Текст книги "Если бы я был собой"

34

Пятница, 12 августа 1994

«Еще три недели, и Нина поселится в Париже, – думает Пьер Бо, срезая угол. – Вот и хорошо, у нее будет замечательная жизнь. Я неплохо справился, из нее получилась милая девочка. Нечего волноваться, она там будет не одна, а с Этьеном и Адриеном…

Он останавливается, сует конверт под дверь мадемуазель Брюлье, очаровательной дамы, живущей на улице Джона Кеннеди в доме № 15. Ставни на окнах закрыты, хозяйка в отпуске. Уезжая, она попросила Бо ничего не опускать в почтовый ящик.

Пьер мог бы ездить по Ла-Комели с закрытыми глазами, он колесит по городу на велосипеде уже тридцать шесть лет. Одна сумка висит на груди, две на спине, денежная перевязка на животе, прижатая кожаным ремнем между левым плечом и правым бедром. Пьер сменил как минимум десять велосипедов, столько же раз менял форму. Вообще-то он не считал, так что может и ошибаться.

Его карьера почтальона началась в 1958-м, Бо было двадцать лет. Темные улочки, залитые солнечным светом перекрестки, тупики, тенистые площади… Он бывал на них в любую погоду. Тридцать шесть лет верхом на велосипеде равняются ста сорока четырем временам года, ста девяноста тысячам километров, семи собачьим укусам, трем серьезным падениям и одному перелому плеча в 1971-м (два месяца не работал). В среднем совершал за день «подход» к пятистам почтовым ящикам. От Де Голля до Ширака через

Жискара[84]84
  Валери Рене Мари Жорж Жискар д’Эстен (1926–2020) – президент Французской Республики (Пятая республика) в 1974–1981 гг.


[Закрыть] и Франсуа[85]85
  Франсуа Морис Адриен Мари Миттеран (1916–1996) – президент Франции с 1981 по 1995 г.


[Закрыть]. Его обгоняли и заднеприводные «Рено

4CV», и малолитражки с передними ведущими колесами, теперь это делают «Твинго» и «Сафран». Пьер всегда совершает круг точно такой же, как в первый день работы в почтовом ведомстве. Сложные повороты, затяжные подъемы, крутые спуски, прежние кирпичи[86]86
  Знак «Проезд запрещен».


[Закрыть], нынешние кирпичи, светофоры, преимущественное право, неровная дорога, знаки «СТОП», на которые все плюют. А еще полупустые улицы и дворняги, по непонятной причине питающие к нему ненависть, готовые напасть, как правило трусливые, но иногда милые. Похожие на хозяев. Люди, которые переезжают, не оставив адреса, корреспонденция до востребования. Псевдопокойники угощают его кофе или стаканчиком белого вина без закуски, апельсиновым соком и пирожным. Случается, он приносит заказное письмо, за которое требуется расписаться, поднимается на седьмой этаж без лифта, а дверь не открывают. В округе полно почтовых ящиков без фамилий, в них кидают всякую дрянь, даже мочатся, иногда – часто! – ему оставляют записки, приклеенные скотчем к двери: «Почтальон, если не застанете меня, отдайте посылку соседям справа…» Все ждут хороших новостей, юные девушки целуют его за весточку от дружка, а отцы семейства оскорбляют, получив слишком жирный счет или напоминание об уплате налогов. Пьер Бо меняет лампочки в домах очаровательных старушек, выполняет поручения, заполняет налоговые декларации, забирает из аптеки заказанные лекарства. Он, почтальон, их надежда и опора, единственный, кого они видят, если не приходит физиотерапевт и не нужно плестись на похороны старой подруги.

Рабочий день Пьера всегда начинается в пять утра, после разгрузки почтовых грузовиков. Корреспонденцию раскладывают на столах и производят три сортировки: общую, поквартальную и поуличную. По его улицам. Перед тем как выехать на маршрут, он получает заказную корреспонденцию и почтовые переводы. Иногда Пьер Бо отправляется в путь, имея при себе миллионы франков. До марта прошлого года Пьер выплачивал пособия по безработице, пенсии, детские пособия, тридцать шесть лет крутил колеса велосипеда, имея в котомке 10 миллионов франков для пятидесяти получателей в день. Уже пять месяцев его котомка пустует, они придумали перечисление денег прямо с банковских счетов. Он мало что смыслит в информатике, но это называют прогрессом. Люди шлют факсы и печатают на минителях[87]87
  Минитель – французская информационная система, созданная в самом конце 1970-х гг. Название стало нарицательным, как телефон или интернет, пришедший на смену минителю.


[Закрыть]. Если так пойдет, писать друг другу начнут с компьютеров и нужда в почтальонах отпадет. Коллеги рассказывают, что отменят призыв в армию, солдатики не будут слать писем своим подружкам, а люди смогут прогуливаться с телефоном в кармане. Из магазинов канцтоваров исчезнут цветная бумага и перьевые ручки. Останутся мелодии песен без текстов. Слова, написанные от руки, умрут.

Пьер обычно заканчивал объезд адресов в 15:15, возвращался домой между 16:00 и 17:00, чтобы перекусить и часок вздремнуть. Так было даже при жизни Одиль. Спал он крепко, без снов, ныли натруженные мышцы. Когда-то он крутил педали очень быстро, сегодня годы берут свое, болят ноги, сбивается дыхание. Темп «гонки» неуклонно замедляется, и это его бесит.

На почту Пьер всегда возвращался к 17:15. До марта 1994-го он делал возврат неполученных денег и проверял счета, сегодня сдавать следует только заказную корреспонденцию, она останется в здании до следующего утра. Чтобы упростить себе жизнь, Пьер иногда уносит письма и открытки домой, что запрещено, но так поступают и другие почтальоны. Шеф закрывает на это глаза. Вот почему Пьер чуть с ума не сошел, обнаружив, что Нина ворует письма. Он совершил непростительную профессиональную ошибку, он, никогда не допускавший промахов! Это была его вторая ошибка, первую – фатальную – он совершил, когда заболела Одиль.

С нынешнего вечера Пьер Бо в отпуске. Он впервые в жизни взял его после 15 августа, и все из-за «Справедливой цены»[88]88
  Le Juste Prix (фр.) – французская версия американского игрового шоу «Цена верна». Премьера состоялась в 1988 г.


[Закрыть], игрового шоу на канале TF1, которое ведет Филипп Рисоли.

Его друг и коллега Бертран Делатр принял участие в игре в конце прошлого года. Пятнадцать жителей Ла-Комели сели в мини-автобус и отправились в Париж. Вернувшись, Бертран интересничал, интриговал, сказал Пьеру странным тоном: «Смотри передачу в понедельник в восемь и в воскресенье в пятнадцать, будет сюрприз. Можем поменяться отпусками?»

В понедельник Пьер включил телевизор, хотя никогда не смотрел эту передачу, он понятия о ней не имел.

Бертрана выбрали из четырех кандидатов, и он спустился по лестнице под аплодисменты публики. Среди зрителей Пьер узнал нескольких ла-комельцев, Бертран встал за пюпитр, Филипп Рисоли спросил, откуда он, и получил ответ: «Из Ла-Комели, департамент Сона-и-Луара». Все закричали, затопали ногами, как будто он выиграл Чемпионат мира по футболу.

– Чем вы там занимаетесь, Бертран?

– Я почтальон.

И все снова зааплодировали. Как будто все почтальоны мира высадились на Луне.

Потом красивая девушка вынесла «керамический светильник на круглом треножнике в комплекте с абажуром». Каждый из четырех кандидатов назвал свою цену, победила Сандрин из Дордони, объявившая, что лампа стоит 2615 франков.

Пьер никогда не видел игры глупее.

Появился Жиль Лопез из Ардеша.

– Кто вы по профессии?

– Я фермер.

Зрители кричат и хлопают. «Выходит, восхищение вызывают не только почтальоны…» – думает Пьер.

Жилю выпало определять настоящую цену «набора аксессуаров для элегантных женщин». Фермер выиграл помолвочное кольцо с дорожкой из тридцати двух бриллиантов. Вид у счастливого избранника сделался озабоченный, ведь он уже был женат, и Филипп Рисоли нашел выход из положения – предложил «подарить кольцо девушке мечты».

Пьер хохочет под удивленным взглядом Паолы.

В конце Бертран угадал настоящую цену «диванчика плавных линий с карминно-красной обивкой для приятного времяпровождения по вечерам». Бертран споткнулся и едва не упал перед выходом на сцену, и на глазах у Пьера выступили слезы. Первый плакал от волнения, второй – от огорчения.

Филипп Рисоли воззвал с экрана:

– Мечтаете поучаствовать в нашей игре? Заполните анкету, которую каждую неделю публикуют в Télé Z![89]89
  Телепрограмма.


[Закрыть]

Потом ведущий перешел к серьезным вещам, а именно к «садовой гостиной из полимерных материалов, подкрашенных камедью».

Бертран дал верные ответы на все вопросы.

Публика так бесновалась, что Пьеру пришлось убрать звук. Зрители хлопали-топали, как будто их напоили допьяна или накачали наркотой. Возможно и то и другое.

Бертран выглядел ошеломленным, но держался стоически и волнения не выдавал, чем разочаровал публику.

– Скажите, вам обычно везет?

– Вообще-то не слишком.

– Как вы попали на передачу?

– Моя жена заполнила анкету и отослала вам…

Ведущий смотрит в камеру и произносит:

– Минитель, 3615 код TF1.

В самом конце три игрока раскрутили огромное колесо, и Бертран выиграл участие в финале. Двое других удалились с говорящим значком с изображением Филиппа Рисоли и корзиной подарков.

– До встречи завтра в 12:20!

Финальная отбивка.

Пьер Бо оседлал велосипед, отправился на маршрут и всю дорогу вспоминал телевизионное шоу. Придется ждать до следующего воскресенья, чтобы узнать, выиграет ли Бертран «витрину» – финальный лот, огромный, гигантский, невероятный. Так ему объяснили милейшие старушки, которым он доставлял корреспонденцию.

До конца недели никаких известий от Бертрана не поступало, как будто он прятался. Передачу записали за несколько месяцев до трансляции, и его участие держали в тайне.

И вот великий день настал. Пьер смотрел финал с Ниной, Этьеном и Адриеном, и они все время хохотали, так забавляла их нелепая игра.

Ребята выкрикивали цифры, перебивая друг друга, потом Нина сказала, что у Бертрана зажатый вид.

Пьера потянуло на философские размышления. Есть ли настоящая цена у жизни? Жизни людей равновелики? Тех, кого не знаешь? Или его жены, так рано ушедшей в мир иной? Или пропащей дочери Марион? Где-то она сейчас…

Для него нет жизни ценнее Нининой, она сто́ит всех остальных, вместе взятых.

Бертран угадал цену «керамической колонны с лампой» – 5290 франков, «микроволновки на 700 ватт с конвекцией, грилем и автоматической разморозкой семи видов продуктов» – 3490 франков.

«Откуда он все это взял?» – изумлялся Пьер. Они знакомы уже тридцать лет, но подобных талантов Бертран никогда не выказывал.

Друг Пьера вышел в финал вместе с другой кандидаткой, пенсионеркой Мартиной из Кань-сюр-Мер.

У почтальона отвисла челюсть, когда девушки в воздушных нарядах представили игрокам и публике витрину: спальня, ванная комната с джакузи и галогенной лампой, ротанговый столик с граненой столешницей, кресла, прозрачная ваза, «напоминающая чистейшую океанскую воду», автомобиль, мотоцикл, холодильник, путевка в Тунис и электропоезд. Все это воистину поражало воображение.

Нужно было угадать приблизительную общую стоимость; тот, кто окажется ближе к реальности, победит. Каждый из двух финалистов записал на листке бумаги цифры, и Филипп Ризоли[90]90
  Филипп Ризоли (род. в 1953) – французский телеведущий итальянского происхождения.


[Закрыть] зачитал их вслух:

– По мнению Бертрана, представленные на этой неделе вещи стоят 134 000 франков. Мартина оценила их в… 163 459 франков! Победил Бертран!

– Черт, дедуля, твой приятель выиграл! – воскликнула Нина.

«Время нашей передачи подошло к концу», – объявил ведущий, и голос за сценой представил новых кандидатов, новых зрителей и содержание новой витрины.

Пьер не мог опомниться от изумления. Бертран выиграл и ничего ему не сказал, только попросил поменяться отпусками. Куда он дел все это добро? Квартира у него крошечная, а гаража и вовсе нет, старичок «4L»[91]91
  Городской автомобиль особо малого класса, производившийся в 1961–1994 гг. французской фирмой Renault. Народное имя – Quatrelle – 4L – «катрель». Это первый переднеприводный легковой автомобиль в семействе «Рено».


[Закрыть] ночует на улице.

«Я все продал, – объяснил счастливчик. – Съездил в Тунис, а деньги отдал детям…» У Бертрана их было трое, самый младший умер, не дожив до года.

Вот так, впервые в жизни, по вине игры-лотереи, Пьер Бо ушел в отпуск в неурочное время.

Он бы посмеялся, кабы не усталость от работы, но, в конце концов, все к лучшему: через три недели можно будет проводить Нину в Париж и остаться там на несколько дней.

6 мая 1981 года он доставил посылку в дом одной женщины, и она открыла ему… совершенно голая. С Пьером чуть сердечный приступ не случился. Примерно то же чувство он испытал, когда грузовик Транспортной компании Дамамма не уступил ему дорогу и сбил на полном ходу.

35

22 декабря 2017

Мари-Лор Больё возится на кухне. Накануне вечером приехали трое ее детей. Единственный момент в году, когда вся семья собирается вместе. Пять дней без продыху. В другое время они никогда не совпадают, но Рождество и Новый год – святое дело.

На обед Мари-Лор готовит двух пухлых фермерских цыплят с чесноком, натирает тушки солью, засовывает в попки тимьян. Никакого жира, только пряности, замаринованные с вечера в нескольких каплях оливкового масла. Валентин и Этьен получают свою любимую картошку фри, зеленую фасоль с жареным луком для Луизы и гратен из кабачков для Поля-Эмиля.

Мари-Лор раздвигает занавески, видит машину собачьего приюта и решает, что Нина наконец-то приехала повидать Этьена, но выходит только Валентин. Мари-Лор не успевает выскочить из дома, задержать ее, позвать в дом, угостить кофе. А так хотелось взглянуть на молодую женщину, поговорить по душам, обнять. Они не встречались много лет, Мари-Лор изредка видела ее за рулем этой же машины. «Интересно, она что, пешком совсем не ходит?» Мари-Лор знает, что Нина работает в приюте много лет, можно было зайти и поговорить. Или навестить ее дома, но для этого нужно набраться храбрости, а Мари-Лор все еще переживает печальные события прошлого, хотя с тех пор, как Нина и Этьен поссорились, прошла уйма времени.

– Как ты оказался в машине Нины Бо, дорогой? – спрашивает она внука.

– Привет, бабуля, а ты разве знаешь ее?

– Когда-то давно я относилась к ней как к дочери.

– Она зайдет сегодня вечером.

– …

– Я пригласил ее к нам на аперитив, к 18:00. Она сказала, что заскочит домой принять душ и прихорошиться…

Мари-Лор ошеломлена. Откуда мальчик знает Нину? И – главное – как ему удалось уговорить ее прийти в гости?

– Поднимусь наверх, посмотрю, проснулся ли папа! – бросает Валентин и исчезает на лестнице.

Мари-Лор включает плиту на разогрев, на 180°, выдвигает стул, садится и, глядя в пустоту, погружается в воспоминания.

12 августа 1994 года. Она никогда не забудет эту дату. В жизни каждого человека есть свои «до» и «после».

Мари-Лор возвращалась с пляжа. Во второй половине дня она всегда уходила, оставив Марка с детьми у моря, и обожала этот момент: войти в пустой дом, привыкнуть к полумраку, почувствовать босыми ступнями холодок кафельного пола, а кожей – жар, исходящий от стен, заслушаться стрекотом цикад, принять прохладный душ, намазаться кремом, устроиться в тени на шезлонге и почитать роман, а потом заняться приготовлением ужина, попивая розовое вино со льдом. Вкусовой рай.

Подал голос стационарный телефон, но Мари-Лор не сразу сняла трубку, почему-то решив, что звонят предыдущим жильцам. Номер знали только Адриен и Нина, они разговаривали каждый вечер около девяти. В трубке кто-то всхлипывал, тяжело дышал, плакал, сморкался, и Мари-Лор не сразу узнала голос Адриена, не разобрала слов, а когда наконец все поняла, почувствовала одно-единственное желание: нажать на рычаг и дать задний ход, вернуться на пляж, раздеться и смотреть, как море пожирает небо.

– Нина знает? – спросила она.

– Пока нет, она… на работе.

– Где твоя мать, Адриен? Где Жозефина?

– Она ушла на весь день, я совсем один, что мне делать?

Мари-Лор забыла о времени. Они провели в Сен-Рафаэле четыре недели, и она не помнила, куда дела часы. «В этом треклятом доме нет настенных часов! И календаря тоже нет…»

– Который сейчас час, Адриен?

– 16:25.

Мари-Лор быстро подсчитала в уме: если велеть Марку и детям немедленно собрать вещи и стартовать, до Ла-Комели они доберутся в середине ночи.

– Какой сегодня день, Адриен?

– Пятница.

– Значит, завтра ни ты, ни Нина не работаете?

– Я – да, она – нет.

– Поняла… Не имеет значения. Слушай меня внимательно. Ты слушаешь?

– Да.

– Вытри слезы, отправляйся к Нине и под любым предлогом уведи ее куда-нибудь подальше, очень далеко. Не пускай ее домой, пока мы не вернемся. Придумай что угодно, но держи ее рядом с собой два дня… Думай скорее и не падай духом.

– Но она увидит, что я плакал! У меня не получится обмануть ее!

– Еще как получится! – Мари-Лор прикрикнула на Адриена: – Получится! Ты все сделаешь ради Нины!

Она услышала, как зарыдал Адриен, и подумала: «Ему всего восемнадцать, я требую невозможного… Наверное, стоит позвонить Дамаммам… Нет, Нина совсем их не знает… Ну и что, зато они сумеют занять ее, пока я не вернусь и не возьму дело в свои руки». Мари-Лор вспомнила Марион на школьном дворе. Услышала ее смех. Они были так молоды и беззаботны… С чего она вдруг решила исчезнуть? Почему люди так поступают? Отец Марион только что умер, нужно предупредить ее, но как это сделать? Почему она бросила дочь? Не твое дело, не смей никого судить!

Голос Адриена вывел Мари-Лор из ступора.

– Я сумею… – обещает он и вешает трубку.

* * *

Нина сидит за столом и архивирует счета за 1993 год – помесячно, потом в алфавитном порядке. Март 1993-го. А что она делала в том марте? Училась в первом классе. Нина подумала, что не хотела бы возвращаться в прошлое. Сдавать бакалавриатский экзамен? Ну уж нет, спасибо! Нина не знает, что пройдет всего несколько часов и она будет готова отдать все на свете, хоть каждый год пересдавать любые экзамены, чтобы повернуть время вспять.

На улице благодать, а она сидит в кабинете и думает о сентябре в Париже как об освобождении. Как о море, бесконечности, необъятных возможностях, непокое. Делать открытия, рисовать, петь, сочинять, встречаться с новыми людьми и каждый вечер возвращаться к Этьену с Адриеном. Скоро, скоро троица будет жить вместе…

Нина уже шесть дней встречается с Эмманюэлем Дамаммом. Он ждет ее вечером после работы, и они едят у него дома. Ничего подобного она никогда не видела: трапеза на двоих ждет на кухонном столе, остается только разогреть. Все как в ресторане: несколько разных закусок, два горячих блюда и десерт. Вот, значит, каково это – иметь прислугу: не ходить по магазинам, не пылесосить, не стирать белье… За Маню даже постель застилают! Он живет в огромном поместье родителей, в отдельно стоящем доме. Накануне Эмманюэль уехал на несколько дней в Сен-Тропе и позвонил рано утром, чтобы сказать: «Мне тебя не хватает…» «Мне тебя тоже!» – ответила она.

Нина все еще изумлялась тому, что понравилась этому любимчику судьбы из хорошей семьи. Она, «безродная дочь шлюхи», чувствовала себя брошенным псом, которого наконец взял в дом добрый человек.

В субботний вечер в Клубе 4, когда не выступил Дао, Маню и Нина выпивали у стойки, и она забыла об Адриене, вообще обо всем забыла. Превратилась в другую девушку, одолжила у нее счастливую жизнь. Эмманюэль поцеловал ее «с языком», как будто дал обещание, а она понятия не имела о таких поцелуях. Его чувственность была неотразима, и Нине казалось, что она превратилась в эльфа, не касающегося ногами земли, и сделает для Маню все. Иногда жизнь куда грандиознее нашего представления о ней. Эмманюэль ласкал Нинино тело через платье, а после трех порций джина осмелел и стал настойчивее. Она застонала. Армии муравьев щекотали лапками кожу, голова кружилась, но сама она едва коснулась ладонью выпуклости в брюках Маню и жутко испугалась. Как будто увидела насильника.

В конце концов он шепнул: «Нам пора… – взял ее за руку, посадил в свой кабриолет и пообещал: – У тебя это впервые, так что в машине трахаться не будем, поедем ко мне…»

«Трахаться»… Слово шокировало ее. Приземлило. Отрезвило. Как будто кто-то сильно толкнул ее. Она испугалась. Будет больно? А кровь пойдет? Я сумею? Нина не думала, что Эмманюэль поцелует ее через час после появления в клубе, теперь они уходят вдвоем, она не предупредила Адриена, а Жозефина должна забрать их в четыре утра с парковки у клуба! Нина надеялась подцепить Эмманюэля и накануне со смехом призналась в этом Адриену. Она прыгала по кровати и молилась: «Боженька, миленький, помоги!» – но теперь ей не смешно, а страшно. Осталось только молиться: «Боженька, я не знаю, где Вы прячетесь, но пусть все будет хорошо!»

Что подумает Жозефина, увидев на парковке только Адриена?

Нине с трудом верилось, что она сидит в машине, от одного вида которой у нее начинало бешено колотиться сердце. «Альпин А610»[92]92
  Спортивный автомобиль купе, выпускался в 1991–1995 гг.


[Закрыть], красного цвета. Спортивная тачка богатого взрослого мужчины. А она – ребенок. Золушка в стране Дамаммов.

Клуб 4 от Ла-Комели отделяли тридцать километров, Нину Бо от Эмманюэля Дамамма – миллиард световых лет. Итак, фраза «хороша, как свет утренней зари», которую часто произносят ей вслед, значит нравиться мужчине, похожему на очарованного принца.

Эманнюэль предложил Нине выбрать музыку:

– Посмотри в бардачке и на приборной доске…

Десятки кассет: альбомы Этьена Дао «Поп Сатори»[93]93
  Pop Satori (фр.). Сатори – японское слово, означающее «постижение», «осознание».


[Закрыть] и «Для наших марсианских жизней»[94]94
  Pour nos vies martiennes (фр.).


[Закрыть]. Она с трудом сдерживала смех, засовывая в плеер кассету группы Oasis. Зазвучал голос Лиама Галлахера[95]95
  Уильям Джон Пол Галлахер (род. в 1972) – британский музыкант, наибольшую известность получивший как вокалист группы Oasis.


[Закрыть]. Маню сделал тише.

– Расскажи мне что-нибудь еще о себе, Нина.

Она мгновенно почувствовала себя бесполезным существом, глупым, малюсеньким, темным. Робость взяла верх над другими эмоциями.

– Лучше ты…

– Может, обойдемся без слов?

Он взял ее руку и начал гладить себя, тихонько, едва надавливая. Ничего животного, деликатно, но настойчиво. Нине снова почудился призрак насилия. С тех самых пор, как она стала предаваться размышлениям об этом, мечты приняли странный оборот. Скорее бы приехать! Выпить еще, чтобы жизнь показалась прекрасной, несмотря на обстоятельства. Они въехали в ворота, и Нина увидела строение, напоминающее замок. Вокруг росли деревья, вдали угадывался бассейн. Все было окутано темнотой.

– Ты меня потом отвезешь? – почти плаксиво спросила она.

Он улыбнулся, сказал: «Если у нас будет потом… – И поспешил успокоить, поняв, что ей не по себе: – Обещаю, все будет хорошо».

Метров через двести Эмманюэль припарковался у каменного дома меньшего размера со стенами, увитыми плющом. Деревянные ставни были распахнуты, и Нине показалось, что их никогда не закрывают, как, впрочем, и дверь. Внутри пахло свечами и было еще красивее, чем у Этьена. Все выглядело старинным и очень ценным, она никогда не видела такого количества картин на стенах.

Эмманюэль налил ей и себе джина, плеснул «Швепса», они чокнулись, выпили, он пошел в ванную, обернулся и сказал, кивнув на стереосистему:

– Устраивайся поудобнее и выбирай музыку.

«Держи себя в руках!» – прошептал он, глядя на себя в зеркало.

Малышка по-настоящему ему нравилась, он никогда не чувствовал желания такой силы, ни с одной своей партнершей. А ведь Нина совсем молодая и ужасно неловкая, неумелая, с ней нужно быть нежным. И осторожным. Почти невозможно поверить, что она… нетронутая, в ней столько естественной живости и свободы. Эмманюэль наблюдал за Ниной на работе, она всегда держалась очень уверенно и скорее всего врет насчет своей невинности, как обманула его, пригласив на концерт Дао. Маню изменил мнение, поняв, как сильно нервничает Нина. На ней лица не было от страха, голос срывался, руки дрожали. Она помолодела лет на десять и стала похожа на маленькую девочку.

Она так и стояла на кухне, прислонившись к буфету и уткнув нос в пустой стакан. Маню обнял ее, шепнул: «Иди ко мне…» Они не раздеваясь легли на диван, и он стал ласкать ее, медленно и осторожно, чтобы не спугнуть. Пусть расслабится, снова почувствует желание, как в клубе, иначе будет неинтересно. Как бы все ни вышло, пусть у Нины останется о нем хорошее воспоминание. Эмманюэль не был ни наглецом, ни грубияном и придавал большое значение впечатлению, которое производит на окружающих. Он хотел нравиться, всегда и всем.

Когда Маню спускался по лестнице, Нина думала: «Какой же он красивый, ужасно красивый!» Она чувствовала, видела, обоняла его желание, животную страсть, и это ее до смерти пугало. Она понимала, что уйдет из этого дома другим человеком, расставшись со своей невинностью. Господи, страшно даже подумать, что сказали бы Адриен и Этьен, увидев ее здесь с ним. Этьен будет в ярости, что кто-то чужой прикасался к ней, но виду не подаст, спрячется за саркастическими насмешками. Адриен улыбнется той самой – загадочной – улыбкой, которую она так и не сумела расшифровать за долгие годы их дружбы. Нине не хватало общения с друзьями, но она прогнала их из своих мыслей, как назойливую навозную муху.

Эмманюэль взял ее за руку, и она почувствовала исходящий от него жар. Он лег на спину и легко, как перышко, уложил ее на себя, снял платье, расстегнул лифчик. Нина отдалась на волю Маню, признавая его первенство в любовной игре, и только постанывала, чувствуя поднимающуюся из живота волну жара. Маню лизал ее ушную раковину, покусывал мочку, пробуждая разные части тела, без слов объясняя, как одно связано с другим.

Как-то раз, ночью, она тайком от Этьена и Адриена посмотрела порнофильм. Сначала проверила, достаточно ли крепко они спят, и зажала в руке пульт, готовая в любую секунду переключить канал. Лучше умереть, чем попасться! Нина убрала звук и как завороженная смотрела на влажные распахнутые промежности. Мерзкие на вид, но и завораживающие. Актеры не ласкали друг друга, о любви речи не было, одна голая механика. Колбасный фарш. Бойня. Холодильная камера мясника.

На следующий день Нина сказала мальчишкам:

– Сегодня ночью я смотрела порнушку. Это было ужасно.

– Заткнись! – рявкнул Этьен. – Не хочу ничего знать о твоей сексуальной жизни!

– Но ты же описываешь мне сиськи твоих подружек!

– Это другое дело.

– Почему это?

– Ты – девушка.

Адриен застенчиво улыбнулся.

Эмманюэль долго ласкал Нину, время от времени спрашивал: «Все хорошо?» – лицо у него было красное и потное, как у сумасшедшего. Она молча кивала. Да.

Он встал и погасил свет. Сделал это ради Нины, щадя ее стыдливость. Он быстро и ловко снял с девушки спущенные до живота платье и лифчик, разделся сам, выпустив на волю свой запах, смесь одеколона с потом. «Какой он тяжелый…» – подумала она, почувствовав прикосновение языка и пальцев, и испытала желание, смешанное с отвращением, удовольствие и гадливость. Ей захотелось убежать, вернуться в детство, снова стать ростом с белый деревянный заборчик перед домом деда. Эмманюэль вошел в нее осторожно, она почувствовала боль и перестала дышать. Он запыхтел, потом сжал руки в кулаки, выгнулся, выдохнул: «Я слишком сильно тебя хочу!» – и все закончилось. Маню лежал неподвижно, дыша Нине в шею, потом снял резинку, шепнул: «Отдохни, и продолжим…»

«Так вот из-за чего вертится земля, ради чего пишут песни. Придется переписать слова», – подумала Нина.

* * *

Адриен снова и снова прокручивал в голове страшные события. Он заливал бензин в белый «Рено 5», когда мимо заправки пронеслась пожарная машина, завывая сиреной. Он в этот момент смотрел на цифры на экране автомата, ему хотелось поскорее освободиться, вернуться в палатку и дочитать увлекательный роман.

Красный грузовик остановился метрах в трехстах, но водитель не выключил сирену, и Адриен оглянулся – со всех сторон бежали люди, – и тут хозяйка «Рено 5» сказала: «Я только что проезжала мимо, кто-то сказал, что сбили почтальона, кошмарное зрелище!» Адриен сразу понял, что она говорит о Пьере, ему был прекрасно известен маршрут старика. Нижний квартал Ла-Комели – его участок.

Накануне Адриен ужинал у Бо, потому что Эмманюэль уехал в Сен-Тропе. После первого раза Нина с ним не расставалась, дошло до того, что она перестала отвечать на вечерние звонки Этьена. Адриен спросил: «Ну что? Как все было? Ты его любишь?» Нина уклонилась от прямого ответа, сказав лишь: «Так себе… Нечего рассказывать…» Адриену эти слова показались неуместными, почти неприличными, он захохотал, и Нина его поддержала.

Они втроем сидели за столом в саду, и Пьер вдруг пожаловался: «Все тело болит… Старею…» – сказал он и улыбнулся.

Адриен бросил заправочный пистолет и рванул к машине с сиреной. Триста метров показались ему бесконечными, как в кошмаре, когда бежишь, но не двигаешься с места, кричишь, но не издаешь ни звука. Наконец он увидел ноги лежавшего на земле человека и лужи алой крови вокруг. Первой его мыслью было: «Что будет с Ниной?» На грузовике, сбившем Пьера, не осталось ни одной отметины, он стоял на дороге, как будто водитель отошел на минутку. Сам он топтался рядом, бледный, целый и невредимый, и повторял: «Я его не видел, я его не видел…» Из-под грузовика виднелось колесо велосипеда, могло показаться, что огромная машина проглотила двухколесную и выплюнула непонравившееся. Лицо и верхняя часть тела были прикрыты одеялом – как в фильмах о разборках гангстеров. Рядом валялась грязная, изуродованная сумка почтальона, Адриен совершенно машинально подобрал ее, вошел в телефонную кабину и набрал свой домашний телефон. Трубку не сняли, и он вспомнил, что мать на весь день уехала в Лион. Адриену почудилось, что он остался один в большом жестоком окружающем мире. Мимо пронесли мертвого Пьера Бо. Адриен нашарил в кармане клочок бумаги, на котором Нина записала номер телефона в Сен-Рафаэле.

В конце концов Мари-Лор ответила на звонок.

Закончив разговор, Адриен кинулся бежать сломя голову, ворвался в сторожку и взял из кассы 2000 франков, совершив тем самым безумный поступок: ему необходима эта работа, их ждет Париж, нужно будет снять жилье, платить за еду. Адриен понимал, что все потеряет, но действовал инстинктивно, словно его рассудок улетучился вслед за носилками. Нужно забрать Нину, увезти как можно дальше и дождаться Больё.

«Шевелись, Адриен! Ты должен успеть, пока ей не сказали!»

Он вошел в здание красный как мак и не стал называть себя. Администратор, толстая седая тетка, с изумлением посмотрела на него поверх очков в черной оправе. Она знала его в лицо, вспомнила, что это друг Нины Бо, возможно даже дружок, и подумала: «Молодежь совсем стыд потеряла! Надо же, заявился в офис в разгар рабочего дня!»

– Мне срочно нужна Нина!

– Добрый день, молодой человек. Она занята. Работой, – сухо-язвительно ответила дама.

– Я должен увезти ее как можно дальше.

– Что-о-о?

– Она уже знает?

Администраторша смотрела на Адриена, как на психа или наркомана под дозой, и тут позвонили из жандармерии. Мадам-в-черной-оправе узнала, что один из водителей компании только что сбил насмерть человека на площади Де Голля. Господина Дамамма-старшего просят немедленно явиться в участок, хотя причины аварии пока не прояснены, как и ответственность сторон.

Адриен спрятал сумку Пьера на верхней полке стеллажа, за папками, чтобы она не попалась на глаза Нине, и взялся за поиски, открывая все двери. Нашел ее в одном из кабинетов, она взглядом спросила: «Что такое?» – и Адриен, с детства умевший вводить людей в заблуждение, преуспел и на сей раз.

– Сегодня пятница, мы молоды и через месяц уедем в Париж, вот мне и захотелось побезумствовать. Я увезу тебя на уик-энд, куда захочешь, твоего деда я предупредил. Он согласен и даже обрадовался. Вставай, мы уходим.

Она улыбнулась, и Адриену пришлось сильно ущипнуть себя за руку, чтобы не развалиться на части. Нина была его сестрой, его избранницей, он любил ее больше всех живущих на земле людей, он это понял только что, здесь, в серой комнате с окном, выходящим на унылую стену здания напротив. Адриен осознал эту истину. Нина будет ужасно, невыносимо страдать, и он оттянет этот удар на два дня, даст ей отсрочку. Два последних дня детства, потом она узнает правду и станет взрослой.