Текст книги "Секреты величайших инвесторов мира. Как побеждать на рынках и в жизни"

Во-первых, будьте удачливыми. Во-вторых, будьте скромными

В мире, где нет ничего стабильного или надежного и может случиться все что угодно, первое правило пути – быть честным с самим собой в отношении наших ограничений и уязвимостей. Как предупредил почти две с половиной тысячи лет назад афинский драматург Еврипид: «Как вы можете считать себя великим человеком, если любая случайность может стереть вас с лица земли?» Монтень, один из мудрейших людей, начертал эту фразу на балке в библиотеке своего замка.

Маркс, прекрасно осведомленный об опасностях гордыни и высокомерия, украсил одну стену своего кабинета старинной картиной, на которой изображены деревянные парусные корабли, швыряемые из стороны в сторону ужасными волнами. Он купил ее в 2001 году, когда безрассудные спекулянты были безжалостно раздавлены крахом доткомов. Картина является волнующим напоминанием о том, что никто из нас не застрахован от разрушительной силы того, что больше нас и находится вне нашего контроля, – урок, который мы снова усвоили в 2020 году, когда откуда ни возьмись вирус бросил весь мир в хаос.

«Абсолютно ни у кого в мыслях не было никакой пандемии, и вдруг она оказывается определяющим событием в нашей жизни, – говорит Маркс. – Это само по себе должно убедить нас в том, что мы не знаем, что произойдет… Иногда мы даже не знаем, что могло бы произойти».

В романе 1987 года «Костер тщеславия» Том Вулф придумал фразу «Владыки Вселенной», чтобы описать отчаянных инвестиционных банкиров, получающих миллионы долларов в год в виде бонусов. Но, по мнению Маркса, «самое глупое, что вы можете сделать, – это думать, что вы – Властелин Вселенной. Мы всего лишь маленькие винтики, Вселенная будет существовать и без нас. Мы должны вписаться в нее и приспособиться к ней».

Когда я спрашиваю его о коллеге-миллиардере, который часто делает смелые прогнозы относительно экономики и рынков, Маркс признает, что он «чрезвычайно умен», но добавляет: «В конце концов мир увидит, так ли он умен, как он думает. Потому что если вы думаете, что вы умнее, чем вы есть, вы попадете в беду… Иногда мне хочется, чтобы он не думал, что он действительно настолько хорош».

Один из способов, которым Маркс держит свое эго под контролем, – это напоминание себе о той главной роли, которую сыграла в его жизни удача. Прочитав книгу Малкольма Гладуэлла «Выбросы», в которой исследуются различные причины успеха, Маркс составил список счастливых случайностей, которые помогли ему достичь того, что он имеет сегодня.

Его счастливая полоса началась с «демографической удачи» – он родился у белых родителей из среднего класса в Соединенных Штатах в начале золотой эры послевоенного роста[49]49
  Точно так же Уоррен Баффетт часто говорил, что выиграл в «овариальной лотерее», когда родился в Соединенных Штатах в 1930 году. За обедом с Мохнишем Пабраем и Гаем Спайером он упомянул о путешествии с Биллом Гейтсом в Китай и наблюдении за молодым китайцем, подтаскивающим лодки к берегу. Баффетт был поражен осознанием того, что многие возможности были закрыты для этого человека исключительно из-за случайности места рождения, что было вне его контроля. Баффетт добавил, что его собственная инвестиционная карьера никогда не была бы возможна, если бы он родился в Китае, потому что тогда он не смог бы читать книги Бенджамина Грэма, которые не были переведены на китайский язык.


[Закрыть]. Никто в его семье не имел высшего образования, но ему повезло, что его родители ценили учебу, купили энциклопедию и вдохновили его на поступление в колледж. Его оценки в последних классах школы были средними, поэтому он считает еще одной удачей то, что его приняли в Уортон. И именно в Уортоне он начал изучать финансы, что привело к отказу от прежних амбиций сделать карьеру бухгалтера. Его второй вариант для поступления – крупный государственный университет – определенно не имел славы Уортона среди рекрутеров Уолл-стрит.

Однажды я дал интервью, в котором упомянул, что у Маркса высокий IQ, что, без сомнения, в значительной степени способствовало его успеху. В ответ он прислал мне очаровательно скромное электронное письмо, в котором заметил: «Люди, которые не полностью осознают свою удачу, упускают из виду тот факт, что быть умным – ничто иное, как удача. Невозможно сделать что-то, чтобы „заслужить“ высокий IQ».

После Уортона Маркс подал заявку на участие в программе MBA в Гарварде, но (как и Баффетт) получил отказ. Неудача? Вряд ли. Вместо этого в 1967 году он оказался в бизнес-школе Чикагского университета, возглавлявшего в то время революцию в финансовой теории. Ученые из «Чикагской школы» незадолго до этого разработали гипотезу эффективного рынка, утверждающую, что активы оцениваются справедливо, когда отражают всю доступную инвесторам информацию. Эта теория породила убеждение, что постоянно обыгрывать рынок невозможно, а это предполагает, что инвесторы должны довольствоваться недорогими индексными фондами, отражающими доходность рынка. Индексное инвестирование, как мы обсудим позже, несомненно, является разумным вариантом, учитывая, насколько сложно переиграть рынок после всех затрат. Как говорит Маркс, «большинству людей следует вкладывать в индекс большую часть своих денег».

Когда он услышал, как его профессора объясняют теорию эффективности рынка, Маркс, по его словам, испытал финансовый эквивалент сатори, «момент просветления в дзен-буддизме». Ему казалось логичным, что миллионы инвесторов, стремящихся получить прибыль, «найдут выгодные предложения и скупят их». «Это не всегда верно, – говорит он, – но это гораздо более логично, нежели мысль, что где-то есть выгодная сделка, о которой никто не догадается».

Маркс считает гипотезу эффективного рынка «очень мощной концепцией». Тем не менее между академической теорией и реальной практикой существует достаточно большая разница, позволившая ему заработать миллиарды для себя и своих клиентов. Он любит рассказывать старый анекдот, который звучит так: профессор финансов и студент прогуливаются по чикагскому кампусу. Студент останавливается и восклицает: «Смотрите! На земле лежит пятидолларовая купюра!» Профессор отвечает: «Это не может быть пятидолларовой купюрой, иначе ее бы уже кто-нибудь подобрал». Профессор уходит, а студент подбирает деньги и покупает себе пиво. Соответственно, Маркс хранит в бумажнике сложенную пятидолларовую купюру, которую он однажды нашел в библиотеке Гарвардской школы бизнеса, – напоминание об ограниченности теории.

Из этих академических дебатов Маркс извлек простой, но судьбоносный урок: если хочешь повысить свою результативность как инвестор, избегай наиболее эффективных рынков и полностью сосредоточься на менее эффективных. «Чем больше рынок изучают, отслеживают, охватывают и популяризируют, тем меньше возможностей для выгодных сделок», – говорит он. Например, трудно найти сногсшибательное предложение среди крупных американских компаний – представителей основного рынка, где толпы умных, высокомотивированных финансовых менеджеров склонны «избавляться от неверной оценки стоимости». Если вы хотите инвестировать в акции компаний крупной капитализацией, имеет смысл купить и держать индексный фонд[50]50
  Индексный фонд – вид ценных бумаг, максимально точно отслеживающий фондовый индекс. Теоретически цена акций фонда должна меняться синхронно с индексом фондового рынка, которому он пытается соответствовать (на практике это не всегда так). – Прим. пер.


[Закрыть], который отслеживает индекс S&P 500, смирившись с тем, что ваши шансы получить долгосрочное преимущество на этом эффективном рынке весьма низкие.

Маркс получает преимущество, ловя рыбу в более мутной воде, например, в долгах неблагополучных компаний – область, которую большинство инвесторов обходят стороной, потому что она кажется пугающей и непрозрачной. Он сравнивает инвестирование в неэффективные рынки с игрой в покер против сплошь слабых и склонных к ошибкам противников.

После окончания Чикагского университета Маркс подал заявление на несколько вакансий, в том числе в Lehman Brothers[51]51
  Lehman Brothers – в прошлом одна из крупнейших инвестиционных компаний США, крах которой в 2008 году стал крупнейшим за всю историю США и вызвал финансовый кризис во всем мире. – Прим. пер.


[Закрыть]: «Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что хочу работать в Lehman». К его разочарованию, он так и не дождался предложения. Тогда он поступил на работу в First National City Bank, который позже стал Citibank. Следующие десять лет он провел там в качестве фондового аналитика, а затем в должности директора по исследованиям. Много лет спустя он узнал от рекрутера в кампусе, что Lehman принял решение нанять его, однако сотрудник, ответственный за то, чтобы сообщить ему хорошую новость, был с похмелья и забыл позвонить. Маркс часто задается вопросом, что бы с ним стало, поступи ему этот звонок и построй он свою карьеру в Lehman. В 2008 году фирма обанкротилась, потеряв все деньги своих партнеров и обрушив мировую экономику.

После десяти лет работы в сфере инвестиционного анализа Маркс был поставлен в известность, что Citibank нашел ему замену на позицию главы отдела, так что ему пришлось искать новую должность. Ему не хотелось тратить время на хорошо изученную нишу, вроде акций медицинских компаний, где трудно быть осведомленнее других инвесторов. «Поэтому я сказал: „Я сделаю все, что угодно, но только не проведу остаток своей жизни, выбирая между Merck и Eli Lilly“[52]52
  Merck – старейшая фармацевтическая и химическая компания, основанная в Германии в 1668 году; Eli Lilly – американская фармацевтическая компания, основана в 1876 году. – Прим. пер.


[Закрыть]. Никому не удастся сделать это правильно более чем на 50 процентов».

В конце концов его босс поручил ему запустить два новых фонда в сфере, в которой у него не было опыта: конвертируемые ценные бумаги и высокодоходные облигации. Возможно, это стало самым удачным выходом. Неожиданно для себя он оказался в центре бума на новые экзотические формы кредита, продлившегося несколько десятилетий и выходящего далеко за рамки скучной и благопристойной области облигаций с низким уровнем риска и рейтингом «AAA»[53]53
  Облигации с рейтингом «ААА» – это облигации самой высокой надежности, выпускаемые правительством США и крупнейшими корпорациями, имеющими наименьшую вероятность дефолта по обязательствам. – Прим. пер.


[Закрыть].

Мы часто предполагаем, что навык, а не удача, является наиболее важным компонентом успеха. Возможно. Однако мало что может сравниться с удачей вовремя оседлать гигантскую волну. Легендарный инвестор в акции, Майкл Прайс, однажды рассказал мне о том, как его карьера рванула вверх, когда в возрасте двадцати четырех лет его нанял ветеран инвестиций по имени Макс Хейн, чей единственный взаимный фонд тогда имел активы всего в 5 миллионов долларов. «За двести долларов в неделю я приступил к работе второго или третьего января 1975 года, что явилось самой низкой точкой фондового рынка за столетие, если не считать Великой депрессии, – рассказал мне Прайс. – Никто в США не хотел покупать акции. Но в самое темное время для современного „бычьего рынка“, когда в Америке шла распродажа акций, мне повезло оказаться рядом с потрясающим стоимостным инвестором, проработавшим в этом бизнесе сорок лет. Так что у меня практически не было шанса проиграть». В течение следующих двух десятилетий активы в паевых инвестиционных фондах компании выросли примерно до 18 миллиардов долларов. В 1996 году Прайс продал фирму более чем за 600 миллионов долларов.

Будет еще неплохо, если, как в случае Маркса и Прайса, вам подвернется возможность, соответствующая вашим талантам и темпераменту. «Долговые обязательства соответствуют моему характеру, – говорит Маркс, – потому что есть обещание выплат» по истечении срока обращения облигации, а также обещание ежегодных процентных платежей. Если долг будет погашен, вы заранее знаете, каким будет ваш доход, потому что это прописано в договоре.

Главное – не обременять себя плохими кредитами, поэтому первый вопрос, который следует задать: кредитоспособен ли заемщик. Второй вопрос: достаточно ли ценны активы заемщика, поскольку кредитор будет иметь преимущественное право требования в отношении этих активов, если долг не будет погашен. «Я думаю, что на эти вопросы есть ответы», – говорит Маркс. В неустойчивом мире, где так много вопросов остаются неразрешимыми, облигации предлагают утешительную меру предсказуемости и контроля. Кроме того, облигации менее рискованны, чем акции, что обнадеживает прирожденного «беспокойца».

Что случилось бы, поручи ему его босс менее подходящее задание, например, управлять венчурным фондом? «Это было бы ужасно для меня, – говорит Маркс. – В венчурном капитале нужно быть мечтателем и футуристом».

Тем не менее, когда в 1978 году он начинал с высокодоходных облигаций, это было далеко от гламура. Известные в просторечии как «мусорные облигации», они пользовались нелюбовью как активы с сомнительной репутацией и неприемлемым риском дефолта. Маркс говорит, что у большинства инвестиционных организаций было правило, запрещающее их покупать, а агентство Moody’s заявило, что вся категория облигаций с рейтингом B «не обладает характеристиками желательных инвестиций»[54]54
  Рейтинги, начинающие с буквы «А» обозначают самые кредитоспособные компании, с буквы «B» – средние по надежности, а с буквы «C» – близкие к банкротству. – Прим. пер.


[Закрыть]. Как ни странно, именно этот догматичный взгляд на то, что «мусорные облигации» должны быть плохой инвестицией, делала их привлекательными для Маркса: «Сильное предубеждение против определенного класса активов означает возможность заключить выгодную сделку. Именно это я и сделал».

Чего скептики не смогли понять, так это фундаментальной истины, позволившей Марксу, как и сэру Джону Темплтону до него, сколотить состояние: любой актив, каким бы непривлекательным он ни был, стоит того, чтобы его купить, если его цена достаточно низка. Более того, Маркс считает, что «покупка задешево» – это самый надежный путь к инвестиционному богатству, а переплата – самый большой риск. Поэтому основной вопрос, которым следует задаваться при любых потенциальных инвестициях, должен быть: «А дешево ли это?»

Парадоксально, но предубеждение против «мусорных облигаций» сделало эти якобы рискованные активы настолько дешевыми, что они стали относительно безрисковыми. Именно эти тонкости кажутся Марксу наиболее притягательными в инвестировании. В одной из своих многочисленных записей о риске он размышляет: «Я убежден, что все самое важное в инвестировании противоречит здравому смыслу, а все, что кажется очевидным, ошибочно» [20].

В 1985 году Маркс ушел из Citibank, чтобы работать в лос-анджелесской инвестиционной фирме TCW Group. Один из его коллег, Брюс Карш, выступил с идеей создания фонда проблемных кредитов, который инвестировал бы в облигации компаний либо находящихся в состоянии банкротства, либо движущихся туда. Маркс в очередной раз быстро осознал странную красоту малопонятного рынка, который другие находили отталкивающим. «Если мусорные облигации вызывают подозрения, – говорит он, – что может быть более сомнительным, чем инвестирование в долги обанкротившихся компаний?» Вместе с Каршем они создали прочное партнерство. В 1995 году они ушли из TCW и основали компанию Oaktree. Со временем она превратилась в гиганта, построенного большей частью на непрезентабельном фундаменте из мусорных облигаций и проблемных долгов.

Если бы не удача, Маркс никогда бы не оказался на этих неэффективных, богатых выгодными сделками рынках. Без интеллектуальной мощи и независимости ума он никогда бы не смог использовать открывшиеся ему возможности. «Слушайте, одной удачи недостаточно, – говорит он. – Но точно так же недостаточно одного интеллекта, недостаточно одной усердной работы или даже целеустремленности. Необходима комбинация всех четырех. Мы все знаем людей, которые были умны и много трудились, но удача им не улыбнулась. У меня сердце сжимается от этого. Люди постоянно приходят ко мне в поисках работы. Им по пятьдесят лет, они потеряли работу, но они не менее достойны ее».

Неоднократно напоминая себе о своем везении, Маркс защищает себя от того, что я бы назвал синдромом Властелина Вселенной. Его скромность укрепляет его иммунитет против самоуверенности, представляющей собой постоянную угрозу для самых умных (или самых удачливых) инвесторов.

Но есть еще одно большое преимущество признания собственной удачи: это делает его счастливым. «Я хожу с невероятным ощущением, что я счастливчик, – признается Маркс. – Если вы пессимист, то можете сказать: „Ну, мне повезло в жизни, и это просто отстой, потому что означает, что мой успех не заслужен и может закончиться“. Я же говорю: „Большое дело быть удачливым“. И, знаете, я действительно кому-то обязан этим, будь то Бог, случай или что-то еще».

У Темплтона, похоже, не было особых сомнений в том, что его успех божественно предопределен. Но что насчет Маркса? Еврей по происхождению, он воспитывался в рамках учения «Христианская наука» и в детстве ходил в церковь каждое воскресенье. Сейчас он считает себя евреем, но не религиозным. «Я твердо верю в случайность, – говорит он, – и просто верю, что мне повезло» [21].

Знай, чего ты не знаешь

У Маркса есть «огромный сборник» полезных цитат, которые он накопил за десятилетия, и он часто цитирует их, объясняя свое инвестиционное кредо. Одна из его любимых идей принадлежит экономисту Джону Кеннету Гэлбрейту, его интеллектуальному кумиру, который сказал: «У нас есть два класса прогнозистов: те, кто не знают, и те, кто не знают, что они не знают».

В инвестиционном мире полно людей, которые верят (или делают вид), что могут предвидеть будущее. В их число входят убедительные «рыночные стратеги» из брокерских фирм Уолл-стрита, которые уверенно предсказывают точный процентный рост фондового рынка в предстоящем году, вместо того чтобы признать, что они понятия не имеют, пойдет ли рынок вверх или вниз; аналитики фондового рынка, предоставляющие квартальные оценки прибыли компаний, за которыми они наблюдают, тем самым питая иллюзию, что прибыль постоянна и предсказуема, а не хаотична и неустойчива; менеджеры макро-хедж-фондов, которые агрессивно спорят о колебаниях курсов валют, процентных ставок и всего, что движется; телеведущие и финансовые журналисты, с невозмутимым видом заявляющие, что знают, что предвещают инвесторам последние (и чаще всего необъяснимые) рыночные колебания.

Но сколько истинного смысла содержится в этих громких речах? Маркс часто цитирует наблюдение Амоса Тверски, израильского психолога, вместе с Даниэлем Канеманом изучавшего когнитивные искажения: «Страшно думать, что вы можете чего-то не знать, но еще страшнее думать, что по большому счету миром правят люди, которые верят, что они точно знают, что происходит».

Стоит остановиться на мгновение, чтобы дать этой неприятной мысли навсегда уложиться у себя в голове.

Время от времени прогнозисты не ошибаются, но Маркс считает эти успехи доказательством поговорки о том, что даже слепая белка иногда находит желудь. Тем не менее он признает небольшое количество закономерных исключений – таких инвесторов, как Джордж Сорос и Стэнли Дракенмиллер, которые неоднократно бросали вызов судьбе, делая успешные ставки на собственные макроэкономические прогнозы. «Существует множество вещей, которые, я думаю, не сделают вас хорошим инвестором, такие как „прогнозирование будущего“ и „огромные ставки“ на основе этих прогнозов», – говорит Маркс. Но некоторые люди доказали, что он ошибается, «потому что нельзя упускать из виду человеческий фактор».

Тем не менее сам Маркс является убежденным сторонником того, что он называет школой мысли «Я не знаю». По его мнению, будущее зависит от почти бесконечного числа факторов, и в нем задействовано так много случайностей, что невозможно предсказать будущие события с какой-либо последовательностью. Признание того, что мы не можем предсказать будущее, может звучать как обескураживающее признание своей слабости. На самом деле это огромное преимущество – признать свои ограничения и действовать в пределах возможного. Из слабости приходит сила.

Как это осознание своей ограниченности освобождает Маркса от бесполезной – или вредной – деятельности? Для начала он не тратит время попусту, пытаясь спрогнозировать процентные ставки, инфляцию или темпы экономического роста. Следуя его примеру, и мы не должны. Если Маркс не может предсказать такие вещи, я вполне уверен, что и я не смогу. В отличие от многих своих конкурентов, в Oaktree нет даже штатного экономиста, и фирма не приглашает внешних «экспертов» для чтения макроэкономической кофейной гущи.

Маркс также воздерживается от идеи маркет-тайминга[55]55
  Маркет-тайминг – выбор времени для покупки или продажи ценных бумаг на основе прогноза будущего падения или роста рынка. – Прим. пер.


[Закрыть], учитывая невозможность неоднократно предсказывать правильные моменты для покупки и продажи. В одной из своих первых заметок он отметил, что среднегодовая доходность акций с 1926 по 1987 год составляла 9,44 процента, но «если бы вы перешли к наличным и пропустили лучшие 50 из этих 744 месяцев, вы бы упустили всю доходность. Это говорит мне о том, что попытки маркет-тайминга являются источником риска, а не защиты»[56]56
  Более поздние исследования выявили тот же риск. Отчет Calamos Investments показал, что с 1998 по 2017 год доходность индекса S&P 500 составляла 7,2 процент в год. Если вы пропустили двадцать лучших дней на рынке за эти двадцать лет, ваша среднегодовая доходность упала бы до 1,1 процента.


[Закрыть].

Oaktree тоже старается избегать того, что Маркс называет «инвестициями, ориентированными на будущее», что исключает привлекательные активы, такие как акции технологических компаний, поставщиков модных товаров и всего, что отдает эксцентричностью. В начале своей карьеры его отдел в Citibank был ярым сторонником одной из самых печально известных причуд, Nifty Fifty – группы «высокооктановых» акций роста, таких как Xerox Corp., Avon Products и Polaroid Corp., которая достигла головокружительных оценок, прежде чем рухнуть в 1973–1974 годах[57]57
  В 1972 году, когда мания Nifty Fifty достигла пика, соотношение цена/прибыль компании Polaroid составляло 94,8. К тому моменту, когда в 1974 году рынок приблизился к нижней точке, акции Polaroid упали на 91 процент, акции Avon – на 86 %, Xerox – на 71 процент.


[Закрыть]. Этот опыт вселил в него устойчивое недоверие к фантазиям о бесконечном росте, спроецированным в отдаленное, радостное будущее.

Один из наших разговоров произошел в 2017 году, в тот бурный период, когда Маркс наблюдал аналогичную вспышку инвестиционной эйфории по поводу FANGs – Facebook[58]58
  Социальная сеть, принадлежащая компании Meta Platforms, Inc., деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации. – Прим. ред.


[Закрыть], Amazon, Netflix и Alphabet (ранее Google). «Люди ведут себя так, будто их успеху нет предела, и цена не имеет значения, – предостерег он. – Как показывает история, в большинстве случаев это опасно… Деревья не растут до неба. Может, однажды это случится, но я не буду делать на это ставку».

Если его привычный скептицизм означает, что он упускает возможности редких исключений из законов гравитации, то его это не тревожит. Маркс предпочитает оставаться привязанным к земле, сосредоточившись на «разумных предложениях», где цена конкретной ценной бумаги ниже ее реальной стоимости. «В мечты легко инвестировать, – говорит он. – Гораздо труднее распознать ценность того, что осязаемо в данный момент».

Любой инвестор, надеющийся добиться устойчивого успеха, должен перенять эту фундаментальную идею покупки активов ниже их стоимости. Как мы видели, это связующая нить, которая объединяет всех, – от Баффетта до Пабрая, от Темплтона до Маркса.

При анализе любого актива Маркс прежде всего хочет знать «количество оптимизма в цене». В отношении FANGs «существует много оптимизма. Слишком много? Кто знает? Станет ли один из них первым в мире вечным двигателем, первой компанией, которая а) не спотыкается и б) не подвержена сбою? Я не знаю». Этой горючей смеси непознаваемости и безудержного оптимизма достаточно, чтобы отпугнуть его – не потому, что он точно знает, что произойдет, а потому, что вероятность разочарования слишком высока.

В течение нескольких месяцев после нашей беседы FANGs продолжали стремительно расти. Однако Маркс умеет без сожаления наблюдать за тем, как другие выигрывают джекпот, делая, по его мнению, опрометчивые ставки. Неисправимый собиратель мудрости, он хранит старое печенье с предсказаниями, в котором говорится: «Осторожный редко ошибается и редко пишет великие стихи». Ему нравится прозаичный подход, который снижает вероятность катастрофических ошибок: «Вы должны делать то, что соответствует вашему внутреннему устройству. Это очень важно». Когда я спрашиваю о его самых разрушительных инвестиционных ошибках, он отвечает: «Я не помню, чтобы когда-либо совершил крупную ошибку из-за нарушения правил – только по недосмотру»[59]59
  Игра слов: mistake / error of commission – ошибка в результате нарушения инструкций, правил, error of omission – ошибка, связанная с недосмотром, оплошность. – Прим. пер.


[Закрыть].

Оглядываясь назад, Маркс признает, что нежелание владеть Amazon было ошибкой по недосмотру: «Однако осторожный в целом подход не был ошибкой» во времена «слишком большой уверенности, слишком малого неприятия риска, слишком большого капитала, ищущего пристанища, и слишком частого использования левереджа». В течение нескольких лет все эти признаки избытка заставляли Oaktree инвестировать с повышенной осторожностью.

Наконец, в марте 2020 года, когда растущий страх перед COVID-19 привел к падению индекса S&P 500 на 33,9 процента менее чем за месяц, одиннадцатилетний период «бычьего» рынка закончился. Никто не мог предвидеть, что вирус, который, как считается, перешел к людям от летучих мышей в Ухане, станет катализатором самого быстрого обвала рынка в истории США. «Но, если рынок нестабилен, вам не нужно знать, что станет катализатором, – говорит Маркс. – Вам достаточно помнить про уязвимость».

По мере распространения вируса настроения среди инвесторов менялись от «не представляю себе, что может пойти неправильно» до «не представляю себе, что может пойти правильно». Их пессимизм не был беспочвенным. Как сказал мне Маркс в 2020 году, «это время, когда люди боятся умереть, боятся выходить из дома и боятся депрессии». Однако их готовность продать активы «по очень низким ценам в срочном порядке» предоставила ему долгожданную возможность. Посреди всей этой паники Oaktree вложил «пару миллиардов долларов», скупив высокодоходные облигации, сулившие «огромную отдачу».

Будущее редко казалось более непостижимым или менее манящим. Тем не менее инвестиционные риски действительно уменьшились. По мнению Маркса, «шансы изменились с шатких на благоприятные» по той простой причине, что «все стало достаточно дешево».

Затем рынок снова обманул ожидания, продемонстрировав самый быстрый отскок с 1930-х годов. Тогда Маркс снова «перенастроился», вернувшись к оборонительной позиции, поскольку всплеск оптимизма привел к тому, что предложение выгодных сделок иссякло. Его отстраненное и бесстрастное поведение прекрасно отражало фундаментальный урок инвестирования, который он извлек из буддизма. Помните: «Мы должны приспособиться к тому факту, что окружающая среда меняется».