Текст книги "Золотой цверг"

– Хорошо бы, – хохотнул Багров. – Юджин, как урожай на фермах?

– Вызревает, – ответил Юджин Мур. – Через неделю начнем уборку первой партии. Мои ребята разработали несколько новых модификаций, я думаю во второй волне посадить пару грядок деликатесов. Осетрина, кокос, дуриан…

– С запахом? – быстро спросил Вананд.

– Обижаешь, – улыбнулся Мур, – без запаха. Я так думаю, что если кроме хлеба и мяса у людей на столе появится что-то еще, то хуже от этого не будет.

– Хуже не будет, – согласился Багров, – но только не в ущерб плану.

– Само собой! – воскликнул Мур. – Объемы поставок – это главное. Кстати, нам скоро потребуется рабочая сила на уборку урожая.

– С этим проблем не будет, – заверил его Вананд. – На такое дело студентов не придется долго уговаривать.

– Там довольно тяжелая работа, – заметил Мур.

– Ничего, справятся. – Вананд хихикнул. – Джонни Черная Рука как замутит очередную речь, так они сразу повалят на поля, дружно и с песней.

Багров заулыбался, ему нравилось, когда товарищи повторяли его шутку, пожалуй, единственную удачную шутку за всю его жизнь. Это Багров первым назвал Рамиреса Джонни Черная Рука.

– Замечательно, – сказал Багров. – Ефим, что с космодромом?

– Рыть котлован можно начинать уже сейчас, – сказал Борода, – но пока мы не начнем строить нормальные корабли, космодром строить незачем, разовые запуски выгоднее делать прямо с земли. В Нью-Майами готовится к полету суборбитальный транспорт, мы его переоборудовали в межпланетный разведчик, осталось только запрограммировать роботов и можно будет лететь.

– Миштич! Когда будет старт, организуешь трансляцию, – распорядился Багров.

– Именно трансляцию? – уточнил Вананд. – Может, лучше в записи? Мало ли что случится на старте…

– Хорошо, давай в записи, – согласился Багров. – Токиро, что у нас с энергией?

– Пока хватает, – сказал Токиро Окаяма, – с трудом, но хватает. Надо строить новые танкеры.

– Чтобы строить новые танкеры, – огрызнулся Борода, – нужно сначала построить судостроительный завод и еще нужен один завод для солнечных батарей и один для аккумуляторов. Год – минимум. Но у нас ведь есть другой план, вот, у меня записано, в будущем году будет построен реактор в Нью-Майами, а в конце года еще один реактор в Китежграде. Какие такие танкеры?

– Извините, – развел руками Окаяма, – забыл. Я просто привык…

– Неважно, – отмахнулся Багров. – Энергии, значит, хватает… а почему, кстати, хватает? Стройки так мало расходуют?

– Нет, – пояснил Окаяма, – мало расходуют мелкие поселки, мы ведь прервали электроснабжение всех частных ферм и плантаций. В самом деле, зачем нам сейчас лекарства от импотенции?

– Лекарства от импотенции как раз пригодятся, – улыбнулся Багров. – Или ты забыл, что нам надо удвоить население за десять лет?

– Не издевайтесь, господин Багров, – Окаяма не поддержал шутку, – для того чтобы население росло, достаточно прекратить производство противозачаточных средств, да еще чтобы Джонни почаще высказывался на эту тему. А что, может, Джонни личным примером… – Окаяма хихикнул, но вовремя осекся. – Если серьезно, я считаю, что производство, ориентированное на экспорт, которого нет, не должно получать государственную поддержку. Вот если фермеры начнут выращивать пищевые грибы или какую-нибудь полезную пластмассу, вот тогда пожалуйста, а так – извините.

– И как, фермеры начинают выращивать то, что надо?

– Пока не очень. Но они начнут, не беспокойтесь. Как аккумуляторы истощатся, так и начнут.

– Помнишь, как Чубайс кончил? – неожиданно спросил Борода.

Окаяма скривился, но ничего не ответил.

– Ефим, заткнись, – прикрикнул Багров. – Как бы тебе самому не кончить, как Чубайс, если будешь много выпендриваться. Короче. Я вижу, все в порядке, все здорово, так держать. Вопросы? Нет вопросов. Тогда дадим миру шанс и всем всего доброго.

8

Якадзуно проснулся оттого, что пропеллеры замолкли. Якадзуно поднял голову с плеча Евсро, недоуменно посмотрел в глаза ящеру, старательно пытающемуся подавить хищную улыбку, и смущенно пробормотал:

– Извините.

Далее Якадзуно посмотрел в окно и ничего не увидел, потому что оно было сверху донизу заляпано грязью, кажется, не в один слой.

– Приехали, – сказал Ибрагим, – вылезаем. Осторожнее, там внизу земля.

К счастью, Ибрагим успел произнести последние слова до того, как Якадзуно вывалился из машины в деметрианскую грязь. С одной стороны, кажется очевидным, что в стране Усуфлал неоткуда взяться пластмассовым плитам посадочной площадки, а с другой стороны, пока окончательно не проснулся, об этом не думаешь.

Якадзуно осторожно спустил вниз одну ногу и пощупал грунт. Нога провалилась только по щиколотку, что не так уж и плохо. Якадзуно поднял взгляд и успел подумать, что территория народа ухуфласес гораздо более пригодна для проживания людей, чем окрестности Олимпа, вот, например, здесь много возвышенностей, на которых грязи почти нет, да и воздух свежее, тумана тоже почти нет…

В этот момент взгляд Якадзуно наткнулся на трейлер. Большой гусеничный трейлер с двумя сдутыми понтонами по бортам стоял метрах в двадцати от их «Капибары». Трейлер был настолько грязным, что трудно было даже определить модель, казалось, будто он продирался прямо через лес, оставляя за собой просеку. А что, может, так оно и было, может быть, эта машина тоже уходила от наводнения, а тогда вполне логично, что они выбрали путь по возвышенностям.

Приглядевшись, Якадзуно заметил, что трейлер стоит не абы как, а на специально отведенном для него месте. Ровная площадка размером примерно двести на сто метров была явно предназначена для стоянки транспорта, тут и там в грязи лежали деревянные жерди, обозначающие парковочные места. Прямо как обычная муниципальная парковка в родной Хиросиме. Якадзуно улыбнулся и сказал:

– Ибрагим, переставь машину вперед на два метра, ты проезд загородил.

– Какой еще проезд? – не понял Ибрагим.

Он посмотрел вниз, увидел разметку, поднял голову и увидел трейлер.

– Это еще кто такие? – спросил он, обращаясь внутрь машины.

– Это трейлер почтенного сэшвуа Аламейна ад-Дина и его лозшусе, – вежливо произнес Евсро. – Сейчас он выйдет к вам.

С этими словами Евсро вскрыл непромокаемый тюк, который во время поездки держал на коленях, вытащил оттуда портативную рацию, прошелся пальцами по кнопкам и сказал в микрофон:

– Рашид, мы приехали.

– Окей, – отозвалась рация, – сейчас выйду.

Ибрагим, наконец, вылез из машины, он стоял рядом с Якадзуно, пристально смотрел на трейлер и его лицо постепенно мрачнело.

– Что еще за Рашид? – спросил он. – Кто это такой?

– Господин Аламейн является дрижин езузерой Исламвилль, – пояснил Евсро. – Это недалеко отсюда, примерно километров пятнадцать. Господин Аламейн хочет говорить с вами.

– Что ему нужно?

– Думаю, он все объяснит лучше, чем я, – Евсро вежливо уклонился от ответа. – Спасибо, что подвезли.

Евсро вытащил из машины тюк с вещами и потопал к склону холма, рядом с которым разместилась автостоянка. Возлувожас последовал за ним. Анатолий нецензурно выругался.

– У них там бункер, – заявил он.

Якадзуно пригляделся к холму повнимательнее и понял, что этот холм имеет явно рукотворную природу, причем насыпали его не лопатами, а довольно большим экскаватором, кое-где на склонах еще сохранились следы ковша. А раз сохранились следы ковша, значит, насыпали его совсем недавно. А вот, кажется… точно, вентиляционные щели… вот еще перископ… действительно, бункер.

– Зачем им бункер в такой глуши? – удивился Якадзуно.

– Осшин складывать, – резко сказал Ибрагим, на его лице обозначилось брезгливое отвращение.

– Что складывать? – не понял Якадзуно.

– Осшин. Экстракт местного мха.

– Хеппи-мил, что ли? – сообразил Якадзуно.

– Он самый. Самый ходовой товар для местных наркобаронов. Привыкание со второго-третьего раза, продолжительность жизни наркомана довольно большая, до десяти лет, ломка может длиться до полугода и не известно никаких средств, позволяющих ее облегчить. Героин отдыхает.

Анатолий выругался еще раз.

– Ага, – согласился с ним Ибрагим, – именно так. Братство отрезало Деметру от метрополии и тем самым прикрыло все каналы поставок. Что делать бедным фермерам?

– Что? – спросил Анатолий.

– Вот господин Аламейн нам и расскажет. Вон он идет.

Господин Аламейн оказался маленьким щупленьким человечком лет тридцати, он напомнил Якадзуно кого-то из легендарных террористов начала XXI века, нет, не Бен Ладена и не Чейни, а кого-то помельче, из тех, чьи имена помнят сейчас только историки. Маленькие бегающие глазки и удивленно-испуганное выражение лица делали его совершенно непохожим на высокопоставленного представителя деметрианских наркобаронов, которым он, несомненно являлся. Аламейн обменялся парой слов с Евсро и Возлувожасом, и направился к машине.

– Приветствую вас, господа! – сказал он, подойдя к «Капибаре». – Господин Бахтияр, господин Ратников, господин Мусусимару, очень рад вас видеть целыми и невредимыми. Очень хорошо, что вы нормально добрались. Вы вовремя выехали, в хесез Шесинхылков сейчас творится настоящее светопреставление. Вхужлолх смыло к шайтану, Шухозгр и Хлозолва еще держатся, но неизвестно, устоят ли они или у почтенного вавусов Возлувожасв будет тремя езузеранл меньше. Около Шухозгр смыло почти весь лвухсылх, в сухой сезон там будет голод. Леннонцы зря подняли ветровой щит вокруг Олимпа.

– Что? – Ибрагим аж подпрыгнул от удивления. – Ветровой щит вокруг всего Олимпа?

– Пока они подняли только первую секцию, – уточнил Аламейн. – По неподтвержденным данным, длина щита составляет около сорока километров, высота не менее трех. Мои агрономы сделали предварительный прогноз, на месте Вхужлолк скоро сформируется озеро, лес смоет к шайтану, там сначала образуется болото, а потом, года через два, пустыня.

– Как это пустыня? – удивился Якадзуно. – Как может сформироваться пустыня при таком количестве воды?

– Очень просто, – пояснил Аламейн. – В каждый сезон дождей будет происходить колоссальная эрозия почвы, за пару лет плодородный слой смоет до основания и удерживать влагу в сухой сезон будет нечему. Конечно, прогноз предварительный, Джьяппа просто загнал информацию в обычный EcoCAD и посмотрел, что будет. Результат получился неутешительный.

– Да уж, – согласился Ибрагим. – Ваши плантации не пострадали?

– Кого это теперь волнует? – махнул рукой Аламейн. – Весь этот бункер завален осшином снизу доверху, а следующий урожай сгниет на корню. Все равно с тех пор, как леннонцы взорвали все межзвездные терминалы, нам больше некуда продавать продукцию. Люди очень нервничают.

– Еще бы им не нервничать, – хмыкнул Ибрагим. – Вы мусульманин?

– Да, – насторожился Аламейн. – А что?

– Вы не помните, что говорил пророк про тех, кто выращивает наркотики?

Аламейн принужденно рассмеялся.

– Пророк ничего про нас не говорил, – сообщил он. – Я специально интересовался этим вопросом и я точно выяснил, что пророк не возражает. Вы намекаете, что пришла расплата за наши грехи?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Ибрагим. – Расплата бывает, знаете ли, самой неожиданной. Что вы от нас хотите?

– Пока ничего. Я слышал, вам нужно убежище?

– Да, нам нужно убежище, – подтвердил Ибрагим, – но ситуация не настолько угрожающая, чтобы искать убежища у наркоторговцев. Лучше я сдамся леннонцам, чем буду делить хлеб с вами.

– У нас нет хлеба, – сказал Аламейн, – только лвухсылк и веславес, мы питаемся, так сказать, подножным кормом. Что ж, не смею задерживать. Да, кстати, чуть не забыл, вы не знаете такого человека – Дзимбээ Дуо?

– Он на Деметре? – Якадзуно не смог сдержать удивления.

– Да, он на Деметре, – подтвердил Аламейн, – он занимается вашими поисками. Все сотрудники таможни, на которой кто-то из вас проходил досмотр, уже мертвы. Вчера Дуо приказал прочесать территорию хесев Шесинхылков на вертолете, вам повезло, что погода установилась нелетная и вертолет не смог подняться в воздух. Не знаю, чем вы трое им насолили, но они вас целенаправленно ищут.

– Откуда вы знаете? – спросил Ибрагим.

Аламейн сделал загадочное лицо и указал пальцем вверх.

– Рекомендую вам ехать на юго-восток, – сообщил Аламейн, – там вас будут искать в последнюю очередь. Там довольно опасно, шешерэ гораздо опаснее, чем ухуфлайз, они совсем дикие, вначале стреляют и только потом разговаривают. Как проедете километров пятьсот, рекомендую сразу стрелять во все, что движется. Шешерэ уважают только силу.

– Что вам нужно? – повторил вопрос Ибрагим.

– Я уполномочен предоставить вам убежище и провести переговоры.

– Переговоры о чем?

– Об этом лучше говорить в более комфортном месте. Сюда приближается большая туча, минут через десять-пятнадцать пойдет сильный дождь.

Якадзуно взглянул на небо и, естественно, ничего не увидел. По сравнению с Олимпом туман здесь был почти незаметен, но разглядеть облака все равно было невозможно.

– Не дави на меня, – мягко произнес Ибрагим. – Каков предмет переговоров?

Аламейн на секунду задумался, а затем решился.

– Нам нужна информация, – сказал он. – Вы, господин Бахтияр, знаете очень много, эта информация очень нужна сопротивлению.

– Теперь это так называется? – усмехнулся Ибрагим. – Сопротивление? Честные и благородные наркоторговцы защищают справедливость? И что, интересно, вы хотите предложить мне взамен? Тонну хеппи-мила по сходной цене?

Аламейн сохранил невозмутимость, но было видно, что это дается ему с трудом.

– Вы можете возглавить сопротивление, – сказал он. – У вас большой опыт скрытых операций, отличные связи в Олимпе, вы умеете руководить людьми. Кроме того, вы отличный боец, это очень важно для ящеров.

– Ящеры тоже участвуют в сопротивлении?

– А как же! Нас слишком мало, чтобы в качестве пушечного мяса использовать людей. Приходится брать на службу ящеров.

– Не боитесь давать ящерам современное оружие?

– Обычный пистолет – не такое уж страшное оружие, а для более серьезного оружия нужна метка бойца.

– И на ваших плантациях тоже, наверное, трудятся ящеры?

– Сейчас на плантациях никто не трудится. А раньше да, вы правы, только ящеры и трудились. А что делать, если людей осш одурманивает, а у ящеров просто вызывает аллергию? Знаете, сколько рабочих мы потеряли в первые годы?

– Вы расплачиваетесь с ящерами оружием?

– В том числе и оружием. Но мы заломили такие цены, что они предпочитают аккумуляторы, электромоторы, металлоизделия на заказ… ну и так далее. В хесев Шесинхылков уже забыли, как выглядит традиционный оселв, у них теперь все лодки – амфибии на гусеничном ходу, дизайн, кстати, мои инженеры разрабатывали.

– Аккумуляторы иногда взрываются, – заметил Анатолий.

– Только не те, что мы продаем ящерам, – улыбнулся Аламейн. – Мы же не идиоты.

– Хорошо, – сказал Ибрагим. – Допустим, я возглавлю ваше сопротивление. Против чего вы сопротивляетесь, понятно. А зачем? Какая у вас цель?

– Цель у нас очень простая – мы хотим занять место братства. Нехорошо, когда власть принадлежит фанатикам, из этого никогда не выходило ничего хорошего.

– Когда власть принадлежит уголовникам, это лучше? – ехидно поинтересовался Якадзуно.

– А почему бы и нет? – улыбнулся Аламейн. – Когда уголовники захватывают власть, они перестают быть уголовниками. И в истории есть тому примеры, взять, скажем, Италию в XX веке или Россию в XXI. Помните, какие отморозки там поначалу командовали? А потом ничего, ВВП удвоился, вертикаль укрепилась и начался золотой век. Наш большой босс, конечно, не такой крутой, как Путин или даже как Берлускони, но, с другой стороны, у нас на Деметре не так все запущено, как у них было поначалу. Думаю, мы справимся, мы, по крайней мере, не страдаем фанатизмом. Мы, наоборот, предельно прагматичны.

– Вы были правы, Рашид, – решительно сказал Ибрагим. – Об этих делах надо говорить в более комфортном месте.

– Я же говорил, – победоносно улыбнулся Аламейн.

Ибрагим запер машину и четверо людей направились к бункеру.

9

Кто-то мудрый сказал, что человеку нужно для счастья совсем немного. Сейчас Рамирес понимал эту истину ясно, как никогда. Он был счастлив.

Заботы и тревоги первых дней революции остались в прошлом, теперь жизнь Джона Рамиреса вошла в размеренную колею. Каждое утро он выходил из дома, садился в «Капибару», выделенную ему городским комитетом братства, и ехал в телецентр. Там он проводил три-четыре часа, за которые успевал подготовить и произнести ежевечернюю десятиминутную речь в передаче «Вторая эпоха». Миштич Вананд говорил, что эта программа бьет рекорды популярности в своем классе и по рейтингу приближается к спортивным новостям, хотя порноканал ей, конечно, никогда не догнать.

Закончив с телевизионными делами, Рамирес садился в «Капибару» или в вертолет и ехал общаться с народом.

Каждый человек имеет какой-то талант, в котором многократно превосходит всех окружающих. Не каждому удается распознать свой талант, но когда кому-то это удается, этот человек становится удачливым и счастливым, у него все получается и все ему завидуют. Рамиресу повезло, ему удалось распознать свой талант. Он умел воодушевлять людей.

Когда Рамирес приезжал на стройку или метеостанцию или блокпост, люди преображались. Нет, они не бросали все дела, этого Рамирес не допускал. Но они открывали свое сердце большому черному человеку, они делились самым сокровенным, самым наболевшим, они часто просили помощи и в таких случаях Рамирес всегда давал совет. Не всегда он был уверен, что знает, что говорит, но почти всегда это было неважно, потому что неважно, что именно сказать человеку, важно, как это сказать. Если у тебя есть талант укреплять и наставлять, то, стоит тебе захотеть, ты сразу же подберешь нужные слова и невидимые ауры окружающих засияют неземным светом и этот свет отразится в тебе и… дальнейшее Рамирес не мог описать словами.

Многие женщины просили Рамиреса разделить с ними постель, многие из них были очень красивы, но Рамирес почти всегда отказывал. Потому что в маленьком частном домике в дальнем углу университетского сада его ждала Полина.

Раньше Рамирес не знал, что такое любовь. Когда он читал Шекспира или Лимонова, ему всегда казалось странным и диким то, как иррациональное чувство, в которое в человеческой душе преломляется половой инстинкт, заставляет разумных и уравновешенных людей временно сходить с ума, творить невообразимые глупости, а иногда это чувство даже убивает. Рамирес никогда не думал, что он способен покончить с собой из-за чьей-то смерти или изнасиловать женщину, будучи ослепленным любовью. У Рамиреса было много женщин, но он относился к ним примерно так же, как к хорошей книге или интересному телесериалу. Некоторые женщины стали для него близкими друзьями, гейша Миюки, например… интересно, что она сейчас делает там, на Гефесте… но никогда Джон Рамирес не считал очередную подругу даже равной себе, не говоря уж о том, чтобы поставить ее счастье выше своего, видеть в ней смысл жизни, не замечать никого, кроме нее… ну и так далее, весь спектр того, что пишут в любовных романах.

Сейчас Рамирес понимал, каким он был идиотом. Он прекрасно понимал, что если подходить с рациональной точки зрения, то сейчас он гораздо больше похож на идиота, чем раньше, но ему было на это наплевать. Он встретил свою любовь, он понял, что это такое, и он понял, что это хорошо. Остальное перестало быть важным, даже ежевечерние речи, которые поначалу полностью захватили его, теперь отошли куда-то на второй план. Миштич говорил, что речи получаются у Рамиреса все лучше и лучше, м Рамирес знал, почему так происходит. Дело было не в том, что Рамирес стал лучше к ним готовиться, и не в том, что он набрался опыта и стал более профессиональным. Дело было в том, что когда в твоих глазах сияет любовь, ты можешь нести любую ахинею и люди будут смотреть тебе в рот и думать, что на них снизошло откровение. Если, конечно, у тебя есть талант. У Рамиреса талант был.

В книгах часто пишут, что влюбленные обожествляют своих возлюбленных, что любовь ослепляет, что в любимой женщине не видишь недостатков… Рамирес знал, что это не так. Он прекрасно осознавал, что у Полины слишком крупные черты лица и что без косметики она выглядит совсем непривлекательно. От него не укрылось, что Полина постоянно пользуется эпиляторами, что у нее какие-то мелкие проблемы по женской части, наконец, что она изменяет ему, по меньшей мере, раза в три чаще, чем он ей. Но все это казалось мелким и несущественным по сравнению с тем, что каждый вечер, ну или почти каждый, Джон Рамирес и Полина Бочкина оставались одни… или почти одни… и любили друг друга, любили так, как будто каждый сегодняшний день был последним в их жизни. Рамирес был влюблен и потому счастлив. Ему было хорошо.

10

– Ну что? – спросил Анатолий, оторвавшись от мобилы, с которой уже битый час играл в «Быки и коровы». Более умные игры ему надоели. В ситуации, когда мысли, кажется, вот-вот разорвут перегруженный мозг на части, нет ничего лучше, чем заняться отгадыванием восьмизначного шестнадцатеричного числа с двенадцати попыток.

Ибрагим закрыл за собой дверь и ответил на реплику Анатолия пошлым каламбуром. Это было неожиданно для Анатолия, он всегда считал, что так говорят только русские. Ибрагим выругался еще раз, сел на край кушетки и уставился в пол, мрачно сгорбившись.

– Все плохо, – сказал он. – Аламейн не соврал, на нас действительно охотятся. Я заглянул в кое-какие компьютеры – так оно все и есть. Хотел бы я знать, откуда он получил эту информацию…

– А ты откуда получил эту информацию? – спросил Анатолий. – Так же и он получил, через терминал спутниковой связи, я полагаю.

– Да, через него, – подтвердил Ибрагим. – Но, понимаешь, этой информации нет в открытом доступе.

– Как же ты ее получил?

– У меня остались кое-какие ключи еще с тех времен.

– Ты что?! – воскликнул Якадзуно. – Ты вводил свои ключи в их терминал?!

Ибрагим улыбнулся.

– Существует технология, которая позволяет проверить ключ, не передавая его по сети. Если хочешь, дам литературу почитать. Мои ключи не выходили за пределы моей мобилы.

– Подожди, – не унимался Якадзуно, – значит, ты сумел пробраться в их компьютеры?

– Не я, – сказал Ибрагим, – в их компьютеры пробрались задолго до меня. СПБ контролирует все компьютеры, подключенные к глобальной сети. Не знал?

– Нет, – растерялся Якадзуно. – А как?

– Я и сам не знаю подробностей. Какой-то программный агент, что-то вроде вируса с ограниченным размножением… В общем, кое-что мне получить удалось. Действительно, на нас троих идет охота и действительно, руководит охотой некто Дзимбээ Дуо. Он приехал с Гефеста вместе с Рамиресом, там он работал в «Уйгурском Палладии». Якадзуно, ты его не знаешь?

– Не помню, – сказал Якадзуно. – Имя знакомое, может, где и встречались…

– Значит, не знаешь. По документам он был начальником какого-то третьестепенного цеха. Он не мог работать на твоего отца?

– Запросто. Или он мог работать на мафию. Там, на Гефесте, у всех компаний по две службы безопасности, одна официальная, а другая мафиозная.

– Понятно. По данным метеоцентра, буря будет длиться еще пару дней. А когда буря закончится, леннонцы начнут прочесывать местность. Найти наши следы не составит труда, так что нам надо убираться отсюда.

– Куда? – спросил Якадзуно. – Вглубь Ухуфлай? А зачем? Леннонцы найдут этот бункер, расспросят людей Аламейна… или он, что, собрался их всех тоже эвакуировать?

– Если мы согласимся сотрудничать, они немедленно эвакуируются. Бункер будет уничтожен.

– Там же наркотиков миллионов на пятьдесят! – воскликнул Анатолий.

– На двести пятьдесят, – поправил его Ибрагим, – только сейчас они уже ничего не стоят. Поймите, ребята, начинается серьезная война. Думаете, все потрясения уже закончились? Хрен вам! Самое интересное только начинается. Наркоторговцы оправились от шока и уже начали готовить террор-группы для отправки в Олимп. После первого взрыва леннонцы начнут прочесывать джунгли уже не абы как, а сплошняком. Ящерам это не понравится. Пока еще ни одна из сторон не воспринимает ящеров как третью силу, а по-моему, зря. Как думаешь, Анатолий, у ящеров много оружия?

– Понятия не имею, – ответил Анатолий, пожав плечами. – То, что Евсро умеет управлять машиной, еще ни о чем не говорит.

– Не скажи. Радиостанция в лодке Фесезла – раз. У Евсро есть панацея– два.

– Панацея есть у Возлувожаса, – поправил Ибрагима Якадзуно.

– У Евсро, – возразил Ибрагим. – Панацею ему привез Евсро, это и ежу понятно. Так вот, панацея у Евсро – два, аккумулятор – три, Евсро умеет управлять машиной – четыре, Евсро умеет читать человеческую карту, притом электронную – пять. Кстати, кто-нибудь из вас обратил внимание, что за аккумулятор сейчас стоит в нашей «Капибаре»? А зря не обратили. Эта модель не поставляется на открытый рынок, эти аккумуляторы ставят только в атмосферные истребители.

– Думаешь, у ящеров есть своя авиация? – поразился Анатолий.

– Нет, не думаю. Ящер просто не влезет в самолет, рассчитанный на человека. Я думаю, что за ящерами стоят не только простые наркоторговцы, но и кто-то еще.

– Кто?

– Если бы я знал… В общем, ситуация более чем серьезная. Если просто сидеть и ждать, что будет, то будет война. Большая война.

– И что делать? – спросил Анатолий. – Что ты собираешься делать?

– Я собираюсь возглавить сопротивление, – спокойно сказал Ибрагим.

– Почему сопротивление? Почему не особый отдел братства?

– Потому что у особого отдела братства уже есть начальник, кстати, Якадзуно его наверняка знает. Абубакар Сингх, бывший начальник пиар-отдела в вашей компании.

– Да, – сказал Якадзуно, – помню такого. Одно время ходили слухи, что он возглавляет нашу мафию.

– Это правда.

– Да ну! – не поверил Якадзуно. – Не может этого быть, Сингх совсем не такой человек. Нет, в самом деле, какой из него мафиозо!

– Хороший, – отрезал Ибрагим. – Раз ты о нем так говоришь, значит, он очень хороший мафиозо, раз сумел так замаскироваться.

– Но все-таки, – Анатолий воспользовался секундной паузой в разговоре, – почему ты решил работать с ними? Только потому, что в братстве твое место уже занято?

– Нет, конечно, – ответил Ибрагим, – не только поэтому. Есть много других причин. Например, если я откажусь, выйти отсюда будет очень трудно, даже нам с тобой.

– Да, я знаю, – кивнул Анатолий, – тут неподалеку в лесу два пулемета на станках. Уйти трудно, но возможно. Извини, Ибрагим, я не верю, что это главная причина.

– Ты прав, – согласился Ибрагим, – это не главная причина. Главная причина в том, что братство начало терраформинг.

– Ты имеешь ввиду ветровой щит?

– Не только. Я скачал один любопытный документ, он называется «Перспективный план преобразования планеты». Ветровой щит к востоку от Олимпа представляет собой только первый шаг.

– А какой второй?

– Серия тоннелей в Мордорских горах.

– Каких горах?

– Мордорских. Среди географов первой экспедиции были толкинисты… Братство хочет продырявить всю горную систему и организовать слив воды из Олимпийских болот в Срединный океан.

– Хотят осушить все Олимпийские болота?

– Вот именно. И это только второй шаг.

– Но как? Мордорские горы – это та большая горная система на юге?

– Та самая.

– Там же километров пятьсот надо бурить!

– Четыреста пятьдесят. Они разработали специальный проходческий комбайн, назвали его, кстати, «Барлог». За основу взяли обычные комбайны с Гефеста, только размер увеличили раз в пять.

– И какой же там аккумулятор?

– Никакого. Он питается напрямую от магистральной линии.

– И откуда они возьмут столько электроэнергии?

– Собираются строить термоядерный реактор.

– Прямо на поверхности планеты?

– Да.

– Разве это не опасно?

– насколько я понимаю, не особенно. Дорого, но при отсутствии нормального космофлота должно себя оправдать, строить реактор дешевле, чем строить космодром, орбитальную базу и целый флот танкеров. Если верить аналитикам братства, все это хозяйство могло бы окупиться только лет через пятьдесят, кроме того, надо иметь хотя бы один реактор, чтобы построить космодром.

– И скоро они собираются осушить этот гадюшник?

– Года через три. Я бегло просмотрел документы, план выглядит вполне реальным. И это еще не все, у них все расписано на двенадцать лет вперед. К двадцатому году планету будет не узнать.

– Так это здорово!

– Не скажи. Такие операции нельзя делать наобум и в спешке, надо все точно рассчитать, предусмотреть все нештатные ситуации, а они щит построили меньше чем за две недели. В зоне щита, кстати, большие проблемы. Было локальное наводнение, в одном месте размыло сваи, в щите возникла дыра в полкилометра диаметром, в нее постоянно дует ураганный ветер, ученые сами не понимают, что там творится и что из этого получится.

Анатолий пожал плечами.

– Ошибки случаются со всеми. По-моему, лучше ошибиться, чем вообще ничего не делать.

– А по-моему, лучше не делать ничего, чем делать терраформинг на этой планете, – возразил Ибрагим.

– Почему?

– Потому что мы здесь не одни. Мы пришли на обитаемую планету, мы здесь не хозяева, мы гости. Если братство будет продолжать терраформинг, кому-то не останется места на этой планете – либо нам, либо ящерам.

– Не кому-то, а ящерам. Ты же не думаешь, что они смогут выиграть войну против человечества?

– Выиграть не смогут, а поднасрать – запросто. Историю XX века помнишь? Вьетнам, Афганистан, Чечня… Очень трудно навязать свою волю целому народу, а уничтожить целый народ еще труднее, особенно если этот народ не может ассимилироваться. Когда терраформинг закончится, ящеры не смогут жить на Деметре, братство хочет оставить для них несколько резерваций, миллиона на два в общей сложности, а остальные особи вымрут.

– Разве ящеры не могут жить в земной биосфере?

– Могут. Североамериканские индейцы тоже могли жить в обществе бледнолицых. Теоретически. Ты готов взять на себя ответственность за геноцид целого народа?

– Это не геноцид, это эволюция. Слабые вымирают, сильные выживают, все просто и понятно. Мы не виноваты, что люди оказались умнее, чем ящеры. Пока ящеры собирали свой лвухсылх, люди успели слетать к звездам и что теперь, мы должны занести ящеров в красную книгу и сдувать с них пылинки?

Ибрагим почему-то разозлился.

– Слушай, Анатолий, – сказал он, – когда ты приходишь в гости к другу, ты всегда оцениваешь, кто из вас двоих умнее и сильнее? Допустим, ты решил, что ты умный, сильный, добрый и вообще самый достойный, тогда ты, что, имеешь право выставить его на улицу? Или вообще убить из милосердия?

– Ящеры нам не друзья, – возразил Анатолий. – Они не принадлежат к нашей расе, нам нет дела до их проблем. Они могут быть нашими союзниками, но если наши интересы пересеклись, вопрос стоит просто – или мы, или они.