Текст книги "Жили старик со старухой. Сборник"

ИЗМЕНА

Так получилось, что Матвей ни с одной девчонкой из своего класса не дружил. Нельзя сказать, что ему девчонки не нравились. Они нравились и даже очень, но не случалось такого, чтобы он думал о ком-нибудь день и ночь. В этом году он заканчивал десятый класс. Впереди маячила взрослая жизнь, к которой он стремился и, которая пока смутно представлялась. Он понимал, что надо учиться дальше, овладевать профессией, но это всё казалось в каком-то далёком будущем. О женитьбе и своей семье у него пока даже мыслей не водилось, просто ему девчонки нравились или не нравились и всё. Некоторые ребята из класса за девушками ухаживали, ходили друг к другу в гости, обменивались домашним заданием, о чём-то разговаривали. Матвей ни на ком конкретно остановиться не мог.

Её он увидел на концерте местной самодеятельности. Девчонки на сцене исполняли какой-то танец. Какой конкретно – его не интересовало, он увидел её. Матвей сразу выделил эту девчонку из группы танцующих, а почему – он и сам не знал. Просто она ему сразу понравилась, и он наблюдал только за ней., и не мог отвести глаз. Девочка, он знал, младше его и училась она в девятом классе. Он видел её раньше: учились-то в одной школе, но раньше внимания на ней он не заострял, как и на других девчонках, а сейчас Матвей смотрел только на неё. С этого дня Матвей и думать больше ни о чём не мог, он думал только о ней.

Просто подойти он стеснялся. Надя, так звали девочку, ходила всё время с подружкой. Подружка выглядела некрасивой, угловатой и совсем не привлекательной. К двум девушкам подходить он не решался, ему нужна только Надя. Матвей ходил, мучился, но, как разрешить проблему, не знал.

Наступила долгожданная весна. На улице стало тепло, пахло талой водой и весной, именно весной, такой запах бывает только в это время года.

Однажды он сказал своему другу Филиппу, с которым сдружился уже в десятом классе:

– Филя, выручай! Вся надежда на тебя, я не могу подойти к Наде, она всё время ходит с подружкой. Подружка хоть и некрасивая, но ради друга тебе придётся временно в неё влюбиться, иначе их не разделить.

– Какие проблемы? Я знаю, что ты товарищу хорошего не подсунешь, но я готов пострадать ради тебя!

– Вот и хорошо. Сегодня вечером после школы к ним подойдём. Твоя задача отделить подружку и увести, а там можешь отправить её на все четыре стороны.

– Вечером я подружку уведу, что не сделаешь ради друга!

В этот вечер подруг разделить не удалось. Подружки не противились пообщаться, причём, Надя сразу ухватила Матвея под руку. Она давно заметила его неравнодушные взгляды. Парень этот ей очень нравился, интересы оказались взаимны.

Так они и ходили по мосточкам вчетвером, двумя парами. Матвей оказался в присутствии девушек неразговорчив, не знал о чём говорить и как общаться, зато Надя и Филипп трещали без умолку. Вчетвером им казалось не скучно. На все попытки Филиппа уединиться, Галя, так звали подружку, отвечала отказом. Погуляв по улице, ребята провожали девушек до дому и расставались до следующего вечера. Так они ходили вчетвером несколько дней, а потом как-то получилось само по себе, что они разделились: то ли Филипп с Галиной отстали, то ли они с Надей ускорили шаг, но остались вдвоём, продолжая прогуливаться и весело щебетать.

С этой встречи они каждый вечер прогуливались вдвоём, удаляясь от людных мест на берег реки. Надя больше не стремилась брать с собой подружку, а Филипп больше не гулял с Галей.

Теперь все разговоры велись о предстоящем расставании:

– Матвей, ты после школы уйдёшь в армию? – спрашивала Надя.

– Нет, в армию я не пойду.

– Тебя и спрашивать не будут, заберут и всё!

– Не заберут.

– Всех забирают и тебя заберут.

– Нет, не заберут! Я не хочу, чтобы три года пропадало впустую, поступлю в училище, из которого в армию не забирают.

– Надо ещё поступить!

– Поступлю – это я решил твёрдо.

– А куда, если не секрет?

– Пока секрет.

– Скажи, я ведь не буду всем рассказывать.

– Ладно, тебе скажу. Я буду поступать в мореходное училище. На нашей реке Мезени работа для моряка всегда найдётся.

– Но по распределению ты можешь домой не попасть.

– Попаду, я так решил. Больше ни о чём не расспрашивай, я и так тебе сказал слишком много.

Надя боялась, что Матвей уедет и её забудет. Пройдёт, пока он учится, несколько лет. За это время многое может измениться. Да и нужна ли она ему потом будет? Эти мысли не давали ей покоя, но прямо сказать она ничего не могла. Матвей ей ничего не обещал и никаких предложений на будущее не делал.

Но она всё же спросила:

– Писать ты мне будешь?

– Обязательно буду.

– А я учиться больше не буду, пойду работать. Мама уже старенькая, ей трудно кормить семью.

– А где будешь работать?

– Здесь и буду, меня берут в торговлю. Я уже договорилась.

– Жаль, что бросаешь учёбу.

– Так сложились обстоятельства. С восьмилеткой люди тоже поступают и оканчивают учебные заведения. Буду учиться заочно.

– Заочно очень трудно.

– Завтра гулять пойдём?

– Пойдём обязательно, только подружку с собой не бери.

– Нет, я теперь гулять буду только с тобой, но подружку мне жалко, получается, что я её предаю.

– Не будешь же ты всю жизнь ходить с подружкой!

– Это тоже верно.

Мезень приняла в себя вешние воды и разлилась от берега до берега, став широкой и величавой рекой. В школе, которая находилась на самом берегу, сидеть очень утомительно. Матвей всё время смотрел в окно на водный простор и на перелётных птиц. Приближались государственные экзамены и окончание учёбы, а потом – прощай школа! Его думы теперь заняты не учёбой, а той новой взрослой жизнью, в которую предстоит вступить и, которая манила всё больше и больше.

Началась подготовка к экзаменам. Времени на прогулки не осталось. С Надей они встречаться стали реже.

Как-то подошёл Филипп и сказал:

– Сегодня поеду на другой берег за дровами. Я бы не отказался от твоей помощи.

– А не боишься по такой воде ехать?

– Если не поедешь, я поеду один, у нас кончились дрова.

Семья у родителей Филиппа огромная, как говорят, куча детей мал-мала-меньше. Остаться без дров, означало остаться и без горячей пищи, не говоря уже о тепле. Запас дров нужен и на следующий зимний сезон.

– Конечно, поеду, ты не сомневайся. Я предлагаю взять с собой и девчонок, пусть помогают. Девки молодые, здоровые, на заготовку дров годятся.

– Я согласен.

Девушки сразу согласились ехать на другой берег, во-первых – это путешествие, а, во-вторых, работа полезна для здоровья.

Договорились о времени и в назначенный час выехали. Девушек посадили в прицепленный к лодке сзади пустой карбас, а сами сели в моторную лодку со стационарным мотором. Погода стояла относительно тихая. Полтора километра преодолели без приключений. Дров на берегу от потерявшегося при сплаве леса валялось предостаточно. Потерявшиеся брёвна от плотов валялись по всему берегу и плавали в кустах. Карбас загрузили очень быстро так, что борта едва возвышались над водой.

– А теперь обед, – скомандовал Филипп, достав откуда-то бутылку вина. Все переглянулись, но ничего не сказали. Дети быстро развели костёр, вскипятили чай, сидели и отдыхали. Руки от непривычной работы слегка побаливали, лица раскраснелись. Всем оказалось здесь хорошо и уютно, а, когда выпили вина, стало совсем легко и радостно. Уезжать ребята не торопились, весь день впереди.

– Пойдём, Надя, я покажу тебе тундру, – сказал Матвей и они ушли.

Никто не возражал и не останавливал. Дети сначала шли, а потом побежали. Бежать по мягкому мху редколесья приятно. А потом они лежали на тёплом мху и отдыхали. Матвей смотрел на Надю, на её опускающуюся и поднимающуюся грудь после быстрого бега, а она просто лежала, закрыв глаза. Он боялся притронуться к этому юному созданию, просто смотрел на неё и любовался.

– Ну всё, пойдём обратно, – сказала Надя, поднимаясь, – Я немного опьянела, а сейчас хмель проходит. Нас будут искать.

– Искать вряд ли будут, мы предупредили, обратно, так обратно.

Они повернули к лодке и шли, взявшись за руки. Матвей отпустил руку, когда стали подходить. Филипп и Галина сидели у лодки и о чём-то разговаривали.

– Теперь поехали, – сказал Филипп.

Только сейчас все увидели, как разгулялся ветер. На реке поднимались огромные волны, перекатываясь по всей ширине реки. Немного стало страшно, но ехать необходимо, иначе будут беспокоиться родители Филиппа, знали о поездке только они.

Ребята с трудом, но отчалили, едва сумев столкнуть карбас с грузом с мелкого места. Сами все сели в этот раз в моторную лодку. Карбас перекатывался на волнах, едва не зачерпывая воду бортами. Было страшно и жутковато глядеть на холодную тёмную воду, но никто об этом не говорил. Перед отчаливанием Филипп сказал:

– За руль я сяду сам, а вы размещайтесь, чтобы не мешать друг другу и мне, и крепче держитесь, чтобы случайно не оказаться за бортом.

Девчонки беспрекословно подчинялись, а Матвей помогал управляться с мотором.

Со стороны могло показаться, что моторка буксировала штабель брёвен. Карбас иногда скрывался между волнами, но, тяжело переваливаясь, каждый раз всплывал на очередную волну. Скорости почти не было. Караван двигался еле-еле наискосок, чтобы не снесло течением реки.

Эта поездка запомнилась им надолго и как-то больше сдружила, а потом наступили экзамены. Матвей встречался с Надей редко. Все вечера оказались заняты подготовкой к экзаменам.

Наступило время расставания. Детям страшно не хотелось расставаться, но и оставаться дольше Матвею стало нельзя. Если не поступит, осенью заберут в армию. Договорились переписываться и не забывать друг друга. Детство осталось позади, а впереди предстояла неизвестность. Планов на будущее они не строили, просто не знали, когда встретятся вновь.

Поступил Матвей с первой попытки, хотя и был в школе круглым троечником, но не в мореходку, а в лётное училище. Договаривались идти дальше вместе с другом, но случилась неожиданность: на выпускных экзаменах учительница по математике поставила Филиппу за экзамен двойку, перечеркнув все совместные планы. Филипп остался ждать осени, чтобы пересдать экзамен.

После поступления Матвей неожиданно нагрянул в деревню. На житьё определяться пришлось у Филиппа. Родители Матвея переехали в город, поэтому своего жилья у него не было. Вместе с друзьями он занимался активным отдыхом на природе, чтобы с сентября окунуться опять в учёбу. С Надей он встречался, всё так же гуляли, весело щебетали.

А потом они расстались на целых три года. Матвей так и рассчитывал: строить какие-либо планы на семейную жизнь до учёбы глупо. Расстояние и время будут хорошей проверкой, возникшей между ними дружбы. Пока станут переписываться, а к концу учёбы всё определится и с работой, и с дальнейшей их судьбой. Свою дальнейшую жизнь он видел вместе с Надей, если конечно она сама не передумает и дождётся.

Не дождалась. При выпуске у него оказалось право выбора: можно уехать к себе на Мезень, но он не видел там никакой перспективы и распределился в крупный город, а своё место отдал товарищу по учёбе, с ним поменялся своим будущим местом работы. Рассказал о своих краях, о своей девчонке, которой просил передать привет и сказать, что скоро её навестит.

– А вдруг она в меня влюбится? – неожиданно спросил Вадим.

Вопрос огорошил, но Матвей, не задумываясь, ответил:

– Не влюбится, на ждёт меня. Ну, а если уж влюбится, тебе дальше и решать. Я ни на что не претендую, мне предатели не нужны, но предупреждаю, что в ближайшее время навещу.

На том и порешили, а Надя загуляла с Вадимом. Ничего серьёзного, но всё началось с привета, а дальше вечерние прогулки с расспросами о Матвее, о жизни в училище.

Матвей приехал. Надя сразу переметнулась к нему. Гуляли до утра, на что Вадим сразу обиделся:

– Со мной так только часик гуляешь, а с Матвеем до утра.

– Разница есть, с тобой одно, а с Матвеем совсем другое, – ответила Надя.

Матвей решил: пусть всё идёт, как идёт. Работа затягивала: тренировки, учёба, полёты. Времени ни на что не хватало. Когда он приехал в следующий раз, заметил – Надя стала какая-то не такая, более общительная что ли. Сразу потянула его на танцы. Они зашли к ней. Надя с подружкой переоделись прямо при нём, надели капроновые чулки, разглядывая друг друга, прямо ли смотрится шов. Поставили на стол бутылку вина, которую тут же на троих распили и пошли на танцы. В доме культуры едва просматривались фигуры – столько накурено.

Курили в туалетных комнатах, но дым быстро распространялся по всему залу – это при том, что и народу теснилось битком. Всё время кто-то куда-то протискивался между людьми. Надя предложила идти танцевать, но Матвей отказался, сославшись, что не танцует и не любит это мероприятие.

Ты, Надя, иди, танцуй, я тебя подожду, – сказал Матвей.

Его какие-то ребята угощали вином и папиросами, а Надя всё время танцевала. После танцев опять гуляли до утра, а утром Матвею надо улетать на работу. Никаких предложений он Наде не делал. «Пусть», – думал, – «Разберётся сама, кто ей нужен, и выберет или танцульки и веселье, или нормальную жизнь».

Не разобралась. Гульба с Вадимом ничем не закончилась. Он через год уехал. А потом Надя прислала очень длинное и подробное письмо, что совершила ошибку и сейчас беременна. Её новый избранник оказался военным и, узнав о её беременности, просто прекратил с ней все отношения. Она просила разрешения приехать в гости. Матвею оказалось неприятно всё это читать, но для себя он твёрдо решил, что для исправления чужих ошибок он не годится. Он никаких ошибок не совершал и ждал встречи только со своей Надеждой. Видать, не судьба им быть вместе. К воспитанию детей, да ещё чужих, он был не готов. Таков уж он по натуре – не умел прощать. Дальнейший сценарий, хоть и совсем молодой, он знал наизусть. Страшное слово «одиночка» и, в связи с этим, любой ценой выскочить замуж за первого встречного, чтобы хоть как-то пристроить свою жизнь с ребёнком. А с человеком, променявшем свои честь и совесть на танцульки, связывать свою судьбу он не хотел. В гости к себе Надю тоже не пригласил, деликатно обойдя эту тему и подробно описав занятость на работе.

«Найдёт себе», – думал он, – «Подходящую пару для праздности и веселья, и для воспитания чужого ребёнка».

Надя приехала в город, пришла к нему на съёмную квартиру вечером. Он с друзьями отмечал какое-то событие.

– Матвей, пустишь переночевать, мне утром на самолёт? – спросила она.

– Без проблем, ложись на мою кровать.

– А ты куда?

– А я спать не буду. У нас ещё предстоят длинные разговоры.

На этом, пожалуй, их общение и закончилось. Надежда улеглась, спала или, может быть, делала вид, что спит, а Матвей так и просидел до утра. Утром он проводил её на самолёт. Ему было жаль свою Надю, но перебороть он себя не мог. Почти не разговаривая, они так и расстались.

Больше он её не видел. Пару лет ещё переписывались. Надежда даже прислала фотографию сына, но потом и эта связь как-то растворилась в обычном житейском море.

КАК Я ВЫБИРАЛА СЕБЕ МУЖА

– Погуляла, пора и замуж, – мама это сказала категорическим голосом, против которого возражать бесполезно. Уж маму-то я свою знала. Правда, и самой пора определяться, мне уже тридцать. С виду, конечно, тридцати ещё не нет, но для первого замужества – это возраст уже критический.

Стала я смотреть на мужчин совсем другими глазами и стала замечать, что они совсем не такие, каких хотелось бы мне видеть. Они, в свою очередь, как обычно, делали комплименты, заговаривали, иногда предлагали провести вместе вечер, но не более того. Все мои намёки и попытки создать семью проваливались с треском. Я с удивлением заметила, что смотрят мужчины на меня, как на игрушку, не воспринимая всерьёз; смотрят, как на лежалый товар в магазине, не смотря на все мои попытки и ухищрения произвести приятное впечатление.

Наконец, один клюнул. Такой плешивенький, невзрачный недомерок. Я была и этому рада. Мы гуляли, разговаривали и, наконец, он сделал предложение. Предложение выглядело весьма странно:

– Юленька, а не согласишься ли ты выйти за меня замуж. Меня не выпускают за границу. Говорят, что надо обязательно быть женатым. Ты извини, если что, мы можем потом и развестись. Я на семейную жизнь не очень претендую.

Этот вечер у нас оказался последним. Больше я с ним не встречалась.

Следующим стал весьма респектабельный привлекательный гражданин. Он всегда куда-то торопился и опаздывал. На втором свидании он забыл, как меня зовут, и назвал совсем другим именем. Правда, на комплименты он не скупился и преподнёс огромный букет цветов. Ухаживал он весьма импозантно, но всегда торопился и до серьёзного разговора дело не доходило. А когда он забыл меня в такси и куда-то убежал, я в этом такси и уехала, больше с ним также не встречалась.

– Так дело не пойдёт, – сказала моя подруга Люська, – Беру всё дело в свои руки. Я сама тебе найду мужа. Твоё дело только строить глазки.

На следующий день она действительно привела мужика. Солидный такой мужчина, немного полноват, сантиметра на два выше меня, стеснительный. Одет он в серый костюм, белую рубашку и галстук, хоть сейчас в ЗАГС.

– Вот, Юленька, познакомься. Мужчину зовут Гриша. Ты пока развлекай Григория, а я отлучусь, у меня срочное дело.

Не знала я, как развлекать, и хотела, во что бы то ни стало, задержать подружку, но её, как ветром, сдуло. Остались мы наедине. Не могу сказать, что мужчина мне не нравился, но он всё же являлся незнакомцем и о чём говорить с ним, я не знала. Он, в свою очередь, переминался с ноги на ногу, сопел и не знал, куда деть свои длинные руки.

– Что же вы стоите, садитесь, – сказала я.

Он сел на ближайший стул, а я продолжила:

– Развлекать я не умею. Вы друг Люси?

– Нет, мы не очень давно знакомы, случайно познакомились в одной компании. А сегодня она позвонила и предложила сходить в гости, только мне она ничего не говорила, что ей надо будет уйти. А в гости – это наверно к Вам?

– Я Люськиных планов не знаю. Раз уж пришли, гостите. Будем пить чай. Немножко придётся обождать, у меня не прибрано и гостей я сегодня не ждала.

– Может мне уйти?

– Чего уж теперь, сидите, дожидайтесь Люську. Вы уйдёте, а мне за Вас отвечать! Она хоть и балаболка, но за потерю в Вашем лице может спросить строго.

Мужчина никакой инициативы не предпринимал, сидел и больше молчал. Пришлось инициативу проявлять мне. Я всё же находилась дома, и это был мой козырь.

– Как Вас по отчеству?

– Аркадьевич, но по отчеству не обязательно.

– Вот и прекрасно, мы уже не совсем чужие люди, знакомы несколько минут. Вы раздевайтесь, придёт Люся и будем пить чай. Ботинки можете не снимать, а пока помогите накрыть на стол. Ваша задача нарезать хлеб и открыть банки. Надеюсь, Вы это делать умеете?

– Делать я много чего умею. Всё дело в человеческой душе. К некоторой работе душа лежит, а к некоторой не лежит, поэтому к ней приходиться подстраиваться.

– О, да Вы философ! А давайте перейдём на ты, так легче разговаривать.

– Давайте.

– Григорий, а где ты работаешь?

– У меня мелкий бизнес. Говорить о своей работе я не люблю. Это неинтересно.

– Ты вино пьёшь? – Я показала бутылку светлого вина. – Впрочем, что я спрашиваю. Сейчас все пьют.

– Вино я пью, но чаще водку. Только мне как-то неудобно за твой счёт, а с собой у меня ничего нет. На чаепитие я не рассчитывал.

– Ладно, ты угостишь в другой раз. Водка у меня тоже есть, – Я достала начатую бутылку водки, – Что-то у нас Люся пропала.

Мне хотелось задать главный вопрос: о семейном положении, но спрашивать в упор как-то неудобно, а подходящего момента не пока не имелось.

Квартиру я привела на скорую руку в божеский вид. По крайней мере, видимую часть квартиры. Мама сегодня прийти не обещала. Свобода действий с моей стороны обеспечена. Оставался неясным вопрос: ждать или нет Люсю? Я тянула время, но дальнейшее ожидание становилось неприличным. С другой стороны, сидеть с почти незнакомым человеком и пить вино тоже не очень прилично. Что он за человек, я не знала. А вдруг окажется, что он какой-нибудь маньяк? О своей работе он говорить отказался. Не знала я также, переодеваться или нет. В повседневных джинсах ходить перед ним не удобно, а переодеваться при незнакомом человеке, даже в другой комнате, страшно. Я исподтишка его разглядывала. На вид он выглядел чуть-чуть меня старше. У него открытый лоб с небольшими залысинами, прямой большой нос, глаза серые с небольшой грустинкой. Его лицо, казалось, застыло. Он почти не улыбался.

В конце концов, я решила рискнуть:

– Григорий немного подожди, я переоденусь.

Когда я вошла, Гриша закончил свою часть работы. Оделась я в вечернее платье голубого цвета и успела поправить причёску. Выглядела я на все сто!

– Юля, ты просто красавица.

– Не заглядывайся. Твоя женщина скоро придёт.

– Она не моя женщина.

– Все вы такие, только жена за порог, и вы свободны, как ветер.

– Но я сказал правду, Люся не моя женщина.

Это меня устраивало, но я не подала виду.

В это время и зазвонил дверной звонок. Люська ворвалась, раскрасневшись и запыхавшись.

– О, да вы тут совсем освоились! Правду говорят, что нельзя оставлять мужчину наедине с женщиной. Впрочем, я на Григория не претендую.

Она, как вихрь, носилась по квартире, одновременно раздеваясь, разговаривая и приводя причёску в порядок. Ни с того, ни с сего она брякнула:

– Гриша, погляди какая Юля красивая женщина, влюбись и пригласи её в ЗАГС. Чего тянуть резину? Разве с первого взгляда влюбляться отменено?

Я и особенно Григорий смутились, а она, как ни в чём не бывало, рассаживала всех за столом и беспрерывно щебетала. Меня она посадила рядом с Григорием, в чём я собственно и не сомневалась.

– За что будем пить? – Люська подняла бокал вина и, не дождавшись ответа, продолжила:

– Давайте за любовь!

Все выпили. Разговор стал более непринуждённым, но Люська не унималась:

– Гриша, так как, сделаешь Юле предложение или она тебе совсем не нравится?

– Юля мне очень нравится, но я женат, – Гриша произнёс это громко и внятно.

Это заявление оказалось неожиданным и для Люськи. Она продолжила, но уже с меньшим энтузиазмом:

– С женой можно развестись! Мало ли людей сходится и расходится.

Мне продолжение вечера показалось совсем неинтересным. Я была разозлена на Люську, которая привела ко мне женатого мужика; на себя и, казалось, на весь белый свет. Вскоре все разошлись. Григорий пошёл провожать Люську, а я опять осталась одна. Подружка, конечно, своё слово сдержала, мужа мне привела, но не моего, а чужого.

      Очередная попытка оказалась неудачной. Люська ко мне не приходила, наверно переживала за свою оплошность. И где она откопала этого Гришу? Разве нельзя было выяснить, свободен он или нет? Наконец, она всё же появилась. Мы до упаду хохотали над неудачной попыткой знакомства.

Это всё, конечно, смешно, но я опять осталась одна. Видно, не судьба мне быть замужней женщиной. Мой принц ещё не родился. Но из всего, что происходило, я поняла одно, что женихи на дороге не валяются. Для того, чтобы быть вместе, надо любить самой и быть любимой, а это дело длительного времени. Просто так, ради замужества или для престижа, иметь мужа меня не устраивало.

Мама, конечно, заметила мои неудачные попытки, но больше ничего не говорила. Не хотела меня расстраивать.