Текст книги "Свадьба на Рождество"

Через минуту Хью отстранился, вглядываясь в ее лицо, словно желая запомнить навсегда каждую черточку. Затем, без единого слова, он вышел.

Мэри долго не сводила глаз с закрывшейся за ним двери. Потом она вдруг осознала, что все еще держит в руке платок с монетой, и несколько минут она тупо на него смотрела.

Прощальный подарок мистера Белпера… Он влюблен в Гонорию, и ее никто не сможет убедить в том, что Гонория к нему равнодушна.

Мэри подвинула стул к камину, села и начала соображать. Пусть до свадьбы остается всего четырнадцать часов, может быть, еще удастся что-то сделать. Конечно, ситуация требует продуманного тонкого подхода, но чего-чего, а соображения у нее хватает. Даже если ее усилия окажутся напрасными, она должна попытаться поправить дело, пока еще не все потеряно!

В это время открылась дверь, и с книгой в руках вошла Беатриса.

– Я нашла «Тысячу и одну ночь»! – воскликнула очень довольная собой девочка. – Она у меня за кровать завалилась.

Мэри протянула ей руку, и Беатриса проворно заняла свое любимое место у нее на коленях.

«Время еще есть, – подумала Мэри. – Можно еще успеть придумать новый план. А пока я нужна Беатрисе».

– Только одну сказку, – строго сказала Мэри. – А потом ты должна отправляться спать, пока няня на тебя не пожаловалась.

Беатриса с готовностью кивнула и устроилась поудобнее, прижавшись головой к ее плечу.

26

Поздно вечером Мэри и миссис Певистон пробирались по заснеженной тропе, соединявшей Хэверседж-Парк с домом викария, который находился в нескольких сотнях ярдов к западу. Миссис Певистон шла впереди с фонарем. Огонь фонаря колебался в такт ее шагам от живой изгороди до камней дорожки. Весной, как рассказывала Мэри Гонория, дорожка выглядела очаровательно благодаря тюльпанам, нарциссам и гиацинтам, луковицы которых мистер Белпер заботливо высаживал по обе ее стороны. Но сейчас фонарь миссис Певистон освещал только снег.

В кармане алого бархатного платья Мэри лежал чистый лист бумаги, который был должен навеки изменить будущее ее и Гонории. А если не получится… Нет, об этом она даже думать не станет. Приведя в порядок свои мысли, Мэри целиком сосредоточилась на своем совершенно возмутительном плане.

Миссис Певистон уже предупредила миссис Трент, экономку викария, что Мэри придет вечером побеседовать с преподобным отцом, и попросила ничего ему об этом не говорить. Если миссис Трент и недоумевала слегка по поводу столь позднего и таинственного визита, более высокий статус миссис Певистон, как экономки Хэверседжа, исключал с ее стороны всякие возражения.

Миссис Певистон постучала медным молотком в парадную дверь, и им не пришлось долго ждать – миссис Трент всегда очень ценила благосклонность своей приятельницы. Запах свежеиспеченных пирожков и свежезаваренного чая свидетельствовал о том, с каким вниманием готовились в доме викария к посещению этой достойной особы.

Миссис Трент отправилась доложить хозяину дома о приходе Мэри и очень быстро вернулась.

– Мистер Белпер будет счастлив принять вас, мисс.

– Пожалуйста, постарайтесь сделать все, как мы договорились, – шепнула Мэри миссис Певистон. – Можете сказать миссис Трент все, что хотите, о цели нашего визита. Только будьте наготове, и когда я скажу: «Вы должны прийти сейчас же», – немедленно входите.

Миссис Певистон понимающе кивнула и попросила озадаченную миссис Трент проводить Мэри в гостиную.

Войдя, Мэри сразу же поняла, что Гонория от души одобрила бы вкус викария. Софа и кресла в гостиной были обиты голубым шелком, такие же портьеры висели на окне. На трех маленьких столиках красовались серебряные канделябры, но нигде не было видно никаких украшений, на натертом до блеска полу даже не было ковра. Над каминной полкой висел портрет женщины, судя по сходству ее с мистером Белпером – матери славного викария. В одном конце комнаты помещался книжный шкаф, а между окнами – розового дерева фортепьяно. Простота убранства, прямые ножки мебели и вообще вся обстановка казались идеальным окружением для Гонории. Мэри еще раз убедилась, что, приняв свое легкомысленное решение, она поступила правильно. Теперь оставалось это решение исполнить.

Глубоко вздохнув, Мэри словно бросилась в ледяную воду.

– Мне очень жаль беспокоить вас так поздно, мистер Белпер… – начала она и сделала вид, что от волнения не может продолжать.

Нервно расхаживая между креслом викария и раскрытым фортепьяно, она взяла на нем дважды высокую ноту. Мистер Белпер изумленно приподнял брови.

– Что бы ни случилось, мисс Фэрфилд, должен сказать, что никогда еще не видел вас в таком расстройстве. Вы такая уравновешенная молодая особа и всегда сохраняете присутствие духа – даже в самых затруднительных обстоятельствах. Так что мне остается только предположить самое худшее. Быть может, Гонория… то есть я хочу сказать, быть может, кто-нибудь заболел? Уж не лорд ли Рейнворт, надеюсь? – Он поднялся, глядя на нее с тревогой.

Мэри еще раз извлекла из фортепьяно высокую ноту и заметила, как викарий вздрогнул. Она с трудом подавила улыбку. Ну можно ли найти более подходящую пару, чем мистер Белпер и Гонория?

– Нет-нет, вы ошибаетесь. Никто не болен. Если, разумеется, не считать болезнью душевную скорбь. Видите ли, я оставила бедную мисс Юлгрив в ужасном состоянии. Наверное, мне не следовало покидать ее, но я решила, что лучше немедленно поговорить с вами.

Мэри не привыкла лгать так беззастенчиво. Она очень надеялась, что мистер Белпер не видит, как у нее дрожат руки. Однако почтенный викарий был слишком поражен этим известием, чтобы что-нибудь заметить. Вздрогнув, он схватил Мэри за руку.

– Что с ней? – воскликнул он, широко раскрыв от ужаса глаза. – Рейнворт ее покинул?

Мэри вздернула подбородок.

– Лорд Рейнворт – благородный человек в самом полном смысле этого слова. Разумеется, он ее не покидал! Как вам могла прийти в голову такая чудовищная мысль?

Мистер Белпер упал в кресло, прижав руку ко лбу.

– Разумеется, разумеется… Вы были правы, упрекнув меня. Рейнворт и в самом деле благороднейший человек.

Мэри еще не видела, чтобы кто-нибудь так одурел от любви, как мистер Белпер. Этим следовало немедленно воспользоваться.

– Но я бы желала, чтобы он ее покинул! – решительно заявила она.

– Что?! Как вы можете так говорить?..

– Если бы он так поступил, мисс Юлгрив смогла бы свободно следовать велениям своего сердца.

Вот! Начало положено! Ради этого, собственно, и замышлялся визит к викарию. Только не дай бог, чтобы она ошиблась в своих предположениях насчет Гонории.

– Велениям своего сердца? – удивленно повторил викарий.

Мэри только это и было нужно. Она стремительно приблизилась к нему.

– Вы не можете не догадываться об ее истинных чувствах. Она уже давно любит вас! Я тоже подозревала нечто подобное, но час назад она сама мне призналась.

Мэри ощутила укол совести, но отступать было поздно. Стараясь не смотреть на викария, она продолжала:

– Да, она вас любит, но долг чести связывает ее с лордом Рейнвортом. Ни он, ни она не пойдут на то, чтобы разорвать помолвку, если…

– Если что? – выговорил мистер Белпер, задыхаясь.

– Если вы не поговорите с ней сами и не убедите ее отказать лорду Рейнворту. И причем немедленно!

– Немедленно? – повторил он в растерянности, – Но сейчас почти полночь!

Мэри достала из кармана листок бумаги и положила его ему на колени.

– Это неважно. Я знаю, что она придет. Но вы должны написать ей, чтобы я смогла тут же передать ваше письмо. Разве вы не понимаете? Гонория все еще сомневается в вашей любви, она должна узнать всю глубину ваших чувств. Ведь вы ее любите, мистер Белпер?

– Да-да, конечно, – сказал он как нечто само собой разумеющееся и сразу багрово покраснел, осознав, что произнес это вслух и открыл тайну своего сердца.

– Я это знала! – Мэри захлопала в ладоши. – Теперь вся ясно. Пишите же скорее!

– Но как же Рейнворт? Для него будет такой удар, если его любимая Гонория…

Мэри остановила его движением руки.

– Вы же не хотите видеть ее несчастной с ним до конца дней? Если вы не видите, как она страдает, то я это видела своими глазами! Его милость – благородный человек, но он не может составить ее счастье. Я в этом абсолютно уверена.

– И я тоже, – заявил он твердо. – Я не хочу бросить тень на лорда Рейнворта, но Гонория такая хрупкая, нежная, такая чистая…

– Да-да, – перебила его Мэри. – Я не хочу быть невежливой, но время сейчас для нас решает все. Вы напишете ей?

Она взяла с небольшого письменного стола перо и подала ему.

Мистер Белпер некоторое время растерянно вертел перо в руке.

– Что же мне ей написать?

Мэри сделала вид, что думает.

– Подождите… – пробормотала она, словно не решила уже давно, что именно должно быть в письме. – Во-первых, не надо никакого обращения. Начните просто: «Вы должны сейчас же прийти ко мне». – Она произнесла это, понизив голос, чтобы не сбить с толку миссис Певистон. – Написали? Покажите мне, пожалуйста. Я пока решу, что вам сказать дальше.

Мэри взяла листок и прочла громко:

«Вы должны сейчас же прийти ко мне!»

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появилась миссис Певистон вне себя от ярости.

– Бесчестный человек! – воскликнула она, грозя мистеру Белперу пальцем. – Как вы осмелились соблазнить мисс Фэрфилд?! Я сразу поняла, что к чему, когда она потихоньку вышла из дома. И вот доказательство!

Выхватив листок из рук Мэри, она прочитала написанную там единственную фразу.

– Вы выманили мисс Фэрфилд из дома этой запиской! Я полагаю, вы знаете, как вам следует поступить, скомпрометировав молодую леди. Мы можем и две свадьбы отпраздновать в один день.

Пойдемте, мисс Фэрфилд! Я вас провожу в Хэверседж.

Мэри последовала за миссис Певистон с напускным смирением, бросив только один взгляд на мистера Белпера, который лишился дара речи и даже не попытался их остановить.

Когда дамы были уже на полдороге к дому, миссис Певистон сказала:

– Я не понимаю, почему бы вам просто не дать мистеру Белперу поговорить с мисс Юлгрив. Это было бы куда проще.

– Я об этом думала, – вздохнула Мэри. – Но мистер Белпер и мисс Юлгрив настолько преданы приличиям, что, даже если бы они и признались друг другу в любви, им бы и в голову не пришло, что Гонория просто должна разорвать свою помолвку с лордом Рейнвортом. Нет, чтобы заставить их действовать, нужно потрясение. Я уверена, как только Гонория узнает, что я выхожу за мистера Белпера, она настолько ужаснется, что признается во всем, прежде чем сама поймет, о чем она говорит.

Миссис Певистон покачала головой:

– Надеюсь, вы правы, мисс. Иначе нам несдобровать!

На следующий день вся семья вместе с Гонорией и леди Хаклоу собралась в библиотеке. Мэри сидела на софе напротив камина, леди Хаклоу в кресле рядом. У камина тихо переговаривались Гонория с Хью. Джудит, Констанция, Амабел, Беатриса и Кит стояли у окна, выходившего на лабиринт. Их присутствие особенно сильно ощущалось, потому что все они молчали – необычное для них состояние. И это молчание могло свидетельствовать только об одном: свадьбу они не одобряли.

Церемония должна была начаться с появлением мистера Белпера. Он опаздывал уже на четверть часа – Мэри подозревала, что от страха. Вчера она оставила беднягу совершенно потрясенным необходимостью на ней жениться. В каком он был ужасе! Мэри улыбнулась про себя. Она бы, наверное, даже обиделась, если бы не выражение его лица, от которого ее разбирал смех. Бедный мистер Белпер! Ну, ничего. Если все произойдет, как она рассчитывала, он скоро будет ее благодарить. Вот только где он?

Присутствующим оставалось только ждать.

Мэри огляделась по сторонам, желая отвлечься от неприятных мыслей, которые вызывало в ней созерцание Хью и Гонории, стоявших рядом. Стоило хоть на минуту подумать, что все может завершиться их бракосочетанием, ей становилось дурно. Чтобы как-то развлечься, она снова оглядела библиотеку.

Ввиду отвращения невесты к украшениям в комнате не было заметно даже намека на предстоящее торжество. Ни единого цветка. Мэри подумала, что, будь это ее свадьба, цветы были бы на каждом столе, на каминной полке и, уж конечно, у нее в волосах. Ковер был бы усыпан розовыми лепестками, так что в комнате пахло бы весной. Она бы хотела, чтобы весь мир знал, что она любит и любима!

Эти мысли заставили ее снова взглянуть на бледную невесту. Гонория, казалось, вовсе не интересовалась окружающей обстановкой и своим будущим супругом, односложно отвечая на его вежливые вопросы. Лицо ее было грустным, она не поднимала глаз, но тем не менее выглядела довольно привлекательно в белом платье с высокой талией, отделанном брюссельскими кружевами. Мэри подумала, что, если бы Гонория выходила за мистера Белпера, она, наверное, была бы более оживленной и, может быть, даже улыбалась…

Во всяком случае, Мэри очень хотелось на это надеяться. Она продолжала наблюдать за Гонорией, пытаясь понять, о чем та думает сейчас. Сожалеет о предстоящем замужестве? Вспоминает мистера Белпера? Мэри не знала. Гонория оставалась для нее загадкой. Она могла только надеяться, что, как только появится викарий и ее план вступит в действие, подлинные чувства Гонории – каковы бы они ни были – станут всем очевидны.

И все-таки почему он так опаздывает? Мэри начала волноваться. Собственный план вдруг показался ей совершенно безумным.

Когда в холле раздались шаги, сердце у нее сильно забилось. Вошел мистер Белпер в сопровождении миссис Певистон.

Удивленный появлением экономки, Хью спросил:

– В чем дело, миссис Певистон? Вы чем-то расстроены?

Миссис Певистон сделала ему реверанс.

– Я здесь по просьбе мисс Фэрфилд.

Хью обратил на Мэри вопросительный взгляд.

– Если ты не возражаешь, – сказала она, – у меня есть особая причина желать присутствия здесь миссис Певистон.

Хью пожал плечами.

– Хорошо, – сказал он, и миссис Певистон отступила за спину Мэри.

Мистер Белпер бросил на экономку взгляд, полный ужаса. Он извинился за опоздание, объяснив Хью свою задержку тем, что по дороге ветер дважды срывал с него шляпу и ему пришлось гоняться за ней по снегу.

– Мы не так уж долго ждали, – любезно ответил Хью. – Но, как видите, мы готовы приступить. Может быть, начнем?

Мистер Белпер снова опасливо оглянулся на миссис Певистон, которая, как видела Мэри, наслаждалась своей ролью. Только викарий открыл рот, чтобы произнести положенные слова, миссис Певистон решительно выступила вперед.

– Вы, очевидно, забыли, мистер Белпер, о чем мы говорили вчера ночью. Но если мисс Фэрфилд, судя по всему, не находит приличным настаивать, я считаю своим долгом напомнить вам о нашем разговоре.

Мистер Белпер смутился.

– Я… я полагаю, вопрос, о котором вы говорите, может быть обсужден после церемонии.

– Но дорогой мистер Белпер! – вмешалась Мэри, вставая и подходя к нему. К величайшему удивлению всех присутствующих, она взяла викария под руку. – Подумайте только, как было бы романтично, если бы мы с вами вступили в брак в один день с его милостью и мисс Юлгрив. Нам надо только послать за священником в Эбботс-Энд, и он, без сомнения, не откажется соединить обе наши пары узами брака.

– Что за черт? – воскликнул Хью, совершенно обескураженный. – Когда это ты решила выйти за мистера Белпера?

Опустив ресницы, Мэри прошептала:

– Когда я согласилась прийти к нему вчера в ответ на его призыв. Было уже поздно, около полуночи. Я знала, что это неприлично… Но он так настаивал!

– Но я не… – заикнулся было мистер Белпер.

Мэри выразительно посмотрела на него, и он покорно вздохнул.

– А впрочем, теперь мне уже все равно. Мисс Фэрфилд действительно посетила меня вчера ночью.

– А вот и записка, которую мистер Белпер прислал мисс Фэрфилд! – Миссис Певистон помахала листком бумаги перед носом Гонории. – Я видела, как мисс Фэрфилд вышла из дома в самое неподобающее время, и поняла, что мой долг – последовать за ней и не допустить, чтобы с ней что-нибудь случилось. Я всегда думала, что мистер Белпер неравнодушен к другой леди, но джентльмены бывают так переменчивы… Вообразите себе, что я почувствовала, когда увидела их в гостиной, наедине! Остается только одно – мистер Белпер, как порядочный человек, должен жениться на особе, которую он скомпрометировал.

Гонория выхватила листок из рук миссис Певистон.

– Это правда, Эдвин? – спросила она дрожащим голосом. Слезы выступили у нее на глазах.

– Эдвин?! Вы его называете Эдвин? – Хьюго удивленно взглянул на невесту.

Гонория не ответила – она, не отрываясь, смотрела на мистера Белпера, а он, казалось, видел и слышал только ее.

– Дорогая моя, я, право же, ничего не понимаю! Я совершенно потерялся… Я не хотел компрометировать мисс Фэрфилд, но я сознаю свой долг, какими бы странными ни казались обстоятельства. – Он искоса взглянул на Мэри. – Прошу вас оказать мне честь стать моей женой!

Мэри стиснула ему руку.

– Я знала, что вы благородный человек! – Она повернулась к Гонории:

– Уверяю вас, я буду очень хорошей женой мистеру Белперу. Я достаточно богата, поэтому ему нет никакой необходимости оставаться в Хэверседже. Вы нас больше не увидите, если только не соберетесь к нам в Брайтон на купанья. Вы любите купаться, Эдвин? – Мэри от души развлекалась.

– Я… не очень, – запнулся мистер Белпер, с ужасом сознавая, что его ожидает в супружеской жизни. – А что касается отъезда из Хэверседжа, мои розы… – Он сделал слабый жест в сторону своего дома.

– Ну кому нужно возиться с этими розами? – воскликнула Мэри. – С моим состоянием вы сможете покупать их по дюжине в день. Стоит ли думать о таких глупостях, любовь моя?

Мэри, очевидно, сказала все, что было необходимо, – Гонория упала без чувств к ногам мистера Белпера. Викарий опустился рядом с ней на колени, их тут же окружило все семейство Лейтон.

– Моя дорогая, любимая, ненаглядная Гонория! – шептал викарий. – Моя пташка, моя голубка, мой воробышек… – Он поцеловал ее в лоб. – Умоляю тебя, очнись! Тебе плохо, мое сокровище?

Мэри смотрела на Хьюго, который в немом изумлении наблюдал за происходящим.

– Так, значит, вот что имела в виду Гонория, когда сказала, что обрела счастье в Хэверсед-же! – пробормотал он наконец.

Мэри прижала ладони к щекам.

– Просто не знаю, что делать в такой ситуации! Подумать только, что я натворила…

Тут только Хью понял ее замысел и расхохотался.

Веки Гонории затрепетали.

– Это ты, Эдвин? – Она схватила мистера Белпера за руку. – Дорогой, ты не должен, ты не можешь жениться на мисс Фэрфилд! Она станет вынуждать тебя делать ужасные вещи. Уж я-то знаю ее представления о развлечениях. Во что она превратит твой дом на Рождество! Все будет покрыто тиссовыми ветками и… красными бантами!

Мэри следовало бы обидеться, но она не могла, видя, как мистер Белпер прижимает к губам руку Гонории.

– Я на ней не женюсь, – сказал он. – Но боюсь, что тебе придется разорвать помолвку с лордом Рейнвортом, как это для тебя ни тяжело.

– Это еще что такое?! – Леди Хаклоу вдруг поднялась со своего места. – Почему меня не спросили?

У Мэри упало сердце. Что, если леди Хаклоу сейчас все испортит? Она ведь имеет право заставить свою племянницу и Хью сохранить верность их обетам!

– Леди Хаклоу, – начала она самым убедительным тоном. – Подумайте, прошу вас…

– Придержите язык! – резко оборвала ее почтенная дама. – Это все ваши затеи! Ноги моей больше не будет в этом доме! Мистер Белпер, если вы желаете жениться на моей племяннице, вы должны отказаться от здешнего прихода. Можете упаковывать ваши розы, если они вам так уж нужны. У моего брата в Бате в конце года освобождается приход, который он будет очень рад предоставить вам. Это мое единственное требование.

– Я его выполню, – торжественно произнес мистер Белпер. – Я нашел ту, которую жажду видеть своей женой! И хотя мне жаль покидать Хэверседж, я принимаю с благодарностью ваше великодушное предложение.

– Тогда все в порядке. Гонория, вставай, хватит лежать на полу. Я хочу немедленно начать укладываться. Чем скорее мы уедем из этого сумасшедшего дома, тем лучше.

Взяв у Гонории записку, леди Хаклоу прочла ее и скомкала листок.

– Чушь какая! – Повернувшись к Хью, она добавила:

– Ваша помолвка расторгнута. Вы свободны. Желаю вам всего доброго.

Хью поклонился:

– Как вам будет угодно, миледи.

– Как мне угодно?! Мне угодно, чтобы мой муж был жив, но его нет! Мне угодно, чтобы моя племянница заняла высокое положение в свете, став леди Рейнворт, – но этому не суждено случиться. Нет, лорд Рейнворт, я не верю, чтобы что-то было так, как мне угодно. Одно только, – тут она немного смягчилась, – Гонория, кажется, любит этого человека, и я полагаю, мне хотя бы этим следует быть довольной. А теперь, с вашего разрешения, мне угодно уехать отсюда!

Как только они вышли, все Лейтоны начали бурно выражать свой восторг по поводу избавления от Гонории Юлгрив.

– Я сама прикажу конюху заложить им карету, – сказала Джудит.

– А я распоряжусь, чтобы им приготовили корзинки с провизией на дорогу, – добавила Констанция.

– Я теперь могу пригласить Лоренса поужинать с нами! – воскликнула Амабел.

– А мне теперь никто не будет запрещать приносить своих зверей в гостиную! – захлопала в ладоши Беатриса.

Сестры одна за другой вышли из гостиной, остался только Кит.

– Мистер Белпер был мне другом все это время, – задумчиво произнес он. – Я его очень уважаю.

Хью хлопнул брата по плечу.

– Можешь подарить ему на прощание томик Платона, который тебе прислали из Лондона.

Кит широко улыбнулся:

– Ты прав! В кавалерийском полку Платон не понадобится.

– Пожалуй, что нет, – согласился Хью. Когда Кит вышел, Хью с улыбкой взглянул на Мэри.

– Чистая работа, Фэрфилд! – сказал он. – И как это я не заметил, что моя невеста влюбилась в самого нудного типа в мире?

– Потому что ты был слишком уверен, что она безумно влюблена в тебя. Ты всегда отличался излишней самонадеянностью!

– Уж не собираешься ли ты поссориться со мной накануне свадьбы?

– Да! И эта ссора будет длиться очень долго, много лет. Зато ты со мной никогда не соскучишься.

– Много лет? Ну что ж, я согласен! – рассмеялся Хью, порывисто обнимая ее.