Текст книги "Белые цветы Эйроланда. Хроника первая"

Глава 17. Кабачок «Три остряка»

Завсегдатаи кабака даже не отреагировали на стук дверей. Веселье здесь было в самом разгаре. Мужики уже горланили песни, пристукивая в такт кружками по столу. Пиво пенилось, проливалось, но это уже никого не заботило. Женщины сомнительного вида и не первой свежести сидели у мужчин на коленях и глупо хихикали.

«И здесь Черное разговенье». – мрачно подумал Тоскунел.

– Просто отдыхают люди. – засмеялся ведун. – Что им, бедным, уже и выпить нельзя, в конце трудовой-то недели?

«Отстань, призрак. – вздохнул про себя маркграф. – Я в печали!»

Заметив посетителя, к Тоскунелу ринулся сам хозяин заведения. Он блистал лысиной, точно весь день надраивал её для сегодняшних торжеств. Он был суетлив, подобострастен, но необычайно толст, словно всегда пил пиво вместо воды. Глазки кабатчика бегали из стороны в сторону, пышные бакенбарды нервно подергивались. Толстяк нервничал. Его мысли метались как косули. Но грозный вид незнакомца, его красные глаза, грязный плащ и обозначившийся под тканью кинжал, сделали свое дело. Глянув на изящный воротничок, выбившийся из-под плаща, кабатчик мигом прикинул его стоимость, и это прогнало все сомнения. Дворяне народ странный, но гордый. Они, не заплатив, не уходят.

– Сюда, пожалуйста, сир! – залебезил хозяин.

Смешно переваливаясь на ходу, точно утка, кабатчик подвел гостя к лучшему столику, из-за которого на корячках выполз встельку пьяный бугай.

Толстяк уставился на алкаша и зло процедил:

– Вставай, Гер, дома жена ждет! У тебя деньги остались?

– Хрен его знает? – покачал головой здоровяк.

Кабатчик кивнул вышибале. Охранник мгновенно оказался на месте, обшарил карманы пьяного и отдал кошелек хозяину. Толстяк же, положив деньги в карман, отдал распоряжение:

– Домой, под расписку. Азе передашь, чтобы зашла за деньгами завтра. Пусть не волнуется, все будет нормально.

– Хорошо. – буркнул вышибала, видимо, не очень вдохновленный перспективой тащить на себе эдакого бугая.

А хозяин уже смахивал со стола крошки и жестом подзывал молоденькую девушку, томящуюся за прилавком. Та не замедлила явиться, держа в руках чистую белую скатерть.

Несколько мгновений волшебства, и Тоскунел сидел за столом. Девушка делала все быстро, но без лишней суеты. Её движения были слажены и точны. Маркграф даже залюбовался.

Но вскоре ему стало не до официантки. Он смел салат, борщ со свининой, гречку с жареной камбалой, которую ловили где-то за Аспидарией, и еще какое-то странное блюдо, пахнущее сельдереем и сыром.

И только потом, запивая все это вином, и отправляя в рот булочку с корицей, парень вдруг почувствовал, как по телу разливается приятная сытая истома. Теперь можно было и поглазеть на окружающий мир.

Боги, девица, оказывается, сидела напротив и участливо глядела, как он, маркграф, уплетает все за обе щеки. Юноша покраснел. Девушка была красивой, от этого чувство стыда мучило лишь сильнее. От неловкости, маркграф принялся рассматривать мир через бокал, и был приятно удивлен. Не ожидал он в такой глуши обнаружить знание этикета и сервировку стола. Черт, они догадались даже поставить дорогущий хрустальный стакан с салфетками! Эта последняя деталь просто подкупила юношу. Ему захотелось поговорить.

– Мисс, – обратился к девушке маркграф, отпивая вина из бокала, – не желаете ли вы составить мне кампанию?

Официантка обернулась к кабатчику, орудовавшему за стойкой. Он не мог слышать предложения Тоскунела, но как человек многоопытный, просто кивнул головою: мол, действуй по обстоятельствам, справимся и без тебя.

Девушка протянула руку к графину, но парень, неожиданно вспомнивший, что он рыцарь, опередил движение дамы и налил вино в бокал. Их, как и положено, стояло на столе три.

– Вы очаровательны. – выдал парень дежурную фразу, но официантка зарделась. Видимо, не принято в этом кабаке говорить такие комплименты.

Это заставило маркграфа задуматься. Ему очень хотелось поговорить с живой душой. Общение с призраком несколько утомило его. А здесь, среди пьяных мужиков, лапающих проходящих девиц и гогочущих, точно никто из них не умеет нормально смеяться, ему было слегка неуютно.

– Проводите меня до опочивальни. – скорее попросил Тоскунел, нежели приказал. – И пусть принесут пару кувшинов вина.

В глазах девушки промелькнул страх, но маркграф не казался ей таким ужасным, как остальные пирующие. Мгновенное колебание, и официантка решилась.

Мальчик, последовавший за Тоскунелом и девушкой, тащил вино и фрукты. Ему было тяжело: капли пота проступили у висков, но он мужественно молчал и взбирался вверх по крутой лестнице.

Ихтис со своими нравоучительными беседами помалкивал. То ли он боялся, что подвыпивший парень вспылит, начнет говорить вслух, привлекая к себе внимание; то ли просто улегся спать. Им, призракам, тоже отдыхать надо. Как однажды высказался Зеродар, один из бессмертных пророков: «Ты мир спасай, а спать не забывай».

В общем, вскоре все оставили маркграфа в покое. Мальчик, расставив все на столе, разлив вино, расправив постель, получив четыре золотые гинеи, радостно удалился.

Тоскунел, совсем не по-рыцарски, плюхнулся в кресло раньше дамы, отпил вина и, глядя на девушку, вспомнил бал. От этого в голове начали рождаться какие-то смутные романтические образы.

– Как тебя зовут, прелестное создание? – маркграф начал пьянеть. Это сказывалась усталость.

– Герда. – прощебетала девушка. Ей нравился этот странный парень, и она давно уже подметила, что его безымянный палец – без кольца.

– Ты пей, Герда. – Тоскунел сделал пару глотков. – Тоже ведь, не сладко, поди, обслуживать всю эту шваль…

Девушка улыбнулась, уже не зная, что и подумать. Она встала, расстегнула на шее маркграфа пряжку плаща, собираясь унести верхнюю одежду на вешалку.

– Да черт с ним! – засмеялся маркграф, срывая с себя плащ и швыряя его на пол.

Герда с удивлением воззрилась на манжеты и дорогой кинжал: «Дворянин! Ей богу, дворянин».

А Тоскунел притянул девушку за талию, усадил на колени, вручил огромное яблоко и откинул голову на спинку кресла:

– Эх вы, трусихи! Думаете, вам одним тяжело на этом свете? У нас, у рыцарей, тоже проблем не меряно. Так трудно быть героем. Совсем недавно я щеголял на балу, а теперь вот здесь, в глуши, спасаю мир от гибели. Ах, как все мне осточертело! Эти чертовы драконы появляются всегда не вовремя. Леса оживают, когда им вздумается! Никакого порядка в мире не стало! А еще эти гады убили моих родителей. Но я отомщу, слово чести! – язык маркграфа стал заплетаться, а глаза закрылись сами собою.

Через мгновение юноша уже спал.

Герда встала, прошлась по комнате, догрызла яблоко. Ей вовсе не хотелось возвращаться вниз. Целый день ей пришлось возиться в огороде подле дома, а впереди была трудовая ночь: нужно было глядеть в оба, не обсчитаться, подать нужный напиток, чтобы пьяный клиент, в праведном гневе, не попытался разбить свою кружку об её голову. Герда была девственницей, но кто об этом знал? Она ни за что бы не поднялась в эту комнату, если бы ей сразу не понравился этот странный парень. Было в нём что-то притягивающее, родное.

И Герда решилась. Она скользнула к двери, выглянула: не подглядывает ли кто. Затем она закрылась изнутри и оставила ключ в скважине, чтобы снаружи невозможно было ни заглянуть, ни открыть. Окна кабака были заложены с улицы, на случай пьяных дебошей. Об этом волноваться не приходилось.

Девушка дотащила маркграфа до кровати, раздела его, сложила одежду на стуле и залюбовалась юношей. Кто бы мог подумать, что под рубашкой окажется не впалая грудь, а вполне рельефные мышцы. Герда не знала, что рыцарям полагается проводить в тренировках не менее трех часов в день. Так что, не смотря на всю свою изнеженность и лень, Тоскунел мог бы оказаться очень даже опасным соперником.

Незнакомец нравился Герде все больше и больше.

Девушка все еще колебалась, но, глянув на кинжал, решилась. Да, если удастся, она станет женой этого чудака. Ну а если нет, – хотя бы выспится.

Герда потеребила пальцами завязки корсета. Ей было страшно. Ведь это был самый настоящий подлог и шантаж. «Я просто высплюсь. – утешила себя девушка. – А утром разберемся». И Герда сняла с себя платье, повесив его на спинку кресла. Ей было немного стыдно.

Девушка задумчиво оглядела себя: ну чем не королева? Долой сомнения! И Герда залезла под одеяло.

Некоторое время мысли, что рядом лежит, пусть пьяный, но голый мужчина, не давали сомкнуть глаз. Сердце билось где-то в висках.

Тоскунел пошевелился, забормотал, раскинул руки, подтащил девушку к себе и крепко обнял. Герда была ни жива, ни мертва. Но маркграф спал. Его движения были рефлекторны, не более того.

Постепенно Герда начала привыкать к тому, что её обхватил незнакомый мужчина. Разные мысли лезли в голову, но пошевелиться девушка боялась: не дай боги, парень проснется раньше утра! Как тогда ему что-то объяснять?!

Но маркграф был измотан.

Так они и уснули в объятиях друг друга.

Глава 18. Утро

Тоскунел проснулся от ехидного пения Ихтиса.

– Вставай, поднимайся, развратный маркграф! Заждались вас сплетни и дамы! – басил в голове призрак.

Юноша чувствовал, что голова его раскалывается, но не понимал почему. События вчерашнего вечера плавали в каком-то тумане. Не открывая глаз, маркграф вдруг почувствовал, что обнимает девушку. Сомнений быть не могло!

– Ну, как оно, счастье? – промурлыкал ведун. – А ты бульки-то продери: там ведь даже не Нейтли, а ужас на крыльях ночи!

Тоскунел приоткрыл один глаз и критически осмотрел женский затылок. Это ничего не давало. «Так. – решил парень. – Пойдем другим путем». Его правая рука была перекинута через талию девушки и покоилась на груди. Осторожно пошевелив пальцами, маркграф понял, что дела его, может быть не так уж и плохи, как пророчил Ихтис. Грудь была молодой, упругой. Это вдохновляло.

Чуть-чуть прижавшись к незнакомке, маркграф почувствовал тугие ягодицы, и понял, что скандал неизбежен. Мало того, что дама обнаружилась у него в постели, так она, еще, к тому же, совершенно обнажена. «Совсем неприлично получается! – вздохнул про себя парень и мысленно попросил совета у призрака. – И что теперь делать?»

– Тебе лучше знать. – хихикнул ведун. – Знаю я тебя, тебя вином не пои, дай только девушку потискать.

– Зачем же так-то? – проворчал про себя Тоскунел. – Человек в беду попал, а он сидит и надсмехается.

– Ага. – подговорился призрак. – Это тебе грязные колдуны проходу не дают, так и тащат в постель. Странно, что девушек тут не с десяток оказалось. Ты же у нас сердцеед, покоритель и рыцарь.

– Чего скалишься? – маркграф чуть было не закричал. – Меня дома Гэлимадоэ ждет! Наверное…

– И Нейтли. – продолжал издеваться Ихтис. – А тебе, как истинному рыцарю, придется жениться в забытом богами краю. Ну, ничего! Мы с тобою мир спасем, ты станешь героем, твое мнение станет вторым, после королевского. Вот тогда-то ты и издашь закон о многоженстве. Три претендентки у тебя уже есть, так что ты жесткие рамки сразу не устанавливай. Жизнь длинная, вдруг кого-то ещё соблазнишь?

И тут маркграф почувствовал, как соски незнакомки затвердели, а все тело напряглось. «Не спит. – понял юноша. – И знает, что я проснулся». Ждать больше было нечего.

Тоскунел потянулся, впитывая в себя последние капли наслаждения от пребывания рядом с женщиной. И тут с ним случился казус. Плоть, живущая по каким-то своим законам, взбунтовалась и ударила девушку по мягкому месту.

– Ого! – подала голос девушка.

Маркграф несколько мгновений мучительно припоминал имя незнакомки, но не хотел разжимать объятий, лишь сильнее прижимаясь к девушке.

– Какой вы неугомонный. – лукавила девушка. – И вот так всю ночь. Давайте, хоть поедим, что ли.

Герда точно рассчитала каждое слово. Она была не только красивой, но и умной.

Тоскунелу сразу припомнились зеленые глаза Гэлимадоэ. И стыд горячей волной охватил все тело. Маркграф разжал хватку и откатился в сторону.

Ихтис перестал отпускать ехидные шуточки, может быть, из мужской солидарности. Он даже шепнул Тоскунелу имя соблазнительницы. Это пришлось весьма кстати.

Девушка развернулась лицом и улыбнулась. При солнечном свете она оказалась красивой.

Ставни окон давно уже открыли при помощи жердей, так что никакой любознательный служащий не заглядывал в комнату. Тем более, они находились на третьем этаже, в специальной башенке, встроенной прямо в крышу. При всем желании видеть с улицы их не могли. Это придавало интриганке смелости.

Выскользнув из-под одеяла, Герда, не спеша, прошла к столу. Она чувствовала на себе неотрывный мужской взгляд, и это тешило её самолюбие. Девушка понимала, что играет с огнём, но это даже слегка возбуждало. Ей нравилось быть в центре внимания. А еще, и она отдавала себе в этом отчет, несколько минут назад она сама прижималась к мужскому телу, и от этого сердце билось перепуганной птичкой. Только сейчас она поняла, насколько сладок запретный плод. Главное сейчас было не переусердствовать.

– Герда. – позвал юноша, и голос его охрип.

– Что? – девушка полуобернулась и заметила, как взгляд маркграфа скользнул с ягодиц на грудь, и только потом поднялся до лица.

Тоскунел хотел спросить, что же между ними произошло, но страшился получить ответ: «Всё».

Помявшись, парень попросил яблоко.

Герда все прочитала в мужских глазах. Ей даже стало жаль парня, но желание флирта оказалось намного сильнее. Девушка кинула маркграфу яблоко. Тоскунел поймал его на лету, но одеяло натянулось, обозначив солидную выпуклость там, где её быть бы не должно.

Герда улыбнулась и склонилась над столом, делая вид, что выбирает апельсин. Она знала, о чем сейчас думает Тоскунел. Волна желания шла от него и захлестывала всю комнату. Девушка самозабвенно отдавалась неведомому ранее чувству. Она знала, что в любой момент может закричать и позвать на помощь. И мальчик, принесший вино, примется долбить в дверь и звать хозяина. Такой у них был уговор. Поэтому сейчас она ничего не боялась.

Маркграф смотрел на тугие ягодицы, на их легкое призывное подергивание, и понимал, что еще немного, и он не устоит. Укоризненный взгляд Гэлимадоэ прорывался сквозь какую-то пелену, но он перестал быть главным и решающим.

Юноша откинул одеяло и встал.

Герда видела его в медном зеркале. Её взгляд приковывало, завораживало нечто, не виденное ею раньше. Вчера еще это тело было другим, мягким, податливым.

И девушка вдруг подумала, что если Тоскунел подойдет и прижмется к ней крепко-крепко, она не закричит.

Глава 19. Вторжение

Как всегда и случается в таких ситуациях, в самый ответственный момент, когда Тоскунел уже отнес Герду на постель и склонился над нею, в дверь постучали.

«Так тебе и надо! – сразу напомнил о себе Ихтис. – Прелюбодей! Нечего было думать о всяких глупостях. Сейчас встретил бы гостей одетым».

– Кто это? – шепотом спросил у девушки Тоскунел.

– Наверное, обед принесли. – ответила Герда с разочарованием. – Теперь не уйдут, пока не откроем. Таков порядок.

– Тысяча чертей! – вздохнул маркграф и ринулся к одежде.

Герда не спешила. Славу совратительницы за эту ночь она уже заслужила, терять ей было нечего. Только было обидно, что Тоскунел не успел её даже поцеловать. Она только приготовилась, а тут этот дурацкий стук!

– Сейчас! – закричал маркграф на требовательный стук. – Минутку.

Заправляя рубаху в штаны, Тоскунел быстро оглядел комнату.

– Прикройся! – властно кинул юноша Герде и, сам не понимая почему, сунул кинжал под матрас.

Девушка надула губки. Естественно, она бы так и сделала. А сейчас, последние минуты, она дарила ему, дураку бестолковому.

Маркграф открыл дверь. На пороге стояли гвардейцы в черных плащах с теми самыми нашивками, которые были на солдатах магического пикета. Тоскунел узнал их сразу: хордорцы! Вот только откуда они здесь?

Первым желанием парня было захлопнуть дверь перед носом солдат и выскочить в окно. Но маркграф не знал, на каком он этаже и потому сомневался: долетит ли до мостовой в целости.

– Чем обязан? – спросил Тоскунел на нижнем хордорском диалекте, чем привел в изумление и Герду, закутавшуюся в одеяло по самый нос, и непрошеных гостей.

– Просим прощения. – Отрапортовал один из гвардейцев. – Проверка. Приказ Тайной Канцелярии. Да вы, наверное, в курсе.

– Благодарю за службу. – нашелся маркграф и, припомнив, как входил в город, добавил. – Я выполняю тайную миссию по приказу самого Смегоарла. Никто не должен знать о моем присутствии. Вы поняли?

– Так точно! – вытянулись в струнку солдаты и, не проверив мандат полномочий, удалились.

Тоскунел закрыл дверь и тут же сел на пол. Его бил озноб. Он понимал, что секунду назад находился в смертельной опасности.

– Вы не эйрландец? – Удивленно спросила Герда.

– Почему? – удивился Тоскунел.

– Вы говорили на чужом языке.

– Я дворянин. – буркнул маркграф. – Мне стыдно не знать языков.

«Молодец, Тоскунел! – раздался в голове голос ведуна. – А теперь соберись. Гвардейцы не дураки. Через какое-то время они вернутся и потребуют бумаги. Нужно уходить быстро и незаметно».

«Знать бы еще: куда?» – мрачно подумал юноша.

– Одевайся! – Принял решение Тоскунел. – Уходим. Незамедлительно. Эти умники тебя видели, им этого достаточно.

Герда поджала губки, выгнула спину, подошла к креслу и принялась теребить бретельку трусиков, скроенных в Гэдориэле неделю назад.

– Бегом! – нервничал маркграф. – Да к черту твое нижнее белье!

– Оно дорогое. – Обиженно протянула девушка.

Тоскунел подбежал, натянул на Герду платье, резво затянул корсет, а трусики отправил в свой карман.

Схватив плащ и кинжал, маркграф выглянул в коридор, взял девушку за руку и потянул за собою.

Когда беглецы уже были на улице, Герда заметила, как в окнах надстроенной на крыше комнаты заметались человеческие тени. А над вывеской «Три остряка» развевался черный флаг с красной полосой посередине, на самом деле оказавшейся кривой руной солнца.

Вот тут-то девушка испугалась по настоящему. Она не видела раньше таких знамен. Маркграф, обернувшись и перехватив взгляд невольной спутницы, удивился не меньше. В Благородной Геральдике черный цвет использовали крайне редко, чаще полосою, перечеркнувшей герб, что, естественно означало незаконнорожденного рыцаря. А так, чтобы фоном, да еще на знамени – до такого не додумались даже во времена Ромской Империи. Что-то неладное творилось в Соединенном Королевстве.

«А не набиться ли нам в гости? – подал голос Ихтис. – Наверняка, все входы перекрыты».

– Что происходит? – издала жалобный стон девушка. – Куда вы меня тащите?

– Это – война! – с пафосом и надрывом сказал юноша, остановившись и приняв соответствующую позу.

– И что же теперь будет? – глаза Герды распахнулись от ужаса.

– Вообще-то, я – маркграф. – сболтнул Тоскунел. – И мне, как наместнику короля, придется возглавить партизанское движение. Мы будем бить проклятых хордорцев до полного их уничтожения. А тебе, как соучастнице, грозит тюрьма, висельница или костер.

– Идиот! – закричала Герда. – Я тебя серьезно спрашиваю.

В переулке мелькнули чьи-то тени. Тоскунел дернул девушку за собою, и они укрылись во мрачном подъезде. Сквозь щель в двери было видно, как промаршировала дюжина солдат в черных плащах.

– Ну, теперь-то вы веришь? – мрачно усмехнулся Тоскунел. – Если меня опознают, делай вид, что просто мимо шла. Хордорцы ребята серьезные, пунктуальные. Они уничтожают всех претендентов и наследников, оставляя истории лишь титулы и имена.

Тут маркграфу припомнилась трагедия под Рутвингом, и паясничать отбило желание. Тоскунел вдруг внезапно понял, что все произнесенное им далеко не шуточки, а реальность.

– Слушай, Герда. – парень стал серьезным. – Мне просто не к кому обратится за помощью. Я рыцарь, но без меча и без дружины. Моих родителей убили наемники. И теперь я просто обязан выбраться из города, чтобы призвать вассалов к оружию и отомстить хордорцам.

– А как же я? – растерялась Герда.

– От мертвого маркграфа мало пользы. – пожал плечами парень. – Не больше её и от замученной врагами девушки. Ты ни чем нам не сможешь помочь. Но схоронить до вечера одинокого воина, дабы он смог незаметно покинуть Кэрлевинг, – в этом ты можешь превзойти всех!

– Болтун. – вздохнула девушка. – Ладно уж, пойдём.

И они помчались дворами.

Глава 20. Раздумья

Тоскунел сидел в светлой комнате и напряженно думал. В его голове не укладывалось, как получилось, что за ночь хордорская армия вклинились так глубоко в пределы королевства. Ведь, если это не десант, а регулярные войска, то получается, что через день, другой захватчики появятся у стен Гэдориэля.

Если плыть на кораблях с гребцами и поймать попутный ветер, то, примерно так и получится. Но ведь одно дело – плыть, другое – покорить шесть баронов. Опять же: рыцари – народ строптивый. В замках отсиживаться не станут.

Но это же какая мощь должна была двинуть с севера, если вчера вечером в Кэрлевинге были народные гуляния, и никто не помышлял о войне, а сегодня над городом плещут чужие знамена? Кто, в конце концов, этот Смегоарл? Откуда он взялся, что за безумная символика окружает его рыцарей?

Ответа не было.

Герда шумела кастрюлями на кухне, изо всех сил стараясь показать, какая она хозяйка. Родители должны показаться лишь ближе к вечеру. Впрочем, девушка их не боялась. Её кавалер был дворянином. Попробуй тут что-нибудь сказать!

Маркграфа же занимали совершенно иные вопросы. Он рисовал песком на полу карту известного ему мира, и напряженно думал, откуда ждать нового удара. Могло статься и так, что, захватив Кэрлевинг, Смегоарл ринулся бы укреплять его стены и остался здесь зимовать.

Сам факт, что вот так просто пали Марки Нейтов и Маринг, мог ввести сумятицу в народные умы. Плайтония опять могла поднять восстание и отсоединиться. А война на два фронта – не сахар. Могли проснуться от спячки хайзаки и ударить по Аэллину или Эринару. Да, картина складывалась ужасающая.

А впереди – зима. Голод.

Плохо быть маркграфом, особенно умным и в меру упитанным! Спасение мира и обретение меча – дело хорошее, но Тоскунелу вовсе не улыбалось этим же мечом карать собственных крестьян. И, хотя юноша был романтиком, но вырос-то он среди людей и умел трезво смотреть на вещи.

Маркграф уже не знал, имеет ли смысл его дальнейший поход к Нилрему, и чем он реально обернется для родины.

В момент нависшей опасности рыцари должны стоять во главе армий, а не шляться безоружными по тылам противника. Тем более, Ихтиса в этой дороге уже потеряли…

– Эй, стратег хренов. – раздался голос ведуна и в комнате появился фантом, струящееся очертание человека. – Чего мозги мучим? Предусмотреть все невозможно.

– Нет, ты мне объясни. – шепотом, чтобы не слышала Герда, начал кипятиться Тоскунел. – Ну, прорвались мы ночью через Кармэцвельский лес. И что? Ты погиб, а я оказался заложником в захваченном городе. Чего мы добились?

– Твоя беда в том, что ты очень много думаешь. – пожал плечами призрак и, совсем как живой, чихнул. – Великие люди стали таковыми, потому что действовали. А ты даже никого толком соблазнить не смог. Я ведь тебе специально оставил место для маневров. И что ты сделал? Ровным счетом – ничего!

– С женщинами у меня все нормально: на высоте. – буркнул парень. – А свадьбы всегда можно избежать.

– Ну-ну. – покачал головою призрак. – История расставит все по местам.

– К черту девушек! – воскликнул маркграф. – Откуда взялся этот Смегоарл? Он что, как Аорей, приперся из иных миров?

– Вот вроде бы умный человек, образованный, интеллигентный, а простых вещей не знаешь. – Ихтис свысока оглядел песочную карту Соединенного Королевства, сел на стул и закинул ноги на стол.

– Что за манеры! – изумился парень.

– Нам, покойникам, этикет до фени. – спокойно отозвался ведун. – Я зачем являюсь? Правильно, чтобы вести среди тебя научно-разъяснительную работу. А уж как я это делаю – дело десятое. В конце концов, когда ты барахтался с малознакомой девушкой, я тебе нотаций не читал.

– Знаешь, Ихтис, а ты – зануда!

– Поживешь в моей шкуре, погляжу я на тебя. – проворчал ведун. – Цепями потрясти я всегда успею. Другие, на моем месте спиваются, сходят с ума, становятся маньяками, нападающими в полнолуние. Так что радуйся: тебе попался не самый скверный образчик из мира духов.

– Да ладно. – пошел на мировую юный маркграф. – Сейчас не об этом нужно думать.

– Значит так. – Ихтис взял пустую кружку, сунул в неё нос, многозначительно вздохнул и продолжил. – Лекция номер три. А вы, молодой человек, конспектируйте. Зубрите, пока я… хм, мёртв. Называется «Белые пятна истории, или Не Те Вы Книги Читали».

– А без сарказма? – вздохнул парень.

– Нет, не получится. – серьезно ответил ведун и поставил кружку на место. – Когда знаешь больше, чем можешь сказать, характер почему-то начинает портиться.

– Только порченых мертвяков нам и не хватало.

– Да, живой труп – это я. Но не стоит отвлекать меня от темы, ибо каждая притча, то бишь нотация, должна прозвучать вовремя.

– Ну, давай, бухти мне, про то, как боги сотворили вселенную. – Тоскунел плюхнулся на кровать. – Только с чувством, чтобы слезу выдавило.

– Ага. – согласился Ихтис. – Значит так. Во время оно сидел великий Хорхе на горе Еслиб и думал думку великую. Ну, с кем бы выпить. Йеркуд – трезвенник, Аддорам – язвенник. В общем, как ни крути, а поговорить не с кем. Тогда бог вскричал: «Как же так, у человека есть жена, друзья, а преданного слушателя нет»! И создал Хорхе собаку. И стала она другом бога. Хорхе налил своему творению миску вина и заговорил с ним. А собака слушала и лакала. Так прошло семь дней. На восьмой собаке стало тошно слушать пьяного бога, и у неё прорезались крылья. В общем, улетел друг. И тогда Хорхе обиделся и сделал собаку берегиней, заставив вечно охранять поля да служить людям. И нарек он крылатую изменщицу Семаргл.

– А ты у нас прямо младший научный сотрудник университета из сектора фольклора. – ухмыльнулся Тоскунел. – Просто собиратель былин и небылиц, сказов и маразмов. Ну, ничего. Пройдут века, твои труды обязательно будут изданы и благодарные потомки воздвигнут тебе памятник на родине: «Благородному Ихтису – от восхищенных последователей».

– А было бы не плохо. – кивнул головою призрак. – Прилетаешь к себе, цветочки нюхаешь: красота… Ну, да ладно, опять мы отвлекаемся.

– Да, – многозначительно кивнул головою маркграф, – теперь уже собаки, как боги, а боги… Хм… Впрочем, не важно.

– Посмотрим, что ты запоешь, когда меч получишь. – проворчал ведун. – Семаргл хорошая берегиня, но оттого, что расстроившийся Хорхе проклял её, родились у неё странные дети. Первыми появились Великие Варгиды, среди которых были правители Священной Ромской Империи. Последний Варгид Ральф исчез бесследно во время войны Аорея. Остальные стали богами. И все Великие Варгиды считаются детьми Хорхе, потому что их мать лакала вино своего творца. Прошли столетия, и Семаргл вновь понесла. Первенца назвали Помпезно: Отец Ночи. Второго – поскромнее: Смегоарлом. А третьего берегиня родить не решилась: боялась, что и вовсе будет дурак.

– Так вот где собака порылась! – задумчиво протянул Тоскунел. – Черт, а ведь я этого, действительно не знал.

– Все. – Сказал Ихтис. – в виду военного времени, лекция закончена.

– Что-то ты раненько. – притворно вздохнул маркграф. – А то бы еще чего порассказал.

– Успеется. – и призрак змеею фиолетового тумана вполз в кинжал. – А теперь тихо-тихо, положи все деньги под половицу.

– Да ты что, родимый, очумел? Да на что я жрать буду?

– Сейчас мы вдаримся в бега. – терпеливо пояснил Ихтис. – Но даму же надо хоть как-то утешить.

Парень покраснел:

– Под какую половицу.

– Вот это другой разговор. – голос призрака потеплел. – Стол сдвинь. Она находится прямо под ножкой.

Маркграф молча проделал то, о чем ему было велено. И лишь сунул один тайвлер в сапог, на всякий случай.

– Скромно. – хихикнул ведун.

– Благоразумно. – поправил Тоскунел. – А почему нельзя просто оставить деньги на столе?

– Если кто тупой, это – навсегда. – буркнул Ихтис. – Мы бежим не от твоей очередной большой любви, а от хордорцев. Соседи уже сбегали, доложили. В маленьких городах новости разлетаются быстро. Ты еще не успеешь подумать, а на окраине уже знают в подробностях о твоих «подвигах».

– Понятно. – маркграф, надев плащ, выглянул в дверь. – Я бегу, потому что я бегу, и дерусь, потому что вынудили.

Гера стояла спиной и мыла посуду в большом тазу.

– Куда? – завопил Ихтис. – Любовничек. Ты что, не знаешь, что от дамы через дверь не выходят. От нее сбегают красиво: через окно. Это, значит, чтоб не видела. И романтизму больше, пафосу.

– Да? – маркграф заколебался.

– Слушай, – начал злиться ведун, – это тебе не Кармэцвельский лес. Не поспешишь, прикрывать твою шкуру здесь уже некому!

Тоскунел мотнул головою, и выпорхнул в окно. Ежедневные тренировки, пусть незаметно, но делают свое дело. Парень бесшумно приземлился и тенью выскользнул через сад, скрывшись в подъезде соседнего дома.

Он успел вовремя. Через мгновение десятка три гвардейцев показались возле дома Герды. Они зажали ветхое строение и огород в плотное кольцо. Несколько человек ворвались внутрь.

– Как мы их нагрели! – усмехнулся Тоскунел.

– Рано радуешься. – мрачно предрек Ихтис. – Ты о девушке подумал?

«И почему это земля горит под моими ногами? – горько подумал маркграф. – Все, кто хоть на йоту приближается ко мне, обречены. Нет, это неправильно, несправедливо». В этих тревожных раздумьях парень даже не заметил, что ведун замолчал. Просто Ихтис отлучился по своим, вернее, опять же, по тоскунеловым делам.

Когда, через пару минут, запыхавшийся и довольный собою призрак вернулся, просочившись через дверь, над головою маркграфа нависло полено, которое сжимала в костлявых руках старушка. Выражение на лице нападавшей граничило с абсолютным блаженством: наконец-то ей удалось поймать вора!

– Берегись! – взвизгнул ведун, но было уже поздно.

Тоскунел так и не успел оглянуться. Боль резко обожгла затылок, и сознание провалилось в какую-то черную жижу.

И сквозь наползающий туман парень слышал визгливый радостный вопль:

– Сюда, сюда, я его оглушила!