Текст книги "Наследование в англо-американском и российском праве: общие положения и наследование по закону (сравнительный анализ)"

Порой одинаковые институты имеют разное членение, например, недействительность завещания[317]317
  Она проявляется не в двух формах, как в России – ничтожности и оспоримости, а в четырех: абсолютно ничтожное (invalid), ничтожное (void), оспоримое (voidable) и не подлежащее принудительному исполнению (unenforceable). Соответственно, недействительно изначально и не нуждается в признании таковым судом только первое – «инвалидное», а «просто ничтожное» в отличие от российского должно оспариваться в суде.


[Закрыть].

В XX в. тенденцией в США и Англии стал отказ от буквального толкования нормы, если это вело к абсурдному результату в пользу «золотого правила» о рациональном толковании. В наследственном праве его применение открыло в 1935 г. дело о Сайгсворт (Sigsworth), дабы помешать убийце-сыну получить незавещанное имущество жертвы, хотя он был единственным законным наследником согласно буквальной интерпретации Закона 1925 г. Толкуя ст. 47 этого закона в 1957 г., судья Харман в деле о Локвуд (In re Lockwood) отверг буквальную интерпретацию как абсурдную: «Я поступил так, ибо уверен, что парламент при установлении правил родства не мог отдать преимущество более отдаленным родственникам перед более близкими»[318]318
  Уолкер Р. Английская судебная система. С. 130.


[Закрыть].

Пятая особенность – коренные различия права США с романо-германским, в т. ч. российским, а также с современным английским правом в признании и исполнении иностранных судебных решений по наследственным делам. Суды США не приемлят института экзекватуры – признания или исполнения иностранного решения как такового, который воспринят большинством стран Европы, в т. ч. и Великобританией по Закону 1933 г. о регистрации иностранных судебных решений (Foreign Judgements (Reciprocal Enforcement) Act) при наличии устанавливаемой приказом правительства взаимности. В США решение иностранного суда отнюдь не создает преюдиции – res judicata, а лишь служит основой для нового суммарного разбирательства, при котором оно является опровержимой презумпцией prima facie evidence для лица, в пользу которого вынесено, т. е. порождает лишь перераспределение бремени доказывания[319]319
  Лунц Л. А. Курс международного частного права. 2002. С. 901; Решетникова И. В. Доказательственное право Англии и США. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. юр. академии, 1997; Пучинский В. К. Английский гражданский процесс: Основные понятия, принципы и институты. М.: Изд-во УДН, 1974; Он же. Гражданский процесс США. М.: Изд-во УДН, 1985; Он же. Обращение в суд в английском гражданском процессе: учеб. пос. М.: Изд-во УДН, 1983.


[Закрыть].

Раздел 6. Различия в понятии и правовой природе наследования в общем и российском праве

Коренная разница между наследованием в странах общего права и в России заключается в определении самой природы наследования, а все остальные различия так или иначе произрастают из него. Если по словам русских цивилистов нач. XX в. «с разрушением личности человека его имущественная сфера не погибает»[320]320
  Гернет М. Н., Новицкий И. Б., Устинов В. М. Основные понятия русского государственного, гражданского и уголовного права: Общедоступные очерки. М.: Тип. Т-ва И. Д. Сытина, 1907. С. 1.


[Закрыть] и «все отношения прежнего субъекта, составляющие в совокупности понятие об имуществе, переходят на новое лицо»[321]321
  Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Тула: Автограф, 2001. С. 616.


[Закрыть] и продолжают существовать и после его смерти как «отношения по поводу имущества и отношения его к имуществу»[322]322
  Гуляев A. M. Русское гражданское право: Обзор действующего законодательства и проекта Гражданского уложения: пособие к лекциям. 4-е изд., пересмотр. и доп. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1913. С. 554.


[Закрыть], для общего права свойственна противоположная картина – ликвидация имущества умершего, при которой законные наследники – это лишь аналог субординированных в последнюю очередь наименее привилегированных кредиторов при банкротной ликвидации юридического лица, в роли которого и выступает само наследство.

Наследованием в русском праве К. П. Победоносцев определял «переход имущества со всеми правами и обязанностями от одного лица к другому по случаю смерти» и «вступление преемника в права и обязанности»[323]323
  Победоносцев К. П. Курс гражданского права: в 3-х ч. Ч. 2: Права семейные, наследственные и завещательные. СПб.: Тип. А. А. Краевского, 1871. С. 197.


[Закрыть], В. И. Синайский – «преемство в частноправовой сфере человека»[324]324
  Синайский В. И. Русское гражданское право. Вып. II: Обязательственное, семейное и наследственное право. М.: Статут, 2002. С. 546.


[Закрыть], Г. Ф. Шершеневич – «переход имущественных отношений лица со смертью его к другим лицам»[325]325
  Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. С. 616.


[Закрыть], а А. А. Башмаков – «всю совокупность тех правовых перемен, которые отражаются на имуществе, вследствие смерти лиц, обладающих этими правами»[326]326
  Башмаков А. А. Отрицание наследства в семейном имуществе // Юрид. газета. 1903. № 57. С. 2.


[Закрыть], что соответствовало ст. 1104 Законов гражданских, определявшей наследство как «совокупность имущества, прав и обязанностей, оставшихся после умершего»[327]327
  Свод законов Российской империи. Т. X. Ч. 1: Законы гражданские. СПб., 1914.


[Закрыть].

В советском праве В. И. Серебровский считал наследованием «переход имущества умершего лица к другому лицу или другим лицам в установленном законом порядке»[328]328
  Серебровский В. И. Наследственное право. М.: Юрид. лит., 1948. С. 3–4. См. также: Советское гражданское право: учеб. пособие в 2-х т. / под ред. С. Н. Братуся. Т. 2, автор разд. IV «Наследственное право» В. И. Серебровский. М., 1951. С. 433; Халфина Р. О. Право наследования в СССР / под ред. Г. М. Громовой. 2-е изд. М.: Госюриздат, 1952. С. 3.


[Закрыть], Б. С. Антимонов и К. А. Граве – «непосредственное преемство в правах и обязанностях умершего лица, прежде всего преемство в имуществе, в праве собственности, которое является основой всех имущественных прав»[329]329
  Антимонов Б. С., Граве А. К. Советское наследственное право / ВИЮН МЮ СССР. М: Госюриздат, 1955. С. 5.


[Закрыть], а В. А. Тархов – «переход имущества лица после смерти к известным лицам», понимая «под имуществом ‹…› все вещные и обязательственные права умершего (актив имущества) и его ‹…› обязанности (пассив имущества)»[330]330
  Тархов В. А. Римское частное право. Саратов: Изд-во СГАП, 2003. С. 161.


[Закрыть].

Г. Ф. Шершеневич писал: «Совокупность юридических отношений, в которые поставило себя лицо, со смертью его не прекращаются, но переходят на новое лицо», которое «заменяет прежнее и занимает в его юридических отношениях активное или пассивное положение, смотря по тому, какое место занимал умерший»[331]331
  Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. С. 616; Он же. Учебник русского гражданского права (по изд. 1907 г.) / вст. ст. Е. А. Суханова. М.: Спарк, 1995. С. 683.


[Закрыть]. Того же мнения был A. M. Гуляев: «Со смертью субъекта фактически прекращаются те отношения, которые связывали его с другими лицами по поводу имущества, а равно и отношения его к имуществу. Но юридические отношения их не прекращаются: они продолжают существовать, с той разницей, что на месте выбывшего субъекта становится его правопреемник»[332]332
  Гуляев A. M. Указ. соч. С. 554.


[Закрыть].

Римское право считало наследование универсальным преемством, при котором наследнику переходят без посредствующего звена одновременно в едином комплексе и в неизменном виде все имущественные права и обязанности наследодателя (hereditas nihil aliud est, quam succesio in universum ius quod defunctus habuerit – Digest. 50.17.62) и возлагается ответственность своим имуществом за его долги. Допускалось и посмертное сингулярное преемство – легат (завещательный отказ), которым лицо приобретает отдельные права на имущество завещателя, не становясь субъектом каких-либо обязанностей. Как указал Юлиан, «наследование есть не что иное, как преемственность во всей совокупности прав, которыми обладал умерший» (Iul., D. 50.17.62)[333]333
  См.: Римское частное право: учебник / под ред. И. Б. Новицкого, И. С. Перетерского. М.: Юриспруденция, 2000. С. 235.


[Закрыть]. Благодаря этому поздние законодательства восприняли принцип перехода наследнику всех имущественных прав и обязанностей наследодателя как единого целого, и смерть должника или кредитора в большинстве случаев не прекращала обязательственных отношений, т. к. наследник приобретал имущественные права и обязанности наследодателя в обязательстве.

По словам М. Вольфа, разработанная в римском праве концепция универсального правопреемства «часто выводилась из юстиниановской мистической идеи, высказанной в статье 48 Новелл, о том, что умерший и его наследник в известном смысле (quodammodo) представляют собой одно лицо, что в наследнике продолжается личность умершего»[334]334
  Вольф М. Международное частное право. 1948. С. 605–606.


[Закрыть]. И много позже, а именно в середине XX в., Франкенштейн, принимая эту концепцию, говорил о «продолжении личности до бесконечности» и о «глубокой и смелой концепции универсального правопреемства, которое увековечивает человека, а не его отдельное право».

Если Г. Н. Амфитеатров, Б. С. Антимонов, М. Ю. Барщевский, Н. И. Бондарев, И. Л. Брауде, А. А. Бугаевский, К. А. Граве, М. В. Гордон, Е. В. Кулагина, В. С. Макарова, И. С. Перетерский, А. А. Рубанов, В. А. Рясенцев, A. П. Сергеев, Ю. К. Толстой, Э. Б. Эйдинова считают наследование универсальным преемством[335]335
  Антимонов Б. С., Граве К. А. Указ. соч. С. 51; Бугаевский А. А. Советское наследственное право. Одесса: Гос. тип. им. Ленина,1926; Гордон М. В. Наследование по закону и завещанию. М.: Юрид. лит, 1967. С. 8; Рубанов А. А. Право наследования. М.: Московский рабочий,1978. С. 6; Гражданское право. Ч. III / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М.: Проспект, 1999. С. 521.


[Закрыть], то П. С. Никитюк и В. И. Серебровский считали, что оно возможно в форме и универсального, и сингулярного (при завещании конкретной индивидуально-определенной вещи)[336]336
  Никитюк П. С. Наследственное право и наследственный процесс: Проблемы теории и практики. Наследственное право и наследственный процесс: Проблемы теории и практики / под ред. О. В. Овчинниковой; Академия наук Молдавской ССР: Отдел философии и права. Кишинев: Штиинца, 1973. С. 18. Он же. О правовой природе наследственного преемства в социалистическом обществе // Правоведение. 1973. № 5. С. 50–57; Серебровский В. И. Очерки советского наследственного права. М.: Изд-во АН СССР, 1953. С. 64–66.


[Закрыть]. С последним нельзя согласиться, т. к. наследник такой вещи отвечает ею по долгам на общих основаниях, не считаясь кредитором наследодателя или самого наследства.

По этой же причине считаем неправильной позицию С. Н. Братуся, Е. А. Флейшиц и В. К. Дроникова о том, что «в одинаковой степени к сингулярному преемству следует отнести переход к наследнику по закону, совместно проживающему с наследодателем, предметов обычной домашней обстановки и обихода (с 2002 г. они утратили прежнее свойство самостоятельной части наследства, сохранив лишь особенности при разделе единого наследства – Прим. авт.) при условии, что этот наследник не относится к той очереди, которая с открытием наследства призывается к наследованию. Например, наследник II очереди при наличии наследников I очереди. Однако к такому наследнику предметы обычной домашней обстановки и обихода переходят непосредственно от наследодателя в силу наследования по закону (ст. 118 Основ гражданского законодательства), а потому он на общем основании несет ответственность по долгам наследодателя по соразмерности их стоимости со стоимостью долей других наследников»[337]337
  Научно-практический комментарий к Основам гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик / под ред. С. Н. Братуся и Е. А. Флейщиц. М.: Юрид. лит., 1962. С. 400; Дроников В. К. Наследственное право Украинской ССР. Киев: Вища школа, 1957. С. 6. По сути В. К. Дроников, указывая на особенности такого, по его мнению, сингулярного, преемства, назвал те признаки, которые исключают его сингулярность.


[Закрыть].

Определенное своеобразие обнаруживает подход к виду преемства при наследовании по завещанию[338]338
  Большинство ученых считало, что назначенный завещанием наследник, независимо от того, входит ли он в круг законных, является универсальным преемником, к которому переходит все имущество наследодателя. См.: Серебровский В. И. Основные понятия советского наследственного права // Сов. гос-во и право, 1946. № 7. С. 17; Флейшиц Е. А. Завещание и легат в советском гражданском праве // Ученые записки ВИЮН. Вып. VI. 1947. С. 89; Гражданское право. В 2-х т. Т. II. М.: Юрид. лит., 1970. С. 534 (автор гл. – В. И. Серебровский). Но с ними был категорически не согласен В. К. Дроников, обосновавший свой подход отсутствием прав у постороннего наследника по завещанию на остальное имущество в отличие от указанного в завещании законного наследника. См.: Дроников В. К. Наследственное право Украинской ССР. С. 10.


[Закрыть], но этот выходящий за пределы темы нашего исследования вопрос мы рассматривать не будем.

По п. 1 ст. 1110 ГК РФ при наследовании имущество умершего переходит наследникам в порядке универсального правопреемства, т. е. в неизменном виде как единое целое, в один и тот же момент. Признак непосредственности не озвучен в ГК, но закреплен в науке, а признак обязательности (неизбежности), ранее бывший свойством универсального наследственного преемства, ныне является факультативным.

Принцип неизменности сформулировал Ульпиан: «Наследник обладает той же властью и теми же правами, которые имел умерший» (Ulp., D. 50.17.59). По мнению А. А. Рубанова, он означает, что все, входящее в состав наследства, переходит при наследовании в том же состоянии, виде и положении, в котором оно находилось, когда принадлежало умершему. Содержание имущественных прав и обязанностей неизменно. Он обеспечивает наследникам ту же меру возможного или должного поведения, которой располагал умерший[339]339
  См.: Комментарий к части третьей ГК РФ. 2003. С. 30 (автор коммент. к ст. – А. А. Рубанов).


[Закрыть].

Полагаем, что этот принцип выражается и в том, что вещи в составе наследства должны подлежать переходу в неизменном материализованном виде. Однако закон допускает замену в ряде случаев наследуемого имущества денежной компенсацией по соглашению сторон и в силу закона, например при наследовании оружия или имущества крестьянского (фермерского) хозяйства (п. 2 ст. 1179 ГК РФ). На фоне этих – по крайней мере социально-полезных, хотя и формально неверных – норм совершенно необоснованным и вредным представляется право участников ООО и кредитного потребительского кооператива заменить причитающееся наследнику корпоративное право участия на денежную компенсацию, что, между прочим, ограничивает в большинстве случаев корпоративное участие сроком в одно поколение и не позволяет в России появиться благотворному эффекту «старого богатства».

Принцип наследования имущества как единого целого, общего преемства – по мнению некоторых циилистов вообще единственный настоящий принцип универсальности.

Уже процитированные вдохновенные рассуждения Франкенштейна о концепции универсальности как о «продолжении личности до бесконечности» и о «глубокой и смелой концепции универсального правопреемства, которое увековечивает человека, а не его отдельное право» резко обрывал М. Вольф: «Неясность этой идеи особенно очевидна, когда имеются сонаследники. Эта идея может быть лучше обоснована практическими соображениями, например интересами кредиторов; она означает не более чем переход наследственного имущества как единого целого, включая и долги умершего, его наследнику или наследникам: наследники наследуют все имущество в целом (per universitatem), а не в виде ряда отдельных актов о каждом предмете»[340]340
  Вольф М. Международное частное право. 1948. С. 605–606.


[Закрыть].

Г. Ф. Шершеневич вывел из того, что «все отношения прежнего субъекта переходят на новое лицо не в отдельности, а как нечто цельное, единое», причем преемство «является одновременным переходом всего комплекса, а не только суммы юридических отношений»[341]341
  Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. 2001. С. 616.


[Закрыть]. И. А. Покровский считал наследование универсальным преемством, поскольку «наследственная масса мыслится не как сумма разрозненных имущественных объектов, а как некоторое единство, в котором наличность и долги (activa et passiva) сливаются в одно юридическое понятие (universum ius), переходящее не к случайному захватчику, а к известным, заранее определенным лицам, наследникам»[342]342
  См.: Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. 4-е изд., испр. (в сер. «Классика российской цивилистики»). М.: Статут, 2003. С. 297.


[Закрыть]. Б. Б. Черепахин считал предметом универсального преемства всю совокупность прав и обязанностей предшественника, переходящую к преемникам: «при наследовании переходит к наследникам имущество наследодателя как единое целое, включая его имущественные права и обязанности, а также связанные с входящими в это имущество имущественными правами права личные (неимущественные)». По его словам в основе концепции универсальности – тезис о единстве наследственной массы как объекта, переходящего к наследникам в нераздельной совокупности прав и обязанностей умершего со всеми способами их обеспечения и лежащими на них обременениями[343]343
  См.: Черепахин Б. Б. Труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2001. С. 398–399.


[Закрыть]. Б. С. Антимонов и К. А. Граве доказывали универсальность также доводом о включении в наследство и тех обязательств наследодателя, о которых наследнику даже не было известно[344]344
  См.: Антимонов Б. С., Граве К. А. Указ. соч. С. 46–47.


[Закрыть]. Еще раньше этот вывод сделали великие русские цивилисты прошлого.

Именно неразрывную связь прав с обременящими их обязанностями считает основной чертой универсального правопреемства как чистого правопреемства В. А. Белов: «Если для целей правопреемства сингулярного любое субъективное право может быть произвольно вычленено из общей массы прав и обязанностей определенного субъекта и «оторвано» от них, то при правопреемстве универсальном такое вычленение и такой «отрыв» невозможны. Предметом универсального правопреемства выступают, если так можно выразиться, чистые правовые активы определенного лица – субъективные права за вычетом приходящихся на них обязанностей»[345]345
  Белов В. А. Гражданское право. Т. I. Общая часть. Введение в гражданское право: учебник для бакалавриата и магистратуры. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2014. С. 588.


[Закрыть]. По его мнению именно это – важнейшее – свойство универсального правопреемства не дает возможности распределить на одного из правопреемников только активы, в то время как другой получал бы исключительно пассивы[346]346
  См.: Там же. С. 589.


[Закрыть]. Здесь уместно отметить, что американское право демонстрирует противоположный подход: наследодатель вправе завещать активы разным лицам, но при этом может возложить обязанности, а также бремя расходов по управлению наследством в целом на одного из них.

В. И. Серебровский вывел за пределы наследства пассивы, считая, что наследуется совокупность лишь имущественных прав, а «долги являются только обременением наследства, но не составной частью его», ответственность по ним – «самостоятельный, хотя и находящийся с ним в близкой связи, институт наследственного права, существование которого обусловлено специальной нормой»[347]347
  См.: Серебровский В. И. Очерки советского наследственного права. С. 28, 65. «Долги могут уменьшить наследственное имущество (наследство), даже полностью его исчерпать, но сами в его состав не входят. Иначе они уже никак не могли бы «обременять» его», – писал он.


[Закрыть]. Н. Д. Егоров считал наследованием преемство не самих прав, а их объектов, выводя обременяющие наследство долги за его пределы[348]348
  Егоров Н. Д. Наследственное правоотношение // Вестник ЛГУ. Право. Вып. 3, 1988. № 6. С. 73.


[Закрыть]. Эта позиция, критикуемая В. В. Гущиным и Ю. К. Толстым[349]349
  См. например: Гущин В. В., Дмитриев Ю. А. Наследственное право и процесс: учебник для вузов. 2-е изд. перераб. и доп. М.: Эксмо, 2005. С. 58–59 (автор главы – В. В. Гущин); Гражданское право. Ч. III / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М.: Проспект, 1999. С. 522.


[Закрыть], представляется хотя и неверной с точки зрения чистоты принципов наследования, но объяснимой применительно к нашему праву. Неразрывность связи активов и пассивов была свойством архаического и предклассического римского права: переходящие наследнику долги не ограничивались стоимостью активов и могли разорить его, не имевшего права отказаться от наследства, и ухудшить положение его кредиторов. Эволюция института, начавшись с появления у наследника права требовать составления описи дабы отвечать за долги наследодателя в пределах перешедших активов, привела к нынешней усеченной конструкции.

Надо сказать, что европейские страны не довели эволюцию этого принципа до российских пределов, а остановились на предыдущей ступени, позволяя избежать полноты ответственности по долгам не всегда, а лишь при определенных условиях. Основываясь на римском праве, эти страны считают наследника продолжателем личности умершего: он отвечает по долгам последнего без ограничений, даже за пределами актива наследства (ultra vires successionis).

«Универсальность наследственного правопреемства в буржуазной юриспруденции имеет совсем иной смысл: наследник считается там преемником всего дела (предприятия) и, по общему правилу, отвечает по долгам наследодателя даже и своим личным имуществом, т. е. сверх актива наследства», – писали Б. Антимонов и К. Граве[350]350
  Антимонов Б. С., Граве К. А. Указ. соч. С. 52.


[Закрыть]. «Буржуазно-правовые системы, установившие универсальность наследственного преемства, рассматривают его либо как принцип заступления наследником личности наследодателя со всеми правами и обязанностями, либо как принцип полного правопреемства во всем имуществе, т. е. во всех без исключения правах и обязанностях наследодателя»[351]351
  Гражданское и торговое право капиталистических стран. 1949. С. 515 (автор главы – Н. В. Рабинович); Серебровский В. И. Основные понятия советского наследственного права // Сов. гос-во и право. 1949. № 7. С. 17–18.


[Закрыть]. Ограничить ответственность активами наследства во Франции и Швейцарии наследник может лишь приняв наследство с условием составления описи (ст. 802 ФГК, ст. 580–593 ШГК), а по § 1975 ГГУ – лишь установив управление наследством или конкурс (ликвидацию), что предусмотрено и ст. 593–597 швейцарского ГК (ответственность нескольких должников во Франции долевая, в Германии и Швейцарии обычно солидарная). Российское право ни до 1917 г., ни после такого порядка не признавало, о чем свидетельствовали Г. Ф. Дормидонтов[352]352
  «Нашим отечественным законодательством не дозволяется оправдываемое юридически принятие наследства по описи и оценке с ограничением ответственности наследника за долги наследодателя средствами переходящего по наследству имущества. Правило, что наследник обязан сполна отвечать за долги наследодателя собственным имуществом, противоречит основным положениям современного гражданского права». Дормидонтов Г. Ф. Об ответственности наследников по обязательствам оставителя наследства. СПб., 1881. Вып. I. С. 1–20.


[Закрыть] и В. И. Курдиновский[353]353
  «При сопоставлении ст. 1259 со ст. 1543 и 1553 возникает вопрос о размере ответственности наследника за долги умершего. Указанные статьи и ст. 1259 дают совершенно противоречащие друг другу положения по данному вопросу. Остается для разъяснения обратиться к общему духу наших законов; тогда путем исторического изучения источников, мы придем к тому выводу, что наследник должен отвечать только соразмерно полученному наследству». Курдиновский В. И. Выморочные имущества // Журнал Минюста. М., 1902. Кн. 7. С. 157–161.


[Закрыть], хотя ст. 1529–1531 проекта Гражданского уложения 1905 г. предусматривали именно этот порядок, аналогичный французскому и швейцарскому[354]354
  См.: Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов / сост. И. М. Тютрюмов. Книга вторая. М.: Статут, 2004. С. 385.


[Закрыть].

Аналогичен подход В. А. Белова: «Если случится так, что объем обязанностей определенного лица превышает объем принадлежащих ему прав, то часть обязанностей (пассивов), оставшаяся непокрытой правами (активами), может быть погашена в ходе процедуры несостоятельности (банкротства). «Чистого пассива», подлежащего отработке или погашению иными средствами, согласно законодательству современных цивилизованных государств, не образуется ни при каких условиях»[355]355
  Белов В. А. Указ. соч. Т. I. С. 588 (сноска).


[Закрыть].

Соответственно, мы считаем, что в позиции Н. Д. Егорова о наследовании как преемстве не самих прав, а объектов этих прав, при котором обременяющие наследство долги выводятся за пределы наследства[356]356
  Егоров Н. Д. Наследственное правоотношение // Вестник ЛТУ. Право. Вып. 3, 1988. № 6. С. 73.


[Закрыть], есть своя логика, пусть она не укладывается в классический строй наследования (который, как видим из истории римского права, сам шел по пути отрицания предклассических принципов) и подвергнута критике Ю. К. Толстым, указавшим, что такой подход выводит за пределы наследства его пассив в то время как по наследству переходят не только блага, но и лежащие на нем обременения[357]357
  См.: Гражданское право. Часть III. М.: Проспект, 1999. С. 522.


[Закрыть].

П. С. Никитюк и А. А. Рубанов справедливо критиковали концепцию универсальности наследственного преемства доводом о возможности расщепления наследства на части, подчиненные либо «разным наследственно-правовым режимам и наследуемые в качестве самостоятельных объектов разными кругами наследников»[358]358
  См.: Никитюк П. С. Реализация наследственных прав // Сов. гос-во и право. 1973. № 2. С. 114.


[Закрыть] либо «законодательствам разных государств»[359]359
  См.: Рубанов А. А. Наследование в международном частном праве: Отношения СССР с капиталистическими странами / Ин-т гос-ва и права АН СССР. М.: Наука, 1966. С. 225–226.


[Закрыть]. Эта позиция, впервые выдвинутая в 1875 г. профессором В. Г. Демченко[360]360
  См.: Демченко В. Г. Универсальность и партикулярность наследования должно рассматривать как следствия различной наследственной принадлежности имуществ, а не различного понимания существа наследства разными народами в разные времена: доклад и прения по нему // Первый съезд русских юристов в 1875 г. М., 1882. С. 7–8, 16. До 1917 г. наследование по российскому праву могло исходить как из начала универсальности, так и из принципа партикулярности – частного преемства в случаях, когда оставшееся имущество составляло не однородную, а разнородную принадлежность владельца, и каждая из них наследовалась по своим правилам.


[Закрыть], и тогда, в условиях феодального расщепления собственности на родовую и благоприобретенную, вполне обоснованная, оставалась актуальной и в условиях советского права.

Последнее, введя в ГК 1922 г. и сохранив в ГК 1964 г. разные порядки наследования для имущества в целом и предметов обычной домашней обстановки и обихода, фактически предусматривало не что иное, как дуализм наследования, противный принципу универсальности и сближавший российское право с феодальным и современным англо-американским наличием партикулярности в наследовании. Анализируя ст. 533 ГК РСФСР, Б. С. Антимонов и В. К. Дроников справедливо указали, что без завещания наследство делится на две отличные друг от друга части. Отдельную часть – предметы обычной домашней обстановки и обихода – наследуют лишь совместно проживающие с наследодателем наследники, независимо от их очереди и размера доли. При их отсутствии эти предметы на общем основании переходят поровну к тем наследникам, которые призваны к наследованию. Это значит, что при наличии двух условий (отсутствие завещания и совместное проживание) ГК устанавливал два порядка раздела наследства по закону, отличавшиеся кругом призываемых к наследованию лиц и составом имущества[361]361
  См.: Антимонов Б. С. Наследственное право в Основах гражданского законодательства // Сов. гос-во и право. 1962. № 5. С. 85; Дроников В. К. Наследственное право Украинской ССР. С. 63.


[Закрыть].

Реформа 2001 г. в России покончила с не свойственным римскому праву дуализмом наследования и таким феодальным пережитком, как его партикулярность – сохранение особенностей наследования отдельных имущественных прав, в числе которых предметы домашней обстановки и обихода, более не порочит универсальности преемства, т. к. не создает двух разных наследственных масс, к наследованию которых призываются два разных круга наследников, и не позволяет наследнику избежать ответственности по обязательствам наследодателя – она лишь соразмерна полученной им доле ко всем активам. Нахождение же частей наследства в разных странах хотя и может привести не к тем результатам, которые имели бы место, находись оно в данной юрисдикции, скажем, из-за применяемой в ряде стран, а в США – в Луизиане доктрины привилегированного наследования, по которой находящееся в данном месте имущество служит прежде всего полному удовлетворению интересов местных кредиторов и бенефициаров[362]362
  Луизиана восприняла droit de prelevement: если часть наследства находится здесь, то при наличии наряду с наследниками по праву иных штатов таких резидентов Луизианы, которые наследуют по ее праву, но не по применимому закону, они могут из находящегося здесь имущества, в т. ч. денег в банках штата и ценных бумаг учрежденных здесь корпораций, получить долю, которая причиталась бы им по закону Луизианы из всего наследства.


[Закрыть], но даже при этом переходит к наследникам как единое целое.

Однако нельзя умолчать о досадном рецидиве партикулярности, который-таки опорочил единство наследственной массы, хотя бы и в целях удобства – введенная Федеральными законами от 23 июля 2013 г. № 223-ФЗ[363]363
  СЗ РФ. 2013. № 30 (ч. I). Ст. 4056.


[Закрыть] и от 3 июля 2016 г. № 333-ФЗ[364]364
  СЗ РФ. 2016. № 27 (ч. II). Ст. 4266.


[Закрыть] разница в выморачивании жилья, земельных участков и расположенных на них зданий и сооружений, иных объектов недвижимости, с одной стороны, и остального наследства, с другой.

Ну и, наконец, сама коллизионная норма о подчинении осложненного иностранным элементом наследования движимого и недвижимого имущества разным правопорядкам, создает известное и обширное исключение из принципа единства наследования, от которого, между прочим, отказалось большинство европейских стран в пользу применения единого статута наследования – закона домициля.

Принцип перехода наследства в один и тот же момент не вызывает сомнений в российском праве в связи с ретроспективностью титула собственника наследнику ко дню открытия наследства независимо от времени его принятия.

Принцип непосредственности означает отсутствие каких-либо посредствующих звеньев между наследодателем и наследником, между действительной или предполагаемой волей наследодателя и волей наследника, принимающего наследство[365]365
  См.: Иоффе О. С. Советское гражданское право: Курс лекций. Ч. III: Правоотношения, связанные с продуктами творческой деятельности. Семейное право. Наследственное право. Л.: Изд-во ЛГУ, 1965. С. 282.


[Закрыть]. Предусмотренное же ст. 28 ГК РФ действие законного представителя за малолетнего лишь подтверждает правило. Отсутствие же признака непосредственности создает еще один признак сингулярности преемства, при которой лицо приобретает какое-либо отдельное право не непосредственно от наследодателя, а через наследника, на которого завещатель возложил исполнение в пользу одного или нескольких лиц какого-либо полезного действия завещательным отказом или возложением, либо который умер, не успев принять наследство в течение срока для его принятия (путем трансмиссии).

Последний принцип универсального правопреемства – его юридическая обязательность (необходимость, неизбежность) – порождает наибольшие вопросы. Ее отождествление с универсальным характером правопреемства, по мнению В. А. Белова, неправильно[366]366
  См.: Белов В. А. Указ. соч. Т. I. С. 590.


[Закрыть]. Будучи юридически необходимым в смысле невозможности его избежать для правопреемников юридического лица, преемство в российском праве наделено противоположным свойством при наследовании. В отличие от системы сейзины с ее первоначально безусловным переводом на наследников всех прав на активы и пассивы наследства, в российском праве для приобретения наследства и возникновения наследственного преемства наследник должен его принять (абз. 1 п. 1 ст. 1152 ГК РФ). Он может и отказаться от наследства, причем как целиком, так и только лишь по одному или нескольким основаниям (и принять его по остальным) (ст. 1157, 1158 ГК), а может просто не принимать наследство путем бездействия (п. 2 ст. 1121, абз. 2 п. 1 ст. 1141, п. 1 ст. 1151, п. 1 ст. 1161 ГК). Таким образом, наследственное преемство не имеет юридически необходимого характера, что, однако, по мнению В. А. Белова, не мешает ему оставаться правопреемством именно универсальным.

На наш взгляд, эта позиция спорна – выявленный В. А. Беловым признак юридической обязательности (необходимости, неизбежности) преемства следует считать пятым признаком универсальности наследственного правопреемства. Более того, он находит выражение в преобладающей и в общем, и в романо-германском праве системе сейзины. И еще, более того, ему есть место и в российском наследственном праве: именно так – с полной неизбежностью преемства – сконструировано наследование выморочного имущества публично-правовыми субъектами – государством, тремя городами федерального значения и муниципалитетами (ст. 1151, абз. 2 п. 1 ст. 1157, абз. 3 п. 1 ст. 1162, п. 3 ст. 1175 ГК).

Для безукоризненности своей позиции В. А. Белов вывел универсальное преемство в выморочном имуществе вообще за пределы наследования, сочтя его особой разновидностью универсального преемства, имеющего посмертный (но не обязательно наследственный) характер. Мы же скорее склонны согласиться с большинством исследователей, однозначно толкующих переход выморочного имущество в системе романо-германского права (в отличие от общего права) как наследование государством или муниципалитетом. Более того, пятый признак универсальности – юридическая обязательность (неизбежность) преемства – обретает благодаря этому свое место и в российском наследственном праве, заставляя толковать упущение этого признака во всех иных случаях наследования как еще одно исключение, коих, как видим, немало в нашем праве.

Если наследование в России сочетает основной принцип универсального преемства наследников с дополнительным – сингулярным преемством легатариев, выгодоприобретателей и трансмитентов, то природа наследования в англо-американском праве совершенно другая. Однако ее определение отечественной наукой представляется нам не точным.

Как отметил в кон. XIX в. К. И. Малышев и в нач. XXI в. А. А. Рубанов, по общему праву и в США при наследовании «имеет место не преемство в правах и обязанностях, а ликвидация имущества наследодателя». Имущество поступает не наследникам, а передается пробационным судом в траст управляющему, который осуществляет сбор причитавшихся наследодателю долгов, погашает его собственные долги, в т. ч. по налогам, и лишь подведя ликвидационный баланс, выдает сначала все завещанное имущество, а в последнюю очередь – чистый остаток – законным наследникам[367]367
  Малышев К. И. Избранные труды по конкурсному процессу и иным институтам торгового права. М.: Статут, 2007. С. 435–437 (§ 50 «Посмертная ликвидация» в гл. 5 «Конкурсный процесс Северо-Американских Соединенных Штатов); Комментарий к части третьей ГК РФ. 2003. С. 29–30 (автор коммент. к ст. – А. А. Рубанов).


[Закрыть]. «Таким образом, здесь наследники в принципе не являются преемниками прав и обязанностей наследодателя», – резюмирует А. А. Рубанов.

Ликвидационный характер наследования в США и других странах общего права сам по себе не подлежит сомнению, однако вывод о том, что в нем нет места преемству вообще, представляется неверным.

На самом деле в англо-американском наследовании преемство может иметь место, что доказывает даже его формальное название – Law of Succession («право преемства»). Однако оно не универсальное, а сугубо сингулярное, причем сопряжено с ликвидационным характером удовлетворения притязаний и сопровождается им. Едва ли можно усомниться в наличии у наследования по общему праву свойства преемства, если для примера взять имущественные вычеты из наследства семье наследодателя независимо от наличия долгов[368]368
  См. подробно: Паничкин В. Б., Боровик О. Ю. Наследственное право США. С. 280–287.


[Закрыть]. Эти нормы, «отстраняющие» от требований кредиторов отдельные имущественные блага членам семьи, показательны сочетанием преемства и такого специфичного правового инструмента, как сохранение за неплатежеспособным физическим лицом имущества, на которое не может быть обращено взыскание при банкротстве. Причем в этом ликвидационном процессе кредиторы наследодателя являются, как и наследники, выгодоприбретателями, но в отличие от них – привилегированными (первоочередными). Поэтому неслучайно наследника в странах общего права часто именуют тем же термином, что и выгодоприобретателя траста и получателя имущества по ненаследственным сделкам – бенефициар (beneficiary).

Н. В. Рабинович обратила внимание, что общее право не разграничивает понятия наследник по завещанию и легатарий – всех упомянутых в завещании лиц оно называет одинаково: devisees – получателей недвижимости и legatees – получателей иного имущества. Принятого в Европе противопоставления сингулярного преемства универсальному нет, потому что по общему праву все наследство в целом переходит к исполнителю завещания, который действует в совершенно одинаковом порядке как при передаче наследникам оставшегося после оплаты долгов имущества, так и при выдаче отдельных вещей, отказанных наследодателем. В обоих случаях он учиняет расчеты с лицами, упомянутыми в завещании, лишь после покрытия всех обязательств умершего[369]369
  Гражданское и торговое право капиталистических стран. 1949. С. 532. Аналогично мнение В. В. Гущина. См.: Гущин В. В., Дмитриев Ю. А. Указ. соч. С. 28. И противоположно мнение Е. А. Петрова: «Насколько я в курсе, на практике происходит по-другому, – написал он автору. – Допустим, у наследодателя был дом и непогашенный кредит на его покупку. Персональный представитель передает дом в обремененном состоянии наследникам с получением от них индемнити. И банк такое положение устраивает. Я вообще не знаю, вправе ли банк в данном случае настаивать на досрочном погашении долга».


[Закрыть].

Соответственно аналога римского легата, фидеикомисса и российского завещательного отказа и возложения в общем праве закономерно нет, т. к. всякие передачи имущества осуществляет не сам наследник, а трастодержатель наследства. Ошибочность встречающегося в российской науке перевода термина legatee как «отказополучатель» мы подробно проанализировали ранее.

Таким образом, наследование в общем праве никогда не является универсальным правопреемством, а есть сингулярное преемство, следующее после ликвидации имущества наследодателя. Такая природа наследования выражается в том, что имущество переходит в измененном виде, очищенным от долгов и с преобразованием «сложных» активов в простые; в силу сохраняемой рядом штатов партикулярности наследования, которая выражается в дуализме наследования реального и персонального имущества, оно переходит не как единое целое, а как два разных имущества; благодаря такому дополнительному основанию открытия наследства, как прекращение траста, часть имущества умершего может перейти не в один момент с остальным, а намного позже и совсем иным лицам; обязательное участие в наследственных отношениях посредствующего звена – трастодержателя говорит об отсутствии непосредственности в переходе прав.

В нашем праве тоже был период после революции, когда по Декрету об отмене наследования от 27 апреля 1918 г.[370]370
  Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 27 апреля 1918 г. «Об отмене наследования» // СУ РСФСР. 1918. № 34. Ст. 456.


[Закрыть] переход имущества после смерти был не универсальным правопреемством, а ликвидацией имущества, причем в пользу государства, с выделением из состава имущества ближайшим родственникам (не названным даже наследниками) активов в пределах 10 тыс. золотых рублей, а также предметов обычной домашней обстановки, не входивших в эту сумму.