Текст книги "A6V9"

Уже после того, как часть содержимого из красиво оформленной стеклотары перекочевала в чашки с недопитым кофе (понедельник – день тяжёлый, как ни крути), из Кэпа удалось начать капля за каплей выуживать ответ на мучивший меня всё это время вопрос о прошлом нашего нового сотрудника, как вдруг в дверь моего кабинета вновь забыли постучаться. Срань Господня! Будто чует, что о нём вспоминают! Абсолютно безо всякой доли неуверенности в своих действиях (видимо, таки придётся поставить капкан) открывает настежь дверь и буквально влетает в помещение с толикой удивления на лице наш травматолог Виктор. Ну, оно и понятно – не каждый день у меня на журнальном столике помимо чашек с кофе увидишь ещё и бутылку недешёвого коньяка. Я, не будучи идиотом, тут же поднялся с места, схватил бутылку и, наглухо закрыв горлышко, метнулся с ней к полке, дабы уберечь это чудодейственное успокоительное от ворвавшегося в кабинет подозрительного типа. Но даже это не остановило Виктора от того, чтобы напроситься на чашку горячего крепкого кофе – он, видите ли, только что по морозу до работы добирался. Ага, как же, по морозу – машинка-то на парковке стоит… В общем, так толком ничего не узнав, проводил начальство до дверей, оставив их открытыми на всякий случай, а сам не успел отдать распоряжение секретарше о приготовлении ещё одной порции кофе, как неожиданно услышал произнесённые вкрадчивым тихим баритоном собственные инициалы, на рефлекторном уровне тут же развернувшись и попятившись назад, тем самым через два-три шага упершись спиной в стену. Виктор не стал терять ни секунды, любуясь моей удивлённой физиономией, и тут же начал разговор, которого в настолько ближайшем будущем я ну вот никак не ожидал: для разминки был задан вопрос о том, от чего же я, далеко не глупый парень, лезу туда, куда лезть не надо. Судорожно соображая о том, что делать дальше (плана-то на такой случай нет!), через несколько секунд, собрав всю наглость и посмотрев ему в глаза, осведомил Виктора о том, что как раз хотел спросить у него то же самое, подкрепив свой вопрос аргументами в виде жалоб секретарши о беспричинных и необязательных к ответу о моей биографии вопросов нового работника ещё со вторника последней недели прошлого года. М-да, коньяк-то в голову ударил… Еще пару секунд спустя я, вконец осмелев, не стал больше церемониться с этим налётчиком и задал прямо вопрос о причине переезда в нашу глушь, но в ответ лишь получил несколько фраз о том, что подобная информация меня не касается. Однако, какие мы скрытные! Прям как Штирлиц в свои лучшие годы! Значит, как в чужую биографию нос совать – так это пожалуйста, а как про себя рассказать хоть что-то, кроме ФИО и специальности – так это личное?! А вот хрен тебе, чувак.

Пока Виктор сверлил в моём лбу дырку одной силой мысли, предлагая какой-то там мир и дружбу по-хорошему, мне хотелось одновременно провалиться на цокольный этаж и вышвырнуть за дверь этого недоделанного Мориарти. И только чуть позже, согласившись с разумом о том, что не надобно бы накалять сейчас обстановку до предела по той простой причине, что пока плана, как такового, в наличии не имеется, руку этому травматологу пожал, сдерживаясь от того, чтобы взять его за ухо и тут же выпроводить – подобные воспитательные меры пока ни к чему. Весь оставшийся день в перерывах между клиентами просидел в задумчивости. Если бы он просто хотел выпендриться – поступил бы красивее и уж тем более не стал бы устраивать тихой моральной казни. А тут он прямо-таки влетел в мой кабинет – значит, новость о моих поползновениях в биографию и бумажки не прошла мимо его ушей. Надо бы выяснить, от кого именно он узнал о моих поползновениях. Если только от гостей – значит, всё в порядке, и можно продолжать существовать рядом с ним и дальше. А если нет, то, возможно, придётся принять меры…

От 12 января 2016 года

Некоторые индивидуумы до сих пор считают, что люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией либо неправильные, либо психически (!) больны. То есть для них подобная ориентация – это, прежде всего, психическое заболевание, с которым всенепременно нужно бороться посредством помещения человека на лечение в психиатрическую клинику. К примеру, одно из мнений: «Давайте шизофреников демонстрировать вовсю. Это не норма. Люди с психическими отклонениями должны быть безопасны для общества. Раскрытие может привести к навязыванию такой нездоровой позиции молодым и неокрепшим умам. Так быть не должно». Это притом, что «лечение», как и сам «диагноз», отменили ещё в прошлом столетии. Человек (если оный действительно учится в медицинском) явно пропустил несколько лекций по данному вопросу. А, возможно, и не пропустил – просто открещивается от реальности, как может. Но, тем не менее, это не просто финиш и занавес – это чистой воды позор для него как для специалиста в области медицины. Люди, в каком веке вы живёте? Может, хватит уже жить моралью своих праотцов?

Мне иногда очень стыдно за тех, кто кичится медицинским или гуманитарным в сфере психологии образованием и при этом не знает элементарных вещей. «Потерянное поколение» – теперь я ещё больше понимаю, почему некоторые так говорят.

От 13 января 2016 года

Вновь происходит что-то невразумительное. В конце декабря обратился в агентство недвижимости с целью продать квартиру матери – всё равно моя бывшая соседка таки отправилась на пмж к родственникам, сам там жить не собирался, а незнакомых лиц пускать – не комильфо как-то. Ещё в выходные перетаскав оттуда на свою жилплощадь всё самое ценное, во вторник связался с агентством, дабы узнать, в каком направлении движутся дела, а меня уведомили о том, что есть человек, заинтересовавшийся приобретением предложенной недвижимости. Ну и я, соответственно, окрылённый такой хорошей новостью, согласовал встречу с представителем агентства и этим человеком на вторую половину сегодняшнего обеденного перерыва. Чуть позже, как путный Вася, уже в половине первого дня сидел в кафе неподалёку от места работы, обжигая горло горячим кофе.

Без двадцати минут дверь кафе открывается, внутрь заходит представитель агентства и… И мерзопакостный Виктор. Да срань Господня! Нет, это уже выходит за все рамки. Я готов был выплеснуть на него весь кипяток из чашки, чтобы хоть как-то стереть с его физиономии до невозможности довольное выражение – этот тип явно всё спланировал. Благо, вовремя вспомнил, что данное действие может показаться не совсем вежливым по отношению к только что вошедшим. В общем, дрогнул только представитель, за версту ощутивший мою откровенно враждебную энергетику и поспешивший занять место за столиком как можно дальше от объекта опасений – даже стул ближе ко входу рефлекторно придвинул. Зато дружок наш не растерялся и, усевшись поближе, начал бодро что-то вещать про выгоду сделки. Слушать его, откровенно говоря, не хотелось, поэтому неожиданно для самого себя зачем-то заказал мороженое и начал потихоньку успокаиваться. Делать этого не стоило, ибо когда он назвал цену, у меня это мороженое чуть поперёк горла не встало… Зато появилась одна из версий о причинах происходящего: состыковав в полтора раза увеличенную цифру с его недавними словами, мне подумалось, что наш травматолог хочет купить не квартиру, а те самые мирные отношения, которые предлагал ещё во вторник.

После пришествия хоть какой-то мысли я и вовсе перестал беспокоиться о чём-то, пообещав обоим подумать над предложением, а уже вернувшись в кабинет и буквально развалившись в кресле, смирился с тем, что план действий этого типа был изначально качественнее и эффективнее моего собственного. На повестке дня оставался главный вопрос: кто его проинформировал? Сам я травматологу ничего о планах не говорил, а следить за мной настолько ему и в голову не придёт. Надеюсь. Значит, остаётся только один вариант: тот, с кем я мог делиться подобной информацией – то есть Кэп и секретарша. Кэп не будет рассказывать подобное без моего согласия – он для этого слишком правильный. Секретарша… Таки выпотрошил информацию, да? А сама ведь бегала и жаловалась, уверяя в том, что на личные вопросы даже головой в ответ не кивала. Вот же ж. Так, ладно, надо будет её выловить и выспросить о том, что она там ещё ляпнуть могла. Лишить бы её зарплаты, но, к сожалению, полномочий при таких причинах не имею.

Ещё и это предложение. Что-то у меня уже совсем ничего в голове не укладывается. Плата за мир? Смешно. Да и какой адекватный человек будет платить тому, кого он, в принципе, не боится, и который ему, по большому счёту, ещё долгое время ничего бы не сделал? Да и вторая квартира в городе Виктору явно ни к чему, на мой взгляд. Показательное выступление для пущей убедительности в его ко мне отношении? Не думаю, ибо не до такой же степени он идиот, чтобы вот так безбожно понтоваться, да и видел я уже размеры и применение его финансов. Может, в той квартире он надеется найти что-нибудь? Господи, да чего там искать-то? Глупость какая. Может, он – маньяк, и таким вот изощрённым методом пытается довести жертву до состояния психоза? Ну нет… Возможно, он лишь пытается таким вот мудрёным способом тихонько покапать мне на нервы? Но опять же, зачем, если у нас «мир»? Или это что-то вроде «слово дал – слово назад забрал»? Разумеется, в мир этот я изначально не верил, но и не ожидал, что хотя бы ради создания видимости этот недоделанный Мориарти не потерпит недельку-другую.

Хорошо, мне вот интересно, что он будет делать, если я соглашусь? Попятится назад или пойдёт до конца? В любом случае просто так он жилплощадь эту не скоммуниздит, ибо время для переоформления документов на московского родственника ещё есть, а там буду тянуть столько, сколько нужно. Ведь я же имею право на то, чтобы подождать ещё, как минимум, два предложения? К тому же иногда вспоминаю его слова: «Я тебе предлагаю мирные отношения по-хорошему». То есть, получается, если я откажусь от продажи именно ему – скорее всего, начнётся что-то ещё более неприятное, нежели чем то, что происходит сейчас, и тут уже никакой подвал не поможет. Вообще, подкопленные финансы сейчас позволяют взять отпуск и метнуться куда-нибудь на Кубу, а там, глядишь, и травматолога маразм отпустит. Так что думаю…

От 14 января 2016 года

Мне тут знакомый психолог вчерашним глубоким вечером выдал задание на дом в электронном виде. Суть в том, чтобы в течении месяца записывать весь свой поток мыслей. Абсолютно весь. Похоже, это какой-то его авторский метод. Ну да ладно, попробовать стоит – всё равно уже ничего не теряю. Взял отгул, чтобы уладить все дела с квартирой, поэтому время есть. Сейчас будет что-то наподобие введения. Оно не очень краткое, но какое есть.

Я часто оказываюсь пуст изнутри, и всегда было нечто такое, что меня буквально добивало. Допустим, среднестатистический человек в месяц может решить десять немаловажных проблем. У меня всегда была одиннадцатая, при которой приходилось просто терпеть, двенадцатая, при которой стискивал зубы, тринадцатая, при которой сам себя успокаивал, и четырнадцатая, которая и была пиковой точкой. Дальше – пустота… Я редко испытывал сильные эмоции. В основном тогда, когда происходило что-то поистине масштабное – и то не всегда. Ещё мой эмоциональный спектр расширялся от уровня зубочистки, когда ничего не мог сделать. Хотел, делал, но всё равно в итоге не смог. Через недлительный промежуток времени успокаивался, запрятывая ощущения обратно, и снова чувствовал себя пустым. Чем бы и как бы ни пытался себя наполнить, время шло, а пустота будто не заполнялась, поглощая всю ту «пищу» в виде ощущений и эмоций, которую оставлял там. Как чёрная дыра, затягивающая всё живое. Мне иногда кажется, что однажды она поглотит всего меня, и тогда вместо моего внутреннего «Я» останется лишь телесная оболочка с иллюзорным внутренним миром…

У меня мало друзей. Нет, не тех, с кем общаюсь посредством интернета, а именно тех, с кем могу встретиться, кто уже не раз был проверен дружбой, кто продолжает меня терпеть, находя в этом какую-то свою прелесть. Видимо, они мазохисты. Их так мало от того, что, возможно, большинство людей, со мной контактирующих, просто не получают того количества эмоций и ощущений, которые отдают сами. Большую часть этих ощущений поглощает эта чёрная дыра. Многие говорили: «Раскройся. Не скрывай свои истинные чувства и эмоции. В этом нет ничего постыдного. Покажи людям, какой ты на самом деле!». Но что мне показывать, если почти ничего нет? Какие эмоции мне демонстрировать, если, по большому счёту, это лишь жалкие крупицы? Откуда мне их брать? Я стараюсь. Нет, правда, стараюсь: смотрю фильмы, читаю книги, стараюсь контактировать как можно больше, больше узнавать, проявлять любопытство. Но иногда кажется, чем больше стараюсь, тем больше становится чёрная дыра. Наверное, закон подлости в какое-то назидание, что ли. Не знаю. Говорят, что даже мой дневник – безэмоциональный бортовой самописец. В принципе, так оно и есть – чего уж тут…

Я не доверяю людям. По крайней мере, не с первого знакомства и второго/третьего контакта. Некоторым не доверяю вообще никогда, хоть и общаюсь. Парадокс. Не потому, что где-то когда-то чего-то там произошло, а потому что большинство просто врали. Кто-то врал по мелочи, кто-то – по-крупному, кто-то подставлял, кто-то пытался нажиться за чужой счёт. Много чего было. Я тогда отпускал людей, выдирая из памяти клочочки совместных воспоминаний, и это было жутко больно – особенно, когда отпускать на самом деле не хотелось, но и контактировать смысла уже не было. Поэтому долго не мог смириться с тем, что они сделали. Иногда возникало чувство, будто у меня на лбу написано красным: «Наеби ближнего своего». Такое отношение порой выводило из себя, хоть всегда держал подобные мысли при себе, предпочитая оставлять такого человека наедине с собой. Видимо, так создалась чёрная дыра. Нет, людей я люблю, но доверять им… Не знаю. Делать это на полном серьёзе как-то не получается. Наверное, привык к тому, что кто-то где-то когда-то что-то сделает, поэтому уже не удивляюсь, если о чём-то таком узнаю. Для меня это уже нормально. Возможно, я так и остался тем самым семнадцатилетним парнем, шастающим с вечера до утра по улицам со знакомыми в поисках «поесть» и «поспать». В те годы в уме выработался мощнейший инстинкт самосохранения в духе «никому не доверяй, всегда держи ножичек наготове». Помню, как меня несколько раз пытались ограбить, и из пяти раз три – те, кого я знал и с кем даже время от времени контактировал. Они знали, что с меня нечего взять, но всё равно это делали. Зачем? Ведь я и без того продал даже свой первый телефон перед тем, как начать проводить вечера и ночи на улицах неприветливого города, о чём они тоже знали. Всё же внутри я так и остался парнем с улицы – просто расширил свой кругозор, пополнил словарный запас с багажом знаний, нашёл работу и достиг нескольких важных целей. По крайней мере, до сих пор не научился жить по законам цивилизованного высокодуховного благородного общества.

Я не могу простить себя за некоторые вещи. Особенно за те, которые мог бы изменить в лучшую сторону, но не смог этого сделать. И дело тут не в том, что я ассоциирую себя с Богом – таковым себя вообще никогда не считал, потому что всё время себя критикую, спускаю на грешную землю. Даже тогда, когда мне говорят комплименты, льстят или же называют каким-то приятным прозвищем. В этом плане всегда держал своё эго в узде и продолжу, насколько сил хватит. Просто… Чёрт. Просто злюсь на себя в те моменты, когда уже ничего не могу сделать. Но, похоже, я сам у себя их всех отбираю.

Никогда ничего не делаю без смысла, хоть и ищу его в каждом своём телодвижении. Некоторые попрекают за бездействие. К примеру, когда спорит знакомый человек с кем-то из незнакомцев и во время спора просит сказать меня что-то в его защиту, а я сижу и думаю: «Зачем?» Не потому, что сволочь, а потому, что так он не только ничему не научится, но и в будущем, привыкший к защите со стороны, будет точно также просить помощи, будто прячась за мамкину юбку. А мне бы хотелось, чтобы он научился быть более самостоятельным и самодостаточным, не реагируя на какие-либо колкие замечания, не устраивая спор из-за ничего и тем самым не давая себя хоть как-то поддеть, со временем становясь почти неприкасаемым. Как-то раз после подобной ситуации пытался объяснить эту мысль обидевшемуся на меня за такое сволочное поведение знакомому. Меня тогда покрыли отборным трёхэтажным и удалились с горизонта навсегда…

Я не бегаю за людьми за редким исключением. Не потому, что мне от них что-то нужно, а просто потому, что это они. Ну как, бегаю: расщедриваюсь на окружение достойного их внимания, заботу, теплоту и понимание. На взаимодействие, причём довольно долгое. Да, иногда приходится делать над собой усилия, чтобы родить какие-то эмоции в ответ, но в итоге довольными остаются все, включая и меня. Остальные же обижаются, злятся, негодуют, требуют и в итоге забывают обо мне. Нет, мне не жаль, мне непонятно: на что тогда рассчитывали? На то, что стоит им только появиться – и я побегу за ними вдогонку? Нет, не побегу – за свою жизнь и так набегался. Не требую к себе какого-то огромного внимания лишь потому, что сам не могу его дать в запрашиваемом количестве. Большинству людей даже для малейшего контактирования требуется хоть какая-то эмоциональная связь с собеседником. Я же этой связи с самого начала дать попросту не могу, хоть позже и пытаюсь её развить с кем-то конкретным. Только кто-то не готов ждать, и тут прекрасно всё понимаю, никого не стараясь удержать… Пожалуй, пока хватит.

От 15 января 2016 года

Здравствуй. Меня совсем недавно друг один спрашивал, отчего же всё никак не решусь рассказать тебе о любви своей. И я бы ответил ему прямо, да только вот не знает он всего того, что знаю я. Что от одной мысли о том, чтобы пойти и разрушить и без того наше с тобой хрупкое общение собственными руками, меня в дрожь бросает. Ибо знаю, что по большому счёту не имею для тебя особого значения, а ежели узнаешь ты о том, как всё на самом деле обстоит, разгневаешься и не пожелаешь больше ни видеть меня на своём горизонте, ни слышать ничего обо мне. Стыжусь своих чувств к тебе, ибо негоже любить так тех, кто на тебя, кроме как на друга, никогда посмотреть не пожелает. Негоже дружбу ломать из-за эгоизма своего. От того и продолжаю лишь мысленно позволять себе обращаться к тебе вот так, иногда строки полуночного бреда своего по тебе на бумагу перекладывая…

Всё также плохо сплю по ночам, хоть и вру тебе же о том, что всё в порядке. Места себе не нахожу, терзаясь догадками о том, где ты сейчас и с кем. Быть может, проводишь ночь с очередным малознакомым человеком, топясь в агонии собственных ощущений, но не чувств. А, быть может, с тем, о ком думать сам себе запрещаю, чтобы от мыслей таких и от ревности, после них просыпающейся, совсем рассудка не лишиться. А после пытаюсь запретить себе ревновать, ибо не мой ты, чтобы волен был я нечто подобное к тебе испытывать – только молчаливую покорную любовь, томящуюся в сердце и отравляющую его изнутри… Знаешь, когда-то один человек сказал, что и в мою душу когда-нибудь обязательно придёт чувство, которое, протекая сладостным ядом по венам моим, будет отравлять на пути своём всё живое, пока не дойдёт до главного – сердца. И вот тогда будет для меня лишь одно спасение – взаимность. Но так уж устроен этот мир, что не для всякого из нас придумано такое лекарство, и кто-то должен будет пройти весь этот путь до конца, чтобы другие знали, что их ожидает, если постигнет их такая болезнь, а исцеления не произойдёт. Но знаешь, я не боюсь: как бы я ни стыдился всего того, от чего не могу до сих пор излечиться, страха в этом почти нет.

Есть лишь крупица, которая даёт знать о своём существовании при мыслях о том, что ты всё узнаешь и промолчишь, не удостоив меня даже жалкой строчкой в ответ. Нет, не питаю я глупых надежд на взаимность, ибо как не пересеклись наши жизни, так этого и не сделают. Да и не буду я вмешиваться. Но всё же… Ежели ты промолчишь, так и оставив меня без ответа, не знаю, что со мной будет. Поэтому уже совсем скоро намереваюсь покинуть тебя самостоятельно, дабы не доводить ситуацию до крайности и оставить свой уход без чётких объяснений причины. Да, меня будет бросать в дрожь, передёргивать, я буду рваться всей душой своей глупой к тебе, но так будет лучше. Не думаю, что моё отсутствие будет замечено – я хорошо подготовил почву, сведя все контакты к минимуму. Оттого оно и к лучшему – чем меньше ты будешь тревожиться, тем спокойнее будет и мне. Лишь об одном тебя прошу – не беспокойся обо мне. Не раздумывая, вычеркни меня из всех списков, сотри из закоулков памяти и не ищи никогда больше, ибо второго столкновения с тобой просто не выдержу – брошусь в ноги и всё расскажу. Я перестал за тебя молиться, теперь же и пленником своих мыслей о тебе быть более не хочу. Отпусти меня так же, как сейчас отпускаю тебя я.

От 16 января 2016 года

Вальдемар. Ты уже многое прошёл и сделал. Но многое тебе ещё только предстоит пройти и сделать. Многого ещё только предстоит достичь и совершить. Всегда помни о том, что в тебе течёт двойная кровь – кровь двух разных народов мира с богатейшей историей и самой сильной верой в свои государства. Возьми всё самое лучшее от них, собери все свои силы и двигайся дальше. Никогда не прогибайся ни под людей, ни под события. Всегда помни, что последний временной отрезок длинной в шесть лет – это лишь начало твоего пути. Эти шесть лет – твой шанс написать историю своей жизни так, как захочешь ты сам. Нет нужды в том, чтобы топиться в этой чёрной дыре – ничего этого в твоей жизни больше нет. Но…

Но никогда не забывай, чем тебе пришлось заплатить за этот шанс. Скольким пришлось пожертвовать ради достижения этой цели. Вспомни, Вальдемар. Вспомни каждый день из этих шести лет. Вспомни, сколько душевной и физической боли ты испытал. Вспомни, как светились твои глаза от замечания каждого малейшего изменения жизни в нужном направлении. Вспомни, как чуть ли не каждую ночь ты утешал себя мыслью о том, что скоро всё это закончится, поэтому нужно держаться и делать всё от себя зависящее. В тот день, когда всё закончилось… Скажи, этого ли ты для себя хотел? Хотел ли ты, чтобы с тобой обращались вот так? Когда ты успел стать таким мягким по отношению к своим недоброжелателям? Когда ты успел стать настолько расслабленным, что теперь позволяешь подходить настолько близко? Думаешь, с тобой будут обращаться уважительно только потому, что это ты? Нет, Вальдемар. Всякий, кто захочет задушить тебя собственными руками, теперь может легко сделать это. А знаешь, почему? Потому что ты сам позволяешь так близко к себе подобраться. Ты слишком самоуверен.

Ты ведь не хочешь быть сломленным только в начале пути? Ты ведь не для этого отдал многое за шанс на выбранную дорогу? Ну так слушай. Слушай меня и запоминай! Прежде, чем стать властителем своей жизни, научись для начала её полностью контролировать и подчинять своим стремлениям, целям и желаниям. Не давай поблажек – ни себе, ни другим. Не расслабляйся. Сейчас не время ослаблять защиту – недоброжелатели подобрались слишком близко. Не утрачивай веру. Всё сложится так, как ты захочешь – нужно лишь применить выбранные методы для устранения проблемы. Не сомневайся. Чем больше сомнений, тем меньше шансов на благополучный исход. У тебя есть ум. У тебя есть время. У тебя есть люди. У тебя есть сила. Выпрями плечи, вдохни поглубже и иди. Не спи, Вальдемар. Действуй.

От 17 января 2016 года

Ну что же, всё почти готово – осталось только найти нужные слова и предупредить секретаршу. Если всё именно так, как я предполагаю, каждая реакция на каждое моё действие будет поступать незамедлительно… Ты хочешь поиграть со мной? Хочешь подмять под себя? Сделать своим жертвенным барашком? Хорошо. Я им буду. Я тебе в этом даже помогу. Не просто доведу – методично доведу до того состояния, при котором ты сам напорешься на то, за что боролся. Мне даже не придётся марать о тебя руки, ибо ты всё сделаешь сам, а после сам же проклянёшь тот день, когда решил разинуть пасть на чужой покой. Я покажу тебе оборотную сторону твоей власти. И вот тогда мы посмотрим, куда и к кому ты побежишь.

От 17 января 2016 года

Ещё в пятницу заскочив на работу чисто за справкой, уже в дверях входа в мед. центр встретил Виктора, не преминувшего воспользоваться ситуацией и спросить о решении насчёт купли/продажи квартиры. Получив ответ в виде просьбы подождать до понедельника, он как бы невзначай обронил фразу о покупке новой мебели. То есть ты себя уже победителем считаешь? Хорошо, если так, потому что тогда ты именно сейчас ослабил свою бдительность. А зря… Вылетев обратно на улицу и закурив, я стал в ускоренном режиме продумывать дальнейший план действий, потому что оставлять ситуацию в таком виде больше было нельзя. Ну что же, раз основное твоё правило – давление на жертву, я приму твои правила игры, поступив точно также. Докурив, вернулся в центр, направившись прямиком к Кэпу для прикрытия своих действий в случае чего. Осведомившись о нахождении сотрудницы отдела кадров на рабочем месте, направился к ней. Если не получилось через Кэпа – получится так. На руку сыграл факт неимения камер слежения в кабинетах, поэтому с Тамарой Васильевной я мог разговаривать вполне спокойно и без оглядки. Не составило особого труда от лица Кэпа попросить её отправить запрос в бывшее место работы Виктора с целью получить его характеристики с указанием реальной причины увольнения. Также на руку сыграл сам характер Тамары Васильевны: это уже вышедший на пенсию человек, никогда не задающий лишних вопросов из принципа «надо – значит, надо». После удовлетворения запроса поинтересовался, сколько времени уйдёт на получение бумаги, и утро понедельника в виде ответа меня полностью устроило. Ну а чуть позже, получив нужную справку, двинулся по своим делам.

Сегодняшним же утром, подкараулив Тамару Васильевну чуть ли не у дверей кабинета Кэпа, под благовидным предлогом помощи забрал у неё бумаги, за несколько шагов до самого кабинета аккуратно сложив нужную бумажку (благо, она лежала второй по счёту) и положив её в карман брюк. Уже при входе сказал, что встретил сотрудницу из отдела кадров и решил не отказать в помощи – всё же женщина уже немолода, на что сам Кэп и глазом не моргнул. Вот и чудно… При входе в свой кабинет вольготно расположился в кресле и, достав заветную бумажку, начал вчитываться. Ну что же, как я и предполагал, Виктор у нас человек довольно нервный – уволен за рукоприкладство. Конфликтная и вспыльчивая личность, значит? Ну всё, кузнечик, ты допрыгался. Тогда у меня осталось всего восемь часов на то, чтобы привести план в действие и выпотрошить тем самым травматолога.

8 часов. После обдумывания плана начал действовать, выйдя из кабинета и найдя Виктора чуть ли не у его дверей – как обычно, сотрудник даже не думал стучаться. Но в этот раз пришлось сменить модель поведения, сделав дружелюбную физиономию и, не дав ему первым открыть рот, поздороваться, а после с заинтересованным тоном осведомиться, всё ли с ним в порядке и не случилось ли чего. Секундная заминка, и травматолог снова берёт себя в руки, предлагая выпить с ним кофе. Ну ничего, я тебя скоро от этого отучу… Естественно, соглашаюсь, ибо неустойчивая психика Виктора нужна мне тёпленькой, а посему нельзя упускать ни минуты. Во время кофепития слегка приседаю на уши всё с теми же вопросами, заставляя травматолога теряться в догадках всё больше. Однако, он довольно быстро переводит разговор, постоянно соскакивая с темы. Последней моей фразой стало выражение беспокойства его состоянием после нескольких дней пристального наблюдения. Он ушёл, сдержанно попрощавшись и немного не допив кофе.

6 часов. После консультирования клиента вновь пошёл искать Виктора, дабы укрепить его нервозное состояние. Только уже другим вопросом. Искать долго не пришлось – он был у Кэпа. Ну что же, так даже лучше: проведя акт милосердия в духе «если у Вас имеются какие-либо психологические проблемы, я с радостью готов Вам помочь», безбожно выгнал Виктора и оттуда. Хотя как выгнал: он сам, наскоро со всеми попрощавшись, пулей вылетел из кабинета после очередного моего вопроса. И я тут же ретировался следом за ним, догнав, попросив прощения и предложив травматологу в знак примирения вместе выпить кофе во время обеденного перерыва, а заодно и обговорить все нюансы по поводу продажи жилплощади. Он аж приободрился на глазах. Рано. Подожди, это только начало.

5 часов. После встречи с очередным клиентом и законного отхода на обед попросил секретаршу приготовить две порции кофе и стал ждать дорогого гостя. Гость явился ровно в 12:02, ну и я, пригласив к импровизированному столу, начал рассказ… После выданной и разжёванной информации о том, что квартира в скором времени перейдёт от меня в полное владение московскому родственнику, после чего о её продаже нужно будет договариваться уже не со мной, травматолог едва ли не побледнел от злости. В его глазах читалось явное желание облить меня кипятком из чашки, которую он чуть ли не раздавил пальцами. Я видел, как он сдерживался изо всех сил, чтобы не пришибить меня – такого засранца – прямо здесь и прямо сейчас. Но сдержался и вышел, так и не допив кофе. Уже второй раз. Но это ещё не конец.

2 часа. После очередной консультации узрел из окон выходящего на улицу для перекура травматолога и не преминул воспользоваться очередной возможностью. Пулей вылетев из центра, пошёл прямо на встречу откровенно недоумевающему Виктору и, обнаглев, попросил сигарету с зажигалкой. Несколько секунд спустя закрутил ту же шарманку с вопросами. В итоге без лишних телодвижений недокуренная сигарета была столь же нагло вынута из моего рта трясущимися руками работника центра и со словами о вреде курения безжалостно была отправлена в урну. Да, курить вредно. Но пытаться меня задавить морально – ещё вреднее.

1 час. Я специально приберёг чашку Виктора вместе с кофе, оставленную им на столике во время обеденного перерыва – это был последний этап. Выходя из кабинета, замечаю Виктора за разговором с секретаршей, но остаюсь спокойным: ещё с утра после получения информации пригрозил ей требованием о снижении зарплаты, если она не перестанет чесать своим языком про меня за моей же спиной. Подействовало. Взяв ту самую чашку с кофе в руки, подхожу к мужчине и делаю вид, будто неудачно развернулся для обращения к секретарше, тем самым проливая кофе на рукав халата Виктора. Он реагирует: медленно поворачивает голову в мою сторону, затем и весь корпус, поднимает на меня взгляд, а там ярость и только одно желание – уничтожить. Делаю вдох поглубже и в ответ смотрю прямо ему в глаза, собираясь с духом. Давай же… Секунду спустя травматолог сжимает обеими руками моё горло, жёстко припечатывая меня к стене, а после со словами «ах ты ж с*ука» начинает сдавливать всю область шеи, попадая по нужным местам. Силюсь вдохнуть и не могу. Секретарша с криками срывается с места и по лестнице бежит на первый этаж, но мне уже пофиг на её крики – сейчас нужно просто продержаться и оказать сопротивление, чтобы травматолог вовремя не очухался. Сил с каждой секундой становится всё меньше и меньше, ибо он знает, на что, куда и как давить… Не знаю точно, сколько времени прошло, но, когда эти клешни разжались, я совсем неграциозно опустился на пол, пытаясь отдышаться. Открыв глаза, зафиксировал четверых свидетелей в виде причитающей со слезами на глазах секретарши, удерживающего под руки взбесившегося травматолога Кэпа на пару с терапевтом и идущего ко мне с целью оказания помощи офтальмолога. Пока Кэп пытается привести в чувства отчитыванием за произошедшее Виктора, а тот, так и не пришедший в себя, посылает его далеко и надолго, не без помощи усаживаюсь на диван и пью заботливо предложенную воду, пытаюсь нормализовать дыхание и вспоминаю про камеры в каждом коридоре. Тут же встаю на ноги и, слегка пошатываясь, прохожу в свой кабинет, мельком заглядывая в отражение висящего напротив зеркала. Так, следы есть, и довольно чёткие. Значит, теперь можно выдохнуть…