Текст книги "Борьба за трон (сборник)"

– Она будет совершенно бесполезна, сэр Джон, – отвечал капитан.

– Вы забываете, что у меня есть десяток французских гвардейцев.

– Нет, они все уже арестованы.

– Как арестованы?

– Я распорядился арестовать их во избежание напрасного кровопролития, – сказал Бридж. – Теперь они заперты в сарае.

– Стало быть, никакой помощи от них ждать нельзя, и нам остается только покориться своей участи, – промолвил отец Джонсон.

– Позвольте мне предложить вам один вопрос, капитан Бридж. Могу я написать моей жене и известить ее о моем аресте? Я мог бы послать это письмо с моим верным слугой Вебером.

– Не знаю, вправе ли я это сделать, – сказал Бридж. – Но так и быть, беру это на свою ответственность. Пусть Вебер отвезет письмо вашей супруге.

Поблагодарив капитана за любезность, сэр Джон, захватив с собой священника, отправился писать письмо. Отец Джонсон советовал написать его очень осторожно и не упоминать ничего об аресте. Но неосторожный баронет не послушал его совета и, рассказав все как было, просил жену приложить все усилия, чтобы спасти его. Он рекомендовал ей, между прочим, добиться свидания с королем и тем самым как бы сознался в своей виновности.

Как ни просил его отец Джонсон не посылать этого компрометирующего письма, сэр Фенвик настоял на своем.

Письмо было вручено Веберу в присутствии капитана Бриджа, который дал ему хорошую лошадь и позволил ему беспрепятственно выехать из Херст-Плейса. Но недалеко уехал Вебер: в Аппльдоре его задержали, письмо у него было отобрано и сейчас же отправлено к тогдашнему министру внутренних дел графу Шрусбери.

Сам Вебер был оставлен на свободе и продолжал свой путь. Около девяти часов утра он приехал в город и немедленно направился к дому на Сент-Джемской площади. Леди Мария приняла его сейчас же. Увидав его, она сразу поняла, что он привез плохие вести. Но беспокойство ее еще более увеличилось, когда она узнала, что письмо ее мужа перехвачено и отправлено графу Шрусбери.

– Боюсь, что это письмо наделает большого вреда, – сказал Вебер. – По некоторым замечаниям отца Джонсона, которые мне удалось услышать, сэр Джон сказал в нем, очевидно, больше, чем нужно. Я знаю, что в письме он, между прочим, просил вас всячески похлопотать за него и добиться свидания с его величеством.

– Зачем он писал об этом! Почему не поручил передать это устно! – воскликнула леди Мария.

– Так было бы гораздо лучше, – согласился Вебер. – Но я подозреваю, что капитан Бридж нарочно предложил ему написать письмо, а потом велел отобрать письмо в Аппльдоре и отправить его графу Шрусбери.

– Я сегодня же поеду в Кенсингтонский дворец, – сказала леди Мария. – Прикажите заложить карету. Через десять минут я буду готова.

Карета была подана немедленно, и леди Мария отправилась к королю. Вебер поместился на козлах. Скоро экипаж подъехал к подъезду дворца, откуда вышел дежурный привратник.

По его манере держать себя видно было, что он уже знал об аресте сэра Джона.

– Граф Шрусбери теперь в кабинете короля, – сказал он, подойдя к экипажу. – Поэтому я не могу сказать, изволит ли его величество принять вас. Но если вам угодно будет сойти, я отведу вас в приемную и, как только можно будет, сообщу вам ответ его величества.

Леди Мария, выйдя из экипажа, поднялась по лестнице в первую из целой анфилады комнат. Привратник, поклонившись, оставил ее одну.

Едва она успела овладеть собою, как дверь отворилась и, к величайшему ее изумлению, в комнату вошел Вальтер Кросби.

– Я вижу, что вы удивлены, видя меня здесь, – начал он. – Вы, конечно, думаете, что я изменил нашему делу. Но я здесь пленник, задержанный на честное слово, и должен оставаться, пока король не разрешит мне уехать.

– О, если б мой муж был так же счастлив! – вскричала леди. – Боюсь, однако, что если король не пощадит его, то он лишится головы.

– Не буду скрывать от вас, леди, – сказал Вальтер, – что жизнь сэра Джона в его собственных руках. Он может получить прощение от короля, но только с тем условием, что сделает разоблачения относительно своей партии.

– Другими словами, вы хотите сказать, что для спасения себя сэр Джон должен предать своих друзей. Я думала, что вы лучшего мнения о моем муже. Никогда он не захочет спасать свою жизнь на таких условиях. Да и разоблачения делать незачем: ведь заговорщики все известны.

– Король на этот счет другого мнения. Его величество думает, что в заговоре принимают участие несколько важных лиц, известных сэру Джону, которые должны быть отданы в руки правосудия.

– Подобным предложением я могла бы только оскорбить сэра Джона, – гордо отвечала леди Мария.

– Этот ответ я могу передать его величеству? – спросил Вальтер.

– Я не знала, что вы допрашиваете меня, – сказала леди. – Я думала, что вы найдете себе более порядочную должность.

– Я только хотел спасти вас и вашего мужа. Поэтому я так и действовал. Я считал необходимым прямо сказать вам, что жизнь вашего мужа может быть сохранена лишь на известных условиях.

– Эти условия для него неприемлемы!

– Мне кажется, что ему следовало бы подумать об этом, – сказал Вальтер. – Итак, вы решительно отвергаете эти условия?

– Да.

– Может быть, будет лучше притвориться, что вы их принимаете, чтобы выиграть время? Если вы другого мнения, то я не вижу повода добиваться свидания с королем, которое все равно ни к чему не приведет.

В этот момент дверь из соседней комнаты отворилась, и в приемную вошел Вильгельм в сопровождении графа Шрусбери.

Сделав несколько шагов вперед, он остановился перед леди Фенвик, которая сделала глубокий поклон, и стал пристально смотреть на нее. Видя, что леди смутилась и молчит, король обратился за разъяснением к Вальтеру Кросби и резко спросил его:

– Что угодно леди Фенвик?

– Леди явилась для того, чтобы просить ваше величество о прощении ее супруга, – отвечал Вальтер.

– Вы объявили единственное условие, при котором он может сохранить свою жизнь?

– Да, государь. Леди уверена, что ее муж согласится подчиниться требованию вашего величества.

Леди Мария была так ошеломлена этими словами, что не нашлась даже, что сказать.

– Приятно слышать это, – сказал король. – Его судьба в его руках. Все главные зачинщики должны быть указаны мне.

– Я передам моему мужу приказание вашего величества, – промолвила леди Мария. – Мне известно, что он писал мне, но я не получала его письма.

– Вот это письмо, – сказал граф Шрусбери, подавая пакет.

– Оно доказывает его виновность, – сурово заметил король. – Прочтите его ей, – обратился он к графу показывая ему на леди.

«То, чего я боялся, случилось, – с расстановкой стал читать граф. – Если б я не рисковал моей жизнью, чтобы спасти других, то спасся бы сам. Такова воля Божия, и надо ей покориться. Не вижу, что могло бы спасти меня. Разве только лорд Карлайл будет просить о моей пощаде. Я могу, со своей стороны, обещать, что я покину Соединенное королевство и больше не подыму оружия против короля».

– Довольно! довольно! – вскричала леди Мария. – Ваше величество! Пощадите меня, избавьте от этой пытки!

Вильгельм дал знак, чтобы граф остановился.

– Теперь вы довольно слышали и сами понимаете, что это письмо равносильно признанию своей вины, – сказал король.

– Увы! Я не могу ее отрицать! – с тоской воскликнула леди Мария. – Но ведь оно доказывает также и раскаяние моего мужа и его готовность покориться вашему величеству.

– Может быть, я еще и прощу его, – отвечал король. – Вы должны повидаться с ним и передать ему мои слова.

– Я немедленно отправлюсь к нему в Ромни-Марч.

– Вы можете увидеться с ним в Тауэре, – сказал граф Шрусбери. – Капитан Бридж доставил его туда сегодня утром.

– Заготовьте разрешение на это свидание, – приказал король. – Вы должны сопровождать леди в Тауэр, – прибавил он, обращаясь к Вальтеру. – Возвращаться сюда вам незачем.

– Слушаю, ваше величество.

– Если вы пожелаете что-либо мне сообщить, я готов видеть вас у себя, леди, – сказал он и, не дожидаясь ответа, вышел с графом Шрусбери из комнаты.

Прошло несколько минут. Наконец появился камер-лакей, который принес приказ на имя коменданта Тауэра майора Вентворта и, подавая его Вальтеру, сказал:

– На основании этого приказа вам и леди Фенвик будет разрешен доступ в крепость.

XVIII
Свидание в крепости

Выйдя из дворца, леди Мария ни слова не сказала Веберу. Но когда она приказала ехать к Скотленд-Ярду и нанять крытую лодку, чтобы она подвезла их к Тауэру, он понял, что его господин находится в заключении.

Через час несчастная леди и ее спутник достигли этой мрачной крепости. Пройдя двое ворот, они были остановлены. Веберу не позволили идти дальше и предложили остаться в карауле, где он должен был ждать возвращения своей госпожи.

Леди Мария неоднократно бывала в Тауэре и раньше, но никогда он не казался ей таким ужасным, как на этот раз. Двое широких ворот с башнями и бастионами навели на нее страх, хотя по своей природе она была и неробкого десятка. Войдя во внутренний двор, она несколько овладела собою и в сопровождении караульного направилась к дому коменданта. По дороге караульный успел сообщить, что сэр Фенвик заключен в башне Бьючамн, лучшем, по его словам, помещении во всем Тауэре.

Коменданта Тауэра лорда Льюка не было дома, и его обязанности исполнял майор Вентворт, которому и был передан приказ лорда Шрусбери.

Получив его, майор вышел в полной форме к леди Марии и, поклонившись, вежливо предложил себя к ее услугам.

– Сэр Джон, – сказал он, – помещен в башне Бьючамн, которая тут рядом. Я сейчас провожу вас туда. Но, может быть, вы желаете предупредить его о вашем посещении? Сторож может сообщить ему, что вы и капитан Кросби здесь.

– Не будем терять времени, умоляю вас, – сказала леди Мария. – Я горю нетерпением увидеть моего супруга.

Майор Вентворт не стал больше говорить и, пригласив посетителей следовать за ним, ввел их в мрачное каменное здание с узкими окнами, выходившими на огромную башню, стоявшую перед ними.

За зубчатой стеной, окружавшей башню Бьючамн, в которую вели массивные, оббитые огромными гвоздями двери, стоял мрачного вида человек в темно-сером одеянии со связкой ключей.

То был тюремщик Джон Моди.

Моди видел, как леди Мария направилась к дому коменданта и вышла оттуда с майором Вентвортом. Он сразу догадался, что она явилась для свидания с мужем, и приготовился отпереть его камеру.

При входе в нее майор Вентворт предупредительно остановил леди Марию, снова повторив, что он рад сделать все, что от него зависит, для того чтобы подать арестованного как можно лучше. После этого он в сопровождении Вальтера стал спускаться по каменной витой лестнице в камеру сэра Джона.

Леди Мария бросилась к двери и распахнула ее.

Сэр Джон сидел у стола. Увидев жену, он вскочил на ноги и крепко обнял ее.

Чтобы не мешать свиданию, Вальтер и тюремщик остались за дверью.

Первой заговорила леди Мария.

– Вот как пришлось нам встретиться! Я всегда боялась, что с тобою случится какое-нибудь несчастье, но я никак не ожидала такой беды!

– Письмо, которое я тебе отправил с Вебером, должно было объяснить тебе все. Получила ли ты его?

– Часть его я знаю.

– Как часть? Что это значит? – вскричал он, испуганно глядя на нее.

– Твое письмо было перехвачено и доставлено графу Шрусбери, который, в свою очередь, показал его королю, – сказала леди Мария.

– Боже мой! – воскликнул сэр Джон. – Теперь я пропал!

– Нет еще. Ты можешь получить прощение, если согласишься на некоторые условия.

– Какие условия? – спросил он.

– Выдать всех, кто участвовал в этом заговоре, – сказала она, понижая голос до шепота. – Я получила такое обещание от самого короля.

– От Вильгельма Оранского? Ты видела его?

– Я только что от него. Вебер явился только сегодня утром, и я немедленно отправилась во дворец, где видела короля и графа Шрусбери. Король прямо сказал мне, что твоя жизнь может быть сохранена только на этом условии.

– Я скорее умру, чем соглашусь на это! – вскричал сэр Джон.

– Я знала это и потому заранее отвергла это позорное условие. Тем не менее король приказал мне отправиться в Тауэр, а Вальтеру Кросби сопровождать меня.

– Вальтер Кросби здесь? – спросил сэр Джон.

– Да, я здесь, – сказал капитан, входя в комнату и с шумом захлопывая за собой тяжелую дверь.

– Каким образом вы оказались на службе у принца Оранского? – сурово спросил его узник.

– Потом я вам все объясню. А теперь только скажу, что я не купил свободы ценой раскрытия заговора.

– Капитан Кросби полагает, что ты мог бы согласиться на предложение короля, – вмешалась леди Мария.

– Ваша задача сводится, по-моему, к тому, чтобы выиграть время и дать вашим могущественным друзьям возможность вступиться за вас. Если вы сразу откажетесь от предложения, которое вам делает король, то их вмешательство станет невозможным. По-моему, вы таким путем могли бы как-нибудь выпутаться, и я советую вам поступить так.

– Я подумаю, – сказал сэр Джон. – Но не скрою от вас, что план этот мне в высшей степени несимпатичен.

– И мне тоже, – прибавила леди Мария.

– Но им нельзя пренебрегать, если можно спастись. Скажите, сэр Джон, что с капитаном Чарноком и отцом Джонсоном?

– Оба они в Ньюгетской тюрьме. Благодарю Бога за то, что мне удалось избавиться от такого позора, Я умер бы, если бы мне пришлось попасть в тюрьму, куда сажают всяких мошенников. Здесь же, в этой комнате, которая хранит память о стольких благородных людях, я чувствую себя как дома. Если меня отправят отсюда на эшафот, я не буду раскаиваться.

Не успел он сказать этих слов, как появился майор Вентворт и, к общему изумлению, объявил, что в Тауэр прибыл король.

Вильгельм вошел в сопровождении графа Шрусбери. Майор тотчас закрыл дверь и во все продолжение разговора неподвижно стоял перед нею.

Сделав несколько шагов, Вильгельм молча остановился. Сэр Джон бросился к его ногам.

– Простите меня, государь! – вскричал он. – Я знаю, что я совершил большое преступление. Но я знаю также ваше милосердие и надеюсь получить прощение.

– Встаньте, сэр, – строго сказал король. – Я не могу давать вам никаких обещаний. Я прибыл сюда для того, чтобы лично допросить вас и, таким образом, судить о вашей искренности. Вы можете отвечать или не отвечать – это дело ваше.

– Я буду правдиво отвечать на все вопросы, какие вашему величеству угодно будет мне поставить.

– В таком случае скажите, действительно ли эти заговоры, о которых мне так много приходилось слышать в последнее время, серьезно угрожали моей жизни?

– Да, государь, – отвечал Фенвик, не обращая внимания на предостерегающие взоры Вальтера и леди Марии.

– Велико ли число моих подданных, которые стремятся отнять у меня жизнь?

– Многие считают себя оскорбленными, многие обижены по другим причинам, и все они опасны.

– Можете ли вы подтвердить это на суде? – спросил король.

– Прежде чем отвечать на этот вопрос, я должен знать, что я выигрываю этим.

– Полное и откровенное сознание будет вознаграждено прощением.

– Полное сознание запутало бы в это дело слишком многих, и я не смею обещать его. Я должен подумать.

– Вы хотите сказать, что все якобиты принимали участие в заговоре?

– Конечно. Одни из них держались спокойно, другие действовали более активно. Первые безвредны, вторые опасны. Все якобиты разделяются на две партии – компаундеров и нонкомпаундеров.

– Я никогда не слышал этих названий, – заметил король. – Объясните мне, в чем их различие.

– Позволено ли мне будет говорить откровенно?

– Конечно.

– Да будет вашему величеству известно в таком случае, что компаундеры, которые группируются около графа Миддльтона, считают нужным, прежде чем восстановить на престоле короля Иакова, заручиться гарантиями, что религия и свобода страны останутся неприкосновенными. Напротив, нонкомпаундеры, примыкающие к лорду Мельфорду, полагают, что призвание Иакова должно совершиться без всяких условий.

– Теперь я понимаю, – сказал король. – И обе эти партии действуют совместно?

– Обыкновенно нет, государь.

– К которой вы принадлежите сами?

– Я нонкомпаундер.

– Я так и думал. Но такому положению вещей должен быть положен конец. Обе партии идут против меня. Нужно уничтожить их обе. В королевстве не должно быть более якобитов.

– Это было бы благодеянием для государства, если б только это можно было осуществить, – сказал Вальтер. – Но боюсь, что это едва ли возможно.

– Возможно или нет, но это нужно сделать, – твердо сказал король. – Трудности меня не смущают. Через два года в Англии не будет ни одного якобита.

– Если ваше величество исполните это, тогда я скажу, что вы творите чудеса, – заметил граф Шрусбери.

– Вы должны мне помочь в этом, сэр Джон, – сказал король. – Но вы должны работать со мною без задней мысли. Оставаясь якобитом, вы не выиграли ничего.

– Это правда, но я и не проиграл ничего.

– Вы должны быстро принять решение. Пришлите мне ваш ответ через три дня. В это время леди Мария может навещать вас сколько ей угодно. Может приходить сюда и капитан Кросби, если, конечно, он пожелает.

– Я должен просить у вашего величества одной милости, – сказал Вальтер.

– Что вы желаете?

– Позвольте мне немедленно отправиться во Францию.

– Почему вы так спешите во Францию? – спросил король.

– Если я не поеду немедленно, то я никогда уже не увижу ту, которую люблю.

– Беатрису Тильдеслей?

– Да, государь. Осмелюсь спросить ваше величество, что вы изволили слышать о ней?

– Это для вас безразлично. Вы можете ехать, но не возвращайтесь обратно. Вы приносите в жертву любви очень многое.

– Я не могу поступить иначе, государь. Я должен ехать.

– В таком случае пусть будет по-вашему.

По знаку короля майор Вентворт открыл дверь, и царственный посетитель вышел в сопровождении графа Шрусбери.

XIX
Луч счастья

Первый вопрос Вальтера в Сен-Жермене был о Беатрисе.

Когда он узнал, что она вне опасности, у него с души словно бремя скатилось. Лихорадка у нее прекратилась, и через несколько дней она могла уже выходить из комнаты.

Полковник Тильдеслей сделался очень близок к королю. Повидавшись с Беатрисой, Вальтер направился в его комнаты, которые были расположены в самом конце замка.

Полковник был один. Увидя Вальтера, он чуть не подпрыгнул от радости и заключил его в свои объятия.

– Если вы здесь, значит, мое письмо о болезни Беатрисы дошло до вас. Я не рассчитывал на это, но все-таки решил написать, зная, что вы приедете, если сможете.

– И хорошо сделали, – отвечал Вальтер. – Я получил разрешение ехать во Францию от самого короля Вильгельма.

– Я думаю, что эта болезнь окажет на Беатрису хорошее действие, заставив ее отказаться от мысли уйти в монастырь.

– А у нее это желание еще не прошло? – спросил Вальтер.

– К сожалению, нет, – отвечал полковник. – Но, кажется, в ее настроении произошла некоторая перемена, судя по словам отца Петра. Охватившее ее религиозное воодушевление в значительной степени улеглось и, я думаю, скоро пройдет совсем.

– Дай-то Бог!

– Что касается пострижения в монастырь, – продолжал полковник, – то этого никто не одобряет. Королева и мадам де Ментенон считают этот шаг неразумным. Теперь вернулись и вы.

– Но мои просьбы были бессильны, – перебил его Вальтер.

– Не отчаивайтесь. Теперь вы можете действовать с большим успехом, чем прежде. Но какие новости от наших друзей? Дело якобитов, кажется, окончательно проиграно?

– Кажется, что так. Я недавно виделся с сэром Фенвиком в Тауэре. Но он еще может спастись и купить себе прощение.

– Лучше умереть на эшафоте! – воскликнул полковник. – Но он должен был прибыть сюда с сэром Барклеем, который теперь в Сен-Жермене.

– Увы! Тут явилось роковое обстоятельство, которое погубило его. Бедный Чарнок теперь в Ньюгете, откуда нет возможности бежать. Последний заговор был для нас несчастен. Слава богу, что, по крайней мере, хоть вы и полковник Тоунлей не принимали в нем участия. Человек сорок будут казнены в Тайберне.

– Какая масса! – простонал полковник.

– Все они под стражей и, конечно, будут осуждены. Свидетелями выступают Нортер Гаррис, Бертрам, Фишер и Пендерграсс.

И Вальтер подал полковнику список арестованных якобитов.

– И все они будут казнены? – спросил полковник, пробежав глазами роковой список.

– Все.

– Это будет последним актом этих несчастных заговоров, – грустно заметил полковник. – Все они только навлекли гибель на нас.

– Да, – согласился Вальтер. – Теперь нам нечего ждать пощады. Король знает, что в заговоре принимают участие многие важные лица, и потому он обещал пощадить жизнь сэра Фенвика, если только он выдаст своих соучастников.

– Но сэр Джон, конечно, отказался? – спросил полковник. – Он не может быть доносчиком. Мы живем в несчастные времена, – продолжал он. – Разве это не несчастие, когда приносится в жертву жизнь стольких благородных людей? Боюсь, что теперь мне уже не придется возвратиться в Майерскоф. Мысль, что я уже не увижу нашего старого дома, не дает мне покоя.

– Не расстраивайтесь, полковник, – успокаивал его Вальтер. – Вам нужно переждать. Наступит время, когда вам можно будет и вернуться.

– Я не могу жаловаться на свою судьбу, – сказал Тильдеслей. – К моим услугам все, что только можно пожелать, – королевские апартаменты, королевская прислуга, королевский стол, – и все-таки мне жаль моего старого дома. Как мне хочется иногда знать, что-то теперь там делается!

– Не слыхали ли вы чего-нибудь о Горнби, полковник?

– Я ни о ком не имею вестей.

– Тогда неудивительно, что вы беспокоитесь. Но успокойтесь. Вы не в худшем положении, чем ваши друзья. Вы совершенно здоровы, а это большое утешение. Поверьте, что вы еще поживете в Майерскофе.

– Будем надеяться, – сказал полковник, просветлев. – Пока вы будете жить в Сен-Жермене, останавливайтесь у меня в комнатах. Моя спальня достаточно велика для нас обоих.

– Благодарю вас, полковник. Я с удовольствием остановлюсь у вас. А теперь мне нужно представиться их величествам.

Король и королева были очень рады видеть Вальтера. Не зная всего, что произошло с ним, они боялись, что он также арестован. Королева сейчас же вышла вместе с ним на террасу, чтобы иметь возможность говорить с ним более спокойно наедине.

– У меня есть к вам несколько вопросов по поводу недавних событий, – начала она, – но прежде всего я должна сообщить вам о Беатрисе. После вашего отъезда я просила отца Петра отговорить ее от намерения относительно монастыря. Он согласился, и ему удалось удержать ее от этого шага, по крайней мере в настоящее время. Отец Петр уверяет, что Беатриса забрала себе в голову, что она должна рано умереть и что поэтому ей следует отречься от света, несмотря на все его приманки.

– Я так и знал, ваше величество, и полагал, что отцу Петру без труда удастся отвлечь ее от этих идей.

– Ему это и удалось, но недавняя болезнь, от которой она едва могла поправиться, снова усилила ее опасения. Впрочем, теперь она стала гораздо веселее. Ваш приезд весьма кстати. Счастье для нее также, что здесь полковник Тильдеслей: он пользуется у нее большим влиянием, чем кто-либо.

– Я виделся уже с полковником, и он пригласил меня остановиться у него.

– Вот и отлично, – заметила королева. – Дело принимает более благоприятный для вас оборот. Но его величество удручен последними событиями. Я удивляюсь, как тяжело подействовала на него неудача заговора, тем более что он, в сущности, и не рассчитывал на успех. Он даже не говорил еще с сэром Барклеем. Может быть, он захочет говорить с вами, хотя и это сомнительно.

– Я всегда опасался, что кто-нибудь выдаст заговор. Слишком много было заговорщиков.

– Бедный сэр Фенвик! – воскликнула королева. – Я боюсь, что он уже осужден. Как бы мне хотелось спасти его!

– Вильгельм Оранский готов пощадить его.

– Вы ошибаетесь! Он в когтях тигра, который жаждет его крови.

Вальтер молчал, зная, что королева Мария Моденская ненавидит Вильгельма и не желает признавать за ним никаких хороших качеств. На его счастье, к ним подбежал принц, и разговор принял другое направление.

Вальтер почти не видел короля. Погрузившись в меланхолию, его величество избегал общества своих приверженцев и проводил время или в кабинете, или в уединенных прогулках по лесу. Редко-редко появлялся он на террасе и обедал всегда отдельно.

Каждое утро Вальтер должен был являться к королеве и сопровождать ее на прогулке.

Он прожил в Сен-Жермене почти неделю и ни разу еще не видал Беатрисы, которая, по словам королевы, поправлялась и скоро должна была выйти из своей комнаты. То же говорил ему и полковник Тильдеслей.

Однажды утром полковник и Вальтер получили через пажа приглашение сопровождать королеву. Вальтер хотел было разузнать, почему их приглашают так рано, но паж не мог сообщить ему ничего.

Утро было великолепное, а день обещал быть жарким. Вальтер предчувствовал, что Беатриса будет с королевой. И действительно, когда оба они вышли на террасу, то увидели внизу в саду двух дам, которые сидели на скамейке. Они были совершенно одни. При их приближении королева приказала своей фрейлине встретить гостей и привести их к ней. Беатриса бросилась вперед и через секунду прижималась уже к груди Вальтера. Полковник Тильдеслей быстро подошел к королеве, которая приняла его весьма милостиво.

– Проводите меня, полковник, к моим фрейлинам, – сказала она, поднимаясь. – Они должны быть на другой стороне парка. Я принимаю большое участие в Беатрисе, – продолжала она, – и хотела бы поскорее устроить ее брак. Его величество также весьма расположен к этому. Он считает Вальтера как бы своим сыном и делает для него все, что может.

– Если только мое имущество не подвергнется конфискации, Вальтеру не придется испытывать щедрость его величества. Беатриса получит Майерскоф, не говоря уже о значительном состоянии, которое ей осталось после отца.

– Я знаю о вашем великодушии, полковник. Но его величество сам хочет сделать что-то для Вальтера, но что – я не знаю. Может быть, он даст ему титул, если у него будут средства его носить.

– Средства у него будут, лишь бы только не конфисковали мое имущество, – сказал полковник.

– А один титул ему совершенно не нужен, – заметила королева.

Тем временем к ним подоспели и Вальтер с Беатрисой. Последний так волновался, что несколько минут был не в состоянии говорить.

– Я не буду теперь противиться вашему желанию, Вальтер, – сказала Беатриса. – Но я не хотела бы делать такого шага без согласия королевы. Может быть, она пожелает отложить мой брак из опасения расстаться со мной.

– Но ведь вы не предполагаете расставаться с нею? Вам нельзя вернуться в Майерскоф, по крайней мере теперь.

– Значит, мы изгнаны из нашего дорогого старого дома?

– Увы, да.

– Как бы мне хотелось жить в нем с вами и с полковником, но такое счастье, видно, недоступно нам.

– Надо подождать, – утешал ее Вальтер. – После ужасного крушения последнего заговора правительство будет действовать мягче относительно нас, и полковник получит прощение. Тем временем мы и здесь постараемся устроиться счастливо, тем более что вы любите Сен-Жермен.

– Да, но теперь я уж не могу быть такой веселой, как прежде. Королева возвращается, и нам нужно поскорее присоединиться к ней.

– Как жаль! – вскричал Вальтер. – Мне нужно бы сказать вам еще много.

– Угадайте, Беатриса, о чем мы только что говорили с полковником? – спросила королева, когда они поравнялись с нею. – Мы хотим устроить один брак, – продолжала она, не дожидаясь ответа, – но мы оба того мнения, что не следует спешить с этим делом. Что вы об этом думаете?

– Если уже все улажено, то я вполне разделяю мнение вашего величества, – отвечала Беатриса, улыбаясь.

– Но я все-таки боюсь, что этот брак совершится раньше, чем я бы желала, – продолжала королева.

– Чтобы успокоить ваше величество, – сказал Вальтер, – мы просим вас назначить день нашей свадьбы.

– Нет, этого я не могу, хотя и желаю. Я должна сначала спросить его величество. Завтра утром вы должны явиться в кабинет короля, – прибавила королева, обращаясь к Вальтеру. – Я буду там. Вероятно, нам удастся получить согласие его величества на ваш брак.

Вальтер поклонился.

Королева сделала знак, что она отпускает обоих, а сама с Беатрисой вернулась во дворец.

На следующее утро она прислала за Вальтером и вместе с ним отправилась к королю.

Не ожидавший такого раннего посещения, Иаков сначала был очень недоволен их вторжением, но затем мало-помалу смягчился. Вальтер стал на колени, прося его согласия на брак с Беатрисой.

– Вы не могли сделать лучшего выбора, сын мой, – отеческим тоном сказал король. – Призываю благословение Божие на вас и вашу невесту.

И он распростер руки над головой Вальтера.

– Я сделаю для вас все, что могу, – продолжал Иаков. – Но не ожидайте от меня многого. Я могу выхлопотать место для вас у короля Людовика.

– Я предпочел бы остаться в Сен-Жермене, государь, – отвечал Вальтер.

– Я предполагала, что вы дадите ему титул, – заметила королева, обращаясь к супругу.

– Вы предвосхитили мое намерение, – сказал Иаков. – Я посмотрю, что для вас будет удобнее сделать, Вальтер. Но все приготовления к свадьбе нужно отложить до моего возвращения из монастыря Ла-Трапп, куда я еду завтра. Мне хочется повидаться с аббатом де Ранси. Это человек святой жизни. Мое отсутствие продолжится дня три-четыре. Вы должны были бы сопровождать меня, но я не хочу разлучать вас с вашей невестой.

– Поезжайте, непременно поезжайте с королем, – заметила Мария. – За Беатрису я отвечаю.

– Я не могу отказаться от милостивого предложения вашего величества, – с поклоном сказал Вальтер. – Я с радостью поеду с вами.

– Вы должны, однако, помнить, что вы едете в один из самых строгих монастырей во Франции, – сказал король. – В нем всегда царила самая суровая дисциплина. Как бы тяжело ни казалось вам пребывание в нем, вы должны оставаться со мною до тех пор, пока я не найду нужным ехать назад.

– Я могу остаться там, сколько вашему величеству будет угодно, – вторично поклонился Вальтер.

– Отлично, – промолвил король. – Я еду туда верхом завтра рано утром.

– Я буду готов к назначенному часу.

– Если строгости этого монастыря действительно таковы, как о них рассказывают, то, пожалуй, я больше и не увижу вас, – вмешалась королева. – Вам нужно будет захватить с собою провизию.

– Для меня не надо, – возразил Иаков. – Я еду туда не для веселья, а поститься. А вы как желаете, – прибавил он, обращаясь к Вальтеру.

– Я последую примеру вашего величества, – отвечал Вальтер.

– Прежде чем ехать, я хочу сказать Беатрисе несколько слов, – произнес король. – Я хочу это сделать теперь же, если вам угодно будет меня проводить к ней.

– В таком случае идемте к ней все вместе, – предложила королева.

Беатриса и сидевший у нее полковник Тильдеслей были чрезвычайно изумлены, когда дверь отворилась и в ее комнату вошли король, королева и Вальтер.