Текст книги "Скорость Тьмы"

Майор кивнул.

– То-то. И знаешь, что я тебе еще скажу... – Кречет выключил радио и зловещим шепотом добавил: – Этих эсэсовцев, по слухам, невозможно убить. Ты можешь себе такое представить?

– Могу, – спокойно ответил Карел.

Когда все наконец ушли и майор был предоставлен самому себе, он решил немного отдохнуть. До вечера оставалось еще много времени, а он всю ночь не спал.

Карел прилег на небольшую кушетку и смежил пеки, но сон как на зло не шел. В голове царил полнейший кавардак, хотя и была она чужая. Обрывки воспоминаний своих и чужих... недавние события... лица многочисленных доноров, в которых он успел побывать... сияющая православными куполами Москва...

Картинки крутились пред мысленным взором, раздражая неимоверно.

Майор встал с кушетки, взял со стола оставленный на всякий случай Кречетом оперативный набор, открыл металлическую коробку и, вытащив шприц, выбрал нужный препарат.

Нет, это было не снотворное. Только ненормальный мог вколоть себе нечто подобное сейчас, когда каждую минуту тебя могли схватить.

Карел ввел себе очень легкий расслабляющий препарат – из тех, что часто применяют на Востоке для стимулирования медитации.

Укол подействовал своеобразно.

Он снова был в непонятном месте, полном горячего песка. Солнце клонилось к земле. Но, казалось, время в этом мире застыло. А почему бы и нет? Почему не вообразить себе такой мир, где время постоянно стоит на месте. Мир заката. Здесь нельзя умереть, как нельзя, впрочем, и родиться.

Жутковатое место.

Карел посмотрел на небо. В прошлый раз там кружила одинокая птица – предвестница скорой беды, сейчас же синий купол был пуст.

Майору казалось, что он попал внутрь гигантских песочных часов. Весь без остатка песок пересыпался в нижнюю колбу, и время остановилось, но лишь до тех пор, пока невидимая гигантская рука – рука Бога – снова не перевернет часы.

Однако незримый Бог не спешил оживлять время, либо попросту забыл о нем. Что ему какие-то песочные часы, когда он бессмертен!

Карел осмотрел себя. Одежда не изменилась, та же, что и у донора, а тело было свое родное.

По колена увязая в песке, майор взобрался на невысокий холм. Ветер дул прохладный, а песок был теплый, нагретый за день жарким солнцем.

Но сейчас солнце не грело, оно собиралось опуститься за горизонт, но так и повисло в нерешительности над узкой полоской земли.

С песчаного холма открывался достаточно унылый вид.

Барханы, барханы и снова барханы. Не на чем остановиться взгляду. Но вот... что-то блеснуло. Внизу в песке.

Майор сбежал или скорее съехал к подножию холма.

Это было зеркало. На деревянной ручке, достаточно старое, помутневшее, изъеденное временем. Как оно попало сюда? Как сохранилось?

Карел решил посмотреть на себя, взял зеркало, повернул.

В стекле отразились небо, песок, рубиновый след заката на горизонте.

Карела в зеркале не было.

Он проснулся от собственного стона.

В комнате было тихо. Вечер беспрепятственно преодолел окно и уже забрался в дом, деловито стирая черты окружающих предметов.

Карел взглянул на часы. Половина пятого. В пять за ним прибудет машина.

Что ж, он проснулся вовремя. Немного поколебавшись, разведчик вколол донору мышечный стимулятор и, быстро одевшись, спустился на улицу, прихватив с собой изящную трость. В шляпе и длинном черном пальто, он явно смахивал на этакого университетского профессора на пенсии.

Впрочем, останови его патруль, документы тоже были в полном порядке.

Несмотря на январь, на улице накрапывал дождь. Хотя зима, скорее всего, еще вернется.

Перейдя дорогу, майор остановился у храма.

Храм вблизи представлял довольно жуткое зрелище, словно недавно здесь резвились бесы. Впрочем, бесы давно уже резвились, правда, не здесь, а на Вильгельмштрассе, где располагалась рейхсканцелярия.

За спиной тихонько скрипнули рессоры. Карел обернулся. Дверца черного «мерседеса» приоткрылась, из машины выглянула Грета.

– Герр Швайгер, нам уже пора...

Еще раз взглянув на храм, майор поспешно уселся на заднее сиденье автомобиля. Что-то в этом храме ему сильно не понравилось, какая-то странная особенность, некое необъяснимое архитектурное несоответствие. Чуть позже он понял, в чем дело. Заброшенный храм медленно, день за днем, погружался в землю...

За рулем сидел Бэкер, он даже не обернулся, сосредоточенно следя за дорогой. Но по его спине было видно, что мужчина нервничал.

– Вы назвали меня своей фамилией, – заметил Карел, обращаясь к сидящей впереди Грете. – Я не ослышался?

– Нет, что вы, – улыбнулась девушка. – Просто по оперативной легенде вы мой отец...

– А Бэкер?

– Он мой жених.

– По легенде?

Грета промолчала.

– Ваш донор действительно ее отец, – посчитал нужным сообщить Бэкер. – Мы решили на всякий случай перестраховаться.

«Странно, почему они не сообщили мне об этом сразу?» – удивился Карел, но вслух ничего не сказал.

Еще он шестым чувством понял, что Бэкера сегодня убьют.

«Говорить ли об этом Грете? Хотя вдруг я ошибаюсь».

Какое-то время машина неспешно кружила по городу, вырисовывая на его плане определенные фигуры. Это требовалось для того, чтобы стереть следы.

Строго следуя разработанной схеме, автомобиль был практически невидим в потоке прочих машин. Его объезжали, ему сигналили, но если спросить проехавшего мимо шофера, что за автомобиль он только что обогнал и сколько в нем было пассажиров, тот ни за что не ответит. Он даже не вспомнит, что это было – грузовик или легковая машина.

Печати легионов Кадарф действовали безотказно.

Особенно эффектно выглядело, когда посреди боя целые армии исчезали, чтобы через некоторое время вынырнуть в тылу у противника. Так Красная Армия победила зимой сорок третьего года под Сталинградом, когда маршал Жуков отдал приказ раскрыть древние палестинские руны...

На улицах было много прохожих. С недавнего времени союзных бомбежек в Берлине не опасались. Около полугода назад в столицу Третьего рейха из Тибета прибыли «Зеленые братья» – буддийские монахи в форме офицеров СС. Выглядело это довольно дико, но бомбежки Берлина с того дня прекратились.

Самолеты союзников, пытавшиеся прорваться к сердцу рейха, попадали в какую-то странную черную воронку, пролетев сквозь которую, пилоты оказывались в Швейцарских Альпах.

Пространственно-временное смещение происходило не без вмешательства загадочных монахов, и это прекрасно понимали в первую очередь в Шестнадцатом отделе.

Неужели гитлеровцам все-таки удалось договориться с мифическими обитателями Шамбалы? В подобное верилось с трудом, ибо рейх медленно, но безвозвратно подыхал...

Ресторан «Грааль» располагался почти в самом центре города. Сюда часто заглядывали офицеры СС, особенно эсэсовская элита. Иногда здесь можно было видеть главу «Анненэрбе» Вольфрама Зиверса, а то и самого Генриха Гиммлера со всей его «проклятой» свитой.

Естественно, ресторан старательно прикрывали. Каждый второй из обслуживающего персонала, без сомнения, был скрытым псиоником, поэтому подходить к входу слишком близко было опасно.

Машину остановили невдалеке, на противоположной стороне улицы. Отсюда была отлично видна сияющая огнями вывеска ресторана.

– Группа-один уже на месте, – сообщил Бэкер, кивая в сторону застывшего неподалеку мебельного фургона.

– А прочие оперативники?

Бэкер усмехнулся:

– Их вы не увидите даже при самом сильном желании.

«Молодцы, отлично подготовились», – подумал Карел, действительно не чувствуя присутствия других нейроразведчиков.

– Я выйду прогуляюсь... – коротко бросила Грета, и через минуту ее острые каблучки звонко застучали по тротуару в направлении сияющего огнями ресторана.

Расслабленно откинувшись на спинку водительского кресла, Бэкер неспешно закурил.

– Вижу, я вам не нравлюсь, – внезапно произнес он, выпуская дым в опущенное окно. – Хотелось бы знать почему?

– Вы слабое звено в сегодняшней операции, – честно ответил Карел, так как на Бэкера ему сейчас было глубоко наплевать. – Вы, Грета и, возможно, еще кто-то, с кем я не знаком. Это нормально, я удивился, если бы было иначе.

– Пешки жертвуются ради ферзя?

– А вот это вы зря. – Сняв пенсне, майор принялся тщательно протирать стекла концом махрового шарфа. – Мы все здесь мелкие фигуры, иных просто не существует.

– Но некоторые иногда проходят в дамки.

– Вы о ком? – насторожился Карел.

– О великих вождях. Скажите, я не прав?

Майор промолчал.

– Многие считают, что именно они и есть те самые игроки, – продолжил Бэкер, стряхивая пепел в окно. – Но на самом деле они такие же пешки, как и мы. Вот только каких сил? Вы, случайно, об этом не задумывались?

– Задумывался.

– Ну, и к какому выводу пришли?

– К какому бы выводу я ни пришел, мое мнение ничего не изменит, – холодно ответил майор. – Есть определенные области, куда простому смертному лучше не заглядывать. Я всегда придерживался лишь одного правила – выжить. Выжить и, по возможности, не окунуться в дерьмо, а это, знаете ли, нелегко, а иногда вообще невозможно. Но мне пока удавалось или, скорее, мне просто везло.

– Обычные истины набившей оскомину жизни. – Бэкер негромко рассмеялся. – Однако я не думал, что вы ко всему еще и философ-фаталист.

В этот момент немец выстрелил.

Весьма профессионально, даже малейшим намеком не выдав своих намерений, но Карел уже битые десять минут ожидал этого.

Пуля, выпущенная из пистолета с глушителем, с дробным треском прошила мягкое сиденье в том месте, где только что была грудь майора.

В самый последний момент Карел отпрянул в сторону, молниеносно выбрасывая вперед правую руку с зажатым в ней тонким стилетом.

Стилет легко пробил шею предателя. На ветровое стекло брызнула тонкая струйка крови.

Майор отвернулся. Подобрал с пола трость и выбрался из машины.

Возвращалась Грета.

Карел посмотрел на скрюченное на водительском сиденье тело.

Еще со вчерашнего вечера он явственно понял: Дирк Бэкер донор. Причем тщательно скрываемый «блоком». Но майор все равно его почувствовал, недаром он считался одним из опытнейших старожилов разведки.

Было только не совсем ясно, чего добивался убийца. Ведь, по сути, Карела невозможно лишить жизни. Или Бэкер все-таки хотел убрать именно донора?

Бред!

Неужели немцы научились подсаживать своих «чужаков»? Если так, то через несколько минут все участники спецоперации будут уничтожены.

Нет, здесь явно что-то не то.

В теле Бэкера сидел нейроразведчик. СВОЙ нейроразведчик!

Значит, кому-то понадобилось удалить Карела из операции. Но почему? Возможно, потому, что он именно то звено, на котором все держится.

Значит ли это, что будут новые покушения? Может быть, но сейчас они вряд ли успеют ему помешать.

Ухватив подошедшую Грету под локоть, майор увлек девушку в сторону от машины.

– Что случилось? Почему вы вышли из автомобиля?

Карел настойчиво уводил ее все дальше и дальше от припаркованного «мерседеса».

– Что с Дирком? – по всей видимости, она что-то заметила, в голосе появились истерические нотки.

– Он мертв.

Девушка охнула, медленно оседая на мостовую, но майор вовремя подхватил ее, завел в телефонную будку, прислонил к стенке. Затем снял трубку, делая вид, что набирает номер.

Из ресторана напротив уже выходил штурмбаннфюрер Дитер Хорст.

Часть четвертая
СОСУЩЕСТВОВАНИЕ

10

Январь-февраль 1944 г.

Вся операция летела к черту под хвост, словно лишившийся опоры карточный домик.

Многомесячная подготовка, детально разработанный план все рухнуло в ту минуту, когда Дирк Бэкер выстрелил из своего диверсионного пистолета, пытаясь устранить донора Карела и тем, хотя бы на время, нарушить тщательно спланированный ход событий.

Что ж, это ему почти удалось.

Придерживая девушку, майор лихорадочно размышлял, где и когда он допустил роковую ошибку.

Почему все пошло не так, как было рассчитано, и где та самая точка отсчета, начиная с которой уже нельзя повернуть назад.

Но группа поддержки решила за Карела, сыграв ва-банк...

Майор не сразу понял, ЧТО произошло, и на секунду потерял равновесие.

– Что с тобой, Дитер? – ослепительно красивая женщина тихо рассмеялась. – Ты же, кажется, сегодня почти ничего не пил.

– Извини, дорогая, что-то... голова немного закружилась...

Карел огляделся по сторонам, остановив взгляд на телефонной будке, в которой куда-то звонил невысокий элегантный старик.

Рядом с ним к запотевшему стеклу прижалась бледная перепуганная девушка.

«Интересно, что у них случилось?» – подумал Дитер.

Майора пробил холодный пот, ибо последняя мысль принадлежала не ему.

– Ну что стоишь, идем прогуляемся. – Подружка настойчиво потянула штурмбаннфюрера за руку. – Ты же так хотел пройтись...

– Хорошо, Хелъга, идем, – легко согласился Дитер. – Просто меня заинтересовали вон те двое у телефона.

Хелъга с недоумением взглянула на старика с девушкой:

– Ой, боюсь у них что-то случилось. Впрочем, это не наши проблемы...

Женщина настойчиво взяла Хорста под руку, и они неспешным шагом двинулись по вечерней Ермундштрассе.

– Как хорошо, – улыбнулась Хельга, – такой теплый дождь в январе. Но ведь так не бывает и никому нет до этого дела. Все заняты своими важными делами, все такие озабоченные, решают судьбу мира, а то, что с природой происходит нечто странное, никого не волнует.

– Дорогая, ты просто очаровательна, – рассмеялся Дитер. – Тебя беспокоит каждый пустяк, притом что настоящие проблемы проходят мимо тебя. Таким людям легко жить, честно говоря, я тебе завидую...

Карел не сразу оправился от первого шока.

Поначалу он решил, что полностью лишился контроля над донором, то есть попросту оказался отрезан от управления чужим телом.

Однако, к счастью, это было не так.

Проведя осторожную проверку, он понял, что в любую секунду может перехватить управление.

Но не это было самым удивительным.

Удивительное заключалось в другом: два абсолютно разных сознания спокойно уживались в одном теле, причем одно из этих сознаний и не подозревало о существовании вторгшегося «чужака». Даже тогда, когда донор совершал чужие, навязанные извне поступки.

«Сиди и просто наблюдай, – весело подумал Карел. – А в нужный момент вмешивайся, дергая за веревочки».

Теперь все становилось на свои места. Весьма неплохо, вот только требовалось время, чтобы освоиться.

Значит, в маленьком фургоне все-таки была установка. Как же он не догадался?

Ай да Кречет, ай да перестраховщик, а ведь он рисковал, рисковал не только головою своего донора. Не дай бог, патруль заглянул бы внутрь грузовичка. Этого, к счастью, не произошло.

Кречет сработал на грани фола, но Валдек на его месте поступил бы так же.

А что делать? Иного выхода не было. Расстояние оказалось подходящее. Все параметры совпадают и давно уже подогнаны, нужно было лишь включить установку и совместить нейросхемы двух психосоматически схожих личностей, что с легкостью сделал оператор, находящийся в фургоне. Причем сделал блестяще.

Далее все зависело от расторопности Карела, который, мгновенно сориентировавшись, не подвел рисковавшую команду.

Все, теперь ты ОДИН. Один до самого конца.

Никаких контактов с разведкой, никаких тайных встреч и переговоров. Те, кто помогал майору достичь долгожданной цели, теперь для него не существовали. Секретная операция перешла на новый, совершенно иной уровень.

Стало быть, «глушилка» не понадобилась, ну, может, оно и к лучшему.

Но кое-что Карела насторожило.

Как ни старался майор, но прощупать чужое сознание он не мог. Мысли штурмбаннфюрера были перед ним как на ладони, а вот все, что лежало глубже, – полная глухота.

Словно в сознании немца стоял мощнейший неведомый доселе пси-барьер. Черная стена, за которую никому не было хода.

Вот она, тень «Анненэрбе», уже здесь и сейчас.

Наверняка стена защищала ту часть памяти, которая ни в коем случае не должна была попасть в руки непосвященных. В СС все тщательно предусмотрели.

В принципе майор мог бы попробовать взломать барьер. Он знал некоторые проверенные способы, но это могло повлечь за собой гибель Хорста.

Помимо барьера в его сознании вполне мог плавать «черный слэм» – особая команда самоуничтожения. Подобные разработки давно велись в «Анненэрбе», но вот информацию о том, увенчались ли они успехом, советская разведка так и не смогла раздобыть.

... Штурмбаннфюрер спокойно прогуливался со своей подругой по вечернему Берлину.

Карел вполне разделял его выбор. Фрау Хельга была и в его вкусе, недаром в Шестнадцатом отделе у них с немцем нашли немало общего.

Женщина была одета по последней моде: черное вечернее платье, изящная песцовая шубка, туфли на невысоких закругленных каблуках. Изысканно, со вкусом, без вульгарности и излишнего позерства.

Подобное всегда притягивало особых мужчин, таких как Дитер Хорст.

Майор и не думал таиться, время от времени он перехватывал управление, смотря по сторонам, разглядывая прохожих, витрины магазинов. В принципе он вполне мог побеседовать с хорошенькой фрау, но острого желания в этом не испытывал.

– Ну вот мы и пришли...

Карел насторожился.

Парочка остановилась у входа в гостиницу. «Рейнгольд», – прочел майор позолоченную, подсвеченную снизу огнями вывеску. Райский уголок для залетных птичек.

Значит, свои отношения с фрау Хельгой штурмбаннфюрер не очень-то афишировал. Может быть, она славянка? Что ж, возьмем на заметку.

– Поднимешься ко мне?

Значит, женщина снимала здесь номер для свиданий, вполне возможно, что она замужняя.

Черт бы побрал разведку: бытовые детали они, как всегда, пропустили.

В мыслях Хорста явно угадывалось желание провести ночь в гостинице, но это противоречило планам нейроразведчика, который не успел до конца освоиться в новом теле, и Карел поспешил вмешаться.

– Нет, пожалуй, сегодня я переночую дома, ты видела мое состояние, когда мы вышли из ресторана...

– Может, тебе следует обратиться к врачу? – встревожилась Хельга, осторожно касаясь его лица.

Пальцы у нее оказались холодными, прикосновение было приятным.

– Нет, подожду до утра. Думаю, ночью отпустит.

– А у тебя уже было так... раньше?

– Бывало, – нехотя ответил Карел, импровизируя на ходу. – После ранения осенью сорок первого иногда случаются короткие рецидивы.

– Ты мне не говорил об этом.

– Не всех мужчин красят контузии, – усмехнулся майор. – Не волнуйся, я утром тебе позвоню...

Но женщина не спешила уходить, она с тревогой заглядывала в лицо Дитеру, словно пытаясь прочесть там, обманывает он ее или нет.

«Черт возьми, вот же навязалась на мою голову», – с раздражением подумал Карел, отпуская донора.

Поступок разведчика был опрометчивым.

Немец поцеловал Хельгу.

– Прощай.

– Обязательно утром позвони.

– Хорошо.

«Фух, пронесло».

Когда сияющая огнями гостиница осталась далеко за спиной, майор снова отпустил штурмбаннфюрера, так как по понятным причинам не знал, где тот живет. Этой информацией его снабдить не успели или же попросту не захотели, зная, что память донора будет полностью доступна нейроразведчику.

Хрена лысого она ему доступна! Впрочем, это все уже лирика.

«Как странно, – подумал Дитер, ощущая непонятное смятение в душе. – Ведь я хотел сегодня остаться у нее. Какой неприятный мрачный вечер... »

Хорст был раздражен и недоволен собой. Обычно он мог рационально объяснять все свои поступки, желания, чувства.

«И что я наплел ей про свое ранение? Хотя, может, оно и правильно: если это болезнь, то никто не должен знать о ней, кроме меня».

«Проклятье! – Карел яростно выругался. – Он все-таки рано или поздно все поймет, и тогда придется перехватывать управление насовсем, а перед этим взломать блок в его башке».

Но это были крайние меры, равносильные провалу всей операции.

В ближайшее время, скорее всего, до этого не дойдет, ну а будущее... будущее покажет. Следует жить одним днем, главное сейчас – сбор информации. Следовало обратиться в глаза и уши, что в теперешнем положении не составляло большого труда.

Штурмбанфюрер жил в приличном двухэтажном особняке с фасадом на старинный манер. Немец явно не был лишен вкуса.

Слуги в столь поздний час не спали, терпеливо дожидаясь прихода хозяина, несмотря даже на то, что по понедельникам он часто ночевал вне дома.

– Добрый вечер, Ульрих. – Дитер отдал высокому старику свою шинель. – Сегодня я хотел бы лечь пораньше.

– Конечно, господин, – учтиво кивнул слуга. – Вы будете ужинать?

– Зачем, Ульрих, – рассмеялся штурмбаннфюрер, – разве ты забыл, я ведь был в ресторане.

Старик сокрушенно хлопнул себя по лбу, как бы говоря: «Совсем сдавать стал, старый пень».

Затем слуга помог Дитеру снять начищенные до зеркального блеска сапоги, которые Хорст каким-то совершенно немыслимым образом ухитрился сегодня не запачкать.

– Может быть, хотя бы стакан теплого молока на ночь? – с надеждой спросил старик.

– Уж лучше коньячку, – заговорщицки подмигнул ему Дитер, и слуга в ответ сокрушенно покачал головой, явно не одобряя подобный выбор.

– Ладно, Ульрих, я иду спать, будить до шести утра меня возбраняется, ну разве что в гости заглянет сам фюрер...

И они слегка посмеялись над этим совершенно фантастическим предположением.

Поднявшись на второй этаж, Хорст заглянул в ванну, умыл лицо и пристально посмотрел на себя в зеркало.

«Какой странный взгляд. Лишь бы все прошло, и это было бы простым переутомлением... »

Карел молча наблюдал.

Ему еще ни разу не приходилось спать в подобном доноре.

А что если во сне их сознания сольются? От подобной мысли майора охватила паника. Как контролировать неконтролируемое, как удержать подсознание?

«А ну его все к черту, – зло подумал Карел. – Вообще не буду спать. К чему мне спать, когда за меня это будет делать донор».

Что ж, попробовать можно.

Из ванной штурмбаннфюрер прошел прямо в спальню. Налил себе в рюмку коньяку и, слегка пригубив, сел в старинное резное кресло. Многие его мысли в этот момент были Карелу недоступны, но майор почему-то твердо был уверен: сейчас Дитер думает о Хельге. Во всяком случае, легкая улыбка все не сходила с его губ, а крепкий коньяк лишь подстегивал воображение.

Карел стоически ожидал начала ночи.

Спать штурмбаннфюрер улегся около часа ночи, оставив майора в абсолютном одиночестве.

Состояние было странным, так чувствуешь себя после ввода наркоза: тревога и постепенное расслабление, а затем медленное погружение в обволакивающее ничто.

Карел тоже заснул.

То полушарие мозга донора, в котором он поселился, должно было отдохнуть.

Майор не удивился, когда снова оказался в знакомой пустыне. Это место в реальности должно было сыграть для него немаловажную роль. Теперь Карел ни на секунду не сомневался, что когда-нибудь он попадет сюда вне страны снов. Ведь часто повторяющиеся сны сбываются.

На этот раз он появился в совсем ином месте, нежели в предыдущих своих скитаниях.

Перед ним лежал огромный удивительный город.

С первого взгляда было ясно, что создан он не на Земле, не человеческими руками. Форма строений, необычайность переплетений всевозможных конструкций – все говорило о том, что неизвестный создатель обладал поистине неземным воображением.

Даже самый гениальный архитектор-человек не способен создать что-либо подобное.

Хаос и гармония беспредельно дополняли друг друга. Столь контрастный союз казался невозможным, но в этом мире он существовал.

Город стоял на песке, но при этом был подвижен, медленно плывя к мутному мареву горизонта. Прямо над крышами диковинных зданий был раскрыт невиданных размеров парус, наполненный сейчас приятным прохладным ветром.

Город, гигантский корабль пустыни, не спеша уходил лишь к одной ему ведомой цели. Хотя, вполне возможно, никакой цели и не было – просто он плыл по пустыне, нигде не останавливаясь, бросая вызов вечности.

Интересно взглянуть на его жителей. Каковы эти существа, создающие подобное великолепие? Возможно, это были люди, но люди совсем иного, совершенно непохожего на Землю мира. Люди с другой планеты или из параллельной Вселенной, не знающей той страшной, всепожирающей Тьмы, которая сейчас безраздельно властвовала в родном Карелу мире.

Но похожи ли они на земных людей?

«Нет, – твердо решил майор, – наверняка они выглядят так же, как и мы, ведь я уже видел здесь вполне земную женщину. Просто они другие, грязь и злоба нашего мира здесь бессильны, она к ним не пристает, ибо они сильнее нас».

Он хорошо помнил тот сон. Помнил, что девушка стояла к нему спиной, жаль, он не догадался ее окликнуть.

– Конечно, они тоже люди, – вслух произнес Карел, удивляясь тому, что может отчетливо слышать себя во сне.

Судя по солнцу, сейчас было далеко за полдень. Майор посмотрел вверх, прикрыв глаза ладонью.

Дневных светил оказалось два. Яркое, ослепительно-белое и чуть поменьше, ржаво-кирпичного цвета. Он все-таки оказался прав: это была не Земля.

Карелу страшно захотелось рассмотреть уплывающий город поближе. Он сделал первый шаг, а второй уже не успел, с сожалением пробудившись...

Тут-то его и поджидал очередной сюрприз.

Освободившись от навязчивой иллюзии сна, майор проснулся вовсе не в кровати, а в прихожей.

Дитер Хорст в этот момент говорил по телефону:

– Да, со мной все в порядке, я отлично выспался и чувствую себя сегодня просто превосходно.

– Но все же, может, стоит обратиться к врачу, – настаивала в трубке Хельга. – Хотя бы для консультации...

– Я подумаю, – пообещал ей Дитер. – Просто на этой неделе слишком много дел, болеть некогда, даже не знаю, увидимся ли мы в выходные... В любом случае я тебе еще позвоню.

Карел в беседу не вмешивался.

Наконец Хорст повесил трубку, но отойти далеко от телефона не успел, настойчивый звонок заставил его вернуться.

– Хорст, это Отто Вельсер. Вы не забыли о встрече? Мы договаривались на сегодня в десять утра в кафе «Блау Бэр».

– Ах да, простите профессор, я вчера слишком поздно вернулся домой и не перезвонил...

– Не стоит извиняться, коллега, я все понимаю. Ну, так как там ваши планы на сегодня, ничего не изменилось?

– К двум часам мне нужно в Главное управление, – ответил Дитер. – До этого времени я в полном вашем распоряжении.

– Вот и отлично; значит, в десять в кафе.

– Конечно, профессор, до встречи...

Майору здорово повезло, штурмбаннфюрер, оказывается, встречался сегодня с самим Отто Вельсером, профессором медицины из Института прикладных военных исследований, основанного в сороковом году под эгидой все того же вездесущего «Анненэрбе».

Этот институт охватывал самый широкий спектр всевозможных проблем.

Тут занимались изучением математики под руководством известного ученого Бозека которому помогали в работе двадцать пять ассистентов – выдающиеся математики из концлагеря Шатенкриг.

Лектор Лейпцигского университета офицер СС доктор Плетнер исследовал пектрин и глютаминные кислоты, создавая клиническое средство для облегчения свертывания крови. Его основным ассистентом был химик доктор Роберт Фейкс – еврей, заключенный лагеря Деммерунг.

Также весьма интенсивно велись исследования проблем химической войны. Этим вопросом ведал профессор Карл Брандт, личный врач фюрера. В частности, разрабатывался отравляющий газ LOST.

Выродки из «Анненэрбе» занимались и экспериментами по влиянию низких температур на человека. Криомедициной в Третьем рейхе ведал доктор Зигмунд Рашер, который являлся офицером войск СС и штабным врачом германских ВВС. Опыты по исследованию воздействия воздушных высот на летчиков, нацистский «врач» ставил на живых людях...

К сожалению, это была лишь верхушка черного нацистского айсберга. Многие исследования оказались строжайше засекречены, и доступ к ним имели единицы.

Поэтому сегодняшняя встреча с профессором Вельсером имела огромное значение. Так далеко еще не забирался ни один советский нейроразведчик.

Все то время, пока штурмбаннфюрер находился за рулем своего старенького «БМВ», он думал о предстоящей встрече. Хорст догадывался, что, скорее всего, ему поступит предложение, связанное с «интересной работой на Востоке». В «Анненэрбе» такие отлучки только поощрялись. Штат организации был огромен, так что незаменимых просто не было.

У нужного кафе автомобиль затормозил без пяти десять.

Профессор уже сидел, заняв столик у огромной витрины, дабы видеть всех входящих. Выбравшемуся из машины Дитеру он приветливо помахал рукой.

Хорст коротко кивнул, удивляясь, отчего Вельсер воздержался сегодня от общепринятого нацистского приветствия. Впрочем, это было неважно. Сотрудники «Анненэрбе» могли позволить себе и не такие вольности.

В столь утренний час в кафе не было людно. Кроме профессора, еще два посетителя в штатском, судя по выправке, телохранители Вельсера, один из которых, без сомнения, псионик.

– Рад видеть вас, Дитер, – гостеприимно пригласил профессор Хорста за столик. – Может, выпьете чашечку кофе или вы уже завтракали?

– Не откажусь.

Вельсер кивнул одному из своих телохранителей, и тот поспешно подошел к официантке.

Через минуту принесли дымящийся кофе в маленькой чашке.

Штурмбанфюрер пригубил ароматный напиток и расслабленно откинулся на спинку стула.

Профессор же допил свой кофе и, загадочно улыбнувшись, произнес:

– Дела на фронтах идут не лучшим образом. Наша ставка на отряды «бессмертных» пока что не оправдала заплаченную цену. Русские все-таки нашли способ с ними бороться... –

– Я всегда был против плана «Тотенхерц», – сухо заметил Хорст. – Непомерно высокая цена и сомнительный результат.

– Но зато неисчерпаемые ресурсы, да еще какие!

– Не буду с вами спорить, однако останусь при своем мнении.

– Единственное, чего нам удалось добиться, так это временно обезопасить границы рейха. Новые отряды СС держат оборону и готовы продержаться вплоть до Страшного суда...

Профессор тихо рассмеялся, вытирая губы салфеткой.

– Наступление союзных войск приостановлено, по что делать дальше? Я все чаще и чаще задаю себе в последнее время этот вопрос.

– Не только вы, – усмехнулся Дитер. – Мы в глухом тупике и недавнее покушение только лишний раз это подтверждает.

– Тут я с вами совершенно согласен, – кивнул Вельсер. – Третьему рейху требуется новое мощное оружие, дабы сдвинуть войну с мертвой точки.

– Сейчас вы говорите прямо как Геббельс, – снова усмехнулся штурмбанфюрер. – Оружие возмездия, сокрушительный удар по врагам нации... Все это пустые слова и не более. О реальном положении дел осведомлены немногие, и мы с вами как раз к ним и принадлежим. К чему юлить, профессор, говорите напрямую, что вы задумали?

– Не я задумал, а Зиверс, – доверительно сообщил Вельсер. – Помощь должна прийти извне, и ее источник лежит далеко за пределами Германии.

– Только не рассказывайте о Шангрилле, с легкой руки адмирала Деница превратившейся в устрашающую легенду. Неприступная крепость, северный оплот фюрера. Пожалуй, оттуда я бы ждал помощи в самую последнюю очередь.

– Общеизвестно, что наши военные базы на Севере еще одна гениальная деза Абвера, – несколько обиделся профессор. – Союзники заглотнули наживку и теперь вовсю шерстят северные широты, в надежде обнаружить сокрытые во льдах немецкие города новой Швабии. Отвлекающий маневр удался, но мало чем помог.