Текст книги "Драма российской многопартийности ."

Эсеровское руководство решило принять участие в работе III Всероссийского съезда Советов, в съездах земельных комитетов и женщин-работниц, возвратиться во Всероссийский Совет крестьянских депутатов, в фабрично-заводские комитеты и профсоюзы, отказаться от бойкота «социалистической армии», прекратить забастовку служащих государственных учреждений. Смысл всех этих организационных и агитационно-пропагандистских мероприятий состоял в том, чтобы подготовить массы к тому, чтобы они могли встать на защиту Учредительного собрания. Поэтому борьба за немедленное возобновление работы полновластного Учредительного собрания была провозглашена первоочередной задачей партии. По мнению эсеровского руководства, именно полновластное Учредительное собрание, признаваемое всей страной и всей прогрессивной мировой общественностью, могло закрепить федеративный демократический республиканский государственный строй в России, добиться подлинно демократического мира, осуществить комплекс социально-экономических преобразований, соответствующих интересам трудового народа. Позиция партии народных социалистов была более резкой, однако и они, по крайней мере, на данном этапе не собирались уходить в подполье и начинать вооруженную борьбу с большевиками.

Что касается меньшевиков, то в январе 1918 г. ЦК РСДРП(о) признал участие не только в Советах, но и во ВЦИК для «просвещения масс путем борьбы с режимом террора и гражданской войны»[33]33
  Меньшевики в 1918 году. М., 1999. С. 131–132.


[Закрыть]. В реформированный ВЦИК после слияния 13 января рабочесолдатского и крестьянского съездов и одобрения объединенным III Всероссийским съездом внешней политики СНК, санкционировавшим Советскую Федеративную Республику, вошли Ю. О. Мартов, Ф. И. Дан, Н. Н. Суханов. Эта «мягкая» позиция по отношению к большевикам критически воспринималась правым крылом меньшевиков. Для них предпочтительней была «координация действий» не только с «классовыми организациями пролетариата» – Советами, но и более широкими общественными элементами, не исключая либеральные круги, отстаивающие лозунг созыва Учредительного собрания. Правые меньшевики все чаще и больше стали склоняться к вооруженным методам борьбы против большевистского режима.

Несмотря на явные консолидационные успехи большевиков, сумевших поставить под свой контроль уже единый Всероссийский съезд, им пришлось столкнуться с очередным внутрипартийным кризисом. Он был вызван началом сепаратных переговоров о мире между Германией и Россией. Ленину с большим трудом пришлось преодолевать сопротивление внутри ЦК партии, буквально продавливать на IV Всероссийском съезде Советов одобрение большинством его делегатов «похабного», по признанию самого Ленина, Брестского мира. Это было вполне оправданно в ситуации, в которой оказались большевики, рассчитывавшие выиграть время, чтобы так или иначе продержаться до начала мировой пролетарской революции. Ее победа позволила бы начавшим, подобно Икару, «штурмовать небо», используя властные рычаги и «военно-коммунистические» меры, удержаться у власти. Это была фанатичная вера лидера большевиков в близость мировой революции и историческое призвание рабочего класса, в возможность методами насилия достичь социальной справедливости. Надежда на скоротечность назревания мировой пролетарской революции оправдывала заключение «похабного мира», который мыслился также скоро преходящим явлением, но обернулась разрывом союзнических отношений между большевиками и их леворадикальными союзниками. Выход их представителей из правительственных и ведомственных структур привел к установлению большевистской диктатуры.

Как видим, разгон большевиками Учредительного собрания и заключение ими сепаратного Брестского мира являлись логически связанными друг с другом тактическими шагами, направленными на укрепление своего диктаторского режима, приведшего в результате к установлению однопартийной системы. Маршрут к ней начался в январские и мартовские дни 1918 г., обусловив перестройку стратегических и тактических курсов остальных российских политических партий. Суть этой перестройки выразилась в дальнейшем ожесточении идейно-политической борьбы, свидетельствовавшей о том, что Россия начиная с февральской революции медленно, но неуклонно вползала в Гражданскую войну.

После заключения большевиками Брестского мира эта проблема стала одной из ведущих в межпартийном дискурсе при обсуждении текущего политического момента. Так, в кадетской партии стал довольно живо и непривычно в жесткой манере дебатироваться вопрос о преимуществах внешнеполитических ориентаций либо традиционно на Антанту, либо на Германию. Учитывая, что ход и результаты этой дискуссии внутри кадетской партии подробно изложен в моей монографии[34]34
  Шелохаев В. В. Конституционно-демократическая партия в России и эмиграции. М., 2015. С. 619–635.


[Закрыть], ограничусь итоговыми выводами, позволяющими читателю понять весь драматизм ситуации, в которой оказалась ведущая либеральная партия после большевистского переворота и отказа от коалиционной тактики руководства эсеровской и меньшевистской партий. П. Н. Милюков, будучи как политик не менее циничен, чем лидер большевистской партии, вопреки воле большинства ЦК, предпочел сделать ставку на Германию и, находясь в Киеве, вступил в контакт с немецким командованием, рассчитывая с помощью немецких войск свергнуть большевистский режим. Эта позиция получила поддержку большинства Правого центра, а также оказавшихся в это время в Киеве членов ЦК кадетов И. П. Демидова, Н. К. Волкова, А. И. Каминки, В. Д. Набокова, крымских кадетов Н. Н. Богданова и Д. С. Пасманика.

Как известно, делегатский съезд партии народной свободы, состоявшийся в Киеве в конце апреля 1918 г., большинством голосов санкционировал персональное участие членов кадетской партии в правительстве гетмана П. П. Скоропадского, опиравшегося на поддержку германского командования. В состав правительства вошли несколько видных киевских кадетов: Н. П. Василенко (министр иностранных дел и народного просвещения), С. М. Гутник (министр торговли и промышленности), А. И. Бутенко (министр путей сообщения), А. К. Ржепецкий (министр финансов) и И. А. Кистяковский (государственный секретарь). Все министры (кроме Кистяковского) вошли в образованный на съезде автономный Главный комитет партии народной свободы на Украине. В своем выступлении на съезде Н. П. Василенко заявил: «История нам показала, что интересы наши с Германией всегда были более живыми, чем интересы наши с Англией… Мы с Германией – географические соседи и, как соседи, мы всегда должны соприкасаться и интересы наши должны переплетаться. Надо стать на почву реальных отношений с центральными державами, ведя их, конечно, в интересах создания свободной Украины»[35]35
  Съезды и конференции Конституционно-демократической партии. Т 3. Кн. 2: 1918–1920. М., 2000. С. 162.


[Закрыть].

Прогерманская ориентация Главного комитета партии народной свободы в Киеве оказалась густо замешанной на украинском сепаратизме, что входило в явное противоречие с милюковской позицией сохранения единства России, которую он отстаивал во время переговоров с германскими представителями в Киеве. Тем не менее Милюков продолжал поддерживать контакты с киевскими кадетами. Прогерманской ориентации придерживались и некоторые провинциальные кадетские комитеты в Казани, Самаре, Омске.

Прогерманская ориентация Милюкова и его сторонников не могла не тревожить ЦК партии народной свободы, ибо шла вразрез с его союзнической ориентацией. После многочисленных дискуссий, состоявшихся в Московском и Петроградском отделах ЦК кадетской партии, верх одержали сторонники прежней союзнической ориентации, которой придерживалось Временное правительство. Майская партийная конференция кадетской партии поставила точку в этом затянувшемся споре, подтвердив верность своей прежней союзнической ориентации, логически вытекающее из нее неприятие сепаратного мира с Германией, заключенного большевиками в марте 1918 г.

Конференция одобрила тезисы по вопросу положения партии в оккупированных местностях:

«1. В местностях, угрожаемых неприятелем или занятых им, партийные организации остаются и продолжают свою работу в согласии с общими директивами своих центральных органов.

2. Исходя из положения, что навязанный обессиленной России мир не признан русским народом и что роль России в мировой борьбе еще не окончена – члены партии не должны и не могут вступать ни в какие соглашения с германцами и тем более призывать их для создания власти, установления порядка и устройства местных дел.

3. Члены партии при появлении германцев, в зависимости от местных условий, в интересах дела могут вступать с неприятелем лишь в деловые отношения, вызываемые общими пользами и нуждами народа.

4. В согласии с законами войны при приближении неприятеля остаются на местах органы местного самоуправления.

5. В случае ухода местной власти до появления германцев в переходный период должны быть восстановлены бывшие до возникновения советов органы местного самоуправления.

6. Если органы по каким-нибудь причинам восстановлены быть не могут, должны быть образованы «местные комитеты», которые должны взять на себя функции исполнительных органов общественного управления (городских или местных управ). Инициативу в образовании этих органов должны взять на себя представители партии.

7. На обязанности восстановленных органов местного управления или замещающих их местных комитетов до появления неприятеля лежит организация продовольственной помощи населению и поддержание деятельности главнейших общественных учреждений и предприятий.

8. При появлении германцев, если местные органы переходного периода будут заменены другими, как это имело место в некоторых городах (восстановление цензовых дум), члены партии в зависимости от определившихся условий могут принимать участие в распорядительных органах самоуправлений, ставя исключительную задачу возможно полного обеспечения защиты интересов населения. В согласии с этими положениями Центральный комитет партии решительно исключает какую бы то ни было возможность для членов партии вступать в какие бы то ни было соглашения с германской коалицией относительно образования государственной власти, установления нового порядка в стране и не допускать участия членов партии в правительстве, образованном при германской коалиции. Что касается отношений Центрального комитета с положением членов партии на Украине Центральный комитет, не высказывая в настоящее время своего окончательного суждения, поручает одному из членов выяснить с товарищами по партии на Украине создавшееся положение членов на Украине с указанными выше директивами Центрального комитета»[36]36
  Там же. С. 35–36.


[Закрыть].

Как видим, майская конференция кадетской партии приняла важные решения по широкому кругу проблем текущей внутренней и международной политики, организационной и практической деятельности на переходный период. В этих решениях вполне определенно прослеживается известное поправление программного и тактического курса партии по сравнению с предшествующим периодом. Причем вектор этих изменений был нацелен на решение общегосударственных и общенациональных задач, что предусматривало формирование системы новых союзнических отношений, перенос акцента с собственно партийной деятельности на совместную работу с общенациональными объединениями надпартийного характера. Таким образом, задача создания антибольшевистского фронта трансформировалась в требование национального объединения, где кадеты должны были выполнять консолидирующую и руководящую роль.

После того, как решения майской кадетской конференции стали известны большевистским властям, в отношении партии народной свободы были предприняты жесткие репрессивные меры: закрыт партийный клуб, арестован ряд членов ЦК и Московского городского комитета. Партия вынуждена была окончательно перейти на нелегальное положение.

С резкой критикой «похабного» Брестского мира, который намереваются заключить «большевистские комиссары», выступили энесы. В листовке, изданной в феврале 1918 г. Московским комитетом партии энесов, читаем: «В тяжкий час поруганий родины все честные русские граждане должны сплотиться в борьбе за свободу отечества, как против чужеземных поработителей, так и против захватчиков, угнетающих его изнутри. Пусть восстанут и возродят свою деятельность избранные общим голосованием земства и городские думы и пусть объединят вокруг себя все живые и преданные силы русского народа». Энесы не только призывали к сплочению «всех живых сил», но и настаивали на необходимости формирования вооруженных сил, создания коалиционного правительства Народной обороны, созыва Учредительного собрания как единственного полномочного представителя верховной народной воли. Учредительное собрание должно взять на себя не только создание общенациональной власти, но и приступить к организации обороны страны. «Только в подвиге мужества и чести каждого русского гражданина, – говорилось далее в обращении, – только в восстановлении попранных демократических общегосударственных учреждений, установленных свободным избранием всего народа и возглавляемых Учредительным собранием, только в соединении всех преданных родине русских граждан – единственный путь к спасению и возрождению растерзанной и гибнущей России»[37]37
  Трудовая народно-социалистическая партия. С. 390.


[Закрыть].

Заключение большевиками Брестского сепаратного мира с Германией стало поворотным моментом в изменении тактического курса партии эсеров. В обращении «Всем народам цивилизованного мира, Центральным Комитетам всех социалистических партий» ЦК заявил, что партия «Брестского трактата не принимает и имеющим законную силу его не признает… Власть Совета Народных Комиссаров, предавших демократическую Россию, революцию, Интернационал, должна быть уничтожена, ибо народ Российской республики не может терпеть власть, держащуюся милостью немецких штыков»[38]38
  Партия социалистов-революционеров. Т 3. Ч. 2. С. 334.


[Закрыть].

На VIII Совете ПСР, состоявшемся в Москве 7–16 мая, был изложен новый тактический курс партии, суть которого заключалась в санкционировании вооруженных форм и методов борьбы с большевистской диктатурой, помимо сохраняющихся мирных. Причины такого тактического разворота эсеровское руководство усматривало в «деяниях» большевистской власти, в результате которых «Россия перестала существовать, как национальное государственное целое». Процесс таких «деяний» «сопровождается в цензовых кругах ростом реакционных настроений и усилением ориентации на Германию в вопросах внешней политики, что угрожает усилением реставрационных течений, победа которых может быть вполне обеспечена с помощью немецких штыков». Одновременно «с реставрацией политической идет неизбежно и реставрация социальная, приведшая уже на Украине к торжественному восстановлению в полной силе частной собственности на землю, с возвратом помещикам не только имений и инвентаря, но и возмещением им убытков, понесенных в революционное время».

В связи с этим «основной задачей всей русской демократии является борьба за восстановление независимости России и возрождение ее национально-государственного единства на основе разрешения социально-политических задач, выдвинутых февральской революцией». Эта задача может быть «осуществлена только единением всех творческих сил страны и воссозданием общенародного фронта путем прекращения гражданской войны». Инициативу в деле национально-государственного возрождения России путем образования общенародного фронта должна «взять на себя трудовая демократия, идущая к этой цели через создание мощных подлинно классовых организаций трудящихся города и деревни».

Главным препятствием для осуществления этих задач является большевистская власть, ликвидация которой «составляет очередную и неотложную задачу всей демократии». Причем эта ликвидация приведет не к усугублению гражданской войны в «рядах трудовой демократии» а, наоборот, к «восстановлению единства демократии». При этом «трудовая демократия» должна создать «подлинно классовые» организации трудящихся города и деревни в виде постоянно функционирующих рабочих конференций или собраний уполномоченных фабрик и заводов, которые, в свою очередь, должны быть противопоставлены большевистским Советам. По мнению эсеров, большевики, превратив Советы в государственные органы, извратили их подлинную природу, сделали их орудием диктатуры, машиной, штемпелюющей их декреты. Считая Советы «отмирающими организациями рабочего класса, эсеры, тем не менее, считали уход своих фракций из них в настоящее время нецелесообразным. Поэтому следовало не только продолжить, но и активизировать борьбу с большевиками внутри Советов, одновременно настаивая на создании новых, выше отмеченных, организационных форм.

В решениях VIII Совета партии эсеров ликвидация большевистской власти выдвигалась в качестве «первоочередной» и «неотложной» задачи всей демократии. Большевистская диктатура должна быть заменена народоправством, которое мыслилось в форме восстановленных ликвидированных большевиками органов местного самоуправления и возрожденного Учредительного собрания, чтобы они «двойной тягой», снизу и сверху, поставили своей основной задачей «борьбу за независимость и восстановление единства России и разрешение связанных с этой основной задачей неотложных социально-экономических преобразований». Вместе с тем Учредительное собрание, «очистившись» от «предателей родины и революции», должно приложить все усилия к тому, чтобы «в кратчайший срок был создан новый орган народного представительства на основе всеобщего, равного, тайного и прямого избирательного права, дабы народы России могли возможно скорее вновь выразить свою волю»[39]39
  Там же. С. 389–390.


[Закрыть].

В принятых VIII Советом резолюциях, трудящиеся массы, а также члены партии призывались всячески избегать заговорщической тактики в борьбе с большевиками и их союзниками. Перед партийными организациями ставилась задача оказывать всяческую помощь массовым демократическим движениям, принимая меры к их объединению в максимально возможных региональных рамках.

В решениях VIII Совета был определен внешнеполитический курс партии, суть которого сводилась к тому, что «ни в коем случае трудовая демократия не может опираться для восстановления народовластия на поддержку иностранной, хотя бы и союзной военной силы». Но эсеры не могли сразу же не оговориться. Суть этой «оговорки» заключалась в следующем. Так как «своей политикой большевистская власть накликает на Россию опасность полной утраты ее самостоятельности и раздела ее на сферы влияния сильных соседей», то VIII Совет считает, что эту опасность можно предотвратить «лишь путем немедленной ликвидации большевистской партийной диктатуры и перехода власти в руки правительства, опирающегося на всеобщее избирательное право». В войне с Германией это правительство «сможет принять военную помощь союзников в условиях и формах, не нарушающих ни территориальной неприкосновенности, ни государственного суверенитета России». Для такого «правительства организованной демократии», опирающегося на Учредительное собрание, «появление войск на русской территории будет приемлемо для целей чисто стратегических, с согласия России, обусловленного формальными гарантиями невмешательства союзной вооруженной силы в разрешение внутренних политических вопросов и обеспечения целостности русской территории». Соглашаясь на использование иностранных вооруженных сил, вместе с тем VIII Совет партии считал более целесообразным «скорейшее возрождение реальной силы и боеспособности армии Российской Демократической Республики». По его мнению, это должно стать «самым надежным залогом ее независимости от каких бы то ни было империализмов», а также действенной силой «ее самостоятельной внешней политики в духе лозунгов, провозглашенных нашей революцией»[40]40
  Там же. С. 391–392.


[Закрыть].

Для контроля выполнения принятых VIII Советом партии решений ЦК направил в разные регионы России своих членов. Так, в Сибирь был командирован Н. Д. Авксентьев, которому было поручено руководить политической работой партии в Сибирском Временном правительстве. Как видим, решения VIII Совета ПСР свидетельствовали о вполне определенном правом повороте партии применительно к условиям начавшейся Гражданской войны.

Гораздо сложней и противоречивей была позиция меньшевиков, которые, как целое, предпочли продолжить играть роль оппозиции в рамках сложившей советской системы. Левые меньшевики и определенная часть вечно колеблющегося «центра», выступая с довольно нелицеприятной критикой в адрес большевистского руководства, заявили себя решительными противниками применения в борьбе с большевиками любых насильственных форм и методов. Правые меньшевики продолжали настаивать на коалиции «всех живых сил», созыве Учредительного собрания, не отрицая при этом и применение более жестких мер против большевистской диктатуры, вплоть до вооруженных методов. Учитывая, что в очерке, предваряющем документальную публикацию «Меньшевики в 1918 году», его авторы А. П. Ненароков, Д. Б. Павлов и У. Розенберг дали обстоятельный, я бы сказал, пошаговый анализ «зигзагов» тактики меньшевиков в данный период, сосредоточу внимание на следующих моментах. Во-первых, в данный период не просто продолжился, но стал более интенсивным распад меньшевистской партии, начиная с ее «верхних» и заканчивая «средними» и особенно «нижними» организационными структурами, что привело к 5–6-кратному уменьшению ее численности[41]41
  Меньшевики в 1918 году. С. 24.


[Закрыть]. Во-вторых, в меньшевистской среде активизировался внутренний «раскол» буквально по всем направлениям ее деятельности, начиная с теоретических дебатов и кончая бесконечными дискуссиями по тактическим и организационным вопросам. В центре этих дискуссий между правыми, «центристами» и левыми, по сути, оставался один и тот же круг вопросов: отношение к коалиции и Учредительному собранию, к Советам, профессиональным союзам и иным рабочим организациям, включая и советы рабочих уполномоченных; сочетание легальных, полулегальных и нелегальных методов борьбы с большевиками; формы и методы практической деятельности. В результате, как подчеркивают авторы документального очерка, к лету 1918 г. тактические пути правых и левых меньшевиков окончательно разошлись, несмотря на уверения еще в мае тех и других о том, что фракционные разногласия внутри РСДРП начинают сглаживаться.

Осознав, что в связи с разногласиями между социалистическими партиями, сформировать единый антибольшевистский фронт борьбы на партийной основе не удается, энесы предложили создать внепартийную организацию, в которую представители партий могли войти на персональной основе, и в апреле 1918 г. была создана организация под названием «Союз Возрождения России». Первоначально в его состав вошли представители от кадетов (Н. И. Астров, Н. К. Волков, Н. Н. Щепкин), от энесов (В. А. Мякотин, А. В. Пешехонов, А. А. Титов, Н. В. Чайковский) и от эсеров (Н. Д. Авксентьев, А. А. Аргунов, Б. Н. Моисеенко).

Своей главной задачей «Союз» поставил «воссоздание русской государственной власти, воссоединение с Россией насильственно отторгнутых от нее областей и защиту ее от внешних врагов». До тех пор, пока будет вестись борьба за внутреннее и внешнее освобождение России, власть в стране должна находиться в руках Директории, состоящей из представителей различных партий. Добившись освобождения страны, Директория должна назначить выборы в новое Учредительное собрание, отчитаться перед ним и передать ему власть. Организаторы «Союза» полагали, что вокруг подобной платформы удастся объединить значительную часть «государственно мыслящих» и «демократически настроенных элементов русского общества», что в перспективе приведет «к широкому народному движению» и «воссозданию русской государственности на подлинно демократических основаниях». И действительно, после объявления платформы «Союз» стал быстро пополняться представителями различных партий. В него вошли от энесов С. П. Мельгунов, В. И. Игнатьев, Л. М. Брамсон, С. Ф. Знаменский; от эсеров М. В. Вишняк, И. И. Бунаков-Фондаминский; от меньшевиков А. Н. Потресов, В. Н. Розанов, В. О. Левицкий. Расширилась и география «Союза», были основаны отделы в Петрограде, Москве и других городах Северной и Центральной России, Поволжья и Юга. Однако участие отдельных членов социалистических партий в антибольшевистских надпартийных объединениях, а тем более (несколько позднее) в антибольшевистских правительствах критически воспринималось их руководящими органами. Так, например, по решению ЦК меньшевиков из состава ЦК был выведен И. М. Майский, занимавший пост управляющего Министерством труда в Комуче. ЦК меньшевиков категорически воспрещал членам партии какое-либо участие в антибольшевистских восстаниях и решительно отвергал «всякую апелляцию к вмешательству иностранных вооруженных сил» в российские дела[42]42
  Там же. С. 591–594, 596–597, 601.


[Закрыть].

Характерно, что в социалистических партиях было немало тех, кто, критически воспринимая большевистский режим, продолжал питать надежду на возможность сотрудничества с советской властью. Правда, эта надежда оказалась иллюзорной, ибо большевики не собирались отказываться от репрессивных методов насаждения своей диктатуры, закрывая оппозиционную прессу, запрещая агитационно-пропагандистскую деятельность кадетов, энесов, эсеров, меньшевиков, арестовывая их видных и активных представителей. Нарастание «словесного» противостояния между большевиками и социалистическими партиями переросло в вооруженное в период Гражданской войны.

Итак, возникновение новой исторической реальности после октябрьского вооруженного переворота повлекло целый шлейф самых различных его оценок со стороны разношерстных российских политических партий, которые, исходя из собственных мировоззренческих представлений и базирующихся на их основе программных установок, выстраивали собственный тактический курс. Многообразие оценок октябрьского вооруженного переворота и множественность предлагаемых тактик свидетельствовали о том, что российская многопартийность, как и на всем предыдущем витке послефевральского революционного процесса, оказалась неспособной своевременно перекрыть путь к установлению большевистской диктатуры, а затем предотвратить сползание страны в братоубийственную Гражданскую войну.