Текст книги "Записки последних Антикваров"

Глава 2: «Трехглавый олень»

Диана II: 11 февраля 1845, 09:37 (что-то около 40, но не совсем)

Способным учеником меня вряд ли можно было бы назвать. В школе я хорошо училась, просто потому что программа мне казалась чрезмерно простой. Домашнее я никогда не делала, отвечала всё слёту. В примерные студенты меня тоже вряд ли можно было бы записать. Когда я из школы пришла в университет, я уже была не способна выполнять задания в полную силу: нужных навыков и мотивации не было. Поэтому с красивых пятерок я перешла на приличные с виду четверки и тройки. Меня, впрочем, такой резкий скачок никогда не волновал. Я учила только то, что мне нравилось. Не уделяла особого внимания структуре языка или грамматике. Мне всегда нравилось разговаривать на английском языке, а правильно я делаю это или нет – не моя забота.

Сейчас мне предстояло выучить не только новый язык, но и новый вид деятельности. И если с сарáматари, языком Антикваров, у меня больших проблем не было, то сама суть магии давалась мне с трудом. Видите ли, все эти тренировки предполагали сильную концентрацию, покой, чистоту и свободу мыслей, коего у меня никогда не было. Все мои мысли были, есть и всегда останутся сплошным хаосом. О покое и концентрации я и мечтать не могла с моими натянутыми нервами. Как только я была вынуждена стоять неподвижно хотя бы минуту, всё моё тело начинало неистово чесаться, болеть. Дискомфорт был повсюду, я была дискомфортом. Мне вдруг становилось до безумия тесно в своем собственном теле. Хотелось выпрыгнуть, сбежать в теплую постель и укрыться огромным мягким одеялом.

В общем спустя две недели обучения я могла спокойно читать заклинания Антикваров, впрочем, пользы от них большой не было. Сайлант говорил, что я не могу их использовать. Пусть он и ощущал большой запас временной магии во мне, он запрещал мне ею пользоваться, оправдывая это тем, что я попросту растрачу её понапрасну на тренировки, а когда будет нужда, не смогу ничего сделать. Я не пререкалась, хотя очень хотелось.

– Как Вы можете ощущать мою магию? – спросила я как-то Сайланта.

– Ты светишься.

– О, так это не из-за магии, радиация, – пошутила я тогда.

– Если сильно присмотреться, ты увидишь зеленое свечение и вокруг меня. Оно будет не такое сильное, как у тебя. Мои жизненные силы на исходе.

Магия же, которая давалась мне с трудом, была природной. Подождите, про это надо сказать несколько слов.

Немного уроков истории от Сайланта вам в придачу:

– Антиквары не всегда были такими сильными. Когда-то мы были простыми смертными, лишенными всякой магии и особых способностей. Времена, впрочем, как и нравы, изменились. Люди более не жили только существования и выживания ради. Антикварам пришлось защищаться, и они обнаружили в себе силу магии, открыли пути путешествий сквозь время. И тут же они стали самыми опасными существами на этом свете! Но никогда не забывайте, Диана, что Антиквары никогда не замышляли причинить вред кому-то. Затем они стали важными союзниками и смешались с людьми, с профетами. Казалось им тогда, что по одиночке им безопасней, чем объединенным в одной группе в одном месте. Так они стали воителями, правителями, простыми крестьянами – кем лишь пожелали быть. В конце концов, Диана, Антиквары стали обладателями бессчетных жизней. И в самый критический момент, когда их существование находилось под угрозой, они всегда могли спешить на спасение в другое место и время.

– Очень удобно, – заметила я тогда.

– Но ни капли не безопасно. Потому что профеты знали, как сильны мы были. Им казалось, что это угрожает их безопасности, хоть мы и были на их стороне. Поэтому, в конечном итоге, профеты избавились от Антикваров.

– С Вашей помощью?

– С моей помощью. Но у меня были свои причины.

– Какие же?

– В другой раз.

Да, я так и не выудила у Сайланта историю раскаяния в тот раз. Но вот, что я узнала. Магия – поток энергии. Профеты, или маги-природники, используют магию природы для своих заклинаний, или инкантаментумов. Антиквары же пользуются магией времени, которая на данный момент заперта во временном туннеле. Однако у Антикваров было преимущество. Они – сосуды для магии. В зависимости от того, сколько раз Антиквар прошел через временной туннель, такое количество магии в нём и сохранилось. Сайлант, например, смог прожить 600 лет без путешествий именно потому, что у него оставался достаточно приличный запас магии.

Вернемся к моим проблемам с магией природников.

Сайлант предположил, что такие проблемы у меня, потому что в моем роду давно не было природников, в основном все Антиквары. Мы, конечно же, не имели возможности откапать моё семейное древо, хотя это окажется ложью, как я потом выясню. Но суть оставалась такова, что по словам Сайланта, я, должно быть, была Антикваром в 4 поколении или ещё дальше. Это, отнюдь, по его же словам, не было катастрофой. Антиквары могут использовать заклинания природной магии. Ранее это не было проблемой, потому что Антиквары спокойно использовали для этих нужд магию времени, но так как туннель, который из себя представляет помимо прохода еще и огромный сосуд со всей магией времени, был закрыт, то и возможности к бесконечной магии не было. Однако, по уверениям Сайланта, дискомфорт, который я испытывала раз за разом, был лишь следствием того, что магия времени внутри меня не приспособлена к природным заклинаниям. Мне лишь стоит её приручить. И тогда может быть что-то и сработает.

– Заклинания природников не весят почти ничего, – сказал Сайлант, проходя мимо книжных стеллажей: он подбирал мне очередное чтиво. – Они легкие, как пушинка. Твоему запасу магии времени они не навредят. Так что не бойся их использовать. Просто постарайся быть более сосредоточенной. Эта магия чужда для тебя.

– Да, да, знаю, мне надо сосредоточиться, мне надо почувствовать её как часть себя, бла бла бла… Вы это повторяете изо дня в день. А толку-то, – я корпела над очередным учебником по заклинаниям.

Латынь я быстро вспомнила. И все заклинания я, соответственно, читала очень легко. Но одно дело читать, а другое дело использовать их на практике.

– Ты слышишь меня, но не слушаешь, Диана, – Сайлант кинул на стол еще один увесистый томик и сам присел на стол рядом с книгой.

К слову, да, Сайлант всё чаще вставал со своего кресла, что меня каждый раз удивляло. Я стала задумываться, не обманывал ли он меня прежде, когда вёл себя, как абсолютный овощ.

– В тебе так много потенциала, амбиций, – продолжал лорд Лоундридж. – Ты так сильно хочешь всё это познать, но почему-то думаешь, что это так легко дается. Нет, Диана. Нужно пройти через гору страданий, мучений, боли, стереть зубы до десен, не оставить живого места от мозолей на руках. Ты должна чувствовать боль и через неё пробираться к магии.

– Не может быть, чтобы магия давалась так трудно, – возмутилась я.

– Но тебе лично придется через это пройти.

– И что мне надо сделать? Что мне пойти к Темзе утопиться, чтобы я хоть что-нибудь почувствовала?

– Нет, – хмыкнул спокойно Сайлант, – достаточно этого, – мужчина резко схватил со стола нож для конвертов и вонзил его в мою ладонь.

– КАКОГО ХРЕНА??? – заорала я во весь голос.

Первым делом захотелось тут же выдернуть нож, но Сайлант крепко держал свою ладонь на рукоятке. Я сильно сжала нижнюю губу зубами, но никакую непрошенною боль не перекрыть намеренными членовредительствами.

– Что Вы, блять, творите? – выругалась я, положив свою свободную руку поверх руки Сайланта.

– Учу тебя, как и обещал, – спокойно констатировал мужчина.

Я приложила всю свою силу, чтобы одёрнуть руку Сайланта. Тщетно. Для дряхлого старика, который в последнюю нашу встречу сидел в кресле и еле контролировал свою мимику, он имел мертвую хватку.

– Не трать силы напрасно, – умиротворенно продолжал Сайлант, словно совсем не пыталась из моей ладони дуршлаг сделать. – Направь всю свою злость сюда, – указательным пальцем свободной руки мужчина указал на заклинание в книге передо мной.

Инкантаментум «Зеркало», я его прозвала именно так, предполагало, что все мои повреждения отразятся на моем противнике. Удачно Сайлант тыкнул. Поглощённая волной чистейшей пробирающейся сквозь каждую клетку яростью, я не стала медлить не секунды.

– Illos omnes dolores, omnes meum dolorem. Sit omnis vulnus ego facere fieri eorum vulnus, – с огромным трудом прорычала каждое слово, написанное на старых потертых страницах.

И на удивление я не почувствовала ничего. Никаких неудобств и желания выпрыгнуть из собственного тела. Мой разум всё ещё был затуманен пылающей яростью, вызванной болью в руке. И кроме этого скрежещущего ощущения не было ничего. Я задалась вопросом: сработало ли заклинание или мою руку продырявили напрасно? Сайлант незамедлительно дал мне ответ: старик вытащил нож из моей ладони, бросил его на стол и показал свою собственную ладонь: насквозь. Из нее лились такие же багровые струи, что и из моей.

– Ха, – Сайлант улыбнулся во все 32, – как тебе такое? Сработало!

– Сработало? – ошарашенно переспросила я. – А не должно было? Вы серьезно превратили мою руку в ситечко, не будучи уверенным, что это сработает? – а злость-то никуда не ушла и выходила она сейчас из меня через громкий крик.

– Я не мозгоправ, чтобы разбираться со всеми твоими тараканами, которые мешают тебе нормально использовать магию, Диана, – мужчина отвечал спокойно, пожимая плечами.

– А как же «у тебя в роду просто было много Антикваров»? – я начала кривляться, пародируя Сайланта. – Или вот это «тебе надо просто расслабиться»? Где это?

– Чего ты, собственно, завелась? В конце концов, всё сработало.

– Вылечите мою руку, – процедила я сквозь зубы.

– Поищи в разделе «Тело», – кинув это, Сайлант вернулся обратно к книжным полкам. Ему явно было плевать на окровавленную руку.

– Мудила, – буркнула я под нос на русском и начала искать нужное заклинание.

Я вернулась к страницам и стала просматривать одну за другой в поисках нужного инкантаментума. Наконец добравшись до инкантаментума в одно слово, я его произнесла:

– Sana.

– Ты молодец, – заключает Сайлант, как только рука заживает. – Быстро учишься на примерах.

– Что это такое? – я поводила по строчкам чуть ниже, под которым был своеобразный рисунок вьющихся длинных волос, изображенных красным карандашом.

Сайлант подошел ко мне и заглянул в книгу через моё плечо.

– Это подраздел «Изменения внешности».

– Хм, – я помусолила пальцем рисунок и произнесла заклинание. – Mutare me at mi velit.

– Нет, нет, нет, – словно взмолил меня Сайлант. – Mutare retro.

Я не успела даже взглянуть на свои волосы, они тут же изменились в каштановый боб до плеч, что на момент был у меня на голове.

– Почему нет? Что не так?

– Просто не надо. Вернись к разделу «Нападение».

– Но мне надо уметь менять внешность, если я хочу, чтобы мой план увенчался успехом. Не могу же я просто отсиживаться в Вашем доме.

– Инкантаментумы тела достаточно сложные… – начал свою очередную лекцию Сайлант.

– Я спокойно залечила рану, – протестовала я.

– У тебя недостаточно подготовки.

– Когда я буду учить заклинания Антикваров? – возражаю вновь я.

– Они слишком тяжёлые.

– Я хочу их знать.

– Выучи сначала то, чем сможешь легко пользоваться! – Сайлант повысил тон.

– Хочу поменять волосы на рыжий цвет! – таким же тоном отвечаю я.

– Вернись к нападениям, – как ни в чем не бывало заявляет Сайлант.

– С кем я должна сражаться?

– Давай сойдемся на том, что как только ты сможешь побить меня, ты сможешь изучать что-то помимо защиты и нападения. А пока…

– Вы не выглядите так, словно Вас трудно победить.

– Я действительно не выгляжу должным образом, но я променял свой внешний вид на остатки своей силы. Что бы ты не предприняла против меня, я смогу разбить тебя без лишних вопросов.

– Вы слишком высокого мнения о своих способностях… – фыркаю я.

– А ты слишком низкого, – подкалывает Сайлант в ответ.

Я откидываюсь на стуле назад и скрещиваю руки на груди:

– Почему Вы решились закрыть временной туннель? – задаю я наконец вопрос, который волновал меня слишком долго.

Мужчина огибает стол и садиться напротив меня.

– Рано или поздно ты должна была начать задавать вопросы. Долго же ты терпела.

– Я выбирала подходящий момент. Так что?

– Мне пригрозили благополучием моей семьи. Мы могли бы бежать, конечно, но они бы нашли нас на краю Вселенной: в её начале и её конце. У них была возможность путешествовать сквозь пространство и время точно также, как и у Антикваров. И пусть наши ресурсы были бесконечны, в отличии от их, я не мог подвергнуть мою семью вечной погони. У меня была жена, маленькая дочь, которой не было и года. Я сделал это ради них, взамен попросил лишь свободы для Антикваров, ведь без магии времени они были не так сильны, как прежде. Но я был обманут. Наивно положившись на человеческую лживую натуру, я стал причиной геноцида своих людей. Я стал причиной гибели своей жены и дочери.

– Её звали Селена? – спросила я шепотом, побаиваясь спугнуть собеседника. – Вашу жену.

– Да, ты безумно на нее похожа, – я хотела была еще что-то сказать, может посочувствовать, но где-то вдалеке раздался сильный грохот, отвлекший нас обоих от разговора.

Мы оба обернулись на входную дверь библиотеки. Загвоздка была в малом, и все же это определяло немало проблем. Дело было в том, что в данный момент мы находились не в Крейтон Холле, а в Крейтон Парке, что находился неподалёку от Уобёрн Эбби, о событиях в котором вы еще узнаете десятком глав позже.

От Крейтон Холла, что находился в Лондоне, до Крейтон Парка шёл портал, который позволял из библиотеки одного дома перейти в библиотеку другого. Сайлант сделал этот портал для удобства хранения книг. В Крейтон Парке они почти не ездили после смерти Сары, потому огромное поместье пустовало уже шестой год, зато здесь была огромная библиотека, которая вмещала самые уникальные издания из коллекции Сайланта.

– Здесь есть кто-то? – спрашиваю я у мужчины.

– Поместье пустует уже многие годы, здесь нет даже обслуги.

– Может просто ветер, – пожимаю я плечами и обратно обращаю свой взгляд к книге.

– Здесь никого не должно быть.

– Мы здесь, – вставляю я свои 5 копеек.

Сайлант лишь бросает укоризненный взгляд на меня.

– Я пойду проверю.

– Сходить с Вами? Выглядите вы не совсем так, словно можете с кем-то сразиться при вероятности поединка, конечно же.

– Мы оба в не самом выгодном положении, но идем. Если возникнет вероятность поединка, сможешь проверить свою подготовку.

– Она дерьмовая, – усмехаюсь я и встаю с места.

– Я знаю, – Сайлант усмехается в ответ.

Мы вели себя так дружелюбно, словно минутами ранее не сидели здесь с дырками в руках.

Сайлант подошел к выходу из библиотеки первым, я пошла сразу за ним. Как только мы вышли в длинный коридор, меня словно ушатом окатило, но не воды, а дичайшей прохлады. До меня только сейчас дошло, что в библиотеки все это время горел камин, а остальной дом все также был погружен в печальные холода зимы. Меня несколько раз незаметно передернуло, пока мы тихо пробирались по коридору, который вел в главный холл. Как только мы вышли к лестнице, позади нас послышался грохот, а затем быстрые шаги, приближающиеся в нашем направлении.

Сайлант тут же обернулся и стал передо мной, я хотела бы упрекнуть его, мол, мне не нужна защита, но, честно говоря, от надвигающихся громких шагов все мои внутренности слегка напряглись. Когда они были совсем близко и в другом конце узкого коридора возникла фигура, я не выдержала паники и вцепилась в рукав Сайланта, хотя прекрасно понимала, что вряд ли он сможет нас защитить достойно. И мужчина тоже это понимал, поэтому одобрительно положил свою свободную руку поверх моей ладони.

Всякие наши переживания утихли, когда силуэт произнес заветное:

– Милорд! Леди Диана!

Это был Килтон. С этим моим осознанием можно было также слышать глубокий выдох облегчения. Всего лишь Килтон.

– Что случилось? – Сайлант попытался сделать шаг навстречу дворецкому, но я все еще держала его рукав.

– Кажется, кто-то знает о нашей гостьи, – заявил Килтон, когда был от нас где-то в двух метрах.

Он резко остановился, когда обратил свое внимание, как я цеплялась за рукав Сайланта. И я заметила, что он заметил, поэтому тут же одернула руку, чтобы Сайлант не заметил, что я заметила, что Килтон заметил. В любом случае…

– Грохот был из дома? – спросил Сайлант.

– Да, Вы не очень плотно закрыли проход.

– Что произошло?

– Думаю, Вам лучше самим увидеть.

И мы пошли. Килтон впереди, за ним Сайлант, который на удивление быстро шёл, а я сзади, еле-еле перебирая ногами, пыталась догнать их. Когда мы вышли из библиотеки Крейтон Парка в библиотеку Крейтон Холла, Сайлант запечатал дверь каким-то инкантаментумом, прохода как и не было, перед нами был лишь книжный стеллаж.

Из библиотеки мы вышли сразу же к входной двери, возле которой совсем без преувеличений лежал олень, а может и лось. Меня нельзя было назвать специалистом в фауне.

– Ведьмы, – заключил Сайлант, подходя ближе к туше.

– Прошу прощения, – я стояла возле двери в библиотеку, боялась, что если подойду ближе, то от едкого запаха разложения меня с легкостью вырвет, – но ведьмы?

– Ведьмы предупреждают, что знают об Антикваре под этой крышей, – Сайлант говорил всё это словно это был самый очевидный факт.

– Ведьмы? – снова в пустоту повторила я.

– Трехглавый олень – символ Антикваров, – продолжал непрошенную лекцию Сайлант.

Но только после его слов о трех головах, я заметила, что к оленю, по сути, по бокам пришили еще две головы. Приступ рвоты уже поднимался по горлу. Я схватилась за живот и глубоко начала дышать, чтобы успокоить себя и свой организм.

– Должно быть за появлением нашей гостьи здесь стоит кто-то из ведьмовского шабаша, – предположил Килтон. – Иначе как бы они узнали о ее месте нахождении?

– Ведьмы… – еле слышно пролепетала я, потому что всё ещё сражалась с рвотным рефлексом.

– Да, ведьмы, что тебя удивляет? – вскинул руками Сайлант и впервые за всё это время посмотрел на меня. – Боги, – он помотал головой, словно осуждал моё поведение, но потом обратился к Килтону: – Отведи её в спальню, пусть передохнет.

Глава 3: «Миримся с положением дел»

Диана I: 11 февраля 1845, 6:13

Примерно с месяц я провела в уютных льняных простынях. Местный врач не знал явных причин столь серьёзной потери памяти. Ведь ничего предельно катастрофического не случилось. Кто ж не падал, спускаясь по лестнице? Сама я падения не помню, напротив, мой разум заполнен другими, предположительно ложными воспоминания. И все же, ушиб мой был неслабым, раз я позабыла не только свое имя и титул, да и вообще всякое представление о себе и обо всем, что меня окружало. Впрочем, я все ещё рассматривала другие варианты таких своих сомнительных изменений. Ведь когда месяц назад я очнулась в этой же постели, я была твёрдо убеждена, что зовут меня вовсе не Софи, а все, что происходило вокруг, казалось мне сном или же достаточно дорогой, хорошо подготовленной шуткой. Но прошёл месяц, может больше, для сна это казалось слишком много, для шутки – слишком идеально. Одним словом, я начала думать, что немного сошла с ума. Возможно, я так сильно ударилась головой, что вместо своей жизни придумала совершенно другую. Но что если… Что если я все же не была никакой Софи? Что если я действительно была той девчонкой, что споткнулась о собственную ногу в темном подвале? А все это… Нет, это был не сон… Но что если это была кома или, что казалось мне вполне вероятным и логичным, это была смерть?

Чтобы проверить всякие свои догадки, я то и дело совершала попытки к «самопожертвованию», если это можно было так назвать. Я не могла позволить наложить на себя руки какими-то отчаянными методами. Я просто не была на это способна. Единственное, на что у меня действительно хватило сил, – это жалкая попытка самостоятельного удушения. В конечном итоге, мне пришлось поверить в то, что я действительно была Софи Волконской, двадцатиоднолетней русской аристократкой, прибывшей в Англию по приказу своего деда, князя Репнина, желавшего выдать непутевую внучку за хорошенького сдержанного британского барона, а если повезёт, то и графа.

В письме своей старой знакомой, дальней родственнице, 89-летней вдовствующей герцогине Дорсет, князь Репнин писал:

«…Софи чрезмерно прихотлива. В штыки воспринимала каждого одобренного лично мною жениха. Все они ей казались «распутными глупцами, способными позабавить даму лишь разговорами о своих военных подвигах». При всем, при том, что она была яро убеждена в отсутствии всякой правдивости их речей. Одним словом, ей не был по душе ни один кавалер с русской патриотичной душой. А поскольку Софи отвергает избранников уже три лета к ряду, очередь из женихов становится все меньше и меньше. Я же не хочу, чтобы моя вполне не дурная собой, хоть и непутевая внучка закончила свои дни в амплуа старой девы. Посему от чистого сердца прошу Вас, дорогая вдовствующая герцогиня, примите мою внучку у себя на один Сезон, окажите мне услугу и подыщите ей подходящую партию. Я верю, что Вы со своей врождённой чопорностью и упорством сможете повлиять на Софи. Я вверяю Вам судьбу своей единственной горячо любимой внучки и остаюсь у Вас в несоизмеримом долгу.

Искренне Ваш, князь Николай Репнин»

Это письмо почтенная вдовствующая герцогиня получила полгода назад, в августе 1844 года. Она незамедлительно отправила ответное письмо, в котором пообещала с огромной радостью принять внучку товарища, с которым связана сомнительными родственными связями. Стоит пояснить, каким же образом князь Репнин связан с герцогиней Дорсет. Дело вот в чем. Когда-то не в таком уж и далеком 1771 году, родной брат деда Софи женился на кузине мужа вдовствующей герцогини, что, в принципе, нынешних потомков Репниных и Дорсетов по крови никак не связывает, но семейный долг они выполняют перед друг другом отменно.

И вот, 6 месяцев после письма, поздним вечером особенно холодным вечером января Софи Волконская, то есть я, опять же предположительно, уверено выглянула из окна своего экипажа, который подъезжал к Дрейтон Хаусу – главной резиденции Дорсетов. По словам герцогини Сибилл, хозяйки дома, матери нынешнего герцога Дорсета, с лестницы я скатилась в ночи, благо дворецкий обходил Дрейтон Хаус в последний раз перед сном и заметил меня лежащую в подножья ступени. Как итог – потеря всякой памяти и строгий постельный режим на целый месяц. Впрочем, из-за абсолютно скучных однообразных дней у меня было достаточно времени, чтобы обдумать все как следует. И я пришла к одному ужасному, абсолютно невозможному и невероятному выводу, что я никакая не Софи Волконская, впрочем, мы действительно ужасно схожи внешне (в сундуке Софи я отыскала несколько фотографий). Я же – Диана Рубцова, 21 год, 2000 года рождения (никак не 1824!!!). А все, что происходило сейчас со мной, что ж, видимо какая-то несусветная мистика, которая перенесла меня в 19 век.

В конечном итоге, приходилось мириться с положением дел и постараться вписаться в будни обычной княжны, гостившей в Великобритании в доме, который, если продать, то можно было бы в легкую поднять прожиточный минимум всей страны в несколько раз. Хотя я часто размышляла на тему того, какую злую шутку сыграла со мной судьба. Ведь кто в детстве не мечтал стать принцессой? И даже тут, как и в каждой безвыходной ситуации, я прошла все стадии:

1. Шок.

2. Попытки что-то предпринять.

3. Гнев.

4. Печаль.

5. И, безусловно, смирение.

Хотя с моим дрянным переменчивым настроем, я проходила через последние три стадии по несколько раз на дню, но, опираясь на свое позитивное мышление, стала искать плюсы во всем. На доску я выставляла три самых очевидных варианта происходящих событий. Конечно же, как и прежде, я предполагала, что жизнь моя подошла к концу и это мой личный Рай, а может и наоборот, а может и ничего из этого. По крайней мере, мне не придётся за 300$ в месяц спать по 8 часа в неделю суммарно. Второй вариант – кома или сон. И если это было действительно что-то из этого, то я совсем не возражала.

«По крайней мере», – рассуждала я, – «мама не будет так сильно опечалена».

Ну и последний вариант, в который я верила больше всего по непонятной мне причине, – я попала в одну из серий Доктора Кто. На самом деле я с ужасом предположила, что меня действительно занесло в Викторианскую Англию. Как? Я была без понятия. По началу я предположила, что нахожусь в чужом теле. Но мое тело выдавало черное каре со скрытым окрашиванием в блондинку и родимое пятно в виде, как мне казалось, циферблата часов, только стрелок там было четыре, а не три (две толстые короткие часовые стрелки, одна толстая длинная минутная и одна тонкая длинная секундная), по крайней мере так свое родимое пятно видела я, мама всегда говорила, что это просто странное солнце.

Забавно, что я готова была поверить в магию, но не собиралась верить в то, что умерла, хотя всегда в тайне желала этого.

Ах да, магия. Как бы преподнести это? Здесь есть магия. Вот. Пожалуйста, возьмите и распишитесь. Впервые я это заметила, когда Саммер, младшая сестра герцога Дорсета, притащила мне целую стопку любовных романов, но не приложила никаких усилий для этого, ведь книги просто плыли за ней по воздуху. Тогда я решила, что я не отошла ото сна, но я ведь все еще не уверена, реальный ли это мир или моя выдумка, поэтому я, откровенно говоря, была без понятия как реагировать на все, что происходило и происходит вокруг меня.

И все же на кону стоял достаточно очевидный вопрос. Если я заняла место Софи, то где же сама Софи? То, что Софи Волконская являлась какой-то моей дальней родственницей, было очевидно на все 100%, по моим личным уверениям. А может я и была княжной, но мой мозг решил сыграть со мной дурную шутку и придумал себе другую личность. Или может я все же была Дианой Рубцовой, с которой играется ее сознание, пока она, то есть опять же я, лежит на больничной койке.

Я пообещала себе еще вернуться к этому вопросу, но сегодня был первый день, когда я была свободна от постели. Очнулась я достаточно рано, но служанку звать не стала – мне хотелось немного отдохнуть от постоянной опеки. На часах было… Ох, как же я ненавидела циферблаты, по таким часам я разучилась понимать время с лет 6, когда мне купили мой первый Sony Ericsson. Когда я вспоминала что-то подобное, я тут же мысленно добавляла плюсик в колонку «Диана». Хотя колонка «Софи» была вообще пуста, учитывая гипотетическую потерю памяти.

– Сколько же это? – вслух размышляла я, смотря на часы. – Большая стрелка на тройке, а малая… на семерке? Значит сейчас… 6:15…? Нет, нет, там вроде другие правила… 7:15? Должно быть 7:15…

И рано же я вскочила! Но, видимо, не могла я дождаться, когда смогу выйти из спальни.

На улице уже светало, и совсем незаметные первые лучи солнца пробивались через тяжёлые шёлковые шторы. Я подошла к окну и отдернула штору с одной стороны, затем закрыла створку окна, которое открывалось на ночь (даже несмотря на то, что на улице был конец февраля), чтобы освежить комнату, и уселась в кресло, уставившись на слова в книге. Мне понадобилось с минуту бездумно попялиться в книгу, чтобы понять, что настроение читать не было абсолютно никакого. Я покорно смирилась с неожиданным приступом лени и отложила книгу прочь. Ещё с мгновение ютилась в кресле, размышляя о дальнейших своих действиях, но в голову пришла лишь идея прогулки в саду. К великому моему сожалению, это значило, что мне придётся звать служанку, чтобы та помогла собраться. Несколько раз я предприняла попытки собраться самой, просто чтобы проверить, мол, смогу ли, но попытки были тщетны. Угрюмо вздохнув, я направилась к колокольчику у кровати и дёрнула его несколько раз. Я старалась не быть настойчивой, если вдруг слуги ещё не проснулись.

С распорядком дня слуг я знакома не была. Я провела в кровати около месяца, служанку видела в комнате раз 5 на дню. Первый раз она приходила утром, часов в 8 и начинала обтирать меня, хотя я не раз настаивала, что и сама могу с этим справиться, но Мэри, служанка, уверяла, что если хозяева прознают, что она позволяет мне, княжне, самостоятельно заниматься подобными делами «в моем-то состояние», то будет ей дурно. Я не стала пререкаться. Когда обтирание было закончено, я переодевалась в свежую рубашку, а Мэри меняла постельное белье. Мне его меняли каждый день, потому что я постоянно находилась в постели.

К тому же, недели полторы назад я очнулась в постели «укутанной» красной пеленой. Это чрезмерно смутило меня, а затем испугало. Нет, не подумайте, с месячными у меня в моем прежнем теле, если такое выражение имело место быть, разговор был короткий. Они у меня были совсем не болезненные и длились всего дня 3 или 4. Тут же я вовсе потеряла мысль о подобном исходе во всей этой суматохе. Когда же утром я обнаружила кровавый след на свежей простыне, я тут же почувствовала себя какой-то, хм, виноватой что ли. Что уж действительно повергло меня в шок, так то, как женщины справлялись с этим безобразие в те дни. Ведь они делали ровным счётом ничего.

Я тогда действовала решительно. Я пыталась попросить у Мэри что-то похожее на вату, но я не знала, как будет вата на английском (вот вам и лингвист, ха), что загнало меня в очевидный тупик, поэтому я попросила принести обычную старую простынь, которую я могла бы без зазрений совести разрезать. Когда я получила простынь, я тут же смастерила из нее многослойную повязку. Одна полоса проходила между ног, вторая полоса закреплялась на поясе, чтобы удерживать первую полосу. Из остатков ткани я смогла даже соорудить подобие современного нижнего белья с завязками по бокам. В этом имитированном подгузнике, никак иначе, я проходила всего день, а затем попросила у Мэри ещё одну простынь. Так я соорудила 3 комплекта сменного белья для менструации. И, впрочем, была собой вполне довольна.

Обычно, когда время утреннего обтирания подходило к концу, Мэри удалялась, а я укладывалась обратно в кровать и дожидалась очередного прихода служанки – она должна была принести завтрак. И, действительно, Мэри приходила с подносом примерно через час. Следующий раз я могла увидеть служанку только ближе к обеду, а затем во время ужина. Последний визит Мэри был перед самым сном. Она снова проводила обтирания и открывала окно для проветривания. Я не знала, занималась ли Мэри чем-то еще, помимо ухаживаний за мной, но даже эта часть ее работы казалась ужасно утомительной.

Намеревавшаяся снова плюхнуться в кровать я все же была потревожена стуком в дверь.

– Ах, как славно! – воскликнула я и добавила: – Входи!