Текст книги "Драма российской многопартийности ."

Эсеровское руководство решило принять участие в работе III Всероссийского съезда Советов, в съездах земельных комитетов и женщин-работниц, возвратиться во Всероссийский Совет крестьянских депутатов, в фабрично-заводские комитеты и профсоюзы, отказаться от бойкота «социалистической армии», прекратить забастовку служащих государственных учреждений. Смысл всех этих организационных и агитационно-пропагандистских мероприятий состоял в том, чтобы подготовить массы к тому, чтобы они могли встать на защиту Учредительного собрания. Поэтому борьба за немедленное возобновление работы полновластного Учредительного собрания была провозглашена первоочередной задачей партии. По мнению эсеровского руководства, именно полновластное Учредительное собрание, признаваемое всей страной и всей прогрессивной мировой общественностью, могло закрепить федеративный демократический республиканский государственный строй в России, добиться подлинно демократического мира, осуществить комплекс социально-экономических преобразований, соответствующих интересам трудового народа. Позиция партии народных социалистов была более резкой, однако и они, по крайней мере, на данном этапе не собирались уходить в подполье и начинать вооруженную борьбу с большевиками.

Что касается меньшевиков, то в январе 1918 г. ЦК РСДРП(о) признал участие не только в Советах, но и во ВЦИК для «просвещения масс путем борьбы с режимом террора и гражданской войны»[33]33
  Меньшевики в 1918 году. М., 1999. С. 131–132.


[Закрыть]. В реформированный ВЦИК после слияния 13 января рабочесолдатского и крестьянского съездов и одобрения объединенным III Всероссийским съездом внешней политики СНК, санкционировавшим Советскую Федеративную Республику, вошли Ю. О. Мартов, Ф. И. Дан, Н. Н. Суханов. Эта «мягкая» позиция по отношению к большевикам критически воспринималась правым крылом меньшевиков. Для них предпочтительней была «координация действий» не только с «классовыми организациями пролетариата» – Советами, но и более широкими общественными элементами, не исключая либеральные круги, отстаивающие лозунг созыва Учредительного собрания. Правые меньшевики все чаще и больше стали склоняться к вооруженным методам борьбы против большевистского режима.

Несмотря на явные консолидационные успехи большевиков, сумевших поставить под свой контроль уже единый Всероссийский съезд, им пришлось столкнуться с очередным внутрипартийным кризисом. Он был вызван началом сепаратных переговоров о мире между Германией и Россией. Ленину с большим трудом пришлось преодолевать сопротивление внутри ЦК партии, буквально продавливать на IV Всероссийском съезде Советов одобрение большинством его делегатов «похабного», по признанию самого Ленина, Брестского мира. Это было вполне оправданно в ситуации, в которой оказались большевики, рассчитывавшие выиграть время, чтобы так или иначе продержаться до начала мировой пролетарской революции. Ее победа позволила бы начавшим, подобно Икару, «штурмовать небо», используя властные рычаги и «военно-коммунистические» меры, удержаться у власти. Это была фанатичная вера лидера большевиков в близость мировой революции и историческое призвание рабочего класса, в возможность методами насилия достичь социальной справедливости. Надежда на скоротечность назревания мировой пролетарской революции оправдывала заключение «похабного мира», который мыслился также скоро преходящим явлением, но обернулась разрывом союзнических отношений между большевиками и их леворадикальными союзниками. Выход их представителей из правительственных и ведомственных структур привел к установлению большевистской диктатуры.

Как видим, разгон большевиками Учредительного собрания и заключение ими сепаратного Брестского мира являлись логически связанными друг с другом тактическими шагами, направленными на укрепление своего диктаторского режима, приведшего в результате к установлению однопартийной системы. Маршрут к ней начался в январские и мартовские дни 1918 г., обусловив перестройку стратегических и тактических курсов остальных российских политических партий. Суть этой перестройки выразилась в дальнейшем ожесточении идейно-политической борьбы, свидетельствовавшей о том, что Россия начиная с февральской революции медленно, но неуклонно вползала в Гражданскую войну.

После заключения большевиками Брестского мира эта проблема стала одной из ведущих в межпартийном дискурсе при обсуждении текущего политического момента. Так, в кадетской партии стал довольно живо и непривычно в жесткой манере дебатироваться вопрос о преимуществах внешнеполитических ориентаций либо традиционно на Антанту, либо на Германию. Учитывая, что ход и результаты этой дискуссии внутри кадетской партии подробно изложен в моей монографии[34]34
  Шелохаев В. В. Конституционно-демократическая партия в России и эмиграции. М., 2015. С. 619–635.


[Закрыть], ограничусь итоговыми выводами, позволяющими читателю понять весь драматизм ситуации, в которой оказалась ведущая либеральная партия после большевистского переворота и отказа от коалиционной тактики руководства эсеровской и меньшевистской партий. П. Н. Милюков, будучи как политик не менее циничен, чем лидер большевистской партии, вопреки воле большинства ЦК, предпочел сделать ставку на Германию и, находясь в Киеве, вступил в контакт с немецким командованием, рассчитывая с помощью немецких войск свергнуть большевистский режим. Эта позиция получила поддержку большинства Правого центра, а также оказавшихся в это время в Киеве членов ЦК кадетов И. П. Демидова, Н. К. Волкова, А. И. Каминки, В. Д. Набокова, крымских кадетов Н. Н. Богданова и Д. С. Пасманика.

Как известно, делегатский съезд партии народной свободы, состоявшийся в Киеве в конце апреля 1918 г., большинством голосов санкционировал персональное участие членов кадетской партии в правительстве гетмана П. П. Скоропадского, опиравшегося на поддержку германского командования. В состав правительства вошли несколько видных киевских кадетов: Н. П. Василенко (министр иностранных дел и народного просвещения), С. М. Гутник (министр торговли и промышленности), А. И. Бутенко (министр путей сообщения), А. К. Ржепецкий (министр финансов) и И. А. Кистяковский (государственный секретарь). Все министры (кроме Кистяковского) вошли в образованный на съезде автономный Главный комитет партии народной свободы на Украине. В своем выступлении на съезде Н. П. Василенко заявил: «История нам показала, что интересы наши с Германией всегда были более живыми, чем интересы наши с Англией… Мы с Германией – географические соседи и, как соседи, мы всегда должны соприкасаться и интересы наши должны переплетаться. Надо стать на почву реальных отношений с центральными державами, ведя их, конечно, в интересах создания свободной Украины»[35]35
  Съезды и конференции Конституционно-демократической партии. Т 3. Кн. 2: 1918–1920. М., 2000. С. 162.


[Закрыть].

Прогерманская ориентация Главного комитета партии народной свободы в Киеве оказалась густо замешанной на украинском сепаратизме, что входило в явное противоречие с милюковской позицией сохранения единства России, которую он отстаивал во время переговоров с германскими представителями в Киеве. Тем не менее Милюков продолжал поддерживать контакты с киевскими кадетами. Прогерманской ориентации придерживались и некоторые провинциальные кадетские комитеты в Казани, Самаре, Омске.

Прогерманская ориентация Милюкова и его сторонников не могла не тревожить ЦК партии народной свободы, ибо шла вразрез с его союзнической ориентацией. После многочисленных дискуссий, состоявшихся в Московском и Петроградском отделах ЦК кадетской партии, верх одержали сторонники прежней союзнической ориентации, которой придерживалось Временное правительство. Майская партийная конференция кадетской партии поставила точку в этом затянувшемся споре, подтвердив верность своей прежней союзнической ориентации, логически вытекающее из нее неприятие сепаратного мира с Германией, заключенного большевиками в марте 1918 г.