Текст книги "Ангелы и демоны литературы. Полемические заметки «непрофессионала» о «литературном цехе»"

«Оттепель» и возрождение литературного модернизма

Опуская несколько десятков лет истории советской литературы, остановлюсь на событиях, начиная с середины 1950-х годов. И. В. Сталина уже не было, в мае 1956 года прошел ХХ съезд КПСС, развенчавший культ личности советского вождя. Можно было наблюдать первые признаки изменений во внутренней жизни советского общества, которые стали позднее называть «оттепелью». Появились так называемые «шестидесятники» – социально и политически активные люди, которые, будучи зараженными энтузиазмом «оттепели», стали предпринимать попытки менять жизнь.

Вот как пишет об этом времени Н. А. Лобастов: «Шестидесятники пытались вернуться к истокам революции, возродить романтику чекистских будней и “комиссаров в пыльных шлемах”. Это в Москве. А в Ленинграде своя, местная болезнь – эстетизм. Из Серебряного века вернулся герой, новый для советской литературы, – инфантильный индивидуалист, нигилист, эгоцентрик, нарцисс, с необыкновенными претензиями на исключительность. Его искания – поверхностны, его бог – эстетизм, его адепты – интеллигенция… Почти одногодки – Евтушенко, Вознесенский, Бродский успешно завоевывали аудиторию, были выразителями “шестидесятнического” мировоззрения. Произошла подмена поэзии эстрадной публицистикой… Апофеоз оттепели – выставка модернистского искусства в 1962 году в Манеже, от которой Хрущев пришел в ярость»[106]106
  Лобастов Н. А. Записки сельского учителя. Часть VI. – М.: Региональный общественный фонд изучения наследия П. А. Столыпина, 2018, с. 52.


[Закрыть].

Антимодернистские откровения советского философа и литературоведа

Модернизм попер из всех щелей. Власть испугалась. Но вот в 1964 году появляется статья советского философа и литературоведа Михаила Лифшица «Почему я не модернист?» Она была опубликована в 1964 году в пражском журнале Estetika, на чешском языке. На русском языке она появляется спустя два года в «Литературной газете» от 8 октября 1966 года. В развернутом виде свою критику литературного и художественного модернизма, начавшего расцветать с середины 1950-х годов, Лифшиц (с соавтором) излагает в книге «Кризис безобразия», которая увидела свет в 1968 году.

В статье «Почему я не модернист?» Лифшиц пишет:

«Модернизм связан с самыми мрачными психологическими фактами нашего времени. К ним относятся – культ силы, радость уничтожения, любовь к жестокости, жажда бездумной жизни, слепого повиновения»[107]107
  Лифшиц М. Почему я не модернист? (http://levoradikal.ru/archives/11029).


[Закрыть]. Перечислив этот список смертных грехов XX столетия, Лифшиц называет искренние и невинные искания модернистов евангелием нового варварства, величайшей изменой служителей духовного ведомства, мандаринов культуры. Культ силы и вкус к разрушению, присущие модернизму, он рассматривает как концентрацию той атмосферы, которая господствовала в Европе накануне гитлеровской вальпургиевой ночи. Он анализирует модернизм как новую религию, где художник может лечить возложением рук, как новую мифологию, меньше всего похожую на ту, в недрах которой родилось искусство. Ту мифологию, из которой органически рождается культ личности и поклонение фюреру. Доводя свои формулировки до предельной остроты, Лифшиц пишет: «Короче, это искусство толпы, управляемой посредством внушения, способной бежать за колесницей цезаря. Перед лицом такой программы я голосую за самый посредственный, самый эпигонский академизм, ибо это – меньшее зло»[108]108
  Лифшиц М., Рейнгардт Л. Кризис безобразия. – М.: Искусство, 1968, с. 197.


[Закрыть].

А вот выдержки из книги «Кризис безобразия»:

«Скажем только, что основная внутренняя цель такого искусства (модернизма – В. К.) заключается в подавлении сознательности сознания. Бегство в суеверие – это минимум. Еще лучше – бегство в немыслящий мир. Отсюда постоянные усилия разбить зеркало жизни или, по крайней мере, сделать его мутным, невидящим. Всякому изображению нужно придать черты чего-то “непохожего”. Таким образом, изобразительность убывает, в итоге – нечто свободное от всяких возможных ассоциаций с действительной жизнью […].

Основатель сюрреализма Андре Бретон жаловался однажды на то, что демон реального воображения силен. Прежде достаточно было представить на полотне несколько геометрических фигур, чтобы исключить всякие ассоциации. Теперь этого уже мало. Сознание настолько изощрилось в своей самозащите, что даже абстрактные формы напоминают ему что-то реальное. Значит, нужна еще большая отрешенность. И вот является антиискусство – поп-арт, главным образом состоящее в демонстрации реальных вещей, обведенных невидимой рамкой. В известном смысле это – конец долгой эволюции от реального изображения к реальности голого факта. Тут, кажется, цель достигнута – духовная жизнь умерла, червь сознания раздавлен […].

Модернисты никогда не были против подобных методов (“манипуляций” человеческим сознанием со стороны сильных мира – В. К.). Напротив, их идея – это массовый гипноз, “суггестивное воздействие”, подъем достаточно темного энтузиазма, а не разумное мышление и светлое чувство правды. Модернизм есть современное, не вполне искреннее суеверие, очень похожее на то, которое в поздние времена Римской империи рождало веру в чудеса Аполлония Тианского (философ-пифагореец, живший в I веке по Р. Х. – В. К.)».

В старом искусстве было важно любовное, добросовестное изображение реального мира. Личность художника более или менее отступала на задний план перед его созданием и тем возвышалась над собственным уровнем. В новейшем искусстве дело обстоит как раз наоборот – то, что делает художник, всё более сводится к чистому знаку, знамению его личности. “Всё, что я нахаркаю, всё это будет искусство, – сказал известный немецкий дадаист Курт Швиттерс, – ибо я художник”. Одним словом, то, что сделано, вовсе не важно. Важен жест художника, его поза, его репутация, его подпись, его жреческий танец перед объективом кинематографа, его чудесные деяния, разглашаемые на весь мир».

В 1958 году из-под пера Михаила Лифшица выходит статья «Либерализм и демократия»[109]109
  Лифшиц М. Либерализм и демократия. // Вопросы философии, № 1, 1968 (http://www.gutov.ru/lifshitz/texts/iskystvo/is-4.htm).


[Закрыть]. Процитирую два места:

«Идейный разврат в тысячу раз менее простителен, чем физический. Слово тоже есть дело […].

Пока существует обыватель… коммунизма не построишь. Вот почему весь разум коммунистической организации будущих человеческих отношений должен быть направлен на то, чтобы избежать казенщины, рождающей не только в искусстве, и далеко не только в искусстве, особое “эстетическое наслаждение” от насмешки над истиной, добром и красотой, превращенных в общие места, особое желание портить, искажать, деформировать всё вокруг. У нас теперь в моде социология – так вот что является главной социологической проблемой всей современной цивилизации на десятки лет, если не больше!

Человеку свойственно заслонять от себя великое малым, он не всегда отдает себе отчет в том, что ему нужно и чего он хочет. А вы чего хотите, спросит читатель? Отвечу на этот вопрос следующим образом. Как существует то, что мы теперь называем ленинскими нормами жизни, так существуют соответствующие им понятия и способы мышления. Если эти понятия и эти способы мышления будут усвоены новыми поколениями людей, которые завтра станут хозяевами жизни, то можно не бояться ни темных сил, ни разброда умов».

Читать М. Лифшица интересно, он был ярким автором на фоне нудных и бесплодных догматиков марксизма-ленинизма. Лифшиц также был твердокаменным догматиком (что ему вменяли в вину либеральные интеллигенты). Но при этом он был непревзойденным логиком. И железная логика вела его неумолимо к низвержению главного догмата о том, что Маркс и Ленин были богами. Интересно, понимал это Лифшиц или нет? Как можно оценить тезис партийного философа и искусствоведа насчет «ленинских норм жизни»? Для ответа процитирую Н. А. Лобастова, который также рассмотрел указанные работы М. Лифшица: «Если заменить “ленинские” на “евангельские”, то всё будет сказано методически верно»[110]110
  Лобастов Н. А. Записки сельского учителя. Часть VI. – М.: Региональный общественный фонд изучения наследия П. А. Столыпина, 2018, с. 54.


[Закрыть]. Коротко и ясно.

Прошедший в 1920-е годы школу авангардистского искусства ВХУТЕМАСа (Высшие художественно-технические мастерские) «в советское время Лифшиц оставался единственным автором, писавшим против современного искусства, с пониманием своего предмета»[111]111
  Гутов Д. Михаил Лифшиц. ARTKлязьма. – М., 2003, с. 350.


[Закрыть].

Современный автор характеризует книгу М. Лифшица «Кризис безобразия» как «настоящую библию антимодернизма, главный теоретический труд советского марксизма, поставивший под вопрос весь эстетический проект современности. В XX веке не было другого произведения, в котором был бы подвергнут столь же убийственной критике не только буржуазный мир, но заодно и все формы самой критики этого мира с позиций авангардизма»[112]112
  Гутов Д. Марксистско-ленинская эстетика в посткоммунистическую эпоху // Свободная мысль. № 2 (1573), 2007, с. 129.


[Закрыть].

Советский философ Михаил Лифшиц оказался достаточно последовательным в своих рассуждениях и пришел к неизбежному выводу, что искусство, в первую очередь, должно быть этичным. А эстетика вторична по отношению к этике, нравственности. Но самые нормы и принципы этики, как мы уже не раз отмечали, определяются не человеком, а Богом. Читая работы М. Лифшица, видишь, что он близок к пониманию этой простой и очевидной истины. Да, Лифшиц выделяется среди других марксистов-ленинцев своей последовательностью в движении к истине, в том числе в движении к пониманию природы искусства и литературы[113]113
  Отчасти причиной такой тяги Михаила Лифшица к постижению истины было его увлечение эстетикой Гегеля, которого он рассматривал важнейшим предтечей марксизма и который был, конечно, бесконечно глубже, чем Карл Маркс и Владимир Ленин с их поверхностной философией (см.: Лифшиц М. А. О Гегеле. – М.: Grundrisse, 2012). Второй причиной было увлечение классической русской литературой (которое М. Лифшиц не афишировал). После смерти (1983) стали публиковаться некоторые его заметки и работы по русской литературе, которые не вполне вписывались в официальную марксистско-ленинскую идеологию. Например: Лифшиц М. А. Очерки русской культуры. – М.: Наследие, ТОО «Фабула», 1995; Лифшиц М. А. Проблема Достоевского. (Разговор с чертом). – Академический проект, М., 2013.


[Закрыть]. Но, увы, сделать последний шаг он не сумел. И для него богами по-прежнему оставались Карл Маркс и Владимир Ленин.

Соцреализм оказался «колосом на глиняных ногах»

Борьба с модернизмом в СССР шла с переменным успехом. Советская интеллигенция за редкими исключениями была склонна к либерализму (отчасти это было реакцией на удушающую атмосферу государства в эпоху позднего застоя). А либерализм, в свою очередь, выступал питательной почвой для модернизма в литературе и искусстве. Среди тех, кто противостоял модернизму, следует назвать наших писателей и художников, причисляемых к лагерю так называемых «почвенников». Позднее их стали называть также «националистами», «традиционалистами», «русскими консерваторами» и т. п. В пылу споров и борьбы противники из стана либеральной интеллигенции их называли даже «черносотенцами». Об атмосфере, царившей в культурно-литературной среде страны того времени (примерно два последних десятилетия существования СССР), написано и сказано много. Поэтому я опускаю эти описания. Могу для интересующихся этим временем рекомендовать книгу известного нашего писателя Леонида Ивановича Бородина (1938–2011), главного редактора популярного литературно-художественного журнала «Москва» (с 1992 года до конца жизни). Книга называется «Без выбора. Автобиографическое повествование»[114]114
  Бородин Л. И. Без выбора. Автобиографическое повествование. – М.: Молодая гвардия, 2003, с. 505.


[Закрыть]. Выше я упоминал неофициальное название творческой интеллигенции, которое было запущено в обращение Сталиным в 1932 году: «инженеры человеческих душ». Но это с оттенком иронии. А какое название более адекватно отражает место и роль этой «социальной прослойки» в советском обществе? Современный литературовед Валерий Скрипко предлагает называть ее «пятой колонной». Вот как он описывает деяния «пятой колонны» в сфере культуры[115]115
  Скрипко В. Инженеры человеческих душ (http://ruskline.ru/analiti-ka/2016/08/03/inzhenery_chelovecheskih_dush/).


[Закрыть]:

«…социалистические преобразования в культуре эта “пятая колонна культуры” будет проводить формально, без души и настоящего творчества. Как избалованные светские дамы, ее деятели будут обижаться по всякому поводу и втайне ненавидеть коллективизм, коммунистическую идеологию, пришедшую в органы власти “темную” (по их мнению) массу бывших извозчиков и грузчиков. (Какой ужас!) Семьдесят лет никто из политиков словно не замечал это презрение к их “подданным”! Все делали вид, что такие “инженеры” – “свои”! Они обязательно отладят “механизмы” наших душ, настроят его на работу по выполнению решений коммунистической партии. Но, но, но… без любви человека родить можно, а воспитать яркую духовную личность – не получится! Одних усилий писателей Михаила Шолохова, Леонида Леонова, Василия Шукшина и других писателей-патриотов и “почвенников” явно не хватило для перестройки сознания целого народа.

Без достаточного числа настоящих духовных воспитателей во всех сферах культуры и искусства советский человек как новый духовный и социальный феномен – не состоялся! Он так и остался “черновым наброском” человека нового типа! “Фасадная”, обращенная к общественности часть этого существа была более-менее похожа на советскую. Огромные массы людей отличалась трудовыми подвигами и самоотверженностью при выполнении общих задач! А вот в быту эти же самые люди вели себя как сбитые с толку обыватели, которые от старых порядков ушли, а новые еще не придумали! Михаил Зощенко посмеялся над ними в своих рассказах. Но злым был его смех! Как у Ильфа и Петрова.

Вглядитесь в героев произведений этих сатириков. Они говорят на русском языке, но их национальность определить невозможно. Это городские жители без роду и племени. Мещанский мир как огромный инкубатор хранил в своих домах-хранилищах образцы таких людей – обывателей, которым “сделали обрезание” их русскости.

Через семьдесят лет – птенцы этого инкубатора – окрепшие и осовремененные – с восторгом встретили “перестройку” России на капиталистический лад!»

Постмодернизм в современной России

После краха СССР в новом государстве под названием «Российская Федерация» вся культура, включая художественную литературу, вошла в фазу острейшего кризиса. Об этом кризисе говорят много, но, к сожалению, специальных фундаментальных исследований (в формате книги) я до сих не встречал[116]116
  Публикаций в формате статей также немного. Вот две из них: Аленьева Т. В. Кризис культуры в современной России (https:// cyberleninka.ru/article/v/krizis-kultury-v-sovremennoy-rossii); Кара– Мурза С. Угрозы для России. Кризис культуры (http://novsoc.ru/ ugrozyi-dlya-rossii-krizis-kulturyi/).


[Закрыть]. Я не претендую на раскрытие этой серьезнейшей темы. Отмечу лишь, что одним из проявлений кризиса является стремительное развитие постмодернизма (который на Западе появился раньше).

В нынешней российской литературе к разряду постмодернизма, как отмечается в современных словарях и справочниках, можно отнести произведения В. Сорокина, Б. Акунина, В. Пелевина. Среди поэтов наиболее яркие представители постмодернизма (или концептуализма) – Л. Рубинштейн, Д. Пригов, В. Некрасов. Я назвал наиболее выдающихся. Число всех представителей отечественного литературного постмодернизма не поддается учету. Ибо сегодня любой «креативный» человек может заняться «самовыражением», благо для этого уже не нужны издательства, привычные бумажные журналы и книги. Имеется громадное «информационное поле» в виде интернета, блогов, социальных сетей и т. п. А «самовыражение» в 99 % случаев осуществляется (осознанно или неосознанно) с помощью различных приемов постмодернизма.

Удивительно и очень прискорбно, что сегодня идеология культурного постмодернизма проникает в вузы, готовящие филологов и школьных учителей литературы. Если бы постмодернизм подавался студентам с критических позиций! Вместо этого он пропагандируется. В качестве примера приведу учебное пособие «Русская постмодернистская литература» (выдержало уже несколько изданий), автор – И. С. Скоропанова[117]117
  Скоропанова И. С. Русская постмодернистская литература: Учеб. пособие. – 3-е изд., изд., и доп. – М.: Флинта: Наука, 2001, с. 608.


[Закрыть]. В учебном пособии подробнейшим образом рассказывается об истории литературного постмодерна в России. Оказывается, было три волны.

Первая связана с именами А. Терца («Прогулки с Пушкиным»), А. Битова («Пушкинский дом»), Вен. Ерофеева («Москва – Петушки»), И. Бродского («Двенадцать сонетов к Марии Стюарт»), В. Некрасова, Л. Рубинштейна, Д. Пригова и т. д.

Ко второй волне относятся: Вик. Ерофеев (цикл постгуманизма), Е. Попов («Душа патриота, или Различные послания к Форфичкину»), В. Сорокин (цикл шизоанализа), С. Соколов («Палисандрия»), М. Берг («Рос и я»).

Третья волна: Т. Кибиров («Сквозь прощальные слезы»), В. Друк («Телецентр»), Л. Петрушевская («Мужская зона»), В. Сорокин («Дисморфомания»), В. Коркия («Черный человек, или Я бедный Coco Джугашвили»), Д. Галковский («Бесконечный тупик»), З. Зиник («Лорд и егерь»), Д. Пригов («Черный пес»). Также: В. Пелевин, А. Жолковский, И. Яркевич, В. Кривулин и др.

Просматривая учебное пособие, обратил внимание, что наиболее часто используемый термин, описывающий литературный постмодернизм, – «деконструкция». Это словечко идет в паре с такими понятиями, как «философия», «традиционная модель книги», «слово» («логос»), «знак», «метафора», «психоанализ», «целое» и т. п. Понятие «деконструкция» в рамках постмодернистской идеологии – типичный эвфемизм[118]118
  Эвфемизм (от греч. ἐυφήμη – «благоречие») – нейтральное по смыслу и эмоциональной «нагрузке» слово или описательное выражение, обычно используемое в текстах и публичных высказываниях для замены других, считающихся неприличными или неуместными, слов и выражений. В политике эвфемизмы часто используются для смягчения некоторых слов и выражений с целью введения общественности в заблуждение и фальсификации действительности. Например, использование выражения «допрос с пристрастием» вместо слова «пытки», «акция» у нацистов для завуалированного названия массовых расстрелов и т. п. (см.: Сеничкина Е. П. Словарь эвфемизмов русского языка. – М.: Флинта: Наука, 2004).


[Закрыть], прикрывающий истинную суть метода постмодернизма, – разрушение. Постмодернизм разрушает слово, мысль, целостное представление о мире. В конечном счете он разрушает саму литературу и человека. Под прикрытием лукавой терминологии постмодернизма в общество и сознание человека внедряется новояз – сильнейшее оружие тоталитарного режима, о чем писал еще в конце 1940-х годов в романе «1984» известный английский писатель Джордж Оруэлл.

Рассматриваемый учебник следует считать неприкрытой пропагандой литературного постмодернизма. На более чем шести сотнях страниц автор выражает свое позитивное отношение к литературным новациям. В учебнике есть даже приложение с фрагментами ряда постмодернистских произведений, содержащих явные издевательства над русским языком и удобренных не вполне приличными словами. Смело можно сказать, что такой учебник является инструментом развращения молодежи. О любой книге (в том числе учебнике, учебном пособии) всегда судят по последней фразе. В рассматриваемом учебном пособии последние слова заключения следующие: «Книги русских писателей-постмодернистов изданы во многих странах мира: Германии, Великобритании, Голландии, Франции, США, Израиле и др. Таким образом, можно говорить об интегрированности русской постмодернистской литературы в мировую художественную культуру, в которой ей принадлежит достойное место». Комментарии излишни.

Уже не знаю, кого из так называемых современных «писателей» нынешние литературоведы относят к постмодернистам, а кого нет, но творчество многих из них носит явно деструктивный характер.

Русская литература сегодня. Жизнь по понятиям

Известный современный русский писатель Сергей Чупринин с болью в сердце описывает этот процесс эмансипации работника «литературного цеха» от всяких обязательств, возлагаемых на него высоким званием «властитель дум»[119]119
  Чупринин С. Русская литература сегодня. Жизнь по понятиям. – М.: Время, 2007 (https://www.e-reading.club/book.php?book=101082).


[Закрыть]: «В этой ситуации утраты общепризнанных лидеров и резкого снижения социального статуса литературы торжествует едва ли не повсеместно взгляд на словесное искусство как на частное дело художника, освобожденного от многих традиционных обязательств… Поэтому понятие “властитель дум” оказывается сейчас прерогативой не столько учителя, сколько профессионального смутьяна или провокатора, чье мнение не объединяет, но, напротив, раскалывает читающую публику. Именно в этом смысле говорит о себе Эдуард Лимонов: “Я, безусловно, культовый писатель. И, безусловно, властитель дум. (Ни о каком кокетстве в моем случае не может идти и речи)”, – подчеркивая, что “традиционно властитель дум … – человек конфликта par excellence, человек скандала – как Селин, Мисима, Берроуз, Жене, Пазолини, чьи мнения порождали споры и вызывали кипение страстей”». Кстати, упомянутый писатель Эдуард Лимонов, как отмечается в «Википедии», считается представителем постмодернизма[120]120
  И, судя по всему, далеко не ординарным представителем. См.: Вронская Л. И. Эдуард Лимонов как зеркало русского постмодернизма // Русский постмодернизм: предварительные итоги. – Ставрополь, 1998, сс. 146–153.


[Закрыть].

В приведенной выше цитате – суть постмодернизма. Не в поиске новых форм творчества, а в том, что писатель окончательно становится слугой того, кого Христос называл «лжецом» и «человекоубийцей»[121]121
  Ваш отец – диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он – лжец и отец лжи (Ин. 8:44).


[Закрыть].

Солженицын оценивал постмодернизм как «опасное культурное явление», которое «размонтировало современный мир до состояния кладбища, где нет ничего живого, но любая вещь или идея издает запах тлена»[122]122
  Цит. по: Тыхеев В. В. Постмодернизм и религиозная вера. Вестник Бурятского государственного университета. Философия. Вып. 5, 2017. (https://cyberleninka.ru/article/v/postmodernizm-i-religioznaya-ve– ra).


[Закрыть]. Что ж, российская (слово «русская» здесь никак не применимо) постмодернистская литература займет вполне «достойное место» на мировом кладбище постмодернистской культуры.

Еще раз хочу дать обобщенную оценку радикальной смены культурной парадигмы, которая произошла в ХХ веке на Западе, а у нас – в конце прошлого века. Это переход от культуры модерна к культуре постмодерна, что знаменует разочарование в ценностях и идеалах культуры Нового времени и строится по принципу ее противоположности. Культура Нового времени, или модерн, зарождалась в христианской Европе, но она неизбежно порождала секуляризацию жизни, веру в прогресс, науку и технику. Модернизм неизбежно закончился атеизмом, мировыми войнами и полными тупиками человечества. В этой связи некоторые полагают, что культура постмодерна – возвращение заблудшего человечества к религии и вере. Если под постмодернизмом понимать возвращение к христианству, то я лично такое возвращение приветствую. Всякая другая религиозность и духовность есть лишь «ничто», облаченное в разные красивые обертки мастеров постмодернизма. И такой вариант постмодернизма лишь приближает конец мировой истории[123]123
  См.: Козлов-Шульженко М. Будущее культуры постмодерна (https:// orthoview.ru/budushhee-kultury-postmoderna/).


[Закрыть].

Творцы «второй реальности»

Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи.

Ин. 8:44

Обманываемся мы не тем, что есть, а тем, чего нет.

Блаженный Августин Аврелий

Литературные галлюцинации

Философы попытались каким-то образом описать возникновение иллюзорного мира, конструируемого с помощью ложных слов. Родилось понятие «вторая реальность». Что это такое? На образовательном портале «Два града» дается следующее определение и конспективная расшифровка: «мир мнений, созданный духовно больным человечеством, в противоположность первой реальности: миру, созданному и спасенному Богом… Структуру второй реальности образуют мифы». В корне исповедания веры во временное и земное бытие лежит неверие или фундаментальное сомнение в истинности невидимой, благой и вечной Жизни. Такое исповедание веры в земное неизбежно порождает гностицизм. Гностицизм – от греческого слова γνωδτικόζ – «познающий, знание». Гностицизм – неуемная жажда знания, касающегося земного бытия. Кто-то остроумно заметил, что гностицизм относится к мирской действительности как к религиозной, а к религиозной – как к мирской. Новое время характеризовалось гностической революцией, которая породила феномен массовой науки. Такая наука поставила себя выше религии. Наука Нового времени – реинкарнация древнего гностицизма.

Но вернемся к понятию «вторая реальность». «Кирпичами», из которой она создается, являются мифы. Миф – продукт воображения, он самоуничтожается при любом анализе. Как продукт воображения он не может быть подвергнут разложению на составные части, потому что составные части, в свою очередь, являются мифами. В общем, «вторая реальность» – «утренний туман», который рассеивается, когда появляется «Солнце». Но те, кто заинтересован в существовании «второй реальности», больше всего боятся «Солнца» (надеюсь, читатель понимает, что под «Солнцем» я понимаю Бога, присутствие Которого может почувствовать даже заблудившийся в «тумане» человек).

Далее на вышеупомянутом портале говорится о том, что «вторая реальность» – необходимое условие подлинного существования любой идеологии: «Идеология способна властвовать только внутри создаваемой ею второй реальности. В вымышленном ею мире нет никаких проблем, мучающих мир реальный, да и вообще там нет никаких проблем морального или интеллектуального плана. У этого мира есть лишь одна проблема – он не существует, и не существует именно в той мере, в какой в нем отсутствует всё понятное и осмысленное. Идеолог, такой, например, как Лев Толстой, предлагает действовать в мире реальном так, как будто он является вымышленным, и в мире вымышленном – так, как если бы он действительно существовал. Это и придает идеологии толстовства вид «вечной мудрости» или, говоря обобщенно, неопровержимой силы идеологического убеждения»[124]124
  Вторая реальность (https://dvagrada.ru/wiki/%D0%92%D1%82%D0 % BE%D1%80%D0%B0%D1%8F_%D1%80%D0%B5%D0%B0%D0%B-B%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%8C).


[Закрыть].

Человека надо погрузить в мир «второй реальности», и тогда с ним можно делать всё, что хочешь. Так рассуждает то существо, которое пребывает в инфернальном мире, но желает управлять миром реальным, созданным Богом. «Вторую реальность» можно создать с помощью философии, науки, искусства, массовых зрелищ (прежде всего, спортивных), а также литературы.

И у литературы и искусства, наверное, возможности особенно большие. Ведь они могут погрузить в мир «второй реальности» миллионы и миллионы людей. Для того чтобы «погрузить» других, артисту, художнику, писателю или поэту желательно самому «погрузиться», «войти в роль». И таких «вошедших в роль» литераторов и людей искусства – большинство. Вот, например, признания известного русского поэта Александра Блока: «Мой собственный волшебный мир стал ареной моих личных действий, моим “анатомическим театром”, или балаганом, где сам я играю роль наряду с моими изумительными куклами (ессе homo!). Золотой меч погас, лиловые миры хлынули мне в сердце. Океан – мое сердце, всё в нем равно волшебно: я не различаю жизни, сна и смерти, этого мира и иных миров (мгновенье, остановись!). Иначе говоря, я уже сделал собственную жизнь искусством (тенденция, проходящая очень ярко через всё европейское декадентство). Жизнь стала искусством, я произвел заклинания, и передо мною возникло наконец то, что я (лично) называю “Незнакомкой”: красавица кукла, синий призрак, земное чудо»[125]125
  Блок А. О современном состоянии русского символизма (http:// dugward.ru/library/blok/blok_o_sovremennom_sostoyanii.html).


[Закрыть].

Итак, «вторая реальность» создается наукой, литературой и разными видами искусства (обратим внимание на то, что этимология слова «искусство» – от слов «искус», «искушение», «искусственный»). Тут уместно вспомнить слова блаженного Августина, который говорил: «обманываемся мы не тем, что есть, а тем, чего нет»[126]126
  Блаженный Августин. Об истинной религии // Творения. 2-е изд. – Киев, 1912, ч. 7, гл. 34, с. 53.


[Закрыть]. Для того чтобы человека окончательно и бесповоротно погрузить во «вторую реальность», используются некоторые специальные методы. Например, наркотики.

И тут некоторые литераторы также успевают внести свой вклад в это дело. Среди них – Олдос Хаксли с его романом «О дивный новый мир». Это произведение» – один из вариантов мира «второй реальности». О. Хаксли также откровенно говорил, что это будет «концлагерь», но туда никого загонять силой не придется, все добровольно обменяют свою свободу на самые примитивные и греховные удовольствия. Такие, как телевизор с трехмерным изображением (заметим, что роман писался в 20-е годы прошлого века). Также специальные стимуляторы чувственности и, конечно же, наркотики. Выступая в Медицинской школе штата Калифорния в Сан-Франциско, Хаксли заявил: «При жизни уже следующего поколения будет разработан фармакологический способ заставить людей полюбить свое рабство и установить диктатуру, так сказать, без слез. Будет создано нечто вроде безболезненного концлагеря для целых обществ, у людей, по сути, отнимут их свободы, но это будет им скорее нравиться, потому что от мысли бунтовать их отвлекут пропагандой, промыванием мозгов или же промыванием мозгов, усиленным фармакологическими препаратами. И, похоже, это будет последняя революция»[127]127
  Цит. по: Стейнберг Дж. От кибернетики к Литтлтону – техника управления разумом (https://litlife.club/br/?b=122136).


[Закрыть].