Текст книги "Совок"

Глава 33

– Рассказывай! – оба майора, Тарасов и Макаров делали вид, что смотрят на меня, если не по-приятельски, то уж точно, не как строгие командиры и по-доброму.

Каждый из них даже по отдельности для меня был и царь, и бог, и воинский начальник. А тут сразу двое и оба до ужаса приветливые. Ничего не скажешь, молодцы! Быстро они среагировали на аномалию. Я-то думал, что какая-никакая фора еще на два-три фортеля у меня есть. Ан, нет! Слоник-то совсем не прост и это знание теперь надо постоянно держать в мозгу.

Да, меня не ругали и, более того, меня, участкового инспектора и младшего лейтенанта посадили с собой за один стол сам начальник РОВД Владимир Алексеевич Макаров и его заместитель майор Тарасов. И стол этот был не тот, который предназначен для совещаний с нижестоящими. На этом столе стояла едва початая бутылка «Столичной» и начальственная закусь в виде нарезанной копченой колбасы, сыра и прочей снеди. Но даже не это бросалось в глаза. Настораживало то, что рюмок тоже было три. Ровно столько, сколько за столом располагалось присутствующих. Вместе со мной, то есть. Мне это обстоятельство очень не нравилось. Будь я и впрямь, двадцати с небольшим годов младшим лейтенантом, то и мысли, сейчас наполнявшие мою голову, наверняка, были бы другими. Но по факту лет мне было почти в три раза больше и потому, щенячьей радости от не по чину оказанного мне почета я не испытывал.

А на нее, на эту щенячью восторженность и был расчет у этих двух майоров. Съевших не одну собаку на оперской работе. Сырых и, наверняка, без соли. Матерые волчары, глядели на меня с, как им казалось, искренней отеческой благожелательностью и в ответ на свою бутафорию ждали мальчишеских откровений. Даже будучи в полтора раза старше них, любой нормальный человек наверняка повелся бы на товарищеское добродушие этих прекрасных людей. На удивление оказавшимися такими душевными и простыми в общении с подчиненным мамлеем. И рюмку они мне наполнили и выпить предложили, чокнувшись со мной по-свойски. Так запросто, что будто бы уже и не в первый раз. Надо же, какие славные у меня начальники!

Они все еще ничего обо мне не понимали, но все-таки насторожились некоторыми уже состоявшимися и текущими обстоятельствами. Так непонятно характеризовавшими мою мутную личность. Как ни красился я в серый цвет, но дураки редко становятся начальниками РОВД. И вот, эти руководящие милиционеры не на шутку всполошились. Настолько, что решили пропустить конфетно-букетный период в виде неторопливого и пристального изучения непонятного казачка. Это я так думаю. Во всяком случае, я бы на их месте обязательно встревожился. Особенно после вчерашнего.

Дабы не множить подозрения, гнушаться поднесенной рюмкой я не стал и послушно выпил. И сходу прокололся, машинально взяв закусить не кружок дефицитной колбасы, как это сделал бы нормальный лейтенант, а ломтик лимона. Мало того, этот несчастный пятак лимона я еще и в солонку макнул перед тем, как сунуть в рот. Майоры как бы незаметно переглянулись. Оно и понятно, не должен пацан моих нынешних лет обладать пониманием в подобного рода гурманстве. Горьким алкашом он уже быть может, наука это нехитрая и постигается быстро. А вот питейным сибаритом, умеющим с толком закусить первый лафитник, к двадцати годам стать сложно. Культура пития и закуси нарабатывается путем многолетних, обстоятельных тренировок и экспериментов на самом себе. Умеренно и никак не в подворотне или в студенческой общаге. Да и лимон в руководящую солонку я макнул не постеснявшись, как если бы она стояла на моей собственной кухне. Впрочем, лимон, это не пальцы и не яйца, ткнуть им в солонку не зазорно. Но, тем не менее… Они же не знают, что даже не будучи генералом, но замещая генеральскую должность, я в ежедневном рабочем порядке почти три года напрямую общался с начальником Департамента МВД страны. А также несколько раз в неделю с профильным заместителем и с самим министром. И тоже обыденно. Расслабился, непорядок…

Надо было что-то быстро решать. Решать, что из имеющейся информации им можно скормить. Без особого ущерба для себя. Чтобы и не очень много, но и не слишком мало. Во-первых, они не дураки, а во-вторых, поняв, что я их вожу за нос, майоры бросят трепать меня и возьмутся за Вову. И начнут, говоря образно, его тестикулы методично подтягивать к его же переносице. Подставлять под эту волнительную процедуру Нагаева мне не хотелось.

– Что рассказывать, товарищ майор? – промокнув губы салфеткой и вытерев ею пальцы, с готовностью поинтересовался я у Макарова. Салфетка, она тоже прокол, как и лимон, но мне надо было потянуть время и что-то сообразить.

– Сережа, тут чужих, а тем более, прокурорских нет и опасаться тебе никого не надо. Так что ты нам бейсы не крути, будь добр! – вроде бы по-отечески мягко, но в то же время вполне требовательно обратился ко мне Слоник.

Понятно. Значит, злым, вернее, суровым старшим товарищем из них двоих сегодня будет он. А Макаров, наоборот, будет добрым и заботливым начальником. Ну так никто и не против, пусть играются. Однако давать какие-либо информационные авансы этим двум славным майорам я не собирался. Их игрища никак не повод для моей глупости. Пусть они конкретизируют свои вопросы и тем самым обозначат свои аппетиты и осведомленность. А уж мы подумаем, имеет ли смысл нам растрогаться от их доброты и поддаться соблазну эксгибиционизма.

– Анатолий Иванович, уж это я хорошо понимаю! От вас с товарищем майором у меня секретов нет! Вы же помните, что это именно я настоял, чтоб вы к «Рубежке» с нами поехали. И крамольные бумажки я сразу вам отдал, как только у прокурорского забрал! Вы ведь помните? – с выражением легкой обиды на лице заволновался я, изображая обеспокоенность его недоверием.

– Ну да, ну да… – Слоник с легкой неуверенностью посмотрел на Макарова.

– А ты скажи, Корнеев, как есть скажи, откуда в той яме ханка образовалась? Много ханки! И бумаги эти там откуда? – начальник РОВД Макаров разглядывал меня, не скрывая своего интереса, уже напрочь отбросив дешевые реверансы, с которых начал Слон, – Ты только не ври, не надо, ты ведь не считаешь, что мы глупее тебя, а, Корнеев?!

Владимир Алексеевич указал Тарасову глазами на пустые рюмки. И мне показалось, что этот знак не часть коварного замысла, а, что ему просто самому захотелось выпить водки. А это не есть хорошо. Значит он растерян или злится. Скорее всего злится потому что растерян. И все от того, что не складываются у него в голове пазлы относительно сидящего перед ним писюлька в мамлеевских погонах. Нет, нам такой хоккей не нужен! Злой начальник РОВД нам ни к чему.

– Не думаю я так, товарищ майор! Я год в милиции всего, а вы с Анатолием Ивановичем, наверное, раз в двадцать больше моего уже отслужили! – польстил я своим руководящим собутыльникам, – Тут вообще все просто! Один из братьев Кулиевых мне эту информацию слил. У них там промеж себя обиды, вот я и воспользовался! – без малейшего зазрения совести опустился я до циничного обмана своего прямого руководства. – А потом я уже через Мамедова закинул Ягутяну дезу, что мы с Нагаевым барыгу пристрелили и около «Рубежки» прикопали. Он на эту шнягу повелся, а дальше вы и сами все знаете. Нам от Ягутяна надо было избавиться, он посадить нас обещался! – вполголоса доверительно поведал я товарищам майорам абсолютную правду, – Заодно он самолично всю доказуху против своих басмачей нам легализовал! – простодушно объяснил я Макарову свои мотивы, делая вид, что полный идиот и не понимаю виртуозности проделанной комбинации.

Майоры ошарашенно переглянулись и почему-то уставились на меня, как на убогого. Было видно, что Макаров силится понять, кто перед ним, скорбный умом везунчик или наглый манипулятор, цинично сношающий мозги ему лично и его заместителю. В его глазах читалось, что в последнее ему верить хотелось меньше всего. Владимир Алексеевич выдохнул и показал Тарасову пальцем на свою рюмку. Видимо, он решил, что я пока слишком соплив и не достоин, чтобы меня следовало опасаться. Я тоже выдохнул. Мысленно.

Братья Кулиевы, Гусейн и все три ары находятся сейчас в СИЗО. И поскольку числятся они там за прокуратурой Волжского района, то ни Макаров, ни Тарасов поговорить с ними не смогут. Если, конечно, приспичит, то майоры напрягутся и тропинки к джигитам протопчут, но им не это надо. Их больше интересует мой конфликт с Ягутяном и, самое главное, последствия этого конфликта для них лично. Ну и понимания им хочется относительно моей сомнительной персоны.

Тарасов настойчиво придвинул мне наполненную тару и проследил, чтобы я ее опорожнил в себя до капли. Сам он к своей рюмке не притронулся, зато снова позаботился о наполнении наших с Макаровым. Драконить руководство в мои расчеты не входило. Мне надо, кровь из носа, устаканить ситуацию и остаться на локтионовском участке. Иначе я не смогу хоть как-то контролировать ситуацию на мясухе. И без того времени потеряно до обидного много. Подспудно где-то в мозгу зрело ощущение, что на решение проблемы у меня осталось не более двух недель. Я бы на месте комбинатовских воротил дольше не тянул с моей зачисткой.

Помурыжив еще часа полтора, майоры разжали свои ласковые челюсти и отпустили меня, настоятельно рекомендовав никуда больше не влазить без их на то ведома или указания. И немедленно информировать их о малейших новостях, касательно Ягутяна и посещений Волжской прокуратуры. Клятвенно заверив руководство и поблагодарив за угощение, я, не задерживаясь, ретировался.

Вчера, прямо от кладбища почти вся организованная советником юстиции Ягутяном оперативно-следственная группа выдвинулась в комплексное общежитие. С нами не поехали только городские менты и зеленые инспектора ИЛС. Они на «Рафике» городского УВД вместе с судмедэкспертом удалились даже не попрощавшись. Подъехав к комплексу, прямо у ступеней входа мы увидели черную «Волгу», городского прокурора, на которой сегодня с такой помпой гарцевал Гайк Радикович Ягутян. В машине никого не было. Даже водителя. Вспыхнувшая тревога заставила меня очень быстро рвануть вовнутрь. К дверям блока братьев Кулиевых мы с Вовой подскочили уже через пару минут, поднявшись на четвертый этаж без лифта. И вовремя.

В коридоре, у хлипкой оргалитовой двери кулиевского блока бесновался наш с Вовой басурманский недруг. Ягутян, не выбирая выражений, на чистейшем русском матерном требовал от стоявшей тут же Боровиковой выдать ему все запасные ключи от дверей блока. Советник юстиции, потеряв лицо и самообладание еще у пустой могилы Чирка, здесь также вел себя несолидно до безобразия. Он с восточным темпераментом размахивал руками, ругался и всячески пытался запугать директоршу комплекса Боровикову и еще двух женщин, которых я помнил по прошлому визиту. Не надо было долго думать, чтобы понять, что Ягутян, как наскипидаренный прилетел сюда зачищать всевозможные улики против своей шайки.

– Ломай! – брызжа слюной, почти визжал Гайк Радикович водителю персоналки. – Под мою ответственность! Ломай, говорю! – требовал он от нерешительного мужика в возрасте, держащего в руках монтажку.

– Не имеете права! – робко попискивали общежитские топ-менеджеры, не приближаясь близко к разъяренному прокурору.

Увидев нас с Вовой, Боровикова ожила и расправила плечи. Молодец баба! Не отдала ключи! Увидев реакцию на лицах женщин на наше с Вовой появление, Ягутян обернулся. А обернувшись и узрев нас, сбледнул и сник.

– Это ты чего здесь бурагозишь? – протиснулся я между ним и дверью, – А ну отошел! А вы, любезный, в тюрьму захотели? – обратился я к водиле, по-прежнему держащему в руках монтировку, – А ну, Вова, доставай-ка наручники, я вижу, тут на разбойное нападение умысел присутствует! – блефовал я уже по-черному, действуя по принципу «пан или пропал».

– Ты чего несешь, Корнеев! Какой разбой? Я прокурор по надзору! – взвизгнул товарищ Ягутян, а его извозчик в это время благоразумно шмыгнул в сторону лестницы.

– Это ненадолго, гражданин Ягутян! Не сегодня, так завтра тебя обязательно отстранят от должности, а там, может быть, и вовсе закроют! – громко, в расчете на присутствующих женщин пообещал я. – Уж ты не сомневайся, паскуда, я для тебя постараюсь!

В коридоре уже появились сопровождающие лица из числа милицейских и прокурорских Волжского района. Отдельным айсбергом приближался рослый Слон, он же майор Тарасов. Из-за его представительной фигуры с любопытством выглядывал капитан Щекаев.

Обескураженная, но сильно повеселевшая с нашим появлением Боровикова, быстро приблизилась к нам с Нагаевым. А вместе с ней, прижавшиеся к директрисе, как к наседке, придвинулись и две тетки, отчаянно державшие оборону против прокурорского ары. Три женщины, не веря до конца в избавление их общаги от прокурорско-басмаческого ига, смотрели на прибывающих ментов с опасливой надеждой.

– Сергей Егорович, а ведь у нас ключей нет, эти бандиты, они замки поменяли и нам комплекта ключей не дали! Я им говорила, что по инструкции ключ от общей двери в блок должен быть у коменданта, но им, как об стенку горох! – директриса комплекса, опасаясь пришлых, обращалась только ко мне.

– Вы, Людмила Васильевна, не беспокойтесь, эти абреки здесь больше жить не будут! – постарался я как-то успокоить женщину, – Троих уже задержали, скоро и остальных к ним в чулан отправим! Правильно я говорю, а, Гайк Радикович? – не удержался и подмигнул я еще недавно такому грозному советнику юстиции.

– Это мы еще посмотрим! – затравлено озираясь на присутствующих, которые с любопытством прислушивались к нашей перепалке, прошипел Ягутян и бочком начал продвигаться на выход.

Еще когда у лесной могилки ластали Кулиева, Гусейна и Вазгена, я под шумок обшмонал карманы этих троих и забрал у них ключи, все которые только нашел. Теперь, достав отобранные три связки, мы с Вовой начали их примерять к замку. Долго мучиться не пришлось, все двери открылись без проблем.

Обыск проводили волжане, благо присутствовал сам товарищ Солодуха. Поскольку наркота была обнаружена на их территории, то и здесь, в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом, банковали они. Понятыми были присутствовавшие с самого начала спутницы Боровиковой. Ее я попросил уйти к себе и дождаться меня в кабинете. Тетка дисциплинированно кивнула и порысила в сторону лифта. Нравилось мне иметь дело с Людмилой Васильевной, деловая она женщина. Деловая и надежная. Пожалуй, что покрепче иных мужиков будет. Под Ягутяна, во всяком случае она не прогнулась и все мои инструкции, как себя с ним вести, она выполнила безупречно. Хотя я видел, как страшно ей было.

Кроме национальных книжек с следами выдранных страниц и пустых почтовых конвертов, в комнатах было много еще чего изъято. Целлофановый пакет с маковой соломкой, объемом литров на пять и три больших сумки с автозапчастями. Два с половиной десятка бутылок водки Солодуха, к величайшему разочарованию своих спутников, изымать запретил. Справедливо заявив, что водка не запчасти и умысел на спекуляцию ей доказать будет невозможно.

Майор Тарасов, удостоверившись, что нас Нагаевым ни за убийство, ни за что-либо менее предосудительное сегодня арестовывать не будут, отбыл, поспешая, на базу, унося эту благую весть начальнику Советского РОВД.

Убедившись, что все необходимое для закрепления доказательной базы по хранению наркотиков братьями Кулиевыми и их друзьями изъято, я пошел к Боровиковой. При всей уверенности в принципиальности и честолюбии прокурора Солодухи, я хотел подстраховаться. Не сегодня, так завтра, но дело из Волжской прокуратуры заберут в область. И мне очень уж не хотелось, чтобы у Гайка Радиковича оставались хоть какие-то шансы спрыгнуть со сковородки. Не добив его в этот раз, означало самому себе подсунуть под задницу гранату.

Долго убеждать Людмилу Васильевну не пришлось. Ее вообще не пришлось убеждать. Все мои доводы и предложения по окончательному изничтожению Ягутяна она приняла сразу и с энтузиазмом. Около часа я ей надиктовывал коллективный пасквиль от жителей комплексного общежития на шайку беспредельщиков и наркоторговцев Кулиевых. А также на их покровителя и по совместительству работника городской прокуратуры Ягутяна Г. Р.

– Людмила Васильевна, главное, чтобы было как можно больше подписей! Соберете десятка три? – задал я директрисе самый актуальный вопрос.

– Соберем! Больше соберем! Они тут всем хуже горькой редьки надоели! – убежденно заверила меня Боровикова. – Только вот не слишком ли круто копии еще и ЦК отправлять? Может, обкома и областной прокуратуры хватит? – боязливо поинтересовалась женщина.

– А не надо туда ничего отправлять, все равно сюда все спустят, – успокоил я ее, – Просто на обкомовской жалобе надо отдельной строчкой указать, что еще копия в ЦК КПСС отправлена. Для надежности, пусть знают, что и в ЦК все на контроле стоит. Уж вы поверьте, Людмила Васильевна, я дело вам говорю!

– Я вам, Сережа, верю! Господи, неужели и правда мы от этих оглоедов избавимся? – тут же нелогично усомнилась она в моих словах после того, как только что заявила о своей вере в мое коварство и защиту от абреков.

– Правда, дражайшая Людмила Васильевна. Вы только дайте команду своим комендантам, воспитателям и вахтерам, чтобы, как только остальные джигиты в комплексе появятся, пусть немедленно звонят в милицию!

Приняв от администрации комплексного общежития комплимент в виде бесплатного коррупционного обеда, мы с Вовой удалились наводить порядок на моей территории.

Глава 34

Отступление

На столе стояла извлеченная из холодильника вторая бутылка «Столичной». Макаров закусил очередную рюмку и откинулся в кресле, вытянув ноги.

– Что думаешь, Толя? – дождавшись, когда его заместитель сделал то же самое, спросил он.

Подчиненный ему майор с ответом не торопился. Задумчиво пережевывая заброшенный вслед за глотком водки в рот лепесток сыра, он неопределенно пожал своими борцовскими плечами. Дожевав и проглотив, ответил.

– Ты знаешь, он ведь даже еще не волчонок, он еще щенок. Я вчера не поленился и его личное дело посмотрел в кадрах. Нет там ничего такого, чтобы можно было задумываться на эту тему. Пацан он еще, полных двадцать два ему. И служит он год всего. Валерка Локтионов опер, конечно, сильный, спорить не буду. Однако он хоть и натаскивает их с Нагаевым, но до такой степени обучить оперской работе за год невозможно. Да и сам Валера вряд ли на такую комбинацию решился. Да чего я тебе объясняю, ты это не хуже меня знаешь, – Слон поднял глаза на шефа.

– Знаю, Толя, знаю! Я тебе больше скажу, но у меня не проходит ощущение, что этот твой Корнеев не только того Ягутяна вчера вы#б как школьника, не снимая штанов. Он еще и нас с тобой сейчас мордой по столу повозил. Как сопливых стажеров повозил! Ладно, наливай, Толя! – расстроенный непониманием происходящего, махнул рукой начальник райотдела.

Следующую рюмку они какое-то время закусывали молча, прокручивая в головах и анализируя произошедшее совсем недавно за этим столом.

– Кто за Ягутяном стоит, ты в курсе? – выйдя из раздумий, обратился к начальнику Тарасов, – Это я к тому, что никто ведь не поверит, что это пацан самостоятельно его так подставил. Надо бы нам продумать, как отбрехиваться будем, если что.

– Не поверят. Да я и сам, если честно, не верю, Толя! Я всю службу на оперативной работе, но таких мероприятий за собой не припомню. Ну ладно там жуликов переиграть, но тут-то не мальчик, тут взрослый мужик, да еще начальник отдела прокуратуры города! Может, действительно, все случайно у него так получилось, а? – майор Макаров с надеждой взглянул на своего зама.

В ответ Тарасов лишь привычно пожал своими биндюжными плечами.

Все то же и те же…

Сегодня четверг. Мой единственный друг и напарник по борьбе с преступностью в Советском районе Вова дежурит сутки. Завтра он отсыпается и с понедельника находится в очередном отпуске. Отсутствовать Вова будет целый месяц, плюс дорога в какую-то далекую крымскую зажопину к его родственникам и обратно. И для меня наступит ад. Ад, потому что Локтионов свою язву будет лечить тоже еще месяца два. Три участка, один из которых находится на самой окраине Советского района, это очень много. А с учетом моих личных факультативных проблем со стороны «мясухи», эту тяжесть Боливару не вынести. Думаю, что еще, этот месяц мне не дадут спокойно жить и работать прокурорские. Ягутяна за здорово живешь мне не простят. Так, что, оно, может, и хорошо, что Вова свалит на месяц из города, одному откусаться мне будет проще. Еще бы Толика Еникеева отправить из города куда подальше на месяц-другой. И его друга Мишу… Н-да…

– Давай бегом в дежурную часть! – капитан Щекаев положил трубку на аппарат, – Хорошо, что не ушел, квартирная кража у тебя, беги, группа выезжает!

Быстро собрав отписанные мне бумаги в папку, я направился в ОДЧ. Действительно, хорошо, что задержался, на дежурной машине всяко лучше, чем своим ходом добираться. Перед витриной дежурки уже топтались следователь с опером, они ждали эксперта-криминалиста. Следак, поглядывая на часы, тихо матерился, опер флегматично разминал сигарету.

– Кто из экспертов сегодня дежурит? – поинтересовался я удивленно.

– Вася Мартынюк, – нехотя процедил опер, – Не дежурит он, но с нами поедет. Дежурит Леднев, он час, как на угон выехал, – опер вздохнул.

Старший лейтенант милиции Василий Миронович Мартынюк был мне знаком. И знакомство это, радости мне не принесло. Неделю назад из-за его разгильдяйской нерасторопности с заключением я заволокитил материал и едва не получил взыскание. Надо сказать, что экспертом он был никудышним. А, если честно, то он им вообще не был. Месяц назад его перевели в Советский райотдел из городского приемника-распределителя, где он подвизался опером на старлейской должности. И перевели, надо сказать, нарушая все действующие приказы и инструкции. Сразу на капитанскую должность старшего эксперта-криминалиста РОВД. Кто-то еще кроме самого Васи очень хотел, чтобы тот получил капитана. Судя по тому, что начальник РОВД от такого «подарка» отбиться не смог, выходило, что покровитель у Мартынюка был неслабым.

Дежурный, переживая за собственную задницу, что-то орал по внутреннему телефону. Очевидно, он подгонял Василия Мироновича, справедливо опасаясь получить втык за несвоевременный выезд группы на место преступления. Наконец явление старшего эксперта-криминалиста Мартынюка народу, то есть, группе состоялось, он выскочил в холл из коридора. В правой руке он держал экспертный чемоданчик, а левой стряхивал с губ какие-то крошки.

Матюгнувшись, следователь Юрий Петрович Савинов развернулся и двинулся на выход. За ним потянулись и мы с опером. Сзади оперативно-следственную группу замыкал будущий капитан милиции Вася Мартынюк.

В машине выяснилось, что хату подломили у моего подучетника, ранее судимого Батайкина, которого я сам давно уже хотел увидеть. Обнаружила кражу и вызвала милицию его маман, прописанная вместе с ним, но живущая у своего сожителя в Ленинском районе. Прибыв с внеплановым визитом проверить своего непутевого великовозрастного отпрыска, она увидела выбитую дверь и бросилась к соседям набирать 02.

Виктор Яковлевич Батайкин, 1950 года рождения судим был дважды и по иронии судьбы, оба раза за квартирные кражи. Если бы не этот висяк, усугубивший на моем участке статистику по нераскрытым преступлениям, я бы не расстроился за семейку Батайкиных. Но баранка, есть баранка и настроения у меня поубавилось. Одна радость, мадам Батайкина сообщила, что вызвонила сынишку и он сейчас на всех парах летит в их оскверненное жульем родовое гнездо. Такой процессуальной нормы, как осмотр места происшествия еще никто не отменил, и я решил воспользоваться случаем, чтобы под эту сурдинку провести легкий шмон подломленной хаты. Что-то мне подсказывало, что есть шанс наполовину разбавить случившийся досадный висяк.

Быстро добыв следаку понятых, одну из числа любопытных старух с околоподъездной лавочки и вторым номером соседскую девицу, я принялся ненавязчиво шмонать квартиру. С Савиновым мы уже пару раз работали вместе на преступлениях и найдя общий язык, вроде бы пока его не потеряли. Покосившись на мою махновщину, он покачал головой, но остракизму подвергать меня не стал.

В очередной раз оказавшись в прихожей, я снова увидел старшего эксперта-криминалиста Мартынюка. Будущий капитан Василий по-прежнему бессмысленно таращился на вывороченный косяк двери. Савинов, не питая иллюзий относительно васиной квалификации, заполнял протокол осмотра без его участия, как эксперта. Понятно, что ему все равно, а мне желательно бы эту кражонку поднять, территория моя и за процент нераскрытых с меня непременно спросят.

– Василий Миронович, сфотографировать бы надо. И дверь с замком, и разломанный косяк, – тактично и вполголоса посоветовал я как бы эксперту. – И замок надо бы открутить для экспертизы, вон вся сувальда исцарапанная, наверное, жулики подбором пытались сначала эту дверь открыть.

– Слышь, умник, ты иди свой поквартирный обход делай! А я тут без сопливых как-нибудь сам разберусь! – рассерженно вскинулся как-бы эксперт Василий Миронович Мартынюк, покосившись на стоящую неподалеку любопытствующую понятую девицу.

Ладно, без сопливых, так без сопливых. Поймав насмешливый взгляд Савинова, я пожал плечами и просительно посмотрел на него, показав глазами на двери в комнаты и кухню. Юрий Петрович скривился, но разрешающе кивнул. Я начал экскурсию по обворованной квартире. Проявляя почти искреннее сочувствие к горю мадам Батайкиной, я вместе с ней и под предлогом выяснения номенклатуры и объемов похищенного, начал обыск берлоги своего подучетного жулика.

Осмотрев перерытый шифоньер и сервант, где со слов Зинаиды Семеновны не доставало хрусталя, мы сместились с ней к дивану. И тут я сделал стойку. На полу желтели просыпанные опилки. Немого, но они были! Знакомая желто-бурая субстанция. Теперь стало почти понятно зачем сюда лихие людишки вломились.

– Зинаида Семеновна, а сынок ваш травку где хранит? – тактично поинтересовался я у ответственной квартиросъемщицы, уже начавшей причитать по причине отсутствия хрусталя.

– Какую еще травку? – неохотно прервала свои стенания обворованная женщина.

– Ну вот такая, – поднял я с пола щепоть перетертой маковой соломки, – Где она у Виктора обычно хранится? – задавая вопрос, я приподнял лежанку раскладного дивана и увидел там пыль и рулоны обойных обрезков. И совсем немного знакомых опилок. Облом, нехорошие люди все выгребли до меня!

– А что это такое? – подозрительно сощурилась на меня дородная потерпевшая. – Ерунда какая-то! – Батайкина брезгливо посмотрела на мои испачканные в маковой трухе пальцы.

– Нет, Зинаида Семеновна, это не ерунда! Вы ведь знаете, что мак, который черными зернышками и на булочки идет, он денег стоит? – женщина в ответ кивнула, – Вот! А это тоже мак, только не зернышками и тоже денег стоит! – ничуть не соврал я потерпевшей.

В глазах Зинаиды появился прикладной материальный интерес и еще большая обеспокоенность о возможной потере.

– И дорого вот это стоит? – она вопрошающе показала глазами на скупо рассыпанное по полу богатство.

– Да уж подороже вашего хрусталя, вы мне поверьте! – посочувствовал я обворованной женщине. – Так что посмотрите, Зинаида Семеновна, если у Виктора где-то хранились запасы, то лучше бы сейчас сразу проверить, потом поздно будет! – посоветовал я запереживавшей о грядущих убытках сына мадам Батайкиной.

– Ну не знаю! – потерпевшая все еще сомневалась, – Витя не любит, когда без его разрешения кто-то у него в вещах роется! – она упрямо собрала губы в гузку.

– Ну не любит, так не любит! Так даже лучше, нам с товарищами работы меньше! – постарался я не переиграть с равнодушием и вроде бы направился к выходу.

– Подождите! – возмущенно одернула меня Зинаида, – А жуликов ловить кто будет? Мой хрусталь искать и это вот, – она уже бережно ткнула носком босоножки в опилки, – Трудящихся обокрали, а вам хоть бы хны, лишь бы не работать!

– Так я ж вам, Зинаида Семеновна, предлагал посмотреть, а вы сами отказались! – начал я обиженно оправдываться перед капризной потерпевшей. – Если вы знаете, где Виктор свои запасы хранит, так посмотрите, все ли на месте!

– Здесь стойте! Я сама посмотрю! – жадность Зинаиды Батайкиной победила ее недюжинный разум.

Еще раз взглянув на меня без какого-либо доверия, она метнулась на балкон. Я даже не двинулся с места. Балкон у них застекленный, но по своим размерам стандартный, а, значит, это не стог сена. И похоже, сегодня я эту кражу наполовину разбавлю раскрытием хранения наркосодержащих веществ.

– Всё на месте! – успокоила меня потерпевшая Батайкина, – Но в серванте нет салатницы и ладьи с фужерами. Шесть штук фужеров было! Ничего вроде бы больше не взяли. Жульё! Чтоб им сдохнуть! Вы мне хрусталь, главное, найдите! – немного успокоившись, она уже вполне уверенно выдавала мне команды по розыску недостающей в доме посуды. – А на моего Витюшу плохого не думайте, он от старой жизни отошел! Они с Любой заявление в ЗАГС подали и на работу он скоро устроится!

Теперь я уже особо не стеснялся. Отодвинув Зинаиду в сторону и выкликнув понятых, прямиком направился на балкон. Через окно я видел, в какой стороне она проводила ревизию дорогостоящих сыновних запасов. И запасов, наверняка, запрещенных к обороту на территории РСФСР. Туда, к стоящей в дальнем от двери углу коробке из-под телевизора, я и направился.

Два полиэтиленовых мешка с маковой соломой я изъял в соответствии с поручением следователя. В присутствии понятых и с соблюдением всех формальностей. На поквартирный обход Савинов отправил опера, а мне уже официально поручил шмон. Все логично, для группы, которой он в эти дежурные сутки командует, лишним это раскрытие тоже никак не будет. И только Мартынюк недовольно плющил свое упитанное жало, смутно понимая, что объем работы для него возрастает.

История с кражей для меня существенно прояснилась. Картина выглядела так, будто бы вор или воры, найдя одну батайкинскую нычку в диване и прихватив по ходу пьесы супердефицитный по нынешним временам хрусталь, быстро свалили из квартиры. Если бы им удалось вскрыть замок без шума, возможно они добрались бы и до балкона. Если Зинаида не врет, а врать ей нет никакого смысла, и жулики больше ничего не взяли, то вполне есть шанс поднять эту кражу. Шли за маком, а значит, точно знали, что он есть в этой квартире. Маловероятно, что Витя Батайкин делился инфой о хранимом им марафете с широким кругом лиц. Знали один или, максимум, двое. Пожалуй, что можно раскрыть и сто сорок четвертую по горячим.