Текст книги "Однополчане. Русские своих не бросают"

Глава 17. Освободитель

Самый безопасный путь в Лондон из Москвы по воздуху описывал громадную дугу – через Иран, Египет и Марокко. Именно этим маршрутом следовал четырехмоторный «Б-24» «Либерейтор», покинувший Центральный аэродром им. Фрунзе с грузом дипломатической почты – шла активная подготовка к визиту Черчилля.

Никаких удобств в «Либерейторе» не было, лишь две металлические полки да стопка одеял.

На одну полку уложили бесчувственного Исаева, другую занял Лушин. Откинув голову на дрожащий борт, Антон скривился.

Все шло не так, как он хотел, неправильно, но как надо – даже понятия не имелось.

Просто с самого прибытия в Архангельск его тщательно выпестованная ненависть стала скукоживаться и усыхать. В душе Лушин брыкался, сопротивлялся как мог, возбуждал в себе ожесточение, но с каждым разом у него это все хуже получалось.

Хорошо быть беспощадным, умствуя! А против кого тут бороться, в этой Советской России? Русские воюют, вкалывают как проклятые, и они вовсе не похожи на английских обывателей, бледнеющих при слове «коммунист». Нет, здесь все иначе.

Мещане, конечно, попадаются, но они в СССР «угнетенные», им тут воли не дают. Обывательщину высмеивают, ее учат презирать, хотя иные интеллигенты, мнящие себя либералами, объясняют это тотальной бедностью – вот, дескать, ничего нет, денег мало платят, люди живут в бараках и коммуналках, поэтому им и внушают, что мечты об отдельной квартире, о машине, о даче – мещанство.

Впрочем, и тут перекос. Большинство коммунистов – обычные граждане, им за членство в ВКП(б) ничего не доплачивают, наоборот, они взносы отстегивают, и немалые. И не одним лишь чиновникам хорошо живется на советской Руси, иные инженеры получают весьма приличные зарплаты, машины имеют, дачи, домашнюю прислугу держат.

Лушин улыбнулся, вспоминая, как шалел в гостях у одного большого специалиста: прачка ему чистое белье приносила, домработница уборкой, а кухарка готовкой занимались, а еще был личный шофер. И все эти слуги состояли в профсоюзе, а на руках у них были «Расчетные книжки» – большой спец платил им за работу.

Социализм!

Вот как тут разобраться? Кто поможет?

С самого Архангельска в Антоне шла борьба между памятным, внушенным, надуманным и тем, что он видел вокруг, в обыденной жизни. Отец не зря советовал ему не читать английские газеты и не слушать «Би-би-си», поскольку бессовестная брехня и потрясающее невежество всегда отличали западную прессу.

Особенно доставалось России – всегда. Похоже, что так называемые цивилизованные страны выбрали ее своим врагом чуть ли не в Средние века. По крайней мере, когда русские гнали Наполеона, журнал «Панч» смачно описывал быт казаков, которые пили водку ведрами и закусывали младенцами…

А россказни о вечно заснеженной Сибири, о Москве, по улицам которой ходят медведи? Бред, но ведь печатают же, не стыдятся, оболванивают публику. Это ведь так удобно – иметь врага!

Что угодно можно списать на «коварные происки большевиков».

Но ему-то как быть? Что делать? Думать что?

Повторять за всякими «Таймсами», что Сталин – «кровавый диктатор»? А Иосиф Виссарионович всего лишь премьер-министр, как Черчилль. Долго занимает свой пост? А разве Рузвельт не засиделся? Просто американцы доверяют своему президенту, вот и все. В СССР – то же самое. Авторитет Сталина громаден.

Есть, конечно, «отдельные недостатки», но где и когда, какой народ имел идеального правителя, устраивавшего всех? Всегда кто-то будет недоволен. Господи, опять он думает не о том!

Сейчас-то ему что делать? Как быть?

Он выполнил задание – похитил одного из самых ценных специалистов Центра, и «Либерейтор» несет добычу в Англию.

Он исполнил свой долг.

Вот-вот… Тут-то все и начинается. Вечные русские рефлексии.

Какой долг? Перед кем? Разве он что-то должен Великобритании?

И кто, собственно, он? Подданный Его Величества? Или русский?

Тяжкие размышления были прерваны стоном – Исаев очнулся.

Разлепил глаза, поморщился – голова, наверное, трещит, как с большого перепою…

С трудом усевшись, Марлен огладил лицо ладонями и посмотрел на своего визави.

Лушин демонстративно поправил «вальтер», засунутый в особую кобуру за поясом.

– Добрый день, – вежливо сказал Антон.

Исаев мрачно глянул на него, осмотрелся и спросил:

– Где мы сейчас? Над Волгой?

Несколько озадачившись, Лушин кивнул.

– К Астрахани подлетаем. Тебя это не удивляет?

– Нет, – буркнул Марлен. – Я тебе с самого начала не доверял. И прав был.

– Не доверял, потому что я сын белогвардейца?

– А я ничего не имею против Белой гвардии. Среди деникинцев много было нормальных людей, которые просто сражались за свою родину – так, как они это понимали. Просто среди белых, как и среди красных впрочем, хватало сволочей. Вроде Краснова, Улагая или Шкуро – они теперь служат Гитлеру, став предателями, как Мазепа.

Знаешь, мне было бы гораздо легче, будь ты немцем, агентом Абвера. Тогда все по-честному: противник меня переиграл, один – ноль в его пользу. Но ты-то не враг, ты еще хуже – холуй врага!

Антон сдержался.

– Между прочим, – холодно сказал он, – этот самолет летит в Лондон. А Британия, насколько я знаю, является союзником СССР.

– В жопу таких союзничков. Англия всегда была врагом России и делала нам пакости, начиная со времен Иоанна Грозного. Бли-ин… Вот же ж попадос… На МИ-6 работаешь, Джеймс Бонд недоделанный?

– Какой еще Бонд? – сердито спросил Лушин. – И какая тебе разница?

– Мне? Никакой. А почему ты именно меня решил сделать… э-э… посылкой?

Антон тонко улыбнулся.

– Полагаю, на Даунинг-стрит, 10, были сильно впечатлены победой Красной Армии под Демянском. Особенно их впечатлили русские ракеты.

– Чтоб ты сдох, иуда, – серьезно сказал Марлен.

– Кого я предал, ты?! – рявкнул Лушин, потеряв терпение.

– Россию.

– Какую Россию?! Где она? Вы же уничтожили ее – до основанья! А затем построили свой сраный СССР!

Исаев бросился на Антона и успел врезать ему кулаком, да так, что голова Лушина стукнулась о борт, но агент британской разведки успел-таки выхватить пистолет и уткнуть ствол в грудь Исаеву.

– Сядь!

Марлен вернулся на место и доложил:

– Сел.

Антон подвигал немеющей челюстью – вроде зубы целы.

– Ненавидишь меня, да? – криво усмехнулся он.

– Вот еще! – фыркнул Исаев и добавил назидательно: – Ненависть – это перегной страха, а мне бояться нечего. Это ты можешь считать, что дело сделано, вот только мы своих не бросаем. Меня обязательно найдут и освободят. Ну, само собой, я буду расстроен, если тебя не отправят на лесоповал, куда-нибудь в Дальлаг! Хоть какая-то польза… Бли-ин! Какая же ты все-таки сволочь! У меня на сегодня испытания назначены, ракету «воздух – воздух» будем тестировать, а тут ты со своими шпионскими страстями! Союзничек нашелся! Да с такими союзниками и противников не надо! Защитничек «свободного мира»!

– Да, – повысил голос Антон, – свободного! В отличие от вашего ГУЛАГа!

– Да что б ты понимал! Только и знаете, что о свободе вопить. Где она, ваша свобода?

– В демократии, – заявил Лушин, успокаиваясь. – Что такое демократия, вам не понять. У вас, в СССР, – деспотия и тоталитаризм.

– Ух, какие слова выучил! – глумливо усмехнулся Марлен. – Вот ты вроде умный парень, а городишь всякую чушь. Неужели ты не понимаешь, где живешь? Марк Твен сказал однажды: «Если бы от выборов что-нибудь зависело, нам бы не позволили голосовать!» А ты – демократия, демократия… Капитализм – это строй, созданный мещанами и для мещан. И какой правящий класс откажется от власти? Выборы – это шоу, в котором избиратели участвуют как зрители, а побеждает не тот кандидат, за которого проголосовало большинство, а тот, кого утвердили богатеи-буржуи. Это они решают, кому стать президентом, кому премьером: Ротшильды, Рокфеллеры, Дюпоны, Морганы, Круппы. Сверхмещане, главные буржуины. Они платят деньги, заказывают музыку, а вы все под нее пляшете, припевая: «Права! Свобода! Демократия! Уря-уря!»

– Я смотрю, – хмыкнул Лушин, – ты Ленина начитался.

– Ты не поверишь, – спокойно улыбнулся Исаев, – но я не знаком ни с одной работой «вождя мирового пролетариата».

– Как это? – удивился Антон. – Коммунист – и не учил труды Ленина?

– А с чего ты взял, что я коммунист?

Лушин растерялся.

– Ты же работаешь в Центре – и не член партии?

– А вот представь себе! Парторг, правда, подкатывал уже, и я ему пообещал обдумать предложение насчет того, чтобы стать кандидатом в члены ВКП(б). А что ты имеешь против Ленина?

– Странный вопрос! Это Ленин разрушил страну, это Ленин развязал Гражданскую войну, он учредил первые советские концлагеря, да и СССР – это его детище!

– Ну, во-первых, СССР – это детище Сталина. А насчет разрушения… Россия была разрушена не в октябре семнадцатого, а в феврале, когда известный авантюрист Гучков, генерал Алексеев и прочие добились отречения царя от престола. Помнишь, каким был первый приказ так называемого Временного правительства? О демократии в армии! Шла война, а они отменяли единоначалие в войсках! За одно это всяких «октябристов» и «кадетов» надо было расстрелять! И полицию разогнали, и жандармов – убрали все охранительные системы общества… С ума сойти! И заметь, когда это произошло – в 1917-м, именно тогда, когда армия и флот готовились к решающему наступлению, все военные склады были наполнены, чтобы вскоре русские полки промаршировали по Унтер-ден-Линден в новенькой форме, в тех самых «богатырках», которые позже назвали «буденновками». Поэтому я не думаю, что русские либералы сами учинили развал империи, им наверняка помогли.

– Англия небось? – покривился Антон.

– И Англия, и Франция. Потом и Штаты подсуетились. Страну ему разрушили, видите ли! Какую страну, спрашивается? Российскую империю? Так ее уже не существовало! И все эти Милюковы, Гучковы, Родзянки полгода не могли наговориться, не могли даже подыскать название для государства, которым правили! Не стало государства к осени, понимаешь? Заболтали его! А теперь ответь мне, вражинка мелкая, что бы стало с Россией, не возьми власть большевики? Пришли бы дядя Сэм с Джоном Булем и вместе с проституткой Марианной учинили бы военную интервенцию, стали бы делить Россию, еще и передрались бы за лучшие куски! Сечешь? Ленин спас Россию от полного распада! Понимаешь? Лично мне он не слишком приятен, Ленин натворил таких косяков, что еще долго икаться будет, – ту же дурацкую национальную политику. Ничего нового он не изобрел, продолжая, по сути, поганую традицию кого-то из российских императоров, давшего вольности Финляндии. В итоге тот вскормил националистов, до революции унижавших русских, а после Великого Октября тупо их вырезавших. Ленин превратил РСФСР в дойную корову для «братских республик», дав нацменам больше прав, чем титульной нации. И царскую армию нельзя было разгонять, ни в коем случае. Да, много Ильич напортачил, но Россия была спасена, вот что главное!

Лушин неожиданно растянул губы в издевательской улыбке.

– Похоже, ты хочешь меня распропагандировать в ускоренном темпе, чтобы я из твоего похитителя превратился в освободителя! Не выйдет.

Марлен долго смотрел на него, как Антону показалось, печально, после чего процедил:

– Да пошел ты…

Лег на полку и отвернулся к стенке.

…Под крылом блестела Волга. Из кабины пилотов выглянул мордатый летчик в шлеме и лениво доложил:

– Садимся на дозаправку в Астрахани.

– А можно без этого?

Пилот пожал плечами.

– Тогда сядем в Каспийское море, мистер.

«Либерейтор» начал снижаться, заворачивая. Земля за иллюминатором накренилась, словно опрокидываясь.

– И приготовьтесь надеть кислородные маски. На подлете к Ирану – горы, пойдем на высоте двенадцать тысяч футов…

Глава 18. Операция «Большой Сатурн»

Зеленая степь в июле стала темно-лиловой от цветущего шалфея, лишь кое-где пробивались перья ковыля. Живи да радуйся под блекло-голубым, словно вылинявшим небом, но – война!

Степь, убранная цветами, горела – громадные черные проплешины сливались в общую гарь, изрытую воронками, исполосованную траншеями, рядами колючей проволоки, противотанковыми рвами. Дымы – сизые, белые, копотно-черные – стлались над землей, плоскость которой отличали теперь не курганы и забытые идолы, а черные остовы сгоревших танков и сбитых самолетов.

Сила противодействовала силе, русская рать ломила, понуждая тевтонскую орду зарываться в землю, но снаряды и эрэсы выковыривали их оттуда.

6-я и 17-я армии вермахта несли огромные потери, но упорно стремились на восток. В июне казалось, что советская оборона не выдержит штурма и натиска – несколько немецких дивизий ушли в прорыв, достигая Ростовской области, но попали в окружение и были уничтожены. Гитлеровцы откатились, и с тех пор фронт установился по реке Северский Донец, от Харькова до Луганска.

Войска Донского фронта на юге не пущали немцев к Ростову, на севере позиции удерживал Воронежский фронт, а Южный и Юго-Западный, сплотившись, стояли насмерть против основных сил группы армий «Юг».

«Ни шагу назад!» – этот приказ вождя все словно проговаривали про себя, как заклинание, как клятву. Отступишь – и рухнет оборона, и покатится фашистское воинство до самой Волги. Ни. За. Что.

* * *

Старший лейтенант Абанин держал оборону на опорном пункте, заняв невысокий холм. Небольшая возвышенность, поросшая дубняком, виднелась далеко за спиной – это был правый, обрывистый берег Северского Донца. А на запад уходила степь, где-нигде тронутая небольшими сквозистыми рощицами.

Впрочем, о деревьях надо было говорить в прошедшем времени: дубки и тополя либо сгорели, либо торчали обрубками, как памятники самим себе. Ну, не все, конечно. Саперы тоже постарались, устраивая блиндажи в три наката.

Старлей поднял бинокль и осмотрелся. На левом фланге от них стояла зенитная батарея 85-мм орудий. Вон те три подбитых танка – их работа. Одному влепили так, что башню сорвало.

Справа от холма – капониры с танками «КВ-1СМ». Валы чернозема укрыли бронемашины по самые башни, изъязвленные прямыми попаданиями. Хрен пробьешь!

В атаку танкисты не скоро пойдут, сейчас главная задача – удержать фронт, а здесь, на стыке двух армий, самое опасное место. Недаром Панфиловскую дивизию сюда и послали. На Брянском-то фронте – без перемен, зато тут мясорубка. Ничего…

– Якушев! – подозвал Абанин.

Иван, склоняя голову, перебежал по ходу сообщения, глянул вопросительно.

– Готовьтесь. Будем выдвигаться – зашевелились фрицы.

На горизонте нарисовались серые коробочки танков.

– Есть! – ответил Якушев и сквозанул обратно, взвод поднимать.

Абанин со вздохом поднял увесистый бронежилет – под плотную ткань были зашиты пластины из марганцевой стали. Тяжеловато, конечно, зато от пули защитит. От пистолетной – точно.

Сверху старлей натянул еще один жилет, разгрузочный, который мигом прозвали «лифчиком». Удобно, черт!

Или таскать все на поясе, в куче подсумков, или на груди, под рукой. Да и дополнительная защита, какая-никакая.

– Марьин! Косаев! За мной.

Знаменитая разведгруппа Абанина уходила в рейд…

* * *

…На прошлой неделе в степи здорово потрудился МК-4, многоковшовый канавокопатель. Ну, это он на «гражданке» канавы копать будет, а пока что траншеи рыл, да так, что любо-дорого. Полтора метра вглубь, и аккуратненький такой бруствер. И быстро так! Наверное, сто метров в час.

Правда, степь – она и есть степь. Сплошной чернозем, на какую глубину ни копай. Мечта огородника. Земля мягкая, жирная, хоть ешь ее…

Вообще-то, канавокопатель пригнали, чтобы противотанковый ров вырыть: МК-4 копал, а три или четыре танка прикрывали его своей броней. С километр нарыли точно, а потом немцы накрыли-таки канавокопатель – целую эскадрилью «Ю-87» послали, и те забросали военно-инженерную машину бомбами.

Правда, уйти «лаптежникам» не удалось, на перехват вылетела группа «Ис-15». Ах, какие машиночки! Прелесть!

Якушев с Марьиным даже «ура» кричали, когда реактивные истребители проносились в небе – быстрые, серебристые, изящные, как соколы! Тыща километров в час!

«Мессершмитты», те самые, что прикрывали «лапотников», рядом с «исами» казались неуклюжими и сонными верблюдами, которых обгоняли породистые скакуны.

«Исы» обстреляли немецкие самолеты издали – ракетами, потом, приблизившись, добавили из пушек. А 37-мм снаряды с полукилометра броню пробивают толщиной в спичечный коробок! Что уж там о дюрале говорить – наши рвали «Мессеров» как модельки, вощеной бумагой обклеенные, только клочки по закоулочкам…

По тому самому недоделанному рву и пробирался разведвзвод.

– Якушев! Опять без каски?

– Та щас, товарищ командир… Жарко!

– Не «щас», а сейчас! Лучше жариться, чем лежать в холодном морге.

– Есть…

Добравшись до горелого МК-4, разведчики выбрались наверх. Путь был проторен – отсюда к подорванному немецкому танку, а там что-то вроде промоины. Вот по ней, до остатков лесочка.

Там, за пнями и поваленными деревьями, и надо устроить засаду. Конечно, за пеньком прятаться – это не в бетонном доте сидеть, но все же.

Вдали бухали взрывы, на левом фланге что-то горело жарко и чадно, но вблизи все как будто затаилось. Немецкие танки наступали, но были еще очень далеко.

И первым звуком, донесшимся до Абанина, стал не лязг гусениц, а гул моторов. Судя по басистости, шли «Ю-88», двухмоторные дуры, набитые бомбами. Своим гудением они «прятали» завывание моторов «худых» – истребители вились ниже и выше «Юнкерсов», как собачки, жмущиеся к ногам хозяев.

– Лежим и не двигаемся, – приказал старлей.

Немецкие бомбардировщики, осеняя землю крестовидными тенями, прошли к передовой. В небе перед ними зависли оранжевые хлопья разрывов, и «мессеры» кинулись на подавление зениток.

– Ага! – вскричал вдруг Макеев.

– Чего – ага?

– Да вон же!

Издали в небо, оставляя клубистый шлейф дыма, взлетала ракета. Наверное, с восточного берега Северского Донца. Описав широкую дугу, «С-15» понеслась навстречу немецким бомбовозам.

И надо было видеть, как девятка «Ю-88» вдруг рассыпалась, бомберы заметались, как бараны, узревшие волка, стали расходиться, высыпая свой взрывчатый груз – полное впечатление, что обгадились со страху. Но трудно «Юнкерсу» уйти от ракеты – «С-15» наколола один из самолетов, как мотыля булавкой, и тот рванул, отбрасывая крылья и хвост.

– Я ж говорил, что они вернутся! – орал Якушев. – А вы не верили!

– Цыц! – сказал Абанин, улыбаясь.

Еще три ракеты, одна за другой, поднялись из дымно-желтого облака и прочертили в небе полукружия траекторий. Три самолета просыпались вниз горящими обломками.

Больше ракетчики не стали боезапас тратить – бомбардировщики круто заворачивали на запад, догоняя «мессы», драпанувшие первыми.

– Догоняют, догоняют! – закричал Касоев.

С востока, из-за реки, подлетала группа «Ис-15» – четыре истребителя, две пары, шли ромбом. Сперва под стреловидными крыльями проявились дымные полосы – это пошли в ход ракеты. Избавившись от «Катранов», самолеты с ревом набрали высоту, перевалили «горку» и заскользили в пологом пике, расстреливая фрицев из пушек.

Абанин не разглядел, сколько «Юнкерсов» подбили ракеты – парочка точно вниз ушла, – зато хорошо высмотрел «показательную казнь» немецкого истребителя.

«Мессершмитт» попытался ускользнуть, лег на крыло – и в носу ближнего «Иса» забило пламя. Короткая очередь из авиапушек разрезала «худого» пополам. Так тебе и надо!

Но долго любоваться воздушным боем было некогда – наступали танки. Шла рота «четверок» – этих можно было опознать издали по длинным пушкам. У «троек» какие-то огрызки, а не орудия. В общем-то, как и у «Т-34».

Абанин лишь раз видел новую «тридцатьчетверку» с новой башней-«гайкой» и длинным 85-мм орудием. Говорят, их всего десять штук выпустили, и все на Юго-Западный фронт. Здесь они нужнее всего.

– Готовимся, пацаны, – серьезно сказал старлей.

Танки приближались, за ними шли цепи пехоты.

– Распределяемся. Иван, бери своих и дуй во-он к тому дубу.

– Есть!

– Касоев, ты со мной, а Сапаров с Макеевым – на левый фланг. Сулимов!

– Здесь!

– Вон два ствола, крест-накрест, видишь?

– Ага!

– Туда. Петров, ты вторым номером.

– Есть!

Сулимов был человеком хозяйственным, его часто называли «Плюшкиным» – тащил все, нужное и ненужное. Вот и сейчас – сам ДП тащит, а Петрова трофейным MG-34 нагрузил. Ну, тоже неплохо.

Откинув за спину «ППШ», Абанин вооружился гранатометом.

Честно говоря, он не верил, что какая-то там граната способна поразить танк, но пришлось убедиться. Кумулятивная ПГ-2 пробивала, вернее, прожигала двести миллиметров брони! Правда, массовый выпуск РПГ-2 только ожидался, а пока конструкторы «ставили опыты на людях», и за каждую гранату Абанин расписывался у особиста. А что вы хотите? Сверхсекретная разработка!

Старлей затолкал кусочек ваты в правое ухо, чтобы не глохнуть от выстрела, аккуратно открыл сумку с гранатами и зарядил РПГ. Устроился его взвод очень даже удачно – танки пройдут вон там, огибая овраг, до них отсюда будет метров пятьдесят, а РПГ бьет на все сто! Гранат, правда, мало, но в этом и плюс есть – чем скорее они разделаются с фашистами, тем быстрее покинут место засады. А восемь-девять танков гробануть – это вполне возможное дело.

Первый из «Т-IV», напуская синего дыма, завернул, огибая овражек – и подставляя борт. Однако Абанин удержался – первые три танка пускай Сапарову достанутся. Ему тоже хватит…

Немцы, сутулясь и вжимая головы в плечи, семенили за танками, переговариваясь на своем лающем языке. В «лесоповал» никто из них не совался – ноголомное место…

Четвертый по счету! Старлей тщательно прицелился и выстрелил.

В ухе зазвенело, а граната, оставляя еле видимый след, впилась танку в борт. «Четверка» встала колом, задымила, из люка полез очумелый танкист в пилотке.

Ударил «дегтярев», отправляя труп танкиста обратно в люк и «подметая» пехоту – немцы валились, как кегли. Тут же ударили РПГ группы Сапарова. Еще два танка задымили, а третий замер, постоял, а на второй секунде взорвался – пламя фугануло изо всех щелей, буквально выстреливая люками, как ядрами. Удачно попал!

На правом фланге тоже потянулись столбы дыма, а потом забили пулеметы – немцы опомнились и пошли в атаку. Пули засвистели, противно зудя, и Абанин забеспокоился: у него еще одна граната оставалась, неиспользованная, а бросать ее нельзя, такой трофей врагу достаться не должен ни в коем случае. Даром, что ли, гранатометы доверяли пока лишь разведчикам и диверсантам? Народ ответственный.

Старлей отполз в сторону, прижимаясь к земле. От пуль его спасал толстый расщепленный ствол. Оказавшись в воронке, забросанной ветками, Абанин выбрался на ее край – и едва не свалился в тот самый овражек, который были вынуждены объезжать немецкие танки. Один такой как раз стоял на краю, разворачивая пушку.

К засаде он выехал передом, верно определив, откуда стреляли, и наивно полагая, что уж лобовую броню русским не пробить. А сейчас мы тебе докажем обратное…

Прицелившись, старлей выпустил гранату. ПГ-2 сработала штатно – пробуравила «четверке» лоб. Что творилось в танке, лучше себе не представлять, но ведь немцев никто сюда не звал. Сами пришли.

Ну так угощайтесь, гости дорогие!

Повесив на плечо пустую сумку и гранатомет, Абанин схватил «ППШ» и стал садить короткими очередями, одновременно отползая.

– Марьин! Радируй, чтоб дали огонька!

– Есть, товарищ командир!

Красноармеец поправил наушники и забормотал в микрофон. Маленькая, как портфель, рация у него на спине смотрелась несерьезно. Особенно если вспомнить ту бандуру, которую Марьин таскал еще недавно. Рация была мощная и набитая секретами по самое «не могу». Хоть совсем во вражьем тылу не появляйся…

– Сейчас согреют немцев, тащ командир!

Но сначала «согрели» разведвзвод – пара танков открыла огонь по «лесоповалу». Фугасные снаряды разносили пни на щепки, а один угодил прямо в склон оврага, устроив обвал и почти наполовину обрушив воронку, в которой скорчился Абанин.

Оглушенный, старлей поспешил ретироваться, и вовремя – нарушая правило, в ту же воронку угодил второй снаряд и посек осколками ветки. «Вовремя я…»

– Наши! Наши идут!

Абанин приподнял гудевшую голову и только сейчас понял, что гул приходит извне – с востока поспешали «КВ». Их непривычно длинные пушки стреляли то фугасами, хороня немецкую пехоту, то бронебойными, гвоздя «четверки». Фрицы стали отступать, и даже огонь парочки «ахт-ахт» из дальнего леска не помог – два раза немецкие артиллеристы промазали, потому как советские танкисты умело маневрировали, то притормаживая, то газуя, а на третий раз хоть и попали, причем в борт, но не подбили. 88-мм немецкое орудие было очень мощное, способное с полутора километров пробить бронеплиту почти в сто миллиметров толщиной, однако на «КВ-1СМ» крепили дополнительные экраны, делая броню разнесенной. Вот этот-то экран и поразила немецкая пушка, почти не тронув борт.

– Отходим!

Разведвзвод живо отполз и юркнул за остов МК-4.

– Раненые есть?

– Легко, – отозвался Марьин.

– За мной тогда…

Задрав голову, Абанин глянул наверх, за край рва. Вверху проплыли бомбардировщики «Ту-2» – бомбить немчуру. «Больших» сопровождали «маленькие» – юркие «Ла-5».