Текст книги "Скорость Тьмы"

В середине февраля полковник фон Штауффгнберг наконец принял решение.

Он понимал, что идет на самоубийство, но это его совершенно не волновало, даже наоборот, заставляло готовить покушение как можно тщательнее.

Провал недавней попытки уничтожения фюрера делал свое черное дело. Сопротивление таяло на глазах.

Теперь Гитлера еще больше боялись, будто некоего древнего бессмертного существа, наделенного первобытной всесокрушающей силой.

Конечно, после провала покушения гестапо прошерстило Вермахт и в особенности Абвер, однако удовлетворилось всего лишь десятком арестов некоторых неблагонадежных лиц, которые и раньше были на заметке. Неблагонадежные отправились в лагеря, а кое-кто был повешен.

В гестапо понимали: чудесное воскрешение фюрера морально сломает костяк организации. Зачем устраивать облавы, показательные процессы и казни, когда сопротивление и так уже деморализовано. Так в конечном счете и произошло.

Штауффенберг решил все сделать сам, действуя в одиночку и никого не посвящая в свои планы. Так надежней, да и висельников, в случае провала второго покушения, будет значительно меньше.

Если все удастся, то в рейхе есть кому взять власть в руки. Пусть фюрером станет хоть тот же Геринг, неважно. Главное, по Хозяевам будет нанесен мощнейший удар. Вряд ли они имеют, свою запасную кандидатуру, а если и имеют, то не смогут наладить контакт сразу, и драгоценное время будет потеряно.

Вскоре появилась информация, что фюрер созывает в своей ставке «Волчье логово» оперативное совещание высшего военного руководства. Лучшего момента для покушения могло уже и не быть.

Совещание было назначено на двенадцать тридцать 25 февраля.

Территория ставки имела мощную защиту: забор под высоким напряжением, колючая проволока, смотровые вышки и многочисленные пропускные пункты.

Охраняли секретный объект в основном вервольфы, из личной дивизии Гитлера «Агарти». Около трех десятков лучших псиоников «Анненэрбе» обеспечивали защиту от возможных попыток «вселения».

Вместе с пси-псами анненэрбовцы тщательно прочесывали территорию ставки, но за все эти годы ни одной попытки проникновения в ряды ближнего окружения фюрера замечено не было. Этот факт настораживал «Анненэрбе» больше всего, ибо непонятно было, с какой стороны последует неожиданный удар.

Удар последовал именно оттуда, откуда его меньше всего ожидали.

Старая, набившая оскомину истина вновь напоминала о том, что предусмотреть абсолютно ВСЕ невозможно. Спецслужбы не смогли предусмотреть элементарное. Полковник фон Штауффенберг шел на убийство совершенно добровольно, по своей инициативе.

Совещание должно было состояться в гостевом домике – прочном деревянном строении на бетонной основе, покрытом сверху пропитанным мазутом войлоком. В здании было три бронированных окна. Внутри по углам стояли маленькие столики, а в центре – огромный стол, как правило, заваленный оперативными картами.

Штауффенберг без проблем прилетел в Растенбург на трехмоторном «юнкерсе» около десяти часов утра. Он был вызван в ставку для доклада о состоянии дел в резервной армии. Дела там шли просто отлично, особенно после введения в бой дивизий СС «Тотенхерц». Но заслушать эти хорошие вести в тот день Гитлеру было не суждено.

На территорию «Волчьего логова» полковника должны были пропустить после того, как он назовет пароль.

Пароль был несложен, всего два слова: «Шарнир Времени». Что это означало, знал, пожалуй, один фюрер, лично контролировавший всю военную конспирацию.

Штауффенберг благополучно миновал посты и торопливо пошел к месту совещания с портфелем в руке. В портфеле среди бумаг покоилась мощная бомба с часовым механизмом. После провала прошлой операции заряд был специально удвоен.

На подступах к гостевому домику полковника остановили два офицера «Анненэрбе», держащие на поводках огромных пси-псов.

Слепые собаки принялись тщательно обнюхивать Штауффенберга.

Полковник не выдержал и довольно резко поинтересовался:

– Может, вы еще и меня обыщете?!

– Не нужно так нервничать, полковник, – спокойно отозвался один из псиоников. – Стандартная проверка, ей подвергаются все участники совещания. Все в порядке, вы можете идти.

Штауффенберг смерил эсэсовцев презрительным взглядом и двинулся к гостевому домику.

Разумеется, пси-псы легко находили взрывчатку, обладая более острым чутьем, нежели обыкновенные собаки. Но полковник знал, как обмануть их, заранее положив в портфель запрещенную с 1939 года Библию.

Достать Великую Книгу было нелегко, но неожиданно помогли англичане, передав ее по специальным каналам.

Таймер бомбы был установлен заранее ровно на 12:40. То есть взрыв произойдет через восемь минут.

«Во всяком случае, должен произойти», – мысленно поправил себя фон Штауффенберг.

Немного помедлив, он вошел в комнату для совещаний.

Фюрер стоял у самого дальнего окна. Он даже не повернул головы, когда полковник деликатно поприветствовал присутствующих. В последнее время Гитлер слышал только исключительно себя.

Кроме вождя нации в гостевом домике находились полковник Хайнц Брандт, генералы Гюнтер Кортен и Рудольф Шмундт. Над главным столом склонился полковник Курт Кох.

Остальные задерживались. Что ж, тем лучше: меньше жертв.

Штауффенберг невозмутимо посмотрел на часы и, поставив портфель на пол у большого стола, произнес:

– Извините, господа, но я отлучусь на несколько минут. Мне нужно позвонить в Берлин.

Никто не стал ему препятствовать.

До взрыва оставалось четыре минуты.

Полковник вышел наружу, с удовлетворением отмечая, что псионики уже убрались. Отойдя подальше от гостевого домика, Штауффенберг нервно закурил, подспудно понимая, что эта сигарета в его жизни последняя.

Сейчас он даже не думал о том, что его вполне могли видеть из окон комнаты совещаний. Спешащий сделать срочный звонок полковник стоял у проволочного заграждения и спокойно курил. Это не могло не вызвать подозрения, но на подозрения времени уже не оставалось.

Когда раздался взрыв, Штауффенберг даже не обернулся.

А на что там смотреть? Как огненный цветок за секунду разрывает на куски одноэтажное здание? Такое он много раз видел, но только на фронте.

Затем, отшвырнув сигарету, Штауффенберг достал из кобуры пистолет и пошел обратно к дымящимся развалинам.

Он сделал все, что было в его силах, теперь на его место придут другие.

Фюрер медленно выбирался из-под развороченных взрывом обломков.

Вид вождь нации имел жутковатый: волосы сгорели, правая рука была неестественно выгнута назад, одежда в некоторых местах тлела.

Штауффенберг выстрелил. Почти в упор.

Выстрелы откинули Гитлера назад, фюрер упал на спину, нелепо загребая здоровой рукой.

Полковник хотел убедиться, и он убедился.

Перед ним была бездушная кукла, а не живой человек из плоти и крови, который давно был бы уже мертв, погибнув еще там, в воздухе, в собственном самолете.

Интересно было бы узнать, кто же управляет этим существом, кто за него говорит, когда пустая внутри кукла открывает рот. Но...

Фюрер снова попытался подняться, из дырок в его голове сыпалась мелкая серая пыль.

В пистолете оставался всего один патрон. Штауффенберг приставил дуло к своему виску и, подмигнув вставшему во весь рост вождю, нажал на курок.

Полковнику повезло, осечки не случилось.

Вцепившиеся в его спину рычащие пси-псы уже рвали лишившуюся жизни плоть.

Утром монах-проводник все-таки сбежал, каким-то совершенно немыслимым способом освободившись от опутывавших его веревок.

Это очень сильно задело честь Зикса, собственноручно пеленавшего пленника волчьим узлом.

– Просто непостижимо... – бормотал он, осматривая разорванные веревки. – Похоже, он их просто перегрыз.

Подошел Фох, присел на корточки, перебрал брошенные на землю обрывки.

– Да нет, скорее уж перерезал чем-то острым. Думаю, ему помогли.

Зикс не ответил, чертыхаясь сквозь зубы.

Экспедиция благополучно застряла в самом начале. Горы были рядом, но, куда идти, мог указать лишь сбежавший проводник.

– Хорст, Зигель, вы прямо сейчас отправитесь в Лхасу. Возьмите одну из машин и постарайтесь все сделать как можно быстрее.

– Но позвольте, что мы будем там делать? – возмутился явно не выспавшийся профессор.

– Вы попросите далай-ламу Тхутпэна выделить нам другого проводника, – теряя терпение, пояснил Зикс – По-моему, это очевидно. Хорст, вы запомнили монастырь?

– Конечно, – подтвердил Карел, – тот монастырь самый крупный в Лхасе. В конце концов, если мы заблудимся, местные жители подскажут нам верную дорогу.

– Вы, по-видимому, рассчитываете, что тибетцы хорошо владеют немецким? – усмехнулся Зикс.

– Нет, – спокойно ответил майор, – я рассчитываю на то, что профессор вполне сможет с ними объясниться.

– Зигель?

– Ну, в некотором роде... – замялся археолог.

– В таком случае вперед. Да, если хотите, можете взять одного из наших охранников.

– Нет уж, спасибо, – тут же запротестовал профессор, – я и так за время перелета весь провонял погребом...

Зикс рассмеялся, но настаивать не стал.

Карел сел за руль ближайшего «Кюбельвагена» и они с Зигелем покатили в обратном направлении к Лхасе.

– У вас, наверное, отличная зрительная память, – предположил археолог.

– Это у меня профессиональное, – кивнул майор. – Кроме того, я изучил много всевозможных материалов этнографического и исторического характера, касающихся Тибета и его древней столицы. Не люблю работать вслепую.

– А вы знаете, каково ваше непосредственное задание?

– Ну, разумеется, классификация рас Тибета. Я вот только не пойму, как оно сочетается с нашей главной целью.

– Кстати, классификацию местных рас уже проводили. Если мне не изменяет память, в тысяча девятьсот тридцать восьмом году, – посчитал нужным сообщить профессор. – Кажется, этим занимался некий антрополог из СС, Бруно Бергер.

– Совершенно верно, скорее всего, вы имеете в виду экспедицию Эрнста Шеффера конца тридцатых годов. В то время контакты с Лхасой только налаживались.

– Но ведь никто из членов той экспедиции не пропал, все благополучно возвратились домой в Германию.

– Тогда у них были совсем иные цели, – усмехнулся штурмбаннфюрер. – Шеффер собирал этнографический материал, особо не углубляясь в местные горы...

Через полтора часа они уже въезжали в Лхасу.

15

Монастырь нашелся без труда.

В Шестнадцатом отделе НКВД имелась подробная карта столицы Тибета, зарисовки и фотографии архитектуры города.

В 20-х годах сюда неоднократно отправлялись экспедиции художника Рериха и сотрудников спецотдела ОГПУ. На все эти мероприятия советским правительством были ассигнованы колоссальные суммы.

Особенно успешно в Лхасе поработал чекист Яков Блюмкин, который под видом ламы путешествовал вместе с караваном Рерихов.

В монастыре шел праздник.

Во дворе была установлена большая статуя добродушного бритоголового толстяка с дорожным узелком в руках. Статуя возвышалась на расписанном красным лаком алтаре.

– Погодите, штурмбаннфюрер, – придержал Карела профессор. – Давайте немного понаблюдаем за этим действом, полагаю, будет интересно...

Они зашли во двор монастыря и, став в тени растущих у забора деревьев, принялись наблюдать за облаченными в алые праздничные одеяния монахами.

Монахи в унисон произносили священные тексты, их низкие рокочущие голоса, казалось, взывали к самым глубинным пустотам земли.

Глухо бухал барабан, играли флейты, звенели тарелки и колокольчики.

– Как я понимаю, это статуя Майтрейи, – сказал майор, – Будды Грядущего и буддийского, так сказать, «Антихриста».

– Его еще называют Чампой, – кивнул профессор, получая истинное удовольствие от созерцания празднества. – Однажды он станет новым воплощением Будды и сойдет с небес на землю. Обратите внимание вон на того монаха, справа от статуи. То, что он держит в руках, называется «мельница», символ вечно вращающегося мира.

– Чем-то похоже на свастику, – заметил Карел.

– Тхутпэн Гьяцо в своих трудах также обратил внимание на подобное сходство. Буддийская традиция учит, что все рано или поздно возвращается на круги своя. Следом за золотым веком приходит серебряный, затем бронзовый и железный, который ведет к концу всех времен. Из цепочки упадка к новому циклу жизни человечество пробуждает мессия. Он переворачивает песочные часы Вечности, и все повторяется снова...

В толпе монахов сильно выделялся странный человек в белом, падающий ниц перед статуей и выкрикивающий какие-то нечленораздельные звуки.

– Это дукпа, – поспешил пояснить археолог, – так называемый «освобожденный». Ему дарован дар ясновидения и иное, нечеловеческое зрение.

– Любопытно, – согласился Карел, явно не разделяя восторгов профессора.

– Тибетцы давно обратили внимание на одну интересную особенность, – продолжал увлеченно рассказывать Зигель. – Дар ясновидения люди, как правило, приобретают после мозговой травмы. Особый «третий глаз» здесь открывают искусственно. Отобранному из десятков претендентов монаху сверлят в середине лба маленькое отверстие и на несколько дней закрывают его деревянным клинышком и целебными мазями, после чего дают ране зарасти...

Археолог не стал напоминать, что подобные операции уже несколько лет практикуют в СС. Все-таки истинные арийцы были не тибетцы, и страшный хирургический эксперимент не сделал из подопытных солдат ясновидцев.

Результат был достигнут, но несколько иной. «Третий глаз» стали открывать на затылке. Так появились отряды СС «Вервольф».

– Смотрите, сейчас будет самое интересное, – предупредил профессор.

Статуя Майтрейи ожила.

Добродушный толстяк жутко улыбнулся и, раскрыв глаза, одобрительно поглядел на монахов сквозь сизый дым курящихся вокруг благовоний.

– Черт возьми, что здесь происходит? – удивленно воскликнул майор, не веря своим глазам.

– Спокойно, дружище, не делайте резких движений, и оно нас не тронет...

Перекинув дорожный узелок через плечо, гигантский Майтрейя с грохотом сошел с алтаря, раздавив какого-то монаха, не успевшего вовремя отскочить.

Каменное воплощение Будды по-прежнему улыбалось.

Продолжая произносить священные тексты, монахи выстроились по обе стороны от ожившего изваяния и под все ту же непрекращающуюся музыку двинулись на улицу, пройдя сквозь распахнутые ворота монастыря, украшенные невесть где раздобытыми в конце февраля цветами.

Статуя неуклюже вышагивала в середине процессии, то и дело с трудом поворачивая свою уродливую голову.

Собравшиеся снаружи монастыря люди встретили ее появление воплями всеобщего восторга.

– Просто абсурд какой-то. – Карел вытер платком лицо. – И как вы все объясните?

Невероятно довольный собой профессор пожал плечами:

– Магия Высших Неизвестных, духи Иной Стороны, называйте как хотите. В любом случае нам пока недоступны подобные силы. Зачем ломать себе голову над неразрешимой задачей? Только что свершилось чудо, и мы с вами стали невольными свидетелями. Разве это не прекрасно?

– Это отвратительно, – гневно отрезал майор, с неприязнью глядя на опустевший алтарь, у которого по-прежнему валялась раздавленная жертва сегодняшнего праздника. – Этот толстяк, он похож на жирного уродливого младенца, его улыбка... ничего отвратительней я еще не видел.

– В этом-то и заключается главное отличие наших культур, – усмехнулся Зигель. – Восточной и европейской. Мы живем в совершенно разных плоскостях, разных мирах. У нас иная философия, свое восприятие одних и тех же вещей и совершенно разные традиции. Мы просто психологически не можем понять их мир. Тибет живет совсем в другом временном измерении, нежели весь прочий мир. Вы, наверное, заметили: они не обращают на нас внимания, потому что попросту нас не видят. Мы для них не существуем, ибо мы будущее, а они живут глубоко в прошлом, в средних веках, а то и дальше, во времена легендарных гипербореев. Будущее нельзя увидеть, но оно все равно существует. Мы для тибетцев – преждевременные пришельцы, и потому нас здесь на самом деле нет.

– М-да, это многое объясняет, – кивнул Карел. – Я готов принять вашу теорию, Герхард, но только от нее веет безумием... Уж простите меня, прожженного скептика, но я привык верить тому, что можно осязать. Все эти относительные теории я не приемлю.

– Ну и как же в таком случае вы объясните себе ожившую статую? – ехидно поинтересовался археолог.

– Древнее колдовство, – ответил майор, – или галлюцинация, а скорее, и то и другое, психогенно-магическое воздействие. В «Анненэрбе» подобный феномен давно изучают...

Возможно, они бы и дальше спорили, но во дворе монастыря появился далай-лама Тхутпэн в сопровождении трех странных монахов, облаченных в боевые железные доспехи.

Заметив немцев, далай-лама незамедлительно направился к ним.

– Господа, что случилось, у вас возникли какие-то трудности?

– Вы угадали, любезнейший, – ответил Зи-гель, – Выделенный вами проводник сбежал...

– Примите мои глубочайшие извинения. – Похоже, что Гьяцо новость здорово расстроила. – Провинившийся послушник будет строго наказан. Прямо сейчас я дам вам другого проводника...

С этими словами далай-лама повернулся к одному из воинов и что-то тихо сказал на своем языке.

Воин поклонился, затем поспешно вернулся в монастырь.

– Как вам наше празднество? – любезно поинтересовался Тхутпэн. – Полагаю, вы стали свидетелями его потрясающего завершения.

– Да уж, – улыбнулся профессор, – такое невозможно передать словами, такое нужно видеть...

Вернулся закованный в доспехи воин, следом за ним торопливо шел маленький монах, как две капли воды похожий на своего предшественника.

У Карела даже закралась мысль, а не тот ли это послушник, что ночью так ловко сбежал из лагеря.

Возможно, Тхутпэн Гьяцо затеял с ними некую дьявольскую игру. Кто знает, что у этих демонопоклонников на уме.

Поблагодарив далай-ламу, немцы вернулись к машине и, усадив в нее молчаливого монаха, поспешили обратно в лагерь.

– Послушайте, профессор, – сказал майор, когда они уже ехали за пределами городской черты, – вам не кажется, что этот проводник... как бы правильней выразиться... тот же самый?

Археолог обернулся к монаху, и что-то спросил его на резком прерывистом языке.

Тибетец ответил.

Удовлетворенно кивнув, Зигель снова повернулся к штурмбаннфюреру.

– Палма Таши – его старший брат.

– В смысле, этот монах старший брат сбежавшего ночью проводника?

– Именно!

– В таком случае, думаю, он тоже сбежит...

– Кто знает... – неопределенно пробормотал профессор. – К сожалению, я так и не понял, что тот бедняга выкрикивал, когда увидел вблизи наших охранников. М-да... любопытно было бы узнать.

– Честно говоря, эти ребята могут напугать кого угодно...

– Но мы же с вами их терпим?

– То-то вы, профессор, дергались в самолете, да и в лагере стараетесь держаться от них подальше...

Зигель ничего не ответил и лишь обиженно отвернулся.

А Карел подумал о том, что от бессмертных эсэсовцев все-таки была определенная польза. Им не нужно спать, и потому бравые защитники Третьего рейха всю прошлую ночь обходили спящий лагерь по периметру, раздражая майора скрипом армейских сапог.

Но вот как они ухитрились выпустить из лагеря освободившегося от веревок монаха? Или не обратили на него внимания, поскольку от живых не поступало никаких конкретных инструкций? Довольно интересная получалась ситуация.

– Послушайте, Герхард, а почему бы вам заранее его не спросить, боится ли он воскресших покойников и прочей потусторонней нечисти или нет?

– Думаете, это будет сейчас целесообразно?

– Думаю, да.

– Ну что ж... – вздохнул археолог, – воля ваша...

И он снова повернулся к монаху.

На этот раз их разговор длился значительно дольше. К концу беседы профессор слегка повеселел.

– Знаете, штурмбаннфюрер, а наш новый проводник, оказывается, абсолютно не боится втухту.

– Втухту?

– Ну да, именно так тибетцы называют, вернувшихся с того света. Он говорит, что его брат был не прав. Он зря сбежал, нарушив повеление далай-ламы, его найдут и строго покарают.

– Вполне справедливо, – согласился майор, – но что-то я ему не очень верю...

– Посмотрим... – зевнул археолог, деликатно прикрыв рот ладонью.

В лагере их уже с нетерпением ждали.

– Почему так долго? – принялся орать Зикс, яростно размахивая полевым биноклем. – Мы уже успели пообедать и собрать палатки.

Палатки, действительно, уже были сложены.

– Непредвиденные обстоятельства, – спокойно ответил Карел. – И впредь попрошу вас не повышать голос. Говорить со мной в подобном тоне считаю недопустимым. Не забывайтесь, я значительно выше вас по званию...

– Браво, Хорст, – рассмеялся сидевший на капоте второго «Кюбельвагена» Фох, – наконец вы поставили нашего руководителя на место.

– Ну знаете... – хрипло выкрикнул Зикс – Значит, бунт?

– Называйте как хотите... – пожал плечами веселящийся шарфюрер.

Скрипнув зубами, Зикс взял себя в руки и спокойным тоном спросил:

– Вы привезли из Лхасы нового проводника?

– Конечно, привезли, – ответил профессор, – вон из машины выглядывает. Он сказал мне, правда, по большому секрету, что нашей молчаливой троицы ничуть не испугается...

– Вот и отлично! – хмуро кивнул Зикс – Все по машинам, мы отправляемся в горы...

Как вскоре выяснилось, предыдущие две экспедиции пропали в районе горы Кайлас.

Адепты религии бон считали это место одним из самых священных на Тибете. На ее вершине якобы медитировал сам Шива. Высота горы равнялась примерно 6714 метрам.

Желающие достичь просветления должны были обойти вокруг священной горы несколько раз. Это называлось сделать Кору. Кора смывала грехи.

Вся дорога просветления занимала примерно 56 километров, а на высоте 5700 метров над уровнем моря уставшего путника ждал живописный перевал. На многочисленных каменистых плато то и дело попадались кладбища махасиддх, что в переводе с санскрита означало «великие святые». Это были люди, которые совершили Кору 108 раз.

В Тибете невозможно копать могилы, так как каменистая почва препятствует этому, сжигать же умерших нет дров. Поэтому трупы либо кидали в реку, либо разрубали на куски и скармливали горным орлам, а на кладбищах оставляли лишь их одежду, ногти, волосы, в редких случаях кости.

С хребта Кайлас начинались четыре самые крупные азиатские реки: Инд, Ганг, Брахмапутра и Сатледж. Стекая с хребта, они образовывали гигантскую свастику – священный знак буддизма.

Карел помнил, что вблизи горы Кайлас располагался огромный комплекс удивительных пирамид и монументов легендарного Города Богов. Не исключено, что немецкие исследователи пропали как раз в этом месте.

Найти Город Богов было достаточно трудно, ибо, по легенде, он постоянно блуждал, переходя с места на место, и открывал свои тайны далеко не каждому...

Монах остановился у входа в небольшую пещеру и, повернувшись к спутникам, что-то коротко произнес.

– Дальше он с нами не пойдет, – перевел профессор. – Это священное место, ему запрещено сюда заходить.

– Спросите его, Зигель, наши предшественники пропали именно здесь? – попросил Зикс.

– Боюсь, что я недостаточно знаю язык, чтобы построить подобную фразу.

– Но вы все-таки попытайтесь.

– Хорошо...

Минут через десять нудных невнятных переговоров археологу удалось выяснить, что чужеземцы, приезжавшие в Лхасу в прошлом году, зашли именно в эту пещеру и больше их никто не видел.

– Однако веселенькое, должно быть, место, – усмехнулся Фох. – Господа офицеры, у кого-нибудь при себе имеется карта местных подземных красот?

– Ладно, скажите ему, что он может идти, – коротко бросил Зикс, с большим сомнением глядя на монаха.

Профессор перевел.

Тибетец коснулся ладонью лба и поспешно скрылся за ближайшим утесом.

– Мерц, что скажете? Как вам сие местечко? – поинтересовался Зикс, проверяя рожок своего автомата.

– Я ничего не чувствую, – ответил псионик. – Скорее всего, камень экранирует любые некроизлучения. Нужно войти внутрь.

– Скоро стемнеет, – предупредил Фох. – Может, отложим наше путешествие под землю на завтра?

– Нет, мы спустимся туда сейчас! – бескомпромиссно отрезал Зикс – Впрочем, кто хочет, может остаться на поверхности, но я упомяну об этом инциденте в итоговом рапорте.

– Зря мы бросили машины... – посетовал геофизик.

– Так ведь они все равно бы здесь не прошли? – удивился Фох. – К сожалению, «Кюбельвагены» пока что не умеют летать.

– Все, спускаемся, пустые разговоры нас только задерживают. – Зикс первым вошел в пещеру, включив мощный фонарь, висящий на поясе.

– Профессор, после вас, – обезоруживающе улыбнулся Фох. – Полагаю, вы не боитесь летучих мышей. Судя по всему, их здесь обитает бесчисленное множество…

– Ваши шуточки, по-моему, совершенно неуместны, – отозвался Зигель, включая свой фонарь.

Исследователи вошли в пещеру, ступив на вырубленные в камне массивные ступени.

– Эй, погодите!.. – воскликнул идущий последним Шнее. – Даю голову на отсечение, такого вы еще не видели.

Анненэрбовцы поспешно вернулись ко входу, став свидетелями странной картины.

Солдаты «Тотенхерц» не могли войти в пещеру.

На самых подступах к ней они словно натыкались на некую невидимую преграду, пятились назад и снова пробовали войти.

– Отставить! – рявкнул Зикс – Оставаться снаружи, ждать нашего возвращения!

Солдаты покорно застыли на месте.

– Хорошенькое начало, – захихикал Фох. – Мерц, вы по-прежнему ничего не чувствуете?

– К сожалению, – сокрушенно ответил псионик.

– В таком случае на кой черт вы нам здесь нужны?

– Фох, успокойтесь, – осадил шарфюрера Зикс – И что с вашим фонарем, почему он все время мигает?

– Наверное, что-то с блоком питания.

– Поставьте запасной.

– Я, кажется, забыл его в машине.

– Вот, возьмите мой и, будьте так добры, заткнитесь...

Дальше они шли в абсолютной тишине.

Впереди Зикс, за ним все остальные, замыкал процессию Курт Мерц, выглядевший сегодня бледнее обычного.

В пещере было сыро и достаточно прохладно.

Мощные лучи походных фонарей то и дело выхватывали из темноты влажно взблескивающие сталактиты. Никакого присутствия людей не обнаруживалось.

– Как, по-вашему, профессор, куда нас занесло? – через некоторое время поинтересовался Зикс, немного сбавив темп.

– Трудно так, с ходу сказать... – промямлил археолог. – Эта часть тибетских гор славится разветвленной системой подземных пещер, одни ведут к Лхасе, прочие вообще непонятно куда. Вопрос должным образом еще не изучен.

– Что не удивляет, – не удержался от комментариев Фох, – если учитывать, что большинство спустившихся сюда так и не вернулись.

– Действительно, как бы нам не заблудиться, – забеспокоился Шнее, нервно покусывая губы. – Я совершенно дезориентирован. Это место какое-то... странное...

– Ну, хорошо... – Зикс остановился и, вытащив из рюкзака маленький металлический шарик, прилепил его к каменной стене.

– Что это?

– Эхо-маяк. Я буду ставить их через каждые триста метров.

Стены подземного туннеля постепенно расходились в стороны, а каменный свод и вовсе не был виден. Луч фонаря терялся в беспросветной холодной тьме.

Отпустивший на время своего донора Карел меланхолично изучал чужими глазами однообразные серые своды.

Более унылый спуск было трудно себе вообразить.

– Господа, я хотел бы кое-что уточнить, – снова подал голос Фох. – Так на всякий случай. Кто-нибудь из вас случайно не страдает клаустрофобией?

– Весьма своевременный вопрос, – нервно рассмеялся Шнее.

– Стойте! – приказал псионик.

– Мерц, в чем дело? – раздраженно поинтересовался профессор.

Псионик слушал.

Его лицо напряглось, на лбу надулись вены, на висках выступили блестящие бисеринки пота.

– Там... что-то есть... впереди.

– Человек? – быстро спросил Зикс, снимая с плеча автомат.

– Не совсем... – хрипло проговорил Мерц. – Скорее, зверь... очень опасный зверь...

– Дружище, а вы умеете в трудную минуту подбодрить, – улыбнулся Фох. – Вот, оказывается, для чего вас включили в нашу экспедицию...

– Всем приготовить оружие, – резко приказал Зикс – Без моей команды не стрелять...

Перестав быть посторонним наблюдателем, Карел достал из кобуры пистолет.

Туннель впереди круто поворачивал вправо.

Зикс осторожно заглянул за угол, затем посветил фонарем и, опустив автомат, дал знак, что можно идти.

За поворотом туннель снова сужался. Невдалеке что-то похожее на выход мерцало призрачным светом.

– Интересно, мы выберемся в том же месте, откуда и вошли? – вслух предположил Фох. – Или прямо в монастыре у далай-ламы?

– Вряд ли выйдем сейчас на поверхность, – отозвался геофизик. – Мы все время шли под уклон.

До призрачного света добрались без проблем. Это действительно был выход из каменного туннеля, перед которым клубился странный светящийся туман.

– Подождите! – окликнул Шнее идущего впереди Зикса. – Это может быть какой-нибудь неизвестный нам газ... Сейчас я проверю.

Прибор показал, что с туманом все в порядке.

– И где же ваше обещанное чудовище? – возмутился Фох. – Курт, вы кажется, обещали нам встречу с неким подземным доисторическим монстром?

– Сейчас я снова ничего не чувствую, – невозмутимо ответил псионик. – В этих пещерах трудно ориентироваться, мне мешает эхо ваших излучений...

– Хорст, вы слышали, может быть, нам всем взять и дружно ни о чем не думать?..

– Я готов пойти на этот эксперимент, – усмехнулся Карел, пряча пистолет.

– Всем оставаться на своих местах... – Зикс шагнул в туман.

– У него уже есть посмертный Железный крест? – шепотом поинтересовался Фох.

– Не знаю, – также шепотом ответил штурмбаннфюрер.

Зикс вынырнул из тумана где-то минут через десять.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил профессор.

Руководитель экспедиции снял фуражку и провел рукой по коротким жестким волосам, он был явно чем-то озадачен.

– Там целый город, огромный подземный город, не меньше самой Лхасы. Я такого никогда еще не видел. Идемте, но будьте по-прежнему осторожны.

Туман быстро рассеялся, и немцы оказались на краю гигантского обрыва, за которым простиралась черная бездонная пропасть.

На противоположной стороне виднелся город, стены которого, казалось, сами излучали свет.

Через пропасть к нему вел великолепный каменный мост, украшенный статуями невиданных хищников, больше всего походивших на барсов с непропорционально крупными медвежьими головами.

– Разрази меня Тор, если это не легендарный Титарапари! – торжественно воскликнул профессор. – Мифический подземный город Тибета, антипод Лхасы, так называемый Проклятый Вавилон. Я видел его древние изображения... Это... это же величайшее открытие со времен Шлимана, господа!

– Проклятый Вавилон, – задумчиво проговорил Мерц. – Вход в Шамбалу. Считаю своим долгом сообщить, что то, что я здесь вижу, мне решительно не нравится. Лучше всего, если мы не станем переходить мост и тревожить древнее место. Город найден, и этого, по-моему, вполне достаточно.

– С каких пор вы взяли на себя роль руководителя экспедиции? – с недовольством поинтересовался Зикс.