Текст книги "Игры в виртуальность"

– Видишь ли, Ленок, я просто подумал тогда, а вдруг тачанка меня предостерегает от этой женщины? Ну и защищает как может. А сейчас считаю, что так оно и было. Ведь больше никаких эксцессов не случилось, понимаешь? Я потом ради эксперимента кого только к себе в машину не сажал – все нормально, без проблем. А от нее тачанку мою буквально трясти начинало. Так что не завидую я тому мужику, кто с ней в итоге окажется, ох, не завидую!

До подобных крайностей у Лены, конечно же, не доходило, но, допустим, родителей на дачу ее машина перевозила хоть и без особой охоты, но в целом спокойно. А когда в салоне оказывался Мишка, «девятку» ни с того ни с сего начинало трясти, как припадочную.

– Карбюратор почисти! – ехидно бросал ей Мишка, вольготно развалившись на заднем сиденье.

– Без сопливых разберусь! – буркала в ответ Лена, тщетно пытаясь совладать с несговорчивой машиной.

– И сцепление не бросай! До сих пор, что ли, не научилась, как правильно педаль отпускать? И чему тебя только в автошколе учили?

– Заткнись!..

Лена и сама толком не могла сказать, в чем же тут дело. Конечно же, легко списать все на то, что она сама Мишку не любит, вот ее нервозное состояние и передается машине. Опять же, в пользу этой теории говорит и то, что Мишка – мужчина, а «девятка» к ним относится вполне терпимо. Но Лена была готова поклясться, что она тут ни при чем! «Девятка» невзлюбила ее брата совершенно самостоятельно. Видимо, тоже по-своему почувствовала, что человек-то он гадкий…

В метро, как всегда, было полно народу. Сесть не удалось, поэтому пришлось висеть на одной руке, зажатой между уставшими и издерганными пассажирами. Обычно домой Лена возвращалась значительно позже, когда людской поток начинал иссякать, но сегодня удалось уйти ровно в шесть, а это, что ни говори, был такой праздник, ради которого стоило вытерпеть даже безумную толчею часа пик. Вот, наверное, родители удивятся! Мама уже и не ворчит, даже если она приходит в начале двенадцатого. Лишь спросит: «Что, работы много?» – и, не дожидаясь ответа, поставит на стол тарелку чего-нибудь съедобного и удивительно вкусного.

Вообще из всей семьи, вернее, из тех, кто остался, более-менее ровные отношения у Лены были именно с матерью. Как ни странно, после смерти бабушки они несколько сблизились, хотя той легкости, которую она испытывала в обществе Елены Алексеевны, Лена рядом с матерью не ощущала. И вроде обе рады друг другу, и любят, кажется, а вот поди ж ты – нет душевной теплоты, как корова языком слизала! По крайней мере делиться с матерью самым сокровенным Лене бы и в голову не пришло! И отнюдь не бабушка была тому виной – все началось гораздо раньше, в далеком-предалеком детстве, когда в доме нежданно-негаданно появился еще один жилец, маленький и крикливый. С той поры все пошло наперекосяк. Лена постоянно всем мешала, и ее то и дело пытались заставить следить за братишкой. В понятии родителей «следить» означало стирать его пеленки, неотступно торчать у его кроватки и два, а то и три раза в день гулять с ним на улице. Про то, что у Лены могут быть свои желания, например, поиграть в куклы или кубики, в доме как-то очень быстро забыли. И еще изумлялись, почему это она не любит Мишеньку? А за что его любить, спрашивается? За вечные капризы и хныканье? Или за то, что, как только он начал ходить, тут же, к вящей радости родителей, нацелился на ее ящик с игрушками и сразу же переломал половину?

Мать тогда кричала на нее, твердила о том, какая она плохая дочь и никудышная помощница, начисто забыв о том, что Лена сама еще по большому счету кроха. Отец и вовсе пытался решить все вопросы с помощью ремня. И только бабушка терпеливо выслушивала жалобы Леночки и утешала ее во всех горестях, как могла. Так чему тут удивляться, что именно ее, а не маму или отца Лена любила больше всех на свете?

Конечно, пора детских разборок между ней и Мишкой давно прошла, да только мало что поменялось. Разве что мать с годами стала чуть мягче, видимо, осознав наконец-то, что сын вопреки ее честолюбивым мечтам вырос лодырем и баламутом, и если кто из детей и станет ей опорой и защитой на склоне лет, так это не он, а старшая дочь. Однако это не мешало ей подпевать отцу, когда тот запоздало пытался «воспитывать» Лену. Тоже вот ведь – чудак человек! Недаром же говорится «не плюй в колодец»! Как только начинает воображать себя Макаренко, мигом забывает, что, если Лена взбрыкнет, на дачу ему придется общественным транспортом добираться и урожай оттуда домой тоже на собственном горбу переть, а не на машине везти. А если напомнишь ему об этом, тут же тыкать начинает: мол, ты нам по гроб жизни обязана, и баста! Ха-ха три раза! Она сама решит, кому и чем она обязана! Пусть у сына своего чего-нибудь вот таким тоном потребует! Мишка мигом его матом обложит, еще и из комнаты выгонит, чтоб жить не мешал. И ведь что самое презабавное: отец тогда просто берет и выходит, как миленький! И конфликт на этом тут же исчерпан! А ей на мозги он может часами капать, пока язык не отвалится. Эх, нет в этом мире справедливости…

Вагон качнуло, затем поезд замедлил ход и встал в тоннеле. Пассажиры дружно вздохнули, кто-то недовольно засопел. Стоявший сбоку от Лены мужчина полез в карман за сотовым телефоном, обнаружил, что тот вне зоны приема, и раздраженно засунул мобильник обратно. Лена усмехнулась краешком губ: чудак человек! Небось каждый день этим маршрутом ездит, и все еще не удосужился запомнить, на каких станциях и перегонах есть связь, а на каких нет. Впрочем, какое ей дело до него? Вон куда более забавный персонаж у дверей стоит. Навскидку лет семнадцать, первокурсник, а то и вовсе какой-нибудь пэтэушник. Мочка левого уха жестоко растянута поверх толстого металлического кольца, чем-то напоминающего деталь от подшипника, так что издали кажется, что в ухе зияет огромная дыра. Парень старательно делает вид, что мнение окружающих по поводу его внешнего вида ему глубоко фиолетово. Однако Лену было сложно провести: пацан уставился в окно отнюдь не потому, что его волновал пейзаж из кабелей, бегущих поверх бетонных стен, отнюдь! В том же самом окне, как в зеркале, отражались стоящие за его спиной люди, и вот к ним-то и было приковано внимание парня. А вдруг кто презрительную физиономию скроит? Или паче чаяния посмотрит с плохо скрываемой завистью: мол, вот бы и мне такое папуасское украшение заиметь!

Лена грустно вздохнула. Когда-то и она была вот такой: смешной, воинствующей дикаркой, готовой на все, лишь бы очутиться в центре внимания, и жутко боявшейся того, что ее желание исполнится. До изуродованных ушей дело, слава Богу, не дошло, за что низкий поклон бабушке, а вот эксперименты с прической были, да еще какие! И выпачканные зеленкой волосы, и рваная стрижка, когда половина головы выведена практически в ноль, а со второй половины свисают покромсанные пряди! Даже хорошо, что фотографий той поры не сохранилось, на такой позор и самой-то любоваться радости мало.

А вот с одеждой все было просто: вечные джинсы с затертыми до белизны коленками и большой бесформенный свитер. Тепло и удобно, а насчет красоты – так это кому как. Ей, например, обувь на шпильках и мини-юбки и задаром можно не предлагать, она подобные вещи разве что перед угрозой расстрела на себя наденет. Вон, стоит на ту же Мариночку посмотреть, чтобы раз и навсегда заречься от таких глупостей. Мало того что по дороге на работу раз пять «едва не упадет», споткнувшись на московских колдобинах, так потом непременно запирается в туалете и минут десять пытается отстирать колготки от налипших на них капелек грязи, а затем придать им вид сухих. И ради чего эти мучения? Ради той самой эфемерной «красоты», на которую непременно клюнет потенциальный супруг? Ну и есть ли в этом толк, если они с Мариночкой ровесницы и обе не замужем? Хотя сама Мариночка активно уверяет, что еще чуть-чуть, самая малость, и в ее жизни зазвучит марш Мендельсона. Впрочем, то же самое она говорила и в прошлом году, и, как подозревала Лена, будет твердить еще и еще с упорством заевшей пластинки. Нет, граждане, если люди и женятся, то не потому, что их избранница мужественно скачет по гололеду на тонюсеньких ходулях и тщетно пытается не замерзнуть, когда под юбку задувает ледяной ветер. Одежда к этому процессу вообще имеет весьма отдаленное отношение, если вообще, конечно, имеет.

Поезд вновь тронулся. Лена недовольно поморщилась: какая-то ретивая тетка, не удержавшись на ногах, навалилась на нее и мало того что не извинилась, так еще и буркнула себе под нос нечто непереводимое. В отместку Лена перевесила сумку на другое плечо с тем расчетом, чтобы вредная тетка при следующей попытке налететь на соседку врезалась сначала в ее острые, заделанные металлом края. Мелкий такой вагонный терроризм. Взывать к совести подобных граждан – занятие бессмысленное, да и небезвредное. Можно в ответ столько гадостей о себе выслушать, что на две недели плохого настроения вперед хватит. Зато на ответные безмолвные пакости они реагируют совершенно адекватно, тут же перебираясь подальше.

В арсенале Лены за многолетнюю историю ее поездок в метро таких вот приемчиков накопилось превеликое множество. Сколько видов хамства – столько и методов борьбы с ним. Если рядом сидящий мужчина (женщины подобной блажью, как правило, не страдали) вольготно разводил колени в стороны, вынуждая соседей пересаживаться подальше от него, то Лена вопреки его тайным ожиданиям поступала точно так же: слегка привставала, ерзая пятой точкой, чтобы усесться поглубже, после чего ставила сумку между ног, разводя колени в стороны и вынуждая любителя комфортного проезда умерить свои амбиции. Торопыгам, рвущимся к выходу из вагона прямо поверх обуви других пассажиров, не грешно было и ножку подставить. Ну а если какой-нибудь подвыпивший и потому особо смелый товарищ пытался ущипнуть Лену за задницу, он тут же получал со стороны незаметный, но весьма эффективный удар в солнечное сплетение и тихое предупреждение, что в следующий раз она ударит ниже и куда сильнее. Впрочем, на пьяных мало что действовало, кроме прямой силы. Один вот такой «обиженный» не поленился за ней из метро вылезти и потом «объяснить наглой девахе», откуда ноги растут. Поскольку после первого раунда в вагоне сходиться с девушкой на кулаках он не решился, то не придумал ничего лучше, чем подкрасться к ней сзади на темной улочке и набросить ей на шею удавку.

Тогда Лена рассвирепела и со всей мочи засветила каблуком сапога-казака назад. Удар пришелся по голени нападавшего, раздробив ему кость. Мужик взвыл белугой и напрочь забыл про все свои разбойничьи намерения. В итоге Лена доволокла его до ближайшей лавочки и вызвала ему «скорую», после чего с чувством выполненного долга оставила человека размышлять над своей судьбой и дожидаться приезда медиков.

Почему-то эта история всегда вызывала у слушателей приступ дикого даже не хохота, а именно ржача. Лену обязательно переспрашивали – как? Он тебя удавкой, а ты взяла и позвонила в «скорую»? Ой, не могу, держите меня семеро! – а дальше по второму кругу смаковали все подробности, фальшиво сочувствуя нападавшему и вполне искренне восторгаясь невозмутимостью Лены в такой нетривиальной ситуации.

Лена грустно улыбнулась, вспомнив, как Мариночка сделала круглые глаза, а потом приватно сообщила, что никогда бы на ее месте не рассказывала «про этот ужас». А на вопрос Лены – почему? – пояснила, что эдак она, чего доброго, всех мужчин вокруг от себя отпугнет, кому же охота связываться с бой-бабой? Лену это замечание задело, но, не найдя достойного ответа, она просто развернулась и ушла, оставив Мариночку одну в пустом коридоре. Та потом долго на нее злилась, целый месяц, наверное. Еще небось и сплетни за спиной в компании бухгалтерш распускала, очень уж они косились на нее тогда, словно ожидали, что у нее рога на голове вырастут или хвост с копытцами из-под джинсов покажутся.

Народу в вагоне стало поменьше, и Лена наконец смогла расправить затекшие плечи. Отлично, еще три остановки, и она почти дома. Чем бы сегодня заняться? Взять, что ли, довязать свитер? Полрукава осталось да воротник, а руки до него уже второй месяц не доходят. А этот свитер под такую погоду очень бы кстати пришелся. Теплый, пушистый, с примесью настоящей ангорки. Да, решено. Ужин и вязание под бормотание телевизора, который, не отрываясь, смотрит отец. Все боится какие-нибудь важные новости пропустить. Стандартная мужская мания в его возрасте.

Умением вязать Лена тоже была обязана бабушке. Сначала возня с разноцветными клубочками и спицами на лесках ничего, кроме раздражения, у нее не вызывала. Петли получались разного размера и то и дело норовили соскочить. Не уследишь за такой вот беглянкой – вся работа насмарку, начинай сначала. Но затем, по мере того как у нее что-то стало получаться, Лена втянулась и уже сама, по собственному желанию бралась за спицы. Все до единого ее любимые бесформенные свитера были связаны вручную, и не потому, что так выходило дешевле, отнюдь. Вязание успокаивало ее, а сам процесс создания буквально из ничего, из тонкой шерстяной нити, целой вещи вызывал у Лены самую натуральную эйфорию. Она! Своими руками! Сотворила! Такое чудо!

Кто-то когда-то сказал ей, что мужчины зачастую любят рыбалку ровно по тем же причинам, что женщины – рукоделие. Мол, расслабляет и не дает замыкаться на собственных проблемах. Этакий краткосрочный побег из действительности. Подумав, Лена решила, что так оно, наверное, и есть, и с тех пор уважительно относилась к представителям сильного пола, заявлявшим о себе как об увлеченных рыболовах. Хотя ей самой идея рыбной ловли не казалась удачной альтернативой вязанию. Ночевки на природе, ранние подъемы, кормежка комаров – да в таком ракурсе еще больше озвереть можно! Впрочем, у мужчин свои причуды…

Выскочив из подземки, Лена отправилась бродить по торговым рядам. Обойдя многочисленные магазинчики, прилепившиеся к выходу из метро, купила коробку конфет с мармеладом для мамы, неисправимой сладкоежки, и пару кило сосисок на утро, чтобы не возиться с завтраком. Представляя, как удивятся домашние ее раннему приходу, за пять минут пролетела все расстояние от станции до дома и, слегка запыхавшись от бега по лестнице в обход вечно не работающих лифтов, вдавила кнопку звонка. Доставать ключи было откровенно лениво, да и не было у них принято пользоваться ключами, когда хоть кто-то из семьи был дома.

Послышались торопливые семенящие шаги мамы; она на секунду задержалась, посмотрела в глазок, кто пожаловал, и сразу же принялась открывать дверь.

– Привет, мамуль! А я сегодня рано. И завтра, может быть, так же приду, начальство до конца недели на заграничный семинар отправилось, – затараторила Лена. – На, держи, это тебе, как ты любишь, с зеленым яблоком! Я же знаю, что тебе больше всего этот сорт мармелада нравится. Ой, а что ты такая грустная? Случилось чего? – осеклась она, глядя на скорбное лицо матери.

– Даже и не знаю, как тебе сказать…

– Мама, в чем дело? Ну же?!

– Миша в аварию попал…

Лена шумно выдохнула. Ну вот, получи и распишись: не было печали – черти накачали! Только этого еще не хватало для полного счастья!

– Что?! Где он? В больнице? Что с ним? Как это произошло?! Сильно пострадал? Врачи хорошие требуются?

– Типун тебе на язык! – прикрикнула на Лену мама, а затем уже гораздо мягче добавила: – Дома он, в своей комнате отсиживается. Пару царапин на лбу заработал, и все. Ну и синяк на ребрах, а больше ничего.

– А, тогда ерунда, – махнула рукой Лена. – А то ты меня прямо испугала! Уже стала прикидывать, к кому из знакомых по поводу врачей обратиться. Ну а синяки с царапинами – это все до свадьбы заживет. Впредь будет внимательнее, когда вздумает улицы поперек светофора переходить. Ладно, ты мне сейчас за столом все подробности расскажешь, а то я есть хочу – просто умираю! Но мать не двинулась из коридора, и в сердце Лены пробрался неприятный холодок, предвестник будущих неприятностей.

– Доченька, все не так просто. Понимаешь, он ведь на твоей машине в аварию попал…

У Лены перед глазами все померкло, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Да что же это такое? У Мишки и прав-то нет! Он настолько обнаглел, что без спроса взял ее «девятку»?! Нет, она ключи от машины и от гаража не прячет, впрочем, как и документы на нее, но в голове не умещается: как это – взять и угнать у сестры ее авто?

От волнения дыхание перехватило, и когда Лена вновь смогла говорить, первые слова прозвучали у нее неестественно тонко, почти визгливо:

– Как на моей? Да как он посмел ее трогать! Где эта сволочь, я ему сейчас все глаза выцарапаю! Что он сделал с машиной? А вы-то с отцом куда смотрели, а? Ладно ты на работу ходишь, а отец ведь целый день дома торчит! Неужели не заметил, что Мишка у меня в комнате роется?! Вот и верь вам после этого! Мне что, в свою комнату замок врезать, да? Или охранника нанять?

– Леночка, успокойся, пожалуйста!

– Мать, да ты понимаешь, о чем просишь? Как я могу быть спокойной после такого известия! Ты ж меня все равно как кувалдой по голове огрела! Черт побери, только подумаю, какой хороший мог быть вечер, аж зло берет! С работы пораньше ушла, тебе вон лакомство купила, а стоило только на порог ступить – здрасте, приплыли! И как я себя должна чувствовать после этого, а? Может, ты мне подскажешь, раз я такая глупая?!

– Лена, ну прошу тебя…

– Нечего меня просить, лучше иди спроси Мишку, как он до воровства докатился? Или тебе все равно, что твой сын – вор?!

– Леночка, не это главное, – наконец-то смогла вставить свою реплику мать.

– То есть? – осведомилась Лена. – Есть еще что-то, о чем я не знаю? Ты это мне хочешь сказать?

Мать закивала и быстро-быстро сообщила:

– Понимаешь, он в иномарку влетел, да еще и нетрезвый при этом был. Нам теперь этому человеку – водителю иномарки – большие деньги отдавать придется.

Лена всплеснула руками, мимолетно помянув про себя «прекрасную маркизу», у которой «все хорошо, все хорошо». Похоже, сейчас роль приснопамятной маркизы из развеселой песенки Утесова досталась именно ей. Значит, мало того, что этот подонок, ее братец, взял без спроса чужую машину, так он еще умудрился в кого-то врезаться! Час от часу не легче!

– Почему это «нам отдавать»? Сам вляпался – пусть сам и выпутывается. А то чуть что – так сразу ты за него горой встаешь. Хватит! Большой уже мальчик, пора бы и научиться отвечать за свои поступки! И нечего так на меня смотреть: мне наплевать, откуда он возьмет деньги! Я ему ни копейки не дам и тебе запрещаю, слышишь? Иначе вообще перестану домой зарплату приносить! Я не хочу, чтобы этот кретин решал свои проблемы за мой счет! И пусть не надеется, что я ему это просто так спущу! Кстати, что с моей машиной?

– У нее капот помят. Фары разбиты. Крыло одно тоже. И дверь. Не знаю точно, я ее еще не видела, мне Миша рассказывал…

Лена едва сдержалась, чтобы не застонать в голос. Нет, только не это! Он же ее без колес оставил! Капот, крыло, дверь… он что, еще и с превышением скорости шел, раз так изувечил «девятку»? Впрочем, может быть, не все так страшно… Главное выяснить, не повело ли силовые детали. В конце концов, жестянку купить и поменять не такая уж большая проблема. Накладно, конечно, но не более того…

– Так, где ключи? Схожу в гараж, посмотрю, что этот кретин с нею сделал. Ну же, я жду! Или есть еще что-то, о чем ты умолчала? – Лена с подозрением уставилась на мать.

Та шла пятнами и прятала взгляд в пол, и это Лене дико не понравилось. Неужто это не последняя из вороха черных новостей, которые ей предстоит сегодня выслушать?

– Леночка, видишь ли, тут такое дело… Ее нет в гараже.

– Очень любопытно, и где же она тогда? – почти ласково поинтересовалась Лена, еле сдерживаясь, чтобы не наорать на мать.

И после этого ее еще зовут бешеной! Да тут бы и святой не вытерпел, если бы у него вот так без предупреждения отняли дорогую ему вещь, разбили… и ведь даже неясно, где она и что с ней теперь!

Мать скорбно вздохнула:

– Миша сказал, ее гаишники на штраф-стоянку отвезли. У него же никаких документов на машину не было, вот они ее и забрали. Хорошо еще хоть его самого отпустили, а то ведь могли бы…

– На какую еще штраф-стоянку!!! – перебила Лена поток материнских излияний. – Где этот козел?!!

– Лена!!!

Не раздеваясь и даже не сняв ботинки, она ворвалась в комнату брата. Михаил лежал на кровати и курил, пуская вверх кольца сизого дыма. Даже голову не повернул в ее сторону, хотя наверняка слышал весь их разговор с матерью. – Какого черта ты взял мою машину?

Мишка все столь же безучастно продолжал рассматривать потолок, никак не реагируя на разъяренную сестру.

– Ты меня слышишь или как? Лучше отвечай или сейчас подавишься своей сигаретой, урод! Я тебе ее в глотку вобью, понял?

– Ой, да остынь ты! Ну взял, ну разбил – что из этого трагедию делать?

– Я что-то не помню, чтобы разрешала тебе подходить к моей машине ближе чем на пять метров!

– Прекрати орать, у меня от твоих воплей уши закладывает. Подумаешь, взял! Тоже мне, велика ценность. Да эта помойка гроши стоит! Нормальные люди на нее даже смотреть не хотят, а уж брать и подавно!

– Что-то я не врубаюсь: ты уже и продать ее пытался?! И кому же это, если не секрет?

– Ну надо же было чем-то от этого мужика откупаться, я и предложил ему как вариант забрать в счет ущерба эту развалюху. Жаль, что не согласился, половиной проблем стало бы меньше. А теперь придется где-то штуку грина искать, а то и все три: что там его эксперты скажут…

Озверев от услышанного, Лена схватила табуретку и швырнула ее в брата. Тот, видимо, был готов к подобному исходу дела, потому что вовремя увернулся и запустил в сестру кроссовка, мирно валявшейся доселе под кроватью. Раздался звон: кроссовка, пролетев мимо Лены, точно вписалась в книжный шкаф, разбив стеклянную створку. На этот шум в комнату прибежали родители, прекрасно осведомленные о том, насколько далеко может зайти взаимная любовь у их отпрысков, и сразу же встали живым щитом между братом и сестрой. Минут через пять галдежа, криков и проклятий им удалось вывести Лену в коридор и не пустить туда Михаила, а то бы драки точно не миновать.

– Тише, дочка, тише, – приговаривала мать, неуклюже пытаясь погладить Лену по голове. – А то вы с Мишей так кричите, что соседи того гляди нам милицию вызовут! Вот только ее нам и не хватало…

– И это все, что тебя сейчас волнует? – сбросив с себя материнские руки, спросила Лена. – Твой сын сегодня лишил меня машины, а тебя беспокоит, что подумают о нас соседи?! По барабану, что у нас творится, лишь бы внешне все чинно и благопристойно было, так ведь?

– Леночка, ну умоляю тебя, не заводись! Нам ведь с отцом тоже трудно…

– Ой, не смешите меня, вам-то с чего страдать? Это вашу, что ли, машину угробили и на штраф-стоянку отволокли? Кстати, мне кто-нибудь соизволит сообщить, где она находится? Или я должна пойти и лично узнать это у нашего придурка?

Родители быстро переглянулись, на пару сообразив, что, кроме очередного витка скандала, повторный визит Лены в Мишкину комнату ничего не принесет.

– Ну, ты это, погоди чуток, сейчас схожу, выясню все, – пробурчал отец, отнюдь не счастливый от открывшейся перед ним перспективы общаться с Мишкой и выпытывать у него гаишные пароли и явки.

Судя по обеспокоенному лицу матери, та крайне опасалась, что Лена не выдержит и вновь отправится вправлять мозги брату. А Лене, глядя на мать, было больно и противно. Ну почему так всегда: чуть что – она из пострадавшей стороны тут же переходит в агрессоры! А стервеца Мишку жалеют и разве что нос ему не вытирают. Как же, наш малыш в аварию попал! Бедолага! Лобик себе поцарапал, какой кошмар! За весь вечер никто из родителей и слова против Мишки не сказал! Разве это правильно? Разве так должно быть в нормальной семье?!

Лена задумалась. Странно, что эта мысль пришла ей в голову только сейчас. Раньше она считала, что живет в самой обыкновенной семье, каких миллионы. И проблемы у всех плюс-минус одинаковые, и взаимоотношения тоже. Но вот сегодня после Мишкиного фортеля ее вдруг стукнуло изнутри: да ничего подобного! Просто ее семья неправильная! И относятся они друг к другу так, словно в кривое зеркало смотрятся: вместо искренней любви и сочувствия сплошные обвинения и намеки на ущербность. Ну ладно, пускай она не в счет, моральным уродом выросла и все такое, но разве тот же Мишка, лапочка и баловень, любит своих отца и мать? Да ничего подобного, просто использует их по-черному, а так наплевать он на них хотел с высокой колокольни. Пока они ему денег дают – все хорошо, а если нет – пошли на фиг. Всегда ему потакали, на все проделки глаза закрывали, вот и получили за свою вседозволенность… Да, ущербная у нее семья, выходит…

Отец вышел из комнаты и протянул ей бумажку, на которой мелкими карандашными каракулями, похожими на птичий след, были записаны адрес и телефон штрафстоянки. Лена, даже не поблагодарив, вырвала из его рук листок и отправилась в свою комнату звонить. Мать неотступно следовала за ней, видимо, не желая ни на секунду оставлять опасную дочь без присмотра. Это вызвало у Лены новый приступ раздражения, но орать на ни в чем не повинную клушу-мать она не хотела. И так на сегодня достаточно воплей, уже голова разламывается. Да и был бы в них толк…

Через пять минут, подхватив всю имевшуюся в ее заначке наличность, она уже ловила такси, чтобы ехать забирать свою красавицу.

А еще через четыре часа мытарств, которых не пожелать и врагу, «девятка» уже стояла на своем законном месте в гараже. Но в каком состоянии! Капот был смят в гармошку и вряд ли подлежал восстановлению, впрочем, как и пассажирская дверь. Судя по всему, Мишка не придумал ничего лучше, чем свернуть в правый ряд и подрезать несущийся там автомобиль, а затем после удара вылетел на обочину и затормозил, уткнувшись не то в дерево, не то в фонарный столб. Лобовое стекло пошло трещинами, поскольку братец, разумеется, не был пристегнут и влепился туда своей бестолковой головой. Под машиной натекла приличная лужа, Лена даже не полезла туда выяснять, что именно разлилось – тосол, тормозная жидкость или моторное масло. И так понятно: на то, чтобы привести «девятку» в порядок, потребуется энное количество как времени, так и финансов. И если с первым худо-бедно особых проблем нет, тем более что дачный сезон практически подошел к концу, то со вторым…

После сегодняшнего гаишного рэкета, иначе Лена это назвать не могла, ее кубышка была опустошена чуть ли не до самого донца. К тому же пришлось вызывать эвакуатор, поскольку своим ходом изувеченная машина ехать не могла. Еще минус некоторая солидная сумма за их услуги. Да, удружил братец, сделал любимой сестренке подарок, нечего сказать! Он ей до последней копеечки за это ответит, паскуда!

Хотя что она себя обманывает? Нет у него денег, и взять их ему неоткуда. На работу второй месяц как забил, живет на материнские подачки. Хотя опять неверно. Да, деньги ему мать дает, да только это давно уже не ее, а Ленины финансы. Материнской зарплаты их семье и на полторы недели не хватит. Если приплюсовать сюда отцовскую пенсию по инвалидности, может быть, две – две с половиной недели выйдет. Весь дом на ее заработках держится, чего бы они там ни думали себе по этому поводу! Раньше вон все экономили, дешевую «Докторскую» колбасу покупали да картошку с местного рынка, а теперь на столе мясо чуть ли не каждый день, сладости те же, Мишка каждый день пиво в свое удовольствие хлещет. Так что если она и заставит мать дать обещание, что Мишка отремонтирует ее машину, на деле получится, что она же сама за этот ремонт и заплатит, только еще с заведомой нервотрепкой и стонами о том, что она обкрадывает семейный бюджет. Театр абсурда, и только!

Нет, пора с этим завязывать, однозначно! Ну ладно, родители и Мишка несколько лет дружно на ее шее просидели, в конце концов, она сама решила отдавать матери чуть ли не половину зарплаты. И что она за это получила в итоге? Разбитую «девятку» и кучу геморроя, а больше ничего: ни благодарности, ни уважения – ничегошеньки!

Значит, родителям пришла пора выбирать: либо Мишка, либо она. Пусть братец идет работать, снимает квартиру – да хоть на голове стоит, но только держится подальше от нее! Другого просто не дано. Продолжать жить после того, что случилось сегодня, с этим человеком под одной крышей – это нонсенс! Ведь мог бы извиниться, сказать, например, что машина была ему очень-очень нужна, соврал бы что-нибудь для приличия. Ну, например, хотел на девушку впечатление произвести или подругу по городу покатать. Покаялся бы, пятками в грудь себя побил. Пообещал бы, что все исправит, машину отремонтирует и так далее. Так нет же, вместо этого неприкрытое хамство и глобальная уверенность, что все должны ему потакать. Подумаешь – напился, спер у сестры машину и в аварию попал! Невинная детская шалость! Две машины разбил – ой, да какие пустяки! Прилетит волшебник в голубом вертолете и недрогнувшей рукой выложит нужную сумму. Зачем волноваться о таких мелочах?

В конце концов, им просто опасно оставаться вместе. Если Мишка снова ей нахамит, дело может закончиться серьезными увечьями. Похвастаться железной выдержкой она, увы, не может. Братец, конечно, тоже себя в обиду не даст, но проломленный череп ему гарантирован, как ни крути. Пусть она внешне и не бой-баба, но кое-чему за жизнь тоже научиться успела. Вот тебе и лишний довод в пользу их с братом раздельного проживания: если мать с отцом так любят своего выкормыша, пусть держат его подальше от нее. Иначе она за себя не отвечает.

Лена объявила о своем решении прямо с порога, стараясь не замечать растерянность, плещущуюся в материнских глазах, и то, как неестественно поджаты отцовские губы и дрожит его подбородок. Прошла к себе, сбросила промокшую от дождя и заляпанную грязью одежду прямо на пол, переодевшись в спортивный костюм. Вот тебе и спокойный вечер! На часах уже второй час ночи, выспаться однозначно не удастся. Прямо хоть валерьянку пей, так ведь все равно не поможет, сколько раз уже пробовала…

Изнутри ее всю трясло и непонятно от чего больше: от озноба или нервного перенапряжения. Чтобы хоть чем-то занять себя, Лена схватила чайник, который вот уже полгода стоял в ее комнате для тех случаев, когда хотелось побыть одной и не видеть никого из домашних, и поставила его кипятиться. Глядя на то, как подпрыгивает красный шарик-указатель на шкале, Лена вдруг с удивлением поняла, что ее неудержимо тянет… расплакаться!