Текст книги "По ложному следу"

– Йоу… – обалдело отозвался Диджей.

– У тебя там слушатели под зонтиками замерзают. Давай чего-нибудь погорячей! Ей-ей!

– Да куда уж горячей?! У меня тут самые новинки – пальцы обожжешь!

– Пальцы горят, а уши вянут. Новинки у него! Небось, не слыхал последний хит – «Пляжный рэп Бешеных Бабок»?

– Это вы, что ли, исполняете?

– Молодцом – дошло! Дамы и господа! Разрешите представить – Мистер Отгадка, встречайте! Конечно мы, кто ж еще!

– Я, вообще-то, ретро не кручу… – недоверчиво покосился на Клару и Дору Диджей.

– Ретро?! Да мы самые перченые устрицы в этой бухте! – фыркнула Клара. – Превращаем пляж в танцпол!

– Врубай шарманку! Давай подклад! Клара, начинай! – скомандовала Дора.

Бабки схватили два микрофона, и над пляжем зазвучал разухабистый рэп Бешеных Бабок. Клара и Дора «читали» по очереди, выдумывая слова шустрей чернокожего хулиганья из Детройта.

 
На побережье Океана
Стоит гламурная погода.
Наш Океан как будто ванна,
В которой тесно от народа.
Музон играет по приколу.
Кто пиво пьет,
Кто просто колу…
 

Диджей выглянул в окно и с удивлением обнаружил, что люди внизу зашевелились, начали выползать из-под зонтиков и мерно покачиваться в танце. Такого на своем пляже он еще не видел.

А Бабки тем временем продолжали, пританцовывая.

 
…Послушайте мою телегу:
«Да» – солнцу, «Нет» – зиме и снегу.
Йоу, диджей!
Ты чувак реальный!
Йоу!
Пульт, видать, многоканальный.
Йоу!
Где ты взял, баклан,
Дискан дуэта «Number One!»?[8]8
  Тем, кто не изучает английский язык: «№1!» по-английски пишется как «Number One!», звучит как «Намба Уан!».


[Закрыть]
 

Последнюю строчку Дора прорычала прямо в лицо Диджею, зажав его в углу. Микрофон громко свистнул, и рэйв на пляже прекратился.

– Опя-а-ать! – побагровев и вцепившись себе в волосы, завопил Диджей.

Он оттолкнул Дору, схватил со стола коробку, дрожащими пальцами выковырял из нее злополучный диск и, сильно размахнувшись, запустил его в открытое окно. Диск сверкнул на солнце и как маленькая летающая тарелка с едва слышным гудением унесся в неизвестном направлении.

– Вот!! Не знаю я ничего! Нет у меня никакого диска!

– Отвечай во имя хип-хопа, они сами его принесли? – Клара ткнула в грудь Диджея своей клюшкой как автоматом.

– Кто – «они»?!

– Девчонки из дуэта! – Дора приставила прямо к носу Диджея коробку от диска с фотографией пропавших красоток из «№1!».

– Нет! Не видел я их! Киллер какой-то диск подогнал! Пальцами бутылки открывает!

– Значит, это были не они…

Бабки сразу сникли и, переглянувшись, отправились к выходу.

– На, освежись, – Клара сунула в пиво соломинку для коктейля и протянула бутылку Диджею.

– Б-благодарю, мадам… – промямлил он и добавил, когда Клара с Дорой уже исчезли: – Ну и денек сегодня! Вместо телок – маньяки да старухи.

– Выходит, кто-то их все-таки похитил…

– В Город нам надо возвращаться – девчонок выручать.

Клара с Дорой шли по пляжу, задумчиво загребая песок своими ботинками-утюгами. Они и не замечали, что за ними следит из-за пальмы тот самый высокий незнакомец в плаще, чуть не до смерти напугавший Диджея. Казалось, что когда Господин Инкогнито услышал обрывок разговора Клары и Доры, на его губах заиграла довольная улыбка. Стоило Бабкам немного удалиться, незнакомец покинул укрытие и, несколько припадая на левую ногу, зашагал прочь от пляжа. По дороге он наклонился, опершись на трость, чтобы поднять воткнувшийся в песок серебряный диск, который запустил из окна студии Диджей.

А старухи тем временем быстро скинули одежду и, поднимая фонтаны искрящихся брызг, забежали в волны – поплавать перед отъездом. Сначала они собирались бросить в Океан по монетке – так делают, когда загадывают желание вернуться в понравившееся место снова. Но монеток ни у Клары ни у Доры не нашлось. Впрочем, у них вообще частенько было туго с деньгами. А уж после того, как в Большом Городе им однажды подсунули неправильные купюры и сразу же арестовали как фальшивомонетчиц, старухи испытывали к деньгам недоверие. И между прочим, правильно – еще неизвестно, как отреагировал бы Океан, если б в него бросили фальшивые монетки. Океан ведь подревнее даже самой старой старухи, он скопил за тысячи лет на своем дне несметные сокровища и знает толк в деньгах. Так что лучше не пытаться его провести. Да Клара с Дорой и не собирались. Поэтому в волны на счастье полетели не фальшивые деньги, а самые настоящие Бешеные Бабки.

– Клара, смотри – медуза!

– Фу! Где? Я их терпеть не могу.

– Да вон поплыла – синяя. Ух, здоровенная-то какая!

– Да вижу… А вон еще одна – рыжая! Ну и противные… Слушай, что-то я уже накупалась.

– А вон рыбки, красные и синие. Смотри-смотри – как подводные лодки!

– Да ну их, сейчас еще в купальник заскочат, и потонешь тут от щекотки как «Титаник». Греби к берегу, а то в Город опоздаем и девчонок наших не разыщем.

Однако Океан, в котором решили порезвиться перед отъездом Клара и Дора, напоследок сыграл с ними недобрую шутку. Не успели они еще выбраться на берег, как поняли, что их брошенное без присмотра имущество исчезло. Забыть, где они его оставили, Бабки не могли. Если вы еще не поняли – Клара и Дора отличались от обычных старух полным отсутствием какой-либо старушечьей немощи. Поэтому упрекать Бешеных Бабок в склерозе или маразме нет никакого смысла. У них даже клюшки были не от хромоты, а то ли просто для порядка, то ли чтоб фехтовать друг с другом. Вот клюшки-то как раз сохранились. А висевшие на них платья и стоявшие рядом ботинки исчезли. Правда, и клюшки торчали, почему-то почти полностью скрывшись в волнах…

– Дора, а чего это клюшки в воде? Они от воров к морю сбежали?

– И остановились – плавать, наверное, не умеют…

– Ой, Дора! Это ж прилив! Пока мы тут с Океаном прощались, он до берега дошел, у нас обмундирование слизнул и чуть палки наши не утопил. У, гад!

Клара выдернула из чавкнувшего мокрого песка клюшку, с которой сорвался небольшой краб, и погрозила ею в сторону Океана. Будто в ответ поднялась волна и плеснула Кларе прямо в лицо. Клара пошатнулась, подруга подхватила ее.

Было горько. Во рту – от морской соли, на душе – от потери.

– Та-а-ак… А ведь эти медузы-то и не медузы вовсе были. Это ж наши платья уплывали, Дора!

– А рыбки красненькие, стало быть, не рыбки, а мои башмаки!

– А синие – мои!!

Две трагические фигуры в старомодных купальниках с рюшами еще долго стояли по колено в воде, причитали, размахивали в отчаянии клюшками. Потом они долго ныряли, тщательно исследуя дно.

Но все было без толку. Суровый Океан не смилостивился над купальщицами и не вернул им их одеяний.

А час отхода железнодорожного экспресса в Большой Город неумолимо приближался.

Глава вторая,

в которой рассказывается о том:

– что произойдет, если отель отправится в открытое море;

– когда выходит на берег бешеный краб;

– далеко ли светит фонарь под глазом;

– можно ли заработать от испуга грипп;

– откуда берутся на крышах поездов коты.

Если океан, на берегу которого вы отдыхаете, расположен так, что садящееся вечером солнце опускается прямо в воду, вам повезло. Морской закат в ясную погоду – зрелище всегда впечатляющее. Но в этот раз мы с вами его, увы, пропустили – солнце уже село, и на Курорте наступил вечер, темный, как все южные вечера. Уборщики, пока еще не окончательно стемнело, успели выровнять под тростниковыми зонтиками ряды шезлонгов, собрать с них матрасы и сложить под навесом на краю пляжа, чтобы завтра снова выдавать их отдыхающим. Потом причесали мелкими граблями песок и, довольные, отправились прочь. Когда они придут сюда на следующее утро, их глазам предстанет странная картина – идеальный накануне песок истоптан и взрыхлен, один из тростниковых зонтиков повален и разорван в клочья. После долгих споров уборщики придут к выводу, что пляж посетил огромный взбесившийся краб. Факт появления этого чудовища от отдыхающих решат скрыть. Остатки тростникового зонтика сожгут, песок снова разровняют.

Сумерки сгущались. В своей комнате проснулся от пиканья электронного будильника Диджей, которому пришла пора отправляться на дискотеку. Он уже совершенно забыл об утренних посетителях – долговязом зловещем молчуне со странном именем и двух придурочных старушенциях-рэпершах.

Отель в темноте стал еще больше похож на многопалубный пароходище. В его громаде одно за другим зажигались окна, издалека напоминавшие иллюминаторы. Казалось, вот-вот раздастся длинный прощальный гудок, и пароход «Отель», не спеша, отвалит от берега. Интересно, что сказали бы постояльцы, проснувшись поутру не в номерах, а в каютах, и обнаружив, что вокруг открытое море? Главному администратору немедленно пришлось бы превратиться в капитана, портье – в боцмана, носильщикам, лифтерам, горничным и официантам – в матросов. Недалеко, должно быть, уплыл бы такой корабль…

– Внимание! «Полуночный экспресс» «Курорт – Большой Город» отправляется через 10 минут. Повторяю…

Не беспокойтесь – это объявление об отходе поезда, а не парохода. Курортный вокзал сиял огнями. Отовсюду, несмотря на поздний час, слышался гомон, смех, музыка. Кто-то еще допивал кофе в вокзальном баре. Кто-то покупал в дорогу свежую прессу – у газетного киоска можно было заметить, например, хорошо нам знакомую фигуру в длинном плаще и шляпе. Господин Инкогнито стоял и, зацепив трость ручкой на согнутый локоть, листал газету. Кто-то только-только подкатил на такси и подзывал носильщика с багажной тележкой. Но ни один человек не опоздает. Жители Большого Города были настолько же дисциплинированны, насколько счастливы. А они были счастливы, даже когда заканчивался отпуск и наставало время возвращаться домой.

Железнодорожный экспресс терпеливо ждал у платформы. Его золотистые вагоны были такие аккуратненькие и аппетитные, что походили на пачки жевательной резинки – только динозаврового размера. У входа в каждый вагон стояли вежливые проводники в синих формах, а вдоль всего поезда выстроились улыбчивые девушки-дежурные. По платформе туда-сюда жужжали электрические кролики Пинки, иногда проверяя чьи-нибудь документы. Из невидимых динамиков периодически раздавался мелодичный женский голос, отдававший последние указания перед отправкой экспресса:

– …просьба к пассажирам занять места согласно купленным билетам.

Хорошо, когда есть деньги на билет. А если их нет? А ехать надо, и притом срочно? В этом случае место в поезде следует выбирать по своему усмотрению. Хочешь – на багажной полке с чемоданами, хочешь – в чулане со швабрами и грязными тряпками, хочешь – на кухне вагона-ресторана под перевернутой огромной кастрюлей. Да хоть на крыше вагона. Главное, чтобы контролер не нашел.

Если б кто-нибудь додумался залезть на готовящийся к отправке экспресс и посветить фонариком, этот кто-нибудь несказанно удивился бы, увидев двух распластавшихся на крыше весьма необычных «зайцев» женского пола. Мало того что «зайчихи» явно были пожилыми, их еще отличали и странные костюмы. Грудь и бедра[9]9
  О разнице между «бедрами» и «попой» легко узнать из книжки «Таинственные исчезновения». А если короче, то никакой разницы между «попой» и «бедрами» нет.


[Закрыть] каждой прикрывали лишь лохматые повязки из сухого тростника (до странности напоминавшего тот, из которого делают большие пляжные зонтики). Стоит ли говорить (ведь каждый, без сомнения, догадался – то были Клара и Дора), что дополняли картину пара огромных носов и тростей-клюшек. Бешеные Бабки возвращались в Большой Город без билетов, без денег и почти без одежды. Зато напрощавшиеся с Океаном. Они изо всех сил вжимались в крышу и старались сохранять полную тишину, чтобы их не обнаружили.

– Внимание, «Полуночный экспресс» отправляется! Администрация курортного вокзала желает вас счастливого пути! Хоу!

Наконец-то! Проводники зашли в вагоны. Девушки-дежурные, стоявшие вдоль поезда, отдали честь, подняв руки с раскрытыми ладонями к своим синим пилоткам. Чмокнули, закрываясь, двери.

И тут Клара не выдержала и со слезами на глазах вскочила на ноги:

– Хоу! Ариведерчи![10]10
  До свидания (итал.).


[Закрыть] Оревуар![11]11
  До свидания (франц.).


[Закрыть] Прощай, ласковое солнце, белый песочек и старый порт. Аста ла виста[12]12
  До свидания (испан.).


[Закрыть], Океан! Ты раздел нас до нитки, негодяй, но мы не в обиде! Мы еще вернемся. Отдельное спасибо администрации вокза…

– Да заткнись ты, припадочная! Сейчас ссадят!

Дора изо всех сил пыталась уложить подругу обратно.

В одном из окон поезда раздернулись занавески. Рама сдвинулась, и появилась голова в шляпе. Это был не кто иной, как Господин Инкогнито. Он внимательно прислушивался к сентиментальным Клариным воплям. На платформе уже поднимали морды в черных очках Пинки и, зловеще шевеля ушами и старательно жужжа, начинали внимательно сканировать местность. Но было поздно.

Локомотив пронзительно свистнул и рванул с места.

Бабок, не ожидавших такого мощного старта экспресса, рвануло в противоположную сторону.

Они катились кубарем, пересчитывая всеми частями тела вагоны.

Бешеные Бабки возвращались в Большой Город без билетов, без денег и почти без одежды

– Ай!

– Ой!

– Восемь!

– Что – «восемь»?

– Восьмой вагон пролетели!

– Сколько осталось?

– Не знаю!

А оставалось совсем чуть-чуть. За время этого короткого разговора Бабки прокувыркали еще через три вагона. Инкогнито по-прежнему маячил в окне, придерживая рукой шляпу, чтобы ее не сорвало ветром. Бабки прокатились прямо над его вагоном. Голова исчезла, Инкогнито защелкнул раму и поспешил вон из купе. Добежав до тамбура между вагонами, он решительно взялся за ручку стоп-крана…

Уже срываясь с последней крыши, Дора умудрилась на ней повиснуть. Клара с воплем пролетела над болтавшейся подругой, но ее клюшка, к счастью, зацепилась ручкой за Дорину ногу.

Экспресс набирал скорость, а за ним словно обрывок праздничной бумажной гирлянды трепыхались две старухи, шурша юбками из сухого тростника. При этом Клара жутко вопила, временами перекрывая шум поезда:

– А-А-А! О-О-О! Мамочка-а-а! Дора!

– М-м?

– Тебе страшно?

– Угу!

– А чего ж ты не орешь? А-А-А?!

– Жубами жержушь!

– Что-что? О-О-О!!

Но Дора не успела ответить назойливой подруге, что она держится зубами за красный сигнальный фонарь, чудесным образом торчавший в самом конце крыши последнего вагона. И что если она хоть на миг раскроет рот, они обе улетят неизвестно куда, но только не в Большой Город. И неизвестно еще, останется ли после этого от Бешеных Бабок достаточно деталей, чтобы собрать из них хотя бы одну Бабку. Все это Дора непременно высказала бы Кларе при первом удобном случае, но тут раздалось дикое шипение открытого стоп-крана, и экспресс резко затормозил.

На этот раз Бабок понесло в ту сторону, откуда они только что прикатились, – к голове состава.

– Ай! Дора, осталось четыре вагона! Кусай чего-нибудь срочно!

Но Дора снова не могла ничего ответить и вцепиться во что-либо зубами тоже (хотя с удовольствием сделала бы это с горлом болтливой подруги) – рот был занят фонарем, который она случайно откусила, когда машинист дал по тормозам.

– Дон-н!

Это Клара ударилась об откинутую крышку топливного бака на крыше локомотива и, отскочив назад, провалилась в люк.

– Дон-н! – проделала то же самое Дора вместе со своим фонарем.

Стоявший в тамбуре Господин Инкогнито услышал, задрав голову, как старухи прогрохотали над ним и рухнули куда-то внутрь поезда. Он удовлетворенно кивнул, закрыл стоп-кран и отправился в свое купе, успокаивающе похлопав по плечу встретившегося ему озабоченного проводника, спешившего узнать о причине незапланированной остановки. Поезд снова тронулся.

Там, куда попали Бабки, было темно, тепло и влажно. Сладковато пахло машинным маслом. Что-то где-то капало. За стеной глухо стучал двигатель локомотива.

– Дора! Ты жива?

– Похоже… Где это мы?

– В поезде, наверное.

– А что это светится?

– Да это фонарь…

– Какой фонарь? Фонарь у меня – я его от поезда отгрызла.

– Твой не горит – в нем тока нет. Тебе батарейки надо, как электрокролику, на спину. А у меня фонарь – под глазом. Он теперь неделю сиять будет. И без батареек.

– А чего это тут все такое липкое, какое-то вязкое, скользкое какое-то, а?

– Не знаю. На грязюку похоже…

– Мда-а… Какой поезд, оказывается, грязный. На крыше куда чище. И чего люди внутри ездят, да еще за деньги? Полезли обратно. Давай-ка, посвети товарищу фингалом.

Клара напряглась, изо всех сил стараясь светить своим подфарником как можно ярче. Но у нее от натуги только закружилась голова, а в глазах потемнело.

– Ой, чего-то я теперь не вижу ничего.

– Ну вот, и у тебя батарейки сели, – фыркнула Дора. Тут она подпрыгнула и ловко зацепилась клюшкой за край открытого люка, через проем которого за старухами следила любопытная Луна. (Несмотря на то что экспресс мчался с огромной скоростью, Луна почти не двигалась[13]13
  Это объясняется законами физики. Но на языке физики мы объясняться не собираемся.


[Закрыть].)

– Лезь! – шикнула Дора Кларе.

Клара, поплевав на ладони и на всякий случай на Дору, вскарабкалась по ней и ее клюшке наверх. А потом вытянула за шиворот на крышу и подругу.

Поезд шел быстро и плавно, лишь слегка покачиваясь из стороны в сторону. Мимо проносилась неизвестная местность, осиянная серебристым лунным светом. Деревья, поля, небольшие озера – все казалось декорациями театра теней, вырезанными из поблескивавшей темной жести. Бабки восхищенно глазели вокруг.

– Ух ты! Красота-а-а…

Ветер отчаянно трепал их развевающиеся тонкие косички и шуршал тростниковыми юбками. Старухи вдыхали свежеющий ночной воздух полной грудью и в какой-то момент повернулись друг к другу…

– А-А-А!!!

Дикий вопль прорезал ночь.

«До чего же нервный машинист. То тормозит, то сигналит. Невозможно заснуть!» – подумали некоторые пассажиры, беспокойно ворочаясь в постелях своих купе. Но сам машинист был удивлен не меньше пассажиров. Уж он-то знал, что не притрагивался к гудку.

Впервые разглядев друг на друга при лунном свете после своего падения, Клара и Дора шарахнулись в разные стороны и едва не соскользнули с крыши мчащегося поезда. Теперь они стояли, раскрыв в немом ужасе рты и округлив глаза. Обе с головы до босых ног были теперь блестящего черного цвета. Два силуэта со сверкающими в сумраке белками глаз потрясенно замерли в лунном сиянии.

– К-к-клара?..

– До-дор-ра?

– Что с тобой стряслось? Ты почернела как… как… галоша! Посмотри на себя!

– Это ты на себя посмотри – Отелло-Фрутелла! У меня чуть инфаркт не случился, когда я тебя увидела! Чуть инсульт не случился!

– А у меня – аппендицит чуть не случился!

– Тебе ж его вырезали лет сто назад. Что ж ты врешь?!

– Ну, тогда грипп! У меня чуть грипп не случился! А! А-А!! А-а-апчхи!!! Вот видишь, до чего ты меня довела!

Дорин чих мог иметь самые катастрофические последствия. Например, когда на нее однажды набросилось чиханье из-за смога в Большом Городе, Доре удавалось вычихивать из окна довольно крупные предметы, а из Клариной головы – даже свежесочиненные кларики. Поэтому едва Дора начинала чихать, как Клара пыталась сменить тему разговора и отвлечь свою подругу от этого ужасного занятия. На этот раз она начала себя обнюхивать. Дора сразу же перестала чихать и уставилась на спутницу.

– Ты чего вынюхиваешь-то?

– Слушай, Дора! Так ведь это мазут!

– Какой мазут?

– Ну, на котором поезда ездят – как бензин у машин. Мы с тобой провалились и в него вляпались! Поэтому мы такие черные!

– Круто, Клара!

– Супер, Дора!

 
Посадили нас в мазут
И бесплатно в нем везут.
Пусть отыщут контролеры
Ночью черных Клару с Дорой.
 

Вот это был кларик! Бабки даже пропели его раза три-четыре, приплясывая прямо на крыше и хохоча. Потом они устали и немножко посидели молча, рассматривая звезды и давая названия на ходу выдуманным созвездиям.

– Смотри-смотри – вон звездочки в ряд идут, а потом линия загибается. Это знаешь что?

– Сосиска?

– Сама ты… шпикачка пражская. Это созвездие «Клюка Клары».

– А почему Клары-то? А не Доры, например?

– «Клюка Клара» звучит лучше.

– Да? Ну тогда… тогда смотри – вон видишь круг справа от «Клюки Клары»? Это – «Дыра Доры»!

– Какая еще дыра?

– Черная! Черная дыра. Туда что ни попадет – все пропадет. Клюка твоя, сосиска, котлета, бутерброд какой-нибудь…

– Да-а… Хотела бы я сейчас на месте этой дыры оказаться – сырничков туда закинула бы и кофейком полила!

– Так пошли на абордаж!

Клара и Дора решили спуститься к какому-нибудь окну и вежливо рассказать пассажирам, что они-де не местные, денег и документов у них нет, одежду украли. А потом попросить хоть что-нибудь перекусить.

Первой вниз полезла Дора. Она оказалась перед единственным освещенным купе во всем поезде, в остальных пассажиры уже улеглись спать. Заглянув в окно, Дора увидела сидевшего к ней боком у маленького столика мужчину, который что-то увлеченно писал левой рукой, прямо не снимая плаща с поднятым воротником и шляпы с широкими полями. Рядом с бумагой и почтовым конвертом на столике лежал большой разобранный пистолет и принадлежности для его чистки – маленький шомпол с щеточкой, масленка и тряпочка. В лежавшей отдельно обойме зловеще поблескивали мутно-желтыми гильзами патроны, тут же был и отвинченный от дула здоровенный глушитель для беззвучной стрельбы. Дора даже не заметила, как взлетела по клюшке обратно на крышу.

– Что случилось?

– Да там… нет там никого! Твоя очередь побираться!

Но Клару тоже ждала неудача. В купе, к которому она спустилась, все, видимо, давным-давно легли спать. Клара робко постучала согнутым пальцем в окно. Спустя некоторое время отдернулась занавеска, и за стеклом показалось заспанное лицо женщины в бигуди. Она некоторое время вглядывалась в темноту, держа у лба ладонь козырьком и щурясь. И уже решив, что стук ей почудился, широко зевнула… да так и застыла с перекошенным ртом, увидев повисшую снаружи Клару. Клара смущенно и дружелюбно улыбнулась. Женщина беззвучно завопила, вцепившись обеими руками в бигуди, и отшатнулась от окна. Вскоре на ее месте показался недовольный мужчина. Мужчина подозрительно осмотрелся, постаравшись заглянуть наверх. Потом нервно задернул занавеску. Долго он еще отчитывал жену за то, что она «смотрит по телевизору на ночь всякую чертовщину». А наверху Дора отчитывала Клару за ее игру в железнодорожное привидение.

Теперь Бешеные Бабки разработали простой и жесткий план. Часть первая: зацепиться ручкой клюшки за верхний край вагона и спуститься к окну любого купе. Часть вторая: открыть его и влезть внутрь. Часть третья и последняя: быстро найти пищу и подняться обратно. Бабки, наверное, очень удивились бы, узнав, что в криминальном мире для них существует даже специальное название – «форточницы». Впрочем, старухи не собирались душить и грабить возвращавшихся с отдыха граждан. Им нужно было всего лишь не умереть с голоду, а для этого хватило б и пары сухих печений.

Бабки продолжали свой путь в сторону хвоста состава, периодически спускались вниз, пытаясь влезть в купе. Однако, несмотря на теплый вечер, все окна были почему-то наглухо закрыты пассажирами изнутри, и замки не поддавались даже бабкиным клюшкам.

Старухи все ползли и ползли, спускались и поднимались. Они узнавали о том, что находится в данный момент под ними, по запаху. Один раз запахло дымом – Дора предложила бежать за огнетушителем, но Клара сказала, что они проползают вагон для курящих. Однажды запахло очень вкусно – Дора сказала, что это вагон-ресторан, но спускаться туда нет смысла, потому что еду сторожат повара. А несколько раз пахло чрезвычайно неприятно. И тогда никто ничего не говорил, потому что всем и так было ясно, что они проползают. Бабки хоть и были бешеными, но все-таки ослабли от голода и очень устали спускаться к окнам по клюшкам и вновь подниматься ни с чем на крышу. Поэтому, когда они доползли до очередной зоны кухонных запахов, Клара с Дорой устроили привал.

– Угощайся, Дорочка! Только не спеши, начни с закусок, то есть занюшек. Вот, как тебе этот салат с крабами? Правда пахнет Океаном?

– В котором утопли наши манатки. Нюхни-ка лучше вот этой горчички. Сразу в мозгах прояснится.

– Мозги сегодня тоже удались, в сухарях – понюхай, понюхай, не стесняйся, – продолжала измываться Клара.

– А я и не стесняюсь, сухарь ты без мозгов! Уже живот подводит от твоих аппетитных разговорчиков… Ой… Тс-с!

– А теперь нюхните-ка, мадам Дора, нежнейшее фуа-гра – паштет из печени специально откормленного гуся, и нашу знаменитую фаршированную грибами…

– Да тихо ты! – прошипела громким шепотом Дора, одной рукой зажимая подруге рот, а другой указывая на что-то впереди. – Смотри вон…

Прямо перед Бабками по крыше мчащегося поезда не спеша шел крупный пятнистый кот. Кот вылез из какой-то щели в вагоне-ресторане и теперь удалялся в сторону хвоста состава, торжественно задрав свой хвост.

Бешеные Бабки, не сговариваясь, опустились на четвереньки и, хищно облизнувшись, отправились вслед за животным. Трудно сказать, что двигало ими. Возможно, исследовательский азарт – интересно же, откуда и куда ходят коты по крышам железнодорожных экспрессов. А может быть… Не хочется думать страшного, но кто знает… Говорят, попав в безвыходное положение, страдающие от голода люди съедают, случается, даже своих товарищей. Во всяком случае, Дора уже крепко сжала в руке верную клюшку и начала делать ей странные движения аборигена, собирающегося метнуть бумеранг. Как вдруг…

…кот пропал.

Просто нырнул куда-то и был таков. Бабки в недоумении остановились на последнем вагоне поезда и начали лихорадочно ощупывать все вокруг, пытаясь понять, куда подевался преследуемый. Они колотили кулаками по крыше и вопили:

– Караул! Добыча сбежала!

– Тревога! Пожар!!!

И едва Клара произнесла это магическое слово, как захрюкал где-то зуммер тревоги, под Бабками автоматически раскрылся люк пожарного хода, они опять провалились внутрь экспресса…

На этот раз вокруг снова было темно, но ничего нигде не капало и ничем неприятным не пахло. Пахло очень даже приятно, а приземлились Бабки на что-то мягкое.

– Слушай, Дора. Это явно не мазут. Скорее уж зефир.

– Зефирчику сейчас не помешало бы.

Вдруг зуммер замолк, и вспыхнул свет. Бабки от неожиданности зажмурились и услышали приятный мужской голос, обладатель которого явно был несколько растерян.

– О… Э-э… Хоу! Приветствую вас на борту «Полуночного экспресса»! Признаться, меня не оповестили, что здесь такие высокие гости… Мне показалось, вы подали сигнал. Я к вашим услугам, медам.

Старухи осторожно раскрыли глаза и увидели, что они сами сидят на большом белом диване с мягкими подушками посреди огромного шикарно обставленного купе, а в дверях застыл в поклоне симпатичный подтянутый молодой человек в синей униформе.

– Вы, наверное, не понимаете наш язык… Может быть, желаете перекусить. Ням-ням, так сказать, с дорожки… Могу предложить салат с крабами, мозги в сухарях…

Бабкам очень хотелось есть. И разумеется, они с удовольствием бы чего-нибудь перекусили. Тем более что пока им удалось перекусить только фонарь на крыше поезда. Дора с трудом сдерживалась, чтобы не завопить: «Да-да-да! Желаем! Тащи скорее чего-нибудь-все-равно-чего!!» Но старухи сообразили, что их приняли за иностранок и лучше пока помалкивать, чтобы не рассекретить себя и не быть изгнанными из этого рая на колесах.

А Молодой Проводник продолжал как ни в чем не бывало перечислять многочисленные пункты меню:

– …нежнейшее фуа-гра – паштет из печени специально откормленного гуся, нашу знаменитую фаршированную грибами…

И тут Клара не выдержала.

– Кофе и сырников!! – завопила она. – Сырников!!!

– Магарамба! – добавила Дора.