Текст книги "Изгоняющий дьявола"

Карраса его слова покоробили. Неужели солидный?

Он посмотрел на закатанную в пластик алтарную карточку, которую принес с собой пастор. Одну из трех, используемых во время мессы. На ней были молитвы, читаемые священником. «Зачем он ее принес?» – удивился Каррас. Впрочем, ответ не заставил себя долго ждать.

– Видите ли, Дэмиен, сегодня произошел еще один случай. В церкви, ну вы понимаете… Очередное осквернение.

По словам пастора, статую Девы Марии слева от алтаря раскрасили, придав ей вид блудницы. После этого пастор передал Каррасу алтарную карточку.

– А вот это нашли сразу после того, как вы уехали в Нью-Йорк. Если не ошибаюсь, это была суббота? Да, верно. Посмотрите на это. Я только что разговаривал с сержантом полиции и… впрочем, сейчас это неважно. Посмотрите на эту карточку, Дэмиен.

Пока Каррас рассматривал ее, пастор объяснил, что кто-то засунул между карточкой и ее прозрачной обложкой машинописный текст. Новый текст, хотя и содержит некоторые исправленные ошибки и кое-какие печатные дефекты, написан на гладкой, вразумительной латыни и описывает в живых эротических подробностях воображаемый лесбийский акт между Марией Магдалиной и Девой Марией.

– Довольно, вам нет необходимости читать весь текст! – сказал пастор, выхватывая карточку, как будто боялся, что это посчитают грехом. – Согласитесь, что латынь превосходна. То есть в ней чувствуется стиль, стиль церковной латыни. Сержант сказал, что он разговаривал с одним человеком, психологом, и тот утверждает, что это вполне мог быть священник, только очень больной священник. Такое возможно?

Каррас задумался. Затем кивнул.

– Да, такое возможно. Протестное поведение, причем в состоянии сомнамбулизма. Не знаю. Хотя все может быть. Да. Возможно, все именно так.

– Вам не приходят в голову возможные кандидаты, Дэмиен?

– Я вас не понимаю.

– Рано или поздно они придут, чтобы поговорить с вами, не так ли? Я имею в виду душевнобольных, если таковые имеются на территории кампуса. Вы знаете таких людей? Я имею виду, с признаками болезни?

– Нет, святой отец, не знаю.

– Понятно. Впрочем, я не надеялся, что вы мне что-то скажете.

– Да, я не сказал бы. Но помимо всего прочего, святой отец, сомнамбулизм – это способ разрешения самых разных конфликтных ситуаций, и обычная форма их разрешения символична. Поэтому я действительно не знаю. И если это какой-нибудь лунатик, то у него обычно возникает амнезия и он не имеет никакого представления о том, что натворил.

– А если б вы должны были сказать ему? – осторожно спросил пастор. Каррас заметил, что он всякий раз слегка пощипывал мочку уха, когда ему казалось, что он действует тонко.

– Я не знаю никого, кто соответствовал бы подобному описанию, – ответил Дэмиен.

– Да, я понимаю. Именно это я и ожидал услышать. – Пастор встал и, шаркая ногами, направился к двери. – Вы знаете, какие вы есть, вы все? Вы как священники?

Каррас негромко усмехнулся. Пастор вернулся и бросил карточку на стол.

– Думаю, вам будет интересно с этим ознакомиться. Почитайте! – сказал он и, сгорбив по-стариковски плечи, шагнул прочь.

– Вы проверили ее на отпечатки пальцев? – спросил его Каррас.

Старый пастор обернулся.

– Я сомневаюсь, что это что-то даст. В конце концов, ведь мы не преступника ищем, не так ли? Скорее всего, это какой-то ненормальный прихожанин. Что вы на это скажете, Дэмиен? Как, по-вашему, это мог быть кто-то из прихожан? Лично мне кажется, такое вполне возможно. Нет, это вовсе не священник, а кто-то из прихожан. – Он снова потянул себя за мочку уха. – Вам так не кажется?

– Я не знаю, святой отец.

– Нет, нет, я знал, что вы мне ничего не скажете.

Позднее в тот же день Карраса освободили от обязанностей консультанта и отправили на медицинский факультет Джорджтаунского университета читать цикл лекций по психиатрии – и на время забыть, что он священник.

Глава 2

Раскинув руки и ноги, Риган лежала на спине на смотровом столе доктора Кляйна. Взяв обеими руками ее стопу, Кляйн согнул ее к лодыжке, подержал в напряжении, а затем резко отпустил. Стопа вернулась в обычное положение. Он повторил это несколько раз с тем же результатом. Похоже, доктор остался неудовлетворен. Когда же Риган внезапно села и плюнула ему в лицо, он велел медсестре остаться в комнате, а сам вернулся в свой кабинет, чтобы поговорить с Крис.

Это было 26 апреля. Его не было в городе в воскресенье и понедельник. Крис дозвонилась до него лишь утром, чтобы рассказать, что произошло на вечеринке и при последующем сотрясении кровати.

– Она на самом деле тряслась?

– Да, она тряслась.

– Как долго?

– Не знаю. Может, секунд десять, может, пятнадцать. Это все, что я видела. Затем дочь как будто замерла и обмочила кровать. Или, может, она обмочила ее раньше. Я не знаю. А потом она внезапно заснула мертвецким сном и проснулась лишь на следующий день к обеду.

Кляйн с задумчивым видом вошел в кабинет.

– Что нового? – спросила Крис с тревогой в голосе.

Когда она только приехала сюда, Кляйн поделился с ней своими соображениями относительно причин сотрясения кровати. Все дело, сказал он, в клонических судорогах – состоянии, при котором мышцы то резко напрягаются, то столь же резко расслабляются. По его словам, хроническая форма заболевания, клонус, нередко свидетельствует о поражениях головного мозга.

– Результат отрицательный, – сказал он, после чего подробно объяснил ей, что при хронической форме простое напряжение стопы с последующим ее расслаблением способно привести к приступу клонических судорог.

И все же было видно, что Кляйн встревожен.

– Скажите, она у вас откуда-нибудь падала? – спросил он, садясь за стол.

– И при падении ударилась головой?

– Да.

– Нет. По крайней мере при мне.

– Детские болезни?

– Самые обычные: корь, свинка, ветрянка.

– Случаи хождения во сне?

– До сих пор не было.

– До сих пор? Она ведь ходила во сне во время вечеринки?

– Да. Мне казалось, что я вам сказала. Она до сих пор не знает, что делала в тот вечер. Были и другие вещи, но она ничего не помнит.

Риган спит. Заокеанский звонок от Говарда.

– Как там Рэгз?

– Спасибо огромное, что позвонил ей в день рождения.

– Я застрял на яхте. Боже мой, сколько можно! Я тотчас же позвонил ей, как только вернулся в отель.

– Надеюсь.

– Она тебе не сказала?

– Ты говорил с ней?

– Да. Поэтому я тебе и звоню. Что с ней такое, Крис? Что происходит?

– Ты о чем?

– Она обозвала меня мудилой и бросила трубку.

Пересказав этот эпизод Кляйну, Крис объяснила, что, когда Риган наконец проснулась, она не помнила ни про телефонный звонок, ни про то, что случилось в тот вечер, когда в их доме был званый ужин.

– В таком случае, возможно, она солгала про то, что мебель в ее комнате была передвинута, – предположил Кляйн.

– Вы это к чему? Боюсь, я плохо вас поняла.

– Она вполне могла передвинуть ее сама, будучи в состоянии сомнамбулизма. Это сродни трансу. Человек не помнит, что он делал.

– Да, но в комнате стоит огромное тяжелое бюро из тикового дерева, весом как минимум полтонны. Каким образом она могла сдвинуть его с места?

– Невероятная мышечная сила – довольно распространенная патология.

– Вот как? Это почему же?

– Кто знает, – пожал плечами Кляйн. – Кстати, коль вы рассказали мне об этом, скажите, вы не замечали за ней других случаев странного поведения?

– Она стала забывчивой и неопрятной.

– Я имею в виду настоящие странности, – уточнил Кляйн.

– Доктор, поймите, для Риган это уже странность… Впрочем, погодите секунду! Да, было. Помните, я рассказывала вам, что Риган играла с доской Уиджа? Про капитана Хауди?

– Да-да, воображаемый товарищ по играм, – кивнул Кляйн.

– Так вот, теперь она слышит его голос.

Врач мгновенно насторожился: подался вперед и сложил на столе руки.

– Она слышит его голос? – Он пристально посмотрел на Крис.

– Да, вчера утром. Я услышала, как она в спальне разговаривает с Хауди. То есть она говорила, а потом выдерживала паузу, как будто играла с доской Уиджа. Когда я заглянула к ней в спальню, там не было никакой доски, одна только Рэгз, и она кивала, как будто соглашалась с тем, что он ей говорит.

– Она вас видела?

– Вряд ли. Она сидела вполоборота. Обычно она сидит так, когда слушает пластинки.

Врач задумчиво кивнул:

– Понятно. А другие случаи вроде этого? Может, ей что-то мерещилось? Или она ощущала странные запахи?

– Да-да, запахи, – вспомнила Крис. – Она постоянно жалуется, будто в ее спальне плохо пахнет.

– Например, горелым?

– Точно! Откуда вы знаете?

– Это симптом нарушений электрохимической активности мозга. В случае вашей дочери это височная доля. – Кляйн указательным пальцем постучал себя по черепу. – Вот здесь, впереди. Это редкое явление, однако оно вызывает причудливые галлюцинации и обычно предшествует конвульсии. Думаю, именно по этой причине его часто принимают за шизофрению. Но это не шизофрения. Причиной всему поражение височной доли. Поскольку тест на клонус не дал однозначного результата, думаю, есть смысл сделать ей электроэнцефалограмму. Она покажет нам рисунок волн головного мозга. Это довольно надежный тест, если мы ищем патологию.

– То есть вы считаете, что причина кроется в височной доле?

– Симптомы вашей дочери, миссис Макнил, дают для этого все основания. Например, неряшливость, драчливость, социально неприемлемое поведение, непроизвольные движения и, разумеется, судороги, из-за которых трясется кровать. Обычно за этим следует непроизвольное мочеиспускание или рвота, иногда то и другое одновременно, а затем глубокий сон.

– Вы хотите снять энцефалограмму прямо сейчас? – спросила Крис.

– Думаю, да, к чему тянуть? Но сначала нужно дать ей седативный препарат. Если она будет дергаться, это аннулирует результат. Поэтому могу я ввести ей, скажем, двадцать пять миллиграммов либриума?

Вместе с Кляйном Крис зашла в процедурную. Увидев в руках врача шприц, Риган истошно закричала и принялась осыпать его отборными непристойностями.

– Дорогая моя, это тебе поможет! – умоляла ее Крис. Она держала дочь, пока Кляйн делал той укол.

– Я сейчас вернусь, – сказал врач.

Пока медсестра готовила аппарат, он вышел, чтобы уделить внимание другому пациенту. Когда спустя короткое время доктор вернулся, либриум еще не подействовал, что немало его удивило.

– Это сильная доза, – пояснил он Крис.

Введя еще двадцать пять миллиграммов, Кляйн на минутку вышел, а когда вернулся, Риган уже была тихой и послушной. Врач прикрепил к ее голове электроды.

– По четыре с каждой стороны, – пояснил он Крис. – Это позволит нам получить образец волн левой и правой сторон мозга, а потом сравнить их. Зачем? Расхождения могут оказаться значительными. Например, был у меня пациент, страдавший галлюцинациями. Ему вечно что-то мерещилось, он слышал разные голоса. Энцефалограмма показала значительную разницу в рисунке волн левого и правого полушария. Оказалось, что этот человек галлюцинировал только одним полушарием!

– Вот это да! Ну, кто бы мог подумать! – поразилась Крис.

– Согласен. Левый глаз и левое ухо функционировали нормально, а правой стороне вечно что-то мерещилось… Ну вот, сейчас посмотрим, – он включил энцефалограф; по флуоресцентному экрану монитора побежали волны. – Это два полушария вместе, – пояснил он, указывая на экран. – Я сейчас рассчитываю увидеть острые всплески, – указательным пальцем Кляйн начертил в воздухе волну. – Особенно – очень большой амплитуды, от четырех до восьми в секунду. Если они присутствуют, значит, мы имеем дело с височной долей.

Доктор внимательно изучил рисунок волн, однако не обнаружил ни дизритмии, ни остроконечных пиков, ни сплющенных вершин. Когда же он сравнил картины полушарий, результаты также были отрицательными. Кляйн озадаченно нахмурился. И повторил процедуру. То же самое.

Он позвал медсестру, чтобы та присмотрела за Риган, а сам вместе с Крис направился к себе в кабинет.

– И что вы мне скажете? – спросила актриса, садясь на стул.

Кляйн сложил на груди руки и с задумчивым видом присел на край своего рабочего стола.

– Будь у вашей дочери то, что я предполагаю, энцефалограмма это показала бы, – ответил он, – однако отсутствие дизритмии ничего окончательно не доказывает. Может, да, а может, и нет. Или же это может быть истерия, однако рисунок до и после конвульсии был слишком своеобразным.

Крис нахмурила брови:

– Док, вы постоянно употребляете слово «конвульсия». Но как точно называется эта болезнь?

– Вообще-то это не болезнь, – невозмутимо ответил Кляйн.

– Тем не менее вы это как-то называете? Я имею в виду данный случай.

– Вам она известна как эпилепсия.

– О господи!

– Давайте без эмоций, – успокоил ее Кляйн. – Вижу, что, как и у основной массы непосвященных, слово «эпилепсия» вызывает у вас мистический ужас.

– Разве это не наследственное заболевание? – спросила Крис и поморщилась.

– Это тоже один из мифов, – спокойно ответил Кляйн. – По крайней мере, таково мнение большинства врачей. Поймите, конвульсии можно вызвать у любого. Просто большинство людей рождаются на свет с довольно высоким порогом резистентности к конвульсиям, а некоторые – с низким. Так что разница между вами и эпилептиком не столь уж велика. Вот и всё. Все дело в степени резистентности. Но это не заболевание.

– В таком случае, что это такое? Галлюцинации?

– Это расстройство, контролируемое расстройство. Кстати, миссис Макнил, у него существует много, много типов. Например, вы сидите здесь, а потом на секунду отключаетесь и не слышите часть того, что я говорю. Это тоже будет разновидность эпилепсии. Настоящий эпилептический припадок.

– Да, док, но у Риган все иначе. Я не верю, что это эпилепсия. С чего это вдруг ей внезапно появиться?

– Пожалуй, вы правы. Я лишь хочу сказать, что мы до сих пор не уверены, что у вашей дочери. Я даже готов согласиться с вами. Вполне возможно, что мы имеем дело с психосоматикой. Хотя лично мне это представляется сомнительным. Ответ на ваш вопрос. Любое количество изменений в функции мозга способно вызвать у эпилептика припадок: тревога, усталость, эмоциональный стресс, даже конкретная нота музыкального инструмента. У меня был пациент, у которого припадки случались исключительно в автобусе, причем всего в квартале от дома. В конце концов, мы обнаружили причину: мелькание света от белого штакетника, отражавшегося в окне автобуса. В иное время суток, или же если автобус ехал с другой скоростью, никаких припадков не было. У пациента имелось поражение мозга, что-то вроде шрама, последствие какой-то детской болезни. В случае вашей дочери такой шрам должен быть во фронтальных долях – точнее, в височной. Когда туда попадает электрический импульс конкретной длины волны и периодичности, он вызывает в пораженном участке височной доли целый букет ненормальных реакций. Вам понятно?

– Поверю вам на слово, – убитым голосом ответила Крис. – Но буду с вами откровенна. Я не понимаю, как можно внезапно так измениться. Я не узнаю собственную дочь.

– При поражениях височной доли это обычное явление, и оно может продолжаться днями, а то и неделями. Нередко имеет место деструктивное, порою даже преступное поведение. Человек меняется до неузнаваемости. Неудивительно, что лет двести-триста назад людей, у которых была поражена височная доля, считали одержимыми дьяволом.

– Кем их считали?

– Одержимыми нечистой силой. Это что-то вроде суеверной версии раздвоения личности.

Крис закрыла глаза и подперла кулаком лоб.

– Послушайте, вы не могли бы сказать мне что-то хорошее? – прошептала она.

– На вашем месте я не стал бы волноваться. Не вижу повода. Если это поражение височной доли, в некотором смысле ей повезло. Нам останется лишь удалить пораженный участок.

– Ну, вы меня утешили.

– Или же это может быть просто давление на мозг… Кстати, думаю, мне придется сделать снимок ее черепа. Рентгенолог сейчас на месте; думаю, он мог бы принять вас прямо сейчас. Позвать его?

– Господи… делайте все, что считаете нужным.

Кляйн позвонил рентгенологу. Риган примут прямо сейчас, ответили ему. Кляйн положил телефонную трубку и принялся выписывать рецепт.

– Двадцать первый кабинет на втором этаже. Я позвоню вам завтра или в четверг. Хотел бы услышать, что скажет невролог. А пока я отменяю ей риталин. Давайте временно попробуем только либриум.

Он вырвал из блокнота бланк рецепта и протянул его Крис.

– Я бы на вашем месте постоянно держал ее в поле зрения. Во время приступов сомнамбулизма – если это, конечно, они – девочка может нанести себе травму. Ваша комната рядом с ее спальней?

– Да, рядом.

– Отлично. На первом этаже?

– Нет, на втором.

– Там есть большие окна?

– Одно. А в чем дело?

– Держите их закрытыми. Я бы для надежности даже вставил замок. В состоянии транса она может вывалиться из окна. Был у меня один…

– Пациент, – закончила за него Крис с кривой улыбкой.

– Вы даже не поверите, сколько их у меня было, – довольно улыбнулся Кляйн.

– Да, пара-тройка самое малое… – Крис оперлась щекой на ладонь и задумчиво посмотрела перед собой. – Знаете, мне только что подумалось…

– Что именно?

– Вы сказали, что после приступа она должна уснуть мертвым сном. Как, например, в субботу вечером. Я правильно помню?

– Все верно, – кивнул Кляйн. – Я это говорил.

– Тогда почему в другие разы она жаловалась на то, что кровать трясется и она не может уснуть?

– Вы мне этого не говорили.

– Но так и было. На вид она была вполне здоровой. Лишь приходила ко мне и просила разрешить ей лечь спать в одной кровати со мной.

– Энурез? Рвота?

Крис покачала головой:

– Нет, с ней все было в порядке.

Кляйн нахмурился и принялся жевать нижнюю губу.

– Давайте дождемся, что нам покажут рентгеновские снимки, – сказал он в конце концов.

Чувствуя себя совершенно усталой и разбитой, Крис проводила Риган в рентген-кабинет. Она была рядом с дочерью, пока той делали снимки, после чего они вернулись домой. После второго укола Риган притихла и не проронила ни слова. Крис попыталась ее разговорить.

– Хочешь, сыграем в «Монополию» или во что-то другое? – предложила она дочери.

Та лишь слабо покачала головой и отсутствующим взглядом, устремленным куда-то в бесконечность, посмотрела на мать.

– Хочу спать, – сказала она. Голос соответствовал выражению глаз. Затем Риган резко повернулась и принялась подниматься наверх, в спальню.

Наверное, это либриум, подумала Крис, с тревогой глядя ей в спину. Проводив дочь глазами, она вздохнула и отправилась в кухню. Здесь налила себе кофе и села за стол к Шэрон.

– Ну, и как? – спросила та.

– О господи! – выдохнула Крис и бросила на стол рецепт. – Позвони в аптеку и сделай заказ, – сказала она, после чего вкратце изложила, что ей сказал врач. – Если я буду занята или отсутствовать по каким-то причинам, не выпускай ее из поля зрения, хорошо, Шэр? Кляйн сказал мне, чтобы… – Внезапно ее как будто ударило током. – Кстати, вспомнила одну вещь…

Крис поднялась из-за стола и направилась в спальню дочери. Риган лежала в кровати. Спала. Крис подошла к окну, задвинула до упора шпингалет, после чего посмотрела вниз. Окно выходило в торец соседнего дома. Прямо под ним начиналась лестница. Крутые каменные ступени вели вниз, к М-стрит. Черт, нужно немедленно вызвать слесаря, чтобы поставил замок!

Вернувшись в кухню, Крис добавила в список дел еще один пункт, сообщила Уилли меню для ужина и перезвонила агенту относительно фильма, в котором ей было предложено попробовать себя в качестве режиссера.

– Как вам сценарий? – спросил агент.

– Замечательно, Эд. Надо браться. Как там со сроками?

– Ваша киноновелла запланирована на июль, так что нужно уже начинать готовиться.

– Прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас. Это ведь не только съемочная площадка, Крис. На режиссера ложится масса подготовительной работы. Нужно обговорить все детали с художником по декорациям, по костюмам, с гримером, продюсером… Кроме того, вы должны выбрать оператора и монтажера. Давайте, Крис. Не мне вас учить. Сами знаете, как это делается.

– Черт, – с досадой прошептала она.

– Что-то не так? У вас проблемы?

– Да, Эд. Риган. Она очень больна.

– Я не знал, извините.

– Понимаю.

– А что с ней такое?

– Врачи сами еще толком не знают. Ждем результатов обследования. Послушайте, Эд, я сейчас никак не могу бросить ее.

– А кто говорит, что вы должны ее бросить?

– Нет, вы меня неправильно поняли, Эд. Я должна быть дома, вместе с ней. Я не могу вам объяснить, все слишком сложно. Давайте на время отложим наш разговор.

– Не могу. Они хотят на Рождество сделать показ в «Мюзик-холле». И поэтому сейчас на всех нажимают.

– О господи… Неужели нельзя немного подождать? Я прошу всего пару недель!

– Послушайте, сначала вы твердили, что хотите попробовать силы в качестве режиссера, и вот теперь…

– Знаю, знаю, Эд, и не отказываюсь от своих слов. Я действительно очень этого хочу. Вы просто скажите им, что мне требуется какое-то время, и все.

– Если я им так скажу, на всей затее можно поставить крест. По крайней мере, мне так кажется. В любом случае, сами знаете, они не горели желанием вас брать в этот проект. Они сделали это исключительно ради Мура. И, если они придут к нему и скажут, что вы сомневаетесь, браться вам за это дело или нет, с ним случится удар… В общем, поступайте, как знаете. Мне без разницы. На этом проекте денег все равно не сделаешь. Ну, разве только если это будет хит… Ладно, если вы беретесь за это дело, я, так и быть, попрошу сдвинуть сроки. Но, сдается мне, в этом случае мы с вами окажемся в пролете. Так что мне им сказать?

– О господи! – вздохнула Крис.

– Знаю, такие вещи даются непросто.

– Это точно. В общем, послушайте. Если вдруг… – Крис на миг задумалась, затем покачала головой. – Ладно, забудьте. Скажите лишь, что им придется подождать. К сожалению, иначе у меня не получается.

– Вам виднее.

– Сообщите мне, что они скажут.

– Разумеется. А пока что – мое вам сочувствие по поводу дочери.

– Спасибо, Эд.

– Всего доброго.

– Вам тоже.

Расстроенная, Крис положила трубку, закурила и повернулась к Шэрон:

– Кстати, я разговаривала с Говардом. Или я тебе уже говорила?

– Когда? Вы рассказали ему про Риган?

– Да, я сказала, что он должен приехать проведать ее.

– И он приедет?

– Не знаю, вряд ли, – ответила Крис.

– Вы думали, он сделает над собой усилие?

– Да, – вздохнула Крис, – Впрочем, его нежелание можно понять, Шэр.

– В смысле?

– Потому что я – Крис Макнил! И Рэгз – часть меня. Она вошла в мою жизнь, он же из нее вышел. Я и Риган на обложках журналов, я и Риган на телеэкранах. Мать и дочь, этакие эльфы-близнецы! – Крис с мрачным видом пальцем постучала по сигарете, стряхивая пепел. – Что тут говорить! Все так непросто… Понимаю, со стороны это может выглядеть ужасно, но я действительно не могу найти с ним общий язык. Просто не могу, и всё. Кстати, – обратилась она к Шэр, заметив рядом с ее локтем книгу. – Что ты читаешь?

– Ой, забыла сказать. Это для вас. Ее принесла миссис Перрин.

– Она здесь была?

– Да, этим утром. Переживала, что не застала вас дома. Сказала, что уезжает на какое-то время, но, как только вернется, сразу же позвонит.

Крис кивнула и посмотрела на заглавие книги. «Поклонение дьяволу и родственные оккультные практики». Открыв книгу, она нашла вложенную в нее записку.

Дорогая Крис!

Я случайно проходила мимо книжного магазина Джорджтаунского университета и наткнулась на это. Тут есть пара глав, посвященных Черной мессе. Тем не менее рекомендую прочесть всё. Думаю, что и другие главы покажутся вам не менее интересными.

До скорого. Мэри Джо.

– Какая она милая, – сказала Крис.

– Да, очень даже.

Крис быстро пролистала страницы книги.

– Интересно, что здесь пишут про Черные мессы? Наверняка всякие ужасы.

– Не знаю, – ответила Шэрон. – Я не читала.

– Тебе не советует твой гуру?

– Нет, – Шэрон потянулась. – Просто меня от такого воротит.

– Вот как? А как же твой комплекс по поводу Иисуса?

– Да будет вам!

Крис подтолкнула книгу через стол к Шэрон.

– Вот, читай. Потом расскажешь мне, что с тобой было.

– Ага, чтобы потом мучили кошмары?

– За что, как ты думаешь, тебе платят деньги?

– За то, чтобы меня вырвало.

– Ну, это я и сама могу, – пробормотала Крис, беря в руки вечернюю газету. – Тебе достаточно сунуть себе в горло совет твоего бизнес-менеджера, и тебя целую неделю будет рвать кровью. – Она резко оттолкнула книгу. – Шэр, будь добра включи радио. Хочу послушать новости.

Поужинав дома вместе с Крис, Шэрон отправилась на свидание, совершенно забыв про книгу. Крис видела, что та лежит на столе, и даже решила ее почитать, но актрису сморила усталость. Оставив книгу на столе в кухне, она поднялась наверх. Здесь заглянула в спальню Риган. Дочь была в постели и, похоже, спала сном младенца.

Крис на всякий случай проверила окно. Закрыто на шпингалет. Оставив дверь широко открытой, она вышла из комнаты. Прежде чем лечь в кровать, сделала то же самое и в своей комнате. Не досмотрев до конца телевизионный фильм, легла спать. За ночь книга о поклонении дьяволу таинственным способом исчезла из кухни. Впрочем, никто не обратил на это внимания.