Текст книги "Безумное пике. Мир финансов как зеркало конца истории"

«Святее папы Римского», или Зачем Банку России такие резервы?

Наши чиновники за неимением каких-то зримых успехов в сфере реальной экономики и социальной сфере пытаются найти хотя бы какие-то показатели, которые, по их мнению, демонстрируют «позитивные тенденции» и вселяют оптимизм. И среди таких показателей на первом месте оказывается величина международных резервов Российской Федерации. Другое название – золотовалютные резервы (ЗВР). Согласно определению МВФ, ЗВР – высоколиквидные активы, находящиеся под контролем государственных органов денежно-кредитного регулирования (денежных властей). Состоят из средств в иностранной валюте, специальных прав заимствования, резервной позиции в МВФ и монетарного золота.

Напомню, за 2017 год российские резервы увеличились примерно на 55 млрд. долларов, в январе 2018-го – почти на 15 млрд., в феврале – еще на 5,9 млрд. На 1 марта текущего года международные резервы составили 453,64 млрд. долл. А по состоянию на 23 марта – 457,8 млрд. долл. (последние данные).

В рейтинге стран по показателю ВВП (номинальное значение) Россия, по оценкам МВФ, в 2016 году занимала 12-е место (перед ней были, например, такие страны, как Индия, Бразилия и Южная Корея). А вот по величине международных резервов, по данным МВФ, в прошлом году Россия находилась на существенно более высокой строчке – седьмой (перед ней были в порядке убывания мест: КНР, Япония, Швейцария, Саудовская Аравия, Тайвань и Гонконг).

В начале лета 2015 года в Центробанке назвали «комфортным» для России уровень резервов в 500 млрд. долларов; Банк России обещал довести ЗВР до этой величины за пять-семь лет. Выступая в Госдуме в ноябре 2017 года с докладом о денежно-кредитной политике, глава Банка России Эльвира Набиуллина сообщила о сохранении ориентира по увеличению резервов до 500 млрд. долларов. На пресс-конференции по итогам заседания совета директоров регулятора 23 марта 2018 года Набиуллина заявила, что международные резервы России уже в скором времени могут достичь вожделенных 500 млрд. долларов. Исходя из существующих темпов прироста – к концу нынешнего года. Прямо-таки «стахановские» темпы! Или, как говорили в советское время, Банк России взял на себя «встречный план». Если бы такими темпами развивалась российская экономика, то мы были бы не на 12-м месте, а, по крайней мере, в первой пятерке мировых лидеров.

Высокими темпами роста международных резервов любят бравировать не только в Центробанке, но и в правительстве. Вот, например, премьер-министр Дмитрий Медведев, выступая в ноябре 2017 года на первой сессии Делового и инвестиционного саммита АСЕАН-2017 (Манила), с гордостью сказал: «У нас в настоящий момент положительное сальдо торгового баланса. Есть тенденция к тому, чтобы наращивать международные резервы».

Возникает резонный вопрос: зачем нам нужно наращивать резервы? Для чего они вообще нужны? Как было отмечено выше, резервы находятся в ведении денежных властей. Применительно к России это Центробанк и Минфин.

Любому Минфину резервы нужны для покрытия чрезвычайных расходов, потребность в которых может возникать во время войн, стихийных бедствий и т.п. Правда, сегодня Минфины России и других стран часто используют резервы для того, чтобы закрывать возникающие из года в год дефициты государственных бюджетов.

А Центробанку они зачем нужны? – Для того, чтобы с их помощью проводить валютные интервенции и поддерживать курс национальной денежной единицы на заданном уровне или в рамках заданного «коридора». Когда-то в нашей стране (Советском Союзе) была государственная валютная монополия и фиксированный валютный курс. Там валютные резервы не нужны были, курс рубля поддерживался административно-директивными методами. Но когда возникла Российская Федерация, то ее руководство сразу же заявило о своей приверженности принципам «рыночной экономики» и «экономического либерализма». В такой модели экономики курс рубля можно было поддерживать (как этого требовал МВФ) только рыночными методами. Прежде всего, с помощью валютных интервенций. Все это записано на «скрижалях» «Вашингтонского консенсуса».

А для такой курсовой политики нужны международные валютные резервы. Российский рубль, увы резко «обваливался» не раз в первой половине 90-х годов. Потом был еще обвал в 1998 году (так называемый «суверенный дефолт»). 12 декабря 1993 года была принята Конституция Российской Федерации. В статье 75 Основного закона страны было четко зафиксировано, что основной функцией Центробанка является «защита и обеспечение устойчивости рубля». Любой грамотный экономист понимает, что обеспечение устойчивости рубля имеет два аспекта: 1) поддержание устойчивой покупательной способности рубля на внутреннем рынке; 2) сохранение стабильного курса рубля по отношению к другим валютам.

Банк России в 90-е годы не всегда справлялся с поставленными задачами. В том числе не мог предотвращать резкие падения валютного курса. Поэтому был взят курс на всемерное наращивание валютных резервов, с помощью которых при необходимости можно было проводить интервенции и «держать» рубль. Явные успехи на этом направлении обозначились в «нулевые» годы. Если в 1993 году они составляли жалкую величину 4 млрд. долл., то к 1998 году они подросли до 17 млрд. долл.; правда после дефолта в следующем, 1999 году они опять упали до 12 млрд. долл. (здесь и везде далее – по состоянию на 1 января соответствующего года). А вот дальнейшая динамика ЗВР Российской Федерации (млрд. долл.): 2002 г. – 36; 2006 г. – 124; 2008 г. – 478: 2012 г. – 498; 2013 г. – 537; 2014 г. – 509; 2015 г. – 385; 2016 г. – 368; 2017 г. – 377; 2018 г. – 454.

Устойчивость (стабильность) валютного курса национальной денежной единицы можно понимать поразному. Курс может быть жестко фиксированным, а может колебаться в определенных рамках (они называются «коридором»). И при этом может в плановом порядке «дрейфовать» либо в сторону повышения, либо в сторону понижения. В Российской Федерации курс рубля с самого начала был регулируемым в рамках «коридора». Все это фиксировалось и продолжает фиксироваться в документе, называемом «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики Российской Федерации». Документ, как это предусмотрено законом, разрабатывается совместно Центробанком и Правительством Российской Федерации, выносится на Государственную думу и утверждается последней. Здесь добавлю, что фактически разработка «Основных направлений» была отдана полностью на откуп Центробанка, правительство (в лице Минфина) самоустранилось от участия в разработке «единой» политики. Де-факто это стала денежно-кредитная политика Центробанка. Того института, который, согласно федеральному закону о Центробанке, не отвечает по обязательствам государства, а государство – по обязательствам Центробанка (статья 2). Иначе говоря, Центробанк «живет сам по себе» (отдельно от государства), но при этом разрабатывает и реализует «государственную денежно-кредитную политику». А что Госдума? Она каждый год заслушивает доклад Банк России по документу и штампует стандартную резолюцию: «Принять к сведению». Итак, Центробанку, организации с «мутным» статусом, отданы на откуп и разработка, и реализация «государственной денежно-кредитной политики». Неглинка (адрес штаб-квартиры Центробанка), почувствовав свои неограниченные возможности, стала откровенно и нагло попирать Конституцию Российской Федерации. После прихода на Неглинку в 2013 году нового председателя (Эльвира Набиуллина) и новая «хозяйка», и другие чиновники Центробанка стали внедрять в сознание общественности, что главной целью Банка России является «таргетирование инфляции». А вот, поддержание валютного курса рубля – анахронизм, мешающий, мол, достижению упомянутой главной цели. Особой реакции со стороны Правительства Российской Федерации на подобного рода «пробные шары» с Неглинки не последовало.

А я напомню, что статья 71 Конституции РФ предусматривает, что именно в ведении Российской Федерации, а не Центробанка находится валютная политика. Под «Российской Федерацией» в Конституции имеется в виду государство с его тремя ветвями власти. Но ни в одной из ветвей власти, описанных в Конституции РФ, Центробанк не фигурирует. Почему я и называю Центробанк «мутным» (по сути неконституционным) институтом, который узурпировал все важнейшие функции государства, в том числе те, которые связаны с валютной политикой.

В 2014 году последовала следующая серия «пробных шаров» с Неглинки. Банк России прямо заявил, что российский рубль надо отпустить в «свободное плавание». Это уже был прямой вызов конституционному порядку в государстве. Почему-то никакой реакции со стороны Правительства, Прокуратуры, Государственной думы, Конституционного суда РФ не последовало. Осенью 2014 года Банк России заявил о прекращении валютных интервенций, что стало началом свободного плавания рубля и что можно квалифицировать как государственное преступление. А в декабре последовал ожидаемый всеми грамотными людьми обвал российского рубля. Последствия этого страшного удара по России до сих пор не преодолены, его сила многократно превысила суммарный эффект от всех экономических санкций Запада за четыре года. Не буду описывать этот тяжелейший валютный шок, желающие могут познакомиться с вопросом по моей книге «Битва за рубль. Национальная валюта и суверенитет России» (М.: Книжный мир, 2015).

Уже скоро будет три с половиной года с того момента, когда рубль стал плавать. Он до сих пор плавает, Россия постоянно находится под дамокловым мечом обвала национальной валюты. Это пострашнее, чем «Кремлевский доклад» Вашингтона, о котором было столько разговоров. Когда же, наконец, хоть какая-то из трех ветвей власти очнется и начнет бить в набат?

Как говорит Банк России, он на протяжении всего этого времени не вмешивался в «рыночные процессы формирования валютного курса рубля». И далее не собирается. Видимо поняв, что он – главный (а, может быть, даже единственный) «хозяин в доме». И вот теперь я опять возвращаюсь к теме международных резервов. Ведь при свободном плавании рубля такие резервы вообще не нужны. Правда, некоторые вдумчивые читатели могут сказать: но ведь в составе резервов есть часть, которая принадлежит Минфину, а Центробанк лишь управляет этими деньгами Минфина. Да, такие деньги есть. Но Банк России их почему-то не выделяет отдельной позицией. Ну, да ладно. Можно самим посчитать. У Минфина это деньги Национального фонда благосостояния (ФНБ). К началу нынешнего года Резервный фонд полностью исчерпался. На 1 марта средств ФНБ составили 66,44 млрд. долл.

В общем объеме ЗВР России это 14,6%. Таким образом, оставшиеся 85,4% – международные резервы, принадлежащие Банку России. Банк России продолжает накапливать свои собственные резервы, а доля Минфина все более сокращается.

Никто из руководителей Банка России не пытался объяснить, зачем они маниакально накапливают резервы, если они более не нужны Центробанку для выполнения его конституционной задачи.

На сайте Банка России куча интересной статистики. Вот, например, таблицы с расчетами достаточности международных резервов. В свое время МВФ разработал ряд нормативных показателей, на которые денежные власти стран-членов Фонда должны ориентироваться при формировании международных резервов.

Согласно рекомендациям МВФ, минимальный уровень резервов должен обеспечивать оплату импорта страны в течение трех месяцев. Если страна обременена большими внешними долгами, ей также рекомендуется иметь резервы, достаточные для погашения и обслуживания долгов в ближайшие 12 месяцев (величина резервов по отношению к таким платежам называется критерием Гвидотти). Еще рекомендуется рассчитывать критерий Редди, он является самым строгим. Это отношение резервов к сумме расходов по импорту в течение 3 месяцев плюс годовые платежи по долгам. Для примера приведу оценки достаточности международных резервов РФ на основе критериев, рекомендованных МВФ.

Вот, например, в начале 2009 года у России были такие ЗВР, которых было достаточно для оплаты импорта в течение 14 месяцев. Превышение норматива МВФ более чем в 4,7 раза. Объем годовых платежей по внешнему долгу составил лишь 39% от объема резервов. Иначе говоря, превышение нормы по критерию Гвидотти в 2,5 раза. А совокупные обязательства по трехмесячному импорту и платежам по внешнему долгу составили 60% от ЗВР. То есть даже по самому строгому критерию Редди превышение составило 1,67 раза.

А теперь возьмем самые последние оценки, имеющиеся на сайте Банка России. На 1 октября 2017 года ЗВР обеспечивали импорт страны в течение 16,5 месяцев. Превышение норматива МВФ в 5,5 раз. Объем годовых платежей по внешнему долгу был равен 36,6% ЗВР. Превышение норматива (критерий Гвиотти) в 2,73 раза. Совокупные обязательства по трехмесячном импорту и годовым платежам по долгу оказались равными 55%. Иначе говоря, по самому строгому критерию Редди превышение нормы составило 1,82 раза.

Итак, все эти оценки показывают, что Банк России хочет быть «святее папы Римского» (под последним я имею в виду Международный валютный фонд). Причем, за период 2009-2017 гг. «святость» Центробанка, судя по его собственным расчетам, повысилась.

«Святость» Центробанка особенно остро начинаешь чувствовать, когда знакомишься с аналогичными оценками по другим странам. Среди 60 стран, включенных в рейтинг МВФ по величине достаточности резервов (по состоянию на 1 января 2017 года) Россия оказалась на 8 месте. Ее резервов, оказывается, было достаточно для оплаты импорта в течение 17 месяцев. Впереди России (по мере убывания мест; в скобках – количество месяцев импорта): Саудовская Аравия (34); Швейцария (23); Бразилия (22); Япония (19); Тайвань (18). Эти те страны, «святость» которых выше, чем России.

Зато за ней следуют 52 страны, которые менее «святые» или совсем «грешные». Например, у Словакии, Словении, Эстонии, Ирландии и Люксембурга валютных резервов нет для того, чтобы продержаться даже несколько дней. Один месяц могут продержаться: Австрия, Греция, Финляндия, Литва, Нидерланды, Кипр, Бельгия, Мальта. На два месяца импорта могут рассчитывать такие страны, как США, Великобритания, Германия, Франция, Испания. Эти и целый ряд других стран (менее цивилизованных, беднейших) не укладываются в самые мягкие нормативы Фонда. Впрочем, «что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку». «Юпитеру» – «цивилизованному Западу» – Фонд никогда не напоминал и не будет напоминать, что он не укладывается в нормативы достаточности резервов. У «Юпитера» есть «печатный станок», резервы – не для него, а для «быков». И среди них Россия.

А зачем, все-таки Банк России стремится к такой «святости» по части нормативов? Да все очень просто: он создает спрос на продукцию «печатного станка», принадлежащего «Юпитеру» (прежде всего, это ФРС, а также ЕЦБ и Банк Англии). А отнюдь не для того, чтобы поддерживать валютный курс денежной единицы «туземцев» и, тем более, оплачивать их импорт или погашать их долги (вспомним статью 2 закона о Центробанке России: «Государство не отвечает по обязательствам Банка России, а Банк России – по обязательствам государства»). Банк России обслуживает интересы «хозяев денег» и является их опорным пунктом в нашей стране.

Если Правительство, Государственная дума, Прокуратура, Конституционный суд Российской Федерации будут и далее молчать, значит, они будут вместе с Банком России нести солидарную ответственность за разрушение и уничтожение России.

Кто и как управляет международными резервами России?

Только что вышел очередной квартальный «Обзор деятельности Банка России поуправлению активами в иностранных валютах и золоте» (№2, 2018). Он охватывает годовой период с 1 октября 2016 г. по 30 сентября 2017 г. Фактически речь в документе идет об управлении тем, что мы чаще называем международными, или золотовалютными резервами Российской Федерации. Напомню, что золотовалютные резервы России складываются из активов как Центробанка, так и Минфина Российской Федерации. Правда, напрямую об этом в обзоре нигде не говорится. Имеется лишь косвенный намек на это в начале документа: «Управление валютными активами осуществляется с учетом обязательств Банка России в иностранной валюте (остатки на валютных счетах клиентов, в основном средства государственных фондов)». Речь идет о Фонде национального благосостояния и Резервном фонде, которые находятся в ведении Минфина России. Кстати, отмечу, что в то время, которое охватывает данный обзор, существовало два фонда. С 1 января нынешнего года Резервный фонд прекратил свое существование по причине исчерпания его средств.

Следует обратить внимание, что в рамках рассматриваемого периода в мире произошли некоторые важные события, которые косвенно могли повлиять на состояние международных резервов России: президентские выборы в США и победа на них Дональда Трампа; принятие в августе 2017 года в США закона, предусматривающего ужесточение экономических санкций против России; принятие ФРС США решений о повышении ключевых ставок; парламентские выборы в Германии (сентябрь 2017 г.) и т.д.

За рассматриваемый период времени золотовалютные резервы (ЗВР) РФ увеличились с 405,7 млрд. долл. до 432,8 млрд. долл. Прирост составил 27,1 млрд. долл. Объем ЗВР на конец периода (30 сентября 2017 г.) позволил Российской Федерации сохранить в мировом рейтинге по этому показателю седьмое место (после Китая, Японии, Швейцарии, Саудовской Аравии, Тайваня, Гонконга). За Россией следуют Южная Корея, Бразилия, Индия. Конечно, у России отставание от лидера рейтинга гигантское. По данным МВФ на май 2017 года ЗВР России были в 8,3 раза меньше, чем резервы КНР.

Основной позицией резервных активов Банка России и на начало, и на конец периода были государственные ценные бумаги иностранных эмитентов. На начало периода – 208,2 млрд. долл. (51,3% всех резервов), на конец – 229,1 млрд. долл. (52,9%).

На второе место вышло золото. В конце периода его доля составила 19,1% (82,9 млрд. долл.) против 15,7% (63,6 млрд. долл.) в начале периода. Динамика, конечно, впечатляющая. Но до «цивилизованного» Запада еще далеко. По данным Банка России, на 1 января 2017 года доля золота в ЗВР всех стран еврозоны была равна 53,8%, а у США – 74,5%.

Валютные депозиты в иностранных банках впервые за многие годы со второго места переместились на третье. В конце периода на них приходилось 16,3% (70,4 млрд. долл.) против 16,0% (64,8 млрд. долл.). Как видим, абсолютное наращивание валютных депозитов продолжалось, но темпы наращивания золотого резерва оказались более высокими. Напомню, что были времена (90-е годы прошлого века, начало «нулевых»), когда данная позиция находилась на первом месте. По данным Банка России, примерно 60% валюты в виде депозитов находится в зарубежных частных банках, а около 40% – в Центробанках других стран и Банке международных расчетов (БМР).

На четвертом месте оказалась позиция «Негосударственные ценные бумаги иностранных эмитентов»: в конце периода 7,0% (30,1 млрд. долл.) против 10,1% (41,1 млрд. долл.) в начале периода. Данная позиция достаточно таинственная, Банк России ее не раскрывает. Единственное ее толкование, имеющееся в обзоре, следующее: «Ценные бумаги иностранных эмитентов, имеющих ожидаемую с высокой вероятностью государственную поддержку в силу особой роли или значимости организации в экономике страны или региона (подразумеваемую гарантию)». Вообще-то еще недавно включение в международные резервы негосударственных, т.е. частных бумаг считалось крамолой. И студентам учебники по экономике внушают: центральные банки – консервативные институты, международные резервы которых формируются за счет бумаг, которые являются государственными и только государственными. А если ожидания Банка России по каким-то причинам не оправдались и ценные бумаги не получили государственную поддержку? Тогда что? А может быть, Банк России решил взять примеры с Центробанков Японии или Швейцарии? Напомню, что Банк Японии и Национальный банк Швейцарии (НБШ) уже преодолели «комплекс консервативности», и смело включают в свои активы корпоративные облигации и даже акции частных компаний. Шутники даже окрестили НБШ «хеджевым фондом». Что касается Банка России, то по поводу четвертой позиции резервных активов он молчит как партизан.

Пятая позиция – «Права требования в иностранной валюте к российским контрагентам или эмитентам». Еще несколько лет назад такой позиции не было. Она обусловлена экономическими санкциями. Банк России отошел от своего прежнего принципа работать исключительно с нерезидентами. Что скрывается за этой позицией, остается только догадываться. Вариантов много: валютные кредиты российским банкам, валютные депозиты в них же, ценные государственные и корпоративные бумаги российского происхождения. В предыдущих обзорах упоминались валютные кредиты ЦБ российским банкам. В конце периода на указанную позицию пришлось 2,1% (9,1 млрд. долл.) против 2,2% (8,7 млрд. долл.) в начале.

Шестая позиция – «Ценные бумаги международных организаций». В конце периода на данную позицию пришлось 1,4% (6,0 млрд. долл.) против 3,7% (15,1 млрд. долл.) в начале периода. Нигде не встречал расшифровки данной позиции, но догадываюсь, что под «международными организациями» может, прежде всего, скрываться Всемирный банк, который эмитирует свои долговые бумаги и размещает их среди самых надежных инвесторов, к коим, в первую очередь, относятся Центробанки. Также на российском рынке обращаются долговые бумаги таких международных финансовых организаций, как Европейский банк реконструкции и развития, Евразийский банк развития, Международный инвестиционный банк, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, Новый банк развития, Международная ассоциация развития. Вполне вероятно, что они также могут находиться в составе резервных активов Банка России.

Еще есть такие мелкие позиции, как «Сделки обратного репо с иностранными контрагентами» и «Чистая позиция в МВФ». На них в конце периода приходилось соответственно 0,8% и 0,4% (в начале периода было по 0,5%).

Не все, честно говоря, понятно из того, что читаешь в обзоре. По крайней мере, не все «бьется» с другими документами и источниками Банка России. Вот, например, вопрос по золоту. В обзоре читаем: «Управление активами в драгоценных металлах осуществляется отдельно от управления валютными активами Банка России. Активы Банка России в золоте состоят из монетарного золота, хранящегося на территории Российской Федерации» (курсив мой – В.К.). Странная фраза. А где же золото еще хранить? Думается, что это одна из многих «оговорок по Фрейду», разбросанных по обзору.

На сайте Центробанка России в разделе «Международная инвестиционная позиция по международным резервам»3434
  http://cbr.ru/statistics/print.aspx?file=credit_statistics/iip_ira_16. htm&pid=svs&sid=mipzrRF


[Закрыть] даются некоторые разъяснения по поводу отдельных элементов международных резервов. И там по поводу золота мы читаем: «Монетарное золото определяется как принадлежащие Банку России и Правительству Российской Федерации стандартные золотые слитки и монеты, изготовленные из золота с пробой металла не ниже 995/1000. В эту категорию включается как золото в хранилище, так и находящееся в пути и на ответственном хранении, в том числе за границей» (курсив мой – В.К.).

Там же читаем: «В категорию прочие резервные активы входят наличная иностранная валюта; остатки средств на корреспондентских счетах, включая обезличенные металлические счета в золоте; депозиты с первоначальным сроком погашения до 1 года включительно (в том числе депозиты в золоте) в иностранных центральных банках, в Банке международных расчетов (БМР) и кредитных организациях-нерезидентах; долговые ценные бумаги, выпущенные нерезидентами; кредиты, предоставленные в рамках сделок обратного РЕПО, и прочие финансовые требования к нерезидентам с первоначальным сроком погашения до 1 года включительно» (курсив мой – В.К.).

Так каким образом совместить положение обзора о том, что золото хранится исключительно на территории Российской Федерации, с методологическими положениями об учете международных резервов, которые говорят о каком-то золоте за границей и зарубежных депозитах в золоте?

Вернемся к рассмотрению обзора. В нем дана картина международных резервов по видам валют. На начало периода (1 октября 2016 г.) доля доллара США была равна 40,1%, а на конец – 46,5%. Доля евро соответственно 29,5 и 24,1%. Доля британского фунта стерлингов – 7,6 и 8,1%. США и Великобритания проявляли себя наиболее агрессивно в отношении России в указанный период времени. Странно, Банк России должен был бы учитывать риски возможной заморозки резервов со стороны США и Великобритании и выходить из валют этих стран. Однако мы видим обратную картину: совокупная доля доллара и фунта стерлингов за год выросла с 47,7% до 54,6%. На конец периода в резервах также присутствовали канадский доллар (3,2%), австралийский доллар (1,0%) и китайский юань (1,0%). Заметим, что в начале периода доля юаня была чисто символической – 0,1%.

Чем обусловлена такая картина валютной структуры резервов и такая ее динамика? Основным фактором, как объясняет Банк России, была доходность и надежность государственных ценных бумаг. Доля доллара США увеличилась по той причине, что росла доходность бумаг американского казначейства. В результате повышения ключевой ставки Федерального резерва доходность десятилетних казначейских бумаг США выросла с 1,6% в начале периода до 2,2-2,4%. Наиболее низкой доходностью по десятилетним казначейским бумагам отличались номинированные в евро бумаги Германии – 0,2-0,4%. Это неудивительно, так как ключевая ставка ЕЦБ на протяжении всего года находилась на отметке 0%. А вот наиболее доходными оказались казначейские бумаги Китая – их доходность находилась в диапазоне 3-3,5%. Поэтому Банк России повысил долю доллара США и китайского юаня, а долю евро понизил.

«Целью управления валютными активами является обеспечение оптимального сочетания задач по их сохранности, ликвидности и доходности», – отмечается в обзоре. С «ликвидностью» и «доходностью» все более или менее понятно. А вот с «сохранностью» – большой вопрос.

Не убеждает и следующая фраза из обзора: «В Банке России действует многоуровневая коллегиальная система принятия инвестиционных решений. Совет директоров Банка России определяет цели управления активами, перечень допустимых инструментов для инвестирования и целевой уровень валютного риска. Подотчетный Совету директоров коллегиальный орган Банка России, ответственный за инвестиционную стратегию, принимает решения об уровне процентного и кредитного рисков и определяет перечень контрагентов и эмитентов».

Конечно, «коллегиальная система принятия решений» – хорошо. Но ведь она может обернуться коллективной безответственностью. Кто конкретно будет отвечать в случае заморозки российских резервов в тех странах, где, как кажется чиновникам Центробанка, высокая доходность бумаг и других финансовых инструментов? Судя по всему, под «рисками» в Банке России понимают только возможные потери или упущенную прибыль в результате колебаний валютных курсов и процентных ставок. А риск заморозки и даже конфискации резервов Банк России вообще не рассматривает. Этакий «коллегиальный аутизм» руководства Банка России. Такой коммерческо-бухгалтерский подход к управлению резервами неприемлем. Особенно в современных условиях, когда в мире разворачивается самая настоящая «холодная война».

И еще одна любопытная фраза из обзора: «Реализация принятых инвестиционных решений осуществляется структурными подразделениями Банка России. Сторонние организации дляуправления активами в иностранных валютах и золоте не привлекаются» (курсив мой – В.К.). Эта еще одна типичная «оговорка по Фрейду». Вроде бы сказанное выше – вещь очевидная. Как можно поручить управление громадными международными резервами какой-то «сторонней» организации? Кому такое может в голову прийти? Оказывается, приходило, и уже не раз.

Вот события десятилетней давности. Первый зампред ЦБ РФ Алексей Улюкаев в марте 2008 года выступил с предложением создать новую систему управления золотовалютными резервами (ЗВР), включив в нее частные управляющие компании. По словам господина Улюкаева, для оптимизации структуры управления ЗВР целесообразно создать специализированное агентство по управлению госактивами. По замыслу ЦБ агентство будет распределять резервные средства с учетом экономической конъюнктуры, а привлечение частных управляющих компаний для этих целей обеспечит конкурентную среду на рынке и выбор наиболее доходных активов. «Эта идея в других странах апробирована, – отметил Улюкаев. – Суть состоит в том, что все-таки мы, ЦБ, не являемся инвестиционным банком. Мы что-то умеем, а что-то нет»3535
  https://www.kommersant.ru/doc/868128


[Закрыть]. Слава Богу, у нас в России тогда эта безумная идея Улюкаева не была апробирована. Нашлись в руководстве страны здравые силы, которые напомнили, что Банк России – не коммерческая организация, преследующая цель максимизации доходности активов, у него другие задачи. В дискуссию тогда включился тогдашний министр финансов Алексей Кудрин. Он оказался более «консервативным» по сравнению с Улюкаевым и предложил передать в управление частной структуре не все ЗВР, а только средства Фонда национального благосостояния3636
  https://regnum.ru/news/polit/973592.html


[Закрыть].

В январе 2013 года прошло сообщение о том, что в Госдуму поступил законопроект о создании специализированного финансового учреждения в форме акционерного общества, которому будут переданы функции по управлению средствами Резервного Фонда, Фонда национального благосостояния, а также государственным долгом. Фактически это было предложение по приватизации существенной части международных резервов Российской Федерации. Чиновники пытались обосновать свое предложение ссылками на зарубежный опыт. Например, опыт Норвегии, где управлением государственными резервами занимается специальное ведомство – Государственный пенсионный фонд Норвегии. Который в свою очередь делится на Глобальный фонд (Государственный нефтяной фонд) и Фонд Норвегия (Государственный страховой фонд). Аналогичные фонды на тот момент времени были в ОАЭ, Саудовской Аравии, Китае, Гонконге, Сингапуре и т.д. Однако практически ни в одной стране мира управлением ЗВР не занималась частная коммерческая организация в форме акционерного общества, как это утверждали лоббисты указанного законопроекта. Один из экспертов так прокомментировал тогдашнюю идею «внешнего» управления валютными резервами страны: «Отдавать эту сферу финансовых отношений в руки акционерного общества, которое является государственным только на бумаге и лишь до поры до времени, является принятием недопустимых рисков и проявлением преступной халатности»3737
  https://kprf.ru/roscrisis/115113.html


[Закрыть].