Текст книги "Шаш"

– Конечно, буду. Нужно наесться впрок.

Они вскипятили ещё один чайник. Тихо и спокойно в малолюдном ущелье. Молодые тела расслабились. Вар наблюдал за порозовевшим в тепле носиком Горошка.

– Когда думаешь выйти?

– Часа в два, три. Пока темно, нужно подняться на гребень незаметным.

– Может, нам тоже остаться на ночь?

– Вам нужно уже ехать. Не забудь зайти домой завтра. Скажи, что я им позвоню через неделю.

– Не забуду.

– Смотри осторожно, могут следить.

Ненужные вещи и остатки еды были уже в машине. Друзья сели напротив друг друга ещё раз, на столе холодный чайник и пустые чашки со следами заварки.

– Ты запомнил дорогу?

Вар кивнул головой.

– Вам пора ехать, а то будет поздно.

Они вышли на улицу и застегнули куртки. Задрали головы и посмотрели на звездное небо ущелья во всей его красе.

– Вот и луна. Она уменьшается или увеличивается?

– Увеличивается.

Вар и Рэм пожали руки.

– Не навсегда прощаемся.

– Не навсегда. Обязательно увидимся. И скоро. Успокой маму.

– Давай осторожней.

Горошек поцеловала его в щёку. Холодный, белый носик. Он аккуратно сжал её руку.

– Спасибо, ребята. Езжайте осторожно.

Он подождал, пока огни машины не исчезли, и посмотрел на вершину. Спать совсем не хотелось.

* * *

Спустя несколько часов в небольшое селение на дне ущелья въехала другая машина и остановилась у одного из тёмных домов. Из машины вышли двое, разминая руки и ноги. Они ехали очень долго, из самого города, избегая посты. Они много раз останавливались в придорожных селеньях в домах, где их ждали, и расспрашивали хозяев, перед тем как ехать дальше. Их принимали везде с готовностью и без лишнего шума.

Приезжие разбудили собак в округе. В некоторых домах зажёгся и погас свет. Громкий лай донёсся до расположенной под горой хижины, где Вар безуспешно пытался уснуть хотя бы на несколько часов. Дверь дома открылась, и приезжих впустили. Немного спустя свет в доме погас, и в селенье стало тихо, как прежде. Как бывает тихо в освещённом светом полной луны маленьком селенье на дне отдалённого ущелья.

Возможно, что эта тишина и мешала Вару заснуть. Глупая мысль. Разумеется, не тишина. Нет другого места на земле, где Вару спится лучше. Звуки и воздух ущелья чрезвычайно ему полезны. Нет, мешали мысли, беспорядочные и настойчивые, не утихающие в возбуждённом мозгу. Он думал о родителях, родном городе, предстоящей дороге, непонятном будущем и ещё о многом другом. В конце концов, потеряв надежду на сон, он встал, оделся и поставил нагреваться чайник, озабоченный проблемой палатки. Он нашёл в хижине только одну – четырёхместную. Куда-то задевалась маленькая, для одиночных восхождений, на которую он рассчитывал. Он вышел на улицу. Не так уж холодно. Внизу можно перетерпеть. Спальник у него тёплый. Обойдусь, не забирать же её у ребят. Когда удастся вернуть? Он обрадовался такой весомой аргументации и продолжил быстрые сборы. Связываться с тяжёлой палаткой не хотелось.

Он выпил чая, убедился, что оставляет хижину в порядке, вытащил наружу рюкзак и закрыл на ключ дверь. Ключ занял привычное место в тайнике. Рюкзак был всё же тяжеловат. Еды много, и кошки напрасно взял – мелькнула мысль. Он обратился лицом к линии гребня на чистом звёздном небе. Луна опять где-то запряталась.

Через некоторое время глаза привыкли к темноте, и он стал видеть, куда ступают его ноги. Скорости не прибавилось, тропа на гребень довольно крутая, и рюкзак тянул плечи. Он задышал глубоко и через некоторое время снял куртку. Участки замёрзшей земли перемежались с участками жёсткого снега. Подъём не из приятных. Но ему предстояла длинная дорога, многодневная, и это были пока пустяки.

На гребне дул холодный ветерок. Луна освещала округу в полную силу. Впереди белели низовья ущелья. Ему туда. Полно снега. Верховья растворились в темноте. До них очень далеко. Он качал в изумлении головой. Куда он идёт? Дурацкая затея, может, повернуть назад? Пересидеть в хижине? Он скинул рюкзак, набросил на влажные плечи куртку и с удовольствием опорожнился на песчаную поверхность гребня. Назад, наверно, нельзя.

К полудню снег размяк и перестал держать. Попадались чистые участки. По тропе ходили. Но в тенистых местах он проваливался иногда по колено. Порядочно прошёл, пора остановиться отдохнуть. Придётся идти ночью по твёрдому насту и отдыхать днём. Выше снега будет больше. По крайнем мере пока он не выберется из этого ущелья. Не хотелось думать о том, что происходит в следующем.

Он сбросил рюкзак и осмотрелся. Поднял голову вверх. Туда? Высоковато. Зато в стороне от тропы. И Солнце там будет дольше. После небольших раздумий он начал, скользя ногами по сырой земле, подниматься по крутому склону к месту, которое снизу смотрелось как площадка метрах в трёхстах выше тропы.

Когда он наконец добрался до неё, площадка ему очень понравилась. Песчаное дно и отличный вид. Не зря карабкался. Он набрал снега и разжёг примус. Через час, с полным желудком, он расстелился под прикрытием небольшой скалы. Стенки спальника накапливали тепло теряющего силу Солнца.

Проснулся он с тревожным чувством. Несмотря на то, что снилось что-то приятное. Не вспомнить, ускользнуло быстро, как будто вспугнули. Солнце только-только зашло за длинный гребень. Не меньше пять часов проспал. Он раскрыл спальник, приподнялся и резко пригнулся. Внизу на тропе кто-то был. Вар вылез из спальника, надел ботинки, куртку и осторожно высунул голову из-за большого камня.

На тропе стоял человек с рюкзаком на плечах. Стоял будто в раздумье и оглядывался по сторонам. Человек поднял голову и бросил взгляд в сторону Вара. Вар пригнулся, но продолжал следить из-за прикрытия. Человек поправил лямки рюкзака и пошёл по тропе вверх, помогая себе палкой в правой руке. Вар следил за высокой фигурой, пока она не скрылась за перегибом.

Сердце тревожно стучало. Не местный. В горах так не одеваются. Не местный. Рюкзак на нём тоже какой-то странный. Старый? Он вдруг понял, что его растревожило. Левая рука незнакомца. Он уже видел похожую руку, оттопыренную немного в сторону, словно сухая негнущаяся палка. Хозяин той руки исчез так же незаметно, как и появился тогда вместе с братом Золотозубого. Тот самый? Вар был почти в этом уверен. Конечно, догадался, что кто-то есть наверху. Не подал виду. Откуда они знают, что я здесь? В сердце закололо. Нужно быстро убираться отсюда.

Он поспешно собрался и стал думать, что делать. Незнакомец не появлялся на тропе. А должен был уже. Вар не решался идти следом. Подняться наверх на гребень? Если спуститься немного и войти в кулуар, то можно это будет сделать незаметно. Эх, не подумал о бинокле.

В это время на тропе показалась тёмная фигура. Вар не спускал с неё глаз ещё около часа, пока она не скрылась за большим поворотом. В ущелье становилось темно и холодно. Захотелось есть. Он перебрался в небольшую нишу неподалеку и занялся установкой примуса на наклонной поверхности. Не очень удобно, зато огонь не выдаст кому не надо. Он не один в ущелье.

Покончив с едой, Вар выбрался из ниши. Темно, но идти можно. Скоро появится луна. Он решил забраться на гребень в надежде увидеть огонёк Сухорукого и ругал себя за медлительность. Уже, наверно, приготовил свой ужин.

На гребне было ветрено и холодно. Никаких огней в ущелье Вар не увидел, как ни вглядывался. Прячется? Куда он идёт? Пришла спасительная мысль. Тоже выбирается из долины. Беглец, как и я. Мысль принесла такое облегчение, что Вар проверил её про себя несколько раз. Всё правильно. С Горошком и Рэмом всё в порядке. Человек в ущелье не подозревает, что он, Вар, здесь. Не должен. Догадался, что кто-то ещё есть. Наверняка. Заметил мои следы, но не подал виду, гад.

Испуг прошёл. Вар почувствовал холод. Здесь ему долго не просидеть. Он пересёк широкий гребень и стал вглядываться в соседнее ущелье, пытаясь вспомнить, что он знает о нём. Ничего не разглядеть сквозь темноту. Ущелье как ущелье. Самое главное, удастся ли добраться через него к перевалу? Время шло. Время терялось. Преодолевая томительное чувство вызванное нерешительностью и отсутствием плана, он пошёл по гребню, пока идётся.

Начинался тихий рассвет. Вар был доволен, что замечает эту красоту. Передвижение по гребню шло очень хорошо. Он обнаружил приличную тропу и зашагал по ней сначала с оглядкой, опасаясь притаившегося врага, затем спокойно и сосредоточенно, как полагается идти по горной тропе.

Верховья ущелья открывались. На остановках он старательно искал Сухорукого. Куда исчез? Он почувствовал усталость и готов был остановиться на ночлег на первом удобном месте. Ничего подходящего не попадалось. Он проходил мимо удобных площадок, одна – со следами костра. Люди стояли. Он искал укромный, скрытый от всех глаз уголок. Найди такой на гребне.

Наконец он сбросил рюкзак в тени высокого жандарма. Здесь, лучшего места не найти. Даже снег ещё есть в щелях. Вар расчистил участок от камней и постелил коврик. Успокоительно зашумел примус, запахло приятно горючим. Вар ждал, когда из-под крышки котелка пойдёт пар. Есть не очень хотелось. Он проглотил несколько кусков сала с сухарём и наслаждался горячим чаем. Усталость одолевала. Покончив с едой, он обошёл жандарм, в который раз устремил взгляд в ущелье и чрезвычайно обрадовался, когда увидел точку, пересекающую конус лавины. Далеко ушёл, будет раньше меня на перевале. Точка передвигалась медленно и неугрожающе. Теперь можно отдохнуть.

Где-то капала вода. Вар жалел, что не расстелился под Солнцем. Верх спальника отдавал холодком. Но вылезать и передвигаться на другое место уже не было сил. Глаза сами закрывались. Он представлял себе, что сидит за круглым столом на деревянном стуле с подушечкой на сиденье и смотрит, как Горошек наливает ему что-то из дымящейся на плите кастрюли. Непокрытые короткими рукавами халата белые руки.

* * *

Рука ныла. Холодно и жёстко. Лежать всё время на любимом правом боку тяжело. Иногда он поворачивался к земле спиной и изредка левым боком. Не надолго. Четыре слоя тонкого одеяла отделяли его от холодной поверхности. Ничего подходящего, чтобы постелить под себя, найти не удалось. Только немного сухих дров для костра. Он решил не прятаться, как вчера в пещере. За ним никто не идёт. Он бы почувствовал. Вчерашние следы, наверно, старые. Кто-то поднялся в соседнее ущелье. Здесь ходят приезжие даже в такое время. Хозяин дома предупреждал. Что ему случайные встречи? Никто не знает, что он здесь. Ещё четыре ночи – и он будет внизу по другую сторону гор. Левая рука просила тепла. Угли ещё, наверно, не остыли. Он продолжал лежать, надеясь, что рука не заставит его подняться и разжечь огонь снова. Он бы и сам не прочь, но для этого придётся отправиться на поиски дров. Нужно постараться уснуть. Завтра предстоит забраться на перевал.

Он не захотел переждать в селенье. Хозяин предлагал пересидеть у него две-три недели, пока не придёт настоящее тепло. Наверху ещё много снега и холодно – он говорил. Ждать не было сил. Через две-три недели он уже должен быть на месте. Где сейчас в самом разгаре весна. Она приходит туда раньше, чем к ним в долину. А осень уходит немного позже. Там теплее. Так говорят знающие люди. Он не может без тепла. Особенно с тех пор, как левую руку прострелила намеренная пуля. Он повернулся на правый бок.

Дома, наверно, зажгли на ночь отопление. Отец всегда заботится об этом. В городе теплее. Под его толстым одеялом было бы все равно – топят или нет.

Отец не одобрил бы. Мать бы плакала. Он вернётся назад. Если бы не ошиблись, не нужно было бы бежать в такой спешке. Всё равно. Он уже давно об этом думал. И прибудет как раз вовремя.

Откуда у него взялся пистолет? Этого они не ожидали. Выглядел испуганным, но не промахнулся. Пацан. С его дружком они справились быстро. Жаль, что из своих. Не успел даже пикнуть. С этим они расслабились, хотели попугать сначала. Он отгонял неприятные мысли. Всё не зря.

Круглый диск луны расположился прямо над ним. Среди множества ярких звёзд. В горах всегда так. Юг там. Ему туда. Но сначала нужно выбраться из долины.

Горы не пугали его, как в самый первый раз. Он чувствовал себя в них уверенно. Годы службы не прошли даром. Их учили хорошо. Там бывало тяжелее, намного тяжелее. Если бы ещё настоящее снаряжение. Скоро. Там у них всё самое лучшее. И много денег.

В горах легче переносить одиночество. Скоро он встретит братьев. Таких же, как и он. Так говорят знающие люди. Если бы не глупые пули, были бы сейчас вдвоём. Давно думали об этом.

Рука не давала покоя. В ней накопилось много боли. Никогда уже не успокоиться этой боли. Встать и разжечь огонь? Дома в такие ночи мать приготавливала ему грелку. Приложишь её к мышце, перетерпишь и почувствуешь, как тепло проникает глубоко внутрь. Он вернётся в Шаш. Люди забыли, как нужно правильно жить. Это наша земля. Наши горы.

* * *

Вар осмотрел обе стороны очередного жандарма. И там и там круто. Придётся спускаться вниз. Дальше по гребню не пройти. Он прислонился к большому камню, чтобы разглядеть получше кулуар. Кажется, можно спуститься без проблем. Придётся. Соседнее ущелье уходит круто вправо. Что делается в его верховьях – непонятно. В конце этого есть перевал. Если Рэм не перепутал. Не перепутал вроде. Сухорукий тоже туда идёт. Куда он направился? К дяде? Вар не видел его целый день, но не очень беспокоился по этому поводу. Сухорукий должен был быть уже под перевалом. По тропе быстрей. Не по гребню шарахаться. Нужно поспешить, чтобы понаблюдать за его подъёмом на перемычку. Вар зашагал вниз по кулуару, стараясь не создавать много шума.

На тропе было на удивление мало снега. То и дело попадались свежие следы. Явно не горных ботинок. Какой-то странный узор. На перевале ему придётся туго в них. Там, говорят, круто. Ему было бы спокойней, если бы Сухорукий перевалил благополучно на другую сторону и держался от него на дистанции. Вар энергично шагал.

Было около четырёх часов дня, когда перевал наконец показался. Верхняя часть, блестящая на Солнце. Лёд? Вар слышал своё тяжёлое дыхание. Никаких следов. Наверняка ещё на этой стороне. Вар с неодобрением рассматривал снежные карнизы справа и слева от перемычки.

Наконец последний крутой подъём перед перевалом. Кажется, последний. Вар осторожно выглянул за перегиб. Последний. Перевал не такой уж высокий. Метров семьсот перепада. Сухорукий шёл по ровному участку тропы почти перед началом подъёма. Вар удивился, что они были так близко друг от друга. Устал? Непохоже. Тёмная фигура бойко перемещалась. Вар испытывал приятное ощущение оттого, что она отдаляется от него.

Он устроился поудобней и пронаблюдал за Сухоруким до самого верха. Льда нигде не было. Только плотный снег, размякший на Солнце, как раз чтобы на него можно было поставить малопригодные для такой работы ботинки. По жёсткому ему бы там не пройти. Одинокую фигуру, казалось, не смущали тяжелеющие с каждой минутой тепла снежные карнизы. Вар тоже не слишком беспокоился по этому поводу. Не замечает, и ладно. Это его и спасёт. Трудно пожелать плохого человеку с рюкзаком, пробивающему путь по крутому снежному склону к узкой перемычке в гребне. Он шёл грамотно, этот человек, и проложил аккуратный и логичный зигзаг. Вар с удовольствием воспользуется его следами завтра.

После того как Сухорукий исчез из вида за перемычкой, Вар приспустился вниз и остановился под прикрытием большого камня. Там он, стараясь не создавать много шума, запрятал примус подальше в нишу, вскипятил воды, поужинал и лёг спать, мысленно приказав себе проснуться в два часа ночи.

* * *

Луна светила в полную силу. Было не очень холодно. Вар остановился у начала крутой части подъёма и посмотрел наверх. Кажется совсем близко. Из-за темноты. Снег подмёрз. Надеть кошки, зачем тащу на себе? Он снял рюкзак, отстегнул кошки и вспомнил, что не подогнал их к этим ботинкам ещё. Пришлось повозиться. Затянув наконец ремешки, он встал и потопал ногами. Нормально.

Сухорукий проложил хорошие следы. Грамотно. А говорят, что коренные не ходят в горы. В армии научился, наверно. Там их всех обучили, на нашу голову. Как раз под мой шаг. Почему он мне показался очень высоким в первый раз? От страха? Может, это кто-то другой? Вар остановился, чтобы снять куртку. Перемычка чернела на фоне подсвеченного луной неба. Часа два ещё. Он старался не создавать шума. Наверху нужно быть внимательней.

Начало светать. Вар осторожно осмотрел перемычку. Никого. Дул довольно сильный и холодный ветер. Спуск на другую сторону выглядел серьёзно. Лёд. Вот и кошки пригодились. Хорошо бы ещё ледоруб вместо палочек. Несколько больших трещин. Обходятся, кажется. В самом низу похоже на бергшрунд. Нормально. Главное, не очень круто. Беспокоила лишь одна мысль. Куда же он делся? Сухорукого не было видно. Никаких следов. Вар осмотрелся вокруг ещё раз. Уже спустился? Тоже рано встал?

Он быстро замерзал. Нужно прятаться от ветра, ставить примус или двигаться. Сработали восходительские рефлексы. Вниз. Вар перетянул кошки, подтянул лямки рюкзака, надел рукавицы и взял в руки палочки.

Он держался влево, в обход первой трещины, на случай если она окажется слишком широкой для прыжка. Трещина заканчивалась возле скального контрфорса. Вар медленно приближался к нему. Путь хорошо просматривался. Беспокоило, что он совершенно открыт для наблюдения. Поскорее вниз, пока не стало совсем светло, и спрятаться на весь день.

Рыхлый снег налипал на подошвы утяжелённых кошками ботинок. Вар регулярно останавливался, чтобы сбить его палочками. Во время одной из этих остановок он и увидел Сухорукого. Среди камней контрфорса. Сердце застучало. Как он не заметил его раньше? Сухорукий незаметно наблюдал за ним под прикрытием камней. Только забыл убрать из виду кусок красной тряпки. Платок, наверно. Яркое пятно на сером фоне. Возле него глаза Вара различили смутные контуры тела. Не так-то просто спрятаться среди небольших камней. Особенно в лучах рассветного Солнца. Сухорукий приподнялся, продолжая рассматривать Вара в бинокль. Как он не заметил его раньше!

Солнце осветило макушку гребня. На гладком склоне тихого ущелья два напряжённых шаша молча разглядывали друг друга. Один из них чувствовал себя хозяином положения. Сухорукий замахал рукой подзывая встречного к себе. Он неуклюже махал своей сухой рукой, вторая была занята биноклем.

Его звали не для знакомства. Преодолевая дрожь в ногах, Вар продолжил спуск, стараясь теперь держаться вправо, от контрфорса. С контрфорса громко закричали. Вар снова обратил туда взгляд. Сухорукий размахивал предметом в руке. Вар догадался, что это оружие, но старался не подавать виду. Его пистолет, аккуратно завёрнутый в тряпочку, лежал на самом дне рюкзака. Совершенно бесполезный. Вар приближался к трещине, думая о ней как об укрытии.

Раздался выстрел. Затем второй. В воздух, разумеется. Стрелять Сухорукий умел хорошо. Вар застыл в пятидесяти метрах от спасительной трещины. Не хочет, чтобы ботинки и кошки укатились от него вниз. Хочет, чтобы я принёс их ему. Вар не отрываясь следил за правой рукой Сухорукого.

Не для этого у нас есть горы, не для стрельбы. Громкие, чужеродные звуки многократно отразились от стен ущелья. Всё живое в нём на мгновение замерло.

От макушки гребня тихо оторвался снежный карниз. Не так чтобы совершенно бесшумно. С небольшим хлопком. Но услышать хлопок можно было, только находясь вблизи. Никого с ушами вблизи карниза в тот момент не оказалось. Он оторвался раньше времени. Его черёд был после полудня, после того, как Солнце хорошо над ним поработает ещё раз. Но так уж случилось. Груда снега разогналась в коротком кулуарчике и посыпалась по крутым скальным сбросам. Тогда её шум услышали две пары чутких ушей. Резко поднялись две головы. Одна вверх и слегка в сторону, другая вверх прямо на собой.

У владельца второй головы было всего несколько секунд для действия. Но он ничего не сделал. Сделать что-либо, по правде сказать, было трудно. Груда снега и камней ударилась в него, сдёрнула с камней контрфорса и потащила вниз по льду. Пара внимательных прищуренных глаз быстро потеряла его из виду в стремительной хаотической массе.

Лавина перекатилась через бергшрунд, прорезала чистый склон, ударилась в правую стену кулуара и остановилась. Стало опять тихо. Преодолевая дрожь в ногах, Вар аккуратно подошёл к контрфорсу, вылез на камни и сел.

Беспокойная мысль, что нависающий над ним снег нагревается с каждой минутой, постепенно вытеснила все остальные. Он снова вышел на лёд. И вторая трещина оказалась неширокой. Он легко перепрыгнул через неё и стал приближаться к бергшрунду, после которого начинались пологие просторы.

Изредка он бросал взгляд вниз, на конус свежеспрессованного снега. Никакого движения. Он надеялся найти там безжизненное тело, когда доберётся. Или лучше ничего не найти. Он не был уверен, что будет искать. Приближающийся край бергшрунда завладел его вниманием. Справа открылось что-то вроде мостика. Он подошёл поближе и осмотрел его. Ненадёжная конструкция. Он увидел место, где прошла лавина, и направился туда.

Можно прыгать. Ровная площадка для приземления, лучшего места не найти. Обходить бергшрунд совсем не хотелось. Вар примерился и прыгнул. Ноги мягко провалились. Он аккуратно вытащил их и стал обивать от снега. Правая, затем левая. Край глаза ухватил что-то в глубине трещины. Вар наклонился.

Сухорукий смотрел на него неподвижными глазами. Как будто неживыми. Он был живой. В пяти метрах внизу, заклиненный по пояс в сужении трещины. Без рюкзака.

Где-то шумела вода. Стекая с поверхности ледника по холодным стенкам к каменистому дну. Чтобы выйти опять на свет из-под языка в пятистах метрах ниже.

Вар не сразу нашёл что сказать.

– Ты можешь подняться повыше?

Сухорукий покачал головой.

– Ноги чувствуешь?

Утвердительный кивок. Вар достал из рюкзака кусок шнура. Короткий. Он осмотрелся вокруг, затем связал шнуром палочки и спустил их вниз. Сухорукий не делал попыток ухватиться. От края нижней палки до его руки было около метра.

– Попробуй дотянуться.

Сухорукий молчаливо смотрел вверх. Как будто был мыслями в другом месте. Замерзает. Вар осмотрел стенки. Гладко и круто. Он вытащил палочки наверх и присел на холодный край. Что бы он сделал, если бы там был его друг? Сухорукий не издавал звуков. Времени оставалось совсем немного. Вар вынул нож, отрезал лямки от рюкзака и подвязал их к палочкам.

Сухорукий ухватился за край лямки, но не удержал её, когда Вар потянул.

– Хватайся!

Вар быстро поднял конструкцию наверх, завязал небольшую петлю и приспустил её вниз. Сухорукий продел руку в петлю и посмотрел на Вара. Вар потянул с чувством безнадёжности. Не вытащить.

– Толкайся ногами.

Не было видно, что делают его ноги, но на лице появилось напряжённое выражение. Не надолго. Сухорукий вдруг обмяк с задранной вверх неестественно изогнутой рукой. Вар перестал тянуть.

Они смотрели друг на друга. Вар – с неожиданным чувством, что спешить некуда. Его непокрытую голову грели лучи утреннего Солнца. Весеннего Солнца, которое начало приводить всё в округе в порядок. Растапливать снег, уменьшать ледник, открывать обходные тропы. После него за дело возьмётся летнее и к середине сезона превратит ущелье в желанное всему живому место.

Сухорукого Солнце не грело. Он ожидал его появления из-за верхнего края трещины. Солнце не спешило заглядывать к нему, оно перемещалось параллельно линии трещины. Вар подозревал, что оно не заглянет внутрь трещины совсем, но не подавал виду. Только бросал время от времени взгляд наверх, поддерживая надежду.

– Зачем ты убил моего друга?

Глаза, казалось, немного сузились.

– Ты меня узнаёшь?

Немного спустя глаза закрылись совсем. Исчезла в них картинка узкой пыльной улицы с высоким глиняным забором по бокам. Закатного Солнца. Чёрных глаз на улыбающемся округлом белом лице.

Вар подёргал конструкцию. Рука внизу поднялась и опустилась с затянувшейся на ней петлёй. Он поколебался, затем осторожно вытянул всё ещё раз до конца, наклонился глубоко в трещину и перерезал шнур. Нижняя палочка с лямками рюкзака упала с шумом вниз. Вар обратился лицом к ущелью. Это мои горы.

Он подвязал рюкзак к палке, перекинул палку через плечи и пошёл, надеясь найти внизу рюкзак странного вида. Он очень удивился и даже испугался, увидев неожиданно три фигуры, поднимающиеся в его сторону. Фигуры двигались быстро, как будто спешили. Он продолжал спускаться им навстречу, уже медленней, приглядываясь. Три молодых парня. Свои, подумал он с облегчением. Они поприветствовали друг друга.

– Там есть кто-то в трещине?

Вар кивнул головой.

– Мой напарник.

– Живой?

Вар отрицательно закачал головой. Поверх одного из рюкзаков лежала верёвка.

– Где он?

– В трещине. Видите, где прошла лавина?

– Помощь нужна?

– Вчетвером не справиться. Нужно больше людей. Вертолёт.

Все закивали. С облегчением.

– Здесь ходят звери. Может, зарыть?

– Он очень глубоко, не достанут, я думаю.

Ребята посмотрели наверх.

– Ты не шаш?

– Нет, мне туда. А вы шаши?

– Мы шаши. Нам через перевал. Может, с нами пойдешь?

– Нет. Спасибо. Два дня что в ту, что в эту сторону. Там свои.

– Тоже правильно. На другой стороне есть лёд?

– Нет, там всё просто. Снег. Осторожней с карнизами. Я бы подождал до ночи, когда подмёрзнет.

– Нам показалось, что-то кто стрелял.

– Лавина, наверно. Я ничего не слышал. Вы там не видели второго рюкзака?

– Нет, а что случилось?

– Пришлось лямки отрезать. У меня не было верёвки. В трещине остались.

– У нас есть верёвка. Можно спуститься.

– Уже незачем.

Хорошие ребята. Свои.

– Вы сколько уже в горах?

– Неделю.

– Шнура не одолжите для лямок?

Все сняли свои рюкзаки. Через некоторое время к рюкзаку Вара были приделаны две лямки из сложенного втрое шнура. Он обернул их куском материи от разорванной рубашки.

– Пойдёт. Спасибо, ребята. Поклон городу Шаш от меня.

– Ты говоришь как шаш.

– Часто там бываю. Хороший город.

Они все закивали.

* * *

В середине следующего дня Вар стоял наверху последнего перевала. С одной стороны широкая долина с блестящей дорогой вдали. Позади скалистые гребни и белые облака на синем небе. За перевалом, ещё за одним перевалом и ещё за одним в закрытой долине нагревается полуденный воздух. К радости обитателей. В светлой кухне заботливо разогревается обед для молодой шаши с белыми руками. Мама дома. Какой сегодня день? Вар глубоко вдохнул. До свиданья, горы! До свиданья, Шаш!