Текст книги "Весы смерти"

– Давай, давай же! – пробормотал он сам себе, нетерпеливо пристукивая кулаком по колену.

Джейк уже начинал нервничать. Если они в ближайшие несколько минут не заманят итальянцев…

Но именно потому, что они привыкли сражаться в одиночку и каждый был сам себе генерал, именно потому, что искусство засады и обманного маневра было так же присуще эфиопам, как ощущение винтовки в руке, беспокоиться Джейку не стоило.

Словно выпорхнув из-под колес впереди идущих итальянских грузовиков, точно стая черных птиц, по раскаленной земле помчалась группа всадников. Их очертания размывались в светлых клубах пыли, они вихрем летели прочь от итальянской колонны в середину укрытой от глаз эфиопской засады.

Почти сразу же от колонны оторвался головной автомобиль и пустился вдогонку. Он мчался на страшной скорости, быстро сокращая разрыв, и кавалерийскому отряду пришлось уклониться в сторону, как раз туда, где стояли броневики.

Строгий порядок, в котором следовала итальянская колонна, нарушился. Часть грузовиков тоже устремилась в погоню. Это были тяжелые машины с крытыми брезентом кузовами, и двигались они так медленно – немногим быстрее скакавших лошадей.

Но первый, легковой, автомобиль быстро к ним приближался, и Джейк, встав повыше, чтобы лучше видеть, принялся поспешно наводить бинокль на резкость. Он сразу же узнал большой «роллс-ройс», который видел у Колодцев Халди. Его полировка сияла в солнечных лучах, низкая подвеска и щегольские очертания создавали впечатление мощи и скорости, из-под задних колес со сверкающими дисками вырывались клубы пыли.

Джейк все еще следил за машиной в бинокль, когда та резко затормозила, ее занесло боком; она остановилась в бешено взвившемся облаке пыли. Фигура на заднем сиденье резко качнулась вперед.

Джейк видел, как человек в автомобиле схватил спортивную винтовку, как над стволом поднялось облачко дыма, как одна за другой вылетели семь пуль, как семь раз приклад винтовки отдавал в плечо стрелявшему, а клацанье вновь вставляемого магазина донеслось до него лишь несколько секунд спустя.

Всадники наметом скакали прочь от «роллс-ройса», но ни скорость, ни пыль, ни марево – ничто не мешало снайперу. С каждым выстрелом одна лошадь падала, катилась по земле, застывала с задранными к небу ногами или же садилась на зад, пыталась подняться, заваливалась и замирала.

Стрелок опять вскочил в «роллс-ройс», и погоня продолжалась. Автомобиль стремительно нагонял уцелевших всадников, за ним следовали грузовики с пехотинцами, и вся эта масса вооруженных людей катилась прямо в ловушку, которую так тщательно задумал, и приготовил для них Гарет.

– Вот ублюдок! – прошептал Джейк, когда увидел, что «роллс-ройс» снова затормозил.

Итальянец и не старался поближе подойти к всадникам. Он спокойно стоял вне пределов досягаемости для их старинных ружей и не торопясь подстреливал одного за другим, словно тренировался на птичьем дворе. Вообще, вся эта кровавая сцена была выдержана в охотничьем стиле. Даже на расстоянии в девятьсот метров Джейк чувствовал, как итальянского стрелка охватила страсть к убийству ради убийства, ради щекочущего ощущения в животе.

Если бы сейчас вмешаться, врезаться во фланг растянувшейся в беспорядке колонны, еще можно было бы спасти кое-кого из бешено уносящихся прочь всадников. Но итальянцы пока далеко не все попали в подготовленную для них ловушку. Джейк навел бинокль на клубившуюся пылью и расплывавшуюся в мареве равнину, и тут впервые увидел, что двенадцать грузовиков не участвуют в безумной, суматошной погоне за эфиопскими всадниками. Они остановились примерно в трех километрах позади от этой ревущей, вздымающей пыль лавины тяжелых машин. Судя по всему, они подчинялись чьему-то строгому приказу. Больше уделять внимание этому отряду Джейк не мог, поскольку бойня продолжалась, стрелок-спортсмен подстреливал одного всадника за другим.

Острое желание вмешаться охватило Джейка. Он понимал, что с тактической точки зрения это неправильно, но про себя думал: «Ну и черт с ним, я же не генерал, а этим беднягам помощь необходима».

Он опустил правую ногу на педаль сцепления, мотор взревел, но, прежде чем броневик успел выехать на берег, его остановил Гарет.

Гарет наблюдал за Джейком, все чувства и мысли которого отражались на его лице. В тот момент, как двигатель Джейка ожил, Гарет двинул и свою машину, загородив Джейку дорогу.

– Стоп, старина, не будь идиотом, – крикнул ему Гарет. – Успокойся, не то весь спектакль испортишь.

– Но эти бедняги… – сердито прокричал Джейк в ответ.

– Не твое дело, – прервал его Гарет. – Прекрати, иначе мы оба попадем в передрягу из-за твоих сентиментальных старомодных взглядов.

Их спор прекратил рас. Он стоял на башне над Гаретом. В руках он держал широкий двуручный меч; охваченный возбуждением, он был не в силах пребывать в бездействии. Старик испустил несколько раз подряд воинственный клич и описал мечом свистящий круг над головой. На солнце и широкое лезвие меча, и ослепительные зубы сияли, как семафор.

Между воплями рас награждал своего водителя пинками, от которых тот всячески увертывался. Старик что-то пылко тараторил на амхари, явно побуждая Гарета броситься на врага.

Увертываясь от очередного пинка, Гарет завопил:

– Банда маньяков! Я связался с полными кретинами!

– Майор Суэйлз! – крикнул Грегориус, не в силах больше сдерживаться. – Дедушка приказывает вам выступать!

– Скажи своему дедушке…

Но продолжить ему помешал крепкий удар ногой по ребрам.

– Вперед! – кричал Грегориус.

– Давай, давай, ради Бога! – вопил Джейк.

– Йоохуу! – орал рас, рукой давая знак своим воинам.

Они во вторичном приглашении не нуждались. Беспорядочной толпой, пришпоривая своих лошадок, размахивая винтовками над головами, в развевавшихся, словно боевые стяги, шамма, они обогнули стоявшие броневики, одним махом взобрались на берег русла и бешено поскакали в сторону растянувшейся итальянской колонны.

– Бог ты мой, – простонал Гарет, – каждый дикарь сам себе генерал…

– Погляди! – крикнул ему Джейк, указывая назад, и все они замерли при виде необычайного зрелища.

Казалось, сама земля разверзлась и изрыгала бешено скакавших всадников волна за волной. Там, где еще секунду назад никого не было, где не раздавалось ни звука, теперь вдруг возникли сотни и сотни людей и лошадей, они мчались прямо на громоздкие итальянские грузовики.

Над равниной повисла пыль, она катилась клубами вперед, словно туман над зимним морем, она затмевала солнце, так что мечи и винтовки слабо отсвечивали в этой полутьме, а всадники и машины казались странными темными фигурами, как бы вышедшими из ада тенями.

– Что ж, делать нечего, – с горечью сказал Гарет, подал назад свой броневик, чтобы освободить путь Джейку, нажал на газ и с ходу рванул на высокий берег. Из-под колес летели земля и песок.

Джейк сделал широкий разворот, чтобы подняться на берег под меньшим углом, одолел его, и вот уже две машины оказались на равнине рядом.

Прямо перед ними оказались сбившиеся в кучу грузовики, ничем не защищенные, они представляли собой самую заманчивую цель, какая только попадалась Джейку и Гарету на их военных дорогах. Две стальные леди шли рядом друг с дружкой, и Джейку показалось, что в реве их моторов он слышит какую-то новую ноту – словно они почувствовали, что наконец снова вернулись к той работе, для которой и были предназначены от рождения. Джейк быстро взглянул на «Мисс Горбунью», которая шла с ним рядом. Ее угловатые очертания и гладкие поверхности брони, над которыми возвышалась башня, придавали ей вид некрасивой старой девы, но в том, как она устремлялась вперед, было определенное величие: яркие национальные цвета Эфиопии весело сияли, как кавалерийские штандарты, колеса широкими ободами отталкивались от земли, как копыта чистокровного скакуна. Рядом с ней так же бодро бежала «Присцилла», и Джейк вдруг ощутил прилив теплых чувств к своим двум старушкам.

– Вперед, девочки, вперед! – крикнул Джейк громко.

Из водительского люка выглянул Гарет и повернулся к Джейку. Только что прикуренная сигара дымилась в уголке его рта, казалось, она каким-то непостижимым образом, сама по себе, возникает в его насмешливо улыбающихся губах.

«Noli illegitimi саrborundum», – сквозь свист ветра и рев моторов Джейк едва расслышал боевой клич Гарета и тут же полностью переключился на управление мчавшейся машиной, на то, чтобы как можно скорее достигнуть разрыва в итальянской колонне.

Внезапно порядок движения колонны изменился. До итальянских вояк, увлеченных погоней, дошло наконец, что они поменялись с преследуемыми ролями.

Граф взял очередного всадника на прицел, оставалось только нажать спусковой крючок, поскольку «манлихер» – оружие скорострельное, а расстояние не превышало сотни метров.

Он ясно видел, что попал, всадник съехал с седла на шею лошади, но не свалился. Свою винтовку он выпустил из рук, и теперь она волочилась по земле, но сам всадник, из плеча которого по грязно-белому шамма текла красная струя, отчаянно вцепился в гриву лошади.

Граф снова выстрелил, целясь в загривок лошади, и увидел, что опять попал. Лошадь грохнулась, тяжело придавив раненого. Из его легких с коротким всхлипом вырывался воздух. Граф, до крайности возбужденный, рассмеялся.

– Сколько, Джино? Сколько теперь?

– Восемь, господин полковник.

– Считай, Джино, считай! – потребовал граф и снова вскинул винтовку, внимательно оглядывая через прицел равнину в поисках следующей мишени. Вдруг он замер, ствол винтовки уткнулся в носок начищенного до блеска ботинка. Словно повторяя движение винтовки, отвисла и его нижняя челюсть. Позабытое в пылу охоты угнетенное состояние духа вдруг вернулось к нему, да еще с такой силой, что задрожали ноги и в животе что-то неприятно сжалось.

– Святая Мария! – прошептал он.

Вся равнина, находившаяся в поле его зрения, шевелилась. До него не сразу дошло, что именно он видит, минуло несколько секунд, пока он понял – вместо полутора десятков всадников их теперь были тысячи вместо того чтобы удирать от него прочь, они неудержимо летят прямо на него. Он видел: вражеская конница, ряд за рядом выраставшая, казалось, из-под земли, сквозь светлую завесу пыли устремляется к нему.

Он видел, как кроваво-красные лучи заходящего солнца играют на обнаженных мечах, слышал стук копыт по сухой земле, напоминавший грохот гигантского водопада. И сквозь этот грохот до него пока еще слабо доносились леденящие кровь воинственные выкрики всадников.

– Джузеппе, – судорожно втянув воздух, проговорил он, – увези нас отсюда… И поскорее!

Подобного рода призывы всегда быстро находили путь к сердцу шофера. Он так ловко развернул большой автомобиль, что граф не устоял на подгибавшихся ногах и рухнул на кожаное сиденье.

Растянувшись почти на полкилометра, за охотившимся на людей «роллс-ройсом» следовали с обеих сторон выкрашенные в серо-коричневый цвет грузовики «фиаты» с солдатами. Несмотря на все усилия, они постепенно отставали от бешено мчавшегося лимузина и теперь находились по меньшей мере в девятистах метрах позади него.

Однако охотничье возбуждение охватило и остальных итальянцев: они вскарабкались на кабины и брезентовые крыши и улюлюканьем, как на лисьей охоте, сопровождали открывавшееся им зрелище.

Плотная фаланга грузовиков, которые шли чуть ли не колесо в колесо по разбитой земле на такой скорости, что у их создателей волосы стали бы дыбом, вдруг оказались перед необходимостью развернуться, не теряя скорости.

Водители двух первых грузовиков, которые находились в наиболее критической ситуации, решили свою проблему самым простым способом. Каждый резко повернул руль, один вправо, другой влево, в результате чего столкнулись радиаторами при суммарной скорости около ста километров в час. Из радиаторов со свистом вырвались клубы пара, стекло со звоном разлетелось вдребезги, металл погнулся. Чернорубашечники-пехотинцы – груз военных транспортов – разлетелись по земле, как солома, другие же напоролись на металлические части. Грузовики, намертво вклинившиеся друг в друга, медленно оседали на сломанных подвесках, и не успело облако пыли уплыть прочь, как в баках взорвался бензин и над равниной взметнулся вулканический столб огня и черного дыма.

Остальным грузовикам удалось развернуться без особых затруднений, и теперь они удирали в той самой пыли, которую они же и подняли несколько минут назад, а за ними неслись вскачь орды кричавших что-то непонятное всадников.

Граф Альдо Белли не мог заставить себя оглянуться, будучи в полной уверенности, что тотчас увидит занесенный над ним острый как бритва меч; он только понукал водителя, отчаянно требуя увеличить скорость и колотя кулаком, словно молотком, по его незащищенным голове и плечам.

– Быстрей! – вопил граф, и его баритон звучал на сей раз почти как контральто. – Быстрей, идиот, не то пристрелю!

И он еще раз дал водителю по уху, правда, уже испытывая некоторое облегчение оттого, что его «роллс-ройс» поравнялся с последними грузовиками, которые в полном беспорядке, как дикое стадо, с ревом мчались назад.

Теперь он счел достаточно безопасным оглянуться и испытал еще большее облегчение, поняв, что его лимузин легко обгоняет всадников. К нему теплой волной возвращалась утраченная храбрость.

– Винтовку, Джино, – крикнул он, – дай мне мою винтовку!

Но сержант пытался поймать в объектив преследовавшую их конницу, и граф стукнул его по макушке.

– Идиот, – проревел он, – это война, а я человек военный! Дай мне мою винтовку!

Джузеппе, водитель, слыша приказание графа, безо всякого удовольствия решил было, что его воинственные замыслы предполагают некоторое уменьшение скорости, но стоило ему немного снизить ее, как он получил очередную крепкую затрещину и снова услышал вопль:

– Идиот! Ты хочешь, чтобы нас перестреляли? Быстрей, давай быстрей!

Водитель, с заметным облегчением нажав на педаль, дал газ, и «роллс-ройс» рванулся вперед.

Стоя рядом с графом на коленях, Джино повозился внизу и протянул графу «манлихер».

– Заряжена, господин граф.

– Молодец!

Прижав винтовку к бедру, граф огляделся, раздумывая, куда бы пострелять. К этому времени эфиопская кавалерия осталась далеко позади, да и большую часть грузовиков «роллс-ройс» уже обогнал, так что теперь они находились между графом и противником. Граф размышлял, не приказать ли Джузеппе выехать на самый фланг, чтобы иметь возможность пострелять, – это же великое удовольствие палить в черных всадников с почтительного расстояния, не подвергаясь ни малейшей опасности; он повернулся на своем наблюдательном пункте назад. И глазам своим не поверил. По равнине прямо на него ползли две огромные горбатые тени. Похожие на каких-то уродливых верблюдов, они быстро двигались, что было и смешно, и смертельно страшно.

Граф смотрел на них недоуменно, но тут его словно озарило, и он одновременно с новым выбросом адреналина в кровь понял, что эти два чудовища перемещаются достаточно быстро и под таким углом, что могут отрезать его от своих.

– Джузеппе! – взвизгнул он и стукнул шофера прикладом «манлихера».

Удар, нанесенный больше для привлечения внимания шофера, был не так уж силен, но от бесконечных колотушек у Джузеппе слегка помутилось в голове. Он ухватился за руль так, что побелели косточки пальцев, и помчался наперерез новому врагу.

– Джузеппе! – снова взвизгнул граф, наконец разглядев яркие полосы вокруг башни ближайшей машины, в ту же секунду увидев и угрожающие очертания пулемета, короткий ствол которого торчал из громоздкого кожуха.

– Ох, матерь Божья милостивая! – взвыл он, когда «роллс-ройс» немного изменил направление, так что ствол пулемета «викерс» глядел прямо на него. – Дурак! – вопил граф, снова ударяя Джузеппе. – Поворачивай! Идиот! Поворачивай!

Внезапно сквозь слезы боли, шум в ушах и затмевающий все и вся страх Джузеппе разглядел впереди огромное верблюдообразное чудовище и снова круто повернул руль – как раз в то самое мгновение, когда из дула «викерса» вырвалось яркое пламя и воздух разорвали тысячи свистящих и щелкающих бичей.

Майор Кастелани стоял на кабине грузовика и в бинокль неодобрительно глядел на дальние клубы пыли, в которых беспорядочно и на вид бесцельно и хаотично двигались размытые тени. Ему потребовалось все присутствие духа, вся его власть, чтобы удержать десять машин с артиллеристами и полевой артиллерией под своим командованием и не дать им присоединиться к дикой погоне за горсткой эфиопских всадников.

Кастелани уже собирался приказать, чтобы солдаты рассаживались по машинам и следовали по пути, проложенному графом в чертоги истории и славы, но снова приставил бинокль к глазам, и ему показалось, что за завесой пыли произошли какие-то изменения. Вдруг он увидел очертания «фиата», которые ни с чем невозможно спутать. Машина вынырнула из облаков пыли и тяжело двинулась назад, прямо к нему. В бинокль он видел, что вцепившиеся в брезентовый верх солдаты неотрывно смотрят назад, туда, откуда удирали на такой скорости.

Он медленно подкрутил бинокль и увидел второй грузовик, который уже выскочил из клубов пыли и помчался назад. Один солдат на крыше целился и стрелял в пылевые облака, а его товарищи, вцепившиеся в брезент, застыли в позах, выражавших тревогу и беспокойство.

В эту секунду Кастелани услышал ноющий свистящий звук, который сразу же узнал. От этих рваных звуков по его коже побежали мурашки. Британский пулемет «викерс». Он поискал его глазами и быстро понял, что пулемет стреляет на правом фланге растянувшейся итальянской колонны, которая теперь, видимо, отступала в полном беспорядке.

Он сразу же выхватил глазом горбатые чудовища, которые отчетливо были видны на открытой местности и перемещались со скоростью скачущей лошади, смело направляясь во фланг незащищенных итальянских грузовиков.

– К орудиям! – крикнул Кастелани. – Приготовиться к отражению бронетехники противника!

* * *

Пулеметы «викерс» были установлены на башнях таким образом, что ствол можно было поднять и опустить, но в горизонтальной плоскости он разворачивался лишь на десять градусов, и водителю приходилось работать еще и за наводчика, управляя автомобилем так, чтобы выбранная цель попадала в сектор обстрела.

Для раса это ограничение оказалось невыносимым. Он выбирал цель и на четком и ясном амхари сообщал об этом водителю. Гарет Суэйлз, ни слова не поняв из его указаний, сам находил подходящую цель, делая все возможное, чтобы броневик вышел на нее, и в результате получал серию пинков в поясницу, поскольку рас использовал свое королевское право и отказывался стрелять по цели, не им выбранной.

Вследствие этого «Мисс Горбунья» выделывала сумасшедшие, непредсказуемые кульбиты, врезалась в итальянскую колонну под самыми невероятными углами, в то время как ее экипаж обменивался язвительными упреками, не обращая внимания на грохот автоматных очередей по броне, обрушивавшихся, словно град, на железную крышу.

Зато «Свинка Присцилла» наносила врагу сокрушительные удары. Первая цель – мчавшийся на всей скорости «роллс-ройс» – ушла от поражения, лимузин скрылся за завесой пыли и за спешно отступавшими грузовиками. Однако после первой неудачи Джейк и Грегориус действовали с максимальной точностью и взаимопониманием, которое с каждой минутой становилось все полнее.

– Левее, водитель, левее, – кричал Грегориус, глядя в прицел «викерса» на грузовик, оказавшийся в девяноста метрах от них.

– Порядок, я его вижу, – кричал в ответ Джейк, как только грузовик оказывался в поле его зрения.

Он смотрел сквозь щель, которая обеспечивала только фронтальный обзор, но как только видел грузовик, прикладывал все силы, чтобы не упустить его и приблизиться к нему сзади метров на двадцать.

В кузове грузовика сидели пехотинцы-чернорубашечники. Некоторые вели беспорядочный огонь по броневику, пули стучали по броне и отскакивали, но больше было тех, что сидели бледные, вцепившись в борта грузовика, и остановившимся взором следили, как их нагоняет неумолимая бронированная смерть.

– Грег, стреляй! – крикнул Джейк.

Даже охватившая его холодная ярость не помешала ему порадоваться тому, как четко юноша исполняет приказы и хладнокровно дожидается нужной минуты, чтобы открыть стрельбу. Больше они впустую стрелять не будут, на таком близком расстоянии ни одна пулеметная лента даром не пропадет, со скоростью семьсот выстрелов в минуту они будут поражать итальянскую живую силу и технику.

Грузовик резко занесло, он стал крениться на одну сторону, с него градом посыпались люди, как капли со шкуры спаниеля, только что выскочившего из воды.

– Водитель, вправо! – крикнул Грегориус. – Еще грузовик! Правее, еще правее, вот так, хорошо!

И они устремились за следующим, набитым охваченными паникой итальянскими солдатами.

Метрах в девяноста от них первого успеха добилась и «Мисс Горбунья». Гарет Суэйлз больше был не в состоянии выдерживать бешенство раса, не скупившегося на удары ногой. Он бросил руль мчавшегося броневика и засветил расу кулаком.

– Хватит, старина! – рявкнул он. – Мы же играем вместе, черт побери!

Броневик, лишенный управления, вдруг вильнул в сторону. Почти параллельно им шел грузовик, набитый итальянцами, и водитель не успел сообразить, что его преследует не только эфиопская конница. Он вывернул голову самым немыслимым образом и вел машину одним только чутьем.

Два почти не управляемых автомобиля столкнулись под острым углом и на максимальных скоростях. Сталь ударилась о сталь, фонтаном брызнули искры, обе машины отбросило в разные стороны. Секунду казалось, что «Мисс Горбунья» сейчас перевернется, она явно утратила равновесие, но потом все же снова встала на все четыре колеса, причем ее так тряхнуло, что находившихся внутри Гарета и раса сильно стукнуло о стальные стенки. Однако Гарет быстро сориентировался и схватил руль. «Фиат» был легче, и подвеска у него была выше, броневик поддел его прямо под кабиной, он даже не накренился, а перевернулся сразу, так что все четыре его колеса, задравшись к небу, крутились вхолостую. Кабина была смята, брезент лопнул, и все, кто находился в кабине и в кузове, оказались зажатыми между железом и землей.

Рас больше выдержать не мог. Оказаться запертым в раскаленной металлической коробке, практически ничего не видеть, когда рядом сотни ненавистных врагов удирают в целости и сохранности! Он откинул люк, высунул из башни голову и плечи и пронзительно закричал. В этом крике слышались жажда крови, бешенство, невероятное возбуждение.

В этот момент открытый сверкающий небесно-голубой «роллс-ройс» пересек дорогу «Мисс Горбунье». На заднем сиденье замер итальянский офицер с блестящими знаками отличия. Вот тут Гарет и рас оказались вдруг в полном согласии меж собой. Оба сочли, что такая цель им подходит наилучшим образом.

– Ату его! – заорал Гарет.

Рас, как петух с крыши, ответил с башни своим «Как вы поживаете?», от которого кровь стыла в жилах.

Граф Альдо Белли бился в истерике – водитель, казалось, потерял всякое представление о том, куда надо ехать, немного контуженный, он все время пересекал итальянскую колонну под прямыми углами. Это было примерно так же рискованно, как на океанском лайнере идти на полной скорости через скопление айсбергов: видимость из-за пыли не превышала пятнадцати метров, и громыхающие грузовики возникали из этого коричневого тумана совершенно неожиданно, да и водители их не могли бы никак уклониться в сторону, так как смотрели не вперед, а назад.

Перед «роллс-ройсом» выросли вдруг две огромные тени – итальянский грузовик и неуклюжий горбатый автомобиль, корпус которого был грубо раскрашен в цвета эфиопского флага, а из башни торчал пулемет «викерс».

И тут же броневик резко изменил курс, въехал прямо в борт грузовика, опрокинул его и так же резко повернул обратно, к «роллс-ройсу». Броневик мгновенно вырос до колоссальных размеров, он как бы громоздился над ними, так что даже Джузеппе с его ограниченной возможностью обзора разглядел его.

Результат был потрясающий. Джузеппе напрягся на своем сиденье и, словно вдохновенный гонщик, поставил «роллс-ройс» на два колеса. Он обходил броневик впритык, когда там откинулась крышка люка и оттуда высунулось морщинистое коричневое лицо со ртом, битком набитым самыми большими, белыми и блестящими зубами, какие только доводилось графу когда-либо видеть. Из этого рта вырвался воинственный клич, пронзительный и леденящий душу, от которого у графа перевернулись все внутренности.

Эфиоп-пулеметчик снова нырнул в башню, ствол пулемета стал опускаться, ниже, ниже… но когда граф поймал себя на том, что тупо смотрит в темное круглое отверстие, Джузеппе, который все это разглядел в зеркале заднего вида, круто вывернул руль, и «роллс-ройс» вильнул в сторону, как макрель, удирающая от барракуды. Пулеметная очередь прошила воздух чуть левее и подняла фонтан грязи и мелких камешков.

Броневик тяжело развернулся, повторяя маневр «роллс-ройса», окутанного облаком пыли. Но Джузеппе, оказавшись перед непосредственной угрозой смерти, так ударил по тормозам, что графа швырнуло вперед и он, выкрикивая проклятия, повис на спинке переднего сиденья. Его солидный, обтянутый черным габардином зад торчал прямо в небо, ногами же в начищенных ботинках он яростно колотил воздух, стремясь обрести равновесие.

Следующая пулеметная очередь пронеслась буквально в нескольких сантиметрах от «роллс-ройса»; Джузеппе вывернул руль до упора, одновременно отпустив тормоза и изо всех сил выжав сцепление. «Роллс-ройс» подпрыгнул, оттолкнулся колесами и так бешено рванулся вперед, что графа отшвырнуло в исходное положение: он вновь оказался на кожаном сиденье.

– Я прикажу тебя расстрелять, – прохрипел он, пытаясь поправить съехавшую на глаза каску.

Джузеппе был слишком занят и не услышал его. Резкие зигзаги лимузина сбили стрелка-эфиопа с толку, а скорость «роллс-ройса» настолько превышала скорость броневика, что он быстро уходил от своих преследователей. Еще несколько секунд, и опасность будет позади! Но в этот момент крышка люка снова откинулась, оттуда показался старый эфиоп и приник к пулемету; перекрывая рев обоих двигателей, опять засвистели пули, опять взметнулась поднятая ими пыль – ее фонтанчики быстро настигали «роллс-ройс».

Чуть впереди параллельным курсом шел еще один ревущий грузовик, но скорость его была вдвое ниже, поскольку он вез тяжелый груз – насмерть перепуганных пехотинцев.

Джузеппе снова крутанул руль, уходя от автоматных очередей, потом опять изменил направление, а когда броневик развернулся, чтобы следовать за ним, между ними уже оказался грузовик, прикрывший лимузин от пуль. Эфиоп продолжал стрелять.

Пули прошивали брезентовый верх грузовика, а вместе с ним и людей, скорчившихся под ним плечом к плечу, а «роллс-ройс» быстро мчался прочь. Наконец он выскочил из облаков пыли, в чистом пустынном воздухе была ясно видна равнина, простиравшаяся до самого горизонта, – этот горизонт был предметом самых пылких устремлений каждого из сидевших в «роллс-ройсе. Неповоротливые грузовики остались позади, и ничто не мешало лимузину на полной скорости лететь вперед. В тот момент графу хотелось мчаться и мчаться, пока они не окажутся на хорошо укрепленных оборонительных позициях у Колодцев Халди.

И вдруг, совершенно внезапно, он увидел на равнине перед собой орудийные стволы. Батареи занимали позиции, расположенные в виде треугольника. Возле орудий суетились люди, длинные толстые стволы были развернуты так, чтобы прикрыть приближавшиеся на большой скорости грузовики. Он них исходило ощущение покоя и порядка, и граф с облегчением всхлипнул после кошмара, из которого они только что вырвались.

– Джузеппе, ты нас спас! Я награжу тебя медалью!

Угроза смертной казни, прозвучавшая несколько минут тому назад, уже была забыта.

– Держи на орудия, мой храбрый мальчик. Ты хорошо поработал, я этого не забуду.

В эту минуту, осмелев от таких речей, Джино поднялся с пола, на котором пролежал все это время. Он осторожно посмотрел назад и испустил полузадушенный крик – так поразило его представшее перед ним зрелище. Он тут же занял прежнее положение на полу.

Из облаков снова возник эфиопский броневик, он решительно нагонял «роллс-ройс».

Граф тоже обернулся и сразу же передал обуявшие его чувства, стукнув Джузеппе по голове кулаком, как судья молотком по столу.

– Быстрей, Джузеппе! – вопил он – Если они нас убьют, пристрелю!

И «роллс-ройс» рванулся под защиту полевой артиллерии.

– Теперь спокойно ждать, – произнес майор ровным тоном, стараясь успокоить солдат.

– Спокойно, мальчики, не стрелять, помните, чему вас учили на занятиях.

Он остановился на минуту рядом с наводчиком, поднял бинокль к глазам и осмотрел равнину, лежавшую перед ним.

По направлению к позициям катилось огромное облако пыли, но что именно там происходит, понять было невозможно.

– Заряжали бризантными снарядами? – спросил майор спокойно.

Наводчик нервно сглотнул и кивнул головой.

– Помните, что только перед первым выстрелом можно как следует прицелиться. Имейте это в виду.

– Господин майор… – запинаясь сказал наводчик, и Кастелани почувствовал одновременно гнев и презрение. Все это были необстрелянные мальчишки, нервные и неуравновешенные. Ему пришлось буквально силком выпихивать их на позиции и всовывать им в руки оружие.

Он резко повернулся и зашагал к следующей батарее.

– Спокойно, мальчики. Без приказа не стрелять. Солдаты напряглись, к нему повернулись бледные лица, один наводчик, казалось, вот-вот разразится слезами.

– Единственный, кого вы должны бояться, это меня, – прорычал Кастелани. – Если кто откроет огонь без приказа, я его…

На этом месте майора прервал крик – кричал заряжающий, указывая куда-то вдаль.

– Доложите мне, как зовут этого солдата, – рявкнул Кастелани и с большим достоинством обернулся, делая вид, что протирает окуляры рукавом, перед тем как поднести их к глазам.

Полковник граф Альдо Белли вел своих людей в отступление с таким пылом, что опередил их, по крайней мере, на восемьсот метров, и с каждой секундой этот разрыв все увеличивался. Он мчался прямо в середину артиллерийских позиций, стоя в лимузине и так жестикулируя, так размахивая руками, что казалось, будто на него напал целый рой пчел.

Пока Кастелани наблюдал всю эту сцену, из коричневого тумана, стелившегося за «роллс-ройсом», выскочила машина, которую он моментально узнал, несмотря на новую защитную окраску и пулемет на башне, – видеть его весело развевавшийся сверху флажок, чтобы определить своего врага, ему не требовалось.

– Очень хорошо, ребята, – сказал он спокойно. – Вот и они. Бризантные снаряды, и ждать приказа. Ни секундой раньше приказа.