Текст книги "A6V9"

От 30 января 2016 года

Захотелось сделать обзор итогов уходящего первого месяца года, дабы посмотреть на обстановку в общих чертах. Если что-то ещё вспомню – добавлю. Итак:

1. Подавленный нервный срыв = одна штука

2. Эксцесс = две штуки

3. Посыл всех и вся = одна штука

4. Вышедшие из круга постоянного общения люди = две штуки

5. Вошедшие в круг постоянного общения люди = одна штука

6. Панихида = одна штука

7. Приятные события = две штуки

8. Новые знакомства = две штуки

9. Наличие подозрительных личностей = две штуки

10. Посыл далеко и надолго конкретных субъектов = три штуки

11. Непонятный приступ дикого жжения в области солнечного сплетения = три штуки

12. Бессонные ночи = девять штук

13. Рекомендуемые к прочтению (прочитанные) книги = две штуки

14. Подозрения на наличие затяжной депрессии = две штуки

15. Психологическая встряска = одна штука; семь баллов из десяти

16. Вероятность нехилого ущерба здоровью = одна штука

17. Поставленные на отдельные жизненные аспекты кресты = две штуки

18. Перерождение = одна штука

19. Полученные жизненные уроки = две штуки

20. Уход с горизонта = две штуки

Итог: хорошо живём, да…

P.S. Вышедшие из круга постоянного общения люди = ещё две штуки, итого четыре.

Январь был месяцем потерь. Видимо, февраль будет месяцем тотального фейспалма. Ждём-с.

От 31 января 2016 года

Ещё глубоким пятничным вечером благополучно добрался до Москвы, уже в дороге выслушивая часовой размеренный монолог Саши о впечатлениях от столицы с параллельной передачей вопросов китайского гостя по имени Мао Дзень Джень по поводу меня. Нет, для меня изначально не был секретом тот факт, что этот парень не столько едет в столицу с целью знакомства с русской культурой, сколько с целью знакомства со мной, вот только даже так надеялся на то, что всё обойдётся. Но когда она дала этому юноше трубку, понял, что нет, не обойдётся: на ломаном английском Мао начал интересоваться всем, чем не лень, плавно ведя разговор к теме моих с кем-либо отношений. Я, конечно, понимаю, что китайцы – люди общительные, любопытные и дружелюбные, но вот такого напора не ожидал. Поэтому уже в субботний вечер готовился к тому, что придётся держать дистанцию, не давая тем самым поводов для каких-либо надежд.

Добравшись до отеля, в котором расположились Саша с Мао, был радушно встречен виновницей моего приезда: в жизни эта девушка ещё очаровательнее и красивее, нежели чем на экране ноутбука. Зайдя с ней в номер, первым делом обратил внимание на стоявшую ко мне спиной и разглядывающую открывшийся из окна вид на вечернюю Москву мужскую фигуру. Услышав голоса вошедших, юноша стеснительно обернулся, и наши взгляды встретились: его мягкий, любопытный, кроткий, слегка удивлённый, желающий прочесть во мне хоть что-то, и мой холодный, колкий, оценивающий, всматривающийся в самую глубину его тёмно-карих глаз, заставляющий тут же убрать любопытство, отступить, опустить глаза в пол и тихим голосом поздороваться, а после лишь украдкой воровато пытаться отыскать в моём замёрзшем океане хоть каплю тёплой воды. Это было вторым сигналом для того, чтобы я начал аккуратно наращивать дистанцию. Если бы не появившийся в дверях Аркадий, мы бы, пожалуй, так и остались рассматривать друг друга. Но он, тут же уловив мой настрой, решительно потащил гостя к какой-нибудь пригодной для приземления плоскости и взял знания английского языка Мао в оборот.

Я же, расположившись в кресле напротив, осторожно наблюдал за столь необычным для взора мальчиком, боясь спугнуть и вместе с тем стараясь придерживаться выбранной позиции. Ему 24, мне же 22, но при его открытости, некоторой застенчивости, улыбчивости, мягкости, дружелюбности, лёгкости, наивности и свежести во взгляде я чувствовал себя умерщвлённым и восставшим из самых глубин Ада демоном, так и не успевшим до конца осознать, что у него больше нет души… После нескольких совместных фото Мао попросил сфотографировать его на мой смартфон. На мой нетактичный вопрос о том, зачем же, был выдан ответ в духе «так ты меня лучше запомнишь».

Да, Аркадий у нас тут блюдёт инкогнито, посему его пришлось вырезать. Но не суть. Суть в том, что после такой вот мини-фотосессии Мао со словами «о, сейчас-сейчас, подожди секундочку, Шаша (да, он её до сих пор так называет) говорила, что ты любишь» зачем-то начал копаться в своей дорожной сумке. Вот тут я уже судорожно стал соображать, что делать. Причина в том, что сбитый с толку запахом нафталина во время подготовки к встрече я так и вылетел из дома, забыв про подарок, а вспомнил про него только тогда, а теперь сидел и соображал, что можно подарить человеку в ответ. Ладно, по пути в клуб придётся заехать в какой-нибудь магазин. А подарили мне универсальный талисман для обретения счастья, здоровья, процветания, семейного и финансового благополучия. По крайней мере, именно так мне описали его «целебные» свойства. Видимо, юноша полагал, что всё это я обрету вместе с ним, ибо при дружеском объятии позволил себе самым откровенным образом повиснуть на мне, после чего мне пришлось не только «отклеивать» его, но и неодобрительно зыркнуть. Тогда я видел, как в его глазах плещется надежда на более тесное общение. Увы, надежде предстояло умереть.

Уже в клубе после вручения подарка с моей стороны, все дружно попытались промыть мне кости на предмет наличия каких-либо отношений, но уже тогда попробовавший отличного тамошнего коньяка, я не придал этому какого-то особого значения, ибо под действием алкоголя границы дистанции начали стираться, а я в свою очередь начал открещиваться фразой «свободен, как ветер». И зря – Мао снова воодушевился и пока Саша с Аркадием уже вовсю развлекались на танцполе, юноша решил, что эти минуты – его шанс. А потому и подвинулся ко мне вплотную… Близко. Слишком близко – его плечо почти соприкасается с моим, а на всё остальное и вовсе стараюсь не обращать внимания. И всё же не выдерживаю: заглядываю ему прямо в душу через его расширенные от алкоголя зрачки и молчу, пытаясь одним только взглядом заставить его отказаться от идеи сближения. Его улыбка, до сих пор освещавшая своей теплотой весь зал, медленно, но верно тускнеет, потихоньку сходя с лица, а в глазах теперь плещется лишь непонимание, страх и немой вопрос, который он решается озвучить лишь через несколько секунд. «Почему?» Глубоко вдыхаю, прикрывая глаза и собираясь с мыслями. И снимаю с себя всю оборону, отключая все до единого защитные механизмы, ибо нет больше смысла всё скрывать – пусть увидит истинную причину. Вновь устремляю свой взор на непозволительно близко сидящего юношу, а в мертвецки уставшем взгляде моём лишь одно: «Смотри. Смотри на меня. Нравлюсь таким? Пойми, кроме этого мне тебе дать нечего». Мао в ту же секунду хотел что-то возразить, но к нам уже подошла Саша, ну а я, вновь прикрыв глаза, постарался как можно скорее слиться с окружающей обстановкой. И снова оглушающая вокруг всех и вся музыка, снова перекрикивания друг друга, снова какие-то люди вокруг, снова алкоголь – именно во всём этом так хотелось раствориться, тем самым продлив ощущение жизни ещё хотя бы на несколько часов. Да, теперь почему-то именно такие развлечения и вылазки помогают мне чувствовать себя живым, посему, подойдя к барной стойке, заказав и опустошив залпом ещё одну порцию коньяка, я неспешно отправился на танцпол… Но так до него и не дошёл, потому как уже порядком раздражённая Саша цепко ухватила меня под локоть и развернула обратно, по пути буквально выкрикивая причину своего раздражения. А причина в том, что Мао после обмена взглядами со мной куда-то резво засобирался и ушёл, а на все вопросы и предложения отнекивался, обещая пойти в отель. Понятно. Ну что же, сам кашу заварил – сам её и расхлебаю. Разумеется, я мог бы наплевать на этого малознакомого человека, оставив его наедине со своей внутренней бурей и выставив себя невиновным, да только вот его уход – последствия моих действий, от которых привычки бегать не имею. Посему также резво взял пальто из гардеробной и полетел к выходу, таки догнав его на пешеходном переходе. Не говоря ни слова, сцапал за локоть и повёл на запланированную Сашей экскурсию по ночной Москве. Ну и вот куда ты собрался один со своим-то английским? Мао лишь посмотрел на меня, пытаясь сдержать обиду и сделать вид, что всё хорошо, но сопротивляться не стал.

Тогда говорил в основном я, потому как гость посчитал своим святым долгом всё заснять на телефон, чтобы, вернувшись на родину, не только рассказать, но и показать одногруппникам, что такое Москва. После двухчасовой прогулки Мао, наконец, ожил, успокоился и расшевелился, поэтому, уже сидя в одном из круглосуточных кафе, мне с горем пополам удалось довести до ума юноши причину такого своего поведения. Знаешь, Мао, ты очень хороший, светлый, добрый, чуткий и понимающий человек. Ну а я… А я не осмелюсь запятнать грязью своего мира твою чистую невинную душу. Не позволю тебе окунуться и потонуть в тёмных мутных водах своего внутреннего океана, ибо плавать в таком ты ещё не научился. Да и не нужно оно тебе. Мне ведь теперь тебе и дать-то нечего – у меня ведь теперь и души-то нет. Вместо неё теперь только непроглядная тьма бесконечных холодных вод океана и сметающий всё на своём пути ледяной северный ветер. Всё это может захватить тебя, замарать своими тёмными пятнами всё то, что тебе дорого, сковать льдом так, что нечем будет дышать, а после поглотить вместе с твоей душой. Но я не буду делать этого сам и не позволю подойти к этой воде тебе, ибо этой участи ты не заслужил. Иди своей дорогой, Мао, не связывай свои мысли и желания со мной, не проси принять то, без чего чуть позже ты сам не сможешь дышать. Никогда…

Проводив гостя до отеля и передав в заботливые руки Саши, с чувством выполненного долга отправился к Аркадию, в квартире которого меня ждала радостная новость: эскиз для будущей татуировки в виде дополнения к предыдущей, наконец, закончен. Я так посмотрел на него, повертел в руках и понял одну вещь: часть рисунка пройдёт прямо по позвоночнику, а значит, будет больно. Ну что же, пора запасаться «Лидокаином», потому как работы предстоит, минимум, дня на два по девять-десять часов на сутки, ибо рисунок сложный. В принципе, всё это можно провернуть и сейчас, однако, есть один нюанс: на работе сидеть с бинтом в пластыре на всю спину не комильфо как-то. Придётся ждать до отпуска… К тому же, кое-кому лень закупать новую краску, ибо «не сезон ещё» (какой ещё такой сезон?) и параллельно думать над техникой выполнения. Я вот, к примеру, хочу опробовать «какуси боро», а меня запугивают адской болью и двукратным увеличением срока заживления. Зато Аркадий до сих пор пытается втюхать мне пастельные светлые тона, которые на моей коже будут просто не видны – зря только краску переводили бы. В общем, всё снова сводится к тому, что до лета не управимся, ибо тут нужно, как минимум, прийти к устранению разногласий, что в связи с упрямством обеих сторон осуществить будет непросто. Так что надо думать дальше.

Ну а пока что вечером воскресенья меня провожали обратно в родное захолустье все трое, а при прощании Мао попросил не выкидывать подаренный им талисман, всё ещё надеясь на что-то… Не знаю, кем меня сделали последние события, но что-то подсказывает, что теперь всё уже не то и не так.

От 2 февраля 2016 года

Я порой очень устаю быть деликатным. Особенно тогда, когда люди, неправильно понявшие суть моих слов, начинают проявлять в ответ лёгкую скрытую неприязнь, не давая при этом даже шанса донести суть и уладить конфликт. Меня просто-напросто не хотят слушать, отворачиваясь и испаряясь в закате. Но зачем так? В такие моменты хочется просто взять и спросить напрямую: «Друг, очнись! Что же ты делаешь? Ты ведь сам рушишь то, что по своим же словам, хочешь воссоздать. Так почему же? Я вновь что-то сделал не так? Чем заслужил такую реакцию? В чём тут моя вина? Где я на этот раз промахнулся? Чего не увидел? Что не учёл? У меня ведь собачье сердце, понимаешь? Сильное, преданное, верное. Но больное… Прошу, не играй так с ним – скажи прямо. Не утаивай от меня истинную суть вещей». От задействования такой прямоты останавливает только одно: ответа всё равно не будет. И я молчу, снова и снова пытаясь вырвать с корнем механизм для включения режима «Хатико». Или хотя бы просто его остановить. Меня называют другом/приятелем/товарищем, но тем не менее, при любом удобном случае готовы выгнать из своего круга общения, выставить за порог, а после через какое-то время появиться и открыть дверь, как будто ничего и не было. Да, для таких людей, быть может, и не было ничего существенного. Но блин, я не собака! У меня лишь сердце собачье, но вместе с тем я – человек. Для меня в абсолютно любых отношениях, будь то дружеские или приятельские, важно, прежде всего, понимание друг друга. И если его нет, как и шансов, на смену непониманию в голову закрадывается чёрная липкая мысль об одной простой вещи, вызывающей очередной приступ жжения в области солнечного сплетения, о том, что все предыдущие слова, наверное, так и останутся просто словами. Буквами, собранными воедино по чьей-то прихоти ради очередной игры. Жаль лишь, что разум пока отказывается верить в ее наличие – он ещё не в состоянии принять такой возможный исход. Потому что тогда девятая жизнь закончится, так толком и не начавшись.

Люди, цените тех, кто рядом с вами, ибо у них в груди может точно также биться преданное, верное и терпеливое больное собачье сердце…

P.S. похоже, метод знакомого психолога начинает давать свои плоды, потому как мне действительно с каждым разом становится всё легче и легче. Да, я строчу в пустоту, но я строчу. Выговариваюсь, изливаю все те невысказанные когда-то фразы, которые до сих пор держал в себе, тем самым начиная потихоньку ощущать себя крепостью, освобождающейся от двадцатилетней осады. Возможно, скоро и над ней взойдёт солнце.

От 2 февраля 2016 года

Дело в том, что в моём виртуальном окружении набралось несколько людей (аж целых двое), которые в своё время посчитали нужным оповестить меня о том, что я не понимаю иронии. Нюанс заключается в том, что общаюсь я с такими людьми исключительно посредством текстовых сообщений без каких-либо примесей смайлов и тому подобных вещей. Я сейчас попробую достучаться до их умов этой небольшой записью, а заодно и разобрать ситуацию для всех когда-либо сталкивающихся с подобными замечаниями в свой адрес с точки зрения психологии и физиологии. То есть никакой отсебятины в выводах при дальнейшем разборе полётов не будет.

Ирония… Суть в том, что такая коммуникация имеет два слоя: верхний и нижний. Верхний (поверхностный) слой состоит из самого обычного набора простых слов, не окрашенных какими-либо оттенками интонации и тональности. То есть подобные слова можно расценить как угодно, найдя множество смыслов. А вот нижний (глубинный) слой как раз и является в данной коммуникации ключевым, потому как именно он отвечает за окрашивание набора слов из первого слоя в оттенки, тем самым закладывая в них определённый смысл. То есть второй слой – это как раз и есть та самая интонация голоса, звук, выражающий реальное положение вещей наряду с заложенным в этот звук смыслом. И хотя при том же живом разговоре к интонации не придерёшься, человек всё равно улавливает звуки, после чего и появляется мысль о том, что где-то что-то идёт не так. Интонация в данном случае играет решающую роль, являясь сигналом к появлению мысли.

А вот теперь вопрос: как именно можно уловить эту иронию, если ключевой слой (второй, глубинный) в обыкновенном текстовом сообщении без смайлов и чего-то подобного начисто отсутствует? От чего здесь отталкиваться? То есть откуда взять этот сигнал, если никаких звуков при этом чисто физически уловить невозможно? При таких обстоятельствах наличие иронии очевидно лишь для того, кто хочет её употребить, но на деле ничем не окрашивает свои слова (поверхностный слой).

В жизни существует несколько способов ответа на иронию.

Первый из них – вести себя так, будто этот звуковой сигнал в виде интонации зафиксирован попросту не был. То есть слова не были окрашены какими-либо оттенками. В моём случае при общении только посредством текста чаще всего так и происходит, потому как какую-либо тональность при таких обстоятельствах я чисто физически уловить не могу, если при этом нет должного уровня ментальной связи, или же он ослабел. Тем самым я стараюсь не подкреплять двусмысленность, пусть даже потом мне и выскажут что-то в духе «ты не видишь моей иронии». Иронию нужно, в первую очередь, услышать, чтобы зафиксировать и выдать ожидаемую на неё реакцию. Но в основном, подобные замечания делают мне люди, которых я:

а) недостаточно хорошо знаю. Причём зачастую они сами не горят желанием выяснить причину такого моего поведения. То есть они сами не готовы/не желают/не считают нужным идти на подобный контакт. Но простите, в таком случае все ваши замечания обнуляются, потому как понимание другого человека – это иногда труд. И своими подобными действиями вы ставите собеседника в довольно непростое положение, при котором рассчитываете на понимание каждого вашего слова так, как задумали, но при этом не готовы помочь ему понять самих же себя.

б) с которыми я ни разу в реальности не общался. Допустим, для того, чтобы впредь суметь отличить иронию от всего остального, нужно запомнить интонацию и примерные ситуации для её употребления со стороны конкретного человека. А для того, чтобы всё это запомнить, нужно, прежде всего, это услышать. То есть, в принципе, для меня на данный момент не представляется возможным отличить иронию от всего остального при общении с человеком только посредством переписки без дополнительных вспомогательных символов, если я не услышал и не запомнил всё необходимое для отличия хотя бы один раз.

Второй способ. Если же ментальная связь с человеком работает в штатном режиме, никто не заморозился ото всех и вся до весны, иронию по обыкновению вполне возможно уловить даже в таких условиях. И тут уже есть возможность отреагировать на второй слой (глубинный). Но делать это нужно продуманно и только тогда, когда есть полная готовность. То есть аккуратно. При наличии второго слоя человек пытается что-то сказать, но не решается сделать это прямо или желает таким способом как-то поддеть. Есть люди, которые не уверены в себе настолько, что никогда не признаются в своих истинных намерениях и желаниях. И если у человека, на которого была направлена ирония, нет цели как-то изменить ситуацию или же разобраться в ней, на проявления второго слоя реагировать не стоит. Но если есть желание укрепить доверие, наладить понимание и сделать что-то, что переломит эту двусмысленность (на простом языке – неискренность), нужно просто сообщить иронизирующему о том, что вы видите, как что-то где-то идёт не так, после чего попытаться узнать о причинах появления этой двусмысленности в свой адрес. Разумеется, тут возможен риск возникновения конфликта, но, если его хорошо продумать, это будет полезный конфликт, ибо при таком столкновении с людей рано или поздно снимается эта двусмысленность, побуждая тем самым к большей открытости и решая какие-либо недоразумения. Но в такой ситуации присутствуют свои подводные камни: есть люди, которые при подобной попытке налаживания контакта посредством полезного конфликта просто-напросто испаряются из вашего поля зрения, оставляя вас тем самым наедине с нерешённой проблемой, потому как, опять же, не желают/не считают нужным/не видят необходимости и надобности. Что делать с такими людьми и как к ним дальше относиться, решать только вам, ибо тут всё сугубо индивидуально.

Думаю, в общих чертах проблему обрисовал. Надеюсь, те, кому нужно, услышали и приняли к сведению. Также со своей стороны надеюсь на урегулирование данной ситуации мирными путями и с благодарностью приму любую помощь со стороны этих двоих, если таковая поступит.

От 3 февраля 2016 года

Снилось то, чего себе в реальной жизни никак представить не могу. Всё происходящее во сне вновь было настолько натуралистично и реалистично по ощущениям, что после пробуждения ещё несколько минут лежал в постели, проверяя сон на предмет сходства с реальностью.

Во сне просыпаюсь не на своей кровати, но с чётким осознанием того, что я у себя дома, в собственной квартире. Потягиваюсь, попутно разминая затёкшую шею, открываю глаза и… И ничего не вижу, будто и вовсе веки не раскрывал. С зарождающимися в мыслях подозрениями пробую поморгать, но зрение так и не приходит – вокруг лишь светлая пелена, окутывающая всё, куда бы ни силился перевести взгляд. Лихорадочно пытаюсь сообразить, в какой из комнат нахожусь, ощупывая место недавнего отдыха, и после нескольких минут осознания действительности понимаю, что проснулся на диване. Так, значит, это гостиная. Ну-ка стоп! А почему это я сплю в гостиной на диване, когда за стенкой у меня спальня с собственной кроватью? Ладно, потом разберусь – сейчас нужно срочно что-то делать… Кое-как выпутавшись из тяжёлого необъятного одеяла и в панике чуть не споткнувшись о собственные стопы, добираюсь до ванной. Также наощупь нахожу раковину с краном, включаю его и несколько раз омываю лицо ледяной водой, тщательно промывая глаза. После вновь пытаюсь проморгаться. Ничего. Ничего не изменилось! Я по-прежнему ничего не могу увидеть, кроме этой пелены, заволакивающей всё вокруг и меняющейся от светлого тона к тёмному в зависимости от освещения.

Медленно опустившись по стенке и присев на кафельный пол, с откровенным ужасом в сердце начинаю думать о том, как же так могло произойти. Никак не могу вспомнить хотя бы одну причину, по которой меня вообще могло настигнуть нечто подобное. Не могу вспомнить и событий предыдущей недели или хотя бы дня, словно кто-то стёр мою память, оставив лишь несколько самых нужных для выживания знаний о том, как меня зовут, и где я нахожусь. И пока я, совсем отчаявшийся, сидел на полу и силился вспомнить ещё хоть что-то, упустил одну деталь: в квартире, кроме меня, был кто-то ещё. Сначала послышались лишь тихие размеренные шаги по направлению к ванной, будто их хозяин знал, куда идти и что делать. После был голос. Не мягкий, не жёсткий, отдающий хрипотцой и усталостью, слегка нервный и надрывный по интонации. Этот голос показался мне знакомым, будто пришедшим из какого-то далёкого прошлого, вспомнить которое так и не удалось. Не удалось вспомнить и его обладателя, хоть и проскользнула мысль о том, что я точно когда-то знал этого человека. «Уже проснулся? Вставай…» – и тут же тёплые ладони обхватывают предплечья, помогая тем самым подняться с пола, успокаивая своей мягкостью. Мы почему-то не завтракаем, а сразу после переодевания молча отправляемся на прогулку по городу.

На улице холодно и, наверное, пасмурно, ибо никакого солнечного тепла на себе я не ощущаю. Ледяной ветер упрямо пробивается под верхнюю одежду, но я всё также медленно и упрямо иду вперёд, бродя по почти безлюдным улицам города, вспоминая направление каждой из них. Вот так бессмысленно убивая время, в очередной раз пытаюсь хоть что-то вспомнить и вместе с тем каждую минуту ощущаю присутствие рядом того человека: он незримой тенью следует за мной, постоянно находясь на расстоянии полуметра. Мой слух обостряется в разы, и тогда начинаю различать звуки каждого его шага по хрустящему снегу, каждое телодвижение и почти каждый вздох. Возможно, прислушиваясь, я тем самым пытался разгадать тайну его личности, вспомнить хоть что-то. Хотя бы его имя. А, быть может, мне просто было важно знать, что я бреду по этим улицам не один, и, если что-то случится, помощь поступит незамедлительно. Но вспомнить так ничего и не смог, а постоянные переговоры этого человека с кем-то по телефону порядком раздражали. Посему, возвратившись домой ближе к полуночи с только усилившимся отчаянием, я почти безучастно принял его помощь в приготовлении кофе, а после, попросив оставить меня, выключил весь свет на кухне и тихонько добрёл обратно до стола. Нащупав на столе пепельницу и чашку с кофе, начал курить, позволяя своим домыслам, наконец, захватить уставший мозг в плен. Ухватив одну мысль за хвост, понял, что мне жизненно важно знать причины такого внезапного появления этого недуга и вместе с тем как-то узнать, почему память покинула меня, оставив после себя лишь крупицы информации обо мне самом и месте моего постоянного обитания. К тому же я откуда-то точно знал, что находящийся в квартире человек-помощник почему-то сейчас спит на моей кровати, а значит, мне вновь нужно будет спать на диване, и я вновь проснусь с затёкшей шеей. Ну всё, хватит! Мне нужно с ним поговорить.

Резко поднимаюсь с места и решительно направляюсь в спальную, но тут же задеваю плечом о бок дверного проёма и, не удержавшись на ногах, падаю. Из спальной голосом того человека тут же раздаётся вопрос, я ли это. Нет, блин, Шайтан! От такой досады к горлу незамедлительно подкатывает ком, а нервы, и без того с самого утра напряжённые до предела, начинают сдавать. Видимо, это была последняя капля… Кое-как добравшись до комнаты, начинаю выпытывать у развалившегося на кровати тела всё о причинах возникновения своих недугов, на что мне как-то уж совсем лениво и безразлично отвечают, что всё это уже не имеет значения.

– Иди спать, Вальдемар, – столь же ленивым и пофигистичным тоном отвечает он мне и, видимо, поворачивается на другой бок.

– Скажи мне! Почему не имеет значения?

– Что тебе сказать?! Завтра ты всё равно всё забудешь.

– Почему это забуду? Ответь!

– Да сколько можно, в конце концов! – человек тут же в порыве злости вновь поворачивается ко мне. – Ты хоть понимаешь, что сейчас два часа ночи?!

– Понимаю, но…

– Ты этого не говорил.

И только я прикрыл веки, как меня тут же внезапно выбросило в реальность, где я их резко открыл. Открыл и понял, что снова дико больно дышать. Глянул на часы – половина пятого утра. Обезболивающие в квартире закончились ещё позавчера, круглосуточных аптек поблизости нет. Так и пришлось будить соседку. Бедная женщина: оценив мой внешний вид, порывалась незамедлительно вызвать «скорую» – благо, после нескольких минут уговоров мне таки удалось выбить эту идею из её головы. Теперь вот сижу и думаю над тем, что бы это могло значить и кто тот человек.

P.S. Я сегодня вновь кому-то приснился. Что за напасть такая…

От 9 февраля 2016 года

Мой город – город воспоминаний. Город призраков прошлого: пережитков, невоплощённых в жизнь идей, печальных ситуаций, потерь, неудач, горечи и всего того, что предпочёл бы забыть. Не отпустить, а именно забыть. Но моя память в последнее время слишком услужлива… Идя по какой-нибудь улице или проходя мимо знакомого здания, всякий раз меня одолевают воспоминания, которые всё также пытаюсь отогнать от себя, отодвинув на задний план. Поэтому вновь и вновь приходится искать эликсир забвения, каждый день переключаясь на что-то или кого-то в попытках оттенить того себя от себя нынешнего. Но даже так я почему-то до сих пор живу в этом городе, хотя именно сейчас появилась прекрасная возможность вернуться в Москву теперь уже навсегда, бросив работу, продав обе квартиры, поселившись в собственной столичной жилплощади и умотав на недельку-другую на ту же Кубу, а после начать новый виток жизни уже в Москве, в компании родственника. Всё-таки пора это заканчивать.

От 10 февраля 2016 года

В городе потихоньку наступает весна. Небосвод расчищается от тяжёлых облаков, уступая место ослепительному тёплому солнцу, согревающего своими лучами замороженного меня, отчего начинаю слой за слоем оттаивать. Дошло до того, что сегодня отказался от утренней пробежки и целый час сидел на крыше своего дома, смакуя момент этой теплоты, вдыхая этот холодный, но уже своим букетом запахов оповещающий о приходе более тёплого времени года воздух. Встречал рассвет, наслаждаясь каждым звуком, доносившемся до моих ушей… На самом деле это прекрасно – ловить такие моменты, ибо только они теперь способны зарядить меня лёгкой позитивной энергетикой прямо с утра и согревать до самого позднего вечера. Поэтому сейчас точно могу сказать, что эту зиму я таки пережил, хоть в этот раз подобное далось с трудом. Но всё же.

Продолжая вдыхать этот весенний воздух и заряжаться теплотой с лёгкостью, думаю о том, какие же люди удивительные существа. К примеру, я могу принять каждую черту каждого человека как данность, ибо в моей светлой голове до сих пор нет каких-то поведенческих шаблонов для восприятия каждого отдельно взятого индивидуума, составляющихся, допустим, за первые полгода-год общения. Но вот, что я заметил: при таких сроках у большинства собеседников складывается определённое представление-каркас моего собственного характера и поведения в каких-то ситуациях. И каркас этот настолько укрепляется в их сознании, что спустя какое-то время они попросту начинают высчитывать мою реакцию на какие-то определённые ситуации, полагаясь как раз на него. Ну а после, когда их мыслительные выводы не совпадают с действительностью, некоторые из этих людей начинают нервничать, вопрошая у меня о том, как это я так вообще могу. Чуть погодя всё те же лица начинают говорить о том, что я изменился, дошёл до какой-то определённой жизни, докатился, и ещё много чего умилительного. Умиляет эта ситуация потому, что все эти и подобные им фразы свидетельствуют о наличии какого-то определённого сложившегося образа и мнения обо мне, хотя при этом человек со мной общался не так уж долго и тесно. Отчего порой сижу и думаю, откуда там вообще взяться подобным каркасам, если материала для их создания почти нет. Умиляет ещё и то, что некоторые после подобных «открытий» начинают искать те моменты, в которых они могли ошибиться, допустить просчёт и что-то где-то не учесть…

В действительности, никакой ошибки в понимании и оценке качеств моего характера здесь нет, а вот просчёт налицо. Меня ведь, в принципе, не представляется возможным узнать и понять от макушки до пяток за каких-то полгода-год нечастого контакта, а порой я и вовсе демонстрирую лишь то, что человек может во мне принять, тем самым облегчая с собой общение. Вот тогда-то люди неслабо удивляются подобным «сюрпризам» моего характера. Но я ведь не просто так говорю о том, что он у меня достаточно сложный и тяжёлый. Каждый из этих «сюрпризов» – это всего лишь каждая из моих граней. Что бы ни происходило, я довольно редко меняю свой характер, в большинстве случаев оставаясь прежним – лишь постепенно раскрываю себя перед человеком. Слой за слоем, грань за гранью. Кому-то такой подход не нравится, кто-то после подобных «открытий» вообще сводит со мной общение к минимуму. Но не они ли хотели этой искренности? Не они ли жаждали лицезреть меня открытым? Людей иногда так просто поймать на их же словах. Я уже порядком подустал повторять о том, что иногда на доскональное изучение характера кого-то конкретного может уйти пара-тройка десятилетий, и это при том, что общение с «объектом изучения» происходит постоянно. А если же от случая к случаю… В общем, люди действительно удивительные существа.