем делать? – Сара в тревоге сжала руки. – Ведь не можем мы пропустить сражение!

Вики на минуту задумалась, потом что-то пришло ей в голову.

– У меня в палатке, в сумке, лежит фотовспышка. И еще кожаная косметичка. Принеси их мне, пожалуйста.

Кинжалом, снятым с пояса Сары, Вики вскрыла сухой элемент, вытащила угольный стержень, тщательно обточила его пилкой из маникюрного набора и вставила на место свечи. С первого же оборота ручки мотор завелся.

– Какая же вы умная, мисс Камберуэлл, – сказала Сара с такой торжественной и очевидной искренностью, что Вики была тронута. Она подняла голову и улыбнулась девушке, которая стояла над сиденьем водителя, так что ее голова и плечи находились в башне, а коленями она упиралась в спинку сиденья.

– Как думаешь, ты сумеешь стрелять? – спросила Вики.

Сара неуверенно кивнула и положила свои тонкие руки на рукоятки пулемета, став на цыпочки, чтобы дотянуться до прицела.

– Только возьмите меня с собой, мисс Камберуэлл! Вики выжала сцепление, выехала из-под акации и по каменистой крутой дороге направилась к широкой, поросшей травою равнине у подножия гор.

– Я очень сердита на Джейка, – заявила Сара, едва удерживаясь на сиденье, так сильно трясло автомобиль на ухабистой дороге. – Не ожидала я от него такого поведения. Как это можно – спрятать свечу! Это больше похоже на Гарета. Я разочарована в нем.

– Правда?

– Я думаю, нам надо его наказать.

– Каким образом?

– Я думаю, в любовники надо взять Гарета, – твердо решила Сара. – Я думаю, так мы накажем Джейка.

Борясь с трудным управлением, нажимая на педали то тормоза, то сцепления, Вики раздумывала над словами Сары.

И думала о широких надежных плечах Джейка, о его сильных мускулистых руках, о буйной кудрявой шевелюре, о мальчишеской открытой улыбке, которая иногда так резко сменялась тяжелой хмуростью. И вдруг она поняла, как сильно ей хочется быть с ним и как страшно будет она скучать, если он однажды исчезнет.

– Я очень тебе благодарна, Сара, так здорово ты помогла мне разобраться с моими делами, – крикнула Вики ей в башню. – У тебя это хорошо получается.

– Я рада, мисс Камберуэлл, – откликнулась Сара, – просто я в таких вещах понимаю.

День постепенно клонился к вечеру, над горами на западе клубились облака. Они парили в бесконечной сапфировой глубине, гладко и округло серебрились над великолепной мощью горного хребта, постепенно набухая и темнея до цвета спелого винограда или заживающего кровоподтека.

Но над равниной не было еще ни облачка, солнце раскалило землю так, что воздух над ней извивался и плясал, искажая очертания предметов и дальность расстояния. В какой-то момент горы виделись так близко, что, казалось, доставали до небес и вот-вот должны были обрушиться на горстку людей, сидящих в тени двух броневиков, а через минуту внезапно отступали вдаль и представлялись совсем крошечными.

Солнце буквально раскалило автомобили, до брони невозможно было дотронуться; те, кто ожидал в засаде – кроме Джейка Бартона и Гарета Суэйлза, – раскинулись на земле; словно чудом выжившие после какого-нибудь стихийного бедствия, они забились в тень под автомобили, ища там избавления от неумолимого зноя.

Жара была такая сильная, что даже карты давно уже были отброшены, а двое белых дышали тяжело, как собаки, пот, выступая из пор, тут же высыхал, и кожа покрывалась тонким слоем белых кристаллов соли.

Грегориус посмотрел на горы, на облака над ними и тихо сказал:

– Скоро будет дождь.

Потом перевел взгляд на Джейка, который, словно изваяние, застыл на башне «Свинки Присциллы». Спасаясь от солнца, голову и верхнюю часть тела он закутал в белое шамма, на коленях у него лежал бинокль. Каждые несколько минут он подносил его к глазам, внимательно осматривал горизонт, после чего снова застывал в полной неподвижности.

Солнце медленно опускалось к горизонту, слепящие лучи его понемногу слабели, приобретали желтовато-красный оттенок. Джейк снова поднес бинокль к глазам, осматривая горизонт, но на середине уже привычного обзора вдруг захотел приглядеться повнимательнее. Серо-коричневое пыльное облако, виденное прежде, снова дрогнуло там, где бесцветная земля сливалась с еще более бесцветным небом.

Он наблюдал за облаком минут пять, и ему показалось, что пыль медленно оседает, но извивающиеся кверху столбы раскаленного воздуха помешали как следует все разглядеть.

Джейк опустил бинокль; со лба, заливая глаза, полились теплые струи пота. Он тихо выругался, вытер лоб полой шамма и несколько раз сморгнул. Потом снова поднес бинокль к глазам, и вдруг волосы у него на голове зашевелились.

Марево раскаленного воздуха внезапно рассеялось, и пыльное облако, которое, как казалось еще несколько минут назад, было от них так же далеко, как берег океана, теперь приблизилось и выросло настолько, что совсем заполнило собой объективы бинокля. Сердце у Джейка екнуло: под облаком он ясно различил черных жуков – быстро движущиеся автомобили. Видимость снова изменилась, изменились и очертания приближавшейся колонны – сквозь пыльную завесу машины выползали как кошмарные чудовища, с каждой секундой становясь все ближе и ближе и более угрожающими.

Джейк позвал Гарета, и тот мгновенно оказался рядом.

– Ты что, спятил? – спросил тот задыхаясь. – Они же нас подомнут через минуту.

– Заводи! – рявкнул Джейк. – Заводи!

И нырнул на водительское место. Все бешено засуетились вокруг автомобилей. Моторы нехотя заводились, они чихали и фыркали – слишком перегрелось топливо.

Полдюжины вооруженных людей подсадили раса в башню броневика Гарета и установили позади пулеметы «викерс». Покончив с этим, они кинулись к своим лошадкам, но рас что-то громко кричал им, указывая на свой отверстый беззубый рот величиной с хорошую пещеру, в которой мог бы преспокойно перезимовать медведь.

После короткого замешательства старший телохранитель достал из седельной сумки кожаную шкатулку, вернулся к автомобилю, стал одним коленом на бортовой выступ и протянул ее расу. Рас, сразу успокоившись, вынул из шкатулки великолепные фарфоровые зубы, с ярко-красными деснами, большие, белые и острые, которые вполне подошли бы скакуну – победителю дерби.

Недолго повозившись, он вставил их в рот, щелкнул ими, как щелкает хвостом форель, взлетая из воды в воздух, а потом растянул губы в улыбке, достойной ухмылки черта.

Его сподвижники закурлыкали от восторга, а Грегориус гордо заметил:

– Эти зубы мой дедушка надевает, когда идет в бой или к даме.

Джейк на мгновение отвлекся от продвижения итальянской армии, чтобы обозреть шедевр протезиста.

– Они очень молодят его, старик выглядит никак не старше девяноста, – высказал свое мнение Джейк неосторожно маневрируя, повел автомобиль туда, где под прикрытием берега мог бы наблюдать за итальянцами. Рядом шел броневик Гарета – майор Суэйлз высунулся из люка и улыбнулся Джейку. Улыбка у него была озорная, и Джейк понял, что Гарет не без удовольствия предвкушает стычку.

Между тем в бинокле уже никакой необходимости не было. Итальянская колонна находилась на расстоянии чуть больше трех километров, она двигалась параллельно высохшему руслу мимо затаившейся в отрогах засады, в сторону открытой местности. Если бы итальянцы продолжали двигаться в том же направлении и с той же скоростью, через пятнадцать минут они бы обогнули эфиопов с фланга и, не встретив никакого сопротивления, вошли бы в ущелье. А Джейк уже прекрасно понимал, что никакой надежды перестроить свою так называемую кавалерию у них нет. Он инстинктивно угадывал, что они будут биться, как великаны, пока их несет приливная волна, используя все представившиеся им преимущества, но, если придется отступить, сразу же превратятся в беспорядочную толпу и разбегутся по своим горам, как рабочие по домам после смены. Они привыкли воевать в одиночку, не ввязываться в большие сражения, использовать любую возможность, всячески избегая регулярных военных действий.