Текст книги "100 знаменитых женщин"

МАТЬ ТЕРЕЗА

Настоящее имя – Агнес Гонджа Бояджиу

(род. в 1910 г. – ум. в 1997 г.)

Основательница и настоятельница католического Ордена милосердия. Лауреат Нобелевской премии мира (1979 г.).

Сентябрьским утром 1946 г. у входа в одну из калькуттских больниц стояла тачка, в которой находилась покрытая коростой, заживо гниющая, обездвиженная женщина. Туда ее привез сын, да так и оставил, потому что в больницу ее не приняли. Случайно оказавшаяся рядом католическая монахиня Тереза попыталась помочь умирающей: «Я не могла возле нее находиться, ее коснуться, переносить ее запах. Я убежала. И стала молиться: «Святая Мария! Дай мне сердце, полное чистоты, любви и смирения, чтобы я могла принять Христа, Христа коснуться, любить Христа в этом разрушенном теле». Я вернулась к ней, я к ней прикоснулась, я вымыла ее, я помогла ей. Она умерла с улыбкой. Это был для меня знак, что любовь Христова и любовь к Христу сильнее, чем моя слабость».

Годы спустя у одного журналиста, наблюдавшего по заданию редакции ежедневную возню матери Терезы и сестер с умирающими, вырвалось: «Я бы не сделал этого и за миллион долларов!» «За миллион и я бы не сделала, – ответила мать Тереза. – Только бесплатно. Из любви к Христу…»

Будущая всемирно известная монахиня родилась 27 августа 1910 г. в заштатном городке Скопле, что в нынешней Македонии, в семье албанского строителя, и получила имя Агнес. Религиозная обстановка в семье и воспитание в традициях католицизма оказали на нее огромное влияние. Мать рано приобщила дочь к церковной деятельности: Агнес пела в хоре местного собора, охотно помогала священнику по хозяйству.

Еще 12-летней девочкой она решила уйти в монастырь ив 1928 г. с этой целью отправилась в Ирландию. Там в иезуитской монашеской общине Лорето под Дублином ей дали имя «сестра Тереза», принадлежавшее святой покровительнице бедных. А уже в следующем году она приехала в Индию и стала работать учительницей в женской школе Лорето, где обучались девочки из состоятельных бенгальских семей. Преподавая в религиозных школах Калькутты, а потом Дарджилинга, сестра Тереза старалась научить юных индийских христианок добру, отречению от мирских благ ради единственного – помощи ближнему. Так прошло 20 лет.

В этот период в Бенгалии происходили социальные потрясения – голод, раздел провинции, повлекшие за собой неисчислимые жертвы и страдания десятков миллионов простых людей. Сестра Тереза еще в 1946 г. решила отказаться от учительской карьеры, чтобы посвятить себя служению обездоленным и отверженным.

Для освобождения от прежнего монашеского обета требовалось согласие иезуитской общины, а затем и окончательное разрешение Папы Римского. В августе 1948 г., получив положительный ответ на свою просьбу, сестра Тереза сменила облачение католической монахини на дешевое белое индийское сари с синей каймой, которое впоследствии превратится в униформу для сестер Ордена милосердия, и стала вольной монахиней. К тому времени она уже хорошо овладела бенгальским языком и хинди, а чтобы приобрести знания и навыки по уходу за больными, закончила медицинские курсы.

В 1949 г. мать Тереза, как ее стали называть, получила индийское гражданство. В следующем году она основала Орден милосердия, признанный сначала епископатом Калькутты, а затем Ватиканом в качестве папской конгрегации, что означало прямое подчинение Папе Римскому. Тогда в нем насчитывалось всего 12 монахинь.

Мать Тереза открыла свой первый приют для безнадежно больных бедняков в 1952 г. и назвала его «Чистое сердце». Туда принимали бездомных и нищих, от которых отказывались все больницы и которым была уготована смерть в одной из сточных канав калькуттских трущоб. В приюте за ними ухаживали, кормили и, как говорила мать Тереза, «давали возможность умереть с достоинством». Не случайно некоторые называли ее «Святой сточных канав».

Но это занятие не сразу нашло поддержку среди людей. Матери Терезе пришлось потратить немало времени и усилий, чтобы добиться признания общественной значимости и важности такой деятельности: «Когда Ордену милосердия было несколько дней от рождения, я отправилась по богатым домам с просьбой о пожертвованиях. Давали деньги, но больше помогали лекарствами. Однажды в местной газете поместила объявление с призывом оказать финансовую помощь Ордену. Первым, кто на него откликнулся, был главный министр Западной Бенгалии Бидхан Чандра Рой».

В 1956 г. калькуттские городские власти выделили матери Терезе для приюта огромное пустующее помещение. Оно было расположено недалеко от святого для индусов храма богини Кали и предназначалось для содержания жертвенного скота. Сначала местные жители отнеслись к незнакомой католичке крайне неприязненно и даже потребовали от властей, чтобы приют был переведен в другое место. Они не могли смириться с тем, что мать Тереза пренебрегала кастовыми и религиозными правилами, ограничивавшими общение между людьми, и сама выполняла физическую работу, помогала больным и обслуживала их. В ее поступках они видели угрозу, вызов своей вере.

Однако после того как она подобрала на улице умирающего от холеры жреца этого храма, на руках внесла его в свой приют, отношение к ней изменилось. Почти в одночасье она перестала восприниматься как иностранка. В 1963 г. мать Тереза основала Миссионерское братство милосердия. А всего к середине 90-х гг. Орден милосердия насчитывал в Индии 190 сиротских домов и приютов для безнадежно больных. Только в лепрозориях лечились около 50 тыс. прокаженных. Еще 369 подобных приютов, а также около 600 мобильных клиник действовали в 120 странах мира. В них работали около 4 тыс. монахинь, 400 священников и более 100 тыс. добровольцев. Сейчас у Ордена милосердия более 90 представительств в разных странах, шесть из них на территории стран СНГ – в Москве, Спитаке, Грузии и в городах Сибири.

Сама же мать Тереза так говорила о смысле своей работы: «За эти годы я все больше и больше стала понимать, что самой тяжелой болезнью, которая может обрушиться на людей, является то, что они становятся никому не нужными. Есть лекарства от любых других болезней. Но вряд ли можно излечить эту болезнь. И эта болезнь встречается повсюду – как в бедных, так и в богатых странах».

Орден милосердия постепенно становился на ноги, а с ним росла известность матери Терезы – ее стали принимать в высших государственных кругах по всему миру. Монахиню с удивительно добрым лицом, усеянным сеткой мелких морщинок, узнавали повсюду. Пожертвования Ордену быстро росли. Признанием выдающихся заслуг матери Терезы стало присуждение ей в 1979 г. Нобелевской премии мира «За помощь страждущему человечеству». К тому времени она уже была удостоена высшего индийского ордена «Бхаратратна» и золотой медали советского Комитета защиты мира.

Уже после смерти матери Терезы стало известно, что втайне от окружающих она расставалась со своими наградами, чтобы на вырученные деньги накормить больше бедных, купить лекарства для больных, построить новые приюты для сирот. За 10 тыс. рупий была продана медаль лауреата Нобелевской премии. Мать Тереза отказалась и от банкета в свою честь по поводу вручения этой награды. Отпущенные на проведение приема деньги она использовала на благотворительный рождественский ужин для 2 тыс. калькуттских бедняков.

Когда в 1964 г. Папа Римский Павел VI посетил филиал Ордена в Бомбее, он подарил матери Терезе роскошный лимузин, который сам раньше получил в подарок от американского правительства. Монахиня спокойно рассталась и с этой игрушкой и на полученные деньги построила в штате Бихар центр для больных проказой. Основательница Ордена милосердия всегда и во всем следовала девизу своей организации – «Преодолеть нищету можно лишь одним способом: делиться тем, что у тебя есть».

Неутомимая энергия матери Терезы в деле выполнения высокой миссии служения бедным восхищала и удивляла всех, кому довелось встречаться с ней. Под впечатлением беседы с великой подвижницей глава правительства Йемена снял существовавший в этой стране в течение 600 лет запрет на деятельность христианских миссионеров. Эдвард Кеннеди прилюдно разрыдался, когда мать Тереза рассказала ему о положении бедняков в развивающихся странах. При ее появлении в разрушенном войной Бейруте там прекратились ожесточенные перестрелки. Эта маленькая, но бесконечно смелая женщина одна много дней разыскивала среди развалин осиротевших детей, для которых открыла в Ливане приют и больницу. В 1987 и 1989 гг. она встречалась на Украине с пострадавшими от аварии на Чернобыльской АЭС и жертвами землетрясения в Армении.

В 1993 г. мать Тереза была награждена премией ЮНЕСКО за заслуги в области образования во имя мира, а в 1997 г. – премией международной благотворительной организации «Всемирная надежда». Во многих странах мира были вручены ей высшие государственные награды, крупнейшие университеты избрали ее почетным доктором.

Мать Тереза умерла в сентябре 1997 г. от обширного инфаркта. К этому времени престарелая монахиня могла передвигаться только в инвалидной коляске. Сильно пошатнувшееся здоровье и слабость не позволяли ей заниматься руководством огромного хозяйства Ордена. Это ее угнетало, но неумолимое время брало свое. За полгода до своей смерти мать Тереза была вынуждена оставить пост настоятельницы основанной ею миссионерской организации.

В 1999 г. Ватикан по личному распоряжению папы Иоанна Павла II объявил о начале официального рассмотрения вопроса о причислении матери Терезы к лику блаженных, хотя обычно такой процесс начинается минимум через 5 лет после кончины «соискателя». Но ее еще при жизни называли святой. Индийцы, независимо от вероисповедания, считали эту католическую монахиню своим «ангелом-хранителем», а во всем мире мать Терезу величали «апостолом мира, сострадания к страждущим, бедным и больным».

Ее жизнь была наполнена нелегким повседневным трудом во благо беднейших из бедных, покинутых людьми и обществом. Мать Тереза не искала славы, а выполняла свой долг, как его понимала: делать добро, облегчать людскую боль – душевную и физическую. А все остальное – Нобелевская премия, ордена, речи, признание – было лишь орнаментом, внешней оболочкой, за которой скрывалась неустанная и невидимая работа души.

Служительницы науки

ДАШКОВА ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА

(род. в 1743 г. – ум. в 1810 г.)

Образованнейшая женщина XVIII в. Внесла огромный вклад в организацию научного процесса в России. Единственная женщина в мире, возглавлявшая две Академии наук. Автор многочисленных литературных переводов, статей и «Записок» (1805 г.).

Современники E. Р. Дашковой считали, что только по случайной, прихотливой ошибке природы она родилась женщиной. Английский посланник Маккартни писал: «Она женщина необычной силы ума, обладающая мужской отвагой и силой духа, способной преодолевать трудности, кажущиеся непреодолимыми, характер слишком опасный в этой стране». Как и большинство ее родственников, Екатерина Романовна старалась жить с пользой для Отчизны. Только среди степенных, сдержанных Воронцовых она выделялась неистовством поступков, может быть, потому, что рано осознала себя человеком действия, а мир науки и политики был закрыт для нее. На женщину ее ума, темперамента и организационного дара не только в России, но и в Европе взирали с удивлением, граничащим с непониманием.

Екатерина родилась 17 марта 1743 г. и была дочерью графа Романа Илларионовича Воронцова и Марфы Ивановны Сурмилиной (Долгорукой по первому мужу). В два года она лишилась матери, а в четыре фактически осталась без семьи. Отец с большей охотой предавался светским развлечениям, чем заботился о воспитании пятерых детей. С ним жил только старший, Александр, Семена растил дед, Мария и Елизавета еще детьми были взяты во дворец и стали юными фрейлинами. Екатерину воспитывал брат отца, Михаил Илларионович Воронцов, вице-канцлер, а впоследствии канцлер. Его единственная дочь (будущая графиня Строганова) и племянница жили в одних комнатах, занимались с одними и теми же учителями, даже одевались одинаково. Великолепный дом, блеск и роскошь, внимание родственников и особая забота, проявленная к крестнице императрицей Елизаветой и наследником престола Петром, не превратили ее в «беззаботного мотылька». Жажда знаний и какая-то непостижимая гордость, «смешанная с нежностью и чувственностью», выковали в характере Екатерины странный сплав – «желание быть любимой всеми окружающими людьми» и доказать им свою неординарность. К 13 годам она владела четырьмя языками, хорошо рисовала и разбиралась в музыке. Среди ее книг не было места приторно-сентиментальным романам, ее живой ум манили Бэйль, Гельвеций, Вольтер, Дидро, Буало, Руссо, Монтескье, интересовала политика и общественный строй различных государств.

Возможно, все сложилось бы по-другому, но, дав девушке недюжинный ум, природа обделила ее женской привлекательностью. Д. Дидро описывал после встречи Екатерину так: «Отнюдь не красавица. Небольшого роста, с открытым и высоким лбом; с полными раздувшимися щеками, с глазами среднего размера, несколько заходившими под лоб, плоским носом, широким ртом, толстыми губами, круглой и прямой шеей – она далеко не очаровательна; в ее движениях много жизни, но не грации». Влюбившись без памяти в красавца-поручика, князя Михаила Ивановича Дашкова, Екатерина сумела «взять его в плен». На одном из балов, когда он приличия ради рассыпался в комплиментах, она сообщила проходящему мимо дяде-канцлеру, что молодой человек просит ее руки. В мае 1759 г. состоялась их свадьба. Молодой жене часто приходилось закрывать глаза на светские похождения мужа, но свое супружество она считала счастливым.

Чета Дашковых поселилась в Москве. Екатерина понравилась родне супруга, но оказалось, что она практически не может с ними общаться, потому что… не знает русского языка. С присущей ей энергией она вскоре освоила родной язык, что очень пригодилось ей впоследствии. Жизнь Дашковой вдали от двора протекала тихо и скромно – любимый муж, книги, музыка и каждодневные бытовые проблемы по уходу за детьми, Анастасией и Михаилом, заменили ей общество.

В июле 1761 г., оставив у свекрови подрастающих детей, Дашковы вернулись в Петербург. Екатерина Романовна возобновила дружбу с великой княгиней Екатериной. Только в ней она видела будущего просвещенного монарха и поэтому активно включилась в подготовку дворцового переворота. Из своих «Записок» Дашкова предстает чуть ли не главой заговорщиков. Но многочисленные исторические источники свидетельствуют, что ее роль была скорее эффектна, чем значима. По малолетству (ей было всего 19) заговорщики старались не посвящать ее в свои замыслы. Но гордая, тщеславная, осознающая свое умственное превосходство княгиня действовала самостоятельно, склоняя на сторону Екатерины цвет высшего общества. Она пошла даже на конфронтацию с семьей Воронцовых, стоявших на стороне Петра III.

28 июля 1762 г. – в день переворота – Дашкова не отходила от своей «доброй подруги». Это были лучшие часы в ее жизни. Каково же было ее разочарование, когда, ожидая почестей и славы, она не была особо отмечена при распределении наград. Мечты княгини стать сподвижницей и наперсницей императрицы, получить чин полковника гвардии и место в заседании высшего государственного совета не сбылись. Екатерина II не допускала и мысли, что рядом с ней может стоять столь энергичная, умная и дерзкая особа. Она собиралась царствовать единолично и не долго терпела во дворце подругу, забывающую о субординации, позволяющую себе «нескромную свободу языка, доходящую до угроз». По словам Дидро, только рождение в мае 1763 г. сына Павла и продолжительная болезнь вдали от двора спасли Дашкову от ареста.

Места рядом с императрицей княгине не было. А тут еще рухнула надежда на счастливый семейный очаг. Во время военного похода на Польшу умер муж. Опальная 20-летняя вдова взялась за восстановление запущенного хозяйства. Ее экономность граничила со скаредностью. Гордая княгиня не гнушалась милостиво просить помощи у императрицы и Потемкина, с которым была в прекрасных отношениях. Не продав ни пяди родовых земель, она вскоре расплатилась с мужниными долгами и в конце 1769 г. под именем госпожи Михайловой отправилась в путешествие по Европе вместе с дочерью Анастасией и сыном Павлом (сын Михаил умер осенью 1762 г.). Инкогнито княгине сохранить не удалось. В Берлине на встрече с Дашковой «под любым именем» настоял император Фридрих II, с особым почетом ее приняли в Оксфорде, а в Париже она общалась с Дидро. Знаменитый философ отметил, что «в образе мыслей ее проявляется твердость, высота, смелость и гордость. Княгиня любит искусства, знает людей и потребности своего отечества. Она искренне ненавидит деспотизм и все проявления тирании. Метко и справедливо раскрывает выгоды и пороки новых учреждений».

Свои дни Дашкова заполняла до предела – университеты, библиотеки, музеи, храмы, мастерские знаменитых художников и кабинеты ученых и мыслителей. Ее взгляды, ум, энергичность вызывали в Европе удивление и почтение. Но, вернувшись в Россию, Дашкова убедилась, что императрица не сменила гнев на милость и применить свои знания и силы ей негде. Екатерина Романовна занялась переводами серьезных трудов Гельвеция и Дидро, писала на общественные и философские темы под псевдонимами «Россиянка» и «Благородная Россиянка». Всю свою энергию она направила на детей. Княгиня разработала целую систему воспитания и обучения. Интенсивность обучения, на которое она обрекла своего сына, должна была создать человека энциклопедических знаний. В 13 лет Павел был принят в лучший в Европе того времени Эдинбургский университет (Шотландия) и через три года получил степень магистра искусств. Мать гордилась своим сыном. 1776–1782 гг. она провела за границей, чтобы наблюдать за его развитием, а для завершения образования Павла предприняла длительную поездку по Европе. Но юноша, похоже, «отравился» знаниями. Создать «нового человека» Дашковой не удалось, а нравственный облик сына и дочери впоследствии не раз заставлял мать терпеть насмешки со стороны и в конце концов привел к разрыву с детьми.

Зато второе заграничное путешествие принесло княгине европейское признание ее самой. О Дашковой с почтением отзывались лучшие представители науки и культуры. Ее ценили как знатока искусства. Музыкальные произведения, написанные Екатериной Романовной, имели большой успех в Англии. Княгиня интересовалось минералогией (свою знаменитую коллекцию минералов, оцененную в 50 тыс. руб., она подарила Московскому университету), астрономией, картографией, экономикой, политикой и конечно литературой. Екатерина II, слывшая в Европе покровительницей наук и искусств, неожиданно для Дашковой предложила ей возглавить Петербургскую академию наук (1783 г.). Ее президент К.Г. Разумовский в деятельность учреждения не вмешивался, и княгиня фактически выполняла его обязанности.

Никаких открытий в науке Екатерина Романовна не сделала, но ее организационные способности, трезвая оценка деятельности превратили Академию наук из «собрания знаменитых ученых» в «сложную фабрику научной продукции». Общение с крупнейшими европейскими специалистами позволило ей беспристрастно выделить и способствовать работе ученых мирового уровня, таких, как Леонард Эйлер.

Приведя в порядок финансы и рабочий процесс, Дашкова занялась организацией научно-просветительской деятельности: открыла при академии общедоступные курсы, возобновила работу типографии и издательства. Вокруг нее сгруппировались признанные мастера российской словесности: Г. Р. Державин, Д. И. Фонвизин, М. М. Херасков, Я. Б. Княжнин, В. В. Капнист и др. Литературно-общественные журналы «Собеседник любителей российского слова» и «Новые ежемесячные сочинения» пользовались огромной популярностью. Под ее наблюдением было продолжено издание письменных памятников по истории России, вышло 43 части сборника «Российский беатр», началось издание полного собрания сочинений М. В. Ломоносова.

Как патриот своей отчизны, Дашкова пыталась превратить академию, страдающую от засилья немецких специалистов, в учреждение русской науки. Она ввела три новых курса – математика, география, естественная история, – которые читались русскими профессорами на родном языке и бесплатно для слушателей.

Энергия княгини поддерживала творческие и научные искания. «Мне кажется, – писала Е. Вильмонт, одна из дочерей английской подруги Дашковой, – что она была бы всего более на месте у кормила правления или главнокомандующим армией, или главным администратором империи. Она положительно рождена для дел в крупных размерах…» Екатерина Романовна нуждалась в широком поле деятельности, только тогда она чувствовала себя востребованной. На одной из встреч с императрицей княгиня предложила учредить Российскую академию наук и с сентября 1783 г. стала ее президентом. «Главный предмет Российской академии состоять должен в обогащении и очищении языка российского и в распространении словесных наук в государстве», – записано в подготовленном ею уставе. Этому же служила и организованная Дашковой работа видных ученых и литераторов по созданию первого русского толкового словаря («Словарь академии Российской» в 6-ти томах, 1789–1795 гг.), который включал 43257 слов. Екатерина Романовна сама написала несколько определений и отобрала более 700 слов на буквы «ц», «ш», «щ».

Для главы двух российских академий не существовало мелких дел. Она портила нервы архитектору при строительстве нового здания академии, с пристрастием отбирала юношей для обучения, отчисляя именитых оболтусов. И при всей скудности выделяемых средств при Дашковой в Академии наук царила «эпоха процветания». Но нетактичность, неуживчивость княгини, несдержанные речи приводили к конфронтации с окружением и способствовали ухудшению отношений с императрицей. Это больно ударяло по чрезмерному самолюбию Дашковой, ей стали изменять кипучие силы.

В 51 год Екатерина Романовна выглядела дряхлой мужеподобной старухой. Особенно ей в тягость было одиночество. Дети не оправдали надежд. Сын Павел не сделал стремительной карьеры, хотя благодаря хлопотам матери получил чин подполковника. Княгиня не могла ему простить попрания величия аристократических родов Воронцовых-Дашковых: без ее согласия он женился по любви на дочери купца Алферова и был счастлив с этой простой женщиной. Поведение дочери Анастасии тоже не радовало княгиню. Незавидной внешностью она пошла в мать, к тому же была горбата и глупа. Когда ей исполнилось лишь 15 лет, Дашкова поспешно выдала ее замуж за безвольного алкоголика Щербина. Зять вел распутную жизнь за границей, а дочь, даже живя рядом с матерью, постоянно попадала в скандальные истории, а затем сбежала к своему непутевому супругу.

Разбитая неурядицами Дашкова вынуждена была просить отпуск, который после восшествия на престол Павла превратился в отставку, а затем в изгнание в глухую новгородскую деревеньку. Этот вынужденный покой для деятельной и чувствительной женщины стал настоящей катастрофой. Екатерина Романовна была на грани самоубийства. Император Александр вернул ей полную свободу, но она не сумела найти себя при «молодом дворе».

Дашкова жила попеременно то в Москве, то в своем троицком имении. В обществе к ней относились с уважением, но побаивались ее насмешливого и острого ума. Княгиню мучили болезни, она ощущала постоянную необходимость дружеского участия. Поэтому Дашкова с глубокой симпатией относилась к сестрам К. и М. Вильмонт. Она даже хотела удочерить Мэри. По настоятельной просьбе этой девушки, разделившей ее одиночество, Екатерина Романовна написала «Записки» (1805 г.) – замечательный памятник истории русской культуры, в котором отразилась не только многогранная деятельность неординарной женщины, но и ее полная драматизма жизнь.

Судьба была жестока к старой княгине. В январе 1807 г. скончался ее сын. Они жили в Москве рядом, но не общались. Скандал из-за наследства, который устроила на похоронах Анастасия, до основания рассорил Дашкову с дочерью, но примирил с невесткой. В июне покинула свою «русскую мать» и Мэри. Печаль и одиночество стали уделом последних лет жизни этой необычайно одаренной, но лишь частично реализовавшей себя женщины. E. Р. Дашкова скончалась 4 января 1810 г. и была скромно похоронена в Троицком.