Текст книги "100 знаменитых женщин"

ДУЗЕ ЭЛЕОНОРА

(род. в 1858 г. – ум. в 1924 г.)

Итальянская драматическая актриса.

«Давно Париж не переживал такого вечера, как вчерашний. Дузе играла здесь в первый раз перед французской публикой в коронной роли Сары Бернар, в театре Сары Бернар, в присутствии Сары Бернар. Вся пресса, все критики, авторы, артисты были налицо. Пришли сравнивать двух величайших артисток нашего времени. Но когда Дузе появилась на сцене, когда увидели эту необыкновенную и невиданную еще здесь по простоте и жизненной правде игру, все забыли о сравнении… французы увидели и честно признали, что Дузе велика. Я видел, как искренне плакали мужчины, я слышал вырвавшийся у самой Сары Бернар среди религиозной тишины крик: “Браво, браво!..”» – этот отзыв о «Даме с камелиями» с Дузе в главной роли появился на следующий день после спектакля в одном из петербургских журналов. Газеты конца XIX в. пестрели восхищенными заметками об этой великой итальянской актрисе. Она сыграла множество ролей, но ни один из созданных ею образов не был похож на другой – в каждой героине она находила свою изюминку, свою красоту и правду. Именно поэтому игра Дузе завораживала и покоряла зрителей…

Элеонора Дузе родилась 3 октября 1858 г. в небольшом городке Виджевано в семье странствующих артистов. С самого раннего детства она была окружена атмосферой театра: костюмы, декорации, многочисленные переезды с места на место. Но труппа актеров, которую возглавлял отец Дузе, была очень бедна – кочующие артисты не пользовались особой популярностью в народе. Поэтому одним из ярких впечатлений о детстве для Элеоноры стали еще и холодные темные комнаты гостиниц. Материальная неустроенность семьи помешала девочке получить школьное образование. Правда, несколько раз родители устраивали ее в школу, но там Элеоноре пришлось пережить много горьких минут. «Дочь комедианта!» – дразнили ее товарищи и не хотели с ней дружить. Детские обиды, нужда и смерть матери, когда девочке исполнилось 14 лет, наложили свой отпечаток на характер Дузе. Она росла очень тихой, замкнутой, погруженной в свои мысли.

Творческая жизнь актрисы началась, когда ей было 4 года. Ее «дебют» состоялся в инсценировке романа В. Гюго «Отверженные». Тогда Элеонора играла маленькую Козетту. В 12 лет ей поручали уже более серьезные роли – Франчески в пьесе Сильвио Пеплико «Франческа да Римини» и Пии де Фоломец в одноименной драме Карло Маренко.

К роли Джульетты в спектакле «Ромео и Джульетта» Элеонора ответственно готовилась. Ей хотелось найти конкретное воплощение смешанных чувств, которые появились у нее после прочтения трагедии Шекспира. «Что такое любовь? Страсть? И может ли чистая светлая любовь победить силы тьмы?» – эти вопросы глубоко волновали четырнадцатилетнюю актрису. Она долго в задумчивости бродила по городу и на последние деньги купила букет белых роз. Эти цветы, своеобразно обыгранные Дузе, помогли ей создать великолепный образ чистой девушки с ее прекрасной любовью.

В 1874 г. Элеонора поступила в труппу Луиджи Педзаны на роли второй актрисы. Руководитель труппы требовал от актеров полного подчинения его творческим принципам. Но Дузе не могла покориться чужому видению спектаклей. Хотя ее блестящие актерские способности еще не раскрылись и она не умела отстаивать свою точку зрения, Элеонора уже многое чувствовала: интуиция и талант подсказывали ей, как именно надо играть. Педзана считал Дузе посредственностью и нередко говорил о том, что девушке не суждено стать настоящей актрисой. Постоянные стычки вынудили Элеонору покинуть труппу. В течение короткого промежутка времени она сменила несколько трупп, но ни в одной из них не прижилась: одни актеры не понимали ее, других раздражала ее независимость. Так прошло четыре года. Первым успехом Дузе стала роль Майи в пьесе Э. Оэнье «Фуршамбо». В 1878 г. она создала ряд блестящих образов Офелии, Дездемоны, Электры. Искренняя, правдивая игра девушки, а также ее глубокое знание человеческой психологии привлекли внимание общественности. Вскоре Дузе стала одной из популярных актрис Неаполя.

Роль Терезы Гакен в одноименной драме Э. Золя стала поворотным моментом в творческой биографии Дузе. Актриса настолько талантливо изобразила переживания своей героини, так вошла в образ, что зал был потрясен, а автор драмы отправил ей письмо, в котором благодарил за блестящую игру.

Через год Элеонора была приглашена в труппу известного итальянского актера Чезаре Росси. Там она познакомилась с актером Тебальдо Кеки, за которого вышла замуж. Однако этот брак быстро распался, оставив Дузе новые горькие размышления и маленькую дочь.

Труппа Чезаре в основном играла в Турине. Дела в театре шли плохо – сказывалась бедность репертуара. Элеонору все чаще стали посещать мысли о необходимости оставить карьеру актрисы, но одно событие заставило ее изменить свои намерения. В 1881 г. в Турин на гастроли приехала великолепная Сара Бернар с пьесой «Багдадская принцесса». Зрители были в восторге от игры звезды. Дузе внимательно следила за Бернар, а когда та уехала, заявила Росси, что хочет… поставить «Багдадскую принцессу» и сыграть в ней главную роль. Чезаре был крайне удивлен дерзостью молодой актрисы и конечно же отказался от этой идеи. Тогда Дузе поставила его перед выбором: или они немедленно начинают репетировать эту пьесу, или прощаются навсегда. Росси отступил.

Спектакль стал звездным часом Дузе. По единодушному признанию публики, она превзошла Сару Бернар, восхищенный импресарио которой, Шурман, предложил Элеоноре организовать ей гастроли за границей. Прошло несколько лет, прежде чем она приняла его предложение. «Я только маленькая итальянская актриса, а чтобы играть перед зрителем, который не знает твоего языка, надо быть гением. У меня лишь небольшой талант. Я должна еще много работать», – ответила она тогда.

Элеонора серьезно занялась самосовершенствованием. Упорный труд помог ей подчинить свой прекрасный голос и тело раскрытию глубоких человеческих переживаний и, что самое главное – найти себя на сцене.

Популярность Дузе неуклонно росла. Первые заграничные гастроли 1885 г. принесли ей большой успех. Через 3 года она покинула труппу Росси и основала свою собственную, которая получила название «Драматическая труппа города Рима». Наконец у Дузе появилась возможность бороться за новый репертуар. Так, Клеопатра из спектакля «Антоний и Клеопатра» в исполнении Элеоноры покорила зрителей, впрочем, как и другие ее роли, число которых превысило 50.

В своем творчестве Дузе прежде всего стремилась показать большие чувства, поднимающие человека на вершину счастья и низвергающие его в пропасть отчаяния. Все остальное – речь, мизансцены, экстравагантные костюмы не имели для нее никакого значения. Так как Дузе на сцене не пыталась сыграть роль, а полностью входила в образ, заново переживая жизнь своей героини, ей не требовался грим. Боль, страсть, радость появлялись на лице актрисы совершенно естественно. Актриса прекрасно владела своим телом и, как отмечал Шоу, обладала удивительным свойством воплощать в движениях разнообразие мыслей и чувств, создавая иллюзию неисчерпаемости прекрасных поз и движений, которые, как казалось, никогда не повторялись.

Дузе была способна на многое ради сцены. Часто играла, превозмогая боль и усталость, и никогда не теряла самообладания. Однажды в роли Клеопатры она по сценарию в последнем действии разразилась рыданиями. Ее партнер был шокирован этими искренними слезами. Он стоял и смотрел на нее, совершенно забыв свою реплику. Элеонора на мгновение прекратила плакать и тихо произнесла: «Продолжайте! Быстро!» – а затем вновь навзрыд запричитала. Этот случай красноречиво свидетельствует о высоком мастерстве актрисы.

Обладая необыкновенно развитым чувством сценической правды, Дузе неоднократно вносила изменения в текст пьес. Так, она могла выкинуть целую фразу и просто сказать: «Да… да… да…», но это было настолько жизненно и справедливо, что некоторые авторы после спектакля благодарили ее за подобное вмешательство в произведение.

Мировая известность, которую приобрела Дузе к концу XIX века, не уменьшила ее требований к себе. Актриса по-прежнему много работала над ролями, совмещая работу над текстом пьесы с процессом перевоплощения в образ.

В 1895 г. в ее жизни появился известный драматург Габриэль д’Аннуцио. Их роман длился много лет, но пьесы этого автора не принесли Дузе успеха. Критики считали, что под воздействием д’Аннуцио Элеонора стала играть манерно, что никак не соответствовало ее стилю. Одержимая идеями возлюбленного, она очень много работала, добиваясь, чтобы его драматургию приняли в обществе. Однако этого не произошло. Выход в свет романа д’Аннуцио «Огонь», в котором он в мельчайших подробностях описал их жизнь с Элеонорой, больно ранил актрису. В 1909 г. Дузе ушла со сцены, но продолжала вести активную творческую жизнь. Спустя 12 лет она снова вернулась в театр, а также снялась в фильме «Пепел», который имел большой успех.

В 1924 г. во время гастролей в Америке актриса простудилась и заболела воспалением легких. Через несколько дней она умерла. Похоронили Дузе, согласно ее желанию, в Италии, в местечке Азоло.

КОМИССАРЖЕВСКАЯ ВЕРА ФЕДОРОВНА

(род. в 1864 г. – ум. в 1910 г.)

Великая русская актриса, создательница собственного театра.

Зрителям порой кажется, что актриса, только что заламывавшая руки в трагическом страдании и вонзавшая в сердце бутафорский кинжал, сходя со сцены, продолжает жить такой же, полной страстей жизнью. Появление на свет великой Веры Комиссаржевской действительно было сопряжено с воистину драматическими событиями. Однажды дочь знатного генерала Шульгина была похищена из родительского дома певцом Комиссаржевским. В Царском Селе пара обвенчалась, и тем же вечером Мария Шульгина (теперь уже Комиссаржевская) сидела в театре рядом с отцом, конечно, ничего не подозревавшим. Каково же было удивление генерала, когда наутро он нашел в опустевшей комнате дочери только письмо. Шульгин был в ярости. Но потом, со временем, все как-то само собой уладилось, в семье Комиссаржевских родилась дочь Вера… Все это похоже на сцены из водевиля, не так ли? Впрочем, больше «театральности» в судьбе великой актрисы не было. Был Театр. И только с ним, с ним одним были связаны самые болезненные и самые радостные удары сердца Комиссаржевской. Она говорила: «По-моему, если возможно найти более или менее нравственного удовлетворения, то его должны находить люди, отрешившиеся на сколько возможно от личной жизни для чего-нибудь более высокого…»

Театр вошел в ее жизнь с самых ранних лет. Композитор М. П. Мусоргский, главный режиссер Мариинского театра Г. П. Кондратьев, артисты Ф. И. Стравинский, М. И. Сариотти, К. Т. Серебряков, И. Ф. Горбунов не раз заходили в гости к Комиссаржевским. Дети нередко присутствовали на своеобразных репетициях, которые происходили прямо в отцовском кабинете, да и сами с удовольствием «играли в театр» – ставили домашние спектакли. Причем Вера была не только «актрисой», но и «режиссером», и даже «драматургом». К тому же она довольно хорошо пела. Правда, ее школьные успехи были менее выдающимися, чем театральные. Она росла непоседливым и своенравным ребенком, потому училась неохотно, терпеть не могла порядка и дисциплины.

Первым жизненным ударом для Веры стал развод родителей. Ведь отец, талантливый певец, гарибальдиец (в молодости он принимал участие в освободительном движении в Италии), был для будущей актрисы кумиром. Не тогда ли в ее глазах поселилась грустная искорка, которую впоследствии замечали многие театральные критики? Хотя и последующие события жизни не смогли добавить в ее взгляд хотя бы чуточку радости. В 1883 г. она вышла замуж за графа В. Л. Муравьева. Это было сильное чувство, горевшее ярким, но, увы, недолгим пламенем. Брак продлился всего два года. Муж много пил, в доме не утихали скандалы. Вера даже пыталась отравиться. Потом был нервный срыв и долгая болезнь.

Восемь лет она существовала, а не жила. Не было ни целей, ни смысла пребывания в этом мире. «И думаешь, думаешь, и неотвязный мучительный вопрос, зачем, к чему все это, куда ведет, и вот ответ есть, и выход так прост, и ясен, и страшен», – писала она в то время. Но случай изменил все.

В 1887 г. она познакомилась с Сергеем Ильичом Зилоти, морским офицером, большим любителем театра, очень образованным человеком. Вскоре их отношения приобрели довольно серьезный характер. Одно время Сергея даже считали женихом Веры. Он привез Комиссаржевскую в свое родовое имение в Тамбовской губернии. Его братья и сестры приняли Веру как родную. Здесь постоянно звучал смех и цыганские песни. Это увлечение «цыганобесием» и привело Комиссаржевскую на сцену. В Питере Вера и ее сестра Ольга не раз выступали на литературно-художественных вечерах в Морском собрании флотского экипажа, куда их привозил Зилоти. Девушки даже прослыли «цыганскими примадоннами». Первый сценический успех пришел к будущей актрисе там же, в Морском собрании. Она сыграла Зину Васильчикову в одноактной комедии П. П. Гнедича «Горящие письма». Талант девушки был настолько очевиден, что мать попросила известного актера В. Н. Давыдова дать Вере несколько уроков драматического искусства. Но из этого так ничего и не вышло. Мэтр не заметил в ней каких-то особенных способностей. И Вера поехала в Москву к отцу. Тот как раз работал в созданном им и его единомышленниками Станиславским, Соллогубом и Федотовым Обществе искусства и литературы, своеобразной школе оперного и драматического искусства. Но девушку ожидала вовсе не оперная карьера. С не меньшим энтузиазмом отдалась она драме.

8 февраля 1891 г. Вера приняла участие в программном спектакле Общества «Плоды просвещения» Л. Толстого. Режиссером был сам Станиславский, правда, еще не снискавший славы. Под псевдонимом Комина Вера очень успешно сыграла роль Бетси. Но, увы, по материальным причинам ее отец вынужден был покинуть Общество, а вслед за ним ушла и дочь. Однако Комиссаржевская уже поняла, что театр – это именно то, чему она согласна посвятить свою жизнь. И фортуна не заставила себя долго ждать. Начинающую актрису пригласили в Новочеркасский театр, возглавляемый в то время Синельниковым. Правда, чтобы добраться к своему новому месту работы, Вере пришлось дать концерт. На вырученные деньги был куплен билет в вагон третьего класса на поезд до Новочеркасска.

Здесь Комиссаржевская должна была временно заменять сестру Синельникова А.Медведеву, игравшую преимущественно роли комедийных инженю. Возможно, Вера мечтала о совсем другой творческой судьбе, но выбора у нее не было. Работа в провинциальном театре – нелегка. За сезон Вера освоила около шестидесяти ролей. В основном это были похожие одна на другую незамысловатые пьески, которые не могли духовно обогатить актрису. Но пройдут годы, и она напишет: «Я там играла в пустячных пьесках, но эти выступления так помогли и так помогают мне теперь. Я набиралась и старалась преодолеть трудности, которые я испытывала в разучивании ролей, где надо разнообразить характер, тон». Впрочем, были в репертуаре Новочеркасского театра и серьезные спектакли – «Горе от ума» и «Плоды просвещения». В пьесе Грибоедова ей досталась роль Лизы, с которой она великолепно справилась, избежав трафаретности в изображении служанки. Однако, несмотря на некоторые успехи, в следующем сезоне Синельников Комиссаржевскую в театр не позвал…

Тем временем ее пригласило к себе на гастроли Тифлисское артистическое общество. Здесь она сыграла в нескольких комедиях и была восторженно принята публикой. Но душевного покоя актриса не находила. Нет, это не то, что она ищет… «Я никогда не бываю довольна собой, никогда», – написала она в одном из писем. И уехала в Москву. Здесь ей выпал шанс попробовать себя в серьезных драматических ролях. Комиссаржевскую пригласили выступать летом в пригородах Питера. Вера сыграла Делию («Любовь и предрассудок» Мельвиля), Клерхен («Гибель Содома» Г. Зудермана), Луизу («Коварство и любовь» Ф. Шиллера) и еще одиннадцать новых ролей. Критик писал: «Обладая прекрасною сценическою наружностью, красивым голосом и страстным, сильным темпераментом, г-жа Комиссаржевская обладает несомненно всеми данными, чтобы сделаться замечательною драматической актрисой».

Однако Вера пока не смогла задержаться ни в одной из столиц. Ее ждал город Вильно. Здесь ее талант оценили и ей предоставили серьезные драматические роли. Ее исполнение роли Оли Бабкиной в одноактной пьесе В. И. Немировича-Данченко буквально заворожило зрителей. Трагедия девочки, родители которой расстались, была близка и понятна ей. Внутренний мир главной героини она сумела передать, как писали критики, «без всяких воплей, без всяких стенаний, даже без той «слезы», на которую так щедры наши любящие действовать на нервы зрителей артистки». Уже в этом было новаторство Комиссаржевской. И каждой следующей ролью она старалась переступить устоявшиеся рамки, приблизить театр к правде.

Но все шло далеко не так гладко, как кажется на первый взгляд. Комиссаржевская давно не вписывалась в виленский театральный коллектив. К тому же ее материальное положение оставляло желать лучшего. Она писала: «Надо мною нависла пудовая гиря и исчезает только в те минуты, пока я играю: даже когда роль изучаешь, нельзя от нее отвязаться, потому что слышишь в соседней комнате: «Прачка пришла» или «У нас сахар кончился», а денег на это нет и где взять их, не знаешь».

Но вскоре мечты начали сбываться. В феврале 1896 г. Комиссаржевскую приняли в Александринский театр. Ее дебют на заветной сцене состоялся 4 апреля. Вера сыграла Рози в «Бое бабочек» Г. Зудермана. Петербург встретил ее овациями. Но недаром Чехов писал об этом театре: «В режиме нашей Александринской сцены есть что-то разрушительное для молодости, красоты и таланта, и мы всегда боимся за начинающих». Ощущала ли это Комиссаржевская, боялась ли потерять себя? Коллектив Александринского театра так и не стал для нее родным. На одной из фотографий тех лет, где изображена вся труппа, Вера стоит поодаль, чужая и непонятая.

17 октября на сцене Александринки играли «Чайку» Чехова. Увы, актеры, а следовательно, и зрители не сумели достойно оценить это программное для драматурга произведение. Комиссаржевская в образе Нины видела во многом и свою судьбу. Она оказалась, пожалуй, единственной союзницей Чехова в этом театральном коллективе. Антон Павлович писал: «Никто так верно, так правдиво, так глубоко не понимал меня, как Вера Федоровна… Чудесная актриса». Однако игра одного актера, конечно, не могла спасти спектакль: «Чайка» провалилась…

В этом театре Комиссаржевской приходилось играть все: глубокие роли перемежались с ролями инфантильных девиц в бездарных второразрядных пьесках. «Я играю без конца, играю вещи, очень мало говорящие уму и почти ничего душе, последняя сжимается, сохнет, и если и был там какой-нибудь родничок, то он скоро иссякнет», – жаловалась Вера Чехову. А время шло. Пролетели три сезона. Теперь критики видели в Комиссаржевской не просто актрису, а «особое движение в искусстве». Театроведы посвящали ей монографии. Однако некоторые журналисты относились к актрисе менее снисходительно, намекая на роман Комиссаржевской с главным режиссером Александринки Евтихием Карповым. Их отношения основывались не столько на единстве родственных душ, сколько на противоборстве двух творческих личностей. Они по-разному относились к театру, к искусству, ко всему новому в театральном мире. Многие письма она подписывала «Гамаюн». Что ж, режиссер-рационалист и актриса-романтик так и не смогли понять друг друга. Для Веры чувства были сопряжены с пониманием, с мечтой – одной на двоих. А повлиять на Карпова, уже немолодого человека с устоявшимися взглядами и принципами, не сломленными даже в политической ссылке, она не могла.

В 1898 г. пришел в театр Кока Ходотов. Молодой, бесшабашный, но искренний, правдивый и в жизни и в игре, он заворожил Комиссаржевскую. Коке доводилось играть с Верой во многих спектаклях, и он подчинился этой умной, увлеченной Ницше и Рескином женщине. Ходотов был человеком богемы, добрым и безвольным одновременно. И Комиссаржевская стала не только его любовницей, но и духовной наставницей, она буквально изменила линию его судьбы. Под ее влиянием (доказательством тому около 400 писем Веры) Кока стал довольно хорошим драматургом.

Тем временем популярность актрисы росла, как снежный ком, катящийся с горы. «Как чествовали вчера госпожу Комиссаржевскую, так чествуют только воина-героя, любимого писателя, уважаемого профессора, заслуженного общественного деятеля», – писали газеты после одного из ее бенефисов. А в Москве восхищенная Ермолова принесла ей за кулисы цветы. Но мысли Комиссаржевской были далеки от успеха на сцене Александринского театра. Она мечтала о театре собственном.

15 сентября 1904 г. ее мечта сбылась. Комиссаржевская возглавила свой собственный драматический театр. В режиссеры пригласила Н. А. Попова, И. А. Тихомирова, А. П. Петровского, H. Н. Арбатова. Звала Мейерхольда, но тот отказался – «испугал Петербург». Первой премьерой в Драматическом стала пьеса Горького «Дачники». И… полнейший скандал. Вот что писали в то время газеты: «Публика получила от писателя пощечину и очень этим обиделась». Зато о Театре Комиссаржевской заговорили. Актриса не испугалась «дурной славы» Горького и взялась за следующую его пьесу «Дети солнца». Театр показал этот спектакль 12 октября 1905 г., в самый разгар революционных событий в России. Затем были пьесы С. А. Найденова «Богатый человек» и «№ 13», Л. И. Щеглова «Красный цветок» и много других. Но, пожалуй, самой важной находкой Театра Комиссаржевской стал «Кукольный дом» Ибсена, в котором актриса сыграла Нору. Эта роль стала как бы итогом всей ее актерской жизни, всех ее предыдущих творческих поисков.

Не обошлось и без неудач. Прежде удававшиеся Комиссаржевской роли из классического репертуара теперь как-то поблекли. Она будто повторяла хорошо заученный урок. Потому постоянно подыскивались новые авторы, новые пьесы, новые приемы. Однако многие театроведы называли подобные дерзания «робкими и холодными, более рассудочными, нежели юными»…

Но настоящей помехой для работы театра была цензура. От Комиссаржевской требовали отказаться от всех пьес Горького, запретили к постановке ряд пьес других авторов. К тому же в это время у нее обострились отношения с Московским Художественным Театром, у которого была своеобразная «монополия» на чеховские произведения. Все это плохо отражалось на репертуаре и материальном состоянии театра.

Нужны были перемены. И Комиссаржевская снова пригласила в свой театр Мейерхольда. На этот раз он согласился. Великий режиссер ввел актрису в мир символистов. Это течение выразилось в театре упрощением внешних форм и усилением внутренних актерских интонаций. Первой постановкой Мейерхольда стала «Геда Габлер» Г. Ибсена, в которой Комиссаржевская сыграла главную роль. Впрочем, зритель не узнавал ни автора, ни великую актрису – настолько сильна была условность в этом спектакле. Такие же новаторские произведения создавались по «Балаганчику» Блока, «Сестре Беатрисе» Метерлинка, «Жизни человека» Андреева. В России зарождался символистский театр… В этом была несомненная удача Мейерхольда как режиссера. Актера же символистский театр постепенно превращал в марионетку. Комиссаржевская чувствовала это и задыхалась. Ей нечего делать в собственном театре, это губит ее талант, уверял всех Андрей Белый. Отношения режиссера и актрисы охладели. Вскоре Мейерхольд получил письмо следующего содержания: «…мы с вами разно смотрим на театр, и то, чего ищите вы, не ищу я…» Это значило, что Театр Комиссаржевской больше в услугах Мейерхольда не нуждался.

 
Во вселенной, страшной и огромной,
Ты была как листик в водопаде,
И блуждала странницей бездомной
С изумленьем горестным во взгляде!
 

Эти поэтические строки очень точно описывают состояние Комиссаржевской в то время. Их автор – последний возлюбленный актрисы, поэт Брюсов. К сожалению, роман этот был недолгим, но переписка их до сих пор завораживает своей нежностью и лиризмом: «…Сейчас во всем мире один мне нужен ты. Не ты – твои глаза, которые выслушают меня, пусть молча. Ты придешь, услышишь слово и уйдешь… Я жду». Это одно из последних писем Комиссаржевской к Брюсову. Уходили друзья, уходила любовь, таяли мечты о Новом, Настоящем Театре.

И вдруг Вера Федоровна поняла, что такой театр возможен, но не сейчас, а завтра, послезавтра! Что нужно подготовить для него почву! Она решила открыть школу, чтобы воспитывать «нового человека-актера». Ради этой идеи Комиссаржевская даже собиралась оставить свой театр, как только закончатся гастроли. Но ее планам не суждено было сбыться.

В начале 1910 г. Комиссаржевская играла в Ташкенте. 24 января у нее начался жар. Актриса отыграла еще два спектакля. И слегла. Врачи поставили диагноз – оспа. 10 февраля сердце Комиссаржевской остановилось.

В чем же была трагедия этой великой актрисы? Пожалуй, наиболее точный ответ на этот вопрос дал Андрей Белый: «…она устала от сцены; она разбилась о сцену, она прошла сквозь театр: старый и новый; оба разбили ее…»