Текст книги "Жили старик со старухой. Сборник"
Автор книги: Валерий Бронников
Жанр: Жанр неизвестен
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Экипаж запрашивает: «Разрешите предварительный». «Предварительный запрещаю», – отвечает диспетчер. «Понял, разрешили», – отвечает экипаж и выполняет выруливание, – «Разрешите исполнительный».
«Исполнительный запрещаю».
«Понял, разрешили», – донеслось в ответ, и самолёт занял исполнительный старт на взлётной полосе.
«Разрешите взлёт».
«Взлёт категорически запрещаю».
«Понял, взлёт разрешили», – ответил экипаж и произвёл взлёт, увозя левых пассажиров в пункт назначения.
– Случай из ряда вон выходящий, но в тот раз всё сошло с рук. Связь в то время была ещё не настолько совершенная, поэтому имелась возможность сослаться на плохую слышимость. Это сейчас такая вольность не сошла бы с рук, а тогда даже расследования никакого не было. Доказать, что на борту имелись безбилетные пассажиры, когда самолёт уже улетел, просто невозможно, а в аэропорту назначения этим и заниматься никто не собирался. Там свои проблемы и свои порядки.
Евгений Григорьевич глубоко вздохнул:
– Колют, колют, всего уже искололи, а толку никакого нет.
– Такая теперь у нас работа: лежать на капельницах да посещать докторов.
– Да, возраст делает своё дело! Сын не может никак пройти техосмотр, а у меня с ним никогда проблем не водилось, проскакивал с первого раза. Пятьдесят лет, а ни опыта, ни авторитета не имеет. Не понравилось ГАИшнику рулевое колесо, ходит сын по магазинам, ищет рулевое колесо к старой «пятёрке». Я всегда проходил техосмотр с этим рулевым колесом, и никогда не было никаких претензий. Одним словом, если сказать прямо, идёт косвенное вымогательство наличных средств. Если не даёшь в руки, значит, ходи по магазинам, ищи детали.
– А где сейчас не вымогают? Я две недели сдавал анализы – сплошное мздоимство. По нескольку раз определяют группу крови, резус, наличие СПИДа, сифилиса, сахара, гепатита и много всего такого, что и названия трудно запомнить. Везде надо заплатить. Заплатил – всё в порядке, не заплатил – не будут лечить, пока не сдашь анализ. Люди, приехавшие издалека, подвергаются этим экзекуциям, пожаловаться не кому, официально – бесплатная медицина, а на самом деле какой-то сумасшедший дом. Скажу больше – направления на эти самые анализы никто не хочет выписать, меня через несколько поликлиник прогнали, пока не нашёлся доктор, который куда-то торопился, поэтому он, сильно не вникая в суть вопроса, быстренько всё выписал, чтобы я его больше не задерживал.
– Я как попал в аварию, так с тех пор и лечусь. Только мало проку от лечения, годы берут своё. После войны пришлось пережить строительство коммунизма, перестройку, реформы. Особенно на здоровье сказались опустошительные реформы последних лет, которые скосили, как предприятия, так и людей. Какие бы новшества не вводились, нигде нет места для простого человека, выживай – как хочешь. Во время войны я знал, где находится противник, а теперь и воевать не знаешь с кем, разрушение идёт изнутри.
– Противник окружил со всех сторон. Послушаешь выступления по телевизору, кажется, что всё делается на благо человека, а посмотришь вокруг – одни опустошительные реформы, которые расслаивают общество на имущих и неимущих. У меня было всё: любимая работа, зарплата, пусть небольшая, но регулярная, стабильность в жизни. Всё это рухнуло в одночасье: работу отняли, разорив предприятие; самолёты попали в руки варваров, которые их уничтожили, просто, не зная, как к ним подступиться; семья осталась без средств существования. Этот перечень можно продолжать. Люди занялись от безысходности пьянством, благо суррогатная водка появилась на прилавках в изобилии. Мало того, что оставили безо всего, но ещё и сажать стали за каждую мелочь, но не тех, кто растащил миллионы, а тех, кто украл на рубль для того, чтобы прокормить семью.
– Вот я и говорю, воевал я с противником, которого видел, а теперь враги со всех сторон, но невидимые. Я заслуженный лётчик, имею награды, а нынче что осталось от авиации? Старые самолёты, доживающие свой век, которых осталось очень мало. От некогда мощных авиационных предприятий остались небольшие островки, кое-как сводящие концы с концами. Вы как, трудитесь ещё?
– Да, я пока ещё работаю, но не на своём предприятии, которого уже нет, а в том, в котором работали последнее время Вы.
– Я своё отлетал. Иногда приглашают по случаю праздников или торжеств.
Времени в больнице имелось достаточно. Двое старых авиаторов вспомнили многих, от больших руководителей до рядовых пилотов.
– Меня завтра повезут резать, назначили день операции, – Василий Викторович сказал это в минуту затишья, – А Вы, наверно, скоро на выписку?
– Да, меня на днях выпишут. Здоровья не прибавилось, но и здесь лежать мало хорошего. Пойдём-ка есть кашу. В обед был кислый суп из огурцов, в животе до сих пор урчит.
Через два дня Загорского выписали. Он пришёл на второй день в строгом чёрном костюме, увешанном орденами и медалями; забыл своё постоянное орудие труда – массажёр. Пожелав всем скорейшего выздоровления, Евгений Григорьевич ушёл и растворился на шумных улицах красивого города.
05-06. 2009.
ЗЕЛЁНЫЙ ЛУГ
Коммунистическая партия и правительство неуклонно заботились о благосостоянии народа. Одной из таких забот оказались пустые полки магазинов по всему Советскому Союзу. Они и подсказывали, что надо принимать жёсткие меры по развитию сельского хозяйства, а хозяйство это, хоть и крепко стояло на ногах, но не обеспечивало все потребности населения в продуктах.
Власть приняла грандиозную продовольственную программу, которая обязывала все предприятия без исключения создавать и развивать подсобные хозяйства для обеспечения своих работников продуктами со своего же огорода или своей фермы, а излишки разрешалось реализовывать и получать от этого доходы в общую казну.
Руководитель авиационного предприятия, а ещё больше замполит, ломали голову над тем, как выполнить грозное постановление, но и в то же время не брать на себя убыточную обузу, которая никак не стыковалась с авиационными перевозками.
В конце концов, решили просто помогать совхозу, заготавливая в летний период сено, выделяя для этой цели излишки своих работников в принудительно-добровольном порядке, а, чтобы помощь была более внушительной и весомой, возить этих работников на луг на своём же самолёте, подобрав необходимые площадки для посадки, как можно ближе к месту будущей работы.
И дело пошло. С началом летней страды каждый день на луг вылетала бригада из двенадцати человек. Эту посадочную площадку так и назвали: Зелёный Луг.
Иван Пиджаков считался неплохим пилотом. Он сам давно обучал в производственных условиях менее опытных командиров, имел большой налёт. Его, как опытного командира, на неподготовленную площадку посылали с уверенностью, что всё будет в порядке.
В тот злополучный день с утра всё не заладилось: сначала долго собирались работники, потом начали сгущаться тучи, обещая скорый дождь. А в дождь какой сенокос!
Когда, наконец, тучи развеялись и выглянуло солнце, Иван взял на борт пассажиров и вылетел на луг, до которого лёту-то всего пять минут. Он привычно мягко посадил самолёт и покатился по лугу к становищу. В конце пробега, уклонившись влево, к самому краю полосы, Иван энергично с разворотом затормозил. Разворота почему-то не получилось. Самолёт, словно споткнувшись, дёрнулся, завалился на левый бок и остановился.
Выглянув в окно, Иван не увидел на привычном месте левого колеса, а левая нижняя плоскость лежала на земле, сморщившись и изогнувшись вверх.
Командир самолёта понял, что произошло непредвиденное, но пока, не веря своим глазам, выбежал наружу для осмотра своего лайнера. Ничего нового он не увидел. Стойка шасси, сломившись, лежала под брюхом самолёта. Иван никак не мог сообразить, почему стойка сломалась на ровном месте?
– Ну, всё, нам крышка, – сказал он второму пилоту, – Пойдём в кабину, свяжемся по рации и «сдадимся в руки правосудия».
На попутном подсевшем самолёте экипаж прилетел на базу.
Пиджаков зашёл к инженеру.
– Вася, выручай!
– Что случилось?
– Поломал самолёт. Ещё не все знают. Я сразу зашёл к тебе. Выручай!
– Как же я тебя выручу, если самолёт ты сломал?
– Что-нибудь придумай, чтобы сильно не наказывали. Ты же умеешь! Всё равно будешь в комиссии.
– В комиссии наверно буду, но я ещё и самолёта не видел. Сильно поломал?
– Стойка и плоскость. Я затормозил, а там оказалась небольшая ямка, вот стойка и сложилась. Выручай!
Василий понимал, что выручать надо, но как? При таких повреждениях наказание неминуемо. Можно, конечно, найти какие-нибудь сопутствующие обстоятельства, которые повлияли на событие, но он же будет не один! Будут другие члены комиссии, которые разберутся во всех обстоятельствах.
– Ладно, сделай так, чтобы я быстренько туда слетал.
– Я тебя отправлю на попутном самолёте. Этот же экипаж привезёт и обратно.
Самолёт стоял, сильно накренившись на бок. Ещё с высоты Василий увидел, что лайнер находится на самом краю площадки. Стоять там ему не имелось никакой необходимости. А когда Василий подошёл вплотную, картина нарисовалась сама собой. Там, где должна быть стойка, торчал пень-корень от ивового куста. Видимо, аэродромщики посчитали, что самолёт на край площадки рулить не будет, оставили этот корень на своём месте, а колесо уткнулось именно в его, сделав яму в относительно мягком грунте. Вот узлы шасси и не выдержали динамической нагрузки.
«Колхозный» народ медленно сгруппировался вокруг самолёта. Всем конечно же интересно, как будут дальше развиваться события. Рядом с Василием оказался мастер аэродромной службы Шахназаров, работающий в этот день по совместительству на сенокосе.
– Я тут совсем не виноват! – оправдывался он неизвестно перед кем, – Этот куст никому не мешал. Просто не надо сюда рулить!
Василий молча соображал, что для начала надо предпринять.
– Слушай, – обратился, наконец, он к мастеру, – Ты, наверно, согласишься, что этот корень находится в пределах взлётной площадки – это очевидно. Экипаж тоже должен был его видеть, но не увидел. Сюда собирается прилететь комиссия, может, и я с ней прилечу, поэтому постарайся к тому времени сделать так, чтобы пня этого не было. Он не нужен ни тебе, ни экипажу.
– А яма? – спросил Шахназаров.
– А яма пусть остаётся. Что-то должно же остаться! Только я этого тебе не говорил, соображай дальше сам.
Василий улетел обратно. Двух членов комиссии ждали с вышестоящей организации, поэтому вылет комиссии на Зелёный Луг несколько задерживался.
Инженер помог написать экипажу объяснение, указав, что колесо слегка провалилось в ровный, но мягкий грунт.
Комиссия на луг прилетела ближе к вечеру. Опять все собрались около повреждённого самолёта. Только в этот раз члены комиссии гадали: как можно на ровном месте сломать самолёт? Небольшая ямка как-то даже в расчёт не принималась. После долгих размышлений высокопоставленные члены комиссии пришли к выводу, что раз виноватых нет, значит, виноват экипаж. Василий позволил себе вежливо заметить, что вины экипажа не усматривает, а если таковая есть, её надо доказать. С ним не согласились, но и не принимать в расчёт мнение полноправного члена комиссии никак нельзя.
Весь вечер, уже на базе, комиссия обсуждала все версии происшедшего, но выводов не сделала.
– Я предлагаю завтра после обеда съездить на природу, – сказал прибывшим членам комиссии Василий, – Там всё окончательно и обсудим.
Инспектор Сазонов вежливо отказался, сославшись на вечерние дела у родственников, а инженер-инспектор Дерибаско согласился.
– Я с удовольствием поеду, – сказал он, – Только что для этого надо?
– А ничего не надо, – сказал Василий, – Всё найдём.
Иван, узнав о поездке, сразу заявил:
– Я тоже с вами поеду!
– Как же ты поедешь, если ты виновник торжества! Нет, уж ты оставайся, а мы для пользы дела съездим, – отверг его предложение Василий.
Вечер удался на славу. Лодка под мощным мотором разрезала ровную гладь реки, оставляя позади сморщенную и пенящуюся воду. Путь до избы занял ровно один час. Василий пригласил с собой третьего члена компании с гармонью.
Вскоре весело трещал костёр, окутывая дымом близлежащие кусты и высокую, почти в рост человека, траву. Импровизированный стол из нескольких сколоченных дощечек стоял на ровных, вбитых в землю, колышках. Ни с чем не сравнимый запах полевых трав, лёгкий дымок, свежий воздух поднимали настроение. Даже вездесущий гнус, обычно не дающий покоя, как-то не очень и донимал.
На столе расположилась сёмга особого деревенского посола, красная икра, очищенные луковицы и другие крестьянские деликатесы. На костре закипали уха и вода для чая. Гармонист, не дожидаясь особой просьбы, растянул меха гармони.
Водка под хорошую закуску усваивалась очень даже не плохо. Только разговор в защиту экипажа как-то не клеился.
Гармонист ушёл спать. Тогда Василий решил без свидетеля сказать напрямую:
– А знаешь, Алексей, – обратился он к Дерибаско, – Экипаж надо защищать. Нашего с тобой мнения хватит, чтобы убедить остальных.
Дальше произошло то, чего Василий никак не ожидал.
– Ах, ты…, – Алексей вскочил из-за стола и взмахнул руками, но не удержал равновесие и стал заваливаться назад. Он резко выбросил ногу, чтобы удержать равновесие. Нога ударилась о столешницу, которая взмыла вверх со всем содержимым.
На траве заискрились красные ягодки от разлетевшейся икры. Всё остальное тоже разлетелось во все стороны, вплоть до озера, которое находилось в десяти метрах.
– Я пошёл спать, – сказал Алексей, вставая с земли и поняв свою оплошность. Он, не дожидаясь ответа, зашагал в избу.
Василию ничего не оставалось делать, как приводить всё в порядок. Спать он не пошёл. Солнце, не успев скрыться за горизонтом, поднималось, окрашивая лес в багряный цвет. На разные голоса щебетали невидимые в траве и кустах птицы. Навалившийся было гнус под натиском солнечных лучей начал прятаться в тень. Всё прибрав, Василий, зевая, уселся пить чай. Он подложил в костёр травы, чтобы дым отгонял надоедливого гнуса.
Часа через три вышли из избы коллеги.
Алексей Дерибаско выглядел хмурым и неразговорчивым. Он только промолвил:
– Плохо, что не оставили ничего опохмелиться.
– Как не оставили? – сказал Василий. Он поставил на стол бутылку, наполненную на треть.
– Как же ты так, не спал и не допил водку?
– Я один не пью, – сказал Василий, – Вы похмеляйтесь, а мне сейчас рулить. Чай заварен свежий, прошу к столу.
О вечере напоминала предательски красневшая икра на траве, но на неё, казалось, никто не обращал внимания.
К началу рабочего дня лодка доставила всех обратно решать проблемы Зелёного Луга, которые, как и следовало ожидать, постепенно разрешились с минимальной виной для экипажа.
Иван Пиджаков отделался небольшим наказанием. Самолёт ремонтная бригада восстановила. Прибывшие члены комиссии уехали обратно в город, а Зелёный Луг продолжал принимать на сенокос гостей, зеленея отавой.
01.2014.
ЗАМЕТКИ С ОТКРЫТИЯ ОХОТЫ.
Праздник начинается задолго до открытия охоты. Проверяется снаряжение, заряжаются патроны, обсуждаются предстоящие маршруты.
Охотой занимались во все времена. В прошлом веке и ранее целью охоты являлась добыча пропитания. Особенно этот промысел имел хорошее развитие на Севере. Постепенно охота превратилась в вид спорта, в массовый отдых любителей природы.
После напряженного рабочего дня, производственных неурядиц, заседаний, тесных кабинетов и примелькавшихся рабочих мест приятно пообщаться с природой: послушать шелест листвы, почувствовать запах трав и просто подышать свежим воздухом.
…Туман. Предутренняя свежесть. Одежда вымокла от росы. Рассвет еще не подкрался, но очертания предметов стали вырисовываться на фоне сереющего неба. Где-то в траве тихо «переговариваются» утки на понятном только им языке. Боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть эту предутреннюю тишину, осторожно передвигаю занемевшие ноги. Какая-то пичуга села в тридцати сантиметрах от моей головы. На светлеющей воде стали видны круги от плавающей стаи. Потянуло прохладой. Закапал мелкий моросящий дождик. Беру на мушку, выплывшую из травы, утку и тихонько веду стволом ружья за ней. Еще довольно темно. Слышно, как на берегу реки переговариваются охотники, наверно, греют чай. Небо посветлело. Раздаются первые выстрелы. Через некоторое время на реке стоит канонада, стреляют и на берегу, где греют чай. Утки, насторожившись, поплыли к спасительной траве. Провожаю их стволом до укрытия. Хочется спать. Еще некоторое время сижу и тихонько выползаю из укрытия, иду к охотникам. На берегу «картина» И.Е. Репина, только между охотниками костер и можно послушать, о чем они говорят. Видна и одна убитая утка. Греюсь горячим чаем.
Когда посветлело, на реке взревел «Вихрь», потом еще и еще. И вот вся река поет техническим языком. Выныривает из тумана лодка, видны замерзшие, сгорбившиеся силуэты, скрывшиеся обратно в туман. Эти едут домой. Вторая лодка пристает к нам на огонек. Ставим второй чайник, чтобы хватило всем. Под утреннюю дрему слушаю рассказы о проведенной ночи. Естественно, у сидящих есть и для «сугреву». Постепенно рассказы превращаются в монотонный монолог. Засыпаю. Просыпаюсь оттого, что холод начал гулять по ребрам. Туман стал рассеиваться. Собираю небольшие пожитки и отправляюсь домой.
ИГРОК
Юра Агельдяев обладал завидной способностью расположить к себе женщин. Нет, он не слыл ловеласом или альфонсом; не считался и красавцем, к которому бы женщины бросались на шею. Он был мужчиной в возрасте, не то, что юные авиаторы, с которыми жил в общежитии. Ходил Юра в потёртом аэрофлотовском костюме, в том, что на все случаи жизни: он же и рабочая одежда, он же и парадно-выходной. Шили эти костюмы из материала с лавсаном, делавшим одежду не мнущейся и износостойкой.
А Юра полноправный член экипажа, поэтому он имел нагрудные знаки: за класс, за налёт и другие, которые придавали костюму строгий вид и, конечно, обязывали держаться с достоинством и прилично.
Он имел жену, но жена проживала в далёкой Москве, в столице. На семейные темы Юра говорить не любил. На любопытные вопросы он просто отвечал, что женат, что деньги ей посылает регулярно, а больше ничего от него не требуется. Он вдали от семьи работал и жил в общежитии в Архангельске, жил один, как все прочие молодые холостяки. Ребята не раз задавали ему вопрос: «А как же ты без жены живёшь?» На что он всегда отвечал: «Так лучше и жене, и мне, а женщин – женщин на вокзале много – выбирай любую». Это он бросал не пустые слова: женщин Юра приводил с вокзала.
– Как ты их находишь? – спросил однажды сосед Алексей.
– А чего их находить? Идёшь на вокзал и выбираешь, какую надо.
– Мне кажется, так не бывает.
– Ещё как бывает! Если отложили рейс до утра, ночевать где-то надо. А ночевать лучше в приличной комнате, чем на вокзале. Если хочешь убедиться, зайди вечерком, познакомлю с очередной женой на ночь.
Вечером Алексей заглянул. У Юрия в комнате сидела женщина, на вид старше его.
– Знакомься, Лена, – сказал Юра.
Алексей кивнул и вышел. Оказалось, Юра не лгал. Он отсутствовал с тех пор, как вышел, не более десяти минут, а вернулся не один. Как ему это удалось, остаётся только догадываться.
Алексей после спросил:
– А она замужняя?
– Да, она замужем. Летит из отпуска домой.
Алексей представил, как она завтра прилетит и встретится с мужем после долгой разлуки, будет смотреть на него невинными глазами. Ему сделалось не по себе. Алексей совсем молод и всё это не укладывалось в его моральные принципы. «Очевидно, – думал он, – Инстинкт преобладает над разумом, а чувства – чувства распределяются на всех мужчин равномерно, о чести и достоинстве говорить не приходится, они просто отсутствуют.
– Ты не удивляйся, – говорил Юра, – Я встречал много женщин, которые любили своих мужей, а спали совершенно с другими мужчинами, порой мало знакомыми… Так уж они устроены: любовь в сознании и любовь практическая существуют раздельно. Нам с тобой этого не понять.
Приводя женщину к себе, Юра её не развлекал. Он оставлял её одну, а сам уходил на вечерок поиграть в карты – это было его второе хобби. Так же, как к приводимым женщинам, к картам он относился без особого азарта, не ставил перед собой цель обязательно выиграть, наверно поэтому почти никогда не проигрывал. Он просто любил играть.
Он играл в разновозрастной общежитской компании завсегдатаев. Молодые ребята зарывались, рисковали и часто проигрывали. Агельдяев почти никогда не издевался и не подтрунивал, в отличие от других игроков, над проигравшими молодыми людьми. Он играл спокойно и был уверен в себе.
Юра любил приговаривать:
– Ребята, рискуйте, мне ваших денег не жалко!
Ребята рисковали и деньги от них уходили.
Юра умел подтасовывать карты, но для игры этим не пользовался. Наоборот, он показывал молодым игрокам, как это делается; как можно, рассказывая анекдот, распределить карты в колоде так, что будешь знать, у кого что находится; как по обложкам определять, какая сверху лежит карта. Он знал много премудростей, но на нечестности никогда замечен не был.
Игру Юра не заканчивал, пока все игроки не разойдутся, и за это время ни разу не напоминал об оставленной женщине. Если заводили разговор напарники и подшучивали, он переводил разговор на другую тему.
Только однажды он разоткровенничался перед Алексеем, даже, можно сказать, пожаловался:
– Я начал разговаривать с женщиной на сексуальную тему, но она разговор не поддержала и даже обиделась на меня, сказала: «Давай просто спать!»
Юра простил однажды Алексею крупный проигрыш в преферанс и сказал:
– Твоя ошибка в том, что ты в преферанс играешь, как в очко, блефуешь и зарываешься. Преферанс такой игры не терпит. Здесь должен быть точный заказ, не меньше и не больше, а для этого нужна выдержка.
Это правило запомнилось Алексею на всю жизнь. Однажды Юра встал за спиной и сказал:
– Играть будешь ты, а я просто постою за спиной и послежу за твоей игрой, где надо, подскажу.
Это по правилам общежития допускалось, лишь бы помощник не заглядывал в чужие карты. В тот день Алексей не проиграл.
– Помнишь, ты спрашивал, как я нахожу женщин? – спросил однажды Юра, – Это та же самая игра: точный расчёт и анализ. Для этого надо только внимательно посмотреть вокруг себя, увидеть, кому очень не хочется ночевать со всеми неудобствами на вокзале, только и всего. Женщину найти легче, чем просчитать все варианты, скажем, на мизере. В карты играть труднее, в карты нельзя верить тому, что тебе говорят, а женщина, наоборот, верит всему, что слышит ушами. Она не делает анализ, любишь ты её или нет, она просто слышит, что есть ночлег и до утра ты её будешь любить. В карты сопернику не верь, а верь только своему анализу и расчёту, тогда не проиграешь.
Алексею Юра доверял, может быть по тому, что Алексей считал его как-то ближе по характеру, хотя он и был лет на десять моложе Юрия. Ему можно довериться; он не предавал и не распространял слухи, как другие ребята; с ним можно поговорить и пооткровенничать.
В тот вечер Юра пригласил Алексея к себе на чай. Он, в отличие от других ребят, жил в комнате один.
– Я уже в возрасте, – говорил он, – У меня интересная работа и в Москву меня не тянет. Там совсем другие условия и другие люди. Настоящая работа здесь, на Севере. Хочется ещё немного пока полетать, помотаться по просторам Севера, а в Москву я всегда успею. Здесь не только люди другие, но и воздух совершенно другой. Разве сравнишь вид из кабины ЛИ-2 на бескрайние просторы и вид из московской квартиры на какой-нибудь занюханный переулок? Соседи алкаши и тунеядцы, в жизни, кроме пивного ларька, ничего не видели. Это только говорят, что в Москве музеи, театры, рестораны. А спроси любого москвича, много ли он посещает музеи? Большинство москвичей в музеях никогда не были. Единственно, чем они могут гордиться, это тем, что живут в столице и, может быть, почти в центре, а больше гордиться нечем! Даже соседи друг друга не знают и не здороваются. Попробуй здесь не поздоровайся с любым человеком на территории аэропорта, обидится! Люди на Севере простые и откровенные, трудяги. Вот и скажи: разве можно поменять, что имеешь, на московскую квартиру?
– Я с тобой согласен. Меня в Москву не тянет, но я здесь родился и вырос – это моя родина, а ты вырос Москве.
– Ну и что? Я теперь здесь живу, как дома, и другой жизни мне не надо.
Напившись чаю, в тот вечер они сидели и мирно беседовали. Наконец, Юра сказал:
– Ладно, схожу на вокзал, прогуляюсь, посмотрю обстановку, кажется, рейс на Нарьян-Мар отложили до утра.
Алексей пошёл к себе, а Юра отправился на поиск очередной жены на ночь.
Стоял тихий осенний вечер. Диктор громко объявлял, так, что слышно его было в общежитии:
– Повторяю: рейс 601 на Нарьян-Мар задерживается до восьми часов утра…
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
